Текст книги "Злобный Карлсон (СИ)"

Автор книги: Villano

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Костя

– Пипец красавцы…

Наверное, я ляпнул это вслух, потому что лица выстроившихся передо мной мужиков раскрасились во все цвета эмоциональной радуги, начиная с обиды («я не так уж и плох!») и заканчивая тайной радостью («меня точно не возьмут»). Радостных лиц было в разы больше.

Я их прекрасно понимал, потому что пьяный спор Иннокентия Герасимовича (бессменного ректора Гуманитарного Университета) с Василием Васильевичем (бессменным ректором Геолого-разведочной Академии и нашим злейшим врагом) на одном из министерских банкетов обернулся катастрофой, в которую все мы угодили нежданно-негаданно. Каким образом ДаблВась подбил нашего крайне осторожного в высказываниях, мыслях и поступках Ингерасима на матч по волейболу, никто так и не понял.

Все было бы очень даже неплохо (женская студенческая команда под моим чутким руководством межвузовский кубок третий год подряд практически без боя забирала), если бы не целых три НО. Во-первых, участвовать в соревнованиях должны были не студенты, а преподаватели, причем исключительно мужского пола. Как на это Ингерасим (у которого 90%-й женский коллектив!) повелся? Уму непостижимо! Во-вторых, призом за победу являлся нехилый спонсорский бюджет – тот самый, за который из года в год мы с ГРА бились не на жизнь, а насмерть.

Ну, а в-третьих, руки ректорам в споре разбил не абы кто, а заместитель министра образования, так что пути назад не было, а потому 1 сентября все немногочисленные преподаватели мужского пола Гуманитарного Университета выстроились передо мной упакованными в разномастную спортивную одежду. Душераздирающее зрелище, сказал бы я тому, кто согласился бы меня выслушать. Увы, желающих побыть свободными ушами не нашлось. Зато желающих откосить от соревнований и серьезной к ним подготовки было хоть отбавляй. Они же, мать их за ногу, гуманитарии! Для них физкультура – это Ад, а физрук – Дьявол во плоти. Впрочем, так думали не только преподы, но и студенты.

Я бы ни в жизнь на неблагодарную работу физрука в женском Вузе не согласился, но… Всегда есть НО, которое плевать хотело на наши планы и желания. В моем случае таких НО было аж два: доставучая дочь командира эскадрильи, влюбившаяся в меня без памяти и в итоге вынудившая рассказать своему отцу, что я гей, и последовавший за этим боевой вылет с заданием, выполнить которое, геройски при этом не погибнув, было невозможно.

Если бы не товарищи, вытащившие меня из пекла в нарушение приказа капитана и сдавшие на руки медикам в кратчайшие сроки, я бы исчез из бытия вместе со своим вертолетом, а так… Шрамы на спине, непригодное к тяжелым физическим нагрузкам тело и орден – итог моего пребывания в рядах ВВС РФ. В госпитале я провалялся без малого полгода и вышел оттуда свободным от военной службы и злым на весь мир инвалидом, совершенно неприспособленным к гражданской жизни.

Как ни странно, работу я нашел очень быстро – друзья друзей нашептали другу друга, который закрыл глаза на отсутствие у меня нужного образования и взял в Гуманитарный Университет преподом по физкультуре после первого и единственного вопроса, на который я ответил честно.

– Константин, вы действительно гей? Настоящий? Стопроцентный?

– Да.

– Вот и замечательно. Вы-то мне и нужны. Закончите заочно Институт физкультуры – и цены вам не будет, сокровище вы мое голубое!

Я поначалу подумал, что Иннокентий Герасимович так сильно моему появлению обрадовался, потому что сам ко мне клинья подбивать надумал. В общем и целом, я был не против. А что? Мужик он симпатичный: невысокий, сухонький и очень аккуратный. Во всем аккуратный: в делах, в словах, в одежде и даже в предпочтениях. Жены у него не было, любовниц, как и любовников, тоже, а возраст только добавлял ему шарма. Он, как Шон Коннери, чем старше становился, тем красивее выглядел.

Но я жестоко ошибался, потому что наш продуманный, мать его за ногу, ректор взял меня на работу физруком только из-за того, что 90% студентов гуманитарного Вуза были ошалевшими от свободы (школа-то позади, че, 16 уже есть) женщинами без тормозов и каких-либо моральных ограничений, на восторги которых мне, как гею, было глубоко плевать.

Умно, конечно, но мне все равно было ох как непросто, ведь парнем я был видным. Не дурак, не хам и не урод (шрамы под футболкой не видно, конечности неметь начинали только после жестокого напряга на тренировке, так что это не в счет), а мужик в самом расцвете сил, без обручального кольца на пальце с квартирой на Садовом кольце. Что еще нужно восторженной девице 18-ти лет от роду, чтобы записать меня в потенциальные женихи? Да ничего!

За четыре года преподавания я такого насмотрелся, что на десять комедий и двадцать фильмов ужасов хватит, растерял последние иллюзии насчет женщин и окончательно перестал верить в любовь. Иногда мне казалось, что я – тот самый Карлсон, который живет на крыше, только у него отобрали небо, пропеллер, варенье, любимую крышу, друзей и даже врагов. Есть от чего впасть в кому.

– Константин, по каким критериям вы будете проводить отбор в команду? – подал голос высокий худой очкарик, замыкающий строй, и я неспешно двинулся к нему, разглядывая народ по дороге.

Гордость отечественной науки. Светочи разума. Примеры для подражания. Лица нашего университета. Господи, ужас-то какой, а? Почему я раньше не замечал, в каком зоопарке работаю?! Ингерасим что, специально преподов-мужиков по принципу «чем страшнее, тем лучше» нанимает? Нет, я все понимаю, мозги важнее внешности, а приличная репутация ВУЗа тем паче, но это…

Это же сборище уродских инвалидов! Одна половина поперек себя шире, другая – анорексичных фотомоделей худее. Большая часть – сутулые очкарики с залысинами и бородой. Десять из тридцати пяти мне не то, что в отцы, в деды годятся! Умереть – не встать.

– По правилу левой пятки, уважаемый, – остановился напротив любопытного очкарика я. – И она мне говорит, что вы – главный кандидат в основной состав. Биофак, кажется? Ну что же, господин Ботаник, считайте, что лично вы отбор прошли. Дорожку беговую видите?

– Да, а какое…

– Бегом два разминочных круга. Марш!

– Но…

– Три круга!

– Это не…

– Четыре круга, – сказал я и попер на Ботаника паровозом с самой что ни на есть ласковой улыбкой на лице.

Мужика сдуло на дорожку, а стоящего рядом шарообразного старичка чуть удар не хватил. Понятное дело, что «чуть» не считается, но я ж не на него наезжал, а на соседа. Что с ним случится, если я на него рявкну, проверять не хотелось.

– Вы свободны.

На фига мне в команде истеричка? Валерьянку тоннами из медкабинета таскать? Соперников смешить? Мужичок вытер пот со лба, задышал нормально и покатился в сторону раздевалок, прихрамывая на левую ногу. Пиздец. Он еще и хромой.

– Те, кому за пятьдесят, шаг вперед, – рявкнул я и ужаснулся, потому что из тридцати трех человек на месте остались стоять всего шесть!

– Константин, не стоит сбрасывать старичков со счетов, – правильно понял выражение моего лица Николай Петрович, препод по зарубежной литературе с филологического. – Мы молодым фору дать можем!

Я с ответом спешить не стал, потому что спортивного, умного и хищного старикана знал лично. Он по вечерам у меня в зале тренировался, а я, когда время позволяло, на его лекции заглядывал, уж больно здорово он работы великих препарировал – язык острее лопасти. Есть чему поучиться! Обижать такого – себя не любить, да и выбора у меня не было. Мне нужно было набрать как минимум двенадцать добровольных добровольцев: основной состав и шестеро запасных на всякий случай. В том, что «всяких случаев» будет без счету, я не сомневался ни секунды. Надо будет аптечку обновить. Наверняка скоро понадобится.

– Николай Петрович, давайте так договоримся – два круга бодрой рысцой, а потом вы, как главный по старичкам, из выживших набираете себе команду. Идет?

Возражений не последовало, старички уползли на дорожку, а я уставился на оставшихся. Основной, мать твою за ногу, состав волейбольной сборной Гуманитарного Университета. Победители по жизни. Спортсмены-чемпионы. Команда, бля, гоблинов-недомерков! Два пузана, рохля, вешалка, адекват и красавчик. Ну, и Ботаник. Катастрофа! Если бы не личная просьба Иннокентия Герасимовича, хрен бы я с этими инвалидами возиться стал, но он меня на слове подловил, на слабо взял и, что немаловажно, премию из выигранного спонсорского транша пообещал.

Я взял себя в руки, настроился на позитив и принялся мотивировать стоящих передо мной недотеп морально. Не кнутом же их к соревнованиям готовить! Почти все парни смотрели на меня, как на врага народа, и явно готовились сражаться за свободу до последнего. Им было что терять: время, спокойствие и личную жизнь, если, конечно, таковая у них имелась. Пять месяцев – не тот срок, чтобы в расслабоне тренироваться, и это было очевидно абсолютно всем.

– Господа, вы отдаете себе отчет в том, что деньги спонсора в ваших руках? – издалека начал я. – Зарубежные командировки, участие в конференциях, да что там, даже новые кресла – все это появляется в вашей жизни в большинстве своем не за счет государства. Вы в курсе?

Они понурили головы:

– Да.

– Наш противник – команда преподавателей ГРА. Вы осознаете весь ужас того, что вам предстоит?

– Да.

– Неужели. А вы знаете, что в ГРА невозможно стать преподавателем, не имея корочек мастера спорта? Кроме того, за сдачу нормативов по физической подготовке им ежемесячно премии выплачивают.

– Монстры какие-то…

– Именно это я и хочу донести до вашего витающего в гуманитарных высях сознания. У них в команде мастера спорта, а у нас? Что есть у нас, я спрашиваю? Чем мы можем похвастаться? Что имеем? – прошелся вдоль впукло-выпуклого строя я. Парни скромно промолчали, так что я продолжил: – Ни черта мы не имеем, а значит, на соревнованиях отымеют нас. Есть желающие подставиться?

– Судя по твоему упадническому настрою, ты не против, – неожиданно ответил один из пузанов – невысокий, молодой, не в меру позитивный блондин с девчачьими глазами и пухлыми детскими щеками.

Я скрежетнул зубами, а парни заулыбались, оживились и перестали уныло пялиться в пол. Ну что же. Вот и мальчик для битья нашелся. В любой команде у любого тренера должен быть мальчик для битья. Это традиция, которую никто и никогда не нарушает, и если этот пузан – душа компании, а остальные не пидарасы, то он станет тем, вокруг кого и соберется команда. Пофиг, что меня они будут люто ненавидеть, а его защищать и оберегать, главное – результат.

– Три круга бегом. Марш! – скомандовал я и придержал будущую жертву репрессий за шиворот футболки. – А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.

Валентин

Язык мой – враг мой. Так было и так будет. Я с этим смирился давным-давно, а потому убийственное шипение физрука близко к сердцу не принял. Не убьет же он меня, в самом деле!

– Слушай сюда, шарик с ножками. Я гей, и шутки по этому поводу на дух не переношу. Хочешь дожить до соревнований целым и невредимым – закрой рот и делай все, что я скажу. Молча!

– Да, дорогая. Как скажешь, дорогая, – ухмыльнулся я, скрывая за язвительностью вину.

Как ни крути, а шутка вышла неудачная. Я, вообще-то, на нетрадиционную ориентацию физрука не намекал, просто выбесил он меня своим селекционным отбором жутко. Выставил нас безногими, безрукими и безголовыми ослами! Тоже мне, супермен. Был бы суперменом, не работал бы физруком в девчачьем Вузе!

– Я смотрю, по-хорошему ты не понимаешь, – скрестил руки на могучей груди физрук.

Поиграл желваками на квадратной челюсти, проткнул меня насквозь ледяными синими глазами, развернулся и пошел на выход из спортзала. Быстро пошел. Целеустремленно.

– Не понял?! – опешил я. Это еще что за фигня?! – Эй! Ты куда? Вернись, я все прощу!

Он даже шаг не замедлил. Гад! Объяснять парням, почему единственная наша надежда на победу сваливает до начала сражения, мне не улыбалось совсем, так что я ринулся за ним со всех ног. Правду говорят: все геи – истерички. Этот – с виду крутой мужик, а туда же. Хотя, какой он мужик? Ему, наверное, и тридцати нет. Трудно определить возраст, когда морда лица все время кирпичом ударенная. В переносном смысле, конечно. Вряд ли находились желающие засветить ему в бубен – о каменный фейс такого кабана не только кирпич, молоток сломать недолго. Где его, интересно, Ингерасим откопал?

Я кубарем скатился по лестнице на первый этаж (в нашем ушибленном на всю голову Вузе спортзал находился на восьмом (!) этаже без (!) лифта) и едва не налетел на злорадно ухмыляющегося беглеца.

– Так и знал, что за мной в погоню ринешься, – сказал он и многозначительно поиграл невесть откуда взявшимся бананом. – Смотрю, быстро бегать можешь, когда захочешь.

Я сбледнул и отступил к лестнице. Так он специально меня из спортзала выманил! Зачем?

– Вижу, мысль творческая поперла, да? Страшно тебе, гомофобный ты мой пузанчик? Банан видишь? Как думаешь, куда я тебе его сейчас вставлю?

– Я не гомофоб! – огрызнулся я, отступая вверх по лестнице спиной.

– Просто шутки у тебя неудачные, ага, – перестал ухмыляться физрук и попер на меня асфальтовым катком. – Вот сейчас я рот твой говорливый и закрою!

Я в жизни так быстро не бегал. Честное слово! Топот взбешенного носорога за спиной – прекрасный мотиватор, так что восемь этажей я преодолел на одном дыхании. Ворвался в спортзал, добежал до парней и только тогда понял, что сердце в ушах бьется и дышать нечем.

– Что стряслось? – окружили меня коллеги. – На тебе лица нет!

– Ребята, – уперся руками в колени я, чтобы отдышаться. – Не шутите с физруком. Он сумасшедший!

– Устами младенца глаголет истина, – вцепилась в мои волосы жестокая рука и заставила разогнуться. – Господа, все с нашим Шариком в порядке. Он просто решил размяться по-серьезному: сбегал на первый этаж и обратно. Есть желающие повторить его подвиг? Нет? Тогда чего стоим? Кого ждем?

Ребята поспешно вернулись на дорожку, а я увидел многообещающий оскал на ехидной морде физрука и понял, что попал по полной программе.

Костя

– Константин, помогите! Я ногу подвернула!

Вопль, полный безмерного страдания, перекрыл тоскующего Бон Джови и вырвал из рассеянной задумчивости меня. Башка после вчерашней попойки с друзьями болела неимоверно, что-либо делать было категорически невозможно, так что я сидел в кресле, жевал жвачку, в надежде отбить перегар, и мечтал о банке пива. Надо ж было так нажраться!

Вопль повторился на октаву выше и чуть не разорвал мой бедный мозг на части. Сильна девица, ничего не скажешь. С другого конца зала дважды докричалась! Я поднес к губам матюгальник и не сдвинулся с места. Год за годом одно и то же: первый курс, восторженные воздыхательницы и якобы подвернутые в самом дальнем и темном углу зала конечности. Чтобы на руках могучего физрука через весь зал на глазах у подруг и завистниц прокатиться. Знаем – плавали.

– Семенова, поддержите одногруппницу, что вы, как не родная? Я пока скорую вызову. К слову, ложный вызов – пять тысяч рублей. Объявление в раздевалке видели? Что? Не надо скорую? Все прошло? Надо же, как быстро. Я, оказывается, волшебник. Словом исцеляю!

Пробегающие мимо девицы злорадно похихикали, запоминая каждое слово, чтобы чуть позже использовать инцидент в своих интересах, а я добрел до велотренажера и сделал вид, что бдю, удачно скрывая телефон на широкой панели управления. Может, если на болтовню отвлекусь, полегчает?

Фейковый ВК расцвел бело-голубым и порадовал новым сообщением и живыми душами. Ура. Есть с кем словом перемолвиться.

Призрак Оперы: – Привет, как насчет повеселиться вечерком? Часиков этак в девять? У тебя в каморке? Адреналина хочу, смекаешь?

Я нахмурился, скрывая улыбку, прикрикнул на толстушку, перешедшую на непозволительный шаг, и написал ответ своему постоянному, но редкому любовнику. Кит нашел меня в ВК больше года назад, сказал, что женат, но без члена в заднице жить не может, и сходу принялся соблазнять. Парнем он был видным, так что я особо не выкобенивался. Ни о какой любви между нами и речи не шло, другое дело качественный трах.

Мы подходили друг другу по всем статьям, так что отрывались редко, но метко. Настолько метко, что у меня на следующий день член болел и губы распухали, что уж про похотливую задницу и уляпаную синяками шею и плечи Кита говорить. Как он это жене объяснял, понятия не имею, но приходить на потрахушки не переставал, чем меня откровенно радовал.

Злобный Карлсон: – Еще как смекаю! Приходи к десяти, прихвати презервативы и смазку, у меня все кончилось.

Призрак Оперы: – Договорились)

Я оторвался от экрана подобревшим и полным энтузиазма, а потому смилостивился над первокурсницами и загнал их на тренажеры. Они застонали в голос и моего великодушия не оценили. Я выдал ценные указания всем поголовно и с чистой совестью уселся в кресло возле тренерской, чтобы без помех пообщаться с парнем, который постучался ко мне в друзья в начале августа.

Не знаю, чем он меня зацепил. Может, бесконечным списком любимых книг на главной странице (начиная с Диккенса и заканчивая Бахом, Мураками и Пратчеттом). Может, наивно-жизнерадостными постами вроде «хочу любимого, кофе и печенек», а может, невероятным умением видеть во всем только хорошее. Колобку, если верить главной странице профиля, было 27 лет, но при этом он был таким… солнечно-наивным ребенком, что просто в путь! Полная моя противоположность.

Мы общались больше двух месяцев (что для меня было своего рода рекордом, ведь обычно я с ВКашными «друзьями» не церемонился: либо переводил дело в реальную горизонтальную плоскость, либо прекращал общение, потому что говорить было не о чем), но так друг другу и не наскучили. И все чаще я ловил себя на глупом желании укрыть его от всех бед и напастей реальной жизни своим пусть и потрепанным, но все еще могучим крылом.

Однако то самое пресловутое «но», мешающее мне жить долго и счастливо, никуда не делось, потому что Колобок оказался на редкость скрытным товарищем и все мои попытки перевести общение в реальность умело нивелировал. Я не настаивал (пока еще), ибо в кои веки мне было о чем с человеком по другую сторону экрана поговорить, а терять интересного собеседника по глупости не хотелось. Удалит страницу – и все, пропадет с концами. Где я его искать буду? Найду зацепки, выясню его настоящую личность – тогда и начну прессовать, ибо не фиг от тесного общения со мной, умным и красивым, отмазываться!

Колобок начал разговор первым. Впрочем, как всегда. Наверное, у него было слишком мало тех, с кем можно поговорить, не скрывая проблем и желаний, а проблемы у него были – ни один гей в здравом уме не назовет себя «Жизнерадостным Колобком» и ни за что не упустит возможность выложить на странице безголовые полуобнаженные селфи своей офигенно-прекрасной голубой тушки (каюсь, грешен, сам из тех, но (как же без НО!) без этого любовника через интернет не склеишь).

Настоящих фоток на странице Колобка не было вообще, что говорило только об одном – ему было чего стесняться. С этим я легко мог ему помочь, даром, что ли, физрук и бывший летчик? Кого хочешь похудею и в форму приведу, было бы желание. Однако Колобок болтал со мной о чем угодно, только не о спорте, сексе, телах и их облагораживании, чем выбивал из привычной колеи, заставляя думать о хорошем, улыбаться и мечтать. Это дорогого стоило.

ЖК: о, какие люди! смотрю, опять филонишь?

Карлсон: не опять, а снова. И вообще, тебе показалось. Я весь в делах.

ЖК: – в каких таких делах?

Карлсон: – в ВК переговоры провожу, например)))

ЖК: болтовня в ВК – не дело, а удовольствие)

Карлсон: а жвачку на паре жевать – дело или удовольствие?)

ЖК: так ты на паре бездельничаешь?

Карлсон: ага) мало того, у меня ни ручки, ни блокнота нет.

ЖК: ну, ты и нахал! я бы тебя выгнал.

Карлсон: не получится, я препод)

ЖК: упс…

Мне это его «упс» серпом по яйцам резануло. Так обидно стало, слов нет. Я к нему со всей душой, а он… Эх!

Карлсон: Знаешь, преподы тоже люди. Иногда очень даже неплохие.

ЖК: не обижайся, просто неожиданно.

Карлсон: – Неожиданно?

ЖК: – Я думал, ты студент. Слегка побитый жизнью, а потому циничный не в меру, но все равно… малолетка.

Карлсон: – Почему это я малолетка?!

ЖК: – У тебя офигенное тело. Такие только у юнцов безусых бывают.

Карлсон: -?!

ЖК: – ну, знаешь, впукло-выпукло-рельефные, лощеные, без жирка и морщинок.

Я невольно заулыбался. Лайков Колобка под моими фотками не было, а значит, любовался он на меня тайно, что в свою очередь означало: не только любовался, но и фапал. Стопудово! Тихушник, мать его за ногу.

Карлсон: – мне 33)), а тело у меня идеальное, потому что я за ним слежу тщательно.

Если бы я за собой не следил, давно бы помер. Впрочем, военные привычки настолько въелись в подкорку, что держать себя в форме удавалось без особого напряга, плюс работа физруком – тренажеры, беговая дорожка, турники – все под рукой круглосуточно.

ЖК: – ладно, согласен, с телом я лоханулся, но…

Я аж булки поджал. Опять это чертово «НО»!

ЖК: – Ты иногда такие перлы выдаешь, будто тебе 18-ти нет)

Карлсон: – на себя посмотри, любитель мультиков, солнечных зайчиков и библиотек. По тебе детский сад плачет)

ЖК: – эй, полегче на поворотах. Я, между прочим, тоже препод, и мне 27! Может, я тебя и младше, зато тяжелее. При росте в 175 см, у меня вес 95 кг. Бойся.

Карлсон: – да щас, это ты бойся) У меня 184 см росту и 80 кило мышц, так что нечем тебе меня пугать. В коленно-локтевую загну – и пофиг мне, кто кого тяжелее.

Колобок замолчал так надолго, что я занервничал. Неужели испугался? Я же пошутил! Ответ пришел, когда я допечатал сообщение с извинениями:

ЖК: – только так меня и загибали (((

Карлсон: – живот твой большой видеть не хотели?

ЖК: – да, с задницей у меня все пучком, а вот с остальным…

Карлсон: – не буду тебя жалеть, сам дурак. Кто тебе похудеть мешает?

ЖК: – лень, наверное. Или отсутствие того, ради кого можно было бы постараться. Или булочки с повидлом. У меня возле дома кулинария, я мимо нее утром и вечером прохожу.

Карлсон: – проходишь мимо или через?))

ЖК: – издевайся, ага. Знаешь, какие там пироженки вкусные?!

Карлсон: – а ты знаешь, как вкусно слизывать сперму с живота партнёра, зная, что она – результат твоих усилий?

ЖК: – не знаю ((

Карлсон: – узнать хочешь?

ЖК: – ты что, задницу свою шикарную мне подставить вознамерился?!

Карлсон: – хахаха, ну ты и наглец)) нет, конечно.

ЖК: – так я и думал ((

Карлсон: – это не потому, что ты толстый.

ЖК: – а почему?

Карлсон: – я актив, по-другому никак.

ЖК: – зачем тогда спрашивал?

Карлсон: – могу помочь тебе похудеть.

ЖК: – с этим ты, дружище, опоздал. За меня наш физрук взялся.

Карлсон: – не понял, ты же препод.

ЖК: – препод.

Карлсон: – тогда чего он к тебе прицепился?

ЖК: – меня в команду университета по волейболу под страхом увольнения засунули.

Карлсон: – странные у вас порядки в заведении.

ЖК: – нормальные у нас порядки, просто скоро матч за спонсорские деньги с нашими заклятыми врагами. Ректоры поспорили, а нам отдуваться приходится. Тренируемся пять дней в неделю, представляешь? Я за всю жизнь столько не бегал, сколько за последние два месяца. Болит все и везде, а упоротому физруку все одно мало. Еще чуть-чуть, и мы ему темную устроим. Задолбал.

Вот тут-то и настало мое время молчать долго. Это что же получается? Я с одним из моих горе-волейболистов переписываюсь?! Ржавые колесики закрутились в голове с такой силой, что ржавчина посыпалась. Кто он такой? Вариантов было всего три: рохля-филолог Виктор, толстопуз-математик Роман и жертва моих репрессий шарик-историк Валентин. Валентин…

Что там в его медицинской карте было? 174 рост, 96 кило вес, 27 полных лет… Мать твою за ногу! Так это ж он! Точно! И как прикажете Колобка с Шариком в единое целое совмещать?! Наивность, неуверенность в себе и переливающаяся через край добродушная няшность с одной стороны, ехидство, неостановимое любопытство и неочевидное, но прокачанное упрямство с другой. Общим у этих двоих было только тридцать кило лишнего веса. Хм. Благодаря мне уже двадцать, но не суть.

Я потер виски пальцами, сосредотачиваясь. Не помогло. Валентин – гей! Вот уж на кого бы не подумал. Мне казалось, он без жены, десятка детей, собаки, кота и крысы до кучи ни дня прожить не сможет. Заботливый – пипец просто. За это, собственно, его остальные члены команды и любили: всех выслушает, сопли-слюни вытрет, советов надает, а потом еще и результат проверит. Мать-наседка, а не мужик!

Я из него эту бабскую хрень дополнительными нагрузками выгонял вместе с потом и жиром, но он не сдавался и исподтишка остальным все равно помогал. Оказывается, я зря старался. Валик – гей в самом своем няшном исполнении, и это не лечится.

ЖК: – Карлсон, ты здесь?

Пальцы мои над экраном дрогнули. Чего делать-то? Раскрыть карты? Притвориться, что ничего не случилось и продолжить общение? Виски заломило, пальцы закололо первыми иголками онемения. Мать твою за ногу! Вот это я разнервничался, а? Не хватало в обморок на глазах у студентов грохнуться. Пришлось бросать телефон и идти в раздевалку принимать холодный душ.

Пять минут под ледяной водой смыли контузию и привели мысли в порядок. Замерз, правда, как собака, но это ерунда. Зато план созрел… не самый хороший, но (опять это чертово «НО») для меня как для тренера очень полезный. Информация из первых рук – великая вещь. Буду знать, какие настроения в команде бродят, без задушевных бесед, скандалов и ругани.

Я взял в руки смартфон и продолжил общение, чувствуя себя шпионом. Не разведчиком, а именно шпионом: подлым вуайеристом, шантажистом и беспринципным типом, втершимся в доверие к наивному ребенку с нехорошими намерениями. Мысль о том, что намерения у меня были самые что ни на есть благие, умерла родами. Я оплакивал ее недолго. Пора вершить великие дела, черт побери. Не время распускать нюни и идти на поводу у эмоций! Закончится эпопея с матчем, тогда и поговорим в открытую.

Карлсон: – я здесь, студенты отвлекли, прости.

ЖК: – пришлось-таки поработать?))

Карлсон: – чутка) ты что-то спросить хотел?

ЖК: – да. С духом соберусь только.

Карлсон: – собирайся быстрее) пара заканчивается, мне придется к моему стаду баранов вернуться.

ЖК: – скажи мне, пастух)), только честно. Ты бы с таким, как я, стал встречаться? Не забавы ради или эксперимента в постели, а по-настоящему, всерьез и надолго?

Что-то внутри меня оборвалось от этого вопроса. Неужели никто не встречался с ним ради него самого, а не ради прикола или одноразового секса?! Ему же 27 лет! Он же… хороший.

Карлсон: – да.

ЖК: – спасибо) Знаешь, ты единственный человек, ответу которого я верю безоговорочно. Жалости в тебе не осталось ни капли, а для меня сейчас это самое важное. Как и честность. Обещаю, при встрече я обязательно поцелую тебя в губы. При всех, если захочешь)

От необдуманных поступков меня спасли студентки, закончившие беготню. Я вышел из ВК и занялся своими непосредственными обязанностями, оставляя Валика-Шарика-Колобка на потом. В очередной раз смилостивился над студентками и отправил их делать друг другу растяжку под моим неусыпным контролем. Они открыто шипеть не осмелились, но взглядами одарили такими, что не будь я собой, сгорел бы заживо. Эх, вот и вся любовь.

Валентин

– Что делать? Через скакалку прыгать? Константин, я вас умоляю! Мы же не в детском саду.

– Красавчик, или ты прыгаешь через скакалку, или я тебя на ней повешу, и тогда ты будешь подтягиваться. Чтобы шею из петли вытащить, если намек непонятен.

Мы дружно разобрали скакалки. Понятно, конечно, что никто никого ни на что не повесит (разве что мы физрука за яйца, когда он нас до ручки доведет), но проверять желания не возникло даже у Виталика (он же Красавчик, он же правовед, он же победитель по жизни). Говнюк тот еще, к слову: командует всеми и вся, создает видимость бурной деятельности, но при этом ни хрена не знает, не делает и нормальным людям делать мешает. Если бы не физрук, мы б его в команду ни за какие коврижки не взяли, но Косте на наше мнение было абсолютно наплевать. Я в жизни таких упертых типов не встречал!

– Шарик ты мой хрустальный, чего стоим?

– У меня ноги отваливаются. Сколько можно скакать и бегать?! У нас матч по волейболу, а не марафонский забег с препятствиями на 60 километров!

– Скакать и бегать будете столько, сколько понадобится. У нас не команда по волейболу, а толпа питонов-неудачников. Только и можете, что по дорожке со скоростью улитки ползать да на меня в раздевалке втихую шипеть.

– Хочешь, чтобы в открытую шипели и задушить пытались? Не вопрос! – негодующе возопил я, пользуясь случаем, чтобы устроить скандал, а заодно и всеобщий перерыв. – Еще пара-тройка тренировок в таком духе, и тебе крышка, качок безмозглый! Хватит над нами издеваться!

Ребята от моей наглости аж скакать перестали, а Костя подобрался, как пантера перед прыжком, пронзил меня нереальными синими глазищами насквозь, шагнул вперед, нависая… и я позорно сдулся: зубоскалить могу сколько угодно, а вот драться – ни в какую. Рука проклятущая не поднимается, и все. Тем более на физрука. Если честно, я б на его месте давно уже сдался – спортсмены из нас за три месяца упорных тренировок так и не получились. Похудели все, конечно, знатно, подобрались, похорошели, но на площадке как были лохами, так и остались.

Чего только Костя с нами ни делал: и ролями менял, и студенток из своей чемпионской команды в пример приводил, и ругался, и угрожал… Все без толку. Энтузиазм, которого и так почти не было, испарился совсем, мы сливали одну тренировку за другой и вели себя просто безобразно, в том числе назло Косте, который в упор нашего настроения не замечал. Если и дальше в таком духе пойдет, из двенадцати человек, которых он в команду зачислил, и шести не останется.

Я бы, как и парочка человек до меня, давно уже слился под предлогом вывихнутой (растянутой, сломанной) конечности (справка от врача прилагается), не так уж мне этот спонсорский бюджет и нужен, однако от побега удерживало меня другое. Точнее другой – парень из ВК, с которым я познакомился четыре месяца назад. Запал он мне в душу, словами не передать как глубоко, а уж его провокационные фотки… иногда десяти минут хватало, чтобы бурно, на парочку особенно удачных глядючи, кончить.

Если бы я не был шариком на ножках, как любил обзывать меня физрук, то на встречу со Злобным Карлсоном согласился бы через месяц общения. Но, как ни печально, я шариком был, а потому тянул время и честно делал все, что упоротый на физподготовке физрук приказывал. Еще бы мимо кондитерской научиться проходить и в столовке булки жрать перестать, и стал бы я молодцовым молодцом. Однако результат радовал и так: за три месяца – минус двадцать кило! Живот конкретно усох, талия обозначилась, мышцы на руках и ногах проявились, плечи раздались, спина выпрямилась, а жопка…