Текст книги "Белый лист (СИ)"
Автор книги: Вареня
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== Глава 1. ==========
– Ро-ко!
Демьян ухмыльнулся, отсалютовал заоравшему Михе бутылкой и притиснул к себе Илью. Тот был уже изрядно навеселе, и Дем искренне рассчитывал, что таким и останется до конца матча. Динамо с его стороны успело порядком подзаебать.
– Ну и нахрен так орать? – недовольно скривился Илья.
– Ну детка, – вкрадчиво забормотал Демьян ему на ухо. – Надо же перед игрой настроиться, разогреться. Это как секс: для качественного процесса нужна прелюдия.
Илья покраснел и шлепнул его по руке, но слишком уж демонстративно, так что Демьян со всей отчетливостью понял: сексу сегодня быть. Текучим движением он взобрался на спинку лавочки и потянул наверх Илью, прикидывая, успеют ли они по-быстрому перепихнуться до матча. Детскую площадку, на которой расположилась вся их компания, удачно окружали обшарпанные пятиэтажки. Сорвать домофонную дверь на такой – пустяковое дело, а вот согласится ли манерный Илюша на секс в подъезде – большой вопрос.
– А то, что вы бомжей били, тоже прелюдия? – язвительно спросил тот.
– Бомжи – хуже крыс. Ходячая зараза, да еще и говорящая. Отбросы под ногами цивилизации.
– Это ты, что ли, цивилизация?
– А почему бы и нет? Или ты их жалеешь?
Илья закатил глаза и фыркнул:
– Ну вот еще.
– Ну и славненько.
Трахаться хотелось куда больше, чем философствовать о бомжах, так что Дем хлебнул уже теплого пива и попытался действовать тонко – психологически:
– Это на самом деле охренительное чувство. Попробуй сам. Ро-ко! – рявкнул он, добавляя баса в голос.
– Ро-ко! – подхватили альфы, раскалывая сонную, послеобеденную тишину спальной коробки.
Омеги захихикали, закрыли уши. Илья посмотрел насмешливо, чуть склонив голову, и закатил глаза:
– Не буду.
– Ну давай, – принялся убеждать Дем. – Просто расслабься и сделай это.
Илья покраснел, закрыл лицо руками и замотал головой.
– Давай же, ну! – подбодрил Демьян. – Ро-ко!
– Ро-ко! – снова подхватили альфы, глядя на Илью.
Демьян видел, как он решается, как исчезает во взгляде неуверенность. И логичным продолжением:
– Ро-ко! – высокое, тонущее в басовитом реве альф.
Илья раскраснелся – такой сладкий и хорошенький, что у Дема пересохло во рту. Ладный, так правильно умещающийся в руках. Демьян поймал его взгляд, притянул намертво и потащил с лавки. И Илюша, умница, двинулся за ним, теряя остатки разума и сопротивления в этом контакте пока что глаз.
– Извините, вы не могли бы кричать чуть тише? У меня ребенок спит. А его так тяжело укладывать. Извините.
От неожиданного вмешательства извне Илья встрепенулся и сморгнул. Контакт пропал, вместо него появилось такое ненужное Демьяну осмысление. Дем сжал челюсти и резко развернулся, собираясь хотя бы на словах прикопать тупую суку, так не вовремя влезшую своим срывающимся голоском.
Пропал. Такое картонное в романах оказалось железобетонным в его сраной жизни. Словно кто-то шумно захлопнул увесистый том Демьянового прошлого. Белый лист, и ничего на нем. Только неземной какой-то омега в окне. Испуганный донельзя, фонящий животным страхом хорошего мальчика перед почти бандой. Одни глазищи – большие, яркие на кукольном личике, да копна белокурых волос, будто с постера в салоне. Не бывает таких. Их рисуют, как в той песне «Нэнси», создают лимитированными коллекциями.
Мир, звеня, сжался до окна на втором этаже, смещая туда же центр притяжения. Демьян шагнул вперед, ближе, хотя бы немного, потом еще, отстраненно замечая, как глаза омеги расширяются от страха, становясь еще больше, глубже. А затем одним моментом – щелк! – окно захлопнуто и задернуты шторы.
Демьяна не стало. Его не было ни на матче, ни после, у Михи дома. Прикосновения и взгляды Ильи, на грани фола, стали неприятны. А все мысли крутились около неизвестного омеги – новой системы координат. Это было тупо, не по-пацански, но Демьян ничего не мог поделать, даже пытаться не мог. Друзья сочувственно хлопали по плечу, Илья дулся, а Дему было просто насрать.
Через неделю та самая детская площадка стала родной. Скамейка напротив подъезда с другой стороны дома – еще роднее.
Конечно, сначала Демьян попытался познакомиться. Он вычислил квартиру, купил букет – все по правилам! – и позвонил. Шуршание за дверью было слишком отчетливым, чтобы поверить в то, что дома никого нет, но впускать незваного гостя и не подумали. Логично, в общем-то, учитывая специфику первой встречи. Букет полетел в мусорку, а Демьян решил познакомиться на улице. Отточенный ход, элементарно, как два пальца об асфальт, потому что внешность и харизму не пропьешь, а и того, и другого у Демьяна было более чем достаточно.
Не прокатило. Перепуганный омега – господи, как пахнет-то! – припустил так, что ошарашенный Демьян даже догнать не смог. Изнывая от безделья, дождался вечера, каким-то внутренним чутьем улавливая появление омеги еще с угла дома, спрыгнул с лавки и ухватил за запястье, такое, блять, тонкое, что мозги наизнанку. Попытался все объяснить, мешая в кучу чувства, образы, походя преодолевая сопротивление, настолько легкое, незначительное, что и внимания-то не обратишь. Потом столкнулся взглядами и резко убрал руку, сквозь нарастающий звон в ушах глядя, как задыхающийся от страха омега сбегает в подъезд.
Демьян снял привычные «трубы» и вытащил из закромов унылую джинсовую классику. Сменил «форсы» на более консервативную модель. Бесполезно. Привычные схемы не работали. Мальчик – котик, зайка и вынос мозга – боялся и на контакт не шел. Через пару попыток, осторожных коротких звонков, дверь резко распахнул крупный альфа. Ухватил за грудки и, приложив пару раз о стену, пообещал, что прикопает хладный Демьянов труп в близлежащем лесу, если тот еще раз сунется к Олеже. Судя по грамотному удару в живот и комплекции в целом, угрозу он вполне мог и сдержать.
Демьян сидел на оплеванном полу, задыхался, держась за живот, и был счастлив, потому что узнал имя. И, словно очередным подарком из новогоднего мешка, Олег:
– Очень больно? – Такой привычно нерешительный. – Вызвать скорую?
Демьян замотал головой, думая только о том, как бы сделать так, чтобы он говорил подольше. Но Олег молча выскользнул из квартиры. Не приближаясь сильно, поставил на пол бутылочку воды и убежал обратно.
– Прости за отца. Но не ходи за мной больше.
Демьян закрыл лицо ладонями и расхохотался. Отец. Камень с души, потому что моложавый альфа мог быть и парнем. И бонусом то, что парня, скорее всего, нет, иначе разбирался бы он, а не батя. Дем вылакал воду, а пустую бутылку хранил. Как дебил.
Конечно, ходить он не перестал. Проще было сразу пристрелить. Но приблизиться, заговорить не пытался. Ограничивался еле заметными кивками и осторожным «здравствуй», когда Олег при виде него перестал вздрагивать. Потом начал провожать до института. Максимально незаметно. Сдерживая желание прикрыть собой в переполненном вагоне метро или сломать руку уроду, посмевшему Олега толкнуть.
Наверняка Олег его видел. Не мог не видеть, не замечать взгляда. Но не прогонял больше, и, видимо, поговорил с отцом, потому что тот, во время единственной случайной встречи, когда Демьян растерялся и не успел свалить, только поморщился, но убить не попытался.
Демьян выяснил, что спящий ребенок был соседским, который, видимо, был отправлен на передержку.
А еще оказалось, что Олег подкармливает бомжей. Относит остатки ужина в одноразовом лотке. В первый раз Дем так охренел, что по инерции сделал несколько лишних шагов, приблизившись настолько, что бомж, не раз им битый, заметил его, подорвался с места и убежал, так и не взяв протянутый Олегом лоток. Тот обернулся и нахмурился, в первый раз на памяти Демьяна. Дем замер, завороженный, и вздрогнул от непривычно резкого голоса Олега:
– Не нужно судить всех по себе. Не каждому хватает сил, связей и удачи, чтобы выбраться из неприятностей. Сергей Николаевич хороший человек. Просто так сложилась жизнь. Не тебе его судить. Тем более, незнаючи.
Резко отвернулся и ушел, переклинив Демьяна настолько, что тот утянул пацанов от встрепенувшихся бомжей, когда они в очередной раз встретились. Необъяснимо даже для самого себя.
А потом Олег в первый раз сказал ему: «Привет». Почти неслышно, но Демьян уловил. Не мог не уловить. Обрадовался настолько, что забыл о политике осторожности. Вскинул руку в победном жесте и несдержанно заорал: «Йес!» Олег вздрогнул, резко развернулся и ушел, но сходящий с ума от счастья Дем заметил, что он улыбнулся.
Такие шаги вперед были редкими и сменялись полным штилем. Да, иногда Олег здоровался, но он был воспитанным мальчиком, так что вероятность того, что делал он это автоматом, имелась. И Демьян начинал грузиться. Ему было мало. И чем больше ему позволялось, тем сильнее разжигался аппетит. Вот только вместо привычных картинок с покорным омегой с раздвинутыми ножками, фантазию коротило на простых обнимашках. Как будто либидо ушло в странный коматоз, оргазмируя на дошкольных касаниях.
Демьян чуть не испортил все, нажравшись во время очередного из таких миноров. Почти в говно. Море стало по колено, и он решился на отчаянный шаг. Дождался возвращавшегося с учебы Олега и всунул ему в руку бумажку с собственным номером.
– Это мой телефон, – невнятно пояснил он. – Вдруг захочешь, ну, позвонить там, поболтать.
Вероятность того, что Олег решит ему позвонить, была близка к нулю. Того, что у них найдутся общие темы – резко сваливалась в область отрицательных значений. Но Демьян весомо покивал и решительно развернулся. Зря. От резкого движения закружилась голова, и он позорно грохнулся, проиграв взбунтовавшемуся вестибулярному аппарату. От души приложился коленями и локтем, чудом не пробив голову о бордюр. За то, чтобы Олег бережно касался его своими пальчиками, стоило разбиваться в говно хоть каждый день. Демьян млел и, помня прошлые ошибки, утвердительно кивал на каждое участливое: «Болит? А тут?», потому что да, болело, просто разрывало грудь от невозможности того, чего хотелось так сильно. Но не попытался удержать, когда Олег утомился возиться с дышащим перегаром придурком, который слишком откровенно симулирует, снова оставил бутылочку воды и ушел.
И вроде бы ничего особо между ними не поменялось, Олег все так же жил своей жизнью хорошего мальчика, Демьян все так же не мог сойти с его орбиты, но что-то стронулось с мертвой точки. Возможно, взгляды стали дольше, или в глубине Олеговых глаз появилось нечто, дающее Дему надежду. Еще незрелую, хрупкую, но такую манкую.
Все, как всегда, решил случай. Точнее, свалившееся откуда-то дерьмо. Олег привычно возвращался домой. Демьян привычно следовал за ним, своеобразно провожая, а, когда Олег скрылся в подъезде, уселся на лавку, ожидая, когда в окнах зажжется свет. Выскочивший из подъезда парень не понравился сразу, дернул за старые, какие-то животные струны в подсознании, но Демьян только чуть дернулся, потому что, ну, это, как бы, не его дело. Вот только, когда свет в окне не зажегся даже после крайнего срока, дело стало его. И даже очень. Он подорвался с лавки и резким движением рванул дверь, отдирая ее от магнитного замка. Взлетел по лестнице, отчаянно боясь не успеть, потому что слишком хорошо знал, что может увидеть. И все равно оказался не готов. Не готов к скрюченной застывшей фигурке на заплеванном полу между этажами, не готов к обкромсанным, грубо-нагло, восхитительным волосам, не готов к ужасу в глазах, такому, что куда там Демьяну.
И Демьян рванулся с типично альфьей вспыльчивостью, чтобы раздавить, растоптать гниду, слетел на пролет ниже и резко замер, а потом с такой же скоростью рванул наверх. Наверное, всему виной была любовь, внезапно сделавшая его, взбалмошного импульсивного сопляка, думающим существом. Дем отчетливо понял, что ублюдка он уже не найдет, а вот Олеже помощь нужна стопроцентно. Он осторожно приблизился, шумно, чтобы не напугать внезапным появлением, сел рядом и медленно протянул ладонь. Олег повернулся к нему и зарыдал, падая в объятия. Ничего ужаснее с Демом за все девятнадцать лет его жизни не случалось. Внутри что-то ломалось от неизбежности, от невозможности не только помочь, но и как-то отомстить. И он сжимал объятия, пеленая свою вселенную, рыдающую так горько, что сердце рвалось на куски.
Однако, ничто не длится вечно. Олег начал всхлипывать, потянулся к рюкзачку за платками и предсказуемо засмущался и своей истерики, и зареванного лица, и обкромсанных волос. Засуетился, пряча в воротнике лицо, и Демьян ухватил его за подбородок, внезапно отбрасывая устоявшиеся между ними церемонии, развернул к себе.
– Все равно красивый, – твердо, веря в собственные слова, проговорил он. – Ничем не испортить.
На самом деле, с оголившейся тонкой шейкой, с глазами, ставшими еще больше, Олег был по-новому прекрасен, как-то сказочно хорош. Таких вот рисуют в иллюстрациях к сказкам, ставят, керамических, на полочки, чтобы умиляться трогательной красоте.
Олег снова засмущался, но немного расслабился, почувствовав, видимо, искренность. Поднялся и несмело спросил:
– Хочешь чай?
Демьян закивал болванчиком, потопал следом, в первый раз переступил святая святых. Несмотря на считанные метры, квартирка была аккуратной и чистой. Со свежим ремонтом и новой мебелью. Дем потянул носом, вычленяя из общего запаха чужого жилья тонкую нотку Олега. Наскоро попытался прикинуть, в какой из комнат он живет, и развернулся к ванной.
В итоге чаем дело не ограничилось. Олег умудрился накормить его борщом, котлетками и только потом заварил чай к яблочному пирогу. Поначалу разговор не клеился, Олег все отходил от произошедшего, морозился, а Демьян, не ожидавший такого резкого сближения, не знал, с чего начать разговор. Раньше все как-то само клеилось, а теперь вот, в самый нужный момент, ни одной ценной мысли не осталось.
– В милицию-то пойдем? Ну, или позвоним там. – Наверное, стоило замять тему, переключить Олега, но Дем, походу, и сам морозился.
Олег отрицательно помотал головой:
– Бесполезно. Не найдут никого. Только время потеряю. Я ж не видел его, да и ты, наверное, тоже.
Дем досадливо кивнул.
– Такое не раскрывают. Время не то, чтобы с отрезанными волосами возиться.
Снова правда. Большинство Демьяновых знакомых либо уже были в бандах, либо собирались вступать: время больших возможностей, легких денег и легких смертей. Мертвых знакомых у Демьяна уже тоже хватало.
И разговор вдруг сложился сам собой, склеился из нескольких нелепых обрывков и начал обрастать деталями, мелкими и не очень подробностями, какими-то личными примерами и историями знакомых. И Олег вдруг как-то незаметно превратился из мальчика-картинки с одними манерами в голове в охренительного омегу, смешливого, умного, интересного. Такого, о котором втайне или не слишком мечтает большинство альф. Демьян думал, что влюбиться сильнее не сможет. Никогда еще он так не ошибался. Было поздно и пора уходить, а Демьян не мог закруглиться. Подкидывал все новые темы, пока не заметил, что Олег устал. Накатил стыд за собственный эгоизм, и Демьян вежливо распрощался.
Весь вечер он перебирал свежие еще воспоминания и никак не мог насытиться ими. Лениво переключал музыку в плеере, менял диски, но никак не мог найти чего-то подходящего.
– Тебя, ушлепок! – Братюня, обнаглевший от недавней Демьяновой полной флегматичности, швырнул в него трубкой и захлопнул дверь.
Планы справедливого возмездия под эгидой воспитания подрастающего поколения мгновенно начали вызревать, шириться в голове и зудящих кулаках. Так что неудивительно, что аллекнул Дем не самым мягким тоном.
– Да алле, блять! – рявкнул он, не услышав ответа.
– Эм… извини, пожалуйста, что так поздно, – тишина лопнула вместе с раздражением, намертво уничтоженная знакомым голосом. Демьян, на всякий случай, сильно себя ущипнул. – Если я мешаю…
– Нет, – хрипло прокаркал Демьян, откашлялся и повторил еще раз: – Нет. Все нормально. Я рад, – получилось немного вопросительно, и он поморщился. – Что-то случилось?
– Да нет, – неуверенно проговорил Олег. – Просто отец на дежурстве, а мне, – он помолчал и выдохнул: – страшно. Ты не мог бы со мной немного поговорить? – выпалил он и резко замолчал.
Демьян мог бы говорить с ним вечность. Мог бы даже просто рассказывать, насколько Олег прекрасный и как сильно он его любит. Но это, конечно же, было лишним, так что он просто угукнул.
– О чем ты хочешь поговорить? – И снова не то. Именно с этой фразы начинались все запоротые разговоры.
Но не этот. Олег вдруг решительно продолжил прерванный этим вечером разговор, хотя Дем мог поклясться: он почти спал в тот момент. И снова они заговорили. Демьян старался отмалчиваться, потому что… Потому что слышать звенящий в трубке голос было хорошо на грани невыносимого. Изнутри распирало что-то, чему было мало простого «счастье», что было шире семи сплетенных букв. И Демьян стиснул подушку, прижал ее к себе и закрыл глаза.
Очнулся ночью от тычка мелкого:
– Придурок, сбрасывать надо, если дрыхнуть собрался. Батя тебя прибьет, если увидит.
Короткие гудки. Демьян ухитрился заснуть и проспать два часа, прежде чем брат дотумкал проверить телефон. Это был крупнейший провал в его жизни. Он вырубил трубку и слепо уставился на завешенную постерами стену. И-ди-от… Как можно было просрать такой шанс?! Как можно было так подставить Олега? Демьян резко подорвался, натянул ветровку, кеды и выскочил из дома.
Свет у Олега не горел. Дем, на всякий случай, обошел вокруг дома и медленно потопал обратно. На душе было дерьмово – хоть вой. Он с силой пнул валяющуюся на земле жестяную банку. Идущий навстречу мужик резко шарахнулся в сторону. Демьян присмотрелся и узнал того самого бомжа, которому помогал Олег.
– Не бойся, – хмуро сказал он. – Не трону. И никто не тронет, не ссы, – не самому Олегу, так хоть этому вот его увлечению помочь. – И знаешь что… Извини, короче. Неправ был.
Конечно, руку он протягивать не стал – было брезгливо. Но с парнями твердо решил поговорить. Поговорил. Те закономерно покрутили пальцем у виска, но возникать не стали – бить и без бомжей было кого.
На следующее утро чуть не проспал. Прибежал к Олегову подъезду взмыленный, уперся ладонями в колени, согнулся, силясь отдышаться и наткнулся взглядом на знакомую уже бутылочку. Демьян выпрямился отпущенной пружиной и уставился на Олега. Тот где-то успел подстричься и стал еще больше похож на эльфа. Хорошенький до жжения на кончиках пальцев.
– Доброе утро, – проговорил он и мило – да-да-да! – улыбнулся. – Что-то случилось? – и на вопросительный взгляд Дема пояснил: – Ты запыхался.
– Хотел извиниться за вчерашнее. Что уснул, – чуть хмурясь, ответил тот. – Ну, и увидеть тебя, конечно. Доброе утро! – выпалил он.
– Это было даже мило, – улыбка Олега стала шире.
Демьян посторонился, пропуская его вперед: еще чуть-чуть и Олег опоздает на пару. Тот прошел вперед, а потом затормозил и оглянулся. Дем недолго потупил, а потом заулыбался сам, не треснув ртом только чудом, и в несколько шагов догнал Олега.
Это было какое-то сумасшествие. Внутри что-то напряглось и тонко вибрировало. Демьян вдыхал не воздух, а присутствие Олега рядом, смотрел на него, пил по капле каждую черту, наклон головы. И не решался коснуться. Отгораживал от толпы в метро и сознательно оставлял сантиметры между телами. Можно было притереться, но Дему казалось, что от одного касания его разорвет к чертям.
У самого здания факультета Олег замялся, улыбнулся смущенно:
– Ну, пока… Спасибо, что проводил.
Демьян тупил, подыскивая слова. Олег развернулся, собираясь уйти, но был схвачен за запястье, как в тот гребаный первый раз. Тряхануло, кажется, обоих. Дем быстро выпустил руку и выпалил:
– Можно я тебя встречу?
И мысленно застонал от собственной жадности, тупости. Ну нахрена? Ведь делал же все правильно, медленно, аккуратно…
– Да, конечно.
Тупейшее: «Что?» чуть не сорвалось с языка, но Дем вовремя заткнулся, заулыбался и закивал. Олег кивнул в ответ и убежал учиться.
Внутреннее дрожание оформилось в клубок чистой энергии, которая кипела и бурлила. Короче, ехать в универ было не вариантом, и Демьян прослонялся по Москве до нужного времени. На обратном пути им с Олегом удалось сесть рядом, и Демьян касался его бедра своим. Собственно, в этот момент Дем готов был умереть счастливым.
И словно в качестве компенсации за терпение, их отношения стали развиваться. Совместные поездки на учебу, потом прогулки. Парки, старый центр, набережная, ВДНХ – все по многу раз и каждый из них заново. Демьяну казалось, что он заново учится дышать.
Около недели он собирался с духом, чтобы взять Олега за руку. Вроде бы, все очевидно, а вроде бы, и нет. С Олегом не поймешь ведь – вполне может относиться как к другу, потому что нет в нем привычного кокетства, глазами не стреляет, знаков телом не подает. А потом Демьян решился, протянул руку и переплел пальцы с другими, которые сразу раскрылись, обхватили в ответ, как будто там, рядом, только этого и ждали.
В Олеге все было прекрасно. Дем не мог насмотреться на него, надышаться им, впитывал до капли, как губка. Это даже пугало немного, потому что было чересчур даже для самого Демьяна. Но Олег не жаловался. И ничего не просил. Хотя мог бы – мог бы, конечно! – вить из Дема веревки. Но он довольствовался простыми прогулками, разговорами, легкими перекусами в недорогих кафе или нежно любимыми им кексиками с изюмом. Он забавно ел их: отщипывал крохотные кусочки и отправлял в рот, чуть касаясь пальцами губ. В первый раз увидев это, Демьян залип. Просто сидел с приоткрытым ртом и отслеживал траекторию движения каждого такого вот кусочка. Кекс-пальцы-рот. Тогда в первый раз его прошибло чем-то не платоническим. Наверное, полыхнувшее желание отчетливо читалось в его взгляде, но поднявший глаза Олег, такой чертовский наивный во всех этих делах, смутился, покраснел, принялся заворачивать остатки кекса в салфетку, бормоча:
– Извини, я всегда ем их по-свински. Но, – он смутился еще больше, затеребил салфетку, – так вкуснее.
Разве кто-то смог бы устоять? Альфа в адеквате вряд ли справился бы с собой. А Дем к тому моменту и так соображал раз через три. Так что он без лишних предисловий склонился к Олегу и прижался губами. Да, нужно было дать ему возможность отстраниться, выждать, хотя бы сделать поцелуй более мягким, нежным, но башню рвало. Олег не отстранялся. Делал судорожные вдохи, когда Демьян отрывался от него, давая секундную передышку, смотрел осоловевшими глазами и цеплялся в куртку на широких плечах. Откуда он взялся вообще, такой идеально созданный для Дема?
После, когда хватило сил прерваться, Демьян решился:
– Мы ведь встречаемся, да?
И впервые в жизни возможное «нет» – катастрофа, конец света, конец всего вообще.
– Да… – И снова можно дышать.
========== Глава 2. ==========
Все казалось таким идеальным, таким совершенно выстроенным, что ничто не могло хоть как-то нарушить этот удивительный баланс.
В тот день они договорились пойти в кино. Демьян, рискуя отморозить зад, все-таки плюхнулся на скамейку, побил ботинком о ботинок, стряхивая первый пуховый снег. Рядом сел кто-то внушительный, и он скосил глаза, а после чуть не подорвался, мгновенно узнав отца Олега.
– Ну здравствуй, Демьян. – Он достал сигареты, предложил Дему и, хмыкнув на решительный отказ, прикурил одну. – Не буду рассусоливать: я против ваших отношений, решительно и категорически. – С медленным приручением Олега, из которого, Дем очень сомневался, что что-то выйдет, он начисто упустил из виду одно из главных препятствий. И теперь нужно было доказать, оправдаться. Демьян открыл рот, но был перебит поднятой рукой: – Я не верю в перевоспитание тебе подобных. Сейчас ты, возможно, зайка-котик, который готов на любые жертвы, но будущее у тебя более чем сомнительное. И вероятность того, что ты превратишься в примерного семьянина куда меньше той, что ты будешь гулять, бухать и хрен знает, что еще делать. Так что я даю вам еще три встречи, на которых вы плачете, обнимаетесь и говорите друг другу все, что хотите сказать, а потом ты забываешь о существовании моего сына. Чтобы не было искушений, мы уедем из этого района. Попытаешься выкинуть что-то, будешь всю жизнь на лекарства работать. За вами, кстати, будут следить. Собственно, это все.
Демьян не заметил, как остался один. Сильно тошнило, несмотря на холод, хотелось пить, а в голове не было даже мысли о том, что можно сделать. Рядом тихо опустился Олег. Бледный и с красным носом. Он посмотрел на Демьяна, насупился и сжал губы. То есть переживает? Не хочет бросать все вот так легко? Дорожит этими отношениями? Им, Демьяном? Наверное, все это легко вычиталось в его напряженном испытующем взгляде, потому что Олег дернулся ему навстречу, уткнулся лбом в плечо и замер так, разом отвечая на все. Демьян крутанулся, прижал его к себе, обещая что-то несбыточное, ведь не было ни единой идеи в голове, как обскакать эту сраную ловушку.
– Я что-нибудь придумаю, – бестолково пообещал он.
Олег закивал, вцепляясь в него тонкими пальцами, как будто понимал, что ничего Дем не сможет придумать, что выхода нет, и отчаянно пытается удержать его, удержать безвозвратно утекающее у них время.
Они просидели так час, греясь друг о друга, хлюпая носами и почти не двигаясь. И каждый из них отчаянно пытался выдавить из хрустящей пустоты в голове хотя бы осколок идеи, намек на спасение. И каждый знал, что без другого не сможет дышать.
Они разошлись в состоянии беспросветной безысходности, не находя в себе сил даже на простое прощание – оно казалось дурным знаком. Прижались губами, разорвали объятие – как будто отрезали часть себя.
Олег позвонил около десяти, хотя обычно не позволял себе таких вольностей – потолком была цифра девять. Демьян отчетливо понял, что это он по тихому вздоху и так же отчетливо – что сейчас Олег скажет какое-нибудь дерьмо.
– Я подумал… наверное, мой отец отчасти прав. Может, нам, в самом деле, лучше расстаться?
Демьян тяжело сглотнул, потому что от этой фразы хотелось заорать или проблеваться – страшно было до темноты перед глазами, и тихо спросил:
– Почему? Только вот единственная причина, которую я приму – это то, что ты больше не хочешь быть со мной, – он помолчал, всем телом впитывая тишину на том конце. Отпускало медленно, по капле. – Скажи мне это. Скажи, что не любишь.
И тогда Олег разрыдался. Тихо, как и все, что он делал, но так горько и отчаянно, что Демьян не хотел, но наслаждался.
– Потому что я боюсь за тебя. У отца есть очень серьезные знакомые. Мне так страшно.
Такого смешения отчаяния, нежности, облегчения и страха Демьян не пожелал бы никому. Он пару раз глубоко вздохнул и сказал:
– Я люблю тебя. Настолько сильно, что мне плевать на все, кроме тебя. Возможно, со стороны все это кажется подростковыми заскоками, гормонами и какой-то такой хренью, но я стопроцентно знаю, что буду рядом всегда. Если ты, конечно, этого захочешь. Поэтому если единственная причина – моя безопасность, то это полная лажа, а не причина. Я буду ждать тебя завтра на площадке. Если ты все-таки, – он перевел дыхание, – хочешь попробовать что-то придумать, приходи. Но если ты сомневаешься, если не уверен, останься дома.
– Да, – прошелестел Олег.
Демьян не спал всю ночь и подозревал, что Олег не спит тоже. Он взвешивал все, периодически скатываясь в уверенность, что стоит оставить его. Побыть скотиной и тварью, но избавить Олега от непременных лишений, так как он был совершенно не создан для них. Но эгоизм побеждал. Дем не готов был отказаться от Олега. Без него просто не было ничего. Пустота. Вакуум. Как вообще можно отказаться от себя? Самым ужасным было то, что никаких адекватных вариантов побега просто не приходило в голову. Куда бежать, если все знакомые Демьяна – вот они, и вряд ли станут хранить тайну, если их припрут к стенке? Всей недвижимости у Дема – доля в родительской квартире, никаких дедушек в провинции или чего-то такого. Заграницу так просто не улететь – настолько крутых связей у него тоже не имелось. Бежать куда глаза глядят и тащить в неизвестность Олега… Идиотизм.
На следующий день оба они были серыми и с мешками под глазами. Сели рядом на лавочку, прижавшись друг к другу, и замолчали.
– У меня нет ни одной идеи, – прокаркал Демьян, и Олег вздрогнул. – Пока. План… даже не план, а предложение – ждать полгода. Не общаться, не видеться. Никак. За это время я постараюсь что-то придумать, а твой отец снизит бдительность.
Про то, что им придется бежать, он даже не упоминал – слишком очевидно было, что эти отношения не одобрятся ни при каком раскладе.
Олег напрягся. Демьян чувствовал исходящее от него напряжение.
– Давай-ка выкладывай, чем грузишься. Нам сейчас только друг с другом темнить не хватало.
– Ты действительно будешь думать?
Демьян хмыкнул, пересадил Олега к себе на колени, потому что было уже ощутимо холодно, и задумался. Как можно объяснить то, что он чувствует? Как вообще доказать другому, что он – твоя жизнь? Он думал, крутил фразы, отметая одну за другой за искусственностью, а потом просто посмотрел Олегу в глаза и твердо сказал:
– Да.
Олег быстро закивал в ответ, явно давя слезы, и прижался щекой к его груди, наконец-то облегченно выдыхая.
Вся третья встреча прошла сумбурно, скомканно. Они судорожно, жадно целовались, обнимались до боли. Неизбежность давила со всех сторон, прижимала и отталкивала одновременно, и каждый поцелуй был соленым, а объятие горьким от безысходности.
– Скажи отцу, что мы решили доказать ему все ожиданием. Будем хорошо вести себя и верить, что он изменит приговор. А я буду ждать тебя третьего июля в три часа на нашей лавочке в Сокольниках.
Олег изумленно глянул на Дема, расцвел улыбкой и закивал. Третье июля – День рождения Демьяна. Лучший подарок или конец всего. Других вариантов не было.
Первую неделю без Олега Дем не выходил из комнаты. Сил не было. Поход в ванную или туалет превращался в квест. Аппетит пропал, Демьян похудел и осунулся. Брат хмурился и глядел настороженно, но ничего пока не спрашивал. Родителям было привычно насрать, так что можно было упиваться своим отчаянием.
Вот только необходимость делать хоть что-то подталкивала. Времени было много и катастрофически мало для такого масштабного дела. Нужен был внешний стимул, чтобы хотя бы вернуться к жизни, и Демьян ухватился за предложение выбраться потусить на хате у одного приятеля. Старая компания, бестолковое веселье – должно было подействовать. И Демьян пошел.
Сидел, нахохлившись, на диване. Вымученно улыбался на попытки друзей развеселить и чувствовал себя человеком, принимающим отвратное горькое лекарство. Хотелось домой, обнимать подушку и перебирать фото с Олегом. Всего десять. Меньше половины пленки. Кто ж знал.
