Текст книги "Сообразим на троих (СИ)"
Автор книги: Велимера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Не помню такого, хм… Но мы лежим на диване в гостиной, так что вполне вероятно, я теперь гораздо быстрее начал замерзать. Наверное, пока ночью бродил, еще и таблетку выпил, раз живот не болит.
Обратив внимание на взгляд оборотня, я поджал губы. Он смотрел на меня, не скрывая своих расширенных зрачков, смотрел открыто и жадно.
– Даже не думай! – пригрозил я. – Я тебя не прощу! И вообще, не стоит ничего начинать, я помру скоро!
– Знаешь, что? – еле слышно шепнул он. Я приподнял бровь, желая услышать аргумент и тут же его опровергнуть, потому что, между прочим, один из нас предатель. – Мне похуй, что ты обо мне сейчас подумаешь.
Я в панике завозился, потому что это моя фраза, я ее сказал перед тем, как первый раз поцеловать его, потому что еще не был уверен, гей ли он, но оборотень придержал меня под затылок, не давая отстраниться и прижимаясь губами к моим. Мягкие, теплые, вечно обветренные губы, которые когда-то я так любил. Упираясь ладонями ему в грудь, я попытался коленом врезать ему по яйцам, потому что это единственный способ отодрать псину от себя, но запутался в одеяле. А вообще… Мне, между прочим, скоро помирать!
Запустив пальцы ему в волосы, я подался ближе. Мы торопливо, жадно соприкасались приоткрытыми губами, но никто не углублял поцелуй. Когда-то каждое утро было как первое, после каждой разлуки, даже короткой, казалось, что прошла вечность. А теперь и правда прошла вечность. Все теперь совсем иначе.
Я отстранился – он потянулся ко мне. Пришлось выдохнуть:
– Больно, – Никита тут же отодвинулся, коротко глянув на мой живот, – не там.
Подняв на меня взгляд побитого щенка, он приоткрыл было рот и вдруг крепко меня обнял, вжимаясь лицом в плечо и стискивая до настоящей боли. Но я лишь обнял в ответ, потому что только в этом мое спасение. Я никогда его не прощу. Но как же хочется напоследок тепла, быть с любимым, как эгоистично и глупо хочется быть с ним.
– Я так… Так много боли тебе причинил, – его голос неприкрыто дрожал, и от этого стало еще больнее. Виноват не я, виноват, наверное, даже не он. Виноват больше всех тот парень, а расплачиваемся мы, – я не знаю, как мне это… Исправить, как?
В изменах всегда участвует двое. Нельзя сказать, что виноват лишь тот, кто соблазнил, потому что второй соблазнился.
Но сейчас я целую соблазнившегося, скользя большим пальцем по его подрагивающим влажным ресницам, жадно прикусываю его губу и, наконец, касаюсь кончика горячего языка.
– Саша нас убьет, – пробормотал Ник, поглаживая мой затылок.
Я тихо засмеялся, чувствуя, что мне легче. Мне больно, потому что я предан, но хорошо, потому что я с этим любимым уебком. Наверное, эта смесь навсегда теперь со мной, до самой смерти.
Периодически прерываясь на поцелуи и объятия, мы приготовили завтрак. Ну, как “приготовили”… Погрели два контейнера из двух десятков, оставленных заботливым братцем в холодильнике, даже с маркировкой числа и части дня, когда это надо съесть. Как отпетые преступники, мы съели не сегодняшнюю утреннюю порцию, а завтрашнюю. Ух, несдобровать нам!
Сытые и довольные, мы разлеглись на все том же диване смотреть телик. Я чувствовал себя тюленем на лежбище и был несказанно этому рад, но только до тех пор, пока отторгнутая желудком еда не попросилась наружу. После этого лежать стало не так приятно, но есть не захотелось.
– А ты чего не на работе, кстати? – сонно пробормотал я, поудобнее пристраивая голову на его бицепсе.
– Я взял больничный, – мягко потираясь носом о мой затылок, Ник сделал потише, – если бы был отгул, они бы меня постоянно дергали.
– Жаль, мне так нравится твоя форма, – расслабленно хихикнув, я закрыл глаза.
– Могу съездить за ней, – ухмыльнулся оборотень, – а, нет, не могу.
– М? – приподняв бровь, я глаза все же не открывал.
– У тебя будет полостная операция, дорогой мой, а кончаешь ты животом, так что никакой формы, пока не заживет все, – безапелляционно и строго, с истинными прокурорскими нотками.
– Ты злой, – зевнул я.
Я проснулся только вечером. Никита тут же встал и пошел греть еду, потому что за день проголодался, да и я тоже, учитывая, что завтрак вылетел в трубу. Ну или выплыл, неважно. Расправившись с салатом, отменно пожаренной картошкой и вареной грудкой, я выпил обезболивающее и поплелся греться в душ. Лежать в ванне не хотелось, хотелось просто лечь и опять заснуть. Ничего, после операции, когда более-менее восстановлюсь, сонливость должна пройти.
– Тащи свою теплую задницу сюда, – потребовал я, укладываясь в свою любимую кроватку и заматываясь в одеяло.
– Ну погоди, хоть подушку возьму, – негромко засмеялся Ник, выключая воду на кухне и оставляя посуду.
– Тут есть, иди сюда, – пропыхтел я, переворачиваясь на другой бок.
– Ну иду, иду, – выключив по пути свет, он забрался ко мне под одеяло и мягко приобнял, – слушай, ты, наверное, мне втащишь сейчас, но… – кашлянув, он совсем тихо спросил: – ты хочешь жить?
За что немедленно получил кулаком в живот, пусть и не слишком сильно.
– Конечно, хочу! – возмущенно фыркнув, я треснул его еще раз, просто потому что хотелось. – Я всегда хотел жить, понятно тебе?
– Да, я знаю, просто… – прикусив губу, оборотень осторожно коснулся моей щеки. – Ты так легко рассуждаешь о своей смерти, будто хочешь ее.
– Я просто знаю, что она придет, – прикрыв глаза, я стиснул зубы, – не хочу, но и не хочу, чтобы меня все подряд жалели.
Я не хочу умирать. Не хочу до боли, до истерики не хочу умирать, но знаю, что умру, смирился с этим еще во время первого диагноза. Так хуево умирать молодым, но я лучше проведу это время позитивно и с пользой, чем буду купаться в жалости к себе и ныть, какой я несчастный и убогий.
– Прости, – прижав меня к себе, брюнет поерзал, притираясь еще ближе.
Итак, у меня есть грусть, ограниченное время жизни и горячий мужик. Неужели нельзя избавиться от грусти?
– Так что там насчет формы? – пробормотал я, бедром нажимая ему на пах и забираясь руками под футболку.
– Не-а, нельзя, – с явным сожалением шепнул Никита, что не помешало ему скользнуть ладонью по моей пояснице, – не думаю, что медсестра, которая завтра будет делать тебе клизму, не заметит.
– Мне надо, – уперто процедил я.
– Вот оно что, – стянув футболку, он опрокинул меня на спину и устроился сверху.
У меня помутилось в голове, я застонал ему в рот, вцепляясь в напряженные плечи. Послушно обняв ногами его бедра, я приподнялся, вжимаясь в его живот. Горячий оборотень терся о меня всем телом, проезжаясь стояком по промежности, дразнил поцелуями, а жесткий шелк под лопатками заставлял закатывать глаза от удовольствия.
– Давай же! – дрожащим голосом приказал я, оставляя на его спине несдержанные полосы. Как между жерновами, как хочется, как… – Ну!
– Я так скучал по тебе, – прохрипел Ник, но я с трудом услышал его за звоном в ушах.
Его мягкая ладонь огладила спину, приподнялась выше, к лопаткам, и я застонал сквозь сжатые губы, откидывая голову и чувствуя, как его зубы впиваются мне в плечо.
Рухнув на бок и утянув меня, запыхавшийся парень уткнулся носом мне в шею, мягко поцеловал куда-то в ключицу. Сразу же стало клонить в сон, я не успел даже выровнять дыхание. Я только лениво поерзал, когда он натянул на нас одеяло. С ним так хорошо, так тепло и уютно, почти как с братом…
Несмотря на попытки меня успокоить, утром я был очень нервным и злым. В основном, потому, что мне страшно. Не хочется никому в этом признаваться, с братом я поговорил бодро и весело, но мне страшно. Просыпаться от наркоза наверняка будет больно, потом еще так долго будет больно, ни пожрать, ни походить нормально! Блять, ну почему я? Может, если Никита спросит у своего любимого бога, он ему ответит, за что я так мучаюсь? Но я не верю в это все. Просто, видимо, так сложилось. И пусть только после операции я услышу “слава богу” вместо “слава золотым рукам хирурга”, вот правда, въебу. Отослав оборотня подальше от себя, я глубоко вздохнул.
Я справлюсь. Это еще не конец, я еще с этим сраным раком повоюю.
========== Часть 11 ==========
– Добренькое утречко, – пробормотал Ник, прижимаясь стояком к моей заднице.
О, нет, нет-нет, только не еще раз! Он ночью выебал меня четырежды, сука, четырежды, я не готов к еще одному раунду!
– Даже не пристраивайся, – пихнув его локтем в живот, я повернулся на бок и уткнулся лбом в теплую широкую грудь, – я слишком стар для таких марафонов.
– Не надо мне тут, старый он, – проворчал парень, хозяйски оглаживая мою поясницу.
Ишь, осмелел как, позавчера я только его поцеловал, а сегодня он уже вон как себя ведет. Ох, надо было мне домой ехать вчера на пьяную голову, потереться спиной о кровать и спокойно ложиться спать, и чего я к нему приехал? Хотя да, мне хорошо. Мне так хорошо, что хочется замурлыкать и еще раз подставить задницу.
Кое-как стоя самостоятельно под душем, пока мой относительно молодой любовник возился с завтраком, я даже думать толком ни о чем не мог, только улыбался, как идиот. Хорошо хоть брата предупредил, пока из бара сюда ехал.
На дрожащих и подгибающихся ногах я выполз едва ли не по стеночке на кухню, чтобы съесть хоть что-нибудь. Ему, блять, хорошо, его не имели несколько часов подряд! Ебаные оборотни… Вернее, ебливые.
– Какой у тебя затраханный вид, – усмехнулся Никита, подхватывая меня под локоть. Правда, вместо помощи он усадил меня на стол, совершенно не слушая мои возмущенные мычания, – трахал бы и трахал.
– О боже, да чтобы я еще раз замутил с оборотнем! – закатив глаза, я откинулся на локоть, пока он пристраивался у меня между ног. – Я же так раньше срока помру.
Он такой охуенный, такой красивый, такой горячий во всех смыслах, что я, если верить религиям, буду гореть в аду за свое почти мучительное возбуждение. Но за такого мужика можно и пострадать.
– Еще бы я тебе позволил, – жадно вылизывая мою шею, брюнет неторопливо и даже дразняще смазывал меня, – тебе же со мной хорошо?
– А ты как думаешь? – вцепившись одной рукой ему в плечи, я поплотнее обнял его ногами. – Вставь уже скорее!
– Терпение, малыш, – распечатывая презик, оборотень прикусил и без того уже истерзанную кожу у меня на плече. Младше меня на пятнадцать лет, а сколько самомнения! Ну хотя ладно, за такой секс можно и всякие прозвища потерпеть, – до смерти тебя хочу…
Он вошел легко, чего и следовало ожидать. Уперевшись одной рукой в край столешницы, другой Ник подхватил меня под спину, заставляя прогнуться. Мельком подумав, что несколько минут спустя мой локоть окажется стертым нахрен в кровь, я запустил руку ему в волосы. Если вот так, сквозь ресницы, его так трудно отличить от брата. Стол поскрипывал, я матерился сквозь зубы, крепче сжимая веки, его шею, задницу на его охуенном члене…
Нет.
Нет.
Он же мне изменил.
– Леш? – как через вату донесся тихий оклик. – Леш, слышишь меня? – с усилием кивнув, я зажмурился. Все ноет, так болит, как будто меня не трахали всю ночь, а пиздили. – Ты чего ревешь? Я сейчас позову медсестру, она тебе еще обезболивающего вколет, потерпи.
Наугад протянув руку примерно в направлении звука, я вцепился в теплую ткань, сжал ее в кулаке, с усилием притягивая этого сукиного ублюдка к себе.
– Как ты… – в пересохшем горле застревал воздух, от тяжести в животе и мерзкой тошноты хотелось взвыть. – Сука, как ты смел… Предать меня?..
– Успокойся, – еле слышно, ласково. Горячая ладонь прикоснулась к щеке, заставляя дрожать всем телом от невыносимого холода, – все хорошо, малыш, чш-ш…
Уронив руку, потому что больше не было сил держать ее, я приподнял голову, подаваясь к теплу. Меня мягко обняли, целуя в шею, вязкая горькая слюна никак не хотела сглатываться.
– Пить, – кое-как открыв глаза, я сквозь муть с трудом разглядел темные волосы и поблескивающие желтые глаза на смуглом неясном пятне, видимо, лице, – дай пить…
– Пока нельзя, – гладят по голове, целуют в лоб, – попозже дам, когда доктор разрешит. Не дергайся, пожалуйста, ладно?
Бесконечные глупые вопросы врача только усиливали головную боль. Мне холодно, я хочу пить, почему просто нельзя мне дать воды? Он ведь должен понимать, как мне плохо! Как же хорошо, что брата здесь нет, он бы тут всех на части разорвал…
Во время осмотра зрение у меня прояснилось, как и восприятие. Колотил жуткий озноб, будто я не грелся уже не меньше суток, но я же гораздо меньше времени был под наркозом.
– Да, он проснулся, – негромко отчитывался в уголке Никита, – все хорошо. Немного шокирован, но это понятно. Когда придет в себя окончательно, позвонит, конечно. Ага, давай, до связи.
Вот это я понимаю “вынужденное сотрудничество”. Последний раз они так спокойно разговаривали еще до нашего расставания, хотя и тогда уж очень часто ругались на почве меня. Оба любили меня и не хотели делить, что поделать. Непросто было разрываться между ними и стараться, чтобы они как можно меньше контактировали – оба хотели, чтобы я ночевал с ними, но при этом верхом стрёма было бы трахаться, когда за двумя стенками брат. А не трахаться с Ником было трудно, мы просто с ума сходили друг по другу. Да, изначально он меня привлекал исключительно своим внешним сходством с братом, но в итоге они оказались совершенно разными, что не помешало мне влюбиться, как истинный идиот.
– Мне холодно, – сквозь зубы пожаловался я, пытаясь лечь хоть чуть-чуть удобнее и болезненно морщась от каждого движения.
– Ты теплый, – он положил ладонь мне на грудь, и я едва не задохнулся от ее веса, – просто знобит после наркоза, это пройдет.
– Все прошло нормально? – я почти не чувствую боли, только конкретную такую тяжесть, которая от живота уже распространилась на конечности.
– Да, без проблем, – присев на край койки, оборотень тяжело вздохнул, – я тут чуть не ёбнулся, пока ждал, когда ты проснешься.
Веки будто свинцовые, точно сейчас засну. Было бы неплохо проснуться сейчас и понять, что все это – просто сон, что у меня впереди еще лет десять жизни, что брат только мой, без всяких Ларис. Просто отмотать всю жизнь на месяц, на два назад и быть опять счастливым. Ну, может быть, с редкими приступами послелюбовной депрессии, но все равно счастливым. Да просто быть! Я что, многого хочу?
– Да ты и так не особо нормальный был, – закрыв глаза, я услышал его смешок и ощутил, как он берет меня за руку.
– Отдыхай, – тихо сказал Никита, будто мне нужно его позволение, – тебе нужно спать больше.
– А верная псина будет сторожить мой сон? – из последних сил улыбнулся я, позволяя ему сплести наши пальцы.
– Не сомневайся.
========== Часть 12 ==========
От беспомощности хотелось выть. Уже через двенадцать часов после операции мне сказали начинать ходить. Было очень страшно вставать с распоротым брюхом, но надо было. Никита почти силком поднял меня с койки, держал едва ли не на весу, помогая дойти до санузла. Я даже поражался его терпению, сидя под теплым душем и мелко дрожа. Обычно он довольно дерганый, всегда все делает быстро и терпеть не может задержки. А тут возится со мной, все так медленно делает, аккуратно. Я то и дело вырубался спать, просыпался только чтобы выпить крови и погреться, а потом опять клонило в сон. Судя по лицу Ника, он совсем не спал.
Один раз я просто проснулся дома. Неужели уже три дня прошло? Не может быть. А я себя лучше не чувствую совсем, так и не успею, наверное, к приезду брата хоть немного оклематься. Но дома было все же лучше. Дома можно было спокойно обниматься с теплым Ником, валяться в здоровой ванне, кусать его. Если бы в больнице кто-то узнал, что он дает мне свою кровь, на него бы, как минимум, начали косо поглядывать, потому что вообще вампиры и оборотни не очень хорошо сосуществуют.
Когда в дверь позвонили, Никита поднял голову, натурально как сторожевой пес, принюхался.
– Ох и получу же я сейчас по морде, – тяжело вздохнув, оборотень пополз открывать, натянув по пути футболку. Я пытался принюхаться, но после операции обоняние и слух стали слабее, так что через дверь идентифицировать гостей у меня не вышло. Спустя пару секунд после щелчка замка до меня долетел запах знакомых духов одновременно со звонким шлепком. Отчим втащил уже полноценно, не то что хрупкая мама со своей пощечиной, – без вопросов, я заслужил. Проходите пока на кухню.
Мама с папой что-то там шипели друг на друга, в итоге он утащил ее все же на кухню. А я обнаружил, что вцепился в одеяло, как идиот. Я не хочу, чтобы она видела меня таким замученным. Не хочу вообще, чтобы она знала, что сроки сократились. Не хочу ее расстраивать, видеть ее слезы, хочу, чтобы она всегда была счастлива! Что я за хуевый сын…
– Зачем вы приехали? – кашлянув, я скривился от боли в швах.
– Конспиратор из Саши так себе, – мама уже шуршала пакетами, явно привезла кучу всего вкусного, которое мне пока нельзя, – он сказал, что ты не захотел с ними двумя ехать, как будто тебе было бы стыдно хоть в одной постели с молодоженами спать.
Знала бы мама, кхм…
Никита помог мне сесть, надеть футболку, придержал за талию и поднял на ноги. Дойти до кухни я уже вполне могу сам, хоть и очень медленно. Ник шел за мной, явно готовый подхватить, если ноги подогнутся или споткнусь.
– Так зачем вы приехали? – жестом отказавшись от помощи парня, я очень осторожно опустился на стул и наконец смог расслабиться, откидываясь на спинку.
Мама молчала. Смотрела на меня расширившимися глазами и молча плакала. Да уж, я бледный, как будто уже помер, исхудал.
Никита тихонько возился с моей едой, повернувшись спиной и явно стараясь не отсвечивать. Он вообще всегда терпеть не мог эту тему.
– Так тебе ее удалили? – напряженно спросил отчим, сжимая пальцы на краю стола. – Уже все?
Я сглотнул. Сказать “да” и потом неожиданно сдохнуть? Или все же сказать правду и расстроить? Ладно, лучше правду.
– У меня нашли еще две опухоли, их вырезали, а первая на месте, – все же выдавив из себя признание, я прикусил губу и уткнулся взглядом в стол.
Почему-то мне всегда так за это стыдно. За то, что я такой слабый, больной и ничего не могу с этим сделать.
– А если тебе пересадить другое легкое? – вдруг подал голос Никита, кашлянул. – Или хотя бы часть? Ты регенерируешь?
Уверен, и он, и брат легко отдали бы мне свое легкое, почку, печень – все у них отрастет. Только мне не подходит.
– Токсичная кровь, – напомнил я, качнув головой, – мы уже рассматривали этот вариант, но найти кого-то с той же группой, резус-фактором и набором токсинов практически нереально.
– Почему ты? – всхлипнула мама. – Почему не кто-нибудь другой?
– Прости, – в горле встал ком. Что я еще могу сказать? Видимо, так надо, такая судьба, – прости меня…
Я так устал. Может, рискнуть и вырезать ее? Мне же дали определенный процент, что выживу. Боже мой, я так устал! Так надоело жалеть всех вокруг, потому что им больно из-за меня! Лучше бы я вообще не родился или сдох сразу, чтобы не мучил родных!
========== Часть 13 ==========
Первые десять минут после возвращения домой брат сидел молча, только смотрел на меня. Я нервно ерзал и морщился от боли, но ждал, что будет дальше.
Дальше была двадцатиминутная истерика. Брат метался по комнате, всхлипывал, выбил Никите два зуба.
Потом стало только хуже. Он устал, сел у моих ног, подставил голову под руки и зажмурился, беззвучно плача. Я сам был на грани рыданий, понимая, как ему больно и обидно. Но хорошо, что его не было первую неделю после операции, иначе он бы вообще сошел с ума.
Лариса осторожно присела рядом, погладила меня по плечу. Бледная, глаза на мокром месте, губы поджаты. Не было особого желания ее ненавидеть. Потом, позже, она будет якорем для брата, она и мой племянник.
– Бро, – сглотнув комок в горле, я максимально нежно взъерошил ему волосы, – уже все хорошо. Шов немного болит, но я в норме, правда.
– Ты ещё никогда не выглядел… Так, – глухо и дрожаще пробормотал брат, крепче обнимая мои голени.
Да, до этой операции, даже с учётом худобы, я никогда не выглядел таким больным. Буквально умирающим. Но я пока что не умираю. Пока что.
– Все прошло хорошо, так что мне пообещали пару лет, – сообщил я.
Никита бросил на меня укоризненный взгляд, поджал губы, но промолчал. Да, мне пообещали от полугода до двух лет – все зависит от роста опухоли в лёгком. Но я же не соврал!
Вечером, плотно поужинав, мы все вместе разлеглись на диване у телевизора. Обезболивающие здорово притупляли чувствительность эрогенной зоны, так что я спокойно опирался спиной на грудь полусидящего Ника, почти небрежно приобнимающего меня за талию, а ноги закинул брату на бедро. Лариса пристроилась с другой стороны от брата, получив свою часть обнимашек, и заинтересованно поглядывала на нас.
– Не смотри на этих гомогеев, – буркнул брат, поглаживая меня по колену, – ни стыда, ни совести.
– Я би, – лениво поправил я под смущенное хихиканье девушки.
Фильм был самую чуточку занудный, но мне нравилась актерская игра, брат, кажется, был полностью поглощён сюжетом, а Ник тихонько посапывал в том ритме, в котором он обычно дышит во сне. И я вдруг ощутил себя таким… Счастливым, окрылённым, влюблённым, живым.
Мы с Ларисой тусили дома, а оборотни упиздовали на свои работы. Здесь всегда было, что поесть – не стоит забывать, что я брат маниакального повара. Так что мы с девушкой жевали вкусности и осваивали приставку – брат очень любит играть, так что пусть она со мной приноровится к контроллеру, потом будет его радовать. Когда я начал воспринимать ее, как отвлекающий от моей смерти фактор, острая неприязнь к ней сгладилась. У хрупкой красавицы очень важная роль в нашей семье, так пусть делает всё как надо.
Ещё не было даже двенадцати, когда вернулся Никита. Я выполз его встречать, раз уж мне сказали как можно больше двигаться. Но странно, что он так рано, ещё даже не время обеда, хотя обед ему с собой брат великодушно выдал.
– Я уволился, – спокойно выдал брюнет, распуская галстук, – у меня там был ещё кусок отпуска и отгулы, так что отрабатывать не надо. Вы уже обедали?
Такой невозмутимый и официальный тон выдает, что он сейчас или сломает что-нибудь, или шагнет нахер в окно.
– И что стряслось? – я перехватил его дрожащие руки и сам развязал галстук, пока он им не задушился, расстегнул пару верхних пуговиц, чтобы было легче дышать.
– Мне сказали подозреваемого перевести в свидетели, – все ещё спокойно ответил Никита, положив голову мне на плечо. В этом для него ничего нового нет, талант к махинациям ему очень помогал в работе, – он изнасиловал и убил пятнадцатилетнюю девочку, а она почти копия Кристи, – да уж, понятно, почему он отказался. За свою младшую сестрёнку он всегда был готов бить ебала и рвать глотки, – и, знаешь, мне это все так настохерело, пошло оно все. Отдохну годик, а потом подамся в нотариат или преподавать пойду, заебался.
Да уж, он уже давненько устал от этой нервной и противоречивой работы. Может, и к лучшему, что решился бросить. Теперь только надо его отвлечь и дать понять, что это было лучшее решение.
– Иди сюда, – мягко погладив его по шее, я оставил лёгкий поцелуй на кончике носа и уже серьезнее поцеловал приоткрытые напряжённые губы, – все будет хорошо.
– Господи, и это ты мне говоришь? – невесело хмыкнул Ник, прижимаясь поближе и целуя глубже. – Я люблю тебя, малыш.
Это больше похоже на “спасибо”, чем на признание, но я только улыбнулся, массируя его затылок. Конечно, любит, куда денется. Назвался парой – люби вечно.
Несмотря на исчезнувшую необходимость ходить на работу, Никита куда-то ходил с утра пораньше. Я проснулся только когда он вернулся, около девяти.
– М-м-м… Ты откуда? – потягиваясь, очень осторожно и медленно, я зажмурился и улыбнулся, когда парень пристроился рядом и обнял меня, целуя в шею.
– Со службы, конечно, – пробормотал он, настойчиво меня обнюхивая.
Это у них с братом теперь едва ли не ритуал – когда мы постоянно рядом, сложно заметить изменения в запахе, так что я вынужден терпеть это вот сопение в шею и за ушами. И никакой романтики в этом нет.
– Да уж, прийти из церкви и обнять своего парня – идеальное утро для любого православного мужика, который по своим же меркам адский волколак, – фыркнул я, поежившись от щекотного смешка-выдоха.
– Идеальное утро – после службы выебать своего парня, – кончики его пальцев скользнули по повязке, почти невесомо.
Да уж, я лишён оргазмов до заживления, чтобы не мучить организм и не напрягать заживающие мышцы. Ну и он вместе со мной.
– Кстати, ты же вроде перестал ходить в церковь, нет? – рассеянно перебирая его волосы, я прикрыл глаза, наслаждаясь теплом и уютом.
Он никогда не снимает крест, раньше частенько по воскресеньям ходил в храм. Я был не против, пока не начиналось навязывание этого мне, но после одного события Ник очень серьезно к этому охладел. Он стал свидетелем аварии с участием полного детей автобуса, очень многие погибли или были покалечены. Если можно так выразиться, он отстранился от такого жестокого бога.
– С недавних пор хожу, знаешь ли, – буркнул оборотень.
Догадка была молниеносной.
– Да ну не-ет! – треснув его по затылку, я нахмурился. – Ты дурак? Знаешь же, что не надо меня со своей верой связывать!
– Да, я прошу у него твоего исцеления. Если я могу сделать еще что-нибудь, только скажи, – твердо и прямо глядя мне в глаза, Ник недовольно поджал губы, – что угодно. Ты же понимаешь, нет никого, кто мог бы заме… – он замер, уставившись куда-то мне за плечо, а потом крипово и медленно перевел взгляд на меня. – Заменить тебя.
– Э-э?.. – я нервно попытался отстраниться.
Оборотни воспользовались моей слабостью и своей силой, чтобы отвезти меня в агентство по оказанию ритуальных услуг. Помимо этого, оно оказывало ещё одну особую услугу вампирам.
– Добрый день, – поздоровался, не поднимая головы, хозяин. Боже, мой бывший! Ну охуенно нашли местечко! Хотя мы вполне нормально расстались. – о, ваш покойный ещё ходит самостоятельно?
– И тебе привет, – фыркнул я, усаживаясь в кресло.
Но не потому, что я согласен тут находиться, а потому, что я устал!
– Мне вот всегда было интересно, – протянул Макс, вставая из-за стола, – Леша в Сашу влюблен или все же в себя?
Я думал, оборотни возмутятся, может, даже брат втащит за такое, но они оба только коротко согласно хохотнули и пожали вампиру руку. Мне оставалось только закрыть глаза ладонью и сделать вид, что я не здесь. Ну да, Максим, как и я, высокий брюнет, ну, может, есть минимальное сходство, но это же не повод для таких шуточек!
– Нам бы тельце для него подобрать, – судя по звукам, все трое уселись у стола, зашуршали бумаги, – желательно, максимально похожее внешне. Сам знаешь, почему.
– Знаю, знаю, – прохихикал Максим, щёлкая мышкой, – недавно добавился в каталог один парень, сейчас в медикаментозной коме с серьезными повреждениями, но обращение их быстро залечит, нет проблем.
– А потом я буду оглядываться на все углы, ожидая фон Маттерштейна с мечом наголо, ага, – фыркнул я, все же открывая глаза.
– Во-первых, все официально, согласовано со Старейшинами, а тела действительно безнадёжные, – оскорбился Макс, – во-вторых, ты, может, не слышал, но фон Маттерштейн чрезвычайно эпично раскрыл коррупционную систему Старейшин и свалил на покой. Говорят, женился на то ли русской, то ли полячке, сидит дома и забил хер на разборки.
– Ну хоть кому-то в жизни везёт, – вздохнул я, – но правда, ребят, я не хочу отнимать чужую жизнь.
– У него осталась пара дней, – пожал плечами Макс, разворачивая ко мне экран. И правда, общие черты схожи с моими, – не думаю, что это можно расценивать, как убийство.
Брат не стал ничего слушать – заключил договор, назначил на завтра перенос сознания и собрался уходить, когда чертов гробовщик попросил пару минут со мной наедине. Никита ревниво оглянулся, но все же тоже вышел.
– Чего тебе? – недовольно проворчал я.
Макс неторопливо пререставил стул, сел напротив.
– Что с тобой такое случилось, а, котик? – вскользь упомянув мое прозвище, он и сам улыбнулся, и у меня вызвал улыбку. – Выглядишь хреново.
– Все вокруг такие тактичные, – закатив глаза, я не стал отдергивать руку, когда он взял меня за запястье, – рак.
– Мне очень жаль, – прошептал парень, мягко касаясь губами костяшки указательного пальца, – надеюсь, твое тело смогут вылечить. Но не воспринимай это так в штыки, ничего плохого нет в том, чтобы продлить жизнь себе и чужому телу.
– Сам-то как? – я постарался съехать с неприятной темы. – Только не говори, что до сих пор страдаешь по мне.
– Нет уж, обойдешься, – тихо засмеялся он, – ты был яркой и приятной страницей в моей жизни, но сейчас я женат, уже двоих наклепали.
Макс всегда был нежным-нежным, как добрый кот. Повезло же его женщине, ох повезло.
– Здорово, – совершенно искренне улыбнулся я, – рад за тебя, правда.
– У нас не принято прощаться, так что… – смущённо улыбнувшись, брюнет помог мне подняться и проводил до дверей, вручил Никите в руки. – Сегодня вечером и завтра утром тебе бы лучше напиться крови буквально до тошноты.
– Сделаем, – серьезно кивнул брат.
Я страдальчески застонал и закатил глаза. Мое мнение тут явно никого не волнует. Но, если уж на то пошло, я очень, очень хочу жить.
========== Часть 14 ==========
Я почему-то очень нервничал, пока собирался. И вдруг испытал прилив любви к своему телу – худощавому, ладному, длинноногому. Происхождение позволяло мне не беспокоиться ни о несовершенствах кожи, ни о весе. Говорят, рак не переносит глубокую спячку тела и со временем отмирает. Может быть, я смогу вернуться в свое родное и любимое через несколько лет.
– Зато ты сможешь приставать к Саше, тела же больше не родные, – поддел Никита, стоящий в дверях с мягкой улыбкой.
И давно он тут? Наверное, видел, как я себя разглядывал. Вот тоже мне, шпион хренов!
– Только тела, – поморщившись, я осторожно натянул футболку и присел на кровать, надевая носки, – и вообще, готовь задницу, скоро у меня будет стояк!
– Хорошо, что ты в таком боевом настрое, – присев рядом, он взял меня за руку и нежно коснулся губами ладони. Насколько мне известно, помимо лопаток, шеи и живота, бывают эрогенные зоны на ладонях. Интересно даже, каково с такой жить, но пробовать бы не хотелось, – мне приснился странный сон.
Бывает, что оборотни видят вещие сны, но только уже достаточно взрослые. Брат вот один раз видел, долго пытался понять, что все эти мутные символы значат, а потом все точно совпало с небольшой аварией на перекрестке. А еще бывает, что ослабленный болезнью или раной вампир не может перейти в другое тело и… Ну да, умирает. Но об этом я думать совершенно не желаю!
– Не молод ты еще для вещих снов? – взъерошив ему волосы, я постарался улыбнуться поувереннее. – Все будет хорошо, ты же знаешь.
