Текст книги "Зверю в сердце (СИ)"

Автор книги: Вареня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

      – Черт, – когда пауза начала затягиваться, простонал Саша и запустил руку в волосы. – Понятия не имею с чего начать.

      – Лучше с самого начала, – Антон выпалил эту очевидность и лишь затем задумался над собственными словами.

      – Логично, кэп, – хмыкнул Саша, но в следующую же секунду стал серьезным. – Знаешь ли ты о Теории Пар среди оборотней?

      – Откуда бы? Со мной не сильно-то делились информацией о вас. Я так понимаю, это засекреченные сведения.

      – Типа того. Мы не слишком распространяемся с посторонними.

      Это «посторонними» гадостно резануло Антону слух, но он, конечно, не подал вида, отлично понимая, что он никто иной как посторонний.

      – Теория Пар, – с легкой, очень нежной улыбкой начал рассказывать Саша, – это своеобразная магия нашего народа. Каждому из нас предназначен только один партнер. Кто это будет, человек ли, оборотень ли, совершенно неважно. Но только с ним мы можем зачать потомство. Безусловно, природа умнее нас. Она предусмотрела вероятность того, что кто-нибудь излишне умный решит обойти это дело, и потому связала Пару невероятным чувством притяжения. Вот только двусторонне это работает только в связке двух ликанов. Если же один из партнеров – человек, тут самому надо стараться. Все как у людей: добивайся, завоевывай, ухаживай. Животная харизма помогает, конечно, но это не панацея. – Саня вдруг замолчал, раздумывая или подыскивая слова. – Костян вот нашел свою Пару, – он проговорил это медленно, омерзительно, отвратительно медленно, словно напитывая каждое слово ядом безнадежности.

      И Антон вдруг почувствовал, что задыхается, что все эти недели уверенности в полном излечении – самообман века. Его замутило. Захотелось хотя бы открыть форточку, высунуться и глотнуть пропитанного смогом кислорода. Он уже дернулся, когда Саша продолжил:

      – Это все произошло до пробуждения второй сущности, а ты был в Игоря влюблен, вот его и понесло. Доводил тебя, бесил, сам бесился – все в лучших традициях пубертата. Детский сад, конечно. Мы думали перебесится, пройдет с возрастом, а все видишь во что переросло…

      – Стоп, стоп! Я ничего не понимаю! – У Антона натурально пухла голова. Он уже физически чувствовал, как ее раздувает от этого потока информации. – Мы говорили про Костю, про его пару, из-за которой, я так понимаю, вы здесь, но я никак не улавливаю связи с собой. Я-то при чем тут?

      Взгляд у Саши сделался таким жалостливо-снисходительным, что Антон понял, что именно сейчас случится взрыв.

      – Так ты же его Пара, Тош.

      Вот теперь подышать стало жизненно необходимо. Все вокруг поплыло и закачалось. Внутри Антона раздавалось, стремительно ширилось что-то, чему он не мог подобрать точного определения. Паника, изумление и еще нечто невыносимое в своей восхитительности буквально подбросило его с мягкого матраца. Антон подскочил к окну, распахнул створку и высунулся в приглушенный высотой уличный шум.

      – Тош, – Саша бережно придерживал его за плечо и несмело поглаживал по спине, – ты не переживай так. Никто тебя ни к чему не принуждает. Мы просто… Твою мать! Положение-то безвыходное…

      Саша пытался подобрать слова, выбирая явно не те, и косо сплетал их в бессвязную чушь. А Антон не слушал и не слышал его. Та мешанина чувств, то ли под действием кислорода, то ли от истекших минут расслоилась, успокоилась и выбросила на поверхность то теплое, что неотъемлемо ассоциировалось с Костей. То, что вытягивало из памяти дрожащие от тягучего восторга воспоминания: о постпьянстве на речке, об осторожных успокоениях, о страхе быть пугающим, о помощи, которую не оказал бы никто. То, что срывало дыхание от одного упоминания имени.

      Антон отшатнулся от окна, кажется, заставив Сашу вздрогнуть, усадил его обратно и сам сел напротив.

      – Еще раз, внятно. С чувством, с толком, с расстановкой. И главное, с акцентом на мою роль.

      – Эм… – по-ходу, Саня был ошарашен, но Антон слишком хотел знать подробности. Он уже измаялся просто без этих дурацких подробностей, о которых почему-то ему сообщает не тот и уж точно не тогда, когда следует. – Ну, ты, типа, Костина Пара… Так, я понял, еще разок, – Саша взял себя в руки, расставил все в своей голове по местам и уверенно продолжил: – Тогда, три года назад, Костян в тебя как-то внезапно для него самого влюбился. Мгновенно и слишком уж сильно. Он к такому не привык, плюс боялся сильных привязанностей, типа свободой хотел насладиться до встречи с Парой. А тут ты еще в другого влюблен, долго, сильно. Костян к такому вообще готов не был. Он никого и не добивался-то в своей жизни, ну, ты сам понимаешь…

      Антон понимал, конечно. Для красивого, харизматичного Кости, вокруг которого омеги вились толпами, такая влюбленность – идиотизм, дичь полная.

      – Все сложилось так, как сложилось. Ты уехал, и он убедил себя, что все пройдет. А потом в сентябре наткнулся где-то на твою фотку, и его снова переклинило. Он психовал, гулял, и при этом на всех его заставках был ты. Все дело еще усугублялось тем, что он чувствовал себя виноватым перед тобой. Я предлагал ему позвонить, написать, съездить к тебе, но он каждый раз бесился, и мы ссорились. К лету он настолько измучился, что, в общем-то, готов был на что-то, когда ты приедешь. Я решил поехать с ним, чтобы все проконтролировать, и встретился с Ромкой. Подзабил на какое-то время на Костяна, а когда опомнился, он вроде как пришел в себя. Сначала ждал тебя, был спокойным, но как будто все время настороже, а потом вообще успокоился. Мы выдохнули, списали все на «перегорело» и начали ждать инициации. А после нее все началось заново. Костян даже мотался к тебе, шпионил типа, хотя я тыщу раз говорил ему хотя бы поговорить с тобой. Но тут с внутренним волком тоже проблема: он сделает все, чтобы не навредить Паре. При этом ситуацию анализирует человеческая часть. Короче, Костя увидел тебя с каким-то парнем и, видно, в конфетно-букетный период, потому что, по его словам, ты светился и был полностью, безоговорочно счастлив. Так что он свалил домой. В общем-то, если волк уверится в безнадежности ситуации, он может ее отпустить. Да, оборотень помучается, пострадает, но постепенно придет в норму. Возможно, даже встретит кого-то снова. И мы стали ждать. Костян депрессовал, конечно, но в пределах разумного, мы даже не переживали особо. А потом ты приехал. Какой-то испуганный и беззащитный. Он честно пытался держаться, свести отношения хотя бы к дружеским, но все как-то быстро свернуло не туда. А дальше уже тебе виднее.

      – Не виднее, – зло откликнулся Антон. В многолетние мучения Антипова верилось слабо – слишком уж свежо было воспоминание о презрительном взгляде, слишком яркой – обида за игнор перед отъездом.

      Тут Саша улыбнулся так понимающе, что Антону просто захотелось ему вмазать, несмотря на свою интеллигентность и уравновешенность.

      – А я говорил Костяну, что надо с тобой поговорить, прояснить, так сказать, ситуацию. Но он ведь вожак, он лучше знает, – передразнил друга Саша. – В общем, тот обряд, который он провел, не совсем безопасный. Точнее, совсем не безопасный. – Антон вскинулся, но Саша покачал головой: – Не для тебя. С твоей стороны все, как и обещано было: тишина, спокойствие и никаких проблем со стороны других оборотней. Но для Костяна все не так просто. В момент ритуала формируется привязка. Волк начинает думать, что связь закреплена и считает человека своим. Отпустить Пару после этого – это обречь себя на медленное и охренеть насколько мучительное угасание.

      – В смысле?

      – В смысле, что Костя подыхает сейчас без тебя. Ровно с того момента, когда поставил метку. Думал, что будет как тогда, поболит и перестанет, но теперь это совершенно другой уровень. Вот, – и Саша, покопавшись в папках, протянул свой телефон.

      С экрана на Антона смотрела какая-то жалкая пародия на Костю, и совершенно определенно не он, потому что не было у Антипова такой серой кожи, ввалившихся щек, глубоких теней под глазами и мутного, страшно отрешенного взгляда.

      – От суицида, – Саша произнес последнее слово совершенно спокойно, так, будто использовал уже не раз и не два, – его удерживает исключительно чувство долга: для оборотней такая смерть позор, который ложится на всю семью, а Антиповы слишком влиятельны и известны, чтобы Костян вот так вот всех подставил. Думаю, – вот тут Саша запнулся, и у Антона бешено заколотилось сердце и сдавило колким спазмом горло, – он что-то делает с собой, но регенерация… Тош, – Саня впервые за все время разговора умоляющие посмотрел на него, – он без перерыва слушает всякую дерьмовую попсу из серии «А он вернется». Я не знаю, сколько осталось времени. Пожалуйста, – в одном этом слове словно бы уместилось «прошу, умоляю, все отдам», – поехали к нам. Обещаю…

      Но Антону не важны были обещания и уговоры. Все, что могло повлиять на его решение, уже было сказано.

      – Сколько у меня есть на сборы?

      – Самолет в четыре утра… – Кажется, Саня ожидал чего угодно, но не этого.

      – Супер. За час до приезда позвоните. Лимит багажа имеется, или папа потом сможет мне часть вещей куда-то переслать?

      – Как тебе удобно… – Саня по-прежнему подтупливал, до конца не веря в происходящее.

      И только когда Антон порывисто встал и направился к шкафу, собираясь сметать на кровать все, что у него было из одежды и обуви, он подскочил и стиснул его в крепких объятиях.

      – Я не знал, как тебя уговорить. Целую речь в голове составил, думал, что пообещать.

      – Дурак. Хотя дурак дурака и видит издалека, – едко прокомментировал Антон. – Почему никто не удосужился поговорить со мной? Какого хрена все это надо было устраивать? – Он перебирал воспоминания о том, как ему было паршиво по возвращении, и действительно не понимал, зачем были нужны эти обоюдоострые страдания?

      – Эм… Тут такое дело… – Саша расцепил объятия и отошел на шаг. – В общем, мы живем в поселении.

      – И?

      – И будем жить там безвылазно еще год или два – формирование стаи, все дела. Но вот расстаться с Парой оборотень не может, так что, если ты все же поедешь, то уехать потом никуда не сможешь. Не сможешь встретиться с родителями или с друзьями. И вся цивилизация останется за пределами периметра.

      Антону очень хотелось объяснить, насколько он готов бросить все, чтобы быть сейчас за этим чертовым периметром, дать почувствовать, как было больно все месяцы после возвращения домой.

      – Я поеду, Саш.

      Видимо, все это странным образом уместилось в трех словах, потому что Саня вдруг выдохнул и как-то обмяк.

      – А как же ты? Или Ромыч с тобой? – Антон решил не тратить времени зря и принялся все-таки выгружать содержимое шкафа.

      – Я на антидепрессантах. Плюс приказ отца Кости. Плюс вожак в неадеквате. Мы вроде как чувствуем его, как бы улавливаем состояние. Не самое приятное ощущение после твоего отъезда.

      – У меня только один вопрос.

      – Жги.

      – Как же Костя меня в таком случае отпустил?

      – Ну, тут выбора особо нет, если сидишь в яме на цепи в строгом ошейнике да еще и на жестких успокоительных.

      – Дебилы, – процедил Антон, со злостью швыряя очередную стопку одежды на кровать.

      – Да уж, – вздохнул Саша. – Ты родителям-то не хочешь сказать? Они уже в курсе ситуации в целом, но, вроде, даже не думают, что ты можешь согласиться.

      – Черт! – Про родителей Антон и в самом деле забыл.

      Все оказалось проще, чем он думал. Отец, конечно же, был категорически против. Начался мини-скандальчик, теперь уже между отцами-альфами. При этом папы, которые за время разговора с Сашей успели как-то странно сдружиться, сидели молча и попивали чаек из любимых папулиных фарфоровых чашечек. Доставались они, кстати, только для дорогих гостей и по большому поводу. Спор затягивался, альфы кипятились, и в какой-то момент Антон шагнул вперед и уже открыл было рот, чтобы вмешаться, как на плечо легла папина ладонь.

      – Я сказал, он никуда не поедет, – рявкал в это время отец.

      – Поедет как миленький! – не менее грозно отвечал ему Антипов-старший.

      Именно эти две фразы, с минимальными поправками, они и повторяли в течение последних минут пяти.

      – Поедет, – тихо вставил папа, а Антон даже приоткрыл рот от неожиданности. Он-то считал, что кто-кто, а папуля не отпустит его неизвестно куда, неизвестно к кому, да еще и неизвестно на сколько. И вот поди-ж ты!

      – Вот именно! – рыкнул отец и осекся, поняв, что именно сказал папа. – Чего?!

      – Это его жизнь и его решение.

      – Но ты сам же…

      – Сам я был, пока не узнал, чего хочет наш сын.

      – И все-таки…

      – Он наш сын, – с нажимом повторил папа, вкладывая в эти слова какой-то особый смысл, понятный только отцу. И тот в самом деле уловил что-то, так как сразу сник, замолчал и плюхнулся в кресло, отвернувшись к стене.

      – Собирайся, милый, – улыбнулся Антону папа, мягко подталкивая его к двери. – У тебя ведь совсем мало времени. Моя помощь нужна?

      Обычно папа не спрашивал, а предлагал, так что Антон, уловив намек, отрицательно покачал головой. Подробности, которые папа, несомненно, вытянет из Костиных родителей, лишними для него не будут.

      Он быстро упаковал все нужное в вакуумные пакеты и затолкал в чемоданы. Багаж получился очень внушительным, даже по Антоновым меркам, но Саша сказал, что можно везти хоть слона – проблем не будет. Приготовив все к отъезду – комната вмиг стала будто нежилой – Антон с Сашей вышли в гостиную. Ситуация вновь изменилась. На сей раз там царила тотальная дружественность. Омеги вполголоса что-то обсуждали на диванчике, уговаривая невесть какой по счету чайник, а альфы сидели в креслах и допивали кубинский ром. Берег его отец, к слову, аки дракон яйцо, но видимо повод, наконец, подобрался достойный.

Глава 6.

      Проводы, во второй раз за это лето, вышли смазанными. Ни Антон, ни его родители просто не успели осознать происходящее. Приехавший Дэн настороженно оглядывал оборотней и настойчиво просил звонить ему «если что».

      Антон же находился в какой-то странной прострации. Все казалось вязким сном – он даже пощипал себя несколько раз. Уже скучалось по родителям, терзали вопросы, на которые ответов еще не было, но все это перекрывала одна простая мысль: он едет к Косте, и Костя скучал, наверное, даже сильнее.

      Только в самолете Антон наконец обратил внимание на притихшего Сашу. С момента отъезда из дома ему было просто не до него. Выглядел Саня ужасно. Под глазами были синяки, руки подрагивали, зрачки неестественно расширились, и, наверное, только волчья регенерация спасала его губы от превращения в мочалку. Учитывая то, что он через каждые полчаса глотал таблетки, было удивительно, как их не загребли в аэропорту. Но и тут, видимо, сказалось влияние Антиповых.

      – Плохо? – участливо спросил Антон, стоило им сесть на свои места в самолете.

      Саша покивал, не открывая глаз. Он откинул голову и с силой сцепил руки. Выглядел он, откровенно говоря, жалко. И Антону вдруг подумалось о том, насколько же тяжело приходилось Косте. Ведь Саша без Ромки всего дня два или три. Конечно, у них связь была сильнее и формировалась дольше, но все же. Антон понимал, что не виноват ни в чем, что сделал в свое время все возможное, но очень уж хотелось заставить самолет лететь быстрее.

      На месте категорически не сиделось, но и бродить по проходам хотелось еще меньше, так что Антон решил задать оставшиеся вопросы. Заодно и Саню отвлечь.

      – А что с моей учебой? – Оставаться необразованным или идти учиться через несколько лет ему совершенно не хотелось.

      – Будешь получать дистанционно. Но в режиме он-лайн, благо технологии позволяют.

      – Это в смысле?

      – Это в смысле, что в твоем универе установлены камеры, так что ты будешь как бы присутствовать на лекциях. Дополнительные материалы, доступ к библиотекам – все в твоем распоряжении.

      – Охренеть! – искренне поразился Антон. – Такое возможно?

      Саша даже слегка улыбнулся.

      – Для нас – возможно. Ты просто еще не понимаешь, насколько велико влияние оборотней в этом мире. А уж Антиповых тем более. Даже по нашим меркам, Костя – золотой мальчик. Все, что ты захочешь…

      – Неинтересно, – раздраженно прервал его Антон. Его уже порядком бесило то, что все принимают его за корыстную дрянь. Хотя финансовый аспект его никогда особо не волновал.

      – Ладно, – выдохнул уставший от разговора Саша, закинул в себя сразу три таблетки и вырубился почти мгновенно.

      Откровенно говоря, Антон был уверен, что с Костей встретится в аэропорту, так что, выходя к встречающим, старательно крутил головой по сторонам. И не видел ни одного знакомого лица.

      – Тош, – неожиданно виновато окликнул его Саша, – Костян, типа, не в курсе, что мы за тобой полетели.

      – Это как это – не в курсе? – ошарашенно переспросил Антон.

      – Он… ну в общем, запретил нам за тобой ехать. Еще в самом начале, когда состояние начало ухудшаться. Но сейчас он настолько плох, что мы просто забили на его запрет.

      – Господи, – воскликнул Антон, – пошли мне терпения! Чего ж вы такие идиоты-то?

      – Извини, зайчик, – ласково вмешался вдруг Костин папа. После согласия Антона, он относился к нему с такой нежностью, что не ответить взаимностью было просто невозможно. – Никто из нас и подумать не мог, что столичный мальчик из хорошей семьи согласится уехать в глушь к альфе, отношения с которым, так сказать, неоднозначные. Учитывая еще наши особые обстоятельства…

      Это было логично. Антон, окажись он на их месте, наверное, подумал бы так же. Вот только ему плевать было на возможности столицы, он обожал уединение и до последней клеточки, безоговорочно был влюблен в этого глупого альфу с особыми обстоятельствами.

      Прямо из аэропорта они поехали в сторону поселения, оставив Костиных родителей в городе. Саня сел за руль, а Антон пристроился рядом. В самолете он не спал, так что на ухабистой дороге вырубился почти мгновенно. Проснулся от того, что его тормошил Саша. Нужно было пересесть. Впервые Антон в полной мере понял выражение «машина-зверь». Махина, на которой им предстояло преодолеть остаток пути, могла, казалось, ехать вообще без дороги, просто прошибая себе путь. Антон не удивился бы, окажись она вездеходом. Несмотря на внушительные колеса и подвеску, трясло немилосердно. Антон начал клевать носом, но тут Саша остановился. Посреди почти глухого леса, на очень проселочной дороге стоял шлагбаум. КПП. Двое альф в темной форме подошли к машине с двух сторон. Оружия ни у одного не было. Антон изумился было, но тут глаза у того, что смотрел на него, блеснули знакомой желтизной, и все встало на свои места. Стало быть, поселок у оборотней охраняемый, причем ими же. Альфы пристально разглядывали его, но скорее с любопытством, нежели с подозрением, хотя последнее было более логичным. Саша, заметив этот интерес, недовольно рыкнул, и их тут же пропустили.

      Он гнал, насколько это было возможно в данной ситуации. Антон порадовался, что потратил время и упаковал свои любимые безделушки в пупырчатую пленку. Он пытался завязать разговор, но общительный обычно Саша отвечал односложно и явно неохотно. Пересев за руль этой машины, он перестал пить таблетки, и теперь с каждой минутой выглядел все хуже.

      Тишина в салоне, исходящее от Саши напряжение и вымотавшее уже ожидание в очередной раз отключили Антона. Ему казалось, что он прикрыл глаза буквально на минуточку, но когда открыл их, машина уже не двигалась, а Саши рядом не было.

      Антон выглянул в окно и дернулся обратно. На земле, подпирая сгорбленной спиной его дверь, кто-то сидел. Антон глубоко вздохнул и выглянул снова. Напряжение тут же исчезло – не узнать Костю, пусть даже и по затылку, он мог только спросонья.

      Толкать его в спину дверью, даже слегка, Антону не хотелось, так что он перелез на водительское место и выкарабкался на улицу. После тепла прогретого салона, промозглый осенний холод Севера ощущался особенно неприятно. Антон поежился, обхватил себя руками и обошел машину. Костя по-прежнему не двигался и, очевидно, спал, хотя было совершенно непонятно, как можно вырубиться на холодной земле, да еще и на пробирающем до костей ветру.

      Антон присел на корточки, разглядывая спящего Костю. Выглядел тот прямо как на фотографии в Сашином смартфоне, то есть ужасно. Конечно, по сравнению со многими знакомыми Антона, он по-прежнему был Аполлоном-Адонисом, но, сравнивая его с ним же летним, Антон чуть не разрыдался. Он протянул руку и осторожно прикоснулся к резко заострившейся скуле, натянувшей сероватую кожу.

      Костя проснулся мгновенно. Враз открыл глаза и каким-то неуловимым движением впечатал в себя Антона. Сжал, стиснул, выдавливая воздух из легких. С эмоциональной точки зрения, Антону было приятно, с физической – нет. Он на полном серьезе опасался за целостность своих ребер. У альф и так с силой перебор, а уж у особенных…

      Антон открыл было рот, чтобы попросить Костю если не отпустить его, то хотя бы ослабить нажим, но тут рядом раздался взволнованный голос Сани:

      – Костян…

      Больше он ничего сказать не успел. Костя завибрировал, заворчал и неожиданно для Антона рыкнул так громко и устрашающе, что омега весь сжался. Потом Костя перехватил его одной рукой, легко, будто Антон и не весил ничего, и рванул к стоящим неподалеку домикам.

      Распахнув дверь одного из них, он влетел в нагретое нутро и скорчился в одном из углов, продолжая прижимать к себе Антона. Костя судорожно дышал короткими отрывистыми вдохами, кажется, даже без выдохов, водил носом по волосам омеги и производил впечатление полного неадеквата. У него ощутимо дрожали руки, и Антону хотелось завыть от жалости и абсурдности ситуации, в которую они загнали себя по собственной глупости.

      – Кость, – снова услышал Антон голос Саши. И снова Костя не дал ему продолжить.

      – Пожалуйста, – прохрипел он, – не надо. Не хочу… Пусть это остается так, как есть. Если я все-таки чокнулся – это ведь не позор для семьи. Это ведь закономерный итог, да Сань? Пусть эгоизм, но мне так хорошо сейчас. Не хочу обратно, где его нет, – зашептал он в волосы Антону. – Пожалуйста…

      Это отчаяние, неверие в реальность происходящего, тотальная измученность такого сильного, такого уверенного в себе, такого, черт возьми, любимого альфы добила, наконец, Антона. Он просто разрыдался, всем телом прижимаясь к Косте, сотрясаясь в рыданиях и не находя сил, чтобы расцепить руки и вытереть слезы.

      – Дурак, какой же дурак, – шептал Антон, поглаживая Костю по затылку. – Почему ты такой дурак?! – заорал он ему в лицо.

      И в этот момент до Кости, кажется, начало доходить. По крайней мере, взгляд его потерял насыщенную желтизну и медленно стал возвращаться к человеческому темно-карему. Отчаянное выражение сменилось на недоверчивое, а затем на ошеломленное. Он медленно поднялся на ноги, вытягивая за собой и Антона.

      – Это не сон? Я не чокнулся?

      Антон замотал головой.

      – Ты на самом деле приехал?

      Уверенно кивнул в ответ.

      Костя переменился в лице, скривился, будто от боли, прижал Антона к стене и простонал:

      – Зачем? Что они тебе наговорили? Господи, – взвыл он, запрокидывая голову, – как теперь-то быть? За что мне это?! Езжай домой, – а это уже Антону. – Только быстрее, пока… мотор не остыл.

      Эта непроходимая тупость, бестолковое самопожертвование и желание решать все за него испепелили жалость. Антону очень захотелось поквитаться и за отъезд, и за месяцы бессмысленных терзаний дома. Он вскинул голову, задрал подбородок и, скосив глаза сначала на одну удерживающую его руку, а затем на другую, ровно произнес:

      – Только когда ты меня отпустишь.

      Костя, по всей видимости, иронии не уловил. Он вначале изумленно распахнул глаза, заметив, что держит Антона, а затем закусил нижнюю губу и начал разжимать руки. Антон какое-то время не мог оторвать взгляда от того, как медленно, палец за пальцем, разжимается хватка. А потом перевел взгляд на Костино лицо и взвыл: по подбородку альфы из прокушенной губы текла кровь. Вот только остекленевший от боли взгляд был вызван не этим.

      – Стой! Тише-тише, остановись! Не надо меня отпускать, потому что я уезжать не собираюсь.

      – Собираешься. Не надо мне жертв.

      – Каких жертв?! – заорал Антон. – С чего ты взял, что я чем-то жертвую?!

      – Это все, – выдавил из себя Костя, – не для тебя.

      – А что для меня? – тихо проговорил Антон. – Что, в твоем понимании, для меня?

      – Хорошая жизнь в столице. С нормальным, правильным альфой. Который, по крайней мере, не будет вцепляться в тебя до синяков. И сможет отпустить, если ты захочешь уйти.

      – Антипов, – простонал Антон, – ну вот почему ты такой упрямый? С чего ты взял, что идеальный альфа для меня именно такой? Как насчет того, что я бы не хотел, чтобы меня отпускали? – Костя продолжал смотреть больным взглядом, и он продолжил: – Слушай, а спроси меня, что я делал после отъезда?

      Костя вымученно улыбнулся, положил голову Антону на плечо и прошептал:

      – Что же ты делал, Тошик?

      Антон проглотил уже привычный горько-соленый ком и ответил:

      – Подыхал я без тебя, Антипов, подыхал просто.

      Костя хмыкнул, и Антон, сразу же поняв, что он опять шпионил в неудачный момент, продолжил:

      – Неужели ты не заметил, как тот альфа был похож на тебя?

      Каменные плечи под руками вздрогнули и слегка расслабились.

      – А хочешь узнать, что еще я делал?

      – Конечно хочу. Что же еще ты делал?

      – Ходил по магазинам. Купил кое-что, даже не соображая, что делаю, а потом понял, для кого это, и меня таким отчаянием накрыло, что хоть вешайся. Знаешь, что я купил?

      – Что? – буквально на выдохе.

      Вместо ответа Антон ухватил Костю за руку, вытащил на улицу, протянул за собой до машины и выволок один из чемоданов. Чуть не сломал застежку, но открыл-таки и выудил пакет с теми самыми вещами. Трясущимися руками натянул на Костю идеально севший свитер и нахлобучил шапку. И только тут заметил, каким расслабленно-покорным стал Костя, как он подставлялся под его руки. Антон поднял голову: Костя улыбался и смотрел так влюбленно, как не смотрел тогда, в их последний вечер.

      – Люблю тебя, – выдохнул он, – так люблю тебя, Тош. Останься со мной. Я все для тебя сделаю. Все, что хочешь.

      Пока он не начал нести какую-нибудь ахинею про золото-бриллианты и не испортил такой момент, Антон попросил:

      – Поцелуй меня.

      Это было очень нежно. Возможно Косте и не удалось донести всю силу своей любви, но он очень пытался. Антон прижимался как можно сильнее, поглаживал его по затылку, вплетал пальцы в волосы и уже совершенно не чувствовал жалости. Как-то не до нее стало. Грудь распирало, голова кружилась, а реальность казалась настолько зыбкой, что больше напоминала сон.

      – Господи, спасибо, – выдавил из себя Костя, оторвавшись от Антона. Он прижимал его к себе и все время потирался о него, то носом, то скулами, и дышал часто-часто. Это было даже интимнее их поцелуя, и Антон забыл про то, что они стоят у всех на виду, что уже не июль, а он одет слишком легко для пронизывающего ветра. Он крепче стискивал пальцы, комкая свитер у Кости на спине и подставлялся под судорожные касания.

      – Костян, я все понимаю, но вы бы в дом зашли, а то у Тоши регенерация вполне себе человеческая… – Саня высунулся из окна, ухмыляясь и старательно отпихивая Ромку, который, конечно же, рвался поздороваться.

      Антон повернулся было к другу, но его перехватили за талию, прижали тесно к горячему и твердому и зашептали на ухо, судорожно и удушающе жарко:

      – Потом. Пожалуйста, ты успеешь еще поболтать с Ромой. Завтра. Может быть. Не отпущу сейчас, уж прости.

      И Антон откинулся назад, одними губами говоря Ромке:

«Позже».

      Тот понятливо кивнул, тем более что Саша не выглядел готовым отпустить его куда бы то ни было. А в следующую секунду Антона подхватило, и пришел в себя он только в теплой гостиной на мягком диване, с пушистым ковром под ногами. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы понять, насколько дорого все, что его окружает. Мебель, декор – все это было очевидно слишком качественным, чтобы дешево стоить. Антону хотелось походить и по остальным комнатам, тем более ему предстояло здесь жить, но он вполне понятно стеснялся. Кроме того, Костя, когда вносил очередной чемодан или сумку, первым делом непременно проверял наличие на диване Антона. Каждый раз, отыскав его взглядом, он словно бы выдыхал. Выяснять сейчас, насколько у его альфы крепкие нервы, Антону не хотелось – слишком уж уязвимым выглядел Костя. Поэтому он просто оглядывался. Примечал пустой сейчас камин, высокие книжные стеллажи и огромную плазму. Удивительно для самого себя быстро он вписался в этот коттедж, хотя всегда очень настороженно относился к новому жилью. Но этот дом будто ждал его, будто был сделан специально для него – вещь неслыханная! Антон счастливо вздохнул и откинул голову на спинку дивана.

      Хлопнула входная дверь, и Костя внес последний, по Антоновым прикидкам, чемодан. Он помялся немного и сел рядом, настолько явно не решаясь прикоснуться, и столь очевидно желая именно этого, что Антон чуть не прыснул. Он решительно придвинулся поближе, прижался к напрягшемуся Косте и обхватил его за талию, устраивая голову на плече. Именно в этот момент у Антона отпали последние сомнения в правильности его решения. Потому что не было на земле другого места, где бы он был так нужен. И не было другого человека, рядом с которым он был бы так безоговорочно счастлив.

      Антон всегда полагал, что слушать нужно разум. Он, в общем-то, уже в начале отношений мог сказать, чем они закончатся. И именно сейчас разум пасовал. Наверное, это было бы страшно, если бы Антон не был уверен, что в этом случае он просто соглашается с его безоговорочно влюбленным сердцем.

      Вот только Костя, похоже, так до конца ситуацию и не принял. Антон чувствовал, что мышцы под его руками каменные, а дыхание неглубокое и частое. Костя будто бы так и не поверил в то, что все это серьезно. Что Антон не оглядится и не одумается вот прямо через минуту и не потребует немедленно отвезти его обратно.

      – Ты, наверное, голодный, – поспешно начал он, – давай я тебя накормлю. Правда, у меня особо и нет ничего…