Текст книги "Два в одном или переодеваться в девушку опасно (СИ)"

Автор книги: Valkiria Ru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

      – В тебе, кажется, живёт два человека, я за две недели наблюдал только молчаливого тебя, – понимая, что моя футболка улетела, говорю я.

      – Я боялся сорваться, – его ответ, и теперь его футболка летит в какой-то угол.

      – А теперь ты ведешь себя, как плюшевый медвежонок, – пытаясь сопротивляться и не отдавать ему мои домашние шорты, возмущаюсь я.

      – А теперь я знаю, что можно сорваться, – его ответ, рывок, и шорты вместе с бельем летят на мой пуфик.

      – А каким ты бываешь ещё? – прикрывая ладошками самое дорогое, интересуюсь я, не в силах оторвать своего взгляда от его торса.

      – Как и все, я бывают разным, но вот такой и молчаливый – это мои основные черты, ну и с братом я иногда бываю груб, – расстегивая свои джинсы, отвечает он и, укладывая меня на кровать, облокачивается на локти около моего лица, после чего целует.

      Он меня отвлекает, возбуждает и не даёт нормально мыслить, осознавать ситуацию. Я прекрасно понимаю, что сейчас произойдёт и, вроде, уже даже не страшно, но все равно как-то не вериться. Я влюбился в него, как только увидел, а он, оказывается, уже два месяца, как меня приметил. Офигеть, а если?

      – А...

      – Сашенька, помолчи, пожалуйста, наслаждайся, и дай насладиться мне.

      – Я сейчас как всем наслажусь, – рык мамы был столь неожиданным, что, честное слово, я не знаю, наверно, это годы тренировок, но уже через секунду я был под одеялом, накрывшись им с головой. – Чтоб через две минуты были в надлежавшем виде на кухне. И возьми ты телефон, он уже пять минут, как разрывается.

      – Так ты ждала подходящего момента, чтоб зайти? – возмущено вскрикиваю я, вылезая из-под отдела. Э... зря я так быстро вылез, моя сотка прилетела аккурат мне в нос.

      – Я не планировала заходить, меня выбесил твой сотовый, – хлопок двери, и мама что-то ещё бурча уходит.

      Взгляд на экран телефона, нда, Вичка, умеешь ты обламывать. Мама же правду говорила, она бы и не зашла, её просто всегда бесит моя мелодия, а мою сотку на беззвучный она ставить не умеет.

      – Да, Вик? – говорю я в трубку и рукой показываю шокированному Роме поторопиться в облачении своей одежды.

      – Он узнал, – всхлип, ещё один, и на том конце трубки раздаются рыдания. – Я не хотела, я хотела его подготовить, а он узнал, я оставила его искать фильм, сама пошла за чаем, а он залез в нашу с тобой постельную вечеринку и узнал.

      – Вик, Вик, он что-нибудь сделал? Вик, прекрати плакать.

      Только не это, последний парень, что узнал её секрет, сделал тогда непоправимое, он банально изнасиловал ее. Тогда с её отцом нам пришлось очень долго выводить её из того состояния, в которое она погрузилась.

      – Вик, я сейчас буду, дождись меня, пожалуйста, только ради бога, не делай с собой ничего.

      Всхлипы и рыдания просто не прекращались, она что-то бормотала и, кажется, совсем не слышала меня. А я просто одевался, настолько быстро, насколько мог.

      Ещё две секунды, ловлю взгляд мамы в проёме двери, и, кажется, она понимает меня с полуслова, потому что убегает, и когда я уже напяливаю кроссовки в коридоре, мне в руки впихивается рюкзак и аптечка.

      Бормотание в трубке продолжается, а я бегу, молясь, чтобы они не прекратились, и она ничего с собой не сделала, второй раз будет сложнее. Второй раз будет непоправимым. Ещё один двор, знакомая лестница, первый этаж, похрен на лифт, шесть этажей это не так много. Взлетаю на лестничную площадку и начинаю рыться в своих карманах.

      – Где эти гребаные ключи, – отключая уже ненужную мне сотку, рычу я и запихиваю её в карман.

      – Успокойся, – рык рядом, меня встряхивают, и только в этот момент я понимаю, что Рома побежал со мной, и сейчас стоит, точно также тяжело дышит и держит меня за плечи. – Во внутреннем кармане куртки.

      Киваю, сглатываю, в секунды решаю, что лишняя сила не будет лишней, достаю ключи и открываю дверь. В нос бьёт запах алкоголя, след тёмно-коричневой жидкости теряется в спальне Вики, в которую я врываюсь секундой позже.

      Все та же обстановка, комната в светло бежевых тонах, большая двухспальная кровать, телевизор на одной стене, комп около другой, в уголке напротив зеркало и комод, на котором расположилась куча косметики.

      – Вик?

      Всхлип раздается из угла, который незаметен с первого взгляда, то есть за компом, обхожу и вижу не очень радужную картину. Её майка разорвана в клочья, фингал под глазом и рассеченная губа, на шортах разорвана ширинка, но вроде никаких жидкостей и крови нет.

      – Солнышко, Вик, – сажусь перед ней на колени и поднимаю её подбородок.

      Мутные глаза, кажется, не видят меня, она будто ушла в себя, как когда-то давно. Прости, но, кажется, выход только один.

      – Виктор, блядь, очнись, – хлесткая пощечина, его голова дергается из стороны в сторону, а на меня уже смотрят более осмысленные глаза. – Прости.

      – Он ничего не сделал, но мне кажется, что моё сердце разорвалось.

      – А я говорил тебе, придурку, не связываться с натуралами, – снимая с него порванный топик и такой же разорванный лифчик, буркнул я и начал снимать с него шорты.

      – Он парень? – шокировано раздается позади меня, чёрт, я опять забыл о Роме.

2

Глава 2

      – Вы звоните, если что, если станет хуже или плакать начнет, а, ну, вы и сами знаете, – качая головой, предупреждаю я папу Вики.

      – Иди, Саш, не переживай, здесь просто разбитое сердце, он проспит до утра, так что иди домой, – потирая лицо ладонями, отвечает он. – Но если что, я позвоню.

      – Я завтра утром приду, заменю вас, – выходя из квартиры, отвечаю я и начинаю спускаться по лестнице. – До завтра.

      – До завтра.

      Тяжело вздохнув, я все же пошёл вниз, я бы и рад остаться, но, во-первых, ещё предстоит разговор с мамой, во-вторых, мне сегодня же надо найти этого гребаного Вадима, и, в-третьих, мне ещё предстоит разговор с Ромой. Чувствую себя, блин, дипломатом, сколько разговоров и только за один день.

      – Курить вредно, – подходя к скамейке, на которой расположился Рома, заметил я, смотря на его сигарету.

      – Ага, и давно он так? – делая очередную затяжку, интересуется он.

      – Лет с шести, от них тогда мама ушла, отец вечно на работе, и на него скинулось все, вплоть до готовки, уборки и прочего. Как тогда объяснила моя мама – это психологический стресс, возможно, если бы это случилось позже, все было бы по-другому, но уже ничего не исправить, он привык, да и все привыкли. Папа его, конечно, не отчаивается, но Вик добился от него, что в двадцать один он поменяет ему документы.

      – Это реально? Я про документы.

      – Папа у Вика не последний человек в нашем городе, так что думаю, да, – пожимая плечами и беря сотку в руки, отвечаю я и начинаю искать в нем номер Лехи. – Сейчас, подожди, я Лехе позвоню, что-то я не подумал номер Вадима у Вика в сотке найти.

      – Не надо искать, я знаю, где он живёт, пошли.

      – Откуда ты знаешь? Он же на первом курсе, а ты на третьем.

      – А откуда я про тебя знаю? – поднимаясь со скамейки, отвечает он и выбрасывает сигарету в ближайшую урну. – Он мой младший брат.

      Под впечатлением я прошёл большую часть пути, и только потом до меня дошло, почему они, блин, так с ним похожи. Интересно, а они все это специально повернули?

      – А? – начал я, но меня перебили.

      – Да, Вадим специально с вами сдружился, он до знакомства с твоим другом ни разу в жизни камеру не держал. Второй его задачей было присматривать за тобой, это странно было бы, если бы третьекурсник подошёл к вам.

      – Да вы стратеги, а что планировалось?

      – Планировалось, что он разузнает про тебя и познакомит меня с тобой, так было бы проще. Пойдём, вон мой дом, – показывая рукой на ближайший подъезд обычной одиннадцатиэтажки, приглашает он. – Вадим дома, я ему звонил, пока ты с папой Вика разбирался.

      Восемь этажей на лифте, бедный я, зажатый к стене, приподняв меня за подбородок, он удостаивает меня короткого поцелуя в губы. Звук останавливающегося лифта, пора выходить. Подъезд, как подъезд, исписан не сильно, но обыкновенные банальные записи есть и здесь.

      – Мне его бить нельзя? – интересуюсь я, когда меня проводят к спальне.

      Если честно, я успел осмотреть лишь коридор, ясно дело, что ничего в нем интересного не было, зато я понял одно: семья у моего Ромы полная и даже, кажется, есть младшая сестренка. По обуви всегда можно понять, кто живёт в доме.

      – Нет, бить нельзя, и потом, Саш, твой друг тоже виноват, – честно отвечает Рома, качая головой и пропуская меня в спальню.

      Честное слово, захотелось запищать, правая сторона комнаты нежно-бежевого цвета, стена с окном цвета тёмного шоколада, а вот левая стена была вся в росписи, какой-то абстрактный рисунок, сделанный чёрными красками. На бежевой стороне расположилась двухъярусная кровать, на шоколадной – большой двухместный стол от стены до стены, а вот на абстрактной стороне стояла барабанная установка. Все, меня из этой комнаты не выгонят. У них даже занавески грамотно подобраны.

      – Я хочу себе такую комнату, – на выдохе произнёс я.

      – Уговоришь Вадима, и он тебе и не такое сделает: весь дизайн и зарисовки – это его творчество, – показывая глазами на второй этаж кровати, с усмешкой отвечает Рома. – Вадим, сползай с моего этажа, пойдём поговорим.

      – Нах...?

      – Не порть о себе впечатление, слезай, я сказал, – рявкнул Рома, и, честно, я даже подскочил от его крика.

      – Ну чего? Хотите отругать меня за то, что я ударил парня, который притворялся и водил меня за нос почти два месяца? – спрыгивая с кровати, зло спрашивает Вадим, обходя меня.

      – Нет, я только хочу попросить: не рассказывай, пожалуйста, об этом в институте, – скрепив руки в замок, прошу я. – Если об этом станет известно, то ему, скорее всего, опять придётся менять место обучения.

      – В смысле опять? – поинтересовался Рома, ложа свою руку на плечо Вадима. – Ты так и не объяснил мне, что тогда произошло.

      – Ну, произошло, примерно, тоже самое, он точно также влюбился, тогда ему было пятнадцать. Понимаете, да, первая любовь и прочее. Они были знакомы месяц, только в тот раз парень полез к нему под кофту, ну, и избиением там не закончилось. Когда я приехал, то нашёл Вика в ванной, всего в крови, синяках и сперме. Объяснять, что с ним сделали, я думаю, не стоит. Вик, до сих пор молчит и не рассказывает, был ли тот парень один или нет.

      Молчание в комнате угнетало. Я понимаю, что оправдывать Вика бестолку, в какой-то мере он сам виноват, такое вранье – это слишком. Я ему сколько раз говорил, что надо хотя бы намекать.

      – Вадим, ну согласись, ты же предлагал ему встречается? – садясь на стул около стола, спросил я. – А он тебе ответил, что не может по личной ситуации? Я даже не ошибусь, если скажу, что предложил встречаться ты ему вчера, а сегодня он тебе мягко отказал. Он после того случая ни с кем не встречается, для него все друзья и не более.

      – Он влюблен? – скептично поинтересовался Вадим. – В меня? Да ну.

      – А что, если и так? Он что, влюбиться не может? – возмущено поинтересовался я и не менее возмущено продолжил: – Он же к тебе с признанием не подходит.

      – Саш, успокойся, – осадил меня Рома, посмотрев мне в глаза.

      – Ладно, прости, и прими мои слова и просьбу серьезно, не рассказывай никому о том, что ты узнал, а он со своей стороны пообещал, что даже смотреть в твою сторону не будет. Согласись, ты будешь видеть его ещё три года, потом наши пути разбегутся, и все, больше ты с ним не встретишься.

      – Хорошо, я понял, это все о чем ты хотел со мной поговорить? – холодно поинтересовался этот вечно весёлый парень, по крайней мере, именно таким я его всегда видел.

      – Да, – кивнув головой, ответил я и все же не смог удержаться. – Вадим, а если я денег накоплю, ты сможешь сделать мне такую же комнату?

      – Деньги на мебель накопи, а дизайн я тебе по знакомству сделаю, – слабо улыбаясь, ответил мне он, кивая на Рому.

      – А что теперь будет с Виктором? – когда мы уже подходили к моему дому, поинтересовался Рома.

      – С Викой, Рома, с Викой, а насчёт твоего вопроса. ОНА справится, просто ей нужно время. Этот переход очень важен, надо просто в какой-то момент вычеркивать его мужскую черту и вновь воспринимать его, как девушку. Первое время тяжко, потом привыкнешь.

***

      Две недели спустя

      – Вика, ну, пожалуйста. Викуличка, солнышко, зайка, лапочка, ну, пожалуйста, ну пойдём, ну это моё первое свидание с ним, – складывая руки в молящем жесте, уламывал я её вот уже с полчаса.

      – Вот тем более, и зачем я вам там? – складывая руки на груди, возмутилась она, вставая с компьютерного кресла.

      – Я его эти две недели кидал с прогулками и сексом, я же к тебе бегал, и, короче, когда я вчера заикнулся насчёт погулять, он с сарказмом ответил, что пойдёт со мной, если только и ты будешь присутствовать. А потом заметил, что пора вытаскивать тебя из депрессии, так я буду дольше в его распоряжении.

      – То есть ваше свидание, это будет что-то наподобие антистрессовой программы для меня? Я правильно понимаю? – улыбнулась она, подходя к шкафу. – Ну, смотрите, вы сами нарвались, я пойду, но у меня тоже будет условие.

      – Какое? – с опаской поинтересовался я, наблюдая за тем, как на кровать рядом со мной падает комплект нижнего белья и светло голубые джинсы.

      Хитрый взгляд зелёных глаз и яркая улыбка Вики отвечали сами за себя. Сейчас, ненакрашенная, она была очень похожа на парня, но полчаса и косметика, и я знаю, что это будет великолепная девушка, перед которой просто строятся парни. Боюсь, что и из меня в те же полчаса очень быстро сделают девушку.

      – Ты уже понял, – снимая с себя майку и кидая её в кучу вещей в шкафу, усмехается она и стягивает шорты вместе с нижним бельем. – Раздевайся.

      А что делать? Что делать? Приходится подчиниться, в конце концов, он же когда-то хотел сходить со мной на свидание с девушкой. Вот и будет ему исполнение его желания.

      – Сегодня я лишусь девственности, я сам себя трахнуть хочу, – рассматривая себя в нижнем бельё, которое нацепила на меня Вика, усмехнулся я.

      Чёрное кружевное бельё: трусики-шортики, лифчик первого размера с какими-то вставками, но это только для вида и создания объёма, и шик всего комплекта: чулки на тоненьких ленточках, что крепились к конструкции на талии. Я даже не знаю, как она называется, но выглядело это ахуительно. Как-то для интереса мы с ней измерялись по женским стандартам, мы только в груди проигрывали, она по сантиметрам была у нас восемьдесят два, талия и бедра были в положенных размерах шестьдесят-девяносто. Прибавим к этому рост сто семьдесят, и мы почти модели.

      – Вик, а ты? Хм, инь-янь? – смотря, как она одевает белоснежное бельё, усмехнувшись, замечаю я. – А что ты оденешь под белые чулки?

      – Я одену джинсы, я просто не хочу от тебя отставать, а вот ты оденешь вот это платье, – ответила она, кидая мне в руки темно-синее платье до колен, что до талии было узким и в облипочку, а ниже расходилось в клеш.

      – Эй!

      – Ты считаешь, что во время твоего свидания у тебя не встанет? – только в этот момент я осознал её затею, встанет и не раз, а юбка-клеш все прикроет.

      – Ясно, понятно, – напяливая платье, буркнул я, смотря, как она ловко втискивается в чуть свободные джинсы, натягивает кофту с длинными рукавами и зарывается опять в шкаф. Я один раз видел, как она прячет свои причиндалы, теперь стараюсь отворачиваться.

      Через ещё час мы были готовы, а точнее накрашены по самое не могу. Этой гадючке везет, она себе фото эпиляцию сделала везде, где можно, а когда я случайно закинул ногу на ногу, и она увидела мои ноги, потом посмотрела на лицо, цокнула, приказала раздеваться и идти бриться везде. Наверно, именно поэтому мы так долго красились и одевались. На общие сборы на свидание ушло два часа. Бедные девушки.

***

      Ветерок гуляет, все нахрен продувает. Молча, ругаю Вику в своей голове последними матами и ещё раз сочувствую девушкам. Вроде уже как бы весна, а ветер, блин, холодненький, и как они в этих чулках ходят?

      – Блин, ещё пять минут, и уходим нахрен, – бурчу я себе под нос, смотря на спокойно поедающую мороженое Вику. – Ты, блин, мороженое специально жрешь, чтоб мне ещё холоднее стало?

      – Саша, успокойся, он нас полчаса ждал, он же тебе написал: «Я тогда на пять минут отлучусь и буду». Может он в туалет пошёл?

      – Ага, конечно, ему что, тяжело было ещё немного подож...

      – Ты чего? – спросила Вика, а я понял, что не успею дотянуться до неё и не дать ей повернуться.

      Она успела, увидела, зло посмотрела на меня и, развернувшись, прочеканила сквозь зубы:

      – Спасибо, что устроил мне антистрессовую прогулку.

      – Вика, это не я, честно, – пытаясь её остановить, пробормотал я, но она уже уходила, а я на каблуках бегать не умею, даже на таких маленьких, на которые она заставила меня встать, поэтому её упустил. Но, как только я повернулся, чтобы зло посмотреть на парней, мимо меня пронесся Вадим с охапкой роз.

      – Рома! – зло рявкнул я, как только мой парень подошёл ко мне.

      – Великолепно выглядишь, прости, что так долго ходили за вторым букетом, я же не знал, что ты будешь в таком чудесном виде, – протягивая мне букет нежно-розовых роз, улыбаясь, отвечает он, нежно целует в щеку и разворачивает меня в то направление, куда умчались Вика и Вадим. – Ну что, понаблюдаем, как они будут мириться?

      А наблюдать было за чем. Они, кажется, не мирились, они тупо друг на друга орали. О чем орали, я не слышал, но, по напряжённой позе Вики и вечно размахивающим букетом Вадимом, складывалось именно такое впечатление. И именно в ту самую секунду, когда я думал, что пора вмешаться, Вадим разворачивается, отходит на три метра от Вики, потом опять поворачивается к ней, подходит, впихивает ей букет в руки и опять разворачивается, опять отходит на три метра, поднимает голову, смотрит на меня с Ромой, стоящих в обнимку, и будто решается, потому что он сжимает кулаки, разворачивается на сто восемьдесят градусов и, преодолев расстояние между ними, хватает Вику за талию, притягивает и целует.

      Готов поспорить, что Вика в шоке, потому что она просто не отвечает, секунда, другая, и у меня вырывается вздох облегчения, она ответила и положила свободную от цветов руку ему на шею.

      – Ну, все, не подглядывай, и, вообще, у нас свидания разные, нам с ними не по пути.

      – А? – кажется, намеки ему уже не нужны.

      – Я их помирил? Мозги брату вправил? Вика больше не в депрессии?

      На каждый его вопрос я кивал головой, на что в конце получил довольную улыбку чеширского кота и какое-то угрожающее:

      – Сейчас мы идём в кино, потом пообедаем в кафе, а после я хочу своё вознаграждение.

      Я, конечно, продвинутый и, наверно, понимаю, на какой фильм хотел пойти Рома, но пошли мы на Губку Боба в 3D. Ну, зачем будоражить того, который все равно разложит меня к вечеру? Мне ещё бдсм-а не хватает.

      – А почему не на Пятьдесят оттенков? – усмехнулся Рома, рассматривая билеты в своих руках.

      – Я боюсь за своё положение после его просмотра, а вдруг тебе понравится, и ты решишь все опробовать на мне, – заходя в кинозал, спокойно ответил я и пошёл на наши места.

      Как там говорится: «Если вы хотите обсудить со своим молодым человеком фильм, на который вы ходили, посмотрите его дома. На последнем ряду вам не дадут посмотреть и половины». Вот так вышло и в нашем походе. Последний ряд, большой зал, кинотеатр расположенный в парке, соответственно народа мало. Чего ещё для поцелуев надо.

      – Ром, хватит, у меня губы уже болят, а фильм минут через двадцать закончится, надо остыть, – проговорил я через все тот же поцелуй, и болят не только губы, кажется, напряжена каждая частичка тела, член уже полчаса как не знает, что такое спокойствие. – Все, дай слезть.

      На последних словах я сделал усилие над собой и слез с колен, на которые меня посадили ещё в начале фильма. Поправил юбку платья, посмотрел на будто пьяные от желания глаза Ромы и на его руку, что сжала свой собственный член, и принял ещё одно маленькое решение. А почему бы и нет, народа в кинотеатре мало, а на нашем ряду и вовсе никого нет. Поэтому, не давая себе на раздумье лишней минуты, я, чуть согнувшись, встал, раздвинул ноги Ромы и удобно пристроился между ними.

      – Саш?

      – Ой, молчи уже, – тихая усмешка срывается с губ, и я расстегиваю ширинку на его джинсах, чуть отодвигаю ткань нижнего белья и наслаждаюсь видом его члена, набухший, с уже покрасневшей головкой и чётко прорисованными венами. Не громадный, вполне себе нормальных размеров, но в рот уж точно весь не поместится: – Прелесть.

      Лизнуть головку языком от уздечки до самого кончика, обогнуть её по окружности, аккуратно взять пальцами член и, лишь немного направив, взять головку в свой рот полностью, заглотить глубже. Теперь мои движения все более уверенные, его руки сжимают подлокотники кресла, а я экспериментирую все активней. Выпустить член изо рта, скользнуть языком по стволу и в месте соединения ткани между яичками и самим членом чуть прикусить пульсирующую плоть. Услышать стон сквозь зубы и решить, что хватит, поэтому я опять вбираю его плоть в свой рот и реально с удовольствием начинаю посасывать. Ещё три минуты, начинает болеть шея от постоянного движения вверх-вниз, и в какой-то момент меня грубо отталкивают. Белесая жидкость пачкает его живот, а я спокойно сажусь на своё место, смотрю на часы и понимаю, у меня есть десять минут, чтобы посмотреть фильм.

      – Ром, ты видел тот последний момент? – с улыбкой поинтересовался я, выходя из зала кинотеатра.

      – Последние десять минут я ничего не видел, я думал, – с лёгкой улыбкой ответили мне, уверено беря меня за талию и направляя тем самым нас на выход. – Так куда, в пиццерию или в обычное кафе?

      Поход в пиццерию занял не так много времени, и, каким-то волшебным образом, мы оказались совсем недалеко от его дома, и, вообще, не знаю, как я мог повестись, но меня затащили в квартиру под предлогом: «Надо посмотреть, что же было в последнем моменте фильма».

      – Ты знаешь, что это самый глупый предлог, который я слышал в своей жизни, – усмехнулся я, разуваясь в его прихожей.

      – Зато действенный, я все-таки затащил тебя к себе в берлогу, и потом, я же вижу, что ты начал замерзать, чья, вообще, была идея из тебя девушку делать? – с улыбкой отвечает-спрашивает он и уходит на кухню. – Тебе чёрный или зелёный чай?

      – Вики, это было её условие, – проходя на кухню за Ромой, пробормотал я. – И мне чёрный. А можно я на втором этаже полежу? Всегда мечтал поспать на втором этаже.

      – Так ты просто полежать или все же поспать на нем хочешь? – со смехом уточнил он.

      – Одно другому не мешает, – уходя в спальню, пробормотал я.

      Я, как единственный ребёнок в семье, всегда мечтал... Нет, не о братике и сестренке, эту роль всегда заменяла Вика, я всегда мечтал о бункере или своём личном штабе, а где его строить? Конечно на втором этаже, которого у меня никогда не было, поэтому первое, что я сделал, когда зашел в комнату, забрался на второй этаж, прихватил две подушки с первого и начал строить себе бункер.

      – Саш, тебе уже девятнадцать лет, – заметил Рома, видимо, зайдя в комнату.

      – Да хоть тридцать, я что, не имею право на пятнадцать минут почувствовать себя ребенком? – выпутываясь из-под одеяла, бурчу я. – У меня бункер, ко мне помощником пойдешь.

      С тридцать секунд тишины, я слышу тихую усмешку, звук отодвигаемой полки шкафа, и уже через десять секунд он забирается ко мне под одеяло и включает...

      – Фонарик? Ты за ним в шкаф лазил? – удивлено интересуюсь я.

      – Нет, в шкаф я лазил вот за этим, – улыбка чеширского кота, и передо мной падает пачка презервативов, и на меня начинают надвигаться.

      – И это все? – улыбаясь, спрашиваю я, даже не двинувшись с места.

      – Все остальное в штанах, – аккуратно укладывая меня на лопатки, отвечает он, и первый поцелуй достигает шеи.

      Легкие, нежные и очень медленные, хочется стукнуть его за эту медлительность, потому что тело уже горит, а он ещё продолжает целовать шею и ключицы. Его руки касаются ног, раздвигают их и скользят выше.

      – Вау, – удивленный возглас, и он, видимо, чтобы удостовериться ещё раз, поглаживает ту часть ног, что абсолютно голая. – А давай мы с тебя платье снимем.

      – Ага, сейчас, отпускай меня, мне в душ надо, – вырываясь из его загребущих лапок, рычу я.

      – Зачем? – а главное, сколько удивления в голосе, поэтому, не теряя времени, я убираю одеяло, которое накрывало нас и снимаю парик. – О-о-о, ясно. Тогда, конечно, сначала душ.

      Конечно в душ, на мне тонна косметики, зализанные гелем волосы, и, вообще, без парика я выгляжу страшно, конечно, душ. Поэтому, спрыгнув со второго этажа, я закрылся в ванной и начал все стирать с себя. Запоздалая мысль, в чем я пойду домой, была, как я заметил, запоздалая.

      – Блин, Ром, а у тебя будут вещи, в которых я смогу домой пойти? – заходя в комнату, интересуюсь я, поправляя полотенце на своих бедрах и кидая Викины вещи на стул.

      – Будут, марш на второй этаж, по полу дует.

      – Врешь, – залезая по лестнице на второй этаж, сообщаю я и сажусь в позу лотоса перед ним.

      – Вру, – смотря мне в глаза, отвечает он и, приподняв меня, снимает с меня полотенце.

      Аккуратные прикосновения пальцев к ключицам вызывают мурашки по всему телу. Руки скользят дальше, останавливаются на бедрах и замирают.

      – Ром, я уже морально за эти две недели подготовился, – кивая головой, взволновано приговариваю я. – Ты можешь не нежничать.

      – Ты, вообще, осознаешь, на что ты нарываешься, – укладывая меня на лопатки и пристраиваясь между моих разведенных ног, интересуется он и прикасается своими губами к моим.

      Чувствую себя странно, вроде все знаю, а все равно чувствую себя ребёнком, лежа перед ним, он все делает не так, как описывают. Он целует глубоко, страстно, его руки, кажется, были уже абсолютно везде, тело горит, а мозг отказывается здраво мыслить.

      – Да что же ты такой медленный, – хватая его за плечи и сжимая их, ною я, когда он спускается своими губами к моему животу и начинает этими гребаными мелкими поцелуями возбуждать ещё сильнее: – Рома.

      И в ответ тишина, он лишь хватает мои руки, сжимает запястья в одной своей руке. А второй закидывает одну мою ногу к себе на плечо. Мамочки, да когда он успел раздеться?

      Тихое «ах», и я стараюсь дышать глубже и не закусывать губы, когда его язык и губы перемещаются к паху. Чуть колючая щека трется о член, заставляя содрогаться от ощущений. Ещё мгновение и пальцы перемещаются с бедер на ягодицы, разводят их, гладят, поглаживают, лёгкий толчок, и он начинает медленно проникать в меня.

      – Ром, не надо, пожалуйста, – пытаясь вырвать свои руки из его захвата, умоляю я и тут же, со стоном исходящим из груди, задыхаюсь.

      Горячий язык касается головки члена, скользит дальше и секундой позже он вбирает мой член себе в рот. Меня банально выгибает, потому что одновременно с этими действиями, он полностью вводит в меня палец. Задыхаюсь, облизываю губы и подаюсь к нему ещё ближе. Хочется опять закричать на него, но он будто читает мысли, не давая опомниться, вводит второй палец, разводит, прокручивает, толкается глубже. Правду говорят, самому себя так не удовлетворить.

      Прикрываю глаза, шире развожу ноги и смотрю на своего мучителя, что, кажется, наслаждается моими мучениями. Ещё секунда, и он нависает надо мною, вынимает из меня пальцы и берет презерватив из пачки, раскатывает его по своему члену, и ложится на меня, опираясь локтями около моего лица. Под бедрами подушка, я ощущаю липкую смазку между ягодиц и твёрдый член, что скользит между ними.

      – Да ты садист, Рома, – опрокидывая его на спину и усаживаясь на его бедра, возбуждено возмущаюсь я.

      – Аккуратно.

      – Не дурак, – беря его член в свою руку и направляя его в себя, шипя, отвечаю я.

      Направить, чуть напрячь бедра и попытаться расслабиться. И задышать очень часто, когда ты понимаешь, что это только головка, а тебе уже больно и неуютно. Первый нежный поцелуй касается подбородка, поднимается выше к губам. Рома удерживает меня за бедра и даёт привыкнуть, ещё, ещё немного, и я, чуть разведя ноги, понимаю, что все же вобрал его полностью.

      – С пальцами все же проще, – нервно шучу я и прошу. – Ты пока не двигайся, я попробую сам.

      Короткие толчки со временем меняются на более уверенные. Его руки все сильнее сжимают мои бедра, опираюсь рукой на стену, пытаюсь свободной рукой помочь себе, но добиваюсь лишь лёгкого возбуждения. Ещё пара толчков, и Рома останавливает меня руками, уверено берет меня за бедра и начинает двигаться сам. Вверх-вниз, толчки глубокие, уверенные, хочется закрыть глаза от ощущений, но хочется видеть, как он плотно сжимает челюсть и глубоко дышит, продолжая вбиваться в меня и не давая ускользнуть.

      Ещё пара толчков и боль где-то там, на гране слышимости, свой собственный член твердеет и пульсирует у меня в руке, открываю глаза, смотрю на картину подо мной и кончаю только от того, что вижу, как он закусывает свою губу и смотрит мне в глаза.

      Фейерверк перед глазами, кончаю себе в руку, прикрываю глаза и вскрикиваю, когда он насаживает меня до упора и замирает.

***

      – Думаю, в следующий раз я прикуплю кляп, – поглаживая меня по голове, с усмешкой сообщают мне минут через десять.

      – Ты, кажется, офигел, – возмущено бурчу я, приподнимая голову и натыкаясь на его смеющийся взгляд. – Гад, вообще-то это больно.

      – Вообще-то, когда тебе было больно, ты молчал, а вот когда кончал...

      – Рома, заткнись, лететь два этажа, хоть и ковёр, но падать все равно больно будет.

      – Да понял я, ну, значит, придётся искать квартиру с толстыми стенами. Намёк понят? – улыбаясь, интересуется он.

      – С такими намеками обращаться только через полгода, я парень приличный, – утыкаясь лицом в свои руки, отвечаю и, кажется, краснею.

      – Я тебя обожаю, Сашка.