Текст книги "Белый лист (СИ)"
Автор книги: Вареня
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
И именно в этот момент Демьян понял истинное значение слова безысходность. Запрет на встречу с Олегом – детская игра. А сейчас его мир уверенно трещал по швам. И обломки его оглушительно грохотали в ушах.
– Поехали к Олегу, сынок.
========== Глава 4. ==========
Демьян не помнил обратной дороги. Информация в голове не укладывалась. Хотелось что-то сделать, и вместе с тем не было сил даже поднять руку.
Проснувшийся Олег выскочил в коридор, обвел взглядом бледного убитого Демьяна, серого отца и вдруг рванул мужа за себя. Загородил и рявкнул:
– Никуда мы не поедем! И не рассчитывай! Я люблю его! Какие доказательства еще нужны?
– Сынок… – тихо и неимоверно горько произнес тут Иван Александрович и распахнул объятия.
Огорошенный внезапный Олеговым взрывом, Демьян отстраненно наблюдал, как напрягается его спина, как он вздрагивает и тихонько всхлипывает. Олег почти влетел в руки отцу, сразу срываясь в горькие рыдания. А Демьяну вдруг стало тошно оттого, что муж так долго носил в себе все эти страхи, наверняка мучился, терзался. Что же это получается: для Олега их любовь только в здоровье и радости? Или он, Демьян, недостоин доверия? Не поддержка и опора? Слишком много навалилось всего, чтобы удержать лицо.
– Я полагаю, – вдруг сдержанно проговорил Иван Александрович, отстраняя Олега от себя, – что тебе нужно поговорить с мужем. Ты, как минимум, крупно задолжал ему объяснения. И он, как мне кажется, очень жаждет их услышать.
Олег моментом развернулся, взгляделся в Демьяново лицо и виновато скривился:
– Пойдем, – протянул руку.
Откровенно говоря, обида, детская, не рассуждающая, душила так сильно, что хотелось просто вылететь за дверь, хорошенько приложив ей об косяк. Но Демьян встряхнулся и взял Олега за руку. Такие вот всплески он уверенно и без долгих сожалений оставил в прошлом, с его бесшабашными загулами, пьянками и легкими на подъем омегами. Нынешний Дем, который искренне хотел стать поддержкой и опорой, должен был задвинуть взбрыки своего эго на задний план и разбираться с куда более важными вещами. И он прошел в гостиную, сел рядом с Олегом на диван и притянул его к себе. Тот вцепился в его джемпер, скомкал ткань в крепкой хватке и зачастил:
– Прости меня, Дема. Пожалуйста, прости. Это… Я не хотел быть для тебя ущербным. Надо было сказать еще тогда, чтобы не было всего этого, но я не думал… Прости… Если ты захочешь, – Олег тяжело, ощутимо сглотнул, – уйти, я пойму…
Пока он не договорился до чего-нибудь совсем уж абсурдного, не накрутил себя, Демьян прижал дернувшегося Олега к себе, утыкая в плечо, глуша все эти несусветные глупости.
– А теперь слушай меня внимательно. Еще раз услышу про ущербного или что-то в этом роде, отшлепаю. Я серьезно. Вспомню свое буйное дворовое прошлое и отшлепаю, – Олег хмыкнул ему куда-то в подмышку, видимо, не устрашившись. – Я совру тебе, если скажу, что не хочу ребенка, но ты важнее. Сейчас так много брошенных детей, сирот – возьмем одного или двух, воспитаем, как родных.
Олег напрягся и явственно потянулся из захвата. Дем медленно отпустил его и тепло посмотрел в строгое лицо, ловя неожиданно суровый взгляд.
– Ты думаешь, что я пойду на аборт?
Это было настолько странным, такой невероятной чушью, что он даже растерялся. А потом покивал:
– Конечно пойдешь. Срок еще позволяет.
– Если бы я хотел избавиться от этого ребенка, я бы уже сделал это. И скорее всего, ты бы об этом ничего не узнал.
– Так, – Демьян чуть отодвинулся, разворачиваясь к Олегу корпусом. – Что за идиотизм, Олежа? Не смешно. Бери документы, поехали, – он поднялся с дивана и потянул Олега за собой, но тот, тихоня и послушный омежка, вдруг зыркнул зло и уперся.
– Я не поеду, – сказал тихо. А Демьяна от этого тона, от жесткого, непривычного взгляда словно кипятком окатило. Поднялась агрессия, всегда бывшая рулевым в поступках Демьяна, но тихо спавшая после встречи с Олегом.
– Ты нормальный? – рявкнул он. Но Олег, вместо того, чтобы испугаться, как и положено тихому и скромному омеге, спасавшемуся от Демьяна бегством в не таком уж далеком прошлом, насупился и скрестил руки на груди.
– Я не стану убивать своего ребенка.
– Какого ребенка? – возопил Дем. Хотелось схватить Олега за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы дурь в голове высыпалась или снова укатилась в глубины хороших мозгов. – Нет ребенка. Есть оплодотворенная клетка. И все. И сейчас мы едем ее вынимать. Ты же ногти стрижешь? Не плачешь над каждым, нет?
– Ты нормальный, такое сравнивать? – рявкнул Олег в ответ. – Я не поеду. И этого ребенка рожу.
– Да я за шкирку тебя оттащу и к креслу привяжу!
– Не имеешь права, я совершеннолетний и вменяемый!
– А вот с этим я поспорю! Собирайся, живо!
– Демьян, – а-тесть говорил не громко, но отчетливо даже в шуме разгоревшейся ссоры. Сказывалось военная школа. – Пойдем поговорим.
Дем шумно выдохнул и встряхнулся. Остыть ему действительно нужно было. Внутри все кипело от негодования на внезапное тупое – охренеть просто, насколько тупое! – упрямство Олега. Он вышел из гостиной и лупанул дверью, хоть так вымещая злость.
– Не настаивай. Не дави на него, – Иван Александрович был спокоен и невозмутим.
– Вы предлагаете его усыпить и обратиться к кому-нибудь левому? – этот вариант, по мнению Демьяна, был самым оптимальным в их случае. Тянуть было нельзя, а Олег явно внезапно отупел – не иначе последствия беременности.
Иван Александрович помолчал, рассматривая клеенку на столе, а потом поднял тусклый какой-то взгляд:
– Даже если отбросить тот вариант, что левые врачи вполне могут убить Олежу, ты правда думаешь, что он когда-нибудь простит тебе это? Подумай, прежде чем ответить.
– Когда-нибудь простит.
– Не простит, поверь мне. И ты сам это знаешь.
– А что тогда делать?! Что мне делать?! – горло давили паника и отчаяние, такое душное, страшное, что кололо глаза.
– Ждать. И молиться.
– Молиться? Вы в своем уме?
– Он сбежит.
– Что?
– Сделаешь хоть что-то против его воли, и он сбежит. Ты будешь искать его и потеряешь время. А потом будешь волосы рвать, потому что окажется, что время – это все, что у вас было.
– С чего вы это взяли? Откуда знаете? – зло выпалил Дем.
– Да потому что я был на твоем месте, – рявкнул в ответ Иван Александрович и словно приоткрыл на мгновение дикую, исходящую агонией боль внутри. Одним махом подписал приговор. Все, на что надеялся Дем, перечеркнул жирной ломкой линией.
– И что делать? – срываясь, часто моргая в попытке хоть как-то удержаться в этой вмиг искривившейся реальности, вновь спросил он.
– Искать врачей. Время идет, технологии не стоят на месте. Верить в Олежу, поддерживать, придавать сил. И жить, Демьян. Каждую минуту с ним. Финансово я вас прикрою.
Это было не то, совсем не то. Демьян рвано вдохнул, горечь, терзавшая горло, рванула вверх, защипала нос и потекла из глаз. Так забыто, непривычно. Отчаянно. Демьян заметался, силясь остановить все это, закрыться от Ивана Александровича. И не смог. Сорвался во всхлип, и дал старт безнадежным рыданиям.
– Поплачь, – тихо проговорил а-тесть, стискивая в таком нужном объятии, незнакомом лишенному отцовского внимания Демьяну. – Потом нельзя будет. А сейчас плачь.
И Дем рыдал, перемежая всхлипывания попытками что-то объяснить, попросить, потребовать, а Иван Александрович кивал, обнимал его и похлопывал по плечу. Слезы кончились, Демьян напился воды и умылся. Странная опустошенность внутри оказалась приятной – позволяла собраться с силами и мыслями.
– Прежде всего, не поддавайся панике. Надо найти врачей и переговорить с ними. Если потребуется, поедете заграницу. Там и специалисты получше, и условия.
Демьян кивнул, мысленно перебирая знакомых и выискивая среди них тех, кто хоть как-то мог быть полезным.
На тихий шорох у двери среагировали оба. Олег помялся у порога, а потом прошел к столу и сел на последний свободный стул.
– Что решил? – спросил он у Демьяна.
– Что будем классными родителями. Ты баловать, а я строжить.
Олег положил локти на стол и оперся подбородком о скрещенные кисти.
– А если будет омега?
Демьян вздохнул:
– Тогда будем баловать оба.
Олег расхохотался и протянул руку. Дем стискивал его тоненькую ладонь и гнал от себя мысли о том, сколько еще раз сможет сделать это.
Все эти неполные семь месяцев он был как в аду. Демьяну казалось, что кто-то анестезировал его изнутри. Врачи сменяли друг друга, не давая ни малейшей надежды, он улыбался Олегу, нежил, баловал его и любил, любил, любил с разрушающим отчаянием. Изображал радость, когда Олег прикладывал его руку к дергающемуся изнутри животу, кивал его восторгам, ни на миг их не разделяя. Совершенно чужой, невидимый для него ребенок забирал самое дорогое. Демьян просто не мог любить его.
К концу восьмого месяца Демьян был близок к истерике. Врач все не находился, выехать заграницу не получалось. В один из вечеров, когда Олег уже спал, он курил у открытого окна на кухне, не замечая, какую сигарету по счету вытягивает из полупустой пачки. Накатившее отчаяние было таким сильным, что он, совершенно бессильный перед чем-то высшим, поднял глаза к небу.
– Пожалуйста, – попросил он впервые в жизни. – Я прошу тебя. Он все, что у меня есть. Не забирай его.
– Все будет хорошо, – раздался вдруг голос Олега, и Дем вскинулся, роняя сигарету. – Я уверен. Не знаю почему, но я совсем не боюсь. И врач найдется. И малыш мне поможет. Не переживай.
В тот момент Демьяну казалось все это милыми фантазиями, усыпляющими страхи у них обоих. Но через неделю нашелся врач. Молодой омега, грубый на грани нахальства, фыркнул в ответ на их опасения и припечатал:
– Старые пердуны просто трясутся за свои задницы. Не так уж у вас все и страшно. Родите. Вы, – ткнул он пальцем в Демьяна, – собирайте справки и бегом марш учиться правильно дышать при родах. Вы, – тычок в Олега, – делайте гимнастику вот по этим брошюрам и пейте лекарства вот по этому списку. Если чего не найдете, звоните – помогу.
– А мне зачем дышать? – несмело уточнил Дем.
– Как это зачем? – недовольно выплюнул почти отвернувшийся от них врач. – Будете при родах присутствовать. Поддерживать и подбадривать. На этом все. До свидания.
Олег с Демьяном скомканно попрощались, сунули оговоренный конверт и выкатились на улицу. И впервые синхронно улыбнулись, переглянувшись. Были среди всей встреченной вереницы врачи, которые обещали успех, но впервые встретился тот, который сам был в нем уверен.
– Он мне нравится, – довольно сказал Олег, и Дем прижал его к себе, согласно кивая.
Дмитрий Витальевич сдержанно хвалил Олега за успехи, хмурился и стискивал челюсти, когда тот задерживался со сдачей анализов или еще как-то нарушал выстроенную им идеальную схему. А потом оставлял в кабинете одного Дема и вполголоса орал на него, совершенно не выбирая выражений, так, что мощный альфа скукоживался на жестком стуле почти вполовину.
Тот день был вполне обычным. Олег сделал все положенные упражнения и уселся на кухне напротив Демьяна, глядя, как тот неспешно потягивает кофе.
– Запеканочки хочется, – задумчиво выдал он, и Дем, в один глоток добив кофе, поднялся и пошел в коридор.
Он почти завязал шнурок на втором ботинке, когда с кухни раздался глухой вскрик. Дем подорвался и влетел туда, расхристанный, растрепанный, с бешено колотящимся сердцем. Олег стоял около стола. Он изумленно глядел на застывшего Демьяна. У его ног была большая лужа. В первое мгновение показалось, что ставший слегка неуклюжим Олег разлил воду, но потом Демьян обратил внимание на явственно мокрые штаны. Секундная паника, и он схватил ключи от машины с тумбочки в коридоре, закинул на плечо давно собранную «рожальную» сумку и набрал номер врача.
Как тот по невнятному хрипу смог узнать Демьяна и понять, что же происходит – неясно. Наверное успел уже наобщаться с такими вот будущими отцами – чуток тронувшимися на почве трещащих по швам нервов. Он в пару слов успокоил – относительно – Демьяна и велел ехать в клинику. Со сменой им явно повезло.
Олег был удивительно для всей ситуации спокоен. Никуда не спешил, в отличие от Демьяна не трясся и даже ухитрялся того успокаивать. Сетовал, что запеканки хочется еще сильнее и просил привезти ее потом в роддом. Дем все так же хрипел что-то невразумительное и прилагал все силы, чтобы отслеживать цвет светофоров и траекторию движения пешеходов.
Стоило им подъехать к зданию роддома, все завертелось с головокружительной быстротой. Оформление, процедуры, переодевание. И постоянный, не уменьшающийся страх за Олега. Все шло хорошо. Врач был доволен, Олег относительно спокоен, хоть и бледен из-за усиливающихся схваток. А потом что-то пошло не так. Олег скрючился вдруг на кушетке и захрипел от боли, а Дмитрий Витальевич, одним сильным движением толкнув Демьяна к самому изголовью, встал между его ног.
Смотреть туда Дем не мог. Не из-за какой-то брезгливости – откуда ей взяться-то? – а от все того же страха. Казалось, брось он всего один взгляд и сбудется самое ужасное. И Демьян сжимал Олегову руку, терпел болезненную хватку в ответ и говорил-говорил-говорил, с каждой секундой повышая голос. И вдруг Олег напрягся всем телом, выгнулся и обессиленно рухнул на стол с остановившимся взглядом, врач довольно выдохнул и раздалось тихое младенческое кряхтение.
«Он умер», – понял вдруг Демьян, не отрывая взгляда от застывшего лица, и медленно начал оседать на пол. Но тут Олег повернул голову и хрипло спросил:
– Мы ведь справились, да? – И тут же врачу: – С ним все в порядке?
– Если ты про ребенка, то в полном, – довольным голосом отозвался тот и поднес кряхтящий комок поближе. – А если про Демьяна, то я не вполне уверен. Он производит впечатление не слишком адекватного человека. Поздравляю с отцовством! – перегнувшись через Олега радостно рявкнул Дмитрий Витальевич сидящему на полу Дему.
Сверху зарыдал Олег, сквозь всхлипы абсолютно счастливым голосом благодаря чудо-доктора. Дем закрыл лицо руками и принялся раскачиваться. Все закончилось. Все наконец-то закончилось. Никогда, никто не был так неимоверно, фантастически счастлив.
========== Глава 5. ==========
Демьян был зол. Он был злее адских гончих. По правде говоря, он был в бешенстве. Только Олег и странно веселый Иван Александрович как-то сдерживали его порыв набить морду сраному придурку напротив. Вообще-то, у придурка имелось имя, но Демьян не собирался произносить его даже мысленно, после того как увидел, как этот придурок лапает его сына. Прижимается к нему… Вот черт! Демьян стиснул вилку и злобно уставился на смущенного засранца напротив. Тот отводил взгляд и не притронулся ни к чему на тарелке. Это, конечно, радовало.
– Так что же, Костя, вы уже примерно знаете, когда окончится формирование стаи? – вежливо спросил Олег, разрывая гнетущую тишину.
Придурок вздрогнул и вымученно ему улыбнулся:
– Ориентировочно осенью. В конце сентября – начале октября. Но это не совсем точно, конечно, – окончание фразы он почти проглотил, напоровшись на Демьянов взгляд.
Тот откинулся на стуле, покручивая в руках нож и не обращая ни малейшего внимания на зверские лица, которые корчил ему Тоша, сидящий напротив. Его еще такой маленький, доверчивый, нежный омежка. Его, Демьянова, гордость, радость. Половина сердца. Которую нагло пытается забрать какой-то придурок!
– И потом вы переедете в Архангельск, правильно я понимаю?
– Да, все верно, – тихим голосом, не отрывая взгляд от стола.
Демьян хмыкнул и получил чувствительный удар от Олега под столом. Скосил глаза и увидел незаметно показанный ему кулачок. Протянул руку за стульями и слегка ущипнул Олега за попу. Тот дернулся и покраснел. Демьян ухмыльнулся. Но снова увидел придурка, и веселье как смыло.
Демьян был уверен, что жизнь его мальчика в поселении оборотней – Господи, помилуй! – носит целомудренный характер. Он начисто игнорировал фырканье и скептические гримасы Олега. И вот пожалуйста! Все надежды псу под хвост одним движением!
– Тошенька, нарежь, пожалуйста, хлеб. И принеси вишневого сока, я забыл налить. Костенька, поможешь ему?
Полная корзинка хлеба стояла на сервировочном столе неподалеку, а на столе было три графина с разными соками. Но Тоша с помощничком подорвались как ужаленные и умотали на кухню. Олег повернулся к кривящемуся Демьяну и злобно уставился на него.
– Ну и что это за сцены ревности? – недовольно вопросил он, старательно понижая голос.
– Он мне не нравится, – фыркнул Дем, скрещивая руки на груди. – Я против этих отношений. Антоше он не подходит.
– Ты… – задохнулся от возмущения Олег. – Да ты… – силился он подобрать выражение.
– Конечно не подходит, – выдал тут Иван Александрович, и Демьян бросил на него благодарный взгляд. Хоть кто-то адекватный. – Зачем Тоше обеспеченный, сильный альфа, с хорошими корнями? Который вытащил его из проблем, где мы все дружно соснули? Давайте найдем ему полубыдло. Из дрянной компании, орущего под окнами со своими дружками, не пропускающего ни одного симпатичного омеги. Дебошира и пьяницу. А! Чтобы обязательно его преследовал еще! Пофиг, что Тошка Костю любит – это мелочи вообще.
Это было настолько неожиданно, так… под дых, что Демьян замолчал и ссутулился, уставившись в скатерть. Слова а-тестя его, мягко говоря, огорошили.
– Тоша, Костя! – крикнул Олег, явно сдерживая смех. – Вы где там? Мы вас ждем!
Демьян не стал дожидаться их возвращения. Сбежал на балкон, на ходу доставая из тайника, о котором все знали, почти пустую пачку сигарет. Ту самую, что без малого добил тогда, когда искали Олегу врача. С тех пор она уменьшилась на три штуки. Первую Дем выкурил, когда полночи успокаивал плачущего Олега после визита к Дмитрию Витальевичу. Они тогда планировали второго ребенка. Но изрядно возмужавший доктор, как ни странно хорошо помнящий их, категорично отказал. А потом, осмотрев Олега, резко и ультимативно поставил перед фактом, что необходима операция по стерилизации. Вторая исчезла, когда искали пропавшего Тошу. А третья, когда узнали о величине грозящего ему пиздеца. И теперь Демьян крутил в пальцах четвертую, предпоследнюю.
– Простите, можно? – смущенный голос придурка раздался почти одновременно со звуком открывающейся двери балкона. Демьян промолчал, но тот все-таки выкатился на балкон. – Я понимаю, что не нравлюсь вам, – продолжил он тихо, – но оставить Тошу не смогу. Знаете, я вашего сына люблю. Он мой. Как бы объяснить…
Демьян ошарашенно обернулся на подбирающего слова парня:
– Как будто кто-то подсмотрел твои желания и сделал его. Как будто Тошу создали специально для тебя, – медленно проговорил он, окунаясь в незабытое прошлое.
– Да… – удивленно проговорил Костя. – Да, – уверенно добавил он.
Демьян усмехнулся, потрепал его по волосам и решительно отправил сигарету обратно. Сегодня явно не ее время.
