Текст книги "Ловушка (СИ)"
Автор книги: TsissiBlack
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
– Мне посоветовали разуть глаза, – ответил он. – Я разул. И мне…
– Жаль?
– Да. Потерянного времени. Я никогда не хотел, чтобы ты мучился рядом с мной.
– Рамлоу? – спросил Баки, уже зная ответ, и Стив кивнул.
– Он…
– Рамлоу хорош только тогда, когда знает свое место, – лицо Баки ожесточилось, будто сквозь мягкость родных черт проступил высеченный изо льда Солдат. – И если он его забыл, я напомню.
– Бак.
– Я никогда не указывал тебе, с кем общаться, но Рамлоу…
– Он мне помог, – мягко заверил Стив. – Правда. Организовал спарринги, пресекал дурацкие шутки…
– За просто так? – Баки нехорошо прищурился, глядя куда-то поверх плеча Стива. Будто что-то прикидывал. – Он дрочит на тебя лет пять, не меньше. Так, для информации.
– Я знаю.
– Что?
– Он признался. Бак, – Стив поймал ладонь Баки, скользнувшую по бедру, будто в поисках оружия. Чисто механический жест, показавший, как сильно тот зол. – Рамлоу – хороший командир, правильный. Но каждый имеет право на слабости.
– Только если в списке его слабостей не значится твоя задница, Роджерс.
– А что в твоем списке? – Стив обхватил ладонями лицо Баки, вгляделся в прозрачные от сдерживаемой ярости глаза и с удивлением выдохнул: – Ты ревнуешь? Господи, Бак…
– Я тебя люблю, Стив. Без малого сотню лет. Рамлоу еще на свете не было, когда я, – он рывком отстранился и закончил: – Когда я стал чувствовать тебя – так. Нутром.
– Он ни на что не претендует.
– Он всегда хапал больше, чем мог сожрать. Я его знаю двадцать лет. Пусть и довольно однобоко.
– Хватит о нем. Ничего личного – это наш с ним уговор.
– Он в личном по самые гланды.
– Это его трудности. Бак, – Стив оттеснил Баки к дивану, заставил сесть и устроился сверху, – неужели нам не о чем больше поговорить?
– Фьюри рассказал мне о том, что случилось, – теплая ладонь Баки легла Стиву на поясницу. – И о том, что ты сломал Старку нос.
– Я не…
– За дело, значит, – Баки прищурился, но уже совсем по-другому. – Старк нормальный мужик, когда не распускает руки, да?
– И молчит.
– То есть почти никогда.
– Бак.
– Мне все равно, как ты выглядишь, – Баки верно понял его, не спеша убрал от лица Стива тонкую прядь выбившихся из косы волос. – Ты это ты. Для меня всегда так было. Хреново?
– Сейчас – нет, – Стив наклонился к Баки, обнимая его за шею. – Сейчас я не чувствую, что что-то изменилось.
Баки подался навстречу, притянул за ягодицы и поцеловал. Напористо, почти грубо вжимая в себя. Стива будто молнией ударило. Стало жарко, неудобно. Хотелось большего. Всего.
Баки отстранился и еще раз провел живой ладонью по спине Стива.
– Спишь со мной?
От этого простого вопроса Стив мучительно, жарко покраснел.
– Я… да. Да, Бак.
Баки какое-то время всматривался в его лицо, а потом, хлопнув по заднице, приказал:
– Марш переодеваться. Ничего серьезнее крепких дружеских объятий сегодня предложить не смогу. Во-первых, не хочу испортить наш первый раз вместе – слишком устал. Во-вторых… – он большим пальцем провел по приоткрытым губам Стива, – для женщин этот процесс болезненный, особенно вначале, а в-третьих, – он притянул его к себе и закончил шепотом ему на ухо: – в моих мечтах это ты вытрахивал из меня остатки мозгов. Знаешь, сколько раз я кончал во сне от ощущения тебя в себе? Сбился со счета на втором десятке.
Стив задохнулся от желания. От концентрированного желания навалиться сверху и взять то, что умудрялся так долго не замечать. Стянуть с Баки джинсы, сжать ладонями ягодицы, оставляя синяки, впечатать, вплавить в себя. Любить до полного изнеможения, до хрипа, до сорванного голоса.
Он понятия не имел, что способен так хотеть кого-то. После сыворотки эти потребности тела снизились. Будто Эрскин отнял у него способность терять голову от желания, пустив высвободившуюся энергию по другому руслу. На борьбу, жажду справедливости. И теперь Стив будто брал свое. Словно настало, наконец, мирное время, когда можно отодвинуть на второй план все, кроме того, ради чего действительно стоило бороться и умирать: ради счастья взаимной любви.
– Колдовство не продлится вечно. Так сказал Тор, – прошептал Стив Баки на ухо. – Он консультировался с магами Асгарда. Как только исполнится какое-то условие – я не знаю, какое – я стану прежним, и тогда…
– Да, – Баки прижал его крепче, почти до боли, – и тогда мы…
– Да.
Стив поднялся с Баки, ухмыльнувшись, осмотрел его с ног до головы и махнул рукой в сторону ванной.
– Иди, освежись и ляжем спать. Я совершенно отвык быть один, а потому за прошедшую неделю спал едва ли больше двадцати часов.
– Придурок, – Баки, широко зевнув, поднялся. – Ни на минуту нельзя оставить. Стоит отвернуться, ты либо подрался, либо не выспался, либо голодал.
– Я не голодал.
– Зато все остальное по полной, – Баки хлопнул его по плечу и пошел в ванную. – Чтобы я пришел – ты в моей постели. Желательно – голый.
***
Первым, что почувствовал Стив, привычно просыпаясь задолго до будильника, было возбуждающее, приятное ощущение: он вжимался в теплого, расслабленного Баки всем телом. Тот тихо сопел, уткнувшись лицом в подушку, и Стив не удержался: жадно вдохнул запах его волос, коснулся губами плеча. В штанах было тесно, и он на пробу прижался бедрами к беззащитно выставленным ягодицам, застонав от желания. Он хотел Баки. Хотел так, что от одного воспоминания о том, как тот вчера хрипло прошептал ему на ухо, что всегда мечтал кончить, сжав Стива в себе, его член запульсировал.
Что?
Стив откинул одеяло, не обращая внимания на ворчание просыпающегося Баки, и срывающимся от волнения голосом позвал:
– Бак! Баки!
– Ну чего в такую рань, мелкий? Я не хочу на пробежку.
– Баки, я, кажется…
– М… – Баки проехался задницей по и так до предела возбужденному члену Стива и сонно заметил: – Большой.
– Я снова…
– Что? – Баки, наконец, пришел в себя и сел, моментально просыпаясь. Он внимательно осмотрел Стива, хмыкнул, увидев лопнувшую на раздавшихся плечах футболку с изображением щита, и высказал их общую мысль: – Слава Богу. Все на месте?
Стив смущенно оглядел кисти рук (пальцев по-прежнему было десять), потрогал волосы.
– Дай я сам проверю, – усмехнувшись, Баки подтянул его к себе и, глядя прямо в глаза, оттянул резинку свободных пижамных штанов. – Все в порядке? – спросил он, нежно обхватил его член и провел по всей длине.
– Да. Более чем.
– Чувствительность не пострадала, – Баки, усмехнувшись, придвинулся вплотную. – Футболка не жмет?
Стив поспешно стянул остатки верхней части пижамы и потянулся к Баки.
– Уже нет. Ты отдохнул?
– Если ты своим вопросом подразумеваешь, найдутся ли у меня силы, чтобы удостовериться в том, что это все мне не снится, то да. Я отдохнул.
– Предлагаю проверить. Вдруг и мне примерещилось.
Баки усмехнувшись, уронил его в подушки, навалился сверху: тяжелый, горячий. На нем не было ничего, кроме коротких пижамных шорт, которые больше подчеркивали, чем скрывали.
– Знаешь, что делать? – спросил Баки у самых губ и не дожидаясь ответа, поцеловал. Голодно, жадно, так, что Стив моментально задохнулся.
– Теоретически, – смог раздельно выговорить он через минуту. – Я…
– Неужели залез в интернет? – Баки оторвался от его шеи и округлил глаза в притворном ужасе, увидев, как нахмурился Стив. – Эй, мелкий, – он сжал член Стива и улыбнулся, – уверен, это не сложнее, чем пристреливать новую винтовку.
– Это если стрелял раньше из других модификаций.
Баки рассмеялся и длинно лизнул в шею, скользнул ниже, пока не сдернул с него штаны. Стив зажмурился от сладкого, жгучего стыда. Взгляд Баки был физически ощутим: тяжелый, оценивающий, от него глупо хотелось прикрыться или, наоборот, медленно развести колени, выставляя себя напоказ.
– Господи, – едва слышно прошептал Баки, целуя внутреннюю поверхность бедра, все ближе к паху, и от каждого касания его губ член Стива дергался и пульсировал. Он был так близко к грани, что готов был распасться на куски, разбиться вдребезги от одного прикосновения, – я так долго… – Баки не договорил. Стив почти закричал, когда его горячий, влажный рот коснулся его яиц, втянул их по очереди, нежно оглаживая языком. Это было до того смущающе, что, казалось, он провалится сквозь землю, и будет падать, пока не сгорит дотла.
– Бак, Баки… – срывающимся голосом позвал Стив, запуская пальцы в волосы Баки.
– Все хорошо? – тот поднял на него взгляд. Таким – с блестящими от слюны губами, чуть расфокусированным взглядом он выглядел, как… Стив слов таких не знал. Соблазнительным? Желанным?
– Да. Я… О, Боже, – Баки длинно лизнул его член, прихватил губами головку и, Стив будто со стороны услышал просительный скулеж, переходящий в полувой-полустон, а потом под веками будто взорвали сверхновую. Он вцепился Баки в волосы, наверняка причиняя боль, и несколько раз толкнулся в него, чувствуя все так остро, ярко, будто вышел из тьмы на ослепительный свет.
Когда удалось снова начать дышать, Стив с трудом открыл глаза. Веки были тяжелыми, а рассеянный свет раннего утра – слишком ярким.
– Ты как? – Баки, вытянувшись рядом, ухмылялся уголком рта, так знакомо, так до боли в сердце правильно, что Стив вдруг понял, что не ощущает ни стыда, ни смущения.
– Как будто вынырнул на поверхность из темной холодной глубины, – хрипло ответил он. – Дай мне минуту, – он протянул руку и сжал член Баки через тонкую ткань шорт.
– Я ждал этого лет… восемьдесят? Минуту точно выдержу.
Стив обхватил его свободной рукой за шею и потянул к себе, целуя, поглаживая затылок. Волосы Баки ощущались как скользкая тяжелая ткань, касаться их было настоящим наслаждением.
– Почему ты никогда не говорил мне? – спросил он, проведя большим пальцем по слишком ярким губам Баки.
– Потому что это было невзаимно и, по сути, ничего между нами не меняло, – Баки втянул его палец в рот и влажно пососал, обводя языком. Стив почувствовал, что снова возбуждается. – Ты мой друг, Стив. И это мне казалось важнее. Я слишком любил тебя, чтобы вывалить все это тебе на голову. Мне не нужны были ни жалость, ни сочувствие, ни твои титанические усилия вернуть, как было. Ты бы пытался, я знаю.
– Я бы сделал для тебя все, Бак. Совсем все. И сделаю. Ничего не изменилось.
– Мне не нужны жертвы.
– Я не…
– Верю. Теперь, но не тогда, верно?
Стив вдруг вспомнил, как остался один, без надежды что-либо изменить, как решился исчезнуть сам, и как, придя в себя уже в этом веке, многое переосмыслил.
– Всему свое время, – Баки все верно понял и, усмехнувшись, сжал его возбужденный член в ладони. – Но я рад, что все-таки дождался.
Стив длинно выдохнул, чувствуя, что стремительно теряет контроль. Надо всем: над собственным телом, над ситуацией… а кое-кого ему и так никогда не удавалось контролировать.
Баки перегнулся через него, порылся в выдвижном ящике прикроватной тумбочки и достал оттуда бутылку без этикетки. Едва до Стива дошло, что это, он мучительно покраснел, представив, как Баки использовал содержимое этой бутылки. Как лежал здесь, на этой самой кровати, выдавливал на пальцы прозрачный гель и ласкал себя. Медленно, никуда не спеша. Вспомнить, слышал ли он когда-нибудь хоть что-то, хоть какие-то смущающие звуки, не удалось, потому что Баки снова склонился к нему, целуя. На его щеках проступили пятна лихорадочного, жаркого румянца, и стало понятно, чего ему на самом деле стоила выдержка.
– Стив, – сорвано прошептал он куда-то в шею, – позволь мне. Я хочу… так хочу тебя.
– Да, – простонал Стив и развел колени, но Баки его удивил.
Он скользнул сверху, придавив всей тяжестью, а потом уселся Стиву на бедра и выдавил приличную порцию смазки себе в ладонь. Потом медленно обхватил этой ладонью член Стива, огладил его по всей длине, распределяя гель, и глядел при этом так жарко, то длинно выдыхая через рот, то со стоном прикусывая губу. От желания, от осознания того, что сейчас должно произойти, от нежных, осторожных прикосновений Стива выгнуло дугой. Он обхватил ладонями ягодицы Баки, мельком подумал о том, какие они твердые, и запрокинул голову, зажмурившись.
Тут зазвонил телефон. Стив от неожиданности вздрогнул всем телом.
– Это Сэм, – сказал он Баки.
– К черту Сэма.
– Он приедет проверить, все ли в порядке, если я… – Баки в этот момент обвел большим пальцем головку его члена, а потому продолжить Стив не смог. Переведя дыхание, он взял телефон и ответил, стараясь, чтобы его голос звучал обычно:
– Сегодня без меня.
– Все впо… – начал Сэм, но Стив перебил:
– Да. Да, я занят…
– Ты снова? Господи, старик, – до Стива дошло, что его голос звучит вовсе не по-женски, – что случилось?
– Да, я…
– Мы трахаемся, – достаточно громко произнес Баки, так, чтобы Сэм услышал наверняка. Стив хотел еще что-то сказать, может, извиниться, но Баки отнял у него телефон, отключил его и бросил под кровать. – Смотри на меня, – срывающимся голосом попросил он, и Стив смотрел.
На то, как румянец заливал его щеки, на лихорадочно блестевшие глаза, на влажные губы, беззащитно приоткрытые. Смотрел, когда Баки приподнялся, упираясь ему в грудь металлической рукой, а вторую завел себе за спину, когда аккуратно приставил его член ко входу и надавил, плавно опускаясь, когда тихо выругался сквозь зубы и застонал, прикусив губу, и снова встретился со Стивом глазами, в которых не было ни намека на боль или недовольство.
– Хорошо, – лихорадочно прошептал Баки, когда Стив, поддерживая его за ягодицы, чуть приподнял бедра, – черт, как же… как хорошо…
– Больно? – не мог не спросить Стив. – Бак?
– Нет, – выдохнул тот. – Не двигайся. Я сам, ладно? И смотри, смотри на меня.
Стив заставил себя кивнуть, хотя не ощущал уверенности, что сможет остаться неподвижным. Ему было жарко. Ему было так нереально, так туго и так хорошо, что он не смог сдержать стона. Бедра дрожали от напряжения, Баки, прикрыв глаза, очень медленно опускался на его член, плотно, идеально обхватывая собой, и у Стива мутилось в голове. От вида блестевшей от пота груди Баки, его бугрящихся мышц и ощущения жаркой, гладкой тесноты его тела. Перед глазами плыло, и когда Баки, наконец, опустился на него, неотрывно глядя в глаза сквозь завесу влажных волос, он только и мог, что сжимать его ягодицы, не решаясь шевельнуться. Казалось – одно движение, и он уже не сможет остановиться. Сойдет с ума от желания, от любви, от пузырящегося внутри восторга. Его просто разорвет. Он исчезнет.
– У меня сейчас будет инфаркт, – прохрипел Стив, и Баки, рассмеявшись, двинулся вверх.
Наверное, Стив кричал. Кричал, когда Баки задвигался увереннее размашистей, кричал, то сжимая его ягодицы, то разводя их в стороны. И когда скользил в замершем над ним Баки мелкими неглубокими толчками, раз за разом выбивая из него хриплые стоны. И когда смотрел, как рука Баки скользит по члену все быстрее, и когда внутри у него стало так горячо и так тесно, что терпеть стало попросту невыносимо.
Когда Баки сжал его бока коленями до боли и кончил, выгнувшись, жадно опускаясь на член, сталкивая Стива за край, в какую-то глубокую бездну, куда не проникал ни один звук, кроме хриплого, загнанного дыхания Баки, и его слов, проникших прямо в душу, минуя слух.
– И я тебя, – едва слышно ответил Стив, – и я.
***
Стив шел к своему кабинету по коридорам ЩИТа. Тело пело от желания движения, ощущалось легким и сильным. Он давно не чувствовал себя так хорошо. Баки остался досыпать, а у Стива была послеобеденная тренировка, и он все-таки заставил себя выбраться из-под одеяла, оторваться от теплого расслабленного любовника (Господи, у него есть любовник, кто бы мог подумать?) и приехать на базу. Всю дорогу он только и думал о том, что произошло. О том, сколько времени он потерял из-за досадной слепоты. Мучил Баки, сам жил, как заведенный солдатик, только и знающий, что механически маршировать, чеканя шаг.
Чувственная сторона человеческих отношений захлестнула его с головой, накрыла океанской волной, и он захлебнулся бы в этом, если бы Баки не держал его. Стив вообще никуда не хотел сегодня идти. Хотел остаться дома. Есть, пить, спать и заниматься с Баки любовью. Сутки напролет. Но тот выглядел таким уставшим, еще не отдохнувшим после миссии, что Стиву пришлось уйти. Потому что иметь Баки в пределах видимости и не прикасаться к нему было невозможно. Словно кто-то очень могущественный тесно переплел их друг с другом, срастил сердцами, душами, чтобы они проросли друг в друга окончательно – не разделить, не разобрать, кто где, не разлучить.
Едва не пропустив поворот, Стив добрался до парковки и некоторое время еще сидел за рулем (утро выдалось дождливым, и Баки уснул только взяв со Стива обещание не ехать на мотоцикле), и вспоминал, как вчера Баки, так же сидя на водительском месте, гладил его по колену, будто пытаясь успокоить, убедить, что все будет хорошо. Отчаянно захотелось вернуться домой, забраться под одеяло и прижаться к горячему боку своего первого и единственного любовника.
Отчаянно хотелось послать по известному адресу весь мир, но Баки нужен был отдых, а потому Стив накинул на голову капюшон ветровки и вышел под моросящий дождь.
В обед коридоры базы пустовали, а потому никто не оборачивался ему вслед и не приставал с расспросами. Стив толкнул дверь в личную душевую, примыкающую к кабинету, и принялся переодеваться.
Засосы, которыми Баки щедро раскрасил его шею и грудь, почти сошли, оставив едва заметные желтые следы, к началу тренировки они должны были исчезнуть вовсе. Дело было не в том, что Стив собирался скрывать, что их с Баки отношения изменились, а в том, что он не привык выставлять личное на всеобщее обозрение. Особенно теперь, когда это личное у него, наконец, появилось.
Натянув форму с логотипом ЩИТа, он еще раз осмотрел себя в зеркале, попытался придать своему лицу менее довольное выражение, но идиотская улыбка так и лезла на него, грозя основательно подорвать авторитет сурового командира. В дверь кабинета постучали, и, не дожидаясь, ответа, вошли.
– Леди Кэп, ты тут? – раздался голос Тони. – Знаю, в обед ты обычно отсиживаешься здесь.
Стиву тут же удалось совладать с лицом – улыбка сползла с него, как краска с плохо подготовленной поверхности. И хорошего настроения как не бывало.
Видимо, Тони услышал его вздох, а потому продолжил, не дожидаясь вразумительного ответа.
– Я расшифровал те знаки, которые удалось засечь камерам, ну, те, что вспыхнули, когда ты вступил в ловушку. У меня хорошие новости! Колдовство, – он выделил это слово интонацией, – обратимо.
Стив хмыкнул. В обратимости колдовства он был уверен на сто процентов, но Тони расценил его реакцию как скепсис.
– Да, обратимо! Кэп, ты вот просто по гроб жизни мне должен будешь, потому что я согласен пожертвовать собой ради науки. Я даже не буду вспоминать о том, что ты чуть не сломал мне нос. Один поцелуй – и ты снова сможешь играть мускулами и разить врагов одним лишь взглядом.
– Что? – против воли спросил Стив. Поцелуй с Тони, надо же.
– Поцелуй истинной любви, – Тони, видимо, был слишком увлечен идеей и не заметил изменившегося голоса. – Давай, выходи, у нас мало времени. Если в течение семи дней проклятие не снять, тебе придется родить ребенка.
Стив ошарашено смотрел на дверь и думал о Баки. О том, какой он красивый и что у них никогда не будет детей. А потом потряс головой, отгоняя дурацкие мысли. Сыворотка сделала их обоих неспособными зачать. Значит, если бы Баки задержался хотя бы на один день, то ходить бы Стиву в таком виде до конца своих дней. Хорошо, что дело обошлось поцелуем. Ну, и всем тем, что последовало после.
Зеркало опять отразило его дурацкую улыбку, и Стив открыл дверь.
– Какой-какой поцелуй, Тони? – спросил он, приняв грудью удар кулака, которым Тони собирался наградить дверь. – Ты что, признаешься мне в любви?
– Э. Роджерс, – раздельно произнес тот. – Вижу, тебе уже помогли.
– Верно.
– Ну, я тогда…
– Да, иди, Тони. Спасибо за попытку помочь.
– А. Да. Ерунда. Всего-то три бессонных ночи. Не благодари.
– Спасибо. Нет, правда.
Тони пошел к двери, уже взялся за ручку, но не выдержал.
– И кто…
– Не думаю, что это твое дело, верно?
– Барнс? Или Рамлоу? Нет, нет, конечно, Барнс. Я так и знал, что…
– Да, это Баки.
– Неужели бесстрашный Зимний Солдат наконец-то решился поцеловать свою отмороженную…
– Я его. Остальное – не твое дело. Увидимся на брифинге в понедельник, Тони. Спасибо за помощь. И прости за нос и за цветы.
Тони проворчал что-то невразумительное, но все равно обидное и, махнув рукой (улыбка все-таки вылезла на лицо, Стив чувствовал), скрылся за дверью. А Стив направился в зал.
*** Бонус. Брок.
Если бы кто-то додумался до создания таких приборов, как индивидуальные дерьмометры, то на личном дерьмометре Брока Рамлоу этим утром горела бы красная отметка – «под завязку».
Вчерашнее похмелье плавно перешло в сегодняшнее, а встреченный с утра в коридоре, уткнувшийся в какие-то бумаги Старк, ни с того ни сего вдруг решил снизойти до командира Страйка и излить ему душу о неком букете, в дарении, которого Кэп ошибочно его обвинил. А также поведать о том, какой все же неблагодарный и недальновидный человек Стивен Грант Роджерс, ибо совершенно не ценит присутствия рядом такого замечательного человека, как Тони Старк.
Под конец его монолога у Рамлоу начало дергаться веко.
– Да если бы я стал ему слать цветы, они были бы белые! Ты понимаешь, Рамлоу? БЕЛЫЕ!
Брок пару раз моргнул, надеясь, что то, что он видит – это все же запойный бред, осложненный визуальными галлюцинациями. Не повезло. Старк продолжал вещать. И не заткнулся даже после того, как Рамлоу уже второй раз посмотрел на часы. Как назло, в коридоре было пусто, хотя из тренировочного зала вовсю звучали голоса, и, судя по звукам, Роллинз выколачивал из Таузига то, что у того было вместо души, под радостные выкрики остальных присутствующих.
– Нет, Рамлоу, ну ты сам подумай, каким дебилом надо быть, чтобы послать Кэпу цветы!? Еще бы коробку конфет в форме сердечка отправили! Он же мужлан. В его время за такое били по лицу!
Терпение Брока лопнуло. Он воровато оглянулся – не появились ли невольные слушатели – после чего наклонился к Старку и, обдав того перегаром, хрипло прошептал практически в самое лицо:
– Закрой рот, Старк, и кончай трепаться о том, в чем нихера не понимаешь.
От услышанного у Старка пропал дар речи. На минуту примерно. Не больше. Но именно этой минуты Рамлоу хватило, чтобы ретироваться до дверей зала и просочиться внутрь прежде, чем в спину понеслись возмущенные вопли.
Думать о том, что за этим последует, Броку не хотелось. Думать вообще не хотелось. Хотелось закрыть глаза, заползти в угол за сваленные там гири и сдохнуть.
Но не судьба, на ринге парни увлеченно валяли друг друга. Кто-то обсуждал, как теперь надо будет называть Кэпа: миссис Роджерс или, все таки, миссис Барнс. Самые разумные при виде командира быстренько постарались перевести тему на новые винтовки в оружейке.
Короче, жизнь продолжалась.
Оглядев присутствующих мутным взглядом и продолжая невесело размышлять о Старке, букете и собственной дурости, Рамлоу добрался до любимой скамеечки у стены и прикрыл глаза. Мир начал казаться гораздо лучше.
Недолго. Примерно с минуту.
Потому что хлопнула дверь, и присутствующие в зале внезапно разразились приветственными воплями и свистом.
Веки разлепить удалось с трудом.
Зато увиденное превзошло все ожидания: Кэп снова был Кэпом. Правда, сейчас ко всему имевшемуся он еще разве что не светился.
Да что там светился – полыхал до потолка.
– Поеблись… – обреченно сообщил сам себе Брок, поднялся со своего места и побрел в сторону начальства и подчиненных.
Самые умные быстро нашли себе занятие, остальным хорошо помогло мотивирующее указание, в котором направление преобладало над целью.
– По какому поводу запой?
Даже сквозь осуждение на лице Кэпа проступали улыбка и умиротворение, и странным образом это успокаивало и Брока, а заодно добавляло решимости сделать очередную дурость.
– За тебя радуюсь, Кэп. Как позавчера начал, так по сей день и радуюсь. Искренне.
Что бы там кому ни казалось, но смотреть прямо в глаза Стивену Гранту Роджерсу Броку никогда не давалось легко. Именно потому, что тому это было проще простого. Потому что раз и навсегда взяв для себя девиз:«Правда – лучшая политика», этот человек от своих принципов никогда не отступал. Брок смотрел Кэпу в глаза и думал о том, что, наверное, впервые за все время их общения видит его по-настоящему счастливым. Счастливым и спокойным. И у него не было никакого желания нарушать это счастье.
– Мне бы перед тобой извиниться надо, Кэп. Это не Старк цветы послал – я.
И, не давая тому вставить слова, продолжил:
– Ну и того, этого… я извиниться хотел, за то, что наговорил, а не из-за сисек.
Где-то за плечом обреченно вздохнул Роллинз, во вздохе явно слышалось: «Мой командир – идиот.»
Очень захотелось прикрыть глаза, просто чтобы не видеть кулак, который сейчас должен был вбить неудачника в пол по самую шею. Глаза закрываться не хотели, а взгляд Кэпа сменился с удивленного на насмешливый.
– Букет? Да, Рамлоу, с букетом ты тоже промахнулся – я никогда не любил оранжерейные цветы. – И продолжил практически без перехода: – Заканчивай пить, а то кто-нибудь сдаст тебя Фьюри, или мне… придется выразить неодобрение, -
и закончил, уже обращаясь к страйковцам: – Ну что, кто-то готов к спаррингу, или только дамочек обсуждать и можете?
***
Брок таки устало зажмурился и сам у себя поинтересовался:
– Ну и что ты на этом выиграл, дурень старый?
Слова Роллинза из-за плеча прозвучали, как Глас Небесный:
– Зубы, командир. Свои зубы.
Зубы были на месте. Жизнь продолжалась.
