Текст книги "Сообразим на троих (СИ)"
Автор книги: Велимера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Кровь оборотня. Самая питательная кровь, самая вкусная. Уебок…
– Ты отъехать пытался, что мне, бросить тебя там надо было?
Сделав пару мелких глотков, я обессиленно откинулся на подушку. Холодно, все болит, охота спать – пора к врачу. А то так засну на неделю или две, все вокруг с ума посходят. Тупая система засыпать, когда не можешь регенерировать, как будто во сне что-то изменится! Но, по крайней мере, замедлится сердечный ритм и метаболизм, сдохнуть во сне тоже не выйдет.
Зашумела вода в ванной. Да уж, мне бы сейчас воду градусов тридцать девять, чтобы согреться как следует. Хотя бы согреться.
Приподнявшись на локте, я попытался сесть. Почему-то опухоль в легком никогда так не болела, как болит эта непонятная херня в желудке. Точно еще один кусок рака, вот прям голову даю на отсечение. Только этого мне не хватало…
– Я позвонил твоему врачу, – объявил Никита, входя в спальню, – тебя примут сегодня после закрытия.
– Не надо мне твоей помощи! – сквозь зубы процедил я, отталкивая его руки.
– Ты сам не дойдешь, – спокойно покачал головой он, – слушай, я знаю, как ты меня ненавидишь. Знаю, что есть за что. Я доведу тебя до врача и оставлю в покое, ладно?
– Отъебись! – рыкнул я, вставая на дрожащие ноги самостоятельно.
– У меня же будут проблемы, если ты сдохнешь в моей хате, не выебывайся! – рявкнул оборотень, подхватывая меня на руки, как ебаную невесту.
– С удовольствием устрою тебе проблемы! – прошипел ему в лицо я.
Сил вырываться не было, да и наебнуться с полутора метров тоже не хотелось, так что я попритих. Это только пока обезболивающее не подействовало.
– Ты похудел конкретно, – заметил, надо же, – я не понимаю, как ты еще не в больнице лежишь, Саша не мог не учуять.
– Учуять что? – недовольно фыркнул я. – Запах моей худобы?
– Ты воняешь, как недельный трупак, – поставив меня на холодный кафельный пол ванной, Никита прикрыл дверь с той стороны. Мистер Тактичность года, блять! – что вообще с тобой такое?
Поморщившись, я стянул трусы и аккуратно забрался в полупустую ванну.
– Как ты мог заметить, я еще не был у врача, мудоеб, – процедил я, с удовольствием откидываясь на спину и расслабляясь.
Как любезно с его стороны, подключил связи, чтобы ускорить прием. Это не делает его меньшим ублюдком.
– Нет нужды беситься, я тебя не трону, – он зашуршал чем-то на кухне.
– Ясен хуй, не тронешь, – фыркнул я, – еще б ты тронул!
– Вот пока ты не можешь мне въебать, я тебе кое-что расскажу, – опять свои рассказы о вечной любви решил начать, идиот, – во-первых, я тебя люблю.
– Прекрати, мне нечем блевать, – закрыв ладонями уши, я даже зажмурился.
– Во-вторых, я изменил тебе только раз, – невозмутимо продолжил оборотень, – был жутко пьян и принял его за тебя.
– Заткнись, я сказал! – ебаный слух, ну почему я не человек?!
– В-третьих, я пришел к тебе тогда просто поговорить, но почти целый год без пары было тяжело, прости, сорвался.
– Если я твоя пара, то какого же хуя ты ебал всех подряд? – от злости я пнул бортик ванны, что немедленно отдалось болью в животе.
– Это было только один раз, – повторил Никита, – я понимаю твою ненависть, я причинил тебе боль и заслужил боль в ответ.
– Хотя бы в этом мы солидарны, – хмыкнул я.
Ну нахуй, сейчас погреюсь еще немножко и уйду. До больницы я всегда могу сам добраться или брату позвонить. Нет, брату не могу позвонить. Во-первых, он нас обоих отпиздит за то, что я здесь. Во-вторых, ему надо диагнозы преподносить в отфильтрованном виде.
– Но я больше не могу без тебя, – продолжал гнуть свое оборотень за стеной, – я не заслужил снисхождения, но прошу хотя бы о приятельских отношениях.
– Ты совсем стыд потерял? – все, нахуй, я сваливаю.
Наглый уебок, сначала звал меня своей парой, что автоматом означает любовь на всю жизнь, потом изменил, неважно, сколько раз, а теперь еще и каких-то отношений хочет!
– Учитывая, что ты сегодня чуть не сдох на лавочке, думаю, тебе нужна помощь, – как, как он может быть таким спокойным?! Ему вообще самому не стыдно мне, преданному и обманутому, такое говорить? Строит, сука, из себя жертву! – если я могу помочь – обращайся, ладно?
– Да, помоги, пожалуйста, – с трудом выбравшись из ванны, я оперся на стиралку, стараясь отдышаться, – мне срочно нужно, чтобы ты убился нахуй об стену.
Кое-как обтеревшись полотенцем, я натянул белье и пошлепал обратно в спальню. Я смотрю, тут все изменилось, ремонт, ага. Избавлялся от воспоминаний обо мне, а теперь еще говорит, что хочет какой-то связи? Как можно быть такой мразотой, а?
Торопливо одевшись, я взял с комода свои ключи от машины и телефон, рассовал по карманам. По пути к прихожей Никита попался мне на глаза, но не пошевелился – как сидел за столом на кухне, уткнувшись лицом в ладони, так и остался сидеть. Ну и похуй. Даже если я правда его пара, пусть страдает от невозможности быть со мной. Я ему не олень, чтобы без наказания рога мне наставлять.
Вызвав такси, я сгорбился, сидя на диванчике в приемной. Осмотр, опрос, УЗИ, диагноз. Как мне это все сказать брату? Я не могу. “От силы год”, блять, как я ему это скажу? Рак второй стадии в желудке и первой – в поджелудочной. В легком опухоль подросла, заняла его уже почти все, скоро начнет мешать сердцу. Первые две можно и нужно срочно удалить, это полостная операция, а моя регенерация снизилась пиздец, едва ли не до человеческого уровня. Господи, блять, почему я?
========== Часть 8 ==========
Я продержался только два дня. Постоянная боль, чувство голода и сонливость убивали, так еще и от брата это нужно было прятать как можно лучше. Сказать я ему не смог, пару раз решался, но так и не… Слабак, блять. Не хочу портить ему настроение, но и скрывать как-то подло. Изведя себе все нервы, я решил, что мне нужно расслабиться. Брата дома не было, пить в одиночестве я еще не могу, значит, мне нужен секс. Да, это лучший способ стряхнуть лишние мысли и привести голову в порядок изнутри. Нашел было номер Киры, но не позвонил. Облизывание друг друга – не то, что мне нужно. Мне нужен хороший, крепкий, горячий член, да. И где его взять? Перебрав список контактов, никого подходящего не нашел. Хотя… Он же говорил, что готов помочь, да? Да, это проявление слабости, потому что я скучаю и хочу его, но так мне будет лучше. Меня хорошо выебут, а потом я уеду. Пусть страдает. Даешь использование чужих чувств! Главное – засунуть свои поглубже.
Время – девять вечера. Если он не дома, я поеду в какой-нибудь бар или клуб. Приняв душ, я побрился, оделся. И тут же обматерил себя за то, что хотелось повертеться перед зеркалом и посмотреть, насколько я привлекателен. Плевать, не буду я для него стараться!
Всю дорогу я уговаривал себя, что мне нужен только секс. Разрядка – не более. Все будет хорошо. Я просто потрахаюсь и поеду домой спать. Новое обезболивающее, которое продается только по рецепту, работало на ура, никаких неприятных ощущений часа по четыре, а то и больше. В конце концов, мне скоро помирать, могу я напоследок оторваться или нет?!
Один раз коротко позвонив, я прислушался. Никита глухо матюкнулся в спальне, встал, судя по шороху ткани. Сделал пару шагов, остановился. Видимо, учуял меня. Быстро прошлепал босиком в прихожую, распахнул дверь. Чуть испуганный будто бы, напряженный, заспанный.
– Есть минутка? – поинтересовался я. Парень кивнул, посторонился, впуская меня. – Ты говорил, что готов мне помочь, если что?
– Конечно, – потерев глаз, он запер дверь, пока я без помощи рук стаскивал кеды, – что стряслось?
– Да так, ничего особенного, – пожав плечами, я повесил куртку на крючок и залез в карман, – а помощь мне нужна с этим, – Никита посмотрел на врученные ему пачку презервативов и тюбик смазки как на философский камень, поднял ошарашенный взгляд на меня, – проблемы?
– Нет проблем, – хрипло пробормотал он, нервно сглотнув, – твой любимый антидепрессант?
– Ага, просто больше кандидатов не было, – на ходу стягивая футболку, я вошел в спальню, бросил одежду на пол, расстегнул ремень на джинсах.
Допустим, это немного пиздеж, ну и похуй. Никита меня и мое тело прекрасно знает, так что должно быть хорошо, а мне только этого и надо.
Приблизившись со спины, он кончиками пальцев скользнул по моей лопатке, ровно с тем нажимом, от которого начинают дрожать колени. Ублюдок, блять…
– Не думай, что я хочу с тобой обжиматься, – сбросив его руки с талии, я лег на живот, подгреб под голову подушку и уткнулся в нее лицом.
– Окей, я понял, – негромко, под шелест пленки.
Неужели наконец-то у меня будет приличный секс, этот уебок меня разбаловал, после него все было не то. Потому что он слишком хорошо меня изучил. Аж тошнит.
Горячие пальцы с холодной смазкой легко скользнули внутрь. Сразу два. Надо было дома самому подготовиться, но лень, да и так приятнее. Другой рукой он провел по моей спине, заставив задержать дыхание в предвкушении прикосновения к эрогенной зоне, но нет, сучонок.
– Давай быстрее, – сдавленно протянул я, сжимая зубы.
В конце концов, у меня первые отношения с парнем были еще до его рождения, я большой мальчик и умею принимать.
Я даже после столького времени легко могу представить его член – с крупной головкой, длинный, не слишком толстый, с маленькой родинкой у основания.
Три пальца, тянущий кайф от стимуляции простаты и боль в груди. У нас было все, что только, блять, можно пожелать. Нет же, хвостатый блядун, надо было испортить…
– Леш? – наклонившись вперед, он уперся ладонью рядом с моей головой, и мне сразу захотелось перегрызть ему запястье нахер.
– Просто давай уже! – прорычал я, впиваясь пальцами в подушку.
Еще не хватало разреветься тут, как распоследняя баба.
Пошуршав упаковкой, Никита натянул презерватив. Надо же, гондон в гондоне, сука…
Туго втиснув головку, он замер. Часто дыша носом, я махнул ему, чтобы продолжал. Мне пригодится немного боли, это точно. Какое охуенное чувство, как давно я этого не испытывал – распирающий жар твердого члена.
Горячий мягкий язык влажно коснулся лопатки – и я не удержал стон. Неторопливо проникая глубже, Ник придерживал меня под живот, гладя его, поддразнивая, и легко касался губами чувствительной части спины.
– Ну давай же! – рыкнул я, заводя руку за голову и вцепляясь ему в волосы. – Давай!
– Как я скучал, а, – усмехнулся оборотень, еще раз широко лизнув между лопатками.
Выпрямившись, он одним движением насадил меня до конца, заставив зашипеть. За возбуждением от его прикосновений легкая боль терялась. Я не слишком шумный, но было трудно не застонать от первого мощного размашистого толчка. Грязный шлепок его бедер о мои, всегда так заводивший, заставил задышать еще чаще, напрягаясь всем телом. Еще немножко, еще чуть-чуть, и я кончу, ну же…
Рыча и давясь стонами, я сжимал подушку все сильнее, жмурясь и с трудом дыша. Ебаный бог ебли выбивал из меня душу, покалывая когтями бедра. Ну давай, хотя бы царапину, ну пожалуйста…
Проглотив мольбы, я запустил пальцы себе в волосы, провел ими по шее, по самому краю эрогенной зоны, обратно. Кончить с членом в заднице не так просто, как с языком в чужой пизде, но в этом и весь кайф. Просто надо еще немного подождать и… Да ну нахуй.
С нажимом скользнув пальцами вниз, к лопатке, я глухо взвыл в подушку, прогибаясь и сильнее прижимаясь задницей к нему.
– Боже мой!.. – выдавил Никита, отстраняясь.
Обессиленно шлепнувшись животом на кровать, я сыто потянулся.
– Думаю, твой боженька против такого, – притеревшись скулой к помятой подушке, я прикрыл глаза.
– Если он создал простату, думаю, это часть его замысла, – я вздрогнул, когда горячие влажные ладони как-то даже нежно скользнули по бедрам, огладили ягодицы.
– Не трогай меня, – вяло попытавшись его лягнуть, я заерзал.
– Ты еще не сказал Саше, да? – не выдержав поцелуй в поясницу я перевернулся и сел, оказавшись едва ли не лицом к лицу с предателем. – Все настолько плохо?
– Ну… – отведя взгляд, я притянул колени к груди. – Короче, около года.
– Лечиться? – уточнил Никита. Я поджал губы, и он побелел. – Да ну нет…
– Тебя я точно жалеть не буду, уебок, – проворчал я, вставая.
Ох и будет же завтра ломить спину…
– Хочешь, я ему скажу? – замерев с джинсами в руках, я сглотнул. Было бы неплохо, сам я никак не могу собраться с силами, но это же Никита, брат его даже слушать не будет. – Все равно уже он меня ненавидит, а так хоть на мне сорвется и с тобой уже более спокойно поговорит.
– Я не боюсь своего брата, – фыркнул я.
Даже если он меня и ударит, я знаю, что ему больно. Пусть будет больно и мне.
– Ты боишься увидеть его напуганным, – сучара, в точку все, – а так он успеет со всем смириться.
Блять, блять, было бы идеально! Но разве можно ждать благотворительности без подвоха от предателя, еще и юриста?
– И что ты хочешь за эту услугу? – не поворачиваясь, я все же продолжил одеваться.
Сейчас заломит какую-нибудь цену в виде секса или свиданки, если уж он так твердит о любви, ага.
– Можно писать тебе иногда? – жалобно, как брошенный щеночек. – Пару сообщений в день, больше не буду приставать, если хочешь. Просто чтобы знать, как ты.
– Поразительная покладистость, – так и не повернувшись к нему, я натянул футболку и вышел в прихожую, – ладно, валяй. Напишу тебе подробности по пути домой.
Ничего не сказал, не вышел провожать. И правильно. Знает, что мне нужно. Если я принял помощь даже от него – я загнан в угол. Ненавижу это осознавать.
Но в голове реально прояснилось, ушла паника. Если мне осталось немного, во-первых, надо продлить это “немного”, а во-вторых, оттянуться так, чтобы не жалеть об упущенных возможностях.
========== Часть 9 ==========
Естественно, брат учуял на мне запах Никиты, учуял еще из подъезда. И немедленно въебал мне в челюсть, заставив ничего не понявшую Ларису вскрикнуть и попытаться нас разнять.
– Скажем так, у меня были причины, – пробормотал я, спокойно уходя в свою спальню.
Бросать его в таком взбешенном состоянии нехорошо, но ко мне он не полезет, это точно. Я просто хочу спать.
У брата зазвонил телефон. Он материл собеседника девяносто процентов разговора, но, вроде бы, согласился встретиться. Долго что-то Никита собирался звонить, можно было и до моего приезда это сделать. Закрыв глаза, я протянул руку к тумбочке, убедился, что таблетки и стакан с водой в зоне досягаемости, и попытался расслабиться. Брат поможет мне принять решение, все поможет спланировать. Все будет хорошо.
Меня разбудило щелканье и шорох блистера. Едва не застонав сквозь зубы, я потянулся за обезболивающим, но мне уже сунули таблетку в рот, дали запить кровью. Ебаный адский котел под диафрагмой сводил с ума, но я уже почти привык это терпеть.
– Почему ты мне не сказал? – тихо и с какой-то горечью спросил брат, укладываясь рядом. – Почему сказал ему, но не мне?
– Потому что не мог сказать, – с трудом приподняв руку, я крепко обнял своего самого близкого человека, – боялся и… Ну не знаю, просто не мог так тебя расстроить.
– Если бы ты сказал чуть раньше, мне бы не пришлось расстраивать маму отменой приезда, – вздохнув, брат потерся носом о мое плечо, – сказать ей причину?
Наши мамы чертовски дружны, так что знание одной неизбежно приведет к знанию другой, а это пока нежелательно, иначе еще и мама тут будет прыгать вокруг меня и волноваться. Видимо, брат уже взял билеты, чтобы повезти свою новоиспеченную невесту знакомиться с родителями и заливать, как все счастливы и как давно они уже вместе. Не говорить же маме, что решил жениться на залетевшей от него по моей вине проститутке. Но Лариса уже начала конкретно пахнуть братом изнутри, несмотря на ранний срок, а это значит, что ребенок его. Блядство.
– Не надо, – поморщившись, я повернулся на бок и заглянул в его глаза. Как у обиженного щенка, честное слово, – и билеты сдавать не надо.
– Но я уезжаю через два дня, как ты один после операции будешь? – упрямо нахмурился брат.
– Что-нибудь придумаю, – попытавшись улыбнуться, я приложил ладонь к его щеке, – мне будет спокойнее, да и тебе, а то будешь сидеть скулить под дверью операционной.
– Хуюшки, – уперся брат, – я буду рядом, понятно тебе? Кровь буду свою давать, чтобы быстрее регенерировал, тем более, ты же после операции будешь беспомощный, один точно не справишься!
Вздохнув, я прикрыл глаза. Очень хочется согласиться, очень хочется, чтобы брат был рядом, но нельзя. Во-первых, он с ума сойдет. Во-вторых, я с ума сойду, потому что он переживает. В-третьих, у нас тут имеется особа женского пола в очень нежном состоянии, которой нельзя нервничать, а нервничать она будет, потому что уж очень сердобольная. Или прикидывается таковой, но это не самое важное.
– Слушай, в клинике есть персонал, – еще раз попытался я, – я буду там столько, сколько понадобится. Все будет нормально, это же просто полостная операция, все на начальных стадиях, никаких проблем не будет, ну.
Хмурясь, брат покусал губу изнутри, разглядывая мое лицо, словно боролся с собой.
– Хорошо, не хочешь, чтобы я был рядом…
– Эй, хочу!
– Тогда будет Никита, – приоткрыв рот, я уставился на брата. Да чтобы он своими руками… – ты его пара, он тебе ничего плохого не сделает и вообще…
– Ты ебанулся? – поинтересовался я. – Какой нахуй Никита? Алё, гараж! Не собираюсь я в полудохлом состоянии еще и от приставаний его отбиваться!
– Он не будет приставать, – твердо ответил брат, – оборотень никогда не причинит своей паре вред.
– Да какая я ему нахуй пара, если он мне изменял? – взвился я, дернулся, порываясь сесть, но скривился и откинулся обратно на подушку, потому что обезболивающее только начало действовать. – Он тебе что, мозги промыл? Господи, блять, вот от тебя вообще не ожидал!
– Я ненавижу этого уебка, ревную к нему, но сиделкой он будет самой ответственной из всех, понятно тебе? – ухватив меня за подбородок, брат заставил посмотреть ему в глаза. – Или я, или он. Ну?
Брат, однозначно, брат! Но он же помрет от беспокойства, если будет видеть, в каком я состоянии. И Лариса будет нервничать, все будут нервничать! Если вспомнить, что брат чуть не сломал руку медбрату, который при нем ставил мне капельницу, просто за то, что “этот эскулап” посмел меня колоть, лучше бы ему держаться подальше от хирургов. Блять, это настолько дерьмовая ситуация, что у меня просто нет выбора!
– Но только потому, что ты будешь калечить докторов, – сдаваясь, я вздохнул, – если он будет меня бесить, я его нахер выгоню и найму нормальную сиделку.
– Договорились, – даже не улыбнулся. Явно недоволен моим решением, но должен понимать, что это единственный адекватный вариант, – кстати, насчет денег. У тебя там на все хватает? Добавить?
– Нет, я уже все оплатил, все нормально, – в животе заурчало, отдалось болью, и я поморщился, – принесешь мне крови?
И не подумав встать, брат оттянул ворот футболки и подставил мне шею. Сглотнув, я придвинулся поближе. Если я заведусь, он это точно учует, но отказать невозможно, когда такой соблазн.
С наслаждением погрузив клыки в его кожу, я прикрыл глаза. Горячая, вкусная, густая кровь оборотня, как ебаный нектар. Вытащив клыки, я вставил кончики языка в ранки, чтобы направить поток и не дать проколам зарасти. Торопливо сглатывая, я вцепился в его мощное плечо, жмурясь от удовольствия и прижимаясь грудью. Брат крепко ухватил меня за талию, тихо зашипев, когда я шевельнул языком в ранке, и я едва не захлебнулся от оглушительного прилива возбуждения.
Он дернулся было, будто хотел отшатнуться, но заставил себя остаться на месте, скрипнул зубами. От отвращения, наверное.
– Знаю, я мерзкий, – отвернувшись, я уткнулся лицом в подушку.
– Нет, я… – правильно, нечего возразить. Да, он принял мою ориентацию, но это не значит, что он готов принять ее направленность на него. – Прости.
– Это ты прости, – на душе было так погано, что хотелось сдохнуть. Мы оба знаем, что он не задел мою эрогенную зону, хотя завелся я так сильно, будто задел. Отвратительно хотеть своего брата, отвратительно, – я люблю тебя без гейства, правда, просто ты… Ты мой ебучий идеал, я хочу тебя.
– Я знаю, – погладив меня по голове, брат тяжело вздохнул, – просто раньше не было такого, когда ты пил меня.
– Потому что ты меня обнял, – глухо признался я, – наверное, больше не будешь так делать, да?
Я так люблю с ним обниматься, не потому, что возбуждаюсь от этого, а потому, что он большой, теплый и уютный, с ним всегда как дома.
– Кто тебе сказал? – перебравшись через меня, брат притянул меня к себе, давая обнять за шею и спрятать лицо на плече. – Я люблю тебя, гомосек ты недоебанный.
– Я би, вообще-то, – шмыгнув носом, я все же улыбнулся.
Кажется, брат готов принять все, плохое и хорошее, что есть во мне. Разве я могу его расстроить еще сильнее?
Ларисе мы так ничего и не сказали. Весело собрались, весело поехали на вокзал, весело попрощались перед поездом, весело помахали друг другу в окно. Я видел, как напряженно хмурится брат, пока она не смотрит, он буквально выпрашивал разрешение остаться одним взглядом. Когда вагон дернулся и поехал вслед за составом, я позволил себе стереть с лица улыбку и вздохнуть. Брат окажется в своей любимой семье-стае, будет меньше волноваться, чем если был здесь. Так будет лучше для него. Послезавтра утром я приеду в клинику, меня подготовят к операции и вырежут две опухоли из трех. Все будет хорошо. Я смогу прожить еще немного дольше, может, протяну целый год. Хорошо бы умереть после рождения племянника, хотелось бы его увидеть, да и брату будет легче пережить все в заботах о младенце. Блять, когда я уже начну думать о себе?
Уже темнеет, скоро приедет Никита. Решили, что, раз в стационаре я могу полежать только три дня из каких-то там конспираторских соображений, жить мы будем у нас с братом. В конце концов, дома и стены помогают, верно? Хотя почему они боятся, что медсестры заметят странности, если моя регенерация снизилась до человеческой, я так и не понял. Видимо, правила такие просто для всех вампиров без исключений. Оборотней с их невероятной скоростью заживления нанесенных не серебром ран вообще не больше суток держат. Одно хорошо – мне сделали скидку на регенерацию в плане операции. Инструменты будут не титановые, а просто стальные. Может, вдохновлюсь и после операции сделаю несколько безделушек из хирургической стали…
На такси добираясь до дома, я попросил высадить меня у недавно открывшейся кофейни. Мы с братом как-то забегали сюда перекусить, вполне уютно. Хотя, конечно, он не мог не поворчать, что чизкейк суховат, кондитер-маньяк. А пидар этот пусть меня ждет, я хочу кофе и сладенького.
Когда вертишься в сфере нетрадиционно-ориентированных людей, сразу начинаешь видеть намеки даже там, где их нет. Может быть, парню просто нравится мой свитер, подумаешь, украдкой разглядывает меня. А он ничего, темноволосый, высокий, складный, хотя, конечно, худоват, я люблю подкачанных. Пара улыбок при пересечении взглядами – и официант принес мне пирожное “от вашего знакомого за тем столиком”. Ну что же, трудно не разглядеть намек, он тут явно есть. Как парень рискует, натурал, вроде моего брата, мог бы за такое этим пирожным в морду засветить. Но рискнувшему симпатяжке, кажется, перепало шампанское…
Он поравнялся со мной в дверях, несколько смущенно представился. Какая невинная прелесть, посмотрите-ка.
– Леша, – ответив на рукопожатие, я подбадривающе улыбнулся.
Дима осмелел, заулыбался, начал говорить о погоде. Я даже почувствовал себя лучше. Все ебля и ебля, никакой романтики в жизни, а тут вот какое милое знакомство. Он просто человек, но это не великая проблема, в принципе. Тем более, я вряд ли буду уже заводить отношения, не хочется, чтобы еще один человек страдал от моего ухода в мир иной. Но пофлиртовать вполне можно, а то вот врач же сказал, что перед плановой операцией лучше бы не напрягаться морально, быть расслабленным. Так что, пожалуй, можно и развлечься.
– О, только не это, – вдруг пробормотала невинная прелесть, глядя вперед. Я тоже посмотрел – Никита стоит, прислонившись к крылу машины, – я всегда знал, что духи с феромонами действуют, но он прям вообще восприимчив.
– Духи с феромонами, – без эмоций повторил я, не останавливаясь.
Никита как-то съежился, хотя Дима, наверное, считает, что он нас не слышит.
– Ага, я ему в баре кое-чего подсыпал, духами побрызгался, и он меня чуть на части не порвал, – мы уже были довольно близко, и я с легкостью заметил, как яростно оборотень раздул ноздри, выпрямляясь, – тебе, кстати, как? Уже начало действовать? Можем и его взять с собой.
– Прости, со мной такое не работает, – перехватив кулак взбешенного мужчины, я тихо его предупредил: – убьешь.
Кто же с такой силой собирается бить обычного хрупкого паренька-блядину?
– Убью, – решительно рыкнул Никита, отдергивая руку и чуть отступая.
– Лучше выеби, – доверительно предложил я, похлопав ничего не понимающего человека по плечу, – видишь, как он похож на меня? В тот раз тебе же понравилось? Давай, вперед! Докажешь мне еще раз, что все твои ебучие клятвы нихуя не стоят, а ты сам просто похотливая скотина.
– Леш, – он попытался ухватить меня за запястье, но я отступил на шаг назад.
– Не трогай меня, уебок, – процедил я сквозь зубы, – давайте, ебитесь, дети мои, совет вам да любовь, а я пошел.
Отпихнув Никиту плечом, я поднялся по ступенькам к двери подъезда, пытаясь нашарить в кармане ключи. Все, чего я хочу – горячая ванна и обезболивающее и обезболивающее для души. Хотя не уверен, что таблетки хорошо сочетаются с вискарем, лучше просто нажрусь, вот. Надо будет только перед операцией анестезиологу это сообщить.
Он вошел за мной следом, стоял за спиной, молчал и вместе со мной ждал лифт. И от того, как понимающе и покорно он себя вел, меня только сильнее тянуло блевать. Типа еще и не виноват оказался, да? Опоили, одурманили, накачали, блять. Но он трахал другого, этого ничто не изменит, это я никогда не смогу забыть и простить. Он прикасался к нему руками, которыми потом прикасался ко мне, без зазрения блядской совести, он ебал его тем же членом, целовал тем же ртом. Дрочил ему, наверное, да, хорошо, когда у твоего пассива стояк. Может, даже в рот взял. И я после такого должен сказать что-нибудь типа “ну ладно, раз тебе что-то подсыпали, иди ко мне, любовь моя”, да? Так, что ли? Хуюшки.
Яростно шарахнув в стенку лифта кулаком, я прижался к ней лбом. Мне больно. Почему мне все еще так больно, время же лечит, я уже должен относиться к этому проще!
Когда я на кухне достал из шкафчика начатую с братом в прошлый раз бутылку, уебок все же подал голос:
– Перед операцией нельзя.
– Нахуй проследуйте, – забив на стакан, я хотел уже было пойти в свою ванную, но он ухватил меня за локоть, – не смей меня трогать!
Тяжелая бутылка из толстого стекла разбилась об его голову, как тонкий фужер. А ему похуй. Тяжело дыша, я попытался вырваться, но он притянул меня к себе со своей ебаной оборотничьей силищей, вцепился мертвой хваткой. Тупая псина, черт тебя дери!
Не выдержав, я уткнулся лбом ему в плечо и разревелся. Рыдал, как девчонка, сминая в кулаках его куртку и чувствуя, как его горячая ладонь легонько гладит меня по затылку, как пахнет от него кровью и хорошим виски, как громко и часто стучит его сердце. Он предал меня. Предал, причинил боль, заставил возненавидеть, но никак не получается его разлюбить. Тупая вселенная еще и оправдать его попыталась в моих глазах, но я не могу, не могу поддаться. Я никогда не смогу его простить.
– Ненавижу тебя! – всхлипнул я, прижимаясь еще ближе. – Ты, ты все испортил!
– Знаю, – шепнул он, мягко взъерошивая мне волосы и, кажется, чуть раскачиваясь, будто укачивал меня. Или это меня самого шатает? – знаю, малыш.
– Не смей меня так звать! – рыкнул я, отстраняясь и упираясь ладонями ему в грудь. – Пусти!
Он послушался. Устыдившись, что дал слабину перед этим мудоебом, я хлопнул дверью ванной. Мудоеб, надо же, буквально выходит. “Ебущий мудаков”, ха. За стенкой, в ванной брата, тоже зашумела вода. Наверное, смывает с себя алкоголь и кровь. Торопливо раздевшись, я залез в только чуть-чуть наполнившуюся ванну. Блять, как естественно вести в отношениях с девушкой и как естественно становиться ведомым в отношениях с парнем. С бабой я бы так не рыдал, все было бы иначе. Может, у меня еще и раздвоение личности до кучи?
Я слышал, что он пришел и сел под дверью, как верный щенок. Только вот щенки не меняют хозяев на каких-то вкусно пахнущих долбоебов. Вздохнув, я откинулся на спину. Я его пара, да? Это происходит, когда человеческая часть оборотня влюбляется в кого-то так сильно, что даже его волчья часть готова признать любимого. И, как у настоящих волков, выбранная пара одна на всю жизнь. Если пара умирает, они не могут жить – буквально два-три дня, и от безысходности оборотень заканчивает жизнь самоубийством. Если я его пара, как мог волк допустить, чтобы человек выебал кого-то левого?
– Расскажи мне, как это было, – твердо попросил я.
Хотелось курить, щипало в глазах, болело в груди и животе, в горле стоял ком. Я чувствовал себя разбитым, как никогда, одиноким и уничтоженным. А так хоть пойму, почему это произошло.
– Я… Я был с друзьями в баре, – хрипло начал Никита, – они разошлись, а мне домой не хотелось, потому что там никого не было, так что я решил добавить, чтобы быстро заснуть. Выпил всего пару бокалов, а тут ты ко мне за столик подсел, начал какие-то нелепые ролевые игры со знакомством, ну я и подыграл, думал, тебе скучно дома стало, – глубоко дыша, я в кровь кусал губы, – а утром проснулся и… Боже мой, я так хотел тебе рассказать! – заскулил он. – Все никак не мог, боялся, и… И тебе бармен сказал, а я даже оправдаться никак не мог, потому что, боже, ну что я мог сказать? Я не знаю, как мне оправдать себя, потому что я виноват! Я пытался тебе не надоедать, пытался оставить тебя в покое, чтобы ты забыл меня, не страдал, а потом пришел, а ты… Ты все это время так мучился, мне так жаль, я не должен был приходить, просто…
– Заткнись! – просипел я, сжимая кулаки. – Заткнись! Заткнись!
Обхватив гудящую голову руками, я уткнулся лбом в колени. Мерзкие мурашки бегали по всему телу, в горле почти горело. Мне просто нужно что-то сделать, как-то пережить это ублюдское “сейчас”, заснуть и проснуться тогда, когда уже все будет хорошо!
========== Часть 10 ==========
Я проснулся в тепле, со спокойствием в животе и в голове. Правда, то, что меня кто-то обнимал, было проблемой, потому что меня мог обнимать только кое-кто гадкий.
– Какого хуя? – хрипло спросонок поинтересовался я, отталкивая Никиту.
– М? – лениво приоткрыв один глаз, он чуть передвинул руку на моей талии. – Ты сам ночью пришел, сказал, что замерз.
