Текст книги "Новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Велимера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Ну давай, кот, давай, – выдохнул брюнет, цепляя меня за шею и притягивая к себе, – я хочу тебя.

Дрожащими руками размазав немного смазки по члену, я осторожно протолкнул головку. Это же не девчонка, которой можно просто вставить, в конце концов.

– Не больно? – прохрипел я, медленно, плавными толчками проникая в него.

Так горячо, узко, такое прекрасное тело, что я вряд ли бы остановился, даже получив положительный ответ. Но вместо этого был только поцелуй, короткий, смазанный. Я вдруг осознал, какой шумный – Леша не издавал ни звука, только тяжело дышал и сжимал пальцы в моих волосах. Наклонив голову, я поцеловал его, начиная двигаться быстрее, резче.

– Да, вот так, – почти беззвучно, одними губами произнес он, крепче сжимая мои бока бедрами, – укусишь меня? – я с готовностью припал к его шее, прихватывая зубами светлую кожу. – В полнолуние укусишь?

Я смог только кивнуть, уткнувшись лбом ему в плечо. Наконец-то, он станет частью моей стаи, станет ещё ближе ко мне, ещё больше моим!

Даже кончая, Леша не застонал, не зарычал, только дрожаще выдохнул, вцепляясь в меня так, что аж приподнялся с постели. Потрясающее ощущение – когда он сжимается на члене, напрягается всем телом, разве можно не кончить следом?

– Я тоже тебя люблю, – пробормотал я, гладя его расслабленное бедро.

– Знаю, – усмехнулся брюнет, позволяя мне устроиться у себя на плече, – по тебе видно. Ты ж мой кот…

Недовольно заворчав, я притерся к нему поближе и уткнулся носом во влажную шею. За это он меня котом и прозвал – “вечно ластишься и мурлычешь”.

– Я тоже хочу тебе какое-нибудь прозвище придумать, – буркнул я, просовывая ногу между его.

Вот, вроде бы, трахал я его, а ощущение обратное. Он контролировал все – от ритма до силы укусов, контролировал незаметно и безмолвно. Узурпатор…

– Прозвища не придумывают, они сами появляются, – зевнув, Леша прижался щекой к моей макушке, – да и у меня уже есть одно, вполне меня устраивает, – я приподнял голову, заглядывая ему в лицо и пытаясь вспомнить, – “о господи”.

– Дурак, – фыркнул я, укладываясь на место.

Тихо смеясь, эмиссар обнял меня покрепче и взъерошил мне волосы. Засранец, но все равно лучший.

========== Часть 6 ==========

Утро было чудесным. Хотя бы потому, что Леша никуда не собирался. Мы валялись в постели почти до обеда, лениво целуясь и негромко разговаривая, выбирая место для укуса. Ему почему-то хотелось, чтобы шрам был на видном месте, дескать, пусть все знают, что тут занято, а я хотел его куда-нибудь спрятать, чтобы не уродовать красивую кожу.

Брюнет кряхтел и морщился, когда все же пришлось вставать, бухтел, что люди не созданы для гомоебли.

– Вот оборотня можно хоть всю ночь драть, ему на утро будет похер, – разглагольствовал из ванной эмиссар, – а мне что делать прикажешь?

– Поменьше пить? – в шутку предложил я.

Его же кто-то так трахал. Он кого-то до меня любил. От резкой боли в кончиках пальцев слезы навернулись на глаза. Черт, тихо! Пытаясь убрать когти, я потер жутко зачесавшиеся предплечья, на которых уже выступала шерсть. Мы тоже любили и тоже трахались! Если сейчас обратиться, ничего хорошего не будет!

Волк упрямо продирался наружу с явным намерением пометить шрамами свое. Леша такое не простит, ни за что не простит, понятно? Обидится и не будет больше никаких объятий и почесываний головы!

– Сидеть! – едва не задыхаясь, все же смог рыкнуть я.

Я хозяин в этом теле! В обоих! К ноге, мать твою!

Мои собственные когти продрали грудь в наказание. С хрустом пальцы перестраивались, а я все никак не мог заставить волка остыть. Если не получится отобрать контроль, я уже ничего не смогу исправить.

Мокрый, горячий, безмозглый эмиссар сгреб меня в охапку, что-то шептал, а я слабо пытался его отпихнуть. Все выцветало в желто-зеленые тона и померкло, когда волк, жмурясь, всадил клыки ему в сгиб шеи. Леша мгновенно укусил меня в ответ, в то же место, укусил так больно и остро, как не могут человеческие зубы.

Это мои зубы. Я чувствую его боль. Осознав, волк заскулил, осел на задние лапы, пока человек отшатывался и пятился от нас.

– Да, ты сделал ему больно! – прикрикнул я, с силой и хрустом выламывая пальцы в нужное положение. – Ты мог убить его! Да, мог! А теперь сидеть, скотина!

Рывком получив назад свое тело, я уткнулся лбом в пол, тяжело дыша. Глаза щипало от пота, а наглый комок меха жалобно скулил и тянул меня извиняться, зализывать, утешать.

– Какого, блять, хера, – без вопросительной интонации выдал Леша, нажимая на рану и делая себе ещё больнее.

– Прости, – болели ещё и сломанные пальцы, но боль в такой ситуации всегда отрезвляет, она нужна, – мы не хотели… Он приревновал, хотел… Тебя.

– До зоофилии я ещё не докатился, – фыркнул мужчина, помогая мне подняться. Волк обиженно клацнул на него моими зубами, едва не прихватив руку, и я же получил за это по морде, – а ну-ка!

– Прости, – в который раз повторил я, на нетвердых ногах стараясь дойти до стула, – это он.

– К кому вообще он меня мог приревновать? – проворчал Леша, пытаясь осмотреть здорово болящий укус. – И чего кусаться было? – медленно повернув ко мне голову, теперь уже мой эмиссар вдруг нахмурился. – Сегодня не полнолуние же.

Пожав плечами, я отвёл взгляд. Принять в стаю можно только в полнолуние, это верно. Что за дерьмо – основной вопрос, но не главный.

– Не ковыряй, – поморщившись от дернувшей фантомную рану боли, я встал и кое-как дошел до аптечки. Хорошо, что она в кухонном шкафчике, до ванной я мог и не дойти, – это все ты! – цыкнул ещё раз на волка.

Он был расстроен, поэтому окрысился в ответ.

– Что у вас за разлад? – отстраненно поинтересовался Леша. Я пожал плечами, потому что ответить было нечего, старательно искал стерильную салфетку, чтобы просто не смотреть на него. – Блять, я же… – с силой потерев ладонью лицо, мужчина пробормотал: – Видимо, я и правда хотел…

Мурашки побежали по спине, когда я представил все возможные последствия попытки насильного принятия. Паралич, слепота, немота, смерть, в конце концов. Потому что надо мозгами думать!

– Прости, – заскулил то ли я, то ли волк, опускаясь на колени и униженно уткнувшись лбом ему в бедро, – пожалуйста, прости нас.

– К тебе вопросов нет, – вздохнул Леша, – меня сейчас другое волнует, – подставляясь под ласковые поглаживания, я жмурился и пытался не придумывать свои варианты, пока он не скажет настоящий, – кот, я… Блять, у меня рак, – замерев, я понадеялся, что он так глупо шутит, – неоперабельная доброкачественная опухоль и противопоказания к химиотерапии. Я думал к полнолунию решить, хочу ли вас так мучить, а теперь вот…

Стиснув зубы, я прижался носом к его еще влажному после душа бедру. Всегда раздражала хрупкость людей. Почему я не могу передать ему часть своего здоровья с укусом? Будь он человеком, уже бы… Черт! Как не хочется, чтобы мелкие потеряли ещё кого-то. Но все равно уже трудно представить жизнь нашей стаи без него. Мы не бросим его, ни за что.

– Неважно, – сквозь зубы выдавил я, – мы все равно будем твоей семьей.

– Я знаю, – его голос чуть дрожал, как и руки.

Я альфа, вожак, и я должен быть сильным. Опорой для остальных и надёжным защитником. Я обязательно сделаю все, что смогу, для моей стаи. Но, прежде всего, я обязан научиться держать себя и своего волка в узде, иначе могу навредить тем, кого люблю. Пора уже повзрослеть и понять, что никто не будет больше нести ответственность за мои поступки, кроме меня.

========== Часть 8 ==========

Я так соскучился по своим мелким, что к первому сентября уже не мог нормально спать. Хотя, конечно, я понимал, что приволье в сексе кончится как раз с их приездом. В последний день мы с Лешей отрывались, как могли, не вылезая из кровати.

Жмурясь, я уткнулся лбом в подушку, кусая костяшки в попытке заглушить стоны, а этот засранец каждым толчком херачил по простате.

– У тебя такая охуенная спина, – прохрипел он, целуя меня в плечо и поглаживая живот. Вывернув шею, я поймал его искусанные губы своими, зарылся пальцами в мокрые волосы, застонал ему в рот, – если бы я знал, какое ты чудо…

Продолжения не последовало, только более резкое движение бедрами.

– То? – выдохнул я, подавшись назад к нему.

– Трахнул бы всё-таки в лесу! – рыкнул эмиссар, укладываясь на меня, вжимая собой в постель.

С его рукой на члене даже четвертый раз за день кончить очень даже просто. Стараясь медленнее дышать, я лениво поерзал, но слезать с меня никто не собирался, так что пришлось смириться. Не то чтобы я был против…

– Кстати, – едва не урча от ласковых поглаживаний боков, я чуть повернул голову, чтобы не задохнуться в подушке, – ты говоришь, что ненавидишь оборотней, а сам с нами возишься.

– Я вырос в стае, которая все делала, лишь бы я остался с ними навсегда, как собственность, – я кожей почувствовал, как он поморщился, – забавно было наблюдать, как взрослые состоявшиеся альфы подставляли задницу едва совершеннолетнему эмиссару, лишь бы заполучить его к себе в стаю, – я хмыкнул, просто чтобы поддержать разговор, – а ты не так ко мне относился, да и дети… Знаешь, – из его тона почти исчезло раздражение, – у эмиссаров есть свое поверье. Вы верите в реинкарнацию, а мы – что каждого эмиссара где-то ждёт предназначенная ему стая. С такой стаей и связь крепче, и укусов никаких не надо, чтобы заинтересовать друг друга.

Мне снова стало стыдно за свою несдержанность. Нашу. Кусать за шею вообще было опасно, мало ли, что можно там прокусить. Волк виновато и возмутительно коротко заскулил, тут же вернувшись к расслабленной полудрёме в объятиях любимого человека.

– Прости за это, правда… – забормотал я, но меня заставили замолчать прикосновением подушечек пахнущих смазкой и сексом пальцев к губам.

– Лучше просто помурлычь, кот, – игриво шепнул Леша, целуя меня за ухом. Как назло, предательски и очень громко заурчало в животе. Я смущенно спрятал лицо в подушку, а этот мудак захохотал и с трудом выдавил: – я не это имел в виду… Но сойдёт…

В аэропорту малыши, обычно спокойные, бросили Дашку и помчались к нам. Меня едва не сбили с ног, но я устоял, подхватил обоих на руки. Они повисли на мне, как обезьянки, а Леша перехватил у Даши их чемодан. Она очень внимательно посмотрела на него, потом на меня. Так серьезно, со взрослым укором. Я невольно потупился, потому что этот взгляд походил на мамин как никогда.

– Теперь ты от нас точно никогда не избавишься, – тяжело вздохнув, сестра крепко обняла нашего, только нашего эмиссара.

Я почувствовал, что она сделала ему немного больно, надавив на скрытый под повязкой укус, но ничего не сказал, только прижал к себе братьев поближе.

– Можно подумать, я хочу избавиться, – с улыбкой прошептал Леша, немного наклоняясь, чтобы ей было удобнее.

Дома мы торжественно поужинали с тортиком, уставшие от перелета близнецы сами попросились спать – неслыханное дело. Пока я их купал, Дашка подготавливала себе на завтрашнюю линейку одежду, а эмиссару досталось убирать со стола. Уже когда мальчишки вытерлись и оделись, в ее ванной зашумела вода. Это была, кажется, моя идея – оставить в ее распоряжении одну ванную целиком. Девушке нужнее, тут ни у кого не возникло возражений.

– Ты сам-то готов? – поинтересовался Леша, когда мы уже решили, кто отведет мелких в сад.

Я с удивлением осознал, что мне завтра, вообще-то, в универ. Причем первый раз. Как-то волнения или трепета во мне это не вызвало совсем.

– Ну наверное, – пожав плечами, я неосознанно потер шею в том месте, где дернуло болью ранку у мужчины, – главное, что мне никуда уезжать не надо, расставание на пытку похоже.

Тихо засмеявшись, Даша обняла меня, потрепав по макушке, и ушла спать. Я прислушался – близнецы уже вовсю посапывали в своих кроватях. Мир и спокойствие в доме, снова пахнет всеми членами стаи. Наверное, в этом и есть счастье альфы.

– Доволен, что они дома? – проницательно усмехнулся Леша, накрыв мою ладонь своей. – Я тоже.

Я пересел к нему на колени и зарылся лицом в теплую шею, одуряюще пахнущую вкуснее всего на свете. Теплые руки прижали меня к теплому телу, обнимая и даря почти навязчивое умиротворение. Все у нас будет хорошо. Надо наслаждаться тем что есть, потому что никто не знает, когда все изменится. Оказалось, семью могут так легко отнять, за несколько минут. Я не позволю никому заставить мою стаю страдать ещё раз. С нас уже хватит.

========== Часть 9 ==========

Просыпаться с ним – это каждое утро в список лучших в жизни. Было ещё рано, так что мы возились под одеялом, обнимаясь и потираясь друг о друга, он был таким теплым и сонным, таким… Милым.

Как раз, когда возня начала переходить в тисканье, а его ладонь скользнула по пояснице мне на задницу, в дверь поскреблись близнецы. На всякий случай проверив наличие на нас штанов, я разрешил мальчишкам войти. Они запрыгнули на кровать и с довольными моськами пристроились между нами. Гладя их по волосам, Леша откинулся на подушку и мирно зажмурился, явно наслаждаясь теплом.

Закон стайных обнимашек – если хотя бы двое сели где-то в обнимку, остальных начинает к ним тянуть, как магнитом. Вот и Даша не стала исключением – очень скоро заглянула в приоткрытую дверь, улыбнулась и тоже прилегла между нами, поправив полотенце на голове, чтобы оно никому не мешало. У Лёши было такое довольное и гордое лицо, потому что он такой классный и любимый эмиссар, что меня смех разбирал. Хотя, на самом деле, стайные свалки – первый признак здоровых и крепких отношений. Очень часто при слишком строгих альфах вожаков не зовут валяться, а тут они сами пришли, не только к своему опекуну.

– А вы муж и жена? – спросил Паша.

Я не ожидал, да и мы готовились к другим формулировкам.

– Нет, мы просто друг друга любим, – осторожно ответил Леша.

– Как два папы? – уточнил Саша.

– Макс же наш брат, – пихнул его локтем Паша, – так что как два мужа.

– Вроде того, – кашлянув, я смущённо глянул на довольную Дашку.

– А это секрет, да? – Саша поднял на меня свои по-детски огромные глаза. Видимо, на моем лице отразилось изумление, потому что он добавил: – Вы никогда не обнимаетесь на улице, как мама с папой.

– Да, это пока что секрет, – эмиссар подушечкой пальца потрогал маленький нос Саши, – если об этом узнают, мне больше не разрешат быть вашим опекуном.

Я с укором глянул на него. Не стоило посвящать детей в такие глобальные проблемы, секрет и все! Но он ответил мне прямым взглядом, явно уверен, что так будет лучше.

– Мы никому не скажем! – хором пообещали близнецы.

Ладно, мы наконец-то об этом поговорили. А то мало ли, что могло родиться в их сообразительных головах.

Разорался будильник, так что наша стайная идиллия распалась – Дашка пошла сушить голову, пацаны поплелись умываться, я тоже встал, потому что мне первый раз в универ. И только эмиссар, работающий с девяти и в пяти минутах от дома, остался валяться.

– Ненавижу оборотней, – вдруг сказал он, обнимая подушку, – никогда не заведу стаю, все эти обнимашки фу, буду жить с людьми. Это я так говорил ровно до встречи с вами, – фыркнув, я перекинул джинсы через плечо и взял футболку на плечиках, – может, правы были все, просто стаи нормальной у меня не было? И альфы.

– А альфа что? – присев на край кровати, я наклонился к нему и куснул за подбородок.

– Прекрасный альфа, – пробормотал Леша, зарываясь обеими руками мне в волосы и заставляя довольно заурчать, – в меру козел и отличный любовник.

– Тебе лишь бы трахаться, – шутливо пихнув его в бок, я встал, – надо будет в честь первого сентября взять какой-нибудь тортик вечером, как думаешь?

– Ну тебя-то точно можно поздравить, мистер студент, – потянувшись, эмиссар покрутил шеей и тоже откинул одеяло, – я после работы зайду за близнецами и тортом.

– А мы с Дашкой тогда ужин приготовим, – пообещал я.

Мы в любом случае раньше освободимся, у нее только линейка, у меня тоже должно быть ненадолго. Правда, она собиралась ещё в кафе потом с одноклассниками, но это вряд ли до вечера. Можно порадовать нашего безмясного гурмана запечённой с овощами сёмгой, которую он так любит, а ещё надо будет взять арбуз. За лето только один съели, вообще нечестно.

Приняв душ, я оделся в ванной, хорошо промокнул волосы полотенцем. С кухни уже вкусно пахло яичницей, за стенкой шумел фен, что-то обсуждали братья. Как хорошо…

Мы позавтракали, поболтали, потихоньку собрались. Леша остался дома, а мы все направились по давно проверенному маршруту. Сначала малышей в садик по пути к школе, потом Дашу в школу, а мне теперь дальше, к универу. Если пешком, то как раз примерно минут пятнадцать, заранее перед первой парой буду приходить. Ездить в душной вонючей маршрутке меня вообще не прельщает.

Нас поздравили с поступлением, вручили студенческие билеты и футболки с логотипами. Группа быстро скучковалась, было решено пойти отмечать. Я был не против, пока в мою сторону не дунул лёгкий теплый ветерок со стороны каких-то других первокурсников. Волк немедленно взбунтовался, я даже сделал пару шагов в ту сторону.

Нет. Нет, нет и нет. Он непонимающе зарычал, потянув меня к невыносимо вкусно пахнущей девушке, которую я даже не мог разглядеть в толпе. Моментальный стояк только сильнее раздразнил нас обоих, я уже почти чувствовал вкус ее кожи… Но у нас есть Леша! Леша очень обидится!

Вроде бы, помогло. Угомонился, виновато заскулил и потребовал немедленно уткнуться носом в шею эмиссару. Я бы и сам не прочь с ним увидеться, да уж…

– Ребят, вы идите, – можно подумать, кто-нибудь заметил бы мое отсутствие, – мне, кажется, голову напекло, я домой пойду.

Мне посочувствовали и забыли. Уже на пути домой я трясущимися руками выудил из кармана телефон и позвонил Лёше.

– Как прошло? – сходу поинтересовался он, значит, не занят.

– Можно, я зайду? – потерев лоб, я старательно прогнал остатки всплеска желания.

– Что-то случилось? – сразу насторожился мужчина. Я неопределенно замычал в ответ. – Заходи, конечно, я жду.

Я уже пару раз был у него на работе летом, хотя помню я это смутно. Как и все, что было летом. Дорогу среди бесконечных офисов я, тем не менее, нашел. Кабинет Лёши был просто отгороженной от большого помещения комнатой со стеклянными стенами. Не представляю, как он тут сидит – да, висят жалюзи, но они все время открыты.

– Ну, что такое? – нетерпеливо спросил он, вставая из-за стола. – Макс? Что-то с детьми? – я покачал головой и крепко в него вцепился, зарываясь носом в шею. – Ну, что? Что такое, кот? – мягко замурлыкал эмиссар, гладя меня по голове. – Если ты продолжишь молча сопеть, я решу, что это истерика, и дам тебе по морде.

– Почти истерика, – сглотнув, я отстранился и тяжело вздохнул, – ты прав, все альфы бляди.

Он отшатнулся, лихорадочно осматривая меня, будто сканировал в поисках следов секса.

– Ты… Ты сдержался? – хрипло спросил брюнет, с долей нервозности облизнув губы. Я только кивнул, виновато потупившись. – Значит, не такая уж и блядь. Но Макс, – взяв меня за руки, он заглянул мне в глаза, – я ценю твое доверие, конечно, да, но не рассказывай мне больше о таком, – непонимающе приподняв брови, я вдруг осознал, как ему было неприятно это слышать, – договорились?

– Да, – чувствуя себя на редкость виноватым и тупым, я прикусил губу, – прости, пожалуйста.

– Ладно уж, ты же сдержался, – взъерошив мне волосы, Леша невесело улыбнулся, – я бы тебя поцеловал, но палево жуткое.

Неловко усмехнувшись, я покачал головой и пошел домой. Зашёл в магазин, долго бродил между рядами, потому что никак не выходило собрать мозги в кучу. Притащив пакеты и арбуз домой, я просто завалился на диван и решил, что ближайшие пару часов двигаться не буду. Стыдно перед Лешей пиздец. Он меня только с утра похвалил, а я тут же… Дерьмище.

Если такое и дальше будет, точно не надо ему рассказывать. А если сорвусь… То вообще надо сделать это страшной тайной. Думаю, он хотел мне это сказать, но не стал. Вздохнув, я повернулся на бок и уткнулся лбом в спинку. Леня был прав, наш эмиссар добрый и заботливый, очень ласковый с детьми, но может быть и строгим, если нужно.

Пришло сообщение. Взглянув на экран одним глазом, я все же приподнял голову, потому что написал Леша. «Пошли сейчас со мной в садик.»

Подскочив, я спешно собрал все нужные мелочи, обулся и выскочил в подъезд. Неужели он накаркал, и с близнецами что-то случилось? А если они поранились? Вот же дурацкая привычка думать о них, как об одном целом… Но, если один из них поранился, надо срочно его забрать домой, чтобы никто не заметил, как быстро затягивается ранка. Лишь бы только ничего серьезного! Что за утро такое беспокойное, кошмар какой-то.

В группе царил переполох. Дети и воспитательницы толпились вокруг чего-то, что мой нюх распознал как двух моих младших братьев. Кровью не пахло, и то хлеб. Протолкавшись через детвору, я едва удержал челюсть на месте.

Сидела на полу ревущая девочка. По бокам от нее восседали Саша и Паша, держась каждый за одну ее косичку.

– Ну и что вы делаете? – тяжело вздохнув, Леша опустился перед ними на корточки.

– Мы хотим, чтобы она с нами играла! – объявил Саша.

– А она не хочет? – мягко спросил эмиссар, протянул руку к крошечному кулачку Паши, но маленькие пальцы сжались сильнее, девочка ойкнула, пришлось отступить.

– А она хочет только с одним играть, – пояснил Паша.

– А мы не хотим по одному, – добавил Саша.

– Поэтому вы решили порвать ее пополам? – я сел рядом с Лешей и постарался внушить им спокойствие. Но они и не нервничали ничуть. – Вы же ей больно делаете, глупые.

– Больно? – хором переспросили они, будто даже не рассматривали такую мысль.

Вместо ответа Леша дёрнул их обоих за короткие волосенки.

– Да, больно, – протянул Паша, потирая макушку.

Близнецы переглянулись и одновременно отпустили косички, мы с эмиссаром облегчённо вздохнули.

– Если девочка не хочет с вами обоими играть, не надо ее заставлять, найдите ту, которая захочет, – посоветовал я, поправляя на Саше футболку.

Мы хотели забрать их на сегодня домой, но интерес к зареванной девчушке мальчики уже потеряли. Успокоив востребованную партнёршу по играм всегда имеющейся у него конфеткой, Леша глянул на часы и заторопился.

Некоторое время мы шли вместе и молча.

– Думаю, лет через двадцать нам придется объяснять, почему у каждого должна быть своя девушка, а не общая, – хмыкнул я, пытаясь пошутить.

– Если им вообще понадобится девушка, – пожал плечами Леша.

До меня сначала не дошло, а потом я возмущенно ткнул его кулаком в плечо:

– Гадость какая!

– Согласись, они слишком близки, – начал оправдываться эмиссар, – если в пубертатный период не перессорятся, племянников от них можно не ждать.

– Пиздец, – потерев лоб, я вздохнул, – не хочу об этом думать. Лучше пусть одну на двоих найдут.

– Неизвестно, что хуже, – пожал плечами брюнет, – так, я на обед не пойду из-за этой прогулки, давай в магазин зайдём.

Он купил себе какую-то сладкую булочку, банку энергетика, а я все никак не мог выбросить из головы его слова. Они расстаются, максимум, на пару минут, когда один из них ходит в туалет. Купаются вместе, едят вместе, играют, читают, рисуют, гуляют – все вместе. Почти никогда не говорят только о себе, всегда «мы». Изначально мы хотели сделать в детской две зоны, чтобы у каждого была своя половина комнаты, и кровати расставили по углам. Был грандиозный скандал, а утром эти двое обнаружились в одной кровати. Пришлось все поменять местами – кровати в центре, между ними буквально двадцать сантиметров, чтобы тумбочка влезла. А по углам уже у каждого свой стол, шкаф и игрушки. Они никогда не ссорятся из-за того, что кто-то кому-то не дал машинку. Такое ощущение, что у них локальный коммунизм – все общее. Надо потихоньку их разделять, иначе… Фу, ну нахуй! Или это просто Леша все извратил?

Вечером мы вкусно поужинали, поели торт, арбуз. Налопавшиеся близнецы попросились спать, пошли к себе, держась за руки. Я залип на это и запоздало напомнил им умыться и почистить зубы, когда они уже были в своей комнате.

Уложив их спать, я пошел в нашу с Лешей комнату за пижамными штанами. Он был там, снимал рубашку. Глянув на меня через плечо, брюнет отвернулся. А потом, бросив рубашку на кровать, затолкал меня в угол.

– Знал бы ты, как меня бесит, что ты хотел другую, – еле слышно проворчал он, проталкивая колено между моих ног, – убил бы, вот правда.

– Я не…

– Не имеешь сейчас права голоса, – больно укусив меня за плечо, Леша расстегнул на мне джинсы, – дети же ещё не спят, да?

Пришлось вцепиться зубами в ребро ладони, когда он опустился на колени. От его горячего мокрого рта у меня всегда темнеет в глазах и постыдно дрожат коленки.

Пришлось брать себя в руки и сосредотачиваться, чтобы не стонать слишком громко и не поранить мужчину когтями. Он отсасывал увлеченно, с удовольствием, так хорошо, что я жмурился до цветных фейерверков и вскоре ощутил привкус крови на языке.

– О господи, – выдохнул я, сжимая пальцы в его волосах и ощущая теплую ладонь на бедре.

– Никогда, – шепнул Леша, неторопливо надрачивая мне и прижимаясь лбом к животу, – ни с кем, – влажно поцеловав меня куда-то в пупок, он крепче ухватился за мое бедро, – тебе не будет так хорошо, как со мной, – широко лизнув головку, брюнет поднял на меня взгляд, и я ощутил, как поджимаются яйца, – тем более, с бабой.

Я хотел сказать, что не сомневаюсь ни на секунду, но пришлось сжимать зубы и сглатывать стоны, кончая в чертовски мастерский рот. Да уж, никогда и ни с кем, это точно.

========== Часть 10 ==========

В нашем доме легко определить, кто готовит завтрак, по самому завтраку. Леша всегда жарит яичницу с колбасой и помидорами, Дашка варит овсянку или манку в угоду близнецам, я же слишком криворукий, так что делаю горячие бутерброды, которые, впрочем, тоже идут на «ура». Пока я раскладывал по ломтикам батона на блюде кружки колбасы, ко мне со спины подкрались мальчишки, до этого сосредоточенно о чем-то шептавшиеся.

– Что напакостили? – с улыбкой глянув на них через плечо, я дал понять, что не буду ругаться.

На них вообще никто никогда толком не ругался, потому что это бесполезно. Чтобы они перестали что-то делать, надо им аргументированно объяснить, что их дело неправильное. Крики бесполезны абсолютно, как и наказания по типу лишения телевизора. Всем прекрасно известно, что для них худшим наказанием будет провести хоть немного времени в разных комнатах, но это слишком жестоко, слишком.

– Мы хотим у тебя спросить насчёт папы, – Саша даже подёргал меня за штанину.

Ох ты ж блять. Разговоров о семье не было уже давно, я их не люблю, потому что многое очень трудно объяснить пятилеткам.

– Конечно, спрашивайте, – отложив все, я присел на корточки.

И никакой помощи – Даша голову сушит, Леша ещё дрыхнет. Ладно, сам справлюсь. Это я тут альфа и вожак, хоть это и не всегда заметно.

– Мы любим папу, – Паша очень серьезно нахмурил бровки, синие глаза настороженно блестели.

– И всегда будем любить и помнить, – продолжил Саша, пока я аккуратно тянулся к их эмоциям и понимал, что они не расстроены, просто сосредоточены и долго что-то обсуждали.

– Но хотим звать Лёшу тоже папой, – Пашка чуть-чуть потупился в смущении, его брат немедленно отзеркалил это движение.

Вот как. Боже, эмиссар будет скакать до потолка, весь такой независимый от оборотней и крутой одиночка.

– В этом нет ничего такого, – потрепав их по макушкам, я помягче улыбнулся, – во-первых, эмиссаров часто зовут мамами и папами, потому что они заботятся о щенках и очень их любят, – они серьезно кивнули, – во-вторых, Леша вас обожает, занимается с вами, воспитывает, поэтому вам и хочется звать его папой.

– Так ты не против? – Саша взял меня за руку.

– Мы думали, что можно только кого-то одного за всю жизнь звать папой, – Паша ухватил за пальцы на другой.

– Все зависит от обстоятельств, – я притянул их к себе и по очереди чмокнул в вихрастые макушки, – конечно же, я не против. Между прочим, завтра у Лёши день рождения, вы помните?

– Да, мы уже делаем подарок, – хором ответили близнецы.

Вернув поцелуи, они побежали переодеваться из пижам в нормальную одежду, а я так и остался сидеть с глупой улыбкой. Это не просто очень важная веха в отношениях, это, можно сказать, окончательное принятие стаей эмиссара. И я поражен, что это произошло так быстро, всего-то прошло… Три месяца? Четыре? Да, вроде бы, четыре. А кажется, что мы уже несколько лет так вот живем.

– Какая счастливая моська, – улыбнулась Дашка, ещё в пижаме, но уже с выпрямленными и уложенными волосами, – тоже был серьезный разговор об отцах?

Нечленораздельно угукнув, я все же встал, быстро разложил нарезку по оставшимся бутербродам и сунул блюдо в горячую духовку. Разве можно не быть счастливым? В моей стае и семье все хорошо, это самое главное.

Когда я уже достал подрумянившиеся бутеры с поплывшим сыром, на кухню выполз эмиссар, потягиваясь и зевая. Сонный, растрепанный, милый до чёртиков.

За завтраком сенсации не произошло, видимо, пацаны решили сделать это в определенный момент. Очень надеюсь, что я буду при этом присутствовать.

В универе все было, как обычно. С первого учебного дня прошла уже неделя, но мы все равно потерялись на этаже, потом нас нашел сам преподаватель, сопроводил в аудиторию.

На перемене ко мне подошла одна из одногруппниц, весьма милая девушка, за которой я бы точно приударил, если бы уже не был оприходованным немножко геем.

– Привет ещё раз, – немного смущённо улыбнулась она, нервным жестом поправляя волосы, – конечно, это неправильно, что я… Может, сходим в кино?

Ну пизда. Прям, блять, пизда.

– Прости, Насть, – я неловко улыбнулся, – я бы с радостью, ты милая, но у меня уже есть… Кхм… Кое-кто.

Чуть не сказал «парень». Такой славы мне точно не надо.

– Та девушка у тебя на аве, да? – грустно улыбнулась Настя.

– Нет, это моя сестра, – я почесал кончик носа. В принципе, она почти угадала, потому что у меня на аве наш семейный портрет, конечно же, вместе с эмиссаром, – это правда не отговорка, не принимай близко к сердцу.

– Да ничего, – махнув ладошкой, она отчалила и подошла к скучковавшимся у другой стены коридора девчонкам.

Выдохнув, я прислонился к стене и прикрыл глаза. Стремненько, конечно. Ну да ладно, ничего особенного, не в любви же она мне призналась. И я не соврал, у меня правда есть человек, которого я люблю. И которому надо, между прочим, купить подарок на день рождения. Конечно, всегда можно использовать себя в качестве подарка, но это неправильно.

После пар я отправился в торговый центр и долго там бродил в поисках чего-нибудь действительно подходящего. Что я знаю о Леше, в принципе? Не ест мясо, любит Шер и классику, актив, отлично одевается, саркастичен и неприветлив с чужаками, отличный семьянин со своими. Не стоит забывать, что этот праздник у него раньше был один на двоих с Леной, надо завтра быть очень осторожным, чтобы не напомнить и не испортить настроение.