Текст книги "Пациент (СИ)"

Автор книги: Traum von Katrin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Она нехотя оглянулась, со слегка заинтересованным взглядом уставившись на его оголённый торс. Удивлённо вздёрнула бровь, явно ожидая объяснений:

– И? Что с ними не так?

– Шрам, шрам от ножа Пенни. Той весной она срезала мою татуировку, помнишь? Но я вернул себе змею, она на втором плече, – по мере того, как он говорил, бившаяся в груди надежда затухала, потому как Бетти не выглядела потрясённой или хотя бы сомневающейся. Отчаяние вынудило его сделать широкий шаг к ней навстречу, чтобы она разглядела лучше. Медовая пряность повисла в воздухе между ними, обжигая лёгкие каждым вдохом. – Видишь? Умоляю, скажи, что видишь их, – тихо попросил он сквозь крепнувший страх понимания.

– Тут ничего нет, Джагхед, – с извиняющейся улыбкой отозвалась она, осторожно притрагиваясь к самому рубцу шрама, так легко и нежно, что он вздрогнул всем телом от холода этих пальчиков. – Не знаю, что ты мне пытаешься показать, но на твоих плечах нет ничего и быть не может. Никто бы не набил татуировку семилетнему ребенку, а у нас их никак не получить. Так что прости, но это снова часть твоих фантазий и твоей шизофрении. – она смотрела ему только в глаза, практически заставив трястись от понимания, что Бетти не глядя скользит пальцами именно вдоль рубца, очерчивая края раны. Не видит, не чувствует бугристой поверхности? Или просто нагло врёт, потому что её тело как будто само знает границы срезанного куска кожи. Касания. В кровь, ярко вспыхивая, уличая её в простой истине: глаза слепы, но пальцы помнят.

– Хорошо, – чуть хрипло согласился Джонс, непроизвольно придвигаясь ещё ближе, почти соприкасаясь торсом с её грудью, и Бетти моментально смутилась, отводя руку от его плеча. – Ладно, я псих, и больше никто не видит моих шрамов, не замечает, как моя девушка и лучший друг пытаются связаться со мной. Окей, это всё галлюцинации. Значит, мне надо просто смириться, позволить завтра вырезать себе мозги и больше не портить тебе жизнь глупостями. Да, Купер? – он выплюнул её фамилию нарочито небрежно, так, что она передёрнулась.

– Ты никогда так ко мне не обращался. Умей принимать правду, не злясь на того, кто её говорит, – обиженно заметила Бетти, смешно надув порозовевшие щёки. И Джаг едва преодолел желание их коснуться, потому что от её близости уже клокотало под рёбрами, так привычно и правильно.

– А я и не злюсь. Я просто вижу тебя, знаю тебя. Ты напеваешь, когда по утрам у тебя хорошее настроение. Любишь ванильный молочный коктейль и клубнику в шоколаде. Чихаешь, когда на лицо попадает солнечный свет. И никогда, ни за что не пройдёшь мимо того, что будит в тебе маленькую Нэнси Дрю. А что может быть необычней пациента, который без конца пишет строчки именно с тобой в главной роли?

– Что ты сейчас хочешь сказать, Джонс? – фыркнула она, но только слепой бы не заметил участившегося дыхания от каждой новой фразы. Не услышал бы, как громко заколотился её пульс. Как сверкнула в зелёных глазах изумрудная искра настоящего. Вдохновившая на последний шаг:

– Что для обычной медсестры ты слишком сильно переполошилась, узнав, что меня ждёт завтра. Тебе должно быть плевать. Но ты испугалась, разозлилась и даже капельку запаниковала, выдавая себя с головой. Признай, малышка: у твоего отца очень весомые основания ненавидеть меня, хотя бы потому, что ты начала отвечать взаимностью своему пациенту, – он обхватил её лицо в ладони, также резко, как когда-то в её спальне, перебивая на полуслове своим порывом. В точности повторяясь, чтобы её тело вспомнило само.

Бетти успела лишь шумно выдохнуть, потому что в следующий миг Джаг уверенно накрыл её губы своими. Заменяя необходимый для дыхания кислород, пропитываясь родным вкусом спелой клубники и запахом медовых летних трав. Ладони почти жгло, а сердце остановилось на долгое мгновение, чтобы потом свести с ума бешеным ритмом.

Хотя, разве можно свести с ума безумца?

Всего несколько секунд, убеждаясь в своих теориях, наслаждаясь уже тем, что Бетти не пытается оторваться, хоть и не отвечает. Только её руки говорили сами за себя, когда легли на его плечи, осторожно притягивая ближе, сливаясь в то целое, что вообще не способно разъединяться. Она источала жар – пульсирующий под самой кожей, и пусть казалось, что за прошедшие годы с ней Джагхед испытал уже все грани возможных эмоций, но такое было чем-то новым. В голове светлело, так ярко, словно касается самого солнца.

И это не метафора – свет был, и звал к себе, ровно пока Бетти не оторвалась от его настойчивых губ.

– Хватит. Это неправильно. Я столько раз тебе говорила…

Она осеклась, окончательно краснея от смущения и опуская взгляд. Зато Джагхеду моментально стало понятно, что предположения не были пустыми: даже для неё это не первый их поцелуй. Трепетно-нежным жестом заправил ей за ухо выбившуюся прядку из растрёпанного хвостика, только теперь замечая, как она взъерошена. Словно бежала в эту палату, боясь потерять самого нужного пациента. Возможно, так и было.

– Ты потрясающая, Бетти Купер. Всегда и везде. Итак, есть план, как спасти завтра мои мозги? – неуклюже попытался пошутить, на что она укоризненно нахмурилась:

– Не смешно. Мне вот абсолютно не смешно. Как представлю тебя таким, как люди из пятого отделения…

Бетти всхлипнула, и пришлось торопливо прижать её к себе, обнимая со всех сил. Тепло разливалось до самых кончиков пальцев, такое долгожданное и родное. Пусть она так и не верит в его реальность, не видит шрама и тату. Но одно всё равно не изменить: чувства, что неизбежно есть и будут между ними.

– Этого не случится. Давай, Беттс. Думай, ты же так хорошо это умеешь.

– Я думаю… думаю, что тебе надо сваливать отсюда, Джаг. Да, ты, может, и шизофреник, а я так глупо увлеклась психом, что честно пытаюсь скрыть каждый раз, как ты «обнуляешься». Но в овощ мой отец тебя не превратит. Не позволю, – в том, как она храбро вздёрнула подбородок, вновь встречаясь с ним взглядом, Джонс невольно увидел ту самую Бетти: которая всегда идёт навстречу опасности. Безрассудную и оттого ещё более любимую.

– Отличное заявление, – не сдержал он широкой улыбки. – Мне тоже не очень хочется стать куском мяса. Так значит, бежим?

– Да, – она даже не колебалась, только мягко выпуталась из его рук. – Я вернусь за тобой после отбоя, будь готов. Попрошу Арчи оставить открытым запасной выход, он не откажет: слишком давно ты ему действуешь на нервы. Но если нас поймают, то учти, что проведёшь оставшиеся тебе часы обколотым и привязанным, а меня уволит собственный отец.

– Не поймают, – Джаг не допускал другой мысли. Ответы оказались так близко. «Она – ключ». Бетти слабо кивнула и торопливо вышла из палаты, на ходу поправляя хвост на голове, и он смотрел ей вслед, словно лучу надежды в этом непроглядном царстве тьмы.

«Всё выходит слишком легко, чтобы быть правдой» – от этой мысли ему не удавалось избавиться ещё долгие минуты.

Комментарий к Mad world

Что ж, думаю, теперь у вас много пищи для размышлений? Итак, готова слушать ваши даже самые безумные теории о том, какого хрена тут вообще происходит. И конечно, отвечу на вопросы, если что-то непонятно (только без спойлеров). Заключительная глава, как я планирую, должна выйти до конца недели.

========== Побег ==========

Ожидание было напряжённым. Джагхед не мог сидеть на месте, меряя шагами опостылевшую палату и обдумывая всё случившееся. Единственное, что до него никак не доходило: так в итоге, свихнулся он или нет? Судя по галлюцинациям с Бетти и Арчи – да, однако у него язык бы не повернулся назвать это так. Слишком чётко слышались их изменившиеся голоса, слишком ярко виделось тепло и свет в глазах. Но если это было реально, то как объяснить?

– Сон. Просто сон, и мне нужно проснуться как можно скорей, – убеждённо заверил себя Джаг. Неважно, каким образом он оказался в таком сложном и запутанном сне, но выход найти необходимо. И почему-то он не сомневался, что спасение как раз в том, чтобы выбраться из Торнхилла.

Наконец, по радио прозвучал сигнал к отбою, и свет в палате погас. Шаги в коридоре затихали, а он всё стоял и ждал, не в силах успокоиться и хотя бы присесть. На секунду закралось сомнение: а если Бетти не придёт? Вдруг она всё же передумала так подставляться, решила оставить всё как есть. В конце-концов, наверняка у неё есть в жизни что-то более важное, чем увлечение каким-то психопатом. Странно уже то, что она вообще могла проявлять к нему какие-то чувства, прекрасно зная о всех диагнозах. И тем не менее, Джонс не мог не радоваться тому, что она с ним. Это как получить не просто союзника и помощь, а словно вновь ощутить себя полноценным после долгой болезни. Сильным, способным на что угодно. Приятное чувство уверенности в себе, для которого достаточно было одного торопливого поцелуя и тёплых объятий. И вот он уже готов ко всему, разрываемый на части энергией.

Пикнула охранная система, и дверь приоткрылась, пропуская хрупкую фигурку в белом халатике и с карманным фонариком в руке. Бетти шмыгнула внутрь, но осталась придерживать ногой дверь, чтобы больше не создавать шума. На этот раз хвост на её голове был тщательно собран, говоря о том, что она шла на это чистое безумие, достаточно всё обдумав.

– Готов? – шёпотом поинтересовалась она у Джонса и швырнула ему какой-то мягкий свёрток, легко пойманный на лету. – Держи. Это форма санитара, Арчи одолжил. Надень, чтобы камеры сразу не засекли бродящего по коридорам пациента.

– Что-то Арчи уж чересчур добр, – заметил Джаг, однако без лишних пререканий начал снимать с себя свою пижаму, забрасывая её подальше от чужих глаз, под кровать. – Ты ему веришь? – на мгновение в его голосе прорезалась старая ревность, впрочем, не замеченная:

– Не то, чтобы слишком, но его обрадовала новость, что тебе нужно помочь бежать. Хотя бы потому, что он знает: неудавшаяся попытка побега точно отправит тебя в пятое отделение. Но я надеюсь, что всё получится. Запасной выход остался открытым. Главное, пройти мимо всех камер, не вызвав подозрений, и не встретить кого-то, кто может тебя узнать.

– Полагаемся на везение? – вздохнул Джаг, уже облачаясь под тусклым светом фонарика в серо-голубой комбинезон санитара. Форма с широких плеч Эндрюса оказалась великовата, вися на его фигуре мешком. Но он даже сумел заметить лёгкий интерес Бетти на своей груди, когда застёгивал молнию, и улыбнулся. Это было так мило, словно она стесняется своих чувств. Словно не было всех этих лет, словно они не спят уже полгода в одной постели. Забавно, ведь для неё их отношения наверняка не заходили дальше поцелуев. – Интересно, и давно тебя угораздило увлечься психом? Наверное, непросто, когда тянет к тому, кого считаешь сумасшедшим, – он всё-таки не мог удержаться от того, чтобы узнать об этом больше. Потому что для него Багхед начались с приставленной к окну лестницы и визита к Джульетте.

– Машина!

– Серьёзно? Вот, о чём ты думаешь в романтический момент?

– Это странно, – даже в полумраке было видно, как Бетти смущённо порозовела такому открытому вопросу. – Я начала работать тут два года назад. С первого же дня ты смотрел на меня, как на ожившую фантазию, а потом начал рисовать и включать моё имя в свои записи. Наверное, профессиональней было бы перевестись в другое отделение или вообще уволиться, но я… заинтересовалась, – на выдохе призналась она, тихонько добавив, – Непросто игнорировать такое неприкрытое… обожание.

Джагхед поднял на неё взгляд, не сумев удержать улыбки. Вот это уже его малышка: с фонариком и планом побега, сумевшая пойти против этических норм профессии и собственного отца. Казалось, с каждой секундой, когда она так открыта и честна с ним, в её глазах становится ярче то родное, настоящее. Заставляющее чувствовать себя сильней. Всё получится: потому что у их команды никогда не бывает неудач.

– А что будешь делать ты, когда побег вскроется? – не мог не начать волноваться за её судьбу Джаг. – Камеры засекут тебя со мной, а все двери, которые ты откроешь своим пропуском, сохранят эту информацию. Как будешь оправдываться перед отцом? – даже подумалось, что Хэлу всё равно, кого резать. За предательство он может и дочь отправить на операционный стол… Это же всё-таки Чёрный капюшон. Мог же он отравлять ей жизнь своими звонками и требованиями.

– Я не собираюсь больше оправдываться, – раздражённо повела Бетти плечом и поморщила носик. – Слишком долго я его боялась и терпела издевательства над людьми, закрывала на всё глаза просто из страха. Но пошло всё к чёрту. Мы сбежим вместе, а завтра же я пойду в полицию и сдам нахер весь его бизнес по продаже органов. Мне будет положена защита, как свидетелю. Кстати, если сможешь доказать независимым экспертам свою вменяемость, то твои показания тоже будут считаться. Это было бы отличной помощью с твоей стороны, чтобы Торнхилл прикрыли.

– Сделаю всё, что смогу. Я уже знаю, что лучше не говорить, и как казаться убедительным, – усмехнулся Джаг и направился к двери. – Вперёд, мне нравится твой план, как прищемить хвост Ч…Гарольду. У нас всё получится, главное свалить отсюда.

– Говори шёпотом, не привлекай к нам внимания, – тихо попросила Бетти и спрятала фонарик в карман халата. В коридоре оставался на ночь приглушённый свет, которого было достаточно, чтобы не споткнуться. – Голову опусти, в камерах система распознавания лиц. Всё, на что нам остаётся надеяться: что мы доберёмся до выхода быстро, а дежурный у пульта дремлет, – она прикрыла за Джонсом дверь, и оба осторожно скользнули по серому бетонному полу.

Их торопливые шаги были максимально приглушёнными, спасибо мягким больничным тапочкам, которые Бетти также предпочла вместо туфель. Длинный серый коридор со множеством поворотов и развилок мог запутать кого угодно, особенно в полумраке, но Купер ориентировалась хорошо, как можно незаметней кивая на очередном выборе пути. Спустя пятьдесят метров пришлось первый раз воспользоваться её бейджем, открывая железные двустворчатые двери.

– Не замечал их раньше, – слегка удивлённо пробормотал Джаг. И правда, за последние сутки он прошёл здесь немало раз, однако не мог припомнить такого перевалочного пункта.

Словно они появились только что.

– Днём тут открыто, разделяют отделения тихонь и буйных, – шёпотом пояснила Бетти, ускоряя шаг почти до лёгкого бега. – Давай быстрей, пока кто-нибудь не заинтересовался, какого чёрта я делаю в крыле для пациентов среди ночи.

Однако спустя пару секунд ей пришлось почти остановиться, потому что впереди показалась фигура высокой рыжеволосой женщины в форменном сером комбинезоне. Она стояла к ним спиной, пока что не замечая присутствия, и болтала шваброй в большом пластиковом ведре. На спине у неё вместо привычных Джагу «S» или «V» значилась надпись «Хозяйственный персонал». Эту глупую причёску он способен был узнать издалека.

– Чёрт возьми, – раздражённо ругнулась Бетти себе под нос, резко вцепляясь пальчиками в локоть Джонса, чтобы остановить его. – Блоссом. Приспичило же ей именно сейчас драить полы.

– Есть обходной путь? – уже приготовился сдать назад Джаг. Ему совсем не хотелось перепалок с этой неприятной дамой сейчас, за минуты до свободы.

– Нет. Тут и идти осталось немного, свернуть за угол и всё. Как нам её обойти? Она тебя узнает, – Бетти заволновалась, так сильно, что руки начали дрожать. Закусив губу, она обернулась, констатируя, – Придётся снова пройти с пропуском через дверь, и тогда мы точно обратим на себя внимание дежурного на пульте. Дерьмо…

Джагхед задумался совсем ненадолго. Уверенно взял Купер за руку, крепко и ободряюще сжимая холодные пальцы. Если Чёрный капюшон и смог его обдурить, то Красный георгин точно останется с носом. Его оружием всегда были мозги, и теперь он намеревался применить их в полную силу – пусть даже здесь, в Торнхилле, они считаются слабостью. Нет. Он помнил, кем является. А потому смело шагнул вперёд, утягивая за собой и попытавшуюся дёрнуться назад Бетти.

– Доверься мне, – шепнул он ей, на что она тяжело вздохнула. Зато медовый запах её кожи подбодрил лучше всяких слов.

На звук шагов двух приближающихся людей Пенелопа резко обернулась, смеривая их оценивающим взглядом. И если по Купер он скользнул безразлично, то на лице Джонса задержался, вспыхивая раздражёнными искрами:

– Что происходит? Мисс Купер, почему пациент не в палате? – высоким, противно жеманным голосом поинтересовалась она, крепче вцепляясь в швабру. – И какого дьявола на нём форма санитара…

– Заткнитесь, миссис Блоссом, – с безукоризненно вежливой улыбкой, абсолютно спокойным тоном прервал уже готовящиеся возмущения Джаг. – Вам так сложно сделать вид, что Вы нас не видели? Просто отвернитесь, пока мы пройдём мимо. Разойдёмся миром.

– Ещё чего, – хмыкнула Пенелопа, и презрение на её лице сменилось победным выражением. – Уж поверь, ублюдок, я буду только рада позвать охрану и посмотреть, как тебе отшибут почки за попытку побега. А её, – кивок на всё напряжённей кусающую губы Бетти, которую уже просто потряхивало, – Папину дочурку с позором вышвырнут вон за то, что раздвинула ноги перед пациентом.

– А тебя? – невинно протянул Джаг, полагаясь только на природное чутьё и свои воспоминания о настоящем Ривердэйле. Пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы попросту не надеть этой старой вредной суке помойное ведро на рыжую голову за такие мерзкие слова о Бетти. – Тебя не уволят ровно с такой же формулировкой? Отличный заработок, давать себя трахать скучающим богатеньким пациентам.

– Чтоооооо? – потрясённо ахнула Блоссом, округляя глаза и краснея практически до оттенка своей причёски. – Да как ты… Да кто тебе…

– Не нужно быть гением, чтобы догадаться. Итак, мне прямо сейчас оповестить охрану или сделаем маленькое одолжение друг другу? – он даже удивился, что это предположение сработало, но иных причин махать шваброй у Красного георгина быть не могло. Всё-таки его котелок ещё на что-то способен! Спокойно ухмыльнувшись, продолжил идти вперёд и тянуть за руку Бетти, явно не понимающую ни черта, и только удивлённо наблюдающую за тем, как молча пышет злобой вредная уборщица. Пенелопа в бешенстве фыркнула и опустила голову, якобы сильно заинтересовавшись пятном на бетонном полу, позволяя им пройти мимо.

Как только она осталась позади, Купер потрясённо защебетала:

– Невероятно! Как ты такое вообще смог придумать? Ни за что бы не подумала, она же немолодая, да и не особо симпатичная…

– А тем, кто сидит в этих стенах годами, уже плевать на её рожу. В приличный бордель старую шлюху всё равно бы не взяли. Давай ускоряться: камеры наверняка запечатлели нашу маленькую заминку, и дежурный мог заинтересоваться.

Руки с сожалением пришлось расцепить, срываясь практически на бег. Как Бетти и говорила, оставался последний поворот, и за ним уже показалась подсвеченная пластиковая табличка с надписью «аварийный выход». Джаг не мог поверить, что всё оказалось так предельно просто. Азарт приятной волной мурашек скользил по коже, но вдвойне приятней было, что он не один. Медово-пряный запах Бетти сопровождал и поддерживал, а значит, всё получится – и никак иначе. Вот это уже его стихия, бежать и скрываться от преследования. Как вернуться домой. Наконец, добравшись до тяжёлой металлической двери, он взялся за ручку и на секунду замер, так и не веря в происходящее. Свобода – в паре сантиметров.

– Ну же, Джаг! Скорей! – выдохнула чуть запыхавшаяся Купер, опасливо оглядываясь.

Джонс послушался и резко толкнул дверь, как и предполагалось, не запертую. Арчи не подвёл, доведя дело до конца. Джаг глубоко вдохнул, ожидая оказаться снаружи, где свежий ночной воздух и звёздное небо над головой. Буквально вывалившись из дверного проёма вместе с Бетти, моргнул в абсолютном шоке, моментально холодея до самых костей.

Тёмная комната, за два дня опостылевшая до скрежета зубов. Из-под кровати торчит штанина заброшенной туда пижамы. Той самой, с номером семнадцать. Стопки разложенных на столе бумаг и чёртово окно высоко на стене, закрытое жалюзи и запаянное решеткой. Клетка. Его клетка.

– Что это значит? – ахнула Бетти, но её голос звучал словно через плотную подушку. – Джаг! Джаг, ты слышишь меня?

Не слышал. В затылке вновь зашумело, и звук нарастал, чёртовым гудением товарного поезда под костью черепа. Внезапная боль заставила его простонать сквозь зубы, зажмуриться и спешно шатнуться назад, чтобы прислониться спиной к стене в поисках опоры. Из носа потекла кровь, и Джаг быстро стёр её рукавом. Где-то над головой включилось радио, и сухой мужской голос дежурного объявил:

– Внимание персоналу, код 102, повторяю, код 102. Пациент номер семнадцать.

– Джаг, они сейчас будут здесь! – Бетти подлетела к нему и отчаянно вцепилась в плечи, пытаясь мягко растормошить. – Я не знаю, какого чёрта случилось, и почему мы вернулись, но послушай меня: надо уходить, сейчас. Попробуем бежать через главный выход, у нас осталось пара минут… Только приди, мать твою, в себя!

Через боль и вату в ушах, через привкус крови во рту и озноб, разбивший тело до самого позвоночника, он пытался понять. Вспоминая каждую фразу, каждую деталь. К чему взывали его галлюцинации, куда хотел вернуть его Арчи? Почему Бетти – настоящая, его Бетти! – просила вернуться? Иди на её голос… Идти за ней, за мыслями о ней, за воспоминаниями. Настоящими, которые часть его самого. Они слишком яркие, чтобы их забыть. И пока по сути чужая девушка с бейджиком на груди усиленно звала бежать дальше, Джагхед упал в мысли о ней – о своей, родной.

– Я никогда не прекращала любить тебя, Джаг. Не думаю, что смогла бы.

– Бетти Купер, услада глаз моих. Спасибо, что пришла.

– Как Ромео и Джульетта, только со счастливым концом.

– Джагхед, прошу, услышь меня! – она крепко сжимала кулачками его серый комбинезон, тихонько всхлипывая от ужаса того, что им предстоит. Где-то в коридоре уже слышались громкие мужские голоса, и приближался топот десятков шагов охраны. – Я не хочу тебя терять…

– Я слышу, – он резко распахнул глаза, впиваясь взглядом в её краснеющее от накатывающей истерики личико. – Слышу тебя, Беттс. И иду на твой голос.

Она не успела отодвинуться или хотя бы вдохнуть, потому что он резко потянулся вперёд, накрывая поцелуем её губы. Ловя её отчаяние, пытаясь заразить тем спокойствием, что появилось в душе от одних лишь воспоминаний о ней. Всё верно, ведь она – ключ на свободу, а он пытался биться в запертую дверь, не открыв замка. В клетке Торнхилла не он, а лишь его разум, который может освободить только его храбрая и безрассудная малышка. Показать дорогу.

С привкусом крови и с запахом мёда, с запутавшимися в его волосах тонкими пальчиками и замершим без нескольких ударов сердцем. С той болью, что она причиняла, и той любовью, что горела в венах и сжигала. С солью на её щеках, потому что для медсестры третьего отделения это последний поцелуй, охватывающий ярким светом надежды. С громкими голосами санитаров, которые неизбежно удалялись, растворялись в этом свечении. С пеплом, когда вся иллюзия, наконец-то, рассыпалась в прах, снесённая цунами его чувств.

***

Боль в затылке. Первое, что возникло из окружающего небытия. Второй была тошнота, как будто от голода – и это был бы не Джагхед Джонс, если бы его желудок моментально не напомнил о своём существовании. Потом сквозь плотный туман начали проступать звуки, приглушённые, как в воде. Но эти голоса невозможно не узнать.

– Арчи! Арчи, позови доктора Беннета, скорей!

– Сын, – таким счастливым обычно грубый голос отца казался впервые. – Живой. Слава богу, – и Джагхед почувствовал тёплую ладонь, крепко сжавшую его правую руку. Приятно. Он попытался тоже сжать пальцы в ответ, но получилось очень слабо. Как будто мышцы омертвели и отказывались подчиняться.

Хотелось ответить, но для начала стоило хотя бы открыть глаза и понять, что с ним на этот раз. Снова «обнулился»? Тогда откуда взялся отец, и почему память не пострадала – прекрасно помнились эти два дня сплошного ада до самых последних минут… Пока яркий свет вспышкой не растворил и призрачную Бетти, и Торнхилл, и бегущих по его больную душу санитаров. Словно все они просто сгорели, не выдержав температуры.

– Ты ужасно нас всех напугал, Джагги, – касание к пальцам левой руки, нежное до комка в горле. В женском мягком голосе ещё слышались тщательно сглатываемые слёзы.

Нет, он должен посмотреть. Не стоит верить одним лишь ощущениям и покалыванию под рёбрами, которое вызывают голоса самых родных людей. Усилие пришлось сделать немалое, но Джагхед, несколько раз рассеянно моргнув, смог приоткрыть отчего-то словно заплывшие глаза. Радужку защипало от резкого солнечного света – нет, это точно не Торнхилл, там из-за решёток на окнах всегда полумрак.

– Добро пожаловать домой, мальчик мой, – широкая улыбка ЭфПи светила даже ярче, чем лучи из большого окна. – Я знал, что ты выберешься. Ты же Джонс.

Он понимал, что в его глазах застыл немой вопрос, вот только во рту было так ужасно сухо, что сказать что-либо не получалось. Лишь переводить взгляд с отца на Бетти, незаметно утирающую слезинки с щёк. И если ЭфПи сравнивать было не с кем, то в ней Джагхед невольно искал и ответы, и подвох. Белого халата нет – на ней один из знакомых голубых сарафанов. И медальон на тонкой цепочке, тот самый: «J+B». Но главное, что глаза были сверкающими от счастья, изумрудно-настоящими, как надо. Облегчение, такое сильное, что даже в затылке уже почти перестало ныть. Он так долго и пристально всматривался в свою девочку, что она с лёгким беспокойством заёрзала на стуле:

– Мистер Джонс… Врач предупреждал. Наверное, он пока не узнаёт меня. Я лучше оставлю вас…

– Узнаю, – хрипло выдохнул Джаг, торопливо пытаясь поймать её за удаляющееся запястье, и Бетти просияла в ответ:

– Не нужно пока говорить. Просто приходи в себя. Хочешь воды?

Джаг едва заметно попытался кивнуть, а ЭфПи подтянул повыше подушку и помог ему сесть. Руки уже начали подчиняться, как и мышцы лица – от нового взгляда на Бетти он смог даже улыбнуться. Не верилось. Всё-таки он не сошёл с ума. И Торнхилл с самого начала был сном или галлюцинацией – смотря, как он вообще там оказался.

– Что со…мной? – просипел он, тут же получая долгожданный стакан воды. И пока Джаг жадно пил, ЭфПи начал объяснять:

– Ты летел на байке, какого-то хрена без шлема. Шёл дождь, и мотоцикл слегка занесло на повороте. Кувыркнулся не слабо, но умудрился даже ничего не сломать. А вот головой ударился о какой-то бордюрный камень, затылком. Очень сильно. Два дня комы, и мы понятия не имели, сможешь ли ты очнуться, – голос Джонса дрогнул, словно говоря, что всем пришлось пережить у постели больного.

Только сейчас Джагхед начал вспоминать, когда всё прозвучало вслух. Да, он помнил, как ехал вечером домой. Как пошёл чёртов дождь, размывая дорогу и пробираясь холодными каплями под куртку. И как руль отказался подчиниться на повороте. А потом – боль, темнота и Торнхилл. Так это всё просто было коматозным сном? Несомненно, потому что сейчас он чувствовал непривычную повязку на голове.

– Ну, кого тут можно поздравить с добрым утром? – в палату зашёл высокий чернокожий мужчина в белом халате, сразу подлетая к приборам сбоку от кушетки Джага. – Так, всех родственников и друзей прошу не толпиться, не мешаться и вести себя потише, всё-таки человек практически с того света вернулся.

А Джагхед видел лишь широко улыбающегося рыжего парня в синем бомбере с золотыми нашивками. Арчи буквально светился, и заметив взгляд друга, громко воскликнул:

– Чёрт возьми, брат! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!

– Что я только что сказал про тишину? – строго осадил попытку Эндрюса пробраться к кровати доктор Беннет. – Мне нужно осмотреть пациента, пропустите.

Всем троим посетителям пришлось послушно посторониться и встать подальше, наблюдая, как врач тщательно изучает показания маленького пищащего приборчика, где высвечивалось давление и пульс. Затем он достал из кармана небольшой медицинский фонарик, посветил им Джонсу в глаза и начал осторожный допрос:

– Как себя чувствуете? Уже пробовали говорить?

– Да. Неплохо. Болит голова только, – после воды шевелить языком оказалось проще, что радовало.

– При такой черепно-мозговой травме это ожидаемо. Ещё какие-либо боли ощущаете?

– Нет. Только есть хочу ужасно. Может, кто-нибудь сгоняет до «Попс»? – он даже попытался пошутить, обращаясь последней фразой уже к мнущемуся у двери без дела Арчи.

– Мм, Джаг… – несмело вмешалась Бетти, с лёгким беспокойством переглядываясь с ЭфПи, который тоже выглядел озадаченным. – Но ведь Попс закрылся…ещё в прошлом году.

– Это тоже нормально, что он не помнит некоторые события, – спокойно заверил доктор Беннет с мягкой успокаивающей улыбкой. – Будьте готовы, что первое время с его памятью может быть некоторая неразбериха. Нужно просто быть терпеливыми и помогать восстановить все воспоминания. Принесите школьные и детские альбомы, обычно это помогает. Пара дней, и всё придёт в норму…

Он говорил что-то ещё, вот только Джаг уже не слушал. Морозный холодок пробежал вдоль позвоночника, не давая сосредоточиться на звуке голоса врача. В медленно накатывающей панике он снова посмотрел на каждого присутствующего, выискивая следы.

Детали.

Его.

Безумия.

Папа. В форме шерифа, со звёздочкой на широкой груди. С карими глазами, напряжённо слушающий каждое слово доктора. Беспокоится о сыне, конечно, как всегда. Арчи – в куртке Бульдогов, рыжий и усердно кивающий. Ничего подозрительного. Бетти – в привычном стиле одежды, с медальоном и сережками, с яркими внимательными глазами. Словно готова записывать всё, что говорит Беннет, чтобы тщательно соблюдать каждую рекомендацию по своему обыкновению идеально. Нет, с ними всё в порядке.

Тогда он начал смотреть чуть дальше. На стены и окно, со страхом ожидая неизбежного. И нашёл. В углу комнаты, на старом кресле, брошен номер «Сине-золотой», несомненно, свежий. А на обложке большая фотография с громким заголовком:

«Джейсон Блоссом снова привёл команду Бульдогов к победе!».

***

Джагхед старался не говорить в тот день, ссылаясь на головную боль. Кивать и принимать поздравления. Он уже знал, как казаться нормальным. И видеть на каждом приходящем его навестить новые свидетельства страшной правды.

Кольцо на пальце Элис Купер, которая пришла с Хэлом. Вполне мирно улыбающимся. Потому что нет в Ривердэйле Чёрного капюшона и никогда не было.

Жемчужное ожерелье на шее Вероники. Потому что она никогда не ссорилась с отцом и любит свою семью.

Чёртов Джейсон Блоссом, мило предложивший подбросить сестру его девушки до дома, но получивший решительный отказ: Бетти собиралась снова ночевать в больнице несмотря на все уговоры поспать нормально. Живой. Блоссом. Которого никто не собирался убивать.