Текст книги "В портовом городе каждому нужен якорь (СИ)"
Автор книги: Val. Ekkert
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Карвера прошило молнией, он не сдержал судороги и вцепился в куртку брата аж до треска швов. Осмыслить то, что говорил старший, было сейчас невозможно: ему казалось, что подумай он об этом – и резко лишится рассудка.
А Гаррет же, судя по всему, всё это видел.
Блядь.
– Он, конечно, мёртв, – всё так же хрипло продолжал Гаррет. – Если бы это хоть что-то значило.
Для Карвера тоже было мало веса в том, что мама отомщена. Месть не возвращает никого и часто отставляет после себя пустоту. И всё.
Сердце наконец-то сдавило особенно сильно, и Карвер глухо всхлипнул. Гаррет скрипнул челюстями.
– Я не успел, Карв, – он спрятал лицо у младшего на плече, и у Карвера чуть ослабли ноги от простоты и беспомощности этого жеста. – Я же мог… Я ещё раньше мог понять, я мог с ней поговорить и расспросить подробнее, когда за ней начали ухаживать, и…
Неизвестно откуда взялись силы. Взвились ураганом вкруг позвоночника, в глазах защипало, Карвер глотнул пропахшего кровью воздуха и буквально швырнул брата в ближайшую стенку. Подлетел сам, дёрнул к себе за ворот, прижался лбом ко лбу:
– Теперь ты ещё и себя сам изведёшь до смерти, да?!
Собственный выкрик оглушил, и Карвер зачем-то ещё и зажмурился.
Гаррет и впрямь способен сожрать себя поедом за это. Чувство «из-за меня» – это у них, чтоб его, семейное. И Карвер боялся. Отчаянно, до рвущейся изнутри истерики. Он не понаслышке знал, до чего себя можно так довести.
Брат помолчал. А потом снова его обнял. Почему-то очень осторожно. Искрил он, что ли?..
– Тебя отпустят попрощаться?
И никакого ответа. Охуенно, блядь.
Карвер решил, что как только он увидит хоть кого-то из друзей Гаррета – выбьет обещание глаз с него не спускать. Пожалуй, у всех выбьет. Пусть, что ли, очерёдность установят…
– Не знаю, – честно ответил он. – А вообще, наверное, да. Я Траска попрошу разрешение выписать.
Гаррет кивнул. Карвер наконец открыл глаза. Брат смотрел устало и почти пусто.
Убитого им малефикара захотелось поднять, и плевать на то, что некромантией он не владеет, и вообще она ему отвратительна – и убить ещё раз. И ещё. И ещё. Неоднократно. Пока возможность поднимать не кончится.
– Не оставайся один сегодня, – сдавленно попросил Карвер. – Ладно? Пожалуйста. Мне спокойнее будет.
Гаррет вяло и неопределённо мотнул головой:
– Ну, меня ждут.
Слегка отпустило. Совсем слегка. Но это было лучше, чем ничего.
…Когда Гаррет ушёл, Карвер вернулся к себе и лёг на кровать, не раздеваясь. Его рвало на части, и даже заплакать не получалось – если б вышло, потом было бы… ну, не легче, конечно, но чуть терпимее.
Он так и не уснул.
Встретить в Тени демона с лицом мамы очень сильно не хотелось.
***
От погребального костра он ушёл, сжав на прощание кулак Гаррета и кивнув ни на шаг не отходившим от него Фенрису и Андерсу. В иное время эта их сцепка Карвера бы поразила, но сейчас ему, конечно, было плевать. Рядом с братом – и ладно. Ему от них точно больше ничего и не надо.
Траск, который его сопровождал, сочувственно молчал, удерживаясь даже от печальных вздохов. И на том спасибо.
Казематы встретили горячими плитами, пыльным светом и дурной атмосферой вокруг. Словно и не уходил.
Едва миновав внутренний двор, Карвер почти бездумно свернул к Орсино.
Сел в привычное уже кресло, как-то неловко скрючился и закрыл глаза.
Конечно, билась дурная мыслишка: «Пришёл к учителю – не сиди статуей, нечего сказать – зачем пришёл?», но Карвер слал её в дальний полёт.
Зачем он пришёл сюда, он не знал. Что-то говорить не только не хотелось, но и просто было бессмысленно.
Гаррет нанял кого-то, чтобы тело мамы привели в надлежащий вид, но даже это не помогло скрыть всех… повреждений, нанесённых малефикаром.
Кажется, на эту тварь ещё до того, как всё случилось, почти вышел кто-то из храмовников. Или бывших храмовников?.. Почти.
Кажется, расследование замотали по требованию… чьему? Авелин, что ли? Какие-то у неё странно виноватые глаза сегодня были…
К демонам.
Скрипнул сначала стул, потом – половицы. После Карвер услышал негромкий звук закрывающейся двери – он её за собой не закрыл?..
А потом прохладные пальцы коснулись его виска. Он не открыл глаз, только чуть дёрнулся навстречу фигуре, от которой шло странное в сочетании с прохладой тепло.
Следующее ощущение было ещё более странным, хотя само по себе не таким уж непривычным. Но то, что Первый Чародей вдруг мягко погладил его по голове – ну, это было… неожиданно.
– Не соболезнуйте, – вырвалось у Карвера. – Пожалуйста. Не надо. Я наслушался.
К горлу подступил долгожданный комок, но сейчас Карвер был ему не рад. Вот уж перед кем-кем, а перед Орсино разреветься ему очень и очень не хотелось.
– Посидите здесь, если хотите, – очень негромко проговорил Орсино, не убирая руки. Пальцы ненавязчиво перебирали волосы. – Мне нужно отойти по небольшому делу. Я вернусь через полчаса, и за это время сюда никто не войдёт, Карвер.
Удалился он так же тихо и мягко, как подошёл.
Карвер вжался в кресло, подобрав ноги, уткнулся в коленки и, наконец, от души разрыдался.
Через двадцать минут он уже лежал в своей комнате, уткнувшись в подушку.
Спасибо Первому Чародею он скажет чуть позже.
***
А через какое-то время, когда Карвера уже слегка отпустило, когда он нашёл в себе силы более или менее полноценно вернуться к своим обязанностям, по Кругу поползли очередные слухи. Впрочем, «поползли» – это неправильно. Помчались. Побежали с какой-то нечеловеческой скоростью. И, ради разнообразия, говорили не о том, что происходит или может произойти у них, а о событиях в городе.
Всё началось, кажется, с дичайшего скандала у храмовников – мелькали имена сера Варнелла и матери Петрис, которую Карвер даже немного помнил по своим похождениям с Гарретом. Что-то эти двое умудрились затеять против засевших в Киркволле кунари, и это уже грозило нехилым скандалом, от которого кунари могли перейти ко вполне конкретным боевым действиям. Имя Гаррета, кстати, тоже мелькало. Как-то он в этом участвовал, вот уж в каждой бочке…
Казематы бурлили, пару раз Карвер, почти в панике шатаясь по внутреннему двору, видел там Авелин (интересно, ей-то сюда зачем?), но от его расспросов она отмахнулась. Однако глаза у неё были совершенно бешеные, а раз так… в общем, судя хотя бы по ней, город за пределами Казематов бурлил тоже.
А в один день до их стен просто донеслись довольно далёкие, но всё же хорошо различимые крики, дым, запах гари и лязг оружия.
«Началось», – мрачно подумал Карвер, сгоняя свою мелюзгу в кучу и утаскивая их из тренировочного зала. Несмотря на поднявшийся вокруг хаос, в его голове наступила удивительная ясность. Он знал, что делать: сначала спрятать учеников понадёжнее, а потом, пожалуй, найти Орсино или хотя бы кого-нибудь из Старших Чародеев, и решить, что они предпримут. Вот сейчас, когда город, судя по всему, рвали на части те, которые их всех без разбора посадят на цепи и зашьют рты.
Малышня, поразительно быстро и слаженно выстроившись в более или менее приличные две колонны, оставалась в достаточно далёких от входа комнатах. Но в случае чего, из них можно было быстро удрать. Чего Карвер, конечно, им всем делать не рекомендовал. Если всё кончится хорошо для них – для всех – потом могут и на попытку побега из Круга списать…
…В коридорчике орали. Или, как это там называется у приличных людей? Спорили на повышенных тонах, вот.
– Вы уверены в своих силах? – под ложечкой неприятно заныло: он узнал голос Рыцаря-Командора. Твёрдый, хлёсткий, не оставляющий ни единого шанса на спор.
– Мне вполне понятно ваше желание заковать нас в цепи и лишить малейших намёков на права, – с нехорошей прохладцей и ещё более нехорошей вежливостью отвечал ей Орсино, – но, во-первых, полагаю, если вы оставите нас здесь, и мы ничем не поможем городу, высока вероятность того, что исполнение своего желания вы наблюдать не сумеете. А во-вторых – неужели вы уступите кому-то такую возможность?
Карвер жёстко прикусил губу, чтоб не расхохотаться, навлекая на себя гнев храмовников во главе с Мередит. Орсино умудрялся острить в пререканиях с ней даже в минуты опасности.
Пока Мередит набирала воздуха для ответа, Орсино заговорил очень ровно и очень жёстко:
– И мы, и вы сейчас движимы желанием отстоять город. У них есть маги, Мередит, – Карвер едва не споткнулся, услышав личное обращение, но всё же удержался, – и поверьте мне, маги кунари – не те, с кем вы привыкли сталкиваться ежедневно и над кем имеете власть, – вот это что сейчас было? Подсластить лекарство, подмазать, чтоб согласилась? Ох, судя по горькой складке, прорезавшей его лоб после этих слов – вряд ли. – Хотя бы сейчас признайте, что мы нужны. Пока вас не лишили шанса не только на это, но и на всё прочее.
Карвер подошёл, наконец, ближе к нему и ещё нескольким магам – и Старшим, и нет – и глянул на Мередит с её храмовниками. Эх, жаль, у них лиц за шлемами не видно. А то можно было бы попытаться понять, кто из них согласен с Орсино, а кто идиот.
– Тогда разделимся, – наконец решительно рявкнула Рыцарь-Командор. Карвер едва сдержал выдох: сидеть на жопе ровно, когда вокруг творилось то, что творилось, он бы точно не смог. А ведь без согласия главы храмовников – хрена с два бы они вообще вышли из Казематов. – Мы идём в Верхний город, вы…
– Мы найдём, откуда начать, – веско и твёрдо выговорил Орсино. Если бы не бушующее снаружи невесть что, Карвер бы, может, даже залюбовался.
Стоп, что?
– Отлично, – уронила Мередит. – Нам нужно пробиваться к Крепости Наместника. Вы ведь, надеюсь, понимаете, что это – одна из их целей?
На цели кунари Карверу, честно говоря, было плевать.
Просто жить хотелось.
***
– Хоуки так просто не дохнут, Первый Чародей, – раздался откуда-то с небес привычно весёлый голос Гаррета.
В минуту критической опасности этот долбоёб вечно становился таким – врагов рубил с шутками-прибаутками, и вообще…
Карвер, в целом, не был уверен, в каком он из миров: в Верхнем городе Киркволла, или уже немножечко в Тени. Проходит через неё. После смерти.
Башка гудела, тело ныло и орало, требуя немедленно уложить себя на что-то мягкое, вокруг было шумно и людно, а ещё его голову за затылок поддерживала знакомая уже рука.
Карвер смутно припомнил бой. Смутно припомнил своё нечеловеческое возмущение, почти ярость, в ответ на крик Орсино: «Оставьте меня и бегите!». Припомнил, как обрушил на кунари такую цепную молнию, что отдача…
Отдача, кажется, оказалась сильнее его самого. Ух ты.
О подобных случаях он до этого только читал.
– Карвер, – он с трудом сфокусировал взгляд где-то на переносице Первого Чародея и чуть не подавился воздухом. Раньше тот никогда на него так не смотрел.
Как именно, Карвер думать откровенно боялся.
– Карвер, о чём ты думал? – на выволочку это было совсем непохоже, но Карвер всё равно попытался отвести взгляд. Потому что у них тут город, вообще-то, захватывали. – Я же велел вам меня оставить.
Вокруг, насколько Карвер видел, лежали четверо их мёртвых братьев по Кругу. Внутри противно заскребло.
«Надеюсь, они умерли не от моих молний», – устало пронеслось в голове.
– А вот вы нас когда-нибудь бросали, а? – Карвер не выдержал и ткнулся лбом в довольно удачно подставленное плечо. Так. Отличное начало, кажется, пора заканчивать.
Голова перестала болеть, Орсино отнял руку, и Карвер, стараясь не глядеть в его сторону, встал.
Судя по ощущениям, лириумное зелье ему было ох как нужно. Вспомнив, что перед выходом из Казематов получил несколько флаконов, он потянулся к поясу, снял один, по счастью, не разбившийся, и выпил залпом.
– Гаррет, – он откашлялся, – я, конечно, всего ожидал, но ты-то тут каким боком?
Тот звонко рассмеялся, стирая со щеки кровь и окидывая его самого, а потом и Орсино неожиданно острым взглядом:
– Где все – там я, забыл?
– Забудешь такое, – проворчал Карвер. Почему-то тоже захотелось рассмеяться. Ну, или улыбнуться хотя бы.
Семейную сцену решительно прервала невесть откуда взявшаяся Мередит. Ну да, ну да: до Верхнего города они дошли довольно быстро, и теперь двигались к Крепости от церкви, а храмовники… от рынка, наверное. Видимо, Гаррет с Фенрисом, Андерсом и Авелин в компании – оттуда же.
– Вы выжили, – бросила она Первому Чародею.
– Какое невероятное облегчение я слышу в вашем голосе, Рыцарь-Командор, – устало ответил тот.
А дальше началась вполне привычная по Казематам галиматья, отличавшаяся только тем, что впереди их ждал бой. Мередит говорила о защите города, Орсино обвинял её в одержимости контролем, тщеславии и стремлении захватить власть, а тут, разумеется, влез непрошеным третьим Гаррет и практически велел обоим заткнуться и не спорить, а думать, и Карвер чуть не возмутился, но тут Орсино без звука передал едва знакомому человеку командование их небольшой группой, и слова застряли в горле.
Он что, настолько устал? Настолько отчаялся, что пойдёт за первым выбранным? Он ведь принял такое решение не потому, что Гаррет – брат Карвера: это глупо, а Орсино глупостей в принципе не делал.
Карвер глянул ему в лицо. Орсино смотрел куда-то мимо тел погибших магов, и Карвера что-то резко прошило насквозь через грудную клетку. Наверное, так врагов мечом пронзали.
Не до конца понимая, что делает, он уцепил наставника за рукав и прямо ответил на удивлённый взгляд. Отлично. Встряхнул, кажется.
– Нам нужно решить, как мы войдём в Крепость, – Орсино очень мягко и почти незаметно выудил рукав из пальцев Карвера и заговорил почти так же, как всегда, практически неотличимо от обычного своего тона. – Я могу их отвлечь. Вы тем временем войдёте внутрь. У них заложники. Прорываться нельзя.
Мередит и Авелин очень похоже скрипнули зубами, но спорить не стала ни одна.
Дальше для Карвера всё слилось в одну дикую пляску заклятий, мечей, топоров, болтов и стрел. Потому что… отвлечение отвлечением, но когда Гаррет со своими людьми влетел в Крепость, за спинами заревело, зарычало, загрохотало – кунари, державшие в Крепости заложников, как выяснилось, ждали подкрепления. И дать этому подкреплению войти внутрь было никак нельзя.
Биться бок о бок с храмовниками оказалось не так уж плохо. Особенно Карвер это оценил, когда сплетал силы для заклятия, а его прикрыли щитом от нацеленного в него, «саирабаза», кунарийского копья.
Их было немного, но силами они обладали сокрушительными. Мередит лишилась двоих людей. Орсино выглядел так, словно прямо сейчас и прямо здесь отпустит посох и упадёт, потому что на своём оружии он почти повис. Зелья у Карвера не осталось, маны, кажется, тоже. Но на время всё затихло.
– Входим, – обронила Мередит. И распахнула двери Крепости, не дожидаясь ни согласия, ни возражения остальных.
«Ну, Гаррет, если ты там лёг – шкуру спущу…».
***
В кабинете Первого Чародея горела только одна свеча.
Орсино стоял, чуть опираясь на свой стол, и медленно, почти по капле, очень мелкими глотками вливал в себя сильнодействующую лириумную настойку. Он позволил себе это только теперь, добравшись до Казематов и кабинета, только разойдясь с Мередит и её храмовниками. Карвер за ним прошмыгнул почти привычно. А ещё – потому, что оставлять его одного не хотелось. Очень уж глаза у него были нехорошие.
От пережитого кружилась голова, Карвер даже предположил, что спать будет не меньше полусуток. Битва, от которых он конкретно отвык за три года сидения в Круге, вымотала его до основания. И ещё как-то надо было уложить в голове, что у Гаррета теперь – титул, а у него, Карвера, следовательно – теоретически больше перспектив в затяжной борьбе с охуевшими храмовниками.
А ещё было нужно куда-то девать их с братом короткий разговор после всего – тот, улучив момент, ухватил Карвера за плечо, оттащил в сторону и спросил в лоб:
– И что у тебя с ним?
Вопроса Карвер не понял. Даже не сразу дошло, о ком там говорит Гаррет. А когда дошло, всё равно не понял – или предпочёл не понять.
– Он как увидел, что ты в отключке, рванул к тебе на всех парах – и сразу исцеление, даже сесть не успел, – сообщил Гаррет. – И знаешь, Карв, это не было особенно похоже на простое «спасти того из своих, кто ещё жив». А потом ещё это «чем ты думал»…
– Не «чем», а «о чём», – зачем-то поправил уязвлённый Карвер. Гаррет умел одним вопросом и парой фраз поставить с ног на голову то, что было привычным. Ну, или раскопать что-то, что ты и сам не знал толком, как назвать. – И что ты думаешь?
Гаррет улыбнулся. В глазах его плясали искорки ещё не отгоревшего триумфа:
– Тут, братишка, главное – не то, что думаю я, а то, что собираешься делать ты. Но я считаю, что делать тебе стоит.
Ага. Спасибо. Помог, так помог.
…Карвер открыл было рот, да не знал, как обратиться. Официального «Первый Чародей» произносить не хотелось, а по имени он попросту боялся.
– Если повторится что-то подобное, – тихо заговорил он, наплевав на обращение: в конце концов, их тут только двое, не со шкафом же он разговаривает! – Если мы снова выйдем в битву – пожалуйста, не отдавайте таких приказов. Не вынуждайте, – он проглотил местоимение, – вас бросать. Пожалуйста. Всё равно этого никто не сделает.
Орсино криво и невесело усмехнулся, и тут же захотелось выразиться не очень куртуазно. Почему – Карвер не знал. Но желание точило.
– Если бы вы ушли – выжил бы не только ты.
Карвер стиснул зубы, огромным усилием гася клокочущую внутри гневную бурю:
– Ага, через два поворота к Казематам на нас налетели бы кунари, которые шли к Крепости, и не выжил бы никто. Не надо, ладно?
Глупая, детская просьба. Чего он собирается достичь, говоря такую чушь?
Орсино прикрыл глаза. Опустевшая склянка из-под зелья выскользнула из его руки и с глухим звоном упала на ковёр. Не разбилась, чуть прокатилась под стол и затихла.
Карвер сделал шаг вперёд. Что он, право слово, мог сейчас сделать, кроме телесного контакта, кроме того, чтобы безмолвно разделить чужую скорбь по людям, которых Орсино был должен – нет, даже призван – защищать, а в итоге получил очередные трупы магов на совесть? Какая тут вообще могла быть помощь, если не та, которую совсем недавно Орсино предложил самому Карверу – тактильное утешение?
И поэтому Карвер просто чуть коснулся его руки повыше локтя и тихо выдохнул:
– Иди сюда.
Без идиотской неловкости, без ещё более идиотского официоза и прочих псевдоорлесианских плясок. Хватит, надоело. Орсино сейчас был предельно открыт, и стремительно стирались границы привычных ролей ученика и учителя, между которыми не было равенства.
Да пошло оно ко всем Порождениям и демонам сразу.
Орсино замер, потом медленно повернул голову, фокусируя, наконец, взгляд – и именно на лице Карвера – и тот сжал руку сильнее, потянул к себе, каким-то краем сознания понимая, что контроль – на нём, что ведёт сейчас он, и что очень скоро само понятие о ведущем и ведомом станет неважным. Только нужно добиться того, чтобы Орсино сделал шаг.
– Карвер.
И не было в его голосе ни отрицания, ни попытки поставить на место – ничего, кроме удивления. Давай, оживай, ну же! Потом ещё наудивляешься. Будет чему.
Карвер поднял левую руку и опустил её на чужое плечо. Ещё раз потянул к себе – мягко, ненавязчиво, словно намекая: я не буду настаивать, но посмотри же, сейчас обоим станет от этого легче, я хочу помочь, тебе нужно, мне нужно, ты можешь не соглашаться, но зачем, зачем же тебе отказываться?..
И когда Орсино под его руками подался навстречу, шагнул ближе, ломая расстояния, что-то внутри болезненно сжалось, а потом вдруг отпустило, раскрылось целиком, окутывая теплом и непонятной пока горькой нежностью.
– Я надеюсь только на то, – на грани слышимости выдохнул Орсино почти Карверу в щёку, – что ты отдаёшь себе отчёт в том, что делаешь.
Карвер почти против воли улыбнулся на эту попытку поддерживать привычный менторский тон, и коснулся губами кончика уха:
– Именно потому, что я отдаю отчёт – прекрати, пожалуйста, думать.
Принять решение, предложить, взять на себя ответственность – кажется, Карвер этому незаметно для себя научился.
Где и когда – сейчас было всё равно.
Лириум тоже горчил. Горчил, чуть цеплял язык, немного вязало во рту, но отчего-то его горечь была сейчас правильной. Не то, чтобы очень нужной, но правильной. А когда Орсино, выдохнув в губы что-то бессвязное, коснулся спины Карвера между лопаток, бездумно чуть прочертил рукой ниже, Карверу стало уже не до привкуса поцелуя – остался только вкус.
Все жалкие остатки, крохи напряжения между ними трещали, лопались, осыпались на ковёр невидимым пеплом, чтобы уйти с первым же сквозняком. Карвера тянуло куда-то – в какую-то безграничную, заставляющую задыхаться эйфорию, но этим он ещё сумеет сполна насладиться потом. Потом, когда они выдохнут, когда можно будет сжать тонкую руку, упавшую рядом на простыню, когда можно будет коротко поцеловать висок, одним махом вернув прикосновения пальцев, когда он услышит ровное, глубокое дыхание спокойно уснувшего около него Орсино. Вот тогда он себя отпустит и рухнет в водоворот застилающих всё прочее эмоций, а сейчас – сейчас можно было трогать, вплетать пальцы в волосы, бессчётное множество раз оглаживать затылок, наверняка вечно ноющий, тянуть и – наконец-то! – прижимать к себе вплотную уже не за плечи, а обвив рукой талию, целовать, чувствуя в ответных касаниях губ оттенок искреннего исследовательского интереса – странно было сомневаться, что он его и тут проявит! – можно было очень многое, но никак не терять контроль.
Тем сильнее отрезвила упершаяся в грудь ладонь. Карвер чуть отклонился назад, бездумно погладил пальцы и выдохнул:
– Что?
А ведь всего этого Орсино вполне могло хватить для того, чтобы прийти в себя и вспомнить привычный уклад. И он вполне мог сейчас выдать что-нибудь в духе «идите спать, Карвер, нам обоим необходим отдых».
Только попробуй…
– Не здесь, – Орсино шагнул вперёд, Карвер, повинуясь его движению – назад, ко входу в кабинет. – Я не собираюсь заниматься сексом ни на столе, за которым работаю, ни в кресле, где иногда сидит кто-то, кроме тебя.
Карвер спрятал ухмылку и вжался спиной в дверь. Контроль, чтоб тебя, помни о нём, вам нужно выйти отсюда в максимально приличном виде – случайные встречные не смогут списать все детали на последствия боя за город.
– Да, сейчас. Сейчас, подожди…
Орсино поймал его за пальцы, пытавшиеся нащупать ручку, мягко отвёл ладонь в сторону и открыл дверь. Карвер поспешно шагнул вправо, пропуская его, кое-как пригладил волосы, оправил мантию и вышел следом.
…С успокаивающим звуком закрылась щеколда, Орсино, повернувшись спиной к двери, поднял руку к вороту, расстегнул удерживавший его аграф, и от этого простого жеста Карверу пришлось едва ли не орать на себя внутренне, чтобы не рвануть к нему одним движением, не стиснуть в объятиях до хруста, не дать вырваться душившей его дикой смеси страсти и нежности бешеным напором. Не он сейчас нужен. Не он.
Сам он был готов сдёргивать мантию через голову, а идея порвать исподнее уже в процессе казалась всё более привлекательной, но шагнувший к нему Орсино именно в эту секунду просто взялся за пряжку Карверова пояса.
Если до этого Карвер ещё был способен прикидывать, как оно будет, то теперь эта способность разлетелась на куски с ледяным звоном, и он, подавшись навстречу, жадно припал губами к открывшейся распахнутым воротом шее.
Раздавшийся в ответ тихий, легчайший стон над ухом его едва не оглушил.
Пояс брякнул об пол, Карвер уткнулся пылающим лицом в прохладную кожу Орсино и замер – всё ещё не хватало уверенности, всё ещё хотелось задавать эти глупые вопросы – «позволишь?», «можно?», «я продолжаю?»…
С плеч сбросили накидку, и это пришло ответом на всё. Ведомый чем-то, чему он и названия дать не мог, Карвер жадно втянул носом запах чужой кожи и опустился на колени, скользя руками по телу, ловя едва заметную дрожь, прижимаясь в итоге щекой к пока ещё слегка напряжённому под мантией члену, кусая нывшие от желания коснуться не через тряпки губы, не считая нужным давить острое желание обнять за бёдра.
– Карвер, – его звали к себе – негромко, ненавязчиво, но так, что отказать не возникало и мысли, звали подняться, гладя по щеке снизу вверх, звали прижаться и снова поцеловать – медленно, глубоко, словно он не распробовал в первый раз – да он и правда не распробовал. – Карвер, идём.
Что? Куда? Зачем?..
Орсино, мягко утягивая Карвера следом, улёгся на застеленную кровать, ненамного шире, чем у Карвера в комнате, но всё же – и опустил его руку на свой пояс.
Расстегнув и скинув его на пол, Карвер дёрнул мантию вверх, снял, отбросил, тряхнул волосами и застыл безмолвным созерцателем, глядя, как Орсино избавляется от своей.
Тонкокостное, без намёка на физическую силу, прекрасное в своей лёгкой непропорциональности и худобе тело не портило даже бельё. Но без него, конечно, оказалось ещё лучше. Настолько лучше, что Карвер не сдержал стона и поцелуев – хаотичных, беспорядочных: осыпал ими плечи, прижимался к ключицам, чуть втягивал в рот кожу над сосками, обнимал губами сами соски, и не было никакого страха сделать что-то не так. Что могло быть не так, когда тебя ведёт что-то такое, что не даёт ни единого шанса ошибиться? Что делает любую ошибку не ошибкой, а наоборот: чем-то уместным именно в этот момент?
Карвер коснулся впалого живота, скользнул ниже и обнял губами головку члена – от ощущений прострелило сразу под обеими лопатками, а на головокружение он уже давно не обращал внимания – привык.
Рука прошуршала по покрывалу, пока он укладывался поудобнее – сейчас, когда он, наконец, получал желаемое с избытком, не хотелось никакой спешки, казалось преступным закончить всё слишком быстро – и почти сразу пальцы Карвера столкнулись с накрывшей и сжавшей их ладонью Орсино.
Он не стонал. Он дышал чуть хрипло, часто и неглубоко, и Карвер, вылизывая и накрывая ртом его член, дурея от ощущений, от вкуса, от запаха, от контакта, тонул в звуках его дыхания, понимая остатками разума: если бы он стонал, было бы не так хорошо. На самую чуточку, на волосок, но не так.
Он не сразу успел поймать ртом сперму, и несколько капель осело на подбородке. Вытирать их не хотелось, так что Карвер просто повернул голову и прижался к бедру Орсино щекой.
Собственное возбуждение воспринималось как-то отстранённо, хотя Карвер понимал: ещё немного, и ощущения станут почти болезненными. Но пока… пока ему хотелось просто лежать вот так. Чувствуя щекой тепло бедра, чувствуя неожиданно сильную хватку вокруг пальцев – кончая, Орсино сжал, да так и не отпускал – чувствуя и слыша, как он старается восстановить дыхание, и как пульсирует у него под кожей.
– Я всё же попрошу тебя, – Орсино заговорил через пару минут, – не засыпать так.
В голосе его угадывалась нега и робкая, словно давно забытая весёлость – искренняя и чистая. Карвер поднял голову, запоминая: вот каким он умеет быть, вот что тебе доверяют – держи осторожно, не расплескай, не вырони, не разбей хрупкое.
– Я не собирался, – он приподнялся и снова лёг, но уже рядом, глядя в глаза, не считая нужным прятать эмоции, которые наверняка легко читались с его лица даже в темноте. – Я ещё…
Оставшиеся слова надёжно затолкал в горло судорожный вдох – рука Орсино огладила его член. Карвер захлебнулся воздухом ещё раз, хрипло кашлянул, хотя бы пытаясь дышать, закрыл глаза и бездумно толкнулся в ладонь. Зря: его почти без усилий поймали за бедро другой рукой и чуть надавили, но этого было достаточно, чтобы замереть и отбросить всякую идею о самоуправстве.
Лежи, принимай ласку. Всё, что ты сейчас мог сделать сам, ты сделал. Принимай.
Тело выгнуло в сладкой судороге очень скоро. Да и глупо было бы надеяться, что на эти руки Карвер не отреагирует быстро.
Карвер ткнулся лбом в костлявое плечо и прерывисто выдохнул. Ещё надо было как-то вывернуться, чтоб вытащить из-под них покрывало и влезть в постель – уйти было выше его сил, даже если того потребуют.
…И когда Орсино, повернувшись спиной к Карверу – такая простая демонстрация доверия ожгла и оглушила – ни словом, ни жестом не возразил против прижавшегося сзади тела, против перекинутой через талию руки, против поцелуя в затылок, Карвер закрыл глаза, вслушался в его дыхание и упал в сон, успев ещё подумать какую-то глупость, что если в Тени на него нарвётся демон Желания, то мигом поймёт, что ей здесь нечего делать.
***
Киркволл, 9:37 Века Дракона
Карвер перевернулся со спины на бок и вздохнул. Спать не получалось. Казематы бурлили, что там твой муравейник, на днях сбежали три мага, обычно дружелюбный Траск вдруг начал здороваться с сильным опозданием, а иной раз и вовсе игнорировать, Ален тоже вёл себя как-то странно: мог скомкать разговор на середине и уйти, а ещё всё чаще и чаще Карвер видел его рядом с Грейс, с которой сам старался не пересекаться: неприязнь их была довольно сильной и взаимной. К тому же Ален, и Грейс тоже, повадились ночами куда-то исчезать из Круга, но к началу дня уже были в Казематах, и как Орсино вообще удалось узнать про их побеги, было Карверу даже не очень понятно. Мередит, уже долгое время вроде как исполнявшая обязанности наместника города, и та казалась ещё более жёсткой, чем была – и это сильно волновало Орсино, который вообще, похоже, где-то внутри себя сел на бочку с гаатлоком и ждал, пока она рванёт, всеми силами пытаясь отдалить этот момент. Петля затягивалась.
А Карвер… а что Карвер. Он мог только подставить плечо или держать за плечи, брать или отдавать, разговаривать, улыбаться, учиться и учить кого-то, видеться с братом и его друзьями – Гаррет в последнее время в Казематы зачастил, титул стал ключом, и он заглядывал к Карверу напрямую, необходимость встречаться во внутреннем дворе отпала – и просто, чтоб им всем подавиться, быть рядом с Орсино. Поддерживать. Как умел.
Вот и сейчас – он спал, едва касаясь ступнёй Карверовой лодыжки, и подумалось мельком, что надо бы прыгать в кровати поаккуратнее. Пусть выспится. Завтра ему с Гарретом встречаться. Практически официально: решил обратиться к нему с просьбой выяснить, куда его маги по ночам бегают, и почему по утрам возвращаются. Вообще-то это действительно было странно: сбежали, так сбежали, зачем?.. И если уж возвращаются, то дело явно нечисто.
А Гаррет умел распутывать подобные дела. И неплохо умел.
Перехватить его завтра, что ли, перекинуться парой фраз… хотя нет. Пусть придёт по делу, возьмёт дело в свои руки, а как размотает, так они и поговорят.
Плечо Орсино холодило щёку, и Карвер машинально подтянул одеяло повыше. Замёрзнуть ему только не хватало.
***
– Карвер?
Ален встретил его в коридоре. Карвер одновременно и удивился, и обрадовался: приятель давно уже не обращался к нему первым.
