Текст книги "Вернуть или вернуться (СИ)"
Автор книги: tuuli-veter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Джордж внезапно усмехнулся. Это тоже любовь. Вот такая. Когда ты обязан.
– И у меня нет права на выбор, правда, сестренка? – тускло откликнулся он, чувствуя себя заложником их общей любви.
Джинни, испуганно глядя на него, молча помотала головой и скрылась в дверях.
– Не говори маме, – только и успел крикнуть Джордж, как дверь за ней с грохотом захлопнулась заклинанием.
Джордж откинулся на спину и закрыл глаза. Этот день обещал быть самым длинным в его жизни.
*
Как сегодня дожить до полуночи? Если Джордж и выжил вчера, то только ради сегодня. А сегодня… Даже стрелки часов над ним издевались.
Тик-так. Всего только одиннадцать. Утро. Папа на работе. Тик-так. Джордж уперся локтями в столешницу. Мама в Министерстве у Перси. Тик-так. Капает время.
Джордж обхватил голову руками, продолжая гипнотизировать циферблат пристальным горьким взглядом. Длинная стрелка чуть дрогнула и неспешно переползла на минуту. Тик-так. Джинни в Хогсмиде. Тик-так. Да как же медленно тянется этот день! Джордж продолжал с отвращением смотреть на часы – он теперь их так ненавидел, за то, что на них больше не было Фреда – и отсчитывать минуты, стараясь не думать о том, что день только начался.
– Джордж? – теплая ладонь легла на его плечо. И глаза внимательные, тревожные сквозь заслонки очков. – Ты как?
Джордж резко обернулся к нему. Встревоженный, взъерошенный, заботливый. Все как всегда.
– Зачем тебе очки, Гарри? Хочешь, я исправлю твое зрение? – Джордж, радуясь своему не-одиночеству, протянул пальцы к смущенному лицу и зачем-то потрогал холодную оправу.
Гарри улыбнулся ему, как всегда обаятельно и открыто, но с ноткой тоскливой горечи.
– Не знаю. Привык, – и чуть смущенно добавил. – За ними легко прятать мысли и чувства.
Тик-так. Никого больше нет. Только они с Гарри. И огромный пустой дом. Пустой, как никогда.
– Неужели тебе тоже есть, что прятать, герой? – Джордж медленно отвел руку от его лица и снова уперся локтями в стол, подпирая кулаком подбородок.
– Конечно. Так же как и тебе.
Тик-так. Это стучат часы или испуганно колотится сердце?
– Что ты имеешь в виду? – Джордж снова прилежно уставился на циферблат. Излишне внимательно.
– Я знал про вас с Фредом.
Звяк. Тарелка в мойке, поддерживаемая магией, рухнула и разлетелась на кучу осколков. Джордж вскинул глаза, чувствуя, как смущение заливает щеки и шею. Ну почему они с братом… он всегда так подло краснеет?
– Что… знал? – не надо было спрашивать, ох, не надо.
Но Гарри, возвышаясь над ним, смотрел уверенно и прямо, не осуждая:
– Всё, Джордж. Я знал про вас всё.
Джордж усмехнулся, стыдливо пряча глаза.
– Ты всегда был умным парнем, Гарри Поттер.
– Мантия-невидимка. А вы всегда были неосторожными. И так влюблены, – Гарри снова заботливо прикоснулся к его плечу. – Я все понимаю, Джордж. Если я могу для тебя хоть что-нибудь сделать…
Джорджу всегда нравился Гарри: он был похож на большого щенка – такой же верный и всегда готовый помочь. Джордж повернулся к нему и внимательно посмотрел в его лицо – в зеленых глазах только сочувствие.
– Уже сделал и много. Не осуждаешь, – он смущенно перевел взгляд на часы.
Гарри снова улыбнулся и опустился на старенький коврик рядом с его стулом, обхватив колени руками и тревожно поглядывая на него снизу вверх. Джордж невольно усмехнулся, чувствуя, как по груди растекается благодарное тепло. Национальный герой, который меньше всего походил на героя: наивный, вечно растрепанный, добрый и честный. И внезапно Джордж даже не понял – скорее, почувствовал – как сильно, до боли, до слез, в него мог влюбиться Малфой, вечно прилизанный, застегнувший на серебряные пуговицы всю свою душу. И вопрос сорвался с губ сам собой:
– Гарри, ты любил кого-нибудь? Кто тебе нравился в школе?
Гарри внезапно опустил глаза и неловко заерзал на месте, прислоняясь затылком к ножке стола:
– Кроме твоей сестры? – он опустил голову вниз. – Ну… еще Чжоу… Ты, наверное, ее помнишь? Но там так ничего и не вышло.
Его щеки слишком сильно пылали смущением. Показалось, или ответ был где-то рядом? Джордж опустил руку ему на плечо:
– Гарри, ты узнал про меня слишком много. И не стал надо мной смеяться. И никому не сказал. Я тоже не скажу. Мне некому говорить. Просто доверься.
Гарри поспешно отвел глаза в сторону и даже шея у него покраснела:
– Ну… в общем… Это было давно… Я уже толком и сам не помню… Были взгляды… в Большом зале… Много… Я… я не знаю, что это было. Начинаю вспоминать, и голова сразу болит. Проще не думать. Но я помню, что он…
Джордж резко подался вперед:
– Он? Не она?
Гарри закусил губу и помотал головой. И, почувствовав, что Джордж не сводит с него испытующего взгляда, решительно выдохнул:
– Он, – Гарри вскинул на Джорджа несчастные глаза и жалобно сказал: – Ты сможешь понять. Только ты и поймешь меня, Джордж. Это был “он”.
И хоть Джордж уже и сам знал ответ на свой вопрос, но все же решился спросить:
– Малфой?
Гарри покраснел еще больше, становясь уже просто багровым, но снова прикусил губу и решительно кивнул.
– Почему именно он? – впервые за все это время Джорджу на самом деле стало хоть что-то интересно. – Ты же его ненавидел…
Гарри убито посмотрел на него:
– Я его чуть не убил заклинанием, – он прикрыл глаза и задышал быстро и часто, поглаживая пальцами лоб: – Кровь везде. И вода… И он такой, знаешь… Настоящий. Впервые в жизни… Страшно было ужасно. Но именно тогда я его и увидел. Такого, как есть. Без преград. И глаза его… Ему было больно и страшно… Я прикоснулся и понял, что не хочу отпускать. Никогда. Его кровь на моих ладонях… – Гарри зажмурился и помотал головой. – Я не знаю, что со мной было. Только потом не мог перестать на него смотреть. Так больно и сладко. Хотелось то умереть, то парить. Я же не нужен ему был совсем. А однажды он взглянул на меня и вдруг улыбнулся. Представляешь? Именно мне. Улыбнулся. Простил. Я думал, что у меня крылья растут, и я просто взлечу. И тогда я подумал… подойду к нему… и скажу… Скажу ему всё… будь что будет… Что он… для меня…
Гарри говорил все медленней и тише, хватал ртом воздух и с силой тер голову, видимо, начинала болеть. Но Джордж, вслушивающийся в каждое слово, неумолимо схватил его за плечо, требуя продолжения:
– А… потом? Что было потом, Гарри? Ты к нему подошел? Что ты сказал ему? – настойчиво спросил он.
Гарри неожиданно вздрогнул, словно морок, навалившийся на него, ушел, растворился в тумане, повернулся к Джорджу, как ни в чем ни бывало, и широко улыбнулся:
– А потом я понял, что настоящее – это Джинни. И у нас с ней все хорошо. Мы скоро поженимся. Я люблю его.
Джордж растерянно смотрел на Гарри. Последние дни ему казалось, что он живет в каком-то бреду.
– Кого… его? – зачем-то растерянно повторил он, хотя ответ рвущегося подсознания был очевиден.
Но Гарри только нахмурился, мучительно пытаясь что-то понять:
– Ее, Джордж. Я просто оговорился. Конечно же, я люблю только Джинни.
Джордж медленно перевел глаза с его чуть растерянного лица на ненавистные часы, на которых больше не было Фреда, и внезапно поднялся. Он для себя уже все решил.
– Пойдем, – он протянул Гарри руку, помогая встать с пола.
– Куда? – Гарри вопросительно посмотрел на него, но с готовностью подал ладонь, крепко хватаясь за предложенную кисть.
Джордж окинул кухню тоскливым взглядом:
– Я устал в этом доме. Меня здесь все бесит, Гарри. Эту неделю я хочу пожить у тебя на Гриммо. Чтобы не вспоминать. Скажем моим, что ты за мной присмотришь. Ты же не против?
Гарри удивленно помотал головой, но не стал возражать:
– Конечно же нет. Я ведь сказал уже, Джордж, для тебя я сделаю все, что угодно.
Джордж притянул его ближе к себе, приготовившись аппарировать, и неожиданно обнял, отчаянно прижимаясь к мальчишке, который давно уже стал для него словно брат:
– Тогда пообещай мне эту неделю не общаться ни с кем кроме меня, Гарри. Я так хочу, – тихо выдохнул он. – Проведем эту неделю только с тобой. Ни с кем не общайся, скажи, что тебе нужно отдохнуть после войны. Я сам объясню это нашим.
Гарри посмотрел на него, как обычно, доверчиво и серьезно:
– Если тебе это нужно, Джордж, я это сделаю. Я обещаю.
*
Десять вечера. Осталось всего два часа, если верить Малфою. И становилось все страшней и страшней при мысли, что все это лишь его злая шутка.
Джордж провел взглядом по комнате: в гостиной тихо потрескивает камин, Гарри сидит на другом конце дивана, молча листает какую-то книгу и ни о чем не спрашивает его. С ним так хорошо и уютно.
Джордж вытянул ноги, пихая его в теплый бок, и Гарри, ненадолго оторвавшись от картинок, бросил на него рассеянный взгляд и улыбнулся, снова утыкаясь в тексты древних легенд. Под настойчивым напором Гарри настроил Охранные чары так, что они не позволяли пробраться в квартиру ни единой живой душе кроме Джорджа, и даже совы с гневными письмами от Молли и Джинни не могли проникнуть за эту завесу, поэтому наконец-то можно было ни о чем не волноваться.
Джордж поерзал на диване, и Гарри, не отрываясь от книги, машинально поправил плед на его ногах. Заботливый, славный. Ждать было уже просто нестерпимо и ужасно хотелось поговорить о Фреде. Хотя бы поговорить. Джордж снова ткнул его ногой, привлекая внимание:
– Почему ты никому не сказал о нас, Гарри?
Гарри поднял на него глаза – честные, искренние, как всегда:
– Это не мой секрет. Разве я мог? – удивился он и захлопнул книгу, видимо, почувствовав, что Джорджу нужно общение.
– Когда ты нас видел? – Джордж решил отбросить в сторону всякий стыд. Он закинул руки за голову и уставился в потолок. Пусть Фредди и его любовь оживут хотя бы в воспоминаниях.
Гарри повернул к нему лицо, и его глаза заискрились весельем:
– И про какой именно раз ты хочешь услышать?
Джордж почувствовал, как щеки и шею, и даже лоб против его воли опять заливает яркая краска:
– Их что, было несколько? – он метнул на Гарри испуганный взгляд и тут же, приподнимаясь на локте, ринулся в наступление: – Или ты специально за нами следил, маленький извращенец?
Гарри тут же покраснел в ответ и начал оправдываться:
– Ты не подумай… Джордж… вовсе нет… я не…
Но Джордж рассмеялся – первый раз за все это время, рванулся вперед, напрыгнул на него, захватил голову в замок, зажимая локтем шею, и принялся тереть вечно взъерошенную макушку, делая ее еще лохмаче:
– Теперь не отмажешься! Следил, значит, не отпирайся!
Гарри фыркал, хохотал, брыкался в ответ и пытался скинуть его с дивана, но Джордж был в более выигрышном положении, поэтому битва была заведомо неравной. Когда оба, наконец, угомонились, и усталый Джордж откинулся на кожаную просторную спинку дивана, Гарри попросту устроился рядом, привалившись к его плечу. Он тяжело дышал и радостно улыбался. Джордж дружески пихнул его в бок:
– С тобой хорошо, – только выдохнув эти слова, Джордж понял, что сказал правду: первый раз за все время он мог быть самим собой. Не прятаться, не скрываться, не врать.
Гарри поерзал головой у него на плече и внезапно зевнул:
– Мне с тобой тоже. Так спокойно. Оставайся. Будем здесь жить, как два холостяка. А по вечерам играть в нарды, строить Кричера и злить бабку. Одному все-таки скучно.
Джордж чуть заметно напрягся:
– А… Джинни? Ты ее больше не любишь?
Гарри недоуменно покрутил головой и всклокоченные вихры несколько раз прошлись Джорджу по щеке:
– Люблю… наверное. Она хорошая. Но мне всегда казалось, что еще слишком рано жениться. И я люблю ее. Очень. Но как-то не так. Неправильно.
Джордж вздрогнул. Неужели чары начали понемногу слабеть? Он шевельнулся и попытался заглянуть Гарри в лицо:
– Не так – это как, Гарри Поттер? – строго спросил он.
Гарри неловко помолчал, взъерошил волосы, вздохнул и съехал с дивана на пол, привычно обхватывая руками колени. Джорджа почему-то всегда умиляла эта его привычка сидеть на полу, которая всегда так сердила маму и Джинни.
– Ты спрашивал, что я тогда видел… – Гарри смутился, не отвечая на прямой вопрос, и снова затеребил лохматую шевелюру. – Мне неловко говорить об этом, но если ты просишь… В общем… в Хогсмиде за деревней. Мне туда нельзя было ходить, но я взял вашу карту. И мантию. Бродил по деревне, думал, найду Рона с Гермионой, но их нигде не было. А на карте увидел, что вы совсем рядом, и решил пойти к вам. И я тогда пошел по улице вверх, свернул за совиную почту и за “Дэрвиш и Бэнгз” увидел… увидел… – рука Гарри снова непроизвольно метнулась вверх к волосам, а Джордж кивнул головой и тихо сглотнул.
Пожалуй, в тот раз они с Фредом и правда слишком увлеклись. Не добрались даже до края деревни. Сил не хватило. Две недели они провели порознь, не имея возможности прикоснуться друг к другу, и дорвавшийся Фредди так стремительно вжал его в каменную кладку, целуя его губы долго, нежно и жадно, так ласково водил рукой под одеждой, что Джорджу оставалось только стонать под его напором и пытаться дотянуться, куда только можно, в ответ.
Джорджу так ярко вспомнился тот волшебный зимний день, и счастливые воспоминания нахлынули с такой силой, что он даже вздрогнул от хрипловатого, смущенного голоса, с неохотой возвращаясь в действительность:
– Я же всегда видел в вас только насмешников. Розыгрыши, шутки… Я не знал, не предполагал, что вы можете так… – Гарри обхватил колени руками. – Фред шептал тебе такое… я думал, сквозь землю провалюсь… “Люблю тебя до безумия. Подыхаю, когда тебя нет. Чем дальше, тем хуже. Без тебя в груди пустота, будто душу мне вынули, никакого дементора не надо”, – Гарри, не отрываясь, смотрел, как пляшет огонь в камине, и оранжевые всполохи так же тревожно метались по его смущенному донельзя лицу. – Я знал, что мне надо уйти, но все смотрел на вас и понять ничего не мог. Даже думал, вы меня снова разыгрываете. Но только это было не похоже на розыгрыш… такие вы были с ним… настоящие. И я стоял, и все смотрел на вас как дурак. А потом он вжался в тебя как-то особенно сильно, закинул голову и застонал. И ты тоже. Громко. Вот тогда я все понял, развернулся и побежал. До самого Хогвартса. Стыдно было ужасно. Потом две недели в глаза вам не мог смотреть. Я ведь понимал, что всё, что я видел, считается гадко и грязно. Только я не видел ее между вами, грязи этой… Ругал себя на чем свет. А еще почему-то завидовал вам. И не мог понять, что со мной происходит.
Джордж, превозмогая боль воспоминаний, усмехнулся, протянул руку и потрепал его по взлохмаченной голове:
– А мы-то все гадали, что с тобой случилось. Может, обидели чем.
Гарри помотал головой, осторожно, чтобы не сбросить его руку:
– Я потом много где на вас еще натыкался. И со временем понял, что хочу тоже вот так. Чтобы сколько ни пробыли вместе, а расставаться совсем не хотелось. Чтобы постоянно оглядываться через плечо, и хотеть увидеть чужую улыбку. И чтобы мне шептали такое. И чтобы я сам хотел это шептать. Понимаешь? Только не было у меня такого человека. Никогда. Не получилось.
Джордж замер и наклонился к нему:
– А Джинни?..
Гарри растерянно повел плечом:
– Джинни хорошая… Милая… Я люблю ее, – показалось Джорджу, или и правда в последней фразе было больше вопроса, чем ответа? – Но чтобы вот так, до безумия, до полной потери себя… Я просто знаю, что никогда у меня с ней так не будет.
Джордж понимал, что не должен этого спрашивать. Но не смог удержаться:
– А… с Малфоем?
Гарри вздохнул, откинул голову на сиденье дивана и закрыл глаза.
В комнате стало тихо. Только потрескивал камин, да где-то вдали шлепали босые ноги Кричера по скрипучим ступенькам.
Часы над камином пробили одиннадцать. Маленькая хвосторога выскользнула из часов и полыхнула пламенем, оповещая всех, что через час будет полночь.
– Ну, мне пора.
Под недоуменным взглядом Гарри Джордж поднялся с дивана и протянул руку, поднимая его за собой.
– Дождись меня, Гарри, – тихо попросил он, глядя в зеленые обеспокоенные глаза. – Не пускай сюда никого. Даже если ничего не… – он тяжело сглотнул и провел рукой по лицу, будто пытаясь стереть неуверенность: – Если всё выйдет, Гарри, через час я стану самым счастливым человеком на свете, – глухо сказал он. – А если нет… Мне будет легче вернуться, если я буду знать, что ты меня ждешь. Ты меня понимаешь?
Гарри, который так толком ничего и не понял, тревожно спросил:
– А мне.. можно с тобой? Джордж?
Но Джордж решительно помотал головой:
– Нет, Гарри, это только мое.
Гарри пристально посмотрел ему в лицо, закусил губу и покорно кивнул:
– Я буду ждать тебя, Джордж. Возвращайся.
Вот так вот просто. Никаких лишних вопросов.
Чувствуя, как его заливает, буквально топит в благодарности к этому парню, Джордж обхватил Гарри руками за плечи и крепко прижал к себе, зарываясь рукой в лохматые волосы:
– Скажи мне, что все будет хорошо, чертов везунчик.
Он почувствовал ответные объятия, улыбку у самой своей щеки и услышал тихий ответ:
– У тебя обязательно все получится, Джорджи. Я это знаю.
*
Лес был темен и тих. Джордж аппарировал на поляну рядом со склепом и облокотился на огромный валун, не в силах сделать дальше ни шагу. Совсем рядом с ним, шурша крыльями, пролетела летучая мышь, чуть не задев его затылок крылом, и Джордж испуганно вздрогнул. Нервы стали ни к черту.
Надо было заставить себя подойти к ненавистной гробнице, чтобы проверить там ли Малфой, но Джордж просто не мог на это решиться. Трусливо обещая себе “еще пять минут и пойду”, он вглядывался в темноту леса и думал о брате. Вспоминал его шутки, прикосновения, смех и любовь, – всё одно на двоих.
После того поцелуя они долго держались. Будто негласно договорились считать, что ничего с ними не было. Только касаний друг к другу стало одуряюще много. Сплетение пальцев, шепот на ухо, рука на плече, на талии, в волосах, вокруг шеи – везде… Хотелось касаться. Как можно больше и чаще. Обнимать, валяться рядом, пересекаться локтями… Хотя бы вот так. Чтобы знать, подтвердить, что теперь совсем вместе. Что навсегда.
А потом… голос Фреда: “Анджелина, пойдешь со мной на бал?”. И боль, тупая боль отовсюду. И главное было: продолжать им всем улыбаться, боясь, что сердце выскочит из груди.
– А ты кого пригласишь, братишка? Я, конечно, покрасивее буду, но и ты тоже ничего, честное слово, – Фред, разумеется, ничего не заметил. Только подмигнул и пихнул локтем в бок. А показалось, что в самое сердце.
При первой возможности Джордж тогда улизнул с бала. Чтобы не смотреть, как эти двое танцуют. Не видеть их вместе.
Заброшенный кабинет и отчаяние в дальнем пыльном углу. Не в правилах Джорджа было жалеть себя, но что делать, если душу разрезали надвое. На две равные половины. И одну сейчас пытались забрать.
А потом – полоска света, разрывающая темноту кабинета, знакомые руки вокруг шеи, и какое-то по-детски испуганное: “Джорджи, ты плачешь? Ну что с тобой?”
– Как ты нашел меня, Фред?
– Я тебя где хочешь найду, братишка. Я тебя чую, – короткий смешок, пытающийся спрятать тревогу в голосе, и пальцы запутавшиеся в волосах.
Как же. Чувствует он… Попросту режет плоть по кусочку ржавой пилой.
Джордж торопливо стер слезы тыльной стороной ладони: Фред не должен увидеть.
– Ну что ты, Джорджи? – Фред встал перед ним на колени, и в его голосе послышался неприкрытый страх. – Я обидел тебя?
Джордж помотал головой. Он не должен портить брату праздник из-за того, что сам он такой вот урод…
– Джордж… посмотри на меня. Ты ревнуешь? – Фред взял в ладони его лицо и приблизил к себе, своей прямотой заставляя еще больше прятать глаза. – Нам нужно было найти себе девушек. Только для бала, понимаешь? И я был уверен, что ты тоже кого-то найдешь. Даже не думал, что ты… Анджи – это всего лишь подруга для танцев. А ты – моя жизнь, братишка. Ты – вся моя жизнь.
Неожиданно Джордж почувствовал мягкое прикосновение губ к своим губам и, вздрогнув, рванулся навстречу поцелую, как мучимый жаждой путник. Всё было на самом деле, он ничего не придумал, и для Фреда он тоже единственный. А Фред покрывал поцелуями лицо, успокаивающе шептал его имя, гладил рукой шею и плечи.
– Я соскучился, Джордж. Я так сильно соскучился. Боялся первым начать. Так было страшно. Но я так хочу, Джордж… Так сильно хочу.
Темнота заброшенной комнаты спасла от стыда. Лишь сплетенные силуэты, хриплое дыхание и жар кожи под жадной ладонью. Соленые капли пота, стоны и полная открытость навстречу. И наконец-то вместе, как того и хотелось. И счастье понимания того, что он хочет так сильно того же, чего хочешь ты.
Джордж застонал от жара воспоминаний и запрокинул голову вверх, торопливо стирая непрошеные слезы:
– Фредди. Я не знаю, что буду делать, если ничего не получится. Фред… – простонал он, обращаясь к верхушкам деревьев.
– Все у нас получится, Уизли, не ной, – раздался холодный голос откуда-то сбоку, и из темных кустов появились две высокие фигуры. Бледное малфоевское лицо было хорошо различимо в темноте, а вот черты второго скрывала плотная тень, и Джордж даже привстал, потому что никак не мог поверить глазам.
– Кто… это? – хрипло спросил он, не в силах отвести взгляда от темного силуэта.
– Я полагал, что за годы учебы вы должны были научиться меня узнавать, мистер Уизли, – Снейп, потирая горло, словно в него врезались завязки мантии, шагнул к нему навстречу.
И поскольку Джордж застыл как изваяние, Малфой пихнул его кулаком в плечо, заставляя сдвинуться с места.
– Пойдем, Уизли, не будем терять время на ненужные междометия и восторги. Профессор жив, я тебя об этом предупреждал. Это все, что тебе нужно знать.
Джордж почему-то покорно кивнул и, чувствуя себя маленьким мальчиком, растерянно двинулся вслед за странной парой, уверенно шагающей по направлению к склепу.
– Откуда вы знаете, куда нужно идти? – спросил он, нагоняя их, чтобы хоть как-то прервать молчание.
– Мы были на похоронах, – не оборачиваясь объявил Малфой. – Я просто так, а профессор под обороткой. Ты нас не видел.
Джордж кивнул, соглашаясь. В том виде, в каком он был тогда, он не заметил бы и самого Мерлина.
– И вы… правда сможете это сделать?
Он не сводил глаз с прямой черной спины. Сейчас это был не просто черт-знает-как-выживший профессор Зельеварения, это был символ его надежды, и Джордж просто не мог перестать глядеть на него.
– Уизли, ты тупишь сейчас так же, как ваш малыш Ронни. Вообще-то я всегда думал, что ты намного умнее его. Или это был Фред?
Впервые за все эти дни имя брата из чужих уст не вонзилось безнадежной болью, а шевельнулось в душе надеждой, и Джордж неожиданно для себя усмехнулся:
– Ты можешь хоть на какое-то время заткнуть свой поганый рот, Малфой? – почти миролюбиво спросил он.
Малфой обернулся и смерил его насмешливым взглядом:
– Нет. Но ты можешь попросить Поттера это сделать. Есть вероятность, что это поможет, если этот придурок выберет правильный способ.
Под раздраженное бурчание Снейпа: “Вы перешли уже всякие границы приличий, Драко”, – Джордж почему-то покраснел от видений двух лиц, слившихся в поцелуе, и, забывшись, шагнул следом за этими двумя в неприметную дверь склепа.
Запах сырости, темнота и выворачивающая наизнанку острая боль обрушились на него одновременно. Фредди, его Фред лежит где-то здесь под тяжелой плитой в холодном глухом одиночестве, а неумолимое время по капле забирает его тело себе.
Оперевшись о стену рукой, Джордж тяжело задышал, боясь, что его сейчас вывернет прямо на камни.
Он даже не сразу почувствовал, как его обнимают за плечи незнакомые сильные руки.
– С ним всё будет хорошо. Он скоро будет с тобой. Обещаю. Пойдем со мной, Джордж, – надсадно пытаясь ухватить ртом побольше воздуха, Джордж с удивлением обернулся на звук своего имени. Впервые надменный Малфой назвал его так. И в его голосе не было холода или насмешки, только сочувствие. – Обопрись на меня. Скоро тебе станет легче.
Джордж безропотно закинул ему руку на плечи, лишь бы чувствовать живое тепло, и медленно побрел по направлению к Снейпу, расставлявшему какие-то склянки вокруг книги в дальнем углу.
– А вот лапать меня вовсе не обязательно, придурок, – послышался сбоку насмешливый голос.
– Что? – Джордж растерянно взглянул на Малфоя и внезапно осознал, что от ужаса все крепче прижимает того к себе.
От смущения он расплылся в невольной улыбке и попытался отстраниться:
– Слизеринский кретин.
– Гриффиндорский осел! – Малфой не остался в долгу, возвращая любезность. – Да стой уже так, – высокомерно фыркнул он и вернул его руку себе на плечо. – Дождись пока полегчает. Я уж как-нибудь тебя потерплю.
– Надо подумать, как сдвинуть плиту. Остановить разложение, регенерировать ткани, покровы восстановить… – Снейп, в глубокой задумчивости разговаривая сам с собой, озабоченно прошел мимо них к могиле, и Джордж, не выдержав, всхлипнул, сгреб Малфоя в охапку и уткнулся ему в шею, дрожа всем телом.
Неожиданно он с удивлением почувствовал, как теплая ладонь успокаивающе гладит его по спине.
– Хочешь, подожди нас снаружи? Джордж?
Неужели Малфой умеет сочувствовать? От смеси ужаса, чужого тепла и сильных рук на спине все плыло и кружилось.
Джордж помотал головой, пытаясь взять себя в руки, но неловко продолжал цепляться пальцами за его мантию и вжиматься лбом в острое плечо, чувствуя, что от обморока его удерживают только эти осторожные похлопывания чужой ладони.
Еще какое-то время он стоял, крепко прижавшись и выжидая, пока стихнут тошнота и головокружение, а Малфой, не расцепляя объятий, терпеливо ждал, пока ему полегчает. Наконец, Джордж настолько пришел в себя, что даже смог чуть отстраниться.
– Вы с Гарри даже обнимаете меня одинаково, – тихо выдохнул он куда-то в белые волосы, пытаясь сгладить неловкость.
– Ты хочешь сказать, что обнимал его, Уизли? – Джордж внезапно почувствовал, как сильно напряглось тонкое тело, а ладонь на его лопатке сжалась в кулак. – Или это он тебя? Сам?
– Идиот, – неожиданно Джорджу стало так смешно, что он даже нашел в себе силы отодвинуться и заглянуть в помрачневшее лицо. – Ревнивый идиот ты, Малфой, – он криво усмехнулся, посмотрев на сведенные в полоску тонкие губы и хмурую морщинку между бровей и объяснил: – Гарри просто утешал меня так же, как ты.
Малфой промолчал, но Джордж почувствовал, как облегченно расслабилось его тело.
– И как это? – вдруг тихо спросил Драко, все еще не отстраняясь, продолжая рассеянно удерживать его возле себя.
– Что? – Джордж непонимающе водил глазами по непривычно уязвимому лицу, выискивая на нем ответ.
– Обнимать его, – Малфой не выдержал и отвел взгляд.
Джордж улыбнулся и, чувствуя необъяснимый прилив облегчения, наконец-то смог выпустить его из рук и вдохнуть полной грудью спертый воздух гробницы:
– Не знаю. Обычно. Я ведь обнимал друга, а не любовника, – он отодвинулся и, увидев какой-то раненый взгляд, не удержался и колко поддел: – Вот уж не думал, что ты такой же добрый, как он, – подумал и добавил: – Драко.
Малфой мгновенно подобрался, злобно сверкнул глазами, словно Джордж оскорбил его как-то особо изысканно и мерзко, резко развернулся и ринулся к склонившемуся над могильной плитой Снейпу.
*
Через четверть часа все было готово для ритуала. Пентаграмма, высеченная на могильной плите заклинанием, уже впитала в себя зелье, замешанное на чьей-то крови. Снейп, закончив обводить могилу ритуальным кругом, теперь придирчиво оценивал его. Нервный свет факелов бросал на надгробия глубокие тени, а в струящемся от изголовья едком дыме угадывались дурманящие нотки опиума, болиголова и мандрагоры.
Драко сидел у стены на скамейке, отстраненно наблюдая за Снейпом, который, сердито отогнав их обоих, теперь что-то шептал над очередной порцией зеленого варева с разноцветными пучками волос и иссохшими листьями белены. О том, чьи хвосты, перья и когти мелькали в котле, Джордж не хотел даже думать. У него и так все внутри дрожало от напряжения и липкого ужаса.
Пытаясь взять себя в руки, Джордж подошел к Малфою и неловко опустился на каменную лавку рядом с ним.
– Жутковато, – неуверенно сказал он, глядя на сосредоточенного Снейпа.
Ему казалось, что он уже давно живет в чьем-то сне. Поэтому он и верил, и одновременно не верил в происходящее.
– Угу, – Малфой, не повернув к нему головы, следил глазами за темной фигурой. – Я хотел сам все сделать. Профессор не дал, – сказал он с досадой.
– Почему? – Джордж повернул к нему заинтересованное лицо.
Драко раздраженно дернул плечом:
– Не хочет, чтобы я дело имел с Темной магией. Защищает. А уж как он отца проклинал после воскрешения, – ты бы слышал…
Джордж не успел ничего ответить, как Снейп, словно почуявший, что речь шла о нем, решительно двинулся к ним:
– Вы связываете две ваших жизни, мистер Уизли. Вы хоть понимаете, что это чревато? – резко спросил он, угрожающе нависая над головами парней. – Если ваш брат погибнет, вы тоже умрете, не дожив до вашего срока. С этим не шутят. Даже такие весельчаки, как вы.
Джордж проглотил комок в горле и медленно привстал с места, чувствуя себя как на школьном уроке:
– Но ведь вас оживили, профессор. Неужели вы недовольны? – он испытующе заглянул в землистое лицо.
Снейп буквально обжег его яростным взором:
– Недоволен – это еще мягко сказано, мистер Уизли. Да, Люциус Малфой оживил меня тоже. Но я не просил этого идиота делать это. И до сих пор не понимаю, зачем ему это нужно, – он метнул раздраженный взгляд на Драко, и тот низко-низко опустил голову, пряча глаза. – Сократить свою жизнь ради меня? А сын? А жена? Но нет, он сам за всех всё решил.
Драко неловко заерзал на лавке:
– Он никого не слушал, Северус… Я говорил…
Снейп, не справившись с собой, яростно метнул пучок магии в самый темный угол, зажигая новые светильники:
– Старый маразматик, – раздраженно выкрикнул он. – Оживить он меня надумал! А я просил его об этом? Просил?! Думаете, я хотел, чтобы он не вовремя помер, а? Мистер Уизли?
Драко отвел глаза в сторону:
– Мама согласилась.
– И мать твоя тоже хороша, Драко, – Снейп устало махнул рукой и безнадежно посмотрел на Джорджа. – Подумайте хорошенько, мистер Уизли. У вас еще есть шанс передумать.
Но Джордж испуганно замотал головой:
– Никогда.
Какое-то время Снейп смотрел на него полным безразличия взглядом, потом досадливо нахмурился и резко кивнул головой в сторону котла:
– Сюда! – требовательно велел он. – Мне нужна ваша кровь. А ты сиди здесь, Драко. Сколько раз тебе повторять?
Малфой снова безропотно опустился на скамейку, а Джордж двинулся за разъяренным профессором к булькающему зелью.
– Руку, – коротко велел тот, и Джордж послушно протянул ему левое запястье.
Не дрогнув, он смотрел, как Снейп наставляет на него свою палочку и рассекает кожу режущим заклинанием. От смеси надежды и страха Джордж почти не чувствовал боли. Рубиновые капли полетели в котел, вмешиваясь в бурлящий водоворот, и зелье начало менять цвет с болотного на темно-бордовый.
