Текст книги "Прикоснись ко мне (СИ)"

Автор книги: Valdera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Егор. Оставь меня в покое, – короткая реплика из огромного немого абзаца в голубых глазах.

– Данил. Я не оставлю тебя в покое, – передразниваю, усмехаясь очередной тени удивления на лице.

– Откуда ты моё имя знаешь? – полшага назад. Итить-колотить, какие мы параноики. Прекрасное, истинно-живое испуганное выражение лица. Не могу удержаться, наклоняюсь, ловко провожу кончиком языка по щеке. Божественно. Как у девственницы в промежности – так же сладко. Растягиваю губы в улыбке, облизываясь, довольно протягиваю, потянувшись к ушку:

– Я знаю о тебе…

Резкий звук пощёчины не позволяет мне закончить фразу. Морщусь, кидаю хмурый взгляд на отскочившую подальше мышку.

– Облизать нельзя, что ли, – что не так? Лизнул слегка щеку. Чего, как хуева истеричка по время ПМС, орать.

– Облизать? – холод его эмоций резко понижает температуру вокруг нас. – Облизывай себе подобных шлюх. Ты можешь облизать любого, но лезешь ко мне. За что? – в глазах почти мольба и слоган крупными буквами: «Отъебись».

Себе подобных шлюх? Ты и есть шлюха, мой сладкий мальчик. Скоро мы оба в этом убедимся под аплодисменты твоих стонов. За очередную неосторожную реплику, пожалуй, твоим первым мужчиной, действительно, станет дуло пистолета. Пора разбавить сахаром яд и раскрыть первую карту:

– Я по делу, – натыкаюсь на скептический взгляд.

– У нас не может быть с тобой дел.

Ещё один смелый писк, и я тебя прям здесь выебу, ты – результат скрещивания вселенских неудач и гена растительноядного. Как же хочется заткнуть твой грязный рот своим членом. Накормить наркотой и выебать во все дырки.

Но ты должен добровольно мне отдаться, ты должен полюбить меня. По-настоящему. Всем своим хрупким мышиным сердечком, чтобы твои яркие глазки видели, как оно последним ударом осыплется пеплом в моей жёсткой руке.

– Для твоей матери, – пихаю мальчишке папку. Знаю – будешь искать подвох. Которого тут нет. Мышка изучает содержимое, шурша немалым количеством страниц. Моргает, вникая в суть, резко поднимает на меня взгляд.

– Это что? – он прекрасно знает ответ на свой вопрос. – Нам не нужны твои подачки, – серьёзно, сдвинув тонкие чёрные брови, протягивает папку обратно.

– Это – шанс, – делаю многозначительную паузу. – В лучшей клинике Германии, – подхожу к своей задумчивой мышке, которая покусывает тонкие губки, испытующе смотря на меня. – Данил, – кладу ладонь на хрупкое плечо, стараясь не пугать. Сужает миндалевидные глаза, молчит, чуть дёргает плечом, скидывая мою ладонь.

– Ведущий врач клиники – мой отец. Поэтому эта самая лучшая клиника не только в Германии, но и во всём мире. Болезнь твоей матери сильно прогрессирует. Она ещё молода, – старательно вкладываю в голос фальшивое беспокойство за чужую шкуру.

– А уже есть галлюцинации.

– Как ты догадался? – шёпот, плечи чуть дёргаются. Ярко-голубой цвет глаз сменяется тёмно-синим.

– С детства во мне развивали задатки врача, превратив, на сегодняшний момент, в гениальность. С одного взгляда я смог определить болезнь и уровень её развития, – частичка правды из моей речи, которую сейчас глотает мышка с килограммом ложи. – Все финансовые вопросы я уже решил. Тебе нужно только поставить подпись, и твоя мать будет под надзором лучших врачей.

– Что ты хочешь за это? – сглатывает комок, затравленно смотря на меня.

Тебя.

Моего дикого зверька превратить в ручную послушную мышку для плотских утех. Жадно истязать твоё изящное тело губами, слышать развратные стоны с просьбой о большем. О том, чтобы я ебал тебя жёстче, грубее, сильнее насаживал изящные бедра на член. Хочу видеть, как слюна стекает с твоих губ ниточкой вдоль подбородка, капая на грудь, язык благодарно слизывает капли спермы. Пометить твоё тело бордовыми следами принадлежности Великому Мне.

Потом выкинуть использованную игрушку за ненадобностью, увидев напоследок залитый спермой, потухший огонёк любви в ярко-голубых глазах.

– Ничего. Мы распрощаемся с тобой, как ты и желал, – бросаю через плечо прохладным тоном, садясь на мотоцикл.

– Егор, – наклоняется ко мне, внимательно смотря в лицо. – Зачем?

– Я это сделал не для тебя, – рёв мотоцикла заглушает слова мальчика; несмотря, уезжаю, привычно набирая скорость.

Я это сделал для себя.

Хищно улыбаюсь, гоню по трассе к дому, мысленно празднуя первую победу: мышка заглотила сыр. Скоро клетка захлопнется, и мы продолжим нашу нечестную игру.

***

Рыжая кутается в плед, складируя на меня ножки.

– Как протекают дела с Мистером Неудачником?– изящно потягивается, откидывая назад пышные рыжие волосы.

– Неделя прошла, как мы не виделись, – раздражённо выдаю, накручивая длинные локоны на палец. Моё всегда должно быть под рукой, а не прыгать выше с полки на полку.

Зверёк нашёл подкормку в центре города и уже три дня пашет, убирая со столов в дешёвом кафе. Скучно стало, малыш? Чувствуешь себя никому не нужным? Не получается головку забивать знаниями 24 часа в сутки? Выходит, не такой уж ты и дикий, раз подсознательно ищешь связи с человеческой расой.

– Ты связываешься с опасными людьми, Егор. С людьми глупыми и ведомыми, – в зелёных глазах поблескивает женская мудрость и девичья тревога. Руки касаются моих, переплетая пальцы.

– Они лишь выполняют сделку, которую я предложил, – закрываю глаза, успокаивающе провожу большим пальцем вдоль её ладони.

Грозные дяди поймают мышку после работы, помашут пистолетом перед испуганным личиком. Я спасаю серую шкурку, обеспечиваю покой и процветание зверька. На время. Становлюсь героем и получаю то, чего так долго жду.

***

Торможу около места, где будет открыта ещё пара моих карт. Вот и первая из них: между кафе и, прилегающим к нему, домом находится тёмный проём, освещённый лишь призрачным светом луны. Тонкая фигура появляется из задней двери, устало нагибаясь и оставляя мусор у переполненных баков. Огромная рука накрывает сверху тощую спину, мальчишка падает лицом вниз. Рука поднимает парня за горло, вжимая худенькую фигуру в прохладную кирпичную стену. Двое парней стоят поодаль, наблюдая за уединением обладателя большой руки и хныкающего, истерично дёргающегося зверька. Попытки высвободиться из клетки – тщетны; причина, выдуманная мной, банальна, как день – вымогание денег.

И вот лезвие отражает молочный свет звёзд. Расплываюсь в улыбке, вижу, как остриё касается шеи мальчишки, заставляя сильнее вжаться в стену.

Повожу плечами, готовясь завести мотор. «Великий Я спасёт зверька», – мысленно улыбаюсь незатейливой мелодии в голове.

Мощная рука дёргает ткань рубашки, пуговицы осыпаются вниз, пальцы проходятся вдоль плоской груди – у меня сбивает дыхание и немеет тело. Мы так не договаривались. Пытаюсь выйти из оцепенения, когда чужой язык касается шеи моей мышки.

Срываюсь с места, преодолевая небольшое расстояние. Встаю на заднее колесо, рычу в голос с мотоциклом; растерянные бугаи отходят в сторону, спотыкаясь.

Секундный контакт взглядов, и хрупкое тельце плотно прижимается ко мне со спины. Гоню манёвром квартал, резко тормозя у фонарного столба. Слетаю с мотоцикла, дёргаю за руку мальчишку на себя. Хватаю пальцами подбородок, пристально смотрю в глаза, перевожу взгляд на шею, изучаю место, где только что орудовал чужой язык: следы ожогов на шеи, животе и груди. Такие пугающие отметины на бледной коже заставляют меня нервно дёрнуться.

– Зайди в кафе позади тебя. Сиди и жди меня. Понял? – толкаю ладонью в грудь, отходя к мотоциклу.

– Не надо, – шёпот, лёгкое касание моей руки. В мышке взыграл страх – один оставаться не жаждет. Притягиваю к себе за грудки, чётко произношу в губы:

– Никто не смеет трогать вещи, принадлежащие Великому Мне, – одёргиваю руку, уезжая дарить смерть.Нагнать трёх поросят не составило труда. Сейчас я упакую свинину в ебаные новогодние подарочки.

Услышав шум приближающегося мотоцикла, троица остановилась. Медленно слезаю с седалища, доставая кастет: пора делать ебаные, мать его, отбивные.

Повожу плечами, приготовившись отправить на тот свет три души, гнилее моей в нескончаемое число раз.

– Я разве разрешал его касаться? – разбегаюсь, блок не спасает небритую физиономию, я разбиваю крупный нос, стряхивая кровь с пальцев. Разворачиваюсь, сильно ударяю ногой в солнечное сплетение, мою ногу перехватывают за лодыжку, отправляя в полёт.

Сгруппировавшись, подрезаю двух амбалов, и мне удаётся подняться на ноги – бля, буду, но ебанные занятия дзюдо даром не прошли. Оцениваем друг друга. Мужчина вытирает сломанный нос.

– Что не так? Мы ему поугрожали. Ты его спас – ты герой, – тупо выдаёт, опасливо кидая на меня взгляд.

– Я сказал вам, три клоуна из цирка уродов, не прикасаться. Только угрозы, – сопровождаю слова ударом колена о яйца.

– А вы что, грёбаные педики? Начали лапать моего мальчишку, – выбиваю зубы прыгающему на помощь другу. Краем глаза замечаю пистолет, вовремя выбиваю его из рук, ловлю, направляю в застывшее от испуга лицо здоровяка. Удовлетворённо хмыкаю.

– Я должен расплатиться с вами за услугу, – чувствую, как уголки губ дрогнули в улыбке. На расстоянии спускаюсь дулом пистолета вдоль тела мужчины, простреливаю левое колено.

Оглушающий ор разносится вдоль улицы, бугай падает на асфальт, хватаясь за истекающую кровью ногу, корчась на земле от боли, параллельно кроя матом всё сущее. Достаю пачку денег, кидая рядом стоящему мужику.

– Это за отчасти выполненную сделку, – навожу пистолет на визжащую свинью, простреливая правое колено. – Это за то, что посмел коснуться мальчишки, – ловко разоружаю пистолет, падающие патроны врезаются в асфальт, разлетаясь в разные стороны. Протираю футболкой рукоять оружия, кидая к трепыхающемуся телу.

Звукам стрельбы могли уделить внимание местные, пора убираться отсюда. Чувствуя, что я частично остыл, бросаю прощальный взгляд на ублюдков, разворачиваю мотоцикл, спешно скрываясь за домами.

***

Мышка тихо сидит в уголке. Как я и ожидал, происшедшее его шокировало. Меня, признаться, тоже. Я привык полностью контролировать игру и все её аспекты, а тут такой немало важный нюанс нарисовался.

И это жуткое отвратительное чувство. Оно было во мне лишь мгновение, но ничего страшнее мне не доводилось переваривать внутри себя. Не совсем осознаю, что это, блять, такое было, но неприятный осадок знатно меня подкосил.

Сажусь напротив парня. Мальчишка чует моё присутствие, но взгляда не поднимает. Лишь нервно дёргается, пытаясь ещё больше забиться в свой угол.

Красные следы разрослись, как сорняк, на юном тельце. Держу себя в руках, чтобы не срезать ножом отметины на молочной коже, ведь зверёк мой, и никакие ублюдки не должны лапать вещь, мне принадлежащую.

Это душит. Это невъебически бесит.

– Данил, – звук моего голоса неприятно режет слух. Мотаю головой, сводя кончики пальцев вместе. Это ещё что? Мне его жалко? Это вряд ли, жалость – удел слабых. Я таким не являюсь.

– Мы должны уехать отсюда, малыш.

– У тебя кровь. На губе.

Стираю тыльной стороной ладони капли крови. Губу начинает неприятно саднить. Как он это заметил, если даже не посмотрел на меня?

– Мы должны ехать, – настойчивей.

– Те люди? – поднимает на меня взгляд. Сердце пропускает удар, я ловлю ртом воздух, задыхаясь от восторга. – Егор? Ты в порядке?

Смотрю на него, стараясь не засмеяться от радости. Клетка захлопнулась, мышка. Теперь ты от меня никуда не денешься.

Чувствую на себе обеспокоенный доверчивый взгляд, растекающийся по моим венам, наполняя тело новыми силами за дальнейшую победу. Поднимаюсь, кивком приказываю следовать за мной. Мальчишка нехотя поднимается, потирая плечо, затравлено смотря в сторону выхода.

– Я с тобой, – не переборщил с драматизмом? Не слишком ли мягко и театрально?

– Едем, – серьёзно, убавляю приторность в голосе.

***

Кидаю верхнюю одежду прислуге. Шёпотом мне сообщают, что верхняя ванна готова. Расплываюсь в блаженной улыбке. Интересуюсь насчёт ужина – готов и ждёт меня. Отдаю распоряжения охране быть внимательнее на воротах.

Действия, совершённые под неосознанным чувством ревности, могут привести к тому, что мой дом взорвут, например, а меня расчленят на ёбаные кусочки мини-Егорчиков. Те дикари всё-таки работают на серьёзного человека. Благо ума отдать деньги хватило, а вот, за простреленные колени поросёнка, могу расплатиться смертью или чем похуже её.

Сложившаяся ситуация обычней некуда: скоро придут серьёзные дяди, требуя от меня притащить свою задницу в кабинет с панорамными окнами и продегустировать какую-нибудь очередную приторную поебень. Слово за слово и мы с крутым перцем разрешим наши разногласия. Как иначе? Угрожать мне нечем, в заложники брать некого: отец живёт в Германии, женщину именуемую матерью не видел ни разу, тех, кого бы я ценил или уважал – в природе не существует. Мою компанию никто не тронет – их родители слишком высокого ранга. Так что, сейчас меня интересует лишь моя, переполненная ужасом, мышка.

Оборачиваюсь через плечо, зверёк молча смотрит в пол. Становится как-то грустно: я ожидал восхищения моим прекрасно построенным дворцом, который пережил несколько серьёзных перестрелок и был перестроен три раза.

Заметив мой пристальный взгляд, мальчик кидает прямой взгляд мне в глаза. Хочется подойти и взять это хрупкое тело. Не сейчас, Егор, уйми свой спермотоксикоз, нужно лишь подняться по лестнице и заставить его раздеться.

– Зачем ты сюда меня привёл? – тащится за мной по лестнице вверх.

– Ты хотел бы остаться один после того, как тебя чуть не изнасиловали? – усмехаюсь, толкая дверь ванной.

Мальчишка окидывает взглядом огромную комнату, половину которой занимает наполненное до краёв джакузи. Довольствуюсь очарованным зверьком, гордо поднимая подбородок: так и знал, что сверкающее белоснежное помещение произведёт впечатление на кого угодно.

– Ты имеешь в виду: «Лучше тебя изнасилую я в этой комнате, чем трое упырей на улице»?– встречаюсь с голубыми глазами, выражающими почти что разочарование. Какой проницательный мальчик, понимает, чего я от него хочу.

– Я подумал, что тебе бы не помешало смыть с себя чужие прикосновения. С твоей гаптофобией, это единственное, что я могу предложить. Отказаться – твоё право, – холодно, чётко проговариваю каждое слово, давая понять, что я не каждого приглашаю искупаться в моей ванной. Честно говоря, малыш, ты первый гость в моём доме, за исключением Рыжей и Балерины.

– Пожалуй, ты прав, – кивает, отводя взгляд в сторону.

Сейчас тобой будет очень легко манипулировать. Тянусь к краю его рубашки, оголяя низ живота, сглатываю слюну при виде идеально ровного живота. Мышка снова прыгает в пространстве, бешено взирая на меня большими голубыми глазами:

– Не прикасайся ко мне. Не смей, – шипит.

Спокойно подхожу к зверьку, вздыхая: я знал, что это будет нелегко. Но ты сейчас, уставший, голодный, напуганный до смерти, сил со мной бороться – у тебя нет.

– Я не причиню тебе вреда, мышка. Обещаю, – ловко стягиваю ткань, замечая, что, будь на рубашке пуговицы, пришлось бы куда труднее. Мои руки перехватывают, испытующе смотря в глаза.

– Всё хорошо, я действительно тебя не трону, – с таким выражением лица к тебе вовсе никто не притронется. Сейчас мышке нужно расслабься и позволить получить удовольствие.

– Сам в состоянии раздеться, – передёргивает плечами, фыркая. Останавливаю за плечо. Смотрю из-под ресниц на ровные симметричные ключицы, сокращаю расстояние между нами, утыкаясь носом в тёмные волосы. Глаза сами закрываются от накатившего ощущения слабости в мышцах. Чёрт, кажется, я сам порядком вымотался. От запаха персиков все полученные боевые раны дали о себе знать, вот, что значит, дать на секунду слабину – тело сразу перестаёт подчиняться и работать.

Мальчик пытается высвободиться, цокаю языком, ловя пальцами за подбородок, заставляя смотреть в свои глаза.

– Успокойся, – читай по губам: «Если я сказал, что не изнасилую, значит, блять, я не собираюсь тебя насиловать, мышиный ты мозг».

Провожу ладонью по низу живота, ощущаю подушечками пальцев, как напряглись мышцы, расстёгиваю пуговицу на джинсах, стягиваю их до середины бёдер, после чего получаю удар в районе шеи.

– Не трогай меня, сказал же, – раздражённо, отпрыгивает в сторону, показывая, как он самостоятельно умеет раздеваться.

Откровенно пялюсь на ахуенную задницу. Никем не тронутую, принадлежащую Великому Мне. Подтянутые ягодицы, упругие.

– Долбанный педик, – мысленную похвалу обрывает сухой тон, и прекрасная задница скрывается в воде и пене. – Теперь ты можешь валить.

Изгибаю бровь, демонстративно скидывая с себя футболку. Мышка, ты серьёзно полагаешь, что я уйду?

Избавляюсь от одежды, залезая в горячую воду, переминаясь с ноги на ногу, быстро привыкаю к новой температуре, довольно оседая на бетон, вытягиваю ноги. Красота. Обжигающая вода, пар, тело расслабляется, и уже скоро приятное покалывание распространяется в мышцах.

Игнор со стороны мышки начинает раздражать, мог хотя бы поблагодарить за спасение и кинуться в мои жаждущее тебя объятия. Пусть спасение фальшивое, но ты-то об этом не знаешь. Для тебя я должен взойти на пьедестал твоего вечного героя и кумира.

Смотрю на парня, отмечаю, что обстановка его сморила. Неспешно придвигаюсь ближе, склоняясь над кукольным лицом: такие аккуратные тонкие черты. Как можно не хотеть тебя? Как тебя можно не желать, мой мальчик? Касаюсь под водой талии, ведя ладонью вверх по рёбрам. Изящное, хрупкое тело.

В груди неприятно кольнуло. Я задумался, стоит ли причинять вред и насиловать это произведение искусства незамедлительно. Может, стоит дождаться наступления ночи и воплотить свой план Б?

Наклоняюсь, касаясь его губ своими, чуть сминаю, проводя кончиком языка по нижней губе. От тебя и вправду пахнет персиками. Отрываюсь от губ, касаясь кончиком языка изгиба шеи. Хочу большего. Он мой. Впиваюсь губами в молочную кожу, жадно засасывая.

– Егор! – меня отпихивают, недовольно отползая вдоль бортика ванной.

– Я не изнасилую тебя. Прошу, успокойся, – устал от твоих криков и истерики. Заткнись и позволь прикоснуться к тебе.

– Я – не твоя вещь. Не твоя, – серьёзно, глаза вновь стекленеют льдом. Ах, вот оно что, задели мои слова? Довольно улыбаюсь, склоняя голову на бок.

– Почему ты так боишься? Почему так дёргаешься при виде меня? – закидываю руки на бортики, поводя плечами.

– Ты хотел меня изнасиловать в библиотеке, – скрещивает руки на груди, хмуро косясь в мою сторону.

Твоя правда, малыш. Очень хотел. Но ты сам должен меня попросить взять тебя. Буду домогаться тебя до тех пор, пока ты не позволишь выебать себя. А пока, давай наслаждаться моим гостеприимством.

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

***

С улыбкой наблюдаю, как мальчишка накинулся на еду. Правильно, нечего голодным весь день ходить.

– Что? – мой взгляд перехватывают. – Отравлено? – испуганно шепчет, таращась в тарелку. Это настолько смешно, что я начинаю ржать, держась ладонью за край стола.

– Ты бы видел сейчас свою перекосившуюся физиономию, – пытаюсь унять приступ смеха, делаю большой глоток воды. – Вкусно хоть?

– Вкусно, – кивает, неуверенно продолжая трапезу.

Ещё бы не вкусно, у меня тут кастинг на повара был, знаешь ли. Кастинг охраны, кастинг прислуги – они все самые лучшие специалисты своего дела. Кстати, моя прислуга не только прекрасно содержит дом в чистоте, но и в состоянии отстрелить крылья мухам.

***

Ненавижу состояние ожидания. Когда же ты приползёшь ко мне, пугливое создание? У тебя в комнате призрак торчит, неужели ты уснёшь с полтергейстом наедине?

Чувствуя, что план Б – какая-то хуйня, которая уже второй час трещит по швам, вытягиваюсь на кровати, закрыв глаза.

– Егор, проснись, – объятиям сна таки удалось меня сковать, но пробуждение было лучше любого сновидения: мышка сидит на моей кровати, поджимая тонкие губы, теребит край моей рубашки на своём теле. Ткань идеально выглядит на мальчишке, слегка великовато, но кажется, что сшито для него.

– Я сплю, чего тебе? – всем видом выражаю недовольство и многострадальческий вид.

– Там призрак, – поднимает на меня взгляд, спешно добавляя. – Звучит глупо, но я клянусь, у моей кровати кто-то стоит.

Видок у тебя, что надо, обосравшийся. Ничего, сейчас Великий Я разрешит твою проблему.

– У тебя глюки от перенапряжения. Там нет никакого призрака, – хмурюсь, скользя взглядом по сонному напуганному лицу. – Можешь спать со мной, раз тебе так страшно, – расплываюсь в ухмылке.

– Ни за что, – шипит, разворачивается, направляясь к выходу.

– Тогда, удачи с полтергейстом, – коварно. Мальчишка замер, нерешительно остановившись у двери.

– Может быть, это, действительно, моё воображение, – задумчивое бормотание. Чувствую, что жертва может ускользнуть.

– А может, там действительно кто-то есть, – придаю голосу оттенок серьёзности.

Мальчик хмуро направляется ко мне. Моя умница, как же тобой легко манипулировать. Такой большой мальчик, а боишься каких-то там призраков: живых бояться надо, а не мёртвых. К тому же, призрак – дешёвая фальшивка.

Ложится на краю моей кровати, довольно любуюсь закутанным в одеяло комочком, впервые пожалев, что у меня такое огромное ложе.

Сейчас ты здесь. Ты сам сюда лёг, сладенький. Мгновенье, и я сжимаю мышку в объятиях, зарываюсь лицом в волосах. Персики. Почему ты так притягательно пахнешь для меня? Невинностью, сладкими фруктами, детством. Держать тебя в своих руках – то, чего я хотел: так крепко, так сильно.

Стоп. Я хотел тебя выебать и выкинуть к хуям.

Трусь кончиком носа о его затылок, задумавшись. Немного так полежу и выебу, а потом отправлю мышку в полет с балкона.

Просыпаюсь посреди ночи, чувствуя тепло на груди: мальчишка уткнулся носом чуть ниже ключиц, обжигая кожу дыханием. Моргаю, не совсем понимаю, что происходит. Через пару секунд доходит, что царство Морфея завладело мной раньше, чем я успел коснуться его тела.

Приподнимаю кончиками пальцев за тонкий подбородок: безмятежность, спокойствие светится в лице спящего зверька.

Я действительно чувствую тепло, как будто его дарит кто-то особенный. Особенный для меня.

Убираю выбившуюся прядь за ухо, провожу тыльной стороной ладони по лицу, любуясь снежным мальчиком. Такой наивный. Как же ты не понимаешь, что нельзя быть таким: строить из себя высокомерного, грозного, отчуждённого человека, на деле являясь рождением невинности, добродетели, хрупким зверьком, который тянется к теплу. Наш мир создан для выживания, для таких выживших, как я и мне подобных, тварей.

Сминаю чуть приоткрытые губы своими, углубляя поцелуй, обвожу кончиком языка нёбо, гладя ладонью острые лопатки. Тело непроизвольно выгибается, ближе прижимаясь ко мне. Ловлю это неосознанное притяжение, подминая мальчишку под себя.

Закусываю губу, рассматривая его лицо. Перевожу взгляд на шею, на которой почти не осталось следов от чужих прикосновений, касаюсь языком между ключиц, веду им вдоль горлышка до кончика подбородка.

– Ты что творишь? – сонно. Смотрю в глаза мальчишке, вжимая ладонь в подушку параллельно его голове.

– Хочу сделать тебе приятно,– улыбаюсь, вновь накрывая губы мальчишки поцелуем. Ты мой. Ты никуда отсюда не денешься.

Властно раздвигаю тонкие губы языком, захватывая его рот, скольжу ладонью вдоль живота.

– Не надо, – испуганно шепчет, сильно кусая меня за губу. Тянусь к ушку, проводя кончиком языка вдоль хрящика, глажу узкие бедра.

– Я не возьму тебя без твоего разрешения, – горячо шепчу, потираясь пахом о выпуклость между его ног. – Тебе понравится.

В доказательство съезжаю ниже, задирая ткань твоей рубашки вверх, обвожу языком сосок, надавливая на мгновенно затвердевшую горошину.

Как бы ты не хотел, мой сладкий, твоё тело будет реагировать на мои ласки. У тебя уже встал, а ты всё ещё пытаешься сопротивляться. Прижимая бёдрами к кровати, целую грудь, тяжело дыша. Ты меня очень возбуждаешь, мышка.

Поднимаю взгляд, замечаю лёгкий румянец смущения на белоснежной коже. Захваченный столь привлекательным для меня зрелищем, провожу кончиком по контору верхней губы, вновь завладевая твоими губами.

Отвечаешь мне, робко, нежно. Сбавляю обороты, сплетаясь язычком с твоим, выгибаешься, как только чувствуешь мою ладонь между ножек. Тяну ткань на себя, обхватываю ладонью член – не маленький, для будущего пассива.

Мягко отстраняюсь от желанных губ, завладевая не менее желанной шеей, глажу твоё тело, слышу тихие выдохи, срывающиеся с опухших от поцелуев губ. Любуюсь тобой, таким нежным, невинным, бесспорно, мне принадлежащим.

Я полностью завладел тобой.

Сжимаю в ладонях бедра, вижу, как нетерпеливо кусаешь губы, боясь посмотреть мне в глаза и показать своё возбуждение, и открыться в желании. Касаюсь губами плоской груди, оставляю дорожку засосов на коже, перехожу к низу живота, засасывая горячую кожу, твой шумный выдох.

Ни намёка на пошлые стоны. Волшебно. Провожу подушечками пальцев по внутренней части бедра, послушно разводишь ножки; неспешно, короткими поцелуями касаюсь кожи. Вздрагиваешь, выгибаясь по-кошачьи в пояснице, изящно, грациозно. Прикрываю глаза, наблюдая за твоим наполненным чувствами и эмоциями лицом.

Провожу язычком вдоль всей длины члена, слизывая капли смазки. Святые угодники, какой же ты сладкий, малыш. Посасываю головку, играя с уретрой, слух приятно ласкают короткие стоны. Замечаю, как ты старательно закрываешь рот ладонью. Что ты, маленький, эти звуки ласкают мой слух, не бойся показать, что ты сейчас чувствуешь.

Сжимаю ладонями упругие ягодицы, позволяя члену проникнуть глубже.

Твои бедра двигаются навстречу моему рту, улыбаюсь, позволяю тебе на секунду решить, что главный здесь ты.

Отстраняюсь, коснувшись губами живота. Твои руки на моей шее, крепко держишь, твоё тело умоляет продолжить. Легким движением скидываю с себя твои руки, оказываясь лицом к лицу, касаюсь губами твоих. Тихо постанываешь мне в ротик, самостоятельно потираясь между моих ног.

– Скажи, чего ты хочешь, – горячо шепчу, сминая губы, не прекращая ласкать руками тело.

– Егор…, – возбуждённо выдыхаешь в мой рот, прижимаясь к моим ладоням.

– Скажи, – настойчиво шепчу, надавливая коленом между ног.

– …что бы ты не останавливался, – ещё тише, но мне этого более чем достаточно.

Поудобнее устраиваюсь между твоих ножек, поглубже вбирая в себя член, тяжело дышишь, держа меня за волосы.

Это приятное ощущение. Ты горячий, ты хочешь меня. Тебе это нужно. Незамедлительно.

Выгибаешься дугой, кончая мне в рот с громким стоном. Слизываю капли молофьи с головки, довольный собой, вытягиваюсь. С удивлением замечаю, что тоже кончил, даже не касаясь члена.

Чудеса.

Мальчишка смотрит на меня из-под ресниц, не шевелясь.

Всё его тело покрыто засосами. Ни намёка на ожоги. Касаюсь пальцами щеки, закрывает глаза, прислоняясь к моей руке. Вижу, как сильно ему понравилось, улыбаюсь, целуя мышку в уголок губ.

Оно того стоило, малыш. Ты невероятный.

– Мне страшно, – утыкаешься носом мне в шею, крепко обнимая под рёбрами.

– Тебе сейчас должно быть очень хорошо, а не страшно, – смеюсь, перебираю пряди темных волос, играясь с ними.

– Для меня это не так, как для тебя. Ты не понимаешь, – прячет лицо, ближе прижимаясь ко мне.

Всё я понимаю, Данил. Больше, чем ты можешь себе это вообразить. Ведь, именно к этому я и шёл.

Ты мой. Абсолютно. Неоспоримо. Мой.

Это мне сейчас страшно, так страшно, как никогда ещё не было. Ты представить не можешь, что творится в моей голове.

Балерина была права – ты, действительно, особенный, не такой. Засыпай, мой нежно-снежный мальчик.

Завтра будет день, я надеюсь протрезветь от тебя и продолжить нашу игру. Сегодняшняя ночь – небольшая демонстрация её второго акта.

Комментарий к Глава 4.

(Автор уезжает 16.02.2014 и будет отсутствовать в течение месяца. К сожалению, последняя глава незакончена и будет выставлена только в середине марта).

========== Глава 5. ==========

Хрупкое миловидное лицо исказилось гримасой хищной пикси*. Побледневшие от гнева губы широко растянули рот, обнажая жемчужные зубки. Хоть рыжина привычно отливала золотом, это не спасало вида девушки: широко открытые глаза, оскал, застывшие дорожки слёз, перемешанные с пудрой – всё это превратило изящные достоинства лица в застывшую маску ведьмы.

Происходящее ничуть меня не трогало.

Она меня не трогала.

Я смотрю на зарёванную, истеричную, трясущуюся особу; цепляющуюся за меня, как за спасательный круг.

– …И ты смеешь меня игнорировать после всего, что я для тебя сделала? – шипит, глаза сужаются, ещё одна прозрачная капля слетает с длинных ресниц. – Отправляешься к головорезам спасать Неудачника и пропадаешь на два дня! – истеричный крик; отклоняюсь в сторону, пропуская летящую на меня с кулаками Горгону воплоти. – А сегодня являешься с этим Неудачником под ручку, весь такой сияющий светом Всевышнего Сириуса! – острые ногти впились мне в плечо.

Резко перехватываю тонкое запястье, сильно сдавливая. Щурюсь, следя за взбесившейся гарпией.

– О, котёнок, давай трахнемся тут, о, родной, давай сбежим в нашу обитель секса, – театрально кривит лицом, намеренно делая голос пискляво-противным. – Ты что же… – шёпотом, трясущаяся рука вытирает свежие слезы со щеки. – Тебе было трудно взять трубку и сказать, что всё хорошо? Что ты живой здоровый ебёшься конём со своим сладеньким? Егор, какая же… какая же ты тварь, – тирада окончена. Красное, опухшее лицо скрывается за ладонями в накатившем приступе рыдания.

Слова, приравненые к белому шуму – фон создают, а смысла в них нет.

Тоже мне, Мать Тереза нашлась. За всё время наших поебулек с Рыжей, до неё могло бы дойти, что я не перед кем не отчитываюсь, не беру трубки, не приезжаю по первому зову, да и по последнему не являюсь. Великий Я отчёта не ведёт ни перед кем, никому не принадлежит, ни от кого не зависит. Понимая всю суть моего житья и правил, созданных конференцией в моей голове, как можно было допустить мысль, нет, даже намёк, на то, что я отвечу на её звонок?

Особенно, когда я дышу запахом персиков и наблюдаю, как мой сказочный мальчик тает: глаза светятся солнцем, айсберги превратились в тёплые моря, позволяя нырять в синюю глубину глаз. Когда под моими пальцами расцветает желание, рождается чувство, после превращаясь в нечто большее, чем платоническое желание двух тел. Когда в моей голове Король готов сложить корону к чужим ногам, пропинав острыми мысами ботинок нутро моей черепной коробки, дабы я, наконец, осознал, что во мне зарождается воистину прекрасное чувство к зверьку. Или всё-таки человеку? Такому особенному, млеющему от моих поцелуев, ласкающемуся к моим рукам, требующему внимания к своей персоне.

– Не истери. Политика нашего спора потерпела крах и всякий смысл, – касаюсь пальцами плеча Рыжей.