Текст книги "Слова, слова, слова (СИ)"

Автор книги: trista farnon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Ньют

– Ее нет уже три дня, и ты не беспокоишься?

Конечно, он беспокоился, но показать это брату значило только удвоить свои страдания.

– Лита всегда знает, что делает.

– Она женщина, а не украинский железобрюх. Она не всегда может за себя постоять.

Да, она женщина, прекрасная женщина, она светится смуглым золотом сквозь белоснежную блузу, и губы ей щекочет выбившийся из прически завиток, а в глазах – болотные огни тайны.

«Мне нужно разобраться с одним делом. Это недолго, к Рождеству я вернусь».

Он предлагал помочь, пытался расспрашивать, но Лита только улыбалась и качала головой.

«Я вернусь через пару дней и все тебе расскажу. Все».

Она сказала, через пару дней. Прошло уже три.

– Ты думаешь, с ней что-то случилось? – собравшись с силами, спросил Ньют.

Тесей смотрел на него, сдвинув брови и сжав губы, стиснувшись в один упрямый напряженный кулак. Знакомое выражение, делавшее его разом очень грозным и очень юным: с таким же видом он когда-то заявил отцу, что уходит на войну.

– Я не знаю. Но чем раньше исчезновение принимают всерьез, тем больше шансов найти исчезнувшую.

«Живой». Это недосказанное слово повисло в воздухе жутким криком авгурея.

– Ты думаешь, с ней что-то случилось, – выдохнул Ньют, запоздало проклиная свою собственную... что? Беспечность, доверчивость, глупость?

Вместо ответа Тесей сунул ему в руки сегодняшний «Пророк». На первой полосе поверх фотографии незнакомой молодой женщины, распростертой на земле где-то среди черных деревьев, кричала надпись: «Провокация, месть или случайная трагедия? Наследница чистокровного рода убита в шаге от собственного дома».

– Она сказала, куда собирается? – Каждым словом Тесей напоминал, кто из них старший, ответственный, способный защитить тех, кто рядом. – Сказала хоть что-то?

Ньют покачал головой.

– Тем утром она получила письмо, я не знаю, от кого.

– Оно здесь?

– Нет, Лита его...

– Какая сова доставила?

– Я не слежу за ее почтой!

– В какое время она трансгрессировала?

– Я не... Может быть, в обед? Я тогда собирался проверить кельпи...

– Что она взяла с собой?

Тесей допрашивал его, как преступника.

– Маленькую сумку. Кажется, черную. Но, наверное, на ней заклятие незримого расширения, и Лита могла взять все, что угодно.

Брат прошелся по комнате, нервно щелкая крышкой карманных часов.

– Очевидно, некто в том письме назначил ей встречу. Она не трансгрессировала сразу – значит, вероятнее всего отправила ответное письмо, сообщила, что согласна. Вряд ли поможет, но все-таки. Нужен ее письменный стол. Ее адрес ты знаешь?

«Знаешь ты хоть что-то полезное?»

– Она ночевала здесь, – сказал Ньют, невольно подобравшись. – У нее есть здесь своя комната.

Квартира у Литы тоже была, конечно, но она едва ли появлялась там чаще раза в месяц. Они путешествовали вместе, натуралист и его ассистентка, и вместе работали, вернувшись в Лондон, а в обществе гриндилоу, глиноклоков и пикси светские условности едва ли могли иметь вес. Зачем отправляться ночевать в разные концы города, если через пару часов нужно менять перевязки искусанному оборотнем гиппогрифу, с которым не сладить в одиночку? Тесей, однако, придерживался категорически противоположных взглядов. На секунду Ньют даже ощутил благодарность судьбе за чрезвычайность их ситуации, избавлявшую его от необходимости слушать очередную мораль. Брат молча вышел вслед за ним из кухни и поднялся на второй этаж.

– Вот сюда, – указал Ньют.

Тесей толкнул дверь так осторожно, как будто Лита была внутри и он мог разбудить ее. Побывавший на войне и чуть не каждый день видевший ужасы темной магии на своих мракоборческих заданиях, он совершенно оцепенел на пороге женской спальни и на вещи Литы смотрел как на следы некоего не то чуда, не то преступления, и как будто боялся увидеть слишком много. Ньют остановился у него за спиной и тоже смотрел.

Здесь было холодно: уходя, Лита не закрыла окно. Ветер сквозь приоткрытую створку колышет штору песочного цвета, из-за нее комната кажется солнечной даже в сумрачный зимний день. На столе возле подоконника – растрепанные сквозняком пергаменты, на постели, укрытой атласным покрывалом, – небрежно брошенная рубашка с рассеченным острыми когтями краем. На прошлой неделе грифон постарался... Между сомкнутых створок платяного шкафа попался бледно-голубой рукав и застрял – как будто протянутая рука вслед ушедшей хозяйке.

Промаршировав к столу, Тесей осмотрел бумаги и чернильницу с пером, особенно заинтересовавшись стопкой чистых почтовых пергаментов. Подняв к глазам верхний, он посмотрел его на свет, стукнул по нему палочкой, и из желтоватой глубины листа вдруг появились написанные почерком Литы слова:

«Кофейня «Сладкое зерно», сегодня, в пять часов».

***

– Мы ищем вот эту особу, – Тесей взял у Ньюта фотографию и передал ее официанту. На карточке черно-белая Лита держала на ладонях крошечного новорожденного жмыра и с улыбкой смотрела то на него, то на фотографа.

– Она здесь была, – кивнул официант, мальчишка едва-едва из школы. – Да, сидела вон там, у окна, и ела мороженое, «морозно-мятную метель», а на улице тогда холодрыга стояла! С ней еще мужчина был.

Ньют и Тесей переглянулись.

– Что за мужчина? Опишите.

– Молодой, ну то есть не очень... Как вы, наверное. И вроде как брюнет... Заказал наш фирменный «Лепрекофе», четыре чашки подряд, и мороженое для барышни.

На щеке Тесея дрогнул мускул.

– Особые приметы?

– Так он что, преступник? – вытаращил глаза официант, скорее с восторгом, чем со страхом. – Я думал, они пара, они за игрушками собирались, я сам слышал!

– За игрушками? – Почему-то Тесей смотрел не на официанта, а на Ньюта.

– Да, они все про кукол говорили. А больше я не слышал ничего, честное слово!

Прочий штат «Сладкого зерна» ничего не добавил к картине произошедшего. Посетителей в тот вечер было немного, и второго официанта отпустили пораньше, а заглянувшая в зал помощница кондитера заметила только, что таинственный визави Литы был «кажется, болен, уж очень бледный и не ел ничего, хотя сидел-то долго, пришел сильно раньше, чем леди».

Поблагодарив девушку и официанта, Ньют повернулся уходить, но Тесей за ним не последовал.

– Спасибо за рассказ, господа, – он поднял руку со своим удостоверением мракоборца. – Но мне нужно увидеть самому. Воспоминания о том вечере. Пара за столиком у окна. Все, что вы видели. – Он взмахнул палочкой, и в воздухе материализовались два хрустальных флакона. – Сюда, прошу.

Со странным холодком в груди – как будто душа простудилась —Ньют смотрел, как тянутся от виска враз посерьезневшего официанта серебряные нити воспоминания. Это уже не беспокойные поиски забывшей о времени Литы. Это расследование дела о ее исчезновении.

Получив воспоминания, Тесей попрощался и вышел из кофейни. Ньют поспешил за ним.

– И кто же такой этот вампир-брюнет? – спросил его брат с непонятной насмешкой, глядя перед собой и шагая так быстро, что Ньют едва за ним успевал. – Еще и третий кто-то?

– А кто второй? – опешил Ньют. – Подожди, а первый-то кто? О чем ты говоришь?

Тесей сжал губы, упрямо глядя на искрящуюся инеем брусчатку под следующим фонарем.

– Никаких брюнетов ты не знаешь, так? – спросил он.

– Я знаю много брюнетов! – Ньют не смог сдержать раздражения. – Но понятия не имею, с кем из них Лите захотелось выпить кофе.

– А ее друзей ты знаешь? Ее любимые рестораны, магазины, места для прогулок?

Разумеется, он все это знает – так Ньют хотел бы ответить, но понял, что солжет. Они с Литой никогда не ходили по ресторанам ради самих ресторанов, просто заходили в первый попавшийся, если хотелось есть. О модных магазинах он имел совсем туманное представление: конечно, Лита должна была их посещать, у нее ведь есть одежда, но он не знал даже, когда бы ей это делать – они оба все время заняты, вместе. А друзья... Да, он знал ее друзей, от Джонни до сэра Эмеральда, вот только никто из них не походил на любящего кофе с ликером брюнета, потому как первый был щенком шишуги, а последний – карликовым пушистиком редкого зеленого цвета.

Тесей усмехнулся, не дождавшись ответа.

– Я так и думал. Иди домой, Ньют.

В своем вконец потерянном состоянии Ньют подумал, Тесею из дома что-то нужно, может, какая-нибудь Литина вещь.

– Что... Зачем?

– Проверь своих зверей, покорми их, что еще ты там делаешь. Я сам разберусь.

– Чт... Но мы же ищем Литу!

Тесей взял его за плечо и коротко сжал.

– Я сам справлюсь. В штабе мракоборцев людей учат кое-чему, знаешь ли. Да и Лита расстроится, если к ее возвращению ваши звери по недосмотру передерутся.

Кивнув на прощание, он трансгрессировал. Ньют остался один в занесенном снегом переулке, с глупым детским возмущением глядя на пустоту в конце цепочки следов Тесея. Кто дал ему право решать за всех вокруг, что им делать? Может, он весь мир видит, как свой мракоборческий отдел, и Ньют в нем не годится даже заваривать чай, но...

Следы!

Забыв, о чем только что думал, Ньют уставился на оборванные трансгрессией отпечатки и радостно улыбнулся. Ну конечно! Следы и игрушечный магазин. Ему этого хватит.

Вернувшись домой, Ньют свистом подозвал Джонни и промчался вверх по лестнице в комнату Литы. Порванная рубашка белела на краю постели. Из рассеченного грифоньими когтями рукава торчат ниточки, рядом темнеют высохшие брызги крови. «Наследница чистокровного рода убита в шаге...».

– Нам нужно найти ее, друг, – пробормотал Ньют, погладив Джонни по шелковым рыжим ушам, и бережно, будто живую, поднял с постели рубашку Литы. – Идем!

Наложив на раздвоенный хвост Джонни дезиллюминационное заклинание, Ньют вместе с ним трансгрессировал в Косой переулок. Вдвоем они зашагали мимо витрин в поисках подходящего магазина. У дверей каждой лавки, предлагавшей хоть что-нибудь игрушечное, они останавливались, Джонни тыкался носом в рубашку у Ньюта в руках, а затем тщательно обнюхивал порог – и всякий раз грустно скулил. Когда то же повторилось у последнего магазина, Ньют оставил своего спутника дожидаться и вошел внутрь.

На вопрос, есть ли в Лондоне и окрестностях еще какие-нибудь магазины игрушек, владелец оскорбленно сообщил, что располагает самым широким ассортиментом и к тому же предлагает отменные рождественские скидки, но если уж молодой человек сомневается, то может поискать более выгодные предложения в рекламном разделе любой газеты. Приманив из мусорной корзины скомканный номер «Пророка», Ньют уперся взглядом в белое лицо мертвой волшебницы на первой полосе. «Наследница чистокровного рода убита в шаге от своего дома». Лита тоже наследница чистокровной семьи... Женщина на фотографии ничем не походила на нее, но Ньют все-таки отыскал в статье ее имя: Винда Розье. Розье… Кажется, в Хогвартсе он слышал эту фамилию, но и только. Встряхнувшись, он пролистал газету в поисках рекламных объявлений.

«МИНИСТР МАГИИ УБИТ», с изумлением прочел он, и взгляд невольно побежал по строчкам дальше: «…горем, потому что не купил внуку наш Набор Невероятных Негодяйств! Лучшие рождественские подарки для юных телом и душой! Клыкастые фрисби, шуточные шахматы, взрывчатые леденцы, живые игрушки и многое другое в Зонко!».

Ньют помнил этот магазин. Он впервые зашел туда в свой последний хогсмидский выходной, вместе с Литой, просто потому, что тогда ему особенно хотелось быть таким же, как все: обожать розыгрыши, тайком пробовать огневиски и знать, что сказать или сделать, когда Лита смеется над его совсем несмешной попыткой пошутить и кажется, что он вот-вот лопнет разом от восторга и от страха. Они купили в «Зонко» взрыв-карты, а потом, совсем замерзшие, отправились в «Три метлы».

– Саламандер, каким чудом ты привел девчонку в паб, а не в зверинец?

– Отстань от него, Кэрроу! Вашей Лестрейндж в зверинце и место, в террариуме!

Он тогда впервые в жизни подрался, и не сказать чтобы успешно: закончился тот день в больничном крыле. Лита пришла навестить его, и тогда оказалось, что в «Трех метлах» он сломал не только пальцы, но и что-то еще: они с Литой сидели рядом, но разговор больше не получался сам собой, и в этой непонятной тишине он слышал ее дыхание, а ее лицо – оно заполнило для него всю палату, словно она была оккамием… А затем распахнулась дверь, профессор Дамблдор на пороге очень любезно справился о его здоровье. И все кончилось.

Очнувшись от воспоминаний, Ньют сунул газету в карман, подхватил Джонни на руки и трансгрессировал в Хогсмид.

Час был поздний, но «Зонко» еще не закрывался, встречая предрождествеснкий наплыв покупателей. Дождавшись, пока мужчина с коробкой фейерверков оплатит свою покупку, и шаря по карманам в поисках фотографии Литы, Ньют обратился к улыбчивой даме за прилавком:

– Простите, не заходила ли к вам моя подруга? Дело в том, что... Мне нужно купить подарок для племянника. – Образ этого вымышленного племянника с необычайной ясностью предстал его глазам: малолетняя копия Тесея, снисходительно оглядывающая витрины с игрушками и заявляющая, что уже слишком взрослая для всего этого. – Она тоже собиралась купить ему что-то, и... Не хотелось бы подарить одно и то же, вы понимаете!.. – Наконец отыскав фотографию, Ньют показал ее продавщице и добавил: – Возможно, с ней был мужчина, брюнет.

Женщина взглянула на фотографию и задумчиво наморщила лоб.

– О, да, я их помню. Выбирайте смело, сэр, они купили подарки только для девочек. Взгляните-ка на это! Как вам? Почти что настоящий «Нимбус»! Любой мальчуган придет в восторг!

– Э... Да, спасибо. А что они купили? Мои друзья.

– Принцессу Маргариту. Это кукла, они все там, на втором этаже, – пояснила хозяйка. – И плюшевого пони.

– А почему плюшевый пони – непременно для девочки? – удивился Ньют.

– Тот джентльмен заказал доставить его для мисс Лестрейндж. – Женщина заговорщически понизила голос. – Я запомнила, такую-то фамилию!.. Еще удивилась, что он лошадку выбрал, а не...

Она говорила что-то еще, но Ньют не слушал. Что за ерунда получается? Лита пришла сюда выбрать подарок самой себе? Нет, наверное, есть и другие мисс Лестрейндж, такой древний род наверняка имеет много ветвей, он просто никогда не спрашивал Литу об этом... «Ты знаешь ее друзей, ее любимые места для прогулок?». Так может, она всего лишь встретилась с каким-то другом семьи, и тот позвал ее помочь ему выбрать подарки родственникам? А теперь она гостит у этих самых родственников, смотрит, как маленькая мисс Лестрейндж играет с новым пони, и все с ней хорошо? Но почему она не сказала, что встречается с другом, что собирается к родным?

Может, потому что он никогда ее ни о чем не спрашивал?

– Простите, мэм, э… У вас нет здесь чего-нибудь живого? – обратился Ньют к продавщице. – Карликовых пушистиков, может быть?

Женщина закивала.

– На втором этаже, слева от двери. Вы правы, дети обожают их, это будет отменный подарок! Кажется, еще оставался один ярко-красный, в самый раз для Рождества.

Вслед за ней Ньют поднялся по крутой спиральной лесенке на второй этаж магазина. В отличие от первого этажа, посвященного розыгрышам, шуточным и порой не вполне безопасным развлечениям и играм для детей постарше, здесь на полках стояли игрушки для совсем юных покупателей. Ньют заметил между двумя узкими окнами витрину с куклами, а рядом с ней в высокой клетке перекатывались попискивающие клубочки пуха.

– Вот он красный, остался! – обрадовалась хозяйка.

– Отлично, я всех их беру, – не глядя объявил Ньют, по очереди заглянув в оба окна и прикинув расстояние от пушистиков до кукол. Мерлин знает, будет ли толк, но ничего другого не оставалось.

– Все двенадцать? – опешила продавщица.

– Да, да, спасибо. Простите, я немного спешу!..

Пару минут спустя Ньют вышел из «Зонко» к нетерпеливо залаявшему Джонни.

– С Рождеством! – донесся ему вслед прочувствованный возглас продавщицы. – Вы– лучший дядюшка на свете!

Вернувшись домой и торопливо заглянув проведать перитона со сломанной ногой, Ньют поставил на стол клетку с новоприобретенными пушистиками и внимательно всмотрелся в каждого. Выбрав самого шустрого, он осторожно извлек его из клетки и посадил себе на ладонь. Кончик волшебной палочки, наверное, был немногим меньше всего тела этого зверька, но Ньют очень постарался отыскать среди пушистого меха его голову. Сосредоточившись и сам не зная, что его ждет, он закрыл глаза и прошептал:

– Легиллименс.

Взрыв ослепительного зелено-желтого света, грохот, свист, звон – в голове у него будто разразилась какая-то сумасшедшая гроза вместе с землетрясением и ураганом. Не получалось даже дышать, воздух был неподвижный и густой, как смола. Мир полетел кувырком, что-то касалось его, со всех сторон звучали голоса, но почему-то слов было не понять. Раздирающий уши шум стал громче, в желто-зеленом облаке мелькнуло что-то знакомое, и еще раз. Он почувствовал на себе чей-то взгляд и испугался, а затем его охватили тепло и восторг. Голова лопалась от бессчетных оттенков звука и запаха вокруг.

– Эй, что с тобой, что случилось?

Ньют прижал ладони к ушам и зажмурился, а когда открыл глаза, желто-зеленый кошмар уже закончился. Он лежал на полу рядом с лестницей в своем подвале, на груди у него сидел красный рождественский пушистик, а над ними обоими наклонялся Тесей.

– Ньют! – На лице его читались разом облегчение и недовольство. – Что ты сотворил с собой?

– Пытался прочитать мысли пушистика, – отозвался Ньют, садясь и потирая затылок. – Я и не представлял, как необыкновенно они воспринимают мир…

Он поднялся на ноги, ухватившись за край стола, и чуть не своротил на пол длинную яркую коробку.

– «Шуточная метла для серьезных спортсменов», – поймав ее, прочел Тесей и поднял взгляд на Ньюта. – Зачем это?

– А, это… Подарок племяннику.

Тесей глубоко вздохнул.

– Ты здоров?

– Вполне. – Ньют вернул пушистика в клетку и повернулся к брату. – Я купил их в том магазине, где была Лита.

– Ты его уже нашел? – с лестным и притом обидным удивлением спросил Тесей.

– Да. Это «Зонко», и Лита с брюнетом купили там куклу и пони. А я купил пушистиков!

– Зачем?..

– Они сидели совсем рядом с куклами, они видели Литу! Мне кажется, она погладила одного, того, чьи мысли я видел, и он ее запомнил, они ведь привязчивые, любят ласку. Я думал, они могли бы запомнить ее спутника, но вот их мысли… Боюсь, человек не в состоянии воспринять их, у нас слишком другое…

Откуда-то сверху донесся громкий стук. Тесей настороженно прислушался, потянув из кармана палочку.

– Надеюсь, ты не держишь здесь кого-то… совсем незаконного? – спросил он.

Не отвечая, Ньют поднялся по лестнице в жилую часть дома. Брат последовал за ним. Шум доносился из комнаты Литы. Облегчение затопило Ньюта почти так же ослепительно и безумно, как недавно – разум пушистика. Она вернулась! Тесей поймал его за плечо, дернул назад и первым вошел в комнату, подняв светящуюся алым палочку. Две пары круглых птичьих глаз вспыхнули за окном в ее свете.

– Это всего лишь почта. – Тесей открыл скрипучую створку, и две совы протиснулись внутрь и опустили на стол красно-зеленую рождественскую коробку. Вновь брат удержал потянувшегося к ней Ньюта.

– Специалис Ревелио! – произнес он, но ничего не случилось.

Ньют вынул из-под ленты на коробке маленькую открытку. «Для Л. Лестрейндж», было выведено на одной ее стороне быстрым угловатым почерком, а на обороте значилось следующее: «Больше никаких кошмаров. С Рождеством! Г.».

Все еще с подозрением разглядывая коробку,Тесей вынул из кармана какой-то пергамент.

– Я просмотрел воспоминания свидетелей, – сказал он. – Вот этот человек был с Литой в кофейне. В магазине тоже был он?

Ньют уставился на черно-белый набросок. Высокомерное лицо с суровой складкой между бровями и мальчишески-разбойничьей кривой улыбкой. Может, Ньют вспомнил бы его и так, но подпись на открытке сделала за него всю работу.

– «Г»! Гринграсс, это Гектор Гринграсс, – уверенно сказал он.– Он был старостой Слизерина, когда мы с Литой учились. Но я… Я не знал, что они дружат!

Тесей резко взмахнул палочкой. Крышка коробки слетела прочь, картонные стенки распались, и глазам братьев предстал игрушечный белый пони с гривой из радужных лент.

– Да, в «Зонко» был он, – сказал Ньют. – Он купил Лите этого пони, так мне сказали. Но зачем?..

– Девушкам иногда делают такие вот милые маленькие подарки, – с непроницаемым лицом сказал Тесей и заклинанием приманил их пальто. – Идем. Успеем поговорить с этим Гринграссом до того, как он сядет за рождественский стол.

Тесей

На углях в камине Ньюта грелась саламандра. Заклятием отправив ее в сторону, Тесей бросил в огонь щепотку летучего пороха и дернул брата за собой во взвившееся изумрудное пламя.

– Министерство магии.

Зелено-искристое кружение выбросило их обоих на скользкий мрамор главного холла. Ньют немедленно высвободился и отступил на шаг, как ребенок, не желающий показываться друзьям под руку с мамочкой.

– Что мы здесь делаем? – спросил он, вытряхивая золу из нагрудного кармана, чтобы её не вдохнула сидевшая там забавная зеленая живность. Кажется, лукотрус.

– Узнаем адрес Гринграссов.

Тесей направился к лифтам. Его шаги гулко раздавались в пустом атриуме: во всем министерстве еще не ушел на каникулы только его отдел и несчастные Стиратели памяти, готовящиеся разбираться с последствиями неумеренного рождественского веселья своих магов-соотечественников. Лязгнула решетка подъехавшего лифта, и шагнувший в холл Долиш замер, увидев начальство.

– Сэр, по делу Розье! Добрый вечер, – он кивнул Ньюту и протянул Тесею раскрытую папку. – Мы известили французское министерство, но ответа пока нет. Последний раз убитую видели в Париже три недели назад, нашу границу пересекала в сентябре. Блэк и Маккиннон сейчас на месте преступления. Тело в леднике, но... Причина смерти до сих пор не установлена. В Мунго ничего толкового не говорят.

Тесей взял у него папку и вошел в лифт.

– Я прочту, спасибо. Отправьте патронуса, когда французы ответят. Меня не будет на месте.

– Да, сэр. – Лифт пополз вниз, и Долиш торопливо воскликнул: – С Рождеством!

– И вас.

Они спустились на второй уровень и зашагали по темному коридору к штабу мракоборцев. Тесей на ходу листал пергаменты Долиша. Отчет целителя, ничего не объясняющий, список найденных у жертвы вещей (волшебная палочка отсутствует), копия родословного древа. Взгляд зацепился за фамилию в верхнем углу. Оказывается, прабабушка Литы была Розье. Нет, это попросту непрофессионально.

Он толкнул дверь своего кабинета. В омуте памяти на столе Гектор Гринграсс из воспоминаний официанта смеялся каким-то словам Литы, а та поправляла на шее старый черно-желтый шарф. Тесей взмахнул палочкой, приманивая справочник адресов. Толстая книга спорхнула с полки ему в руки. Пролистав ее до буквы Г, Тесей поднял глаза на Ньюта. Тот стоял возле омута, неотрывно глядя на лицо в нем, и на его собственном лице было то самое выражение. Ничего не ждущая нежность, беззвучно-бездонная, как его зачарованный чемодан.

– Она ведь обещала вернуться к Рождеству, – пробормотал он.

Весь этот проклятый день Тесея раздирала жажда предъявить обвинение, какой он не чувствовал ни на одном суде и ни при едином аресте. «Такую, как она, не таскают по джунглям и болотам, не позволяют драконам, химерам и Мерлин знает кому еще точить о нее когти! Не позволяют спать в соседней комнате, зовя при этом ассистенткой! И на руке у нее должно быть кольцо, а не следы от звериных укусов, потому что тогда она бы и не ушла!». Вместо всего этого он сказал почти мягко:

– Мы ее найдем.

Он встретил ее впервые, когда было уже поздно. Второй раз опозданий не будет.

– Мы? – повторил Ньют не то радостно, не то с насмешкой.

Тесей слабо улыбнулся.

– Рождество – семейный праздник. – Он развернул к брату адресную книгу с фотографией красивого, утопающего в цветочных зарослях особняка со сверкающими стенами зимнего сада. – Дом Гринграссов. Нам сюда.

***

Трансгрессия перенесла их к ограде сада, полного статуй, незамерзающих фонтанов и фигурно стриженых кустов в белых снежных шапках. Дом в глубине пылал огнями десятков окон сквозь мелкий колючий снегопад.

– Прекрасно, хозяева дома. – Тесей повернулся к брату и обнаружил, что стоит перед воротами один. Куда бы Ньют ни трансгрессировал из министерства, это явно был не дом Гринграссов. Тихо выругавшись, Тесей коснулся палочкой ворот и назвал свое имя.

– По делу Министерства, – добавил он, и створки беззвучно подались внутрь.

Тесей шагнул на вымощенную галькой подъездную аллею, и камни под его ногами зажглись бледным голубоватым светом, цепочкой огней передавая в дом информацию о госте. Когда он подошел к дверям, те распахнулись, и домовой эльф, облаченный в вышитую снежинками дорожку для стола, с поклоном сообщил:

– Хозяин ждет вас в курительном салоне, мистер Саламандер.

Вслед за эльфом Тесей прошел через огромный холл и несколько роскошно убранных комнат к закрытым дверям из черного дерева. Постучав, домовик почтительно доложил о прибытии гостя и с громким хлопком исчез. Гринграсс-старший поднялся навстречу Тесею из уютного и великолепного, как трон, кресла у камина. Сходство отца и сына было разительным: совершенно те же черты, что Тесей разглядывал в своем омуте памяти, только на тридцать лет старше.

– Рад встрече, мистер Саламандер. – Отложив трубку, Гринграсс протянул Тесею руку. Клубы ароматного табачного дыма у него над головой, не развеиваясь, переплетались танцующими парами, резвящимися пегасами и завитками древесных ветвей. – Вы курите?

Все это выглядело так, как будто Тесей по всем законам этикета прислал ему сову с просьбой о встрече в любое удобное время, а не явился незваным и едва ли приятным гостем минуту назад. Этот человек, несомненно, любил и умел быть хозяином положения.

– Нет, благодарю. Мне нужно поговорить с вашим сыном. Он здесь?

Гринграсс усмехнулся.

– Я и сам хотел бы поговорить с ним, но, увы, не видел его уже несколько недель.

Тесей раздраженно выдохнул.

– У него есть собственный адрес?

– Квартира в Лондоне, домовик даст вам координаты. Но, боюсь, там вы также его не застанете. Я отправил ему сову и пытался связаться через каминную сеть, но ответа не получил. Гектор не пожелал явиться даже на семейный рождественский ужин.

– Вы в ссоре?

Гринграсс развел руками.

– Увы! Вечный конфликт отцов и детей. Моему сыну выпало редкое удовольствие быть единственным ребенком, и боюсь, он вырос с мыслью, что ему позволено все.

Светская бессодержательность их беседы начала действовать Тесею на нервы.

– Позволено все? – повторил он. – Похищать женщин тоже?

Лицо его собеседника потемнело.

– Его фамилия Гринграсс, а не Лестрейндж.

Голова болела, не то от голода, не то от усталости. Тесей потер лоб костяшками пальцев.

– Мистер Гринграсс, я ищу вашего сына по делу об исчезновении женщины и предполагаю, он последний, кто мог ее видеть.

– Если вы о Винде Розье...

– Я говорю о Лите Лестрейндж.

Гринграсс не смог скрыть удивления.

– Гектор встречался с ней? Я не знал, что они поддерживают связь.

– Поддерживают? Значит, связь была?

– Если школьную влюбленность можно назвать так.

Еще одна школьная влюбленность. Да почему же он-то учился в школе не тогда?

– Три дня назад они вместе пили кофе и покупали игрушки.

Лицо Гринграсса-старшего вновь стало непроницаемым.

– Мне ничего не известно ни об этом, ни о том, где Гектор может быть. Мы действительно в ссоре, но она не имеет никакого отношения к госпоже Лестрейндж и делам вашего отдела, мистер Саламандер. Мне жаль, но больше я ничем не могу вам помочь.

Что ж, это была правда. Тесей попрощался с хозяином дома и вышел из комнаты. Мгновенно явившийся домовик бесшумно засеменил вперед, указывая обратную дорогу через достойный Хогвартса лабиринт коридоров.

Из-за дверей на другой стороне холла доносились голоса и смех – празднование было в разгаре. Украшавшие стены гирлянды переливались многоцветными огоньками, и звонкий полированный мрамор на полу сиял мозаикой отражений. Домовик проводил Тесея до самого порога и щелкнул пальцами, извлекая из воздуха сухое и теплое пальто гостя.

– Доброго вечера, сэр, – любезно сказал он и исчез. На его месте осталась висеть в пустоте позолоченная карточка с лондонским адресом Гектора Гринграсса. Тесей сунул ее в карман и толкнул входную дверь.

Кто-то схватил его за руку.

– Подождите!

На секунду в многоцветной рождественской полутьме ему почудилось, что это Лита – женщина перед ним была так же хрупка, так же смотрела на него далеко снизу вверх, с королевским достоинством вскинув голову.

– Простите?..

– Нам нужно поговорить, – прошептала женщина. – Сюда!

Разумеется, они вовсе не были похожи, разделенные десятками лет и нарисованные разными красками, но сердце у Тесея все равно колотилось быстро до боли, пока он шел за ней в зимний сад. Ньют видел Литу каждый день, привычно, постоянно, ну а его голодные глаза искали сходство с ней во всем, что было в мире, от случайной встречной до корицы в яблочном вине. Закрыв за ними стеклянные двери, незнакомка повернулась к Тесею и тихо сказала:

– Я знаю, что пытается сделать мой сын.

– Вы миссис Гринграсс?

– Зовите меня Долорес. Мой муж не сказал вам о проклятии, верно?

За стеклами оранжереи зло посвистывал ветер, а внутри, среди диковинных цветов, в сыром, переполненном запахами полумраке, было душно до тошноты. Тесей ослабил узел галстука.

– Мистер Гринграсс сказал, они с сыном в ссоре, но...

– Это моя вина. – Долорес прижала к груди руку, вышивка кроваво вспыхнула между ее бледными пальцами. – Если в любви можно быть виноватой. Я... Я должна была выйти замуж не за Гэбриела. То есть, не за мистера Гринграсса. У меня был жених, которого я почти не знала, его выбрал отец, и я... просто сбежала, вместе с Гэбом. С мистером Гринграссом! Мы поженились в Ирландии, в том городе на границе, совсем как маглы!.. – Она переходила от тревоги к нежным воспоминаниям и назад стремительно, как актриса. – Этьен не простил мне это.

– Ваш жених?

– Да. Он... Он проклял меня. И Гэбриела, и весь наш род. Это проклятие передалось моему сыну, и теперь он пытается снять его, но это невозможно! Проклятия крови неразрушимы, но Гектор... Я боюсь, он может совершить что-то непоправимое. Прошу, найдите его, остановите, пока еще не поздно!

– Простите, но в чем суть этого проклятия? Оно сводит с ума? Заставляет становиться зверем?

Долорес прерывисто вздохнула.

– Оно возвращает долг. «Гринграсс отнял у меня прекрасную Долли, и однажды я отниму прекрасную Долли у Гринграсса». Так сказал Этьен.

– Он угрожает вам? Хочет похитить вас из семьи?

Миссис Гринграсс вдруг засмеялась.

– О, мистер Саламандер, я уже вовсе не в том возрасте, чтобы кому-то захотелось отнять меня у супруга!.. К тому же Этьен давно мертв.