Текст книги "Вернуть или вернуться (СИ)"
Автор книги: tuuli-veter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Все вокруг было серым. Конец войны, конец всему.
Джордж откинул голову на стену и снова потянулся рукой за стаканом. Но пальцы ухватили пустоту, и он вспомнил, что мама унесла огневиски еще утром. Она снова плакала и умоляла, и он согласился. Ему уже было пофиг. Три дня. Три чертовых дня без Фреда. Вчера были похороны.
Джордж зажмурился, вспоминая, как тело Фредди – зеркальное безжизненное отражение его самого – бережно укладывали в фамильный склеп, как наезжала сверху темная каменная глыба с черненой вязью. “Фред Уизли. Погиб в бою 2 мая 1998 года”, – было написано на этой плите, и строчки прыгали, двоились и плыли в глазах.
Фамильный склеп… Одно название. Старая пещера в холме, заросшем сверху травой, вход в которую знают лишь лесные эльфы. Запах сырости и ряды обветшалых надгробий. Дожди и туманы сделали свое дело: даже тяжелые камни оказались разъедены беспощадным временем. Что уж говорить о тех, кто внутри. И о Фредди. Его Фредди, которого вчера похоронили согласно традициям. Торжественно и пышно, как героя.
Там, кстати, было много народу. Но Джордж тогда так сильно напился, что все равно плохо их всех запомнил. В памяти всплывали только красные, неузнаваемо распухшие глаза мамы да дрожащие плечи отца. И рыжие волосы вокруг мертвого, почти голубого лица. Джордж неожиданно для себя расхохотался, когда тяжелая крышка начала неумолимо надвигаться, навсегда пряча от него Фреда, – настолько смешной показалась его последняя шутка, и пьяное эхо отразилось от пустых стен и отозвалось в ушах хриплым воем. Напуганный Рон схватил его, прижимая к себе, и пытался держать под локоть всю церемонию, а Джинни плакала навзрыд, крепко цепляясь за Гарри. Но Джордж снова и снова обводил их всех мутными глазами и улыбался: это его семья. Точнее, то, что от нее осталось. Это было настолько нелепо, что невозможно было поверить. Это было чертовски смешно. “Правда, Фредди?” – чуть не сказал он вслух, обернувшись, но, увидев напуганные глаза Рона, прикусил язык и промолчал. На это хватило пьяной деликатности даже у него. А больше он ничего и не помнил.
Все это было вчера. А сегодня Джордж сидит у них в комнате и с самого утра разговаривает со своим братом. С Фредом. Не беда, что тот не может ответить. Зато в кои-то веки Джордж может сказать Фредди все, что захочет. А еще в доме завешены все зеркала. Говорят, что так нужно. Накрепко закрыть все ловушки для души. И Джордж благодарен маме за верность этому суеверию и за то, что она до сих пор не снимает с них мрачные тряпки. Потому что в каждом зеркале отражается Фред. Фред. Фред. И их там снова двое.
Джордж протянул руку и взял с тумбочки зеркальный осколок, который выпал вчера из кармана у Фреда. У мертвого Фреда. Рон принес его Джорджу, недоуменно крутя между пальцами. “Может быть, ты знаешь, что это?” – сказал он, и губы у него задрожали. А Джорджу стало снова смешно. Конечно, он знает. Кто же еще, как не он?
С самого утра Джордж заперся в их с братом комнате наедине с этим обломком стекла и глушил боль стакан за стаканом, пока мама, умоляя больше не пить, не унесла огневиски. Тогда Джордж в сердцах захлопнул дверь на засов и больше не реагировал ни на что.
“Ну, привет, Фредди”, – Джордж поймал в осколке свое отражение. Если попытаться приподнять самый краешек губ в кривой неловкой усмешке, то и зеркальный близнец начинает улыбаться жалобно и горько. “За что же ты так со мной, братишка?” – Джордж застонал и сжал осколок, пряча его в кулаке. Уж лучше напиваться до синих чертей, чем смотреть на эту усмешку. Он и подумать не мог, что будет так ненавидеть зеркала за невозможность видеть в них то, чего больше нет.
За тонкой дверью послышался робкий неуверенный шорох, и ручка пару раз дрогнула.
– Джордж, прекрати! – донесся сквозь заслоны просительный голос Джинни. – Ну, пожалуйста.
– Я тебе мешаю, сестренка? – хрипло отозвался Джордж, откидывая голову к стене.
– Ты… ты разговариваешь с ним, Джордж. Вслух. Мне страшно.
Джордж стиснул челюсти. Как бы ему ни было фигово, он не имеет права их всех пугать.
– Прости, Джин, – покаянно выкрикнул он, сам удивляясь тому, как странно звучит его голос. – Я постараюсь больше так не делать.
Было слышно, как Джинни шумно дышит, неловко мнется под дверью, и как шуршит ее домашняя мантия.
– Ты… пустишь меня?
– Не сейчас.
Джордж откинулся навзничь на кровать и уставился в обветшалый потолок, который давно не мешало покрасить. Вон то бурое пятно на нем они оставили с Фредди, когда пробовали новую начинку для конфет. А эта трещина… Мама никогда не должна была узнать, что они испытывали новое заклинание разрушения и чуть не разрезали дом пополам. Джордж засмеялся. “Это было как всегда весело, правда, братишка?”.
Хриплый смех, прозвучавший в одиночестве, в этот раз напугал даже самого Джорджа. Он не умел смеяться один. Он не умел жить один. Он не умел… Пальцы метнулись в карман, сами собой нащупывая второй зеркальный обломок, и сжали его, с силой впечатывая в кожу ладони. Физическая боль ненадолго принесла облегчение.
Время заструилось и вместе с кровью из порезов потекло под пальцами вспять…
– …Ты разбил зеркало, Фред! Мама убьет нас!
Растерянный Джордж пытался сложить две одинаковые половинки вместе.
– Неужели ты веришь в дурацкие приметы, Джорджи? Ты как девчонка!
– Ни во что я не верю! – Джордж нахмурился и от досады покраснел: Фред всегда был смелей и решительнее, и его это злило. – Просто это было зеркало тетушки Мэвис. И когда мама узнает, тебе мало не покажется, – он нахмурился на беззаботное хмыканье брата. – А еще я порезался осколком, – и он мстительно ткнул свой окровавленный палец брату под нос.
Его кровь – это единственное, от чего безбашенный Фред впадал в ступор, и иногда Джордж этим пользовался. Вот как сейчас.
– Джордж, почему ты молчал? – чуть замешкавшись, брат ухватил его палец и с ужасом уставился на него, стремительно бледнея.
– Прекращай, Фред. Это всего лишь порез, – Джорджа всегда удивляла и смешила эта реакция брата на его раны. – Наложи Энервейт, да и всё.
Белый как стенка Фред торопливо кивнул, неловко махнул палочкой, стискивая ее дрожащими пальцами, и заклинание, соскользнув с самого кончика, прошло по касательной и отбило уголок у стола.
Оба брата удивленно проследили за ним взглядом.
– Хорошо, что это был не мой ноготь, – глубокомысленно заметил Джордж и, понимая, что придется спасать себя самому, сунул палец в рот. – Что ты в меня послал? – невнятно спросил он у брата, старательно зализывая рану.
– Понятия не имею, – Фред обхватил голову руками. – Ничего не могу с собой поделать. Ужасно боюсь тебя потерять, братишка, – его последние слова должны были прозвучать насмешливо и беззаботно, но невольно в них прорезался тот самый страх, который с самого детства снедал и самого Джорджа. Страх, что однажды Фредди умрет. Он никогда не понимал, как это возможно – жить без своей второй половины. Жить без части души.
– Я… тоже, – неловко признался он, вынимая изо рта пораненный палец и от смущения слишком сосредоточенно разглядывая порез. – Больше всего на свете.
– Все хорошо? – Фред потянул его руку на себя, проверяя.
– Ага, – Джордж ткнул палец ему под нос, демонстрируя почти затянувшуюся ранку. – Видишь?
Фред перевел взгляд с его руки на лицо и усмехнулся:
– Ты похож на вампира, – фыркнул он, поднял руку и потер его нижнюю губу, пытаясь стереть остатки крови. – Не оттирается. Погоди.
Он намочил свой палец слюной и снова попытался убрать размазанные вокруг рта багровые потеки. – Не получается. Облизнись.
Джордж, внезапно почувствовав, что нелепо краснеет от влажного пальца, настойчиво проходящегося по его губам, попытался увернуться.
– Отцепись, Фред. Ну чисто уже.
Но Фред цепко держал его второй рукой за шею:
– Ничего подобного. У мамы будет обморок, если она тебя такого увидит. Не вредничай, Джорджи. Облизни губы.
Джордж, стараясь дышать как можно ровнее, помотал головой, сопротивляясь. Ну почему Фредди такой упертый?
– Тогда я сам, – усмехаясь, Фред притянул его к себе и, не прекращая коварно ухмыляться, лизнул в губы. Раз. Джордж замер, не смея пошевельнутся. Еще раз. Потом еще один. А потом еще и еще, проходясь по самым губам, отчаянно прижимая к себе, словно не в силах остановиться.
И Джордж зачем-то сам подставлялся под быстрые, чуть щекотные движения его языка и чувствовал, как в груди не хватает дыхания. В неправильности происходящего было что-то очень болезненно верное. Фред наконец-то был так близко. Так правильно близко, что вечный страх потерять его терялся и понемногу отступал назад.
Джордж закрыл глаза, обнимая брата, и крепко прижался, вминая, сливаясь в одно целое.
– Еще, – тихо потребовал он, когда отчаянно краснеющий Фред попытался неловко отстраниться. – Еще хочу, Фредди.
Ему почти не было стыдно за свое возбуждение, потому что он чувствовал, что Фред возбужден точно так же, как он.
– Ты почти чистый, – срывающимся шепотом выдохнул Фред и провел по его рту пальцем, словно проверяя, а затем, не выдержав, осторожно прикоснулся к его губам своими.
Джордж вздрогнул, слишком ошеломленный сладкой судорогой, прокатившейся по всему телу, замер на секунду и тут же рванулся вперед, навстречу, тоже целуя. Неловкие поцелуи оседали на их губах, один за другим, – быстрые, неуверенные, нежные в своей неопытной наивности.
– Так боюсь… что с тобой… что-нибудь… – шептал Фред ему в рот, снова и снова прижимаясь к его губам своими, и от того, что он, оказывается, тоже прятал за привычной безбашенностью этот рвущий изнутри страх, было так сладко и так щекотно внутри, что хотелось плакать. – Никогда не уходи от меня. Слышишь, Джорджи?! Не смей… Поклянись мне… Пообещай…
Их губы уже давно распахнулись друг другу навстречу, и языки, сталкиваясь, продолжали вылизывать уже изнутри, разливая по позвоночнику жидкую лаву. И Джордж, плавясь во всех этих новых чувствах, тоже целовал исступленно-больно и клялся, чувствуя, как в животе взмывают вверх полчища бабочек, и сам требовал обещания с брата, что вместе, обязательно вместе… И было так сладко, так пряно и остро клясться на поцелуях, тереться друг о друга, чувствуя, как по телу льется огонь, и так хотелось… слишком хотелось всего, что почти забылась преступная неправильность происходящего. И когда они, наконец, смогли выпустить друг друга из объятий и, пряча друг от друга глаза, торопливо свели мокрые пятна с брюк, Фред, привычной усмешкой прикрывая стеснение, протянул брату половинку расколотого надвое зеркала:
– Держи, Джорджи. Твое по праву. Чтобы ты не забыл. Мы ведь никому об этом не скажем, правда?
И Джордж, глядя в серьезные глаза, такие же голубые, как у него самого, мгновенно понял, что вопрос относился вовсе не к разбитому зеркалу тетушки Мэвис.
– Никому, Фредди, – он помотал головой и тихо добавил: – Никому.
Джордж улыбнулся воспоминаниям. Как давно это было. Но с тех пор он постоянно носил этот обломок с собой. Как талисман. Как их талисман. Всю жизнь. Но не знал, что и Фред, оказывается, тоже.
Джордж нехотя вытянул руки, разглядывая оба осколка. Всего несколько дней назад Фредди сжимал его и гладил пальцами так же, как и он свой. Джордж приложил осколок Фреда к своему и медленно соединил их вместе. Всегда вместе. Болезненно усмехаясь, он снова зачем-то заглянул туда внутрь. Из треснувшей поверхности на него глянуло измученное бледное лицо в веснушках, искаженное страданием. Его собственное. Или Фреда. Как различить? Фредди обещал ему, что они всегда будут рядом. Но он ушел, а Джордж остался. Вот так. Он медленно разъединил осколки, и изображение дрогнуло и заколыхалось, разъезжаясь в разные стороны. Разрывая все надвое. Всю их прошлую жизнь. Надвое. Теперь всегда будет так. И никак иначе. Сердце снова истошно заныло.
Не в силах больше терпеть эту муку, Джордж вскочил с места, наскоро придумывая, куда аппарировать. Куда угодно. Лишь бы сбежать от себя. От плачущей мамы. От рыдающей Джинни и потерявшего силы отца. От брата под тяжелой неровной плитой. От изматывающей внутренней боли.
Джордж накрепко стиснул губы и приготовился к аппарации. Лютный переулок – это то, что ему сейчас было нужно.
*
Высоко подняв ворот старенькой мантии, Джордж брел в разношерстной толпе. Серые здания, обветшалые крыши, потрепанные одежды и странные лица, а над всем этим плотный туман. Гиблый переулок всегда был напичкан темной магией под самую завязку. Если бы она еще могла хоть как-то помочь.
Джордж поплотнее закутался в мантию – чертовски холодный выдался май во всех смыслах – и, бросив рассеянный взгляд на витрину “Яды и отравы Шайверетча”, внезапно затормозил, испугавшись забрезжившей в голове мысли и одновременно радуясь ей, словно новому другу. Какое-то время он просто стоял посреди улицы, не замечая сердитых толчков и ругани в спину, затем сделал шаг к витрине, завороженно разглядывая выставленные в ней пыльные пузырьки и флаконы. Глаза воодушевленно скользили по многообещающим этикеткам: “Белая смерть”, “Сладкая смерть”, “Одна смерть на двоих”, а страшная поначалу мысль теперь казалась и вправду все больше сладка. Джордж нащупал в кармане осколок Фреда, сжимая его так сильно, что чуть снова не прорезал кожу. “Всегда вместе”. И как же он не подумал? Не зря мама боялась отпускать его одного. Ведь очевидно, что она боялась именно такого исхода. Который несет с собой облегчение.
Сдерживая дыхание от закипающего в груди восторга, Джордж сделал к витрине еще один крохотный шаг, намертво прикипая взглядом к темно-зеленым и желтовато-красным бутылкам. Какое-то время он просто зачарованно стоял, молча выбирая себе свою смерть с тем же жадным интересом, как в детстве выбирал леденцы в витринах “Сладкого королевства”. Не слыша ничего вокруг, оглушенный захватившей его мрачной идеей Джордж сильно вздрогнул от холодного голоса, внезапно раздавшегося позади него:
– Я искал тебя, Уизли.
Еле сдерживая раздражение, Джордж оглянулся. Перед ним стоял младший Малфой – зализанный, как всегда, бледный, но решительный, с насмешливой ухмылкой на поджатых губах.
Застигнутый врасплох Джордж словно очнулся от морока и, окинув того ненавидящим взглядом, сделал попытку молча уйти, но Малфой уверенно загородил ему дорогу.
Джордж, менее всего сейчас настроенный на общение с проклятым слизеринцем, грубо пихнул его кулаком в грудь, заставляя посторониться, но тот уверенно перехватил его кисть.
– Я сказал, что искал тебя, – надменно процедил он, удерживая его запястье рукой, идеально обтянутой тончайшей черной лайкой.
Джордж смотрел на него со все возрастающей ненавистью. Мелкий пронырливый школьный гад теперь вырос в красавца с точеными чертами лица. Его мантия из какого-то новомодного и супер-дорогого материала лежала на плечах свободно и стильно, пуговицы с витиеватыми змейками неярко поблескивали серебром, и сам он снова держался как хозяин жизни, для которого не существовало войны, арестов и боли.
– Что тебе нужно, Малфой? – пробормотал Джордж, все еще пытаясь сдвинуть того с дороги.
Но Малфой даже не думал уходить.
– Твоя сестра скоро выйдет замуж за Поттера, – презрительно сообщил он, глядя Джорджу в лицо, и тот невольно поднял на слизеринца глаза. – Ты должен расстроить эту свадьбу, – обронил Малфой так небрежно, словно сообщал прогноз погоды на завтра.
Джордж до такой степени удивился нелепости этой фразы, что невольно вернулся в привычный мир и беззаботно расхохотался:
– А полы тебе не помыть вместо домового эльфа? – машинально ответил он фразочкой Фреда и обернулся, чтобы найти ответную улыбку близнеца. Наткнувшись глазами на пустоту, он замолчал, чувствуя, как в груди взрывается на части болезненный фейерверк.
Но Малфой, не реагируя на перепады его настроения, смотрел на него прямо и твердо:
– Мне не нужно ничего мыть, Уизли, – сказал он, не принимая чужих правил игры. – И домовых эльфов у меня самого в достатке. Мне всего лишь нужно, чтобы эта свадьба не состоялась. Я слышал, твои мать и сестра с ней сильно торопятся.
Джордж ощутил, как выворачивающая суставы усталость снова наваливается на него. Внезапная вспышка уступила место апатии. Он опустил голову и снова уставился на малфоевские ботинки, – идеально-вычищенные, поблескивающие глянцево натертыми носами.
– Зачем тебе это? – спросил Джордж у блестящих носов, скорее, из вбитой в голову вежливости, чем из любопытства. На самом деле ему было почти все равно.
– Он мне нужен.
Джордж равнодушно повел плечами и нехотя поднял взгляд куда-то в район его галстука, на котором посверкивала изумрудным глазком очередная змея:
– Кто? – вяло спросил он, без интереса разглядывая, как преломляется свет в мелком зеленом камне.
Но Малфой настойчиво смотрел ему в лицо потемневшими злыми глазами:
– Поттер.
Джордж снова против воли усмехнулся и с трудом оторвал взгляд от зажима. Какие странные гримасы выдает порой судьба. Может быть, он ослышался? Или уже просто окончательно спятил?
– Гарри выбрал мою сестру. Что ты от него еще хочешь? – безжизненно спросил он, порядком утомившись от неинтересного разговора.
От количества выпитого Джордж покачивался на ветру в ожидании ответа, но его это не слишком волновало. Он снова опустил голову вниз к гипнотизирующим его черным лакированным носам, засмотревшись, как переливаются блики на глянцевой коже.
Прямо у него над ухом раздался резкий холодный голос:
– Эй, Уизли, очнись! – и когда Джордж невольно поднял голову и попытался сфокусировать рассеянный взгляд на бледном лице, Малфой резко добавил: – Она дает ему приворотное. Я знаю.
С вялым интересом разглядывая красивое, замкнутое лицо, Джордж попытался скривиться в подобии жалкой ухмылки:
– Не будь идиотом. Джинни бы никогда… – начал он и внезапно умолк, вспомнив флаконы и странные склянки в комнате у сестры.
Малфой, пристально следивший за изменениями на его лице напряженными глазами, молча кивнул, подтверждая:
– И давно уже. Курса с шестого. Приворотное, потом магический брак. Без вариантов. Я не могу ничего сделать. И не прошу тебя о чем-то таком. Мне всего лишь нужно, чтобы у Поттера были ясные мозги. Хотя бы неделю. С остальным мы с ним вдвоем разберемся. И если он захочет вернуться к ней, я не буду держать. Обещаю.
Джорджу давно уже казалось, что он видит какой-то дурной сон без конца и начала. И это было даже забавно. Вот только в этой фантасмагории все еще не было Фреда. И от этого делалось больно.
– Зачем? – тупо повторил Джордж, чтобы что-то сказать и думая, как отвязаться от уже надоевшего ему Малфоя.
Но тот, как всегда, умел бить по самому больному. Он качнулся к Джорджу, вламываясь в личное пространство так быстро, что тот не успел отшатнуться:
– Тебе нужен Фред, – выдохнул он почти в самое ухо. – Ты без него жить не можешь. И чтобы вернуть его, ты пойдешь на все.
Тихие слова резко хлестнули бичом прямо по израненному сердцу, и Джордж, отупев от неожиданной боли, смог лишь отпрянуть и, потерянно мигая, смотреть на врага, не погнушавшегося даже такими средствами. Какое-то время он обреченно разглядывал холодные серые глаза напротив, сузившиеся в две злые полоски. Поскольку Малфой все еще ждал от него ответа, Джордж, жалко усмехнувшись, качнул головой:
– Не могу, – зачем-то признался он. – И, может быть, и не буду. Я еще не решил.
Малфой окинул его оценивающим взглядом:
– А мне точно так же нужен мой Поттер, – с внезапной страстью выдохнул он. – И тоже любой ценой. Помоги мне, Уизли. Я заплачу.
Джордж смотрел на него, уже почти забавляясь и убедив себя, что это всего лишь дурной сон. Самый дурной из всех, что ему снились. Потому что в нем так и не было Фреда.
– И чем же ты мне заплатишь? – насмешливо спросил он, отмечая, что и Фред посмеялся бы этой шутке. – Только подумай как следует, Малфой. Что ты можешь предложить человеку, которому вообще ничего не надо? Кроме бутылки старого огневиски. Но я не готов платить за него столь высокую цену.
Малфой засунул руки в карманы мантии. Внезапно стало заметно, как он волнуется.
– У меня есть то, что нужно тебе больше всего на свете, – словно нехотя процедил он.
– И что же это? – продолжал куражиться Джордж. Злость придала ему сил, и слова вылетали сами собой, не задерживаясь. – Замок в горах? Русалка-наложница? Ансамбль песни и пляски домовых эльфов имени Салазара? Новое здание под магазин? А может быть, это…
Но Малфой его резко прервал, стискивая сильной рукой в черной перчатке его предплечье:
– Не знал, что у тебя такая богатая фантазия, Уизли. И такие желания, – он сдержанно усмехнулся и почти равнодушно добавил: – Но вынужден тебя огорчить. Ничего этого у меня нет. Зато я смогу вернуть тебе брата.
Последние четыре слова рассекли сердце надвое. Джордж замер, молча глядя на безумца. Не осталось даже сил на замах. Поэтому он просто рванулся вперед, вцепляясь руками в ненавистное горло и жалея, что не может этого сделать зубами.
И Малфой никогда бы не скрутил его, если бы Джордж так не ослабел после трех дней попоек. Но алкоголь сделал свое черное дело, и сейчас Джордж позорно лежал на земле перед все той же витриной с отравами, а сильная рука вдавливала его голову в жидкую грязь на брусчатке.
– Прекрати, урод, – жарко зашептал Малфой в ухо стреноженному Джорджу. – Выслушай меня вначале. У меня есть артефакт. О нем не знает никто. Но времени совсем мало. Он действует неделю, потом всё. Будет поздно. Я еле тебя нашел.
Джордж тяжело дышал под ним и дергался, пытаясь вырваться, но подготовленный враг был сильнее.
– Я знаю, как ты его любишь, Уизли. Видел вас вдвоем, как вы с ним… – как ни странно в холодном малфоевском голосе не было осуждения или издевки. – И я готов рискнуть всем и вернуть его тебе. Только ты взамен должен вернуть мне Поттера.
Джордж под ним захрипел и забился особенно яростно.
– Отпусти… – потребовал он.
– Не раньше, чем ты пообещаешь, что выслушаешь меня.
Джордж дернулся с удвоенной силой, но навалившийся сверху Малфой был в более выигрышном положении:
– Обещай, – проклятый змей произнес всего одно слово, но внезапно именно в нем Джордж услышал столько рвущегося наружу отчаяния, сколько последнее время носил в себе сам. И почему-то сразу поверил.
– Слезь с меня, слизеринец, – просипел он, задыхаясь. – Поговорим. Обещаю.
Малфой быстро скатился с него, подал руку, рванув за собой вверх, и направил палочку, накладывая Очищающее.
Собравшиеся было вокруг зеваки недовольно зароптали и принялись расходиться, поняв, что продолжения шоу не будет.
Малфой молчаливо стоял в ожидании, когда Джордж закончит отряхивать мантию и придет в себя. А Джордж все отряхивал и отряхивал заклинанием грязные полосы, боясь предстоящего разговора.
– Говори, – наконец, коротко приказал он Малфою, накрепко запрещая себе верить во что бы то ни было.
Тот смерил его оценивающим колючим взглядом и холодно усмехнулся:
– Артефакт, – почти шепотом сказал он. – Спрятан в нашем поместье. О нем никто не знает. Фамильный, большая редкость. Отец меня убьет, если узнает.
– Как он действует? – Джордж настойчиво продолжал ему не верить, но зачем-то слушал все эти бредни.
– Темная магия. Возврат на крови. Черное зелье. Сработает только с тем, кто по-настоящему лю… – Малфой неожиданно смущенно замялся. – Словом, сила должна быть такой, чтобы отобрать умершего у самой смерти. Зелье для ритуала должно настаиваться месяц. Но тебе повезло, у меня оно есть.
Джордж непонимающе посмотрел на него, и Малфой, порозовев скулами, решительно объяснил:
– Я приготовился. Финальная битва. Думал, может быть, Поттеру… Поттера… Я… – он не смог договорить, тряхнул головой, словно заново ужасаясь возможной потере, и, снова взяв себя в руки, небрежно добавил: – Впрочем, неважно. Главное, что оно у меня есть. Снейп помог мне сварить основу. И обещал помочь со всем остальным.
– Кто? – Джордж неверяще смотрел во взволнованное лицо Малфоя – видимо, давно уже свихнувшегося Малфоя. – Снейп… умер. Ты разве не в курсе?
Драко горько усмехнулся и опустил голову вниз:
– Жив он. Отец тогда… вернул его так же, – он тяжело и неловко сглотнул, невольно признаваясь в том, в чем не хотелось, с трудом позволяя чужаку заглянуть в семейные тайны, и вскинул на Джорджа горький взгляд. – Теперь ты мне веришь?
Джордж даже не заметил, что, оказывается, теперь уже сам намертво вцепился в малфоевское запястье, боясь отпустить, и давит его, что есть силы, – стискивает почти до синяков:
– Это все правда? Или ты тоже, как и я, просто спятил, Малфой?
Но тот упорно продолжал смотреть в землю:
– Я нормальный. И ты, поверь мне, тоже. По крайней мере пока. Но он нужен мне, Уизли. Поттер. Сильно нужен. Ради этого я пойду на все, что угодно. И я точно нормальнее твоей рыжей сестренки.
Джордж напряженно всматривался в бледное решительное лицо, не смея поверить. Надежда уже начала без спроса расправлять в груди огромные крылья, и он даже не счел нужным отреагировать на язвительный выпад в адрес сестры.
– И ты и вправду можешь вернуть мне?.. – неуверенно выдохнул он.
Малфой коротко и злобно кивнул:
– Чем дольше ты думаешь, Уизли, тем быстрее уходит время, – процедил он сквозь зубы. – Решай уже что-нибудь.
Джордж впервые посмотрел ему прямо в лицо. Он и сам не заметил, как расправились его плечи, а глаза загорелись огнем надежды. Он и правда, наверное, спятил, раз поверил Малфою, но уже заранее был согласен на все.
– Темная магия всегда требует чего-то взамен, – на самом деле Джорджу было все равно, но он должен был знать.
Драко вскинул на него быстрый взгляд и торопливо кивнул:
– Я обязан предупредить тебя. Ритуал возврата, как сделка. Вы будете связаны оба. И умрете одновременно, когда придет время умереть кому-то из вас. Второй уйдет сразу за ним.
Джордж неверяще смотрел на него:
– И ты… был согласен на это ради Гарри? А если бы ему оставалось жить всего неделю? – почему-то из всех кружащихся в голове безумных вопросов он выбрал именно этот, чтобы больше не думать, не думать ни о чем.
Малфой встретил его взгляд, не дрогнув:
– Мне все равно.
– А Гарри… – Джордж смущенно запнулся, но все же закончил вопрос: – Гарри знает об этом?
Малфой внезапно смутился и покачал головой:
– Понятия не имеет.
– А если… Если Гарри тебя не любит? Если захочет уйти? – Джордж был готов говорить о чем угодно, лишь бы не думать о главном. О Фреде.
– Значит, уйдет, – ровно ответил Драко. – Почему до тебя не доходит, Уизли? Я просто не могу по-другому. Я подыхаю без него и должен попробовать. Думаешь, я сам счастлив, что все так вышло? – он криво и болезненно усмехнулся.
И почему-то именно эта болезненная усмешка все и решила. Джордж сделал шаг навстречу и снова вцепился в малфоевское тонкое запястье.
– Я согласен. На все. И обещаю, что помогу тебе, Малфой. Только верни… верни мне его. Ты сможешь? – его лицо исказилось от боли.
Драко, услышав, как дрогнул его голос, окинул Джорджа понимающим взглядом, не делая ни малейшей попытки вырваться из захвата:
– Завтра в полночь в вашем семейном склепе. Я буду с профессором. Ты будешь один.
Малфой сделал попытку уйти, но Джордж все еще удерживал его за руку:
– Зачем ты делаешь это? Ты мог просто подкупить Перси, – тихо спросил он.
Малфой усмехнулся как-то особенно горько, и по его лицу прошла темная тень:
– Повторюсь. Я видел вас вдвоем. Никто из вас не смел умирать без второго. Можешь считать, я просто знаю, что такое любовь.
Он резко выдернул руку, развернулся, и, запахивая на ходу свою мантию, растворился в толпе Лютного переулка.
*
Теперь предстояло как-то прожить этот день. Дождаться завтрашней полночи. Джордж обхватил колени руками и привалился к стене.
Все домашние почти оставили его в покое, только изредка подходили к двери, – проверяли, жив ли еще, дышит ли. Джордж потянулся к бутылке огневиски, прихваченной в Лютном, но тут же отдернул руку. Даже если это была жестокая слизеринская шутка, он обязан быть завтра трезвым как стеклышко. Это последний шанс, пусть он в него почти и не верил. Вот только… Вот только боль в глазах у Малфоя была настоящей – практически сестра его собственной боли. И только поэтому Джордж еще на что-то надеялся.
За дверью снова послышался осторожный скрип половиц.
– Джордж?
Он лениво шевельнулся, снимая с двери Запирающее:
– Входи, Джин.
Встревоженные ореховые глаза, заплаканное лицо. Единственная сестренка среди братьев. Джинни опустилась рядом с ним на кровать, осторожно взяла за руку:
– Как ты?
Джордж смотрел в ее чистые глаза и снова не верил проклятому Малфою. Обманул мерзкий гад. Вот только зачем?
– Нормально. Как мама? – Джордж был противен сам себе, что посмел усомниться в сестре.
– Плачет.
Джинни опустила голову и забралась к нему на кровать с ногами, как всегда делала в детстве, втискиваясь между ним и Фредом.
– Я хотела сказать тебе, Джордж… – прошептала она. – Я знаю, что ты можешь надумать. И я прошу тебя, не уходи. Ты ведь не уйдешь от нас? Ты нас не бросишь?
У Джорджа невольно сбилось дыхание. Он чувствовал, как доверчиво прижимается к нему младшая сестра своим теплым боком, как трется заплаканным мокрым лицом о его плечо, и мысль, посетившая его утром возле витрины, теперь казалась кощунственной.
– А если мне будет слишком больно? – тихо прошептал он в золотистые волосы, заранее зная, какой получит ответ.
– Ты предпочитаешь, чтобы было больно всем нам? – Джинни всхлипнула еще раз особенно горько и тоненько.
Джордж не знал, что на это ответить сестре. И поэтому лишь глухо спросил:
– Ты любишь Гарри, Джин?
Она подняла голову и удивленно на него посмотрела:
– Конечно, – Джинни улыбнулась ему светло и радостно, как и всегда, когда речь заходила о Гарри, но тут же снова нахмурилась: – Почему ты спрашиваешь об этом, Джордж?
Он немного замялся, словно колеблясь, стоит ли продолжать спрашивать, но все же не выдержал и с интересом заглянул ей в глаза:
– Ты… пошла бы ради него на всё?
Джинни осторожно кивнула, тревожно всматриваясь в его лицо, словно пытаясь отыскать в нем подвох.
– Даже на Темную магию? – Джордж напряженно ждал ее ответа.
– Наверное, – Джинни не выдержала и отвела взгляд.
– И ты бы объединила две ваши жизни в одну? Согласилась бы умереть вместе с ним, если бы пришло его время? Пусть даже через неделю.
Джинни вздрогнула и чуть отодвинулась от него:
– Ты странный сегодня.
– Ответь мне. Прошу, – Джордж пристально смотрел на нее, а перед глазами всплывало решительное бледное лицо с поджатыми губами. Влюбленное до беспамятства.
– Никто не вправе так распоряжаться своей жизнью. У каждого из нас свой черед, – Джинни соскользнула с кровати. – Ты пугаешь меня, Джордж, – она стиснула кулаки. – Да, его больше нет. И всем нам очень больно. Но ты должен жить. Ты обязан жить ради нас всех, понимаешь?
