Текст книги "Ретривер (СИ)"

Автор книги: Tiger_Bush

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Теперь можешь обо всем говорить, а я постараюсь помочь. Хорошо?

– Хорошо, – выдохнул Яр и сам ткнулся губами в лицо Ониксима, нашел губы и поцеловал.

Черный сразу же ответил, прижал, но вскоре отпустил с сожалением – не сейчас. После брачного ритуала он со спокойной душой увезет Яра в хижину и там даст прочувствовать своего Зверя и его любовь. А сейчас их ждет завтрак и непоседа-Степан.

========== 3. ==========

И так все завертелось каруселью, что лето почти и пролетело. Яр дал свое официальное согласие на ритуал перед Быстрым. Тот удивился, рассматривая человека, улыбнулся Черному и подмигнул.

– Ну и замечательно, – сказал Быстрый. – Теперь в поселке на одного демона меньше будет.

– Кто бы говорил, – тихо добавил Ониксим, но вожак его естественно услышал и уже вместо улыбки предупреждающе оскалился. Все в поселке знали, какая это больная мозоль для Быстрого, ведь считалось, что сильные альфы притягивают свою пару быстрее, а если нет ее, то значит Зверь с человеком в разладе. Сейчас уже к этому относились проще, все-таки мир кардинально изменился, и для вервольфов в том числе, но старое клеймо осталось – демонов в их поселке было несколько, и Быстрый оставался одним из них.

– В начале сентября проведем ритуал и сразу же на совете подниму вопрос про Выстроцких.

– Спасибо, Ральф. Я рад служить тебе.

Вервольф махнул рукой на старого друга и сказал на прощание:

– Я очень рад за вас, ребята. Берегите друг друга.

На пути в дом Яр осторожно спросил:

– Ральф? У него немецкие корни.

– Ральф Шнелл. Он единственный немец среди нас, в поселке только потомственные русские оборотни, но мы привыкли называть себя вервольфы. В старину высшей кастой считались германские волки, но и умирали они быстрее остальных.

– Почему?

– Много междоусобиц было среди стай. Мстили по каждому поводу и без. Сгорали без своих Пар, которых не искали.

Ярослав за эти месяцы стал смелее и вопросами сыпал, как из рога изобиия. Ониксим ему всегда все пояснял, находя в этом почти детском любопытстве, смешанным с восторгом первооткрывателя, такое милое сердцу тепло, что порой заговаривал своего Ярушку до утра, рассказывая про мир вервольфов. Не редко к ним под бочок приходил и Степа, пофыркивая на особо потетичных моментах в сказаниях. Джой же совсем привык к дому, к волкам, а Ониксима умудрялся даже и лизнуть в руку, когда встречал к ужину.

Ониксим был счастливее всех на свете. И это его пугало. Не верилось, что вот так разом за все одинокие года на него пролилась благодать золотым дождем, но Быстрый лишь хлопал по плечу и приговаривал:

– Не притяни беды своими мыслями.

Как в воду глядел.

Тот августовский жаркий день Ониксим запомнил на всю жизнь.

Солнце палило со всей силой, что даже в прохладном доме было жарковато. Яр уже сменил в третий раз одежду, надев белую майку и белые легкие шорты, даже от брифов отказался, чтобы так быстро не потеть. Степка носился по двору в одних плавках, поливая из шланга Джоя, который радостно гавкал, ловя пастью воду.

– Яр, а давай на карьер сгоняем, искупаемся? Я нас на велике быстро домчу, – крикнул Степа вышедшему Ярославу.

На карьер ездить было запрещено. Хоть он и относился к территории волков, но туда они не ездили – много заезжих людей. Обычно по выходным многие уезжали дальше в лес, к озеру, куда допускались только волки со своими семьями. Но эта жара… Яр вытер лицо майкой и громко ответил:

– Только быстро. Окунемся и обратно.

– Да, папочка, – весело крикнул Степка и обнял подбежавшего Джоя.

Яр не стал переодеваться, все равно весь уже мокрый. Окунутся и высохнут за пятнадцать минут. Джоя решили оставить дома, в прохладной кухне, чтобы не тащить его по такой жаре.

Степка вывел из гаража на дорожку у дома свой велик с седушкой, на которую усадил Яра, и на раз-два-три они, выписывая кренделя, все-таки стартанули в сторону карьеров.

– Я там одно место знаю, – стал пояснять Степа свой путь. – Оно немного на отшибе, тихое, там очень мало людей. Никто нас не заметит.

Яра кольнуло тревогой, он нахмурился, удивляясь такой реакции, но отмахнулся, как от назойливой мухи. Вскоре Степа свернул и выдохнул: волк – не волк, а он еще был ребенком, и двоих на велике ему было катить тяжело.

– Я первый, проверю дно, – деловито сказал Степа, копируя интонации Ониксима, и Яр улыбнулся. Замечал ли Оникисим, как явно его копирует Степа, впитывая за старшим волком сознательность и заботливость?!

Яр сел на траву, куда его привел Степка, и стал вслушиваться в окружающие звуки природы. Степа радостно плескался, и Ярослав совсем расслабился, наслаждаясь непривычной для него семейной идиллией, но такой желанной.

– Ну надо же! Какие люди! – раздалось сверху. По спине Яра пошел озноб. Он узнал бы этот голос из миллиона. – Мой дорогой брати-ик, – Игорь смаковал каждое слово. Рядом послышались еще шаги, мужские смешки, и Яра бросило в панику. Они здесь и правда оказались на отшибе, совсем одни – хоть голос сорви. Додумались поехать в самое пекло! Додумались поехать сюда! Кондиционера дома не хватило!

Можно было ругать себя до второго пришествия, но что толку, сейчас нужно было защитить Степу.

Яр напрягся, вслушиваясь в плеск воды, и понял, что Степа замер.

– Слышь, ты, мелюзга, свали отсюда. Видишь, взрослые разговаривают, – крикнул Игорь, заметив Степку.

И Яр понял, что это его шанс.

– Я здесь один, Игорь. Перегрелся что ли?

«Хоть бы Степа понял, хоть бы волчье чутье на опасность сработало…» – молился он про себя.

Игорь заржал, прихватывая его грубо пятерней за шею и фиксируя положение головы.

– Был бы ты со своей псиной, то, может, твоя шавка тебя хоть предупредила, что маньяки идут.

Сзади глумливо заржали. Сквозь смех Яр пытался расслышать Степкины звуки, но тот либо так и стоял замерев, либо, как настоящий хищник, бесшумно исчез.

– А вот теперь мы остались одни, зайчик-попрыгайчик. Пацан сдриснулся. Тебе бы тоже не помешало, но кто ж тебя отпустит, – почти ласково проговорил на ухо Игорь, сжимая пальцы на шее Яра сильнее. – Ребят, покажем, что бывает с заблудившимися целочками в лесу?

Опять этот глумливый смех, от которого цепенело все внутри. Яр себя иллюзиями не тешил. Его все это время спасало, как ни странно, то, что он почти не выходил из дома. Мать Игоря, его тетя, большую часть времени работала дома, а Игорь ненавидел с ней пересекаться, да и в поселке друзей у него не было.

Но здесь… Главное, Степа убежал, а он приведет кого-нибудь. Просто надо продержаться…

– Сосать-то он умеет? – раздалось рядом. И чьи-то грубые пальцы схватили его за подбородок.

– Научим, – спокойно ответил Игорь и резко дернул за шею на себя. – Держите его за ноги, а то он брыкается хорошо.

Яр и брыкался, прислушивался к звукам и старался ударить побольнее, но церемониться с ним не стали: кто-то ударил ногой в солнечное сплетение, а второй удар прилетел по лицу. В голове зазвенело, и на пару мгновений он отключился от реальности, а когда очухался, то понял, что лежит на животе с крепко перетянутыми руками на спине, с кляпом во рту, шорты сорваны до колен, майка порвана, видимо, ей и завязывали руки и рот.

– Я ж говорил – отличная задница. Такую грех не выебать, – голос Игоря звучал высоко над головой, где-то рядом послышались смешки, а потом он присел и сказал около лица Ярослава: – Его волки всей стаей на узел натягивали, так что дырка нас всех выдержит.

Ярослав дернулся резко, завозился, пытаясь подняться, но чужая нога его быстро прижала к земле.

– Какой он у тебя строптивый, Игорек Ты его не воспитывал что ли?

– Все руки… не доходили, – ответил Игорь, а парни снова заржали. Яр зажмурил глаза, пытаясь собраться, как-то успокоиться. Кровь стучала в висках отбойным молотком.

Дышать… Вдох-выдох. Нужно продержаться… Нужно…

Чья-то рука раздвинула его голые ягодицы.

– Надо его сначала помыть, а то весь потный.

– Гар, да ты эстет, – протянул незнакомый голос. – Может, еще смазку попросишь?

– Слушай, Игорь, а ты уверен, что ничего не будет? – снова спросил тот Гар.

– Не будет. Я позабочусь, – слишком уверенно ответил Игорь, и у Яра промелькнула жуткая мысль – он его убьет. Не здесь, и не сегодня, а когда наиграется. Ярослав зло завыл, пополз вперед, обдирая кожу о камешки. Нет, пусть повозятся с ним, раз так хотят трахнуть.

– Слепой уебок, – прошипел Игорь и крикнул одному из своих дружков: – Хватай за ноги и потащили к воде, раз Гарик у нас так брезгует.

В две руки Яра подняли, будто он ничего и не весил, сжали предплечья и ноги до синяков, а потом окунули пару раз в воду. Со стороны это могло бы показаться весельем, забавой полупьяных ребят над другом, а не групповым изнасилованием. Ярослав считал в уме до десяти, сбивался и снова считал. После аварии он привык к боли, можно сказать, его болевой порог вырос многократно, он не боялся вывихов и ушибов, и так считая себя получеловеком. И если бы Игорь с дружками его просто избили… Но нет, групповое, мать его, изнасилование. Больные ублюдки, которых надо было в колыбели кастрировать!

Помутнение рассудка, состояние аффекта, детская травма – вот как в судах это оправдывали… Чушь собачья! В каком месте у этих троих детская травма? Они уроды и садисты – вот и все.

– Сейчас я тебя поглубже помою, – с хрипотцой прошептал на ухо Яру Игорь и резко всунул два пальца в напряженный анус. Ярослав зашипел и попытался боднуть того головой, но кто ж ему это позволил, сжав горло в локтевой захват. Игорь трахал его пальцами под водой, начиная явно заводиться. Ярослав пытался лягнуть ногами другого парня, но тот держал крепко.

– Надо связать ему ноги или лучше растянуть, – сказал друг Игоря.

– Отличная идея, – ухмыльнулся Игорь и загнал три пальца. Ярослава прострелило болью, но он продолжал считать – главное, не отключаться.

Последняя и самая болезненная попытка ударить Игоря закончилась сломанным носом. Он ударил его по лицу в полную силу, а потом прошелся по ребрам, животу и паху.

– Может, тебе его, нахрен, отрезать, а Ярославушка? – больно сжимая член, спросил он скорчившегося на земле Яра. – Двух твоих дырок нам хватит. И учти, попробуешь укусить, вырву все зубы.

Ярослав пытался собраться в кучу, мысленно закрыться, отключиться от происходящего. Тело можно восстановить, его тело сильное, он должен дождаться…

Его перевернули на живот, кинув под него какую-то вонючую подушку или куртку, чтобы поднять бедра. Ноги и правда растянули до боли, привязав к каким-то самодельным кольям. Кляп изо рта не вынули, из чего Яр понял, что начнут сразу снизу. Руки его занемели, на бедрах он чувствовал что-то липкое и теплое… кровь… нос распух и дышать становилось очень тяжело, хорошо, что кляп закрывал рот не настолько туго.

«Нельзя отключаться», – повторял он себе, но в голове плыл туман.

Грубые руки больно сжали голые ягодицы и раздвинули. Резкий удар по ним разогнал туман в голове Яра.

– Не зажимай свою дырку! – рявкнул на него Игорь и приставил головку члена ко входу.

«Не отключайся!» – мысленно крикнул себе Яр и сжал до хруста челюсть, готовясь к еще большей боли. К адской боли.

Но ее не последовало. Что-то огромное пронеслось над ним и смело Игоря. Послышался задушенный вопль и жуткий хруст костей.

Раз. Два. Три.

Ярослав прислушивался к звукам, поворачивал голову, но ничего не мог уловить. Ветер шумел в верхушках деревьев, солнце припекало голую кожу, пахло лесом и кровью, но Яра колотило в ознобе от страха. Он чувствовал всем телом, что оно рядом, выжидает, готовится. А вдруг оборотни во второй ипостаси настоящие звери? Вдруг Оникисим ему врал…

– Ярушка, – хриплый родной голос позвал его, а теплые руки бережно стали развязывать узлы на руках и ногах. Когда его аккуратно подняли и притянули к себе на грудь, Ярослав весь забился от пережитого кошмара, затрясся, завыл. Он не мог нормально плакать, поэтому царапал пальцами все, до чего мог дотянуться: плечи, грудь, шея, спина. Ониксим его не останавливал, лишь бережнее убаюкивал в руках. От мужчины пахло мускусом и лесом, пахло нагретой на солнце шерстью, пахло силой и мощью, и Ярослав вжимался в голую грудь Ониксима, не чувствуя своей боли, прячась от нее в крепких объятиях.

Он прошелся рукой до живота, ниже, еще ниже и рвано выдохнул. Ониксим был совершенно голый и предельно возбужденный, его мускулы вибрировали, будто он огромной силой воли сдерживал себя.

– Все закончилось, – тихо сказал он на ухо Яру и поцеловал в висок, – Больше никто тебя не обидит. Обещаю.

Ярослав знал это. Он сам слышал, как хрустят кости в пасти Зверя, но страха больше не было. Он сильнее прижался к груди Ониксима и потерял сознание.

Спустя месяц

– Пап! – весело крикнул Степа Ониксиму, и тот резко повернулся к волчонку. После того дня Степан стал звать его папой. Ониксиму иногда снилась та сцена, будто в замедленной съемке, как, выбежав из пролеска, Степа рванул к его подъехавшей машине и кубарем кинулся в ноги, на бегу превращаясь обратно в человека. Как он страшно и громко выл в голос, схватив голыми ручками сильные ноги. Как Ониксим сорвался с места, как несся вперед, принюхиваясь, нащупывая связь с Парой, как чувствовал боль Ярослава и то, как он его ждет, как держится из последних сил на грани сознания.

И как Зверь не успевает…

Для вервольфов защитить Пару любой ценой – их право и святая обязанность.

Для человека – это убийство.

И хотя Яр заверял его, что благодарен, что он спас его от смерти, но Ониксим не верил до конца, что страха у Ярослава нет, поэтому из шкуры лез, чтобы стереть те жуткие воспоминания.

По Выстроцким, благодаря связям Быстрого, наконец-то выяснилось достаточно, чтобы сдать их на человеческий суд за умышленное убийство семьи Яра. Был бы Игорь жив, то вся семья прошла бы по статьям о взятничестве и наркотиках, а так только по касательной зацепило, но и этого хватило, чтобы их надолго упрятать. Ониксим знал, что Быстрый им живыми выйти уже не даст. Такие могут навредить стаям, а ни один вожак этого не допустит.

Это была неотъемлемая часть их жизни, и вряд ли человек сможет принять это полностью, но законы были нерушимы для всех.

– Я венок принес, – счастливо сказал Степка и протянул ему красивый убор из живых цветов. На ритуал принято дарить своей Паре что-то воздушное и нежное, как символ ее хрупкости, которую Зверь будет защищать до самой смерти, и они со Степой единодушно решили, что это должен быть венок из белых цветов. Яру он невероятно подойдет.

– Иди сюда, поправлю тебе бабочку.

– Ну, пап, я сам могу, – оскалился смешливо Степа и встал около большого зеркала в прихожей. Ярослав же с самого утра находился под присмотром всех вторых половинок их стаи, а это огромная непрошибаемая женская стена, которая его даже на порог дома не пустила, когда он приехал за ним. Этому дамскому сообществу пришлось отдать целый новенький коттедж, в который планировал уже окончательно переехать Быстрый, и вот вроде вожак же, но как тут скажешь «нет».

– Совсем мы ручные, скоро в цирке выступать начнем, – шипел Ральф рядом с Ониксимом, затаскивая коробки с дорогущим шампанским и фруктами в крытый гараж. – Может предложить всем нашим «опарившимся» ошейники носить с такой бирочкой, где адрес и телефон дома?

– Завидуй молча, – счастливо оскалился на подколки друга Черный и попытался в одном из окон разглядеть Яра, но хрен с маслом, его забаррикадировали по всем фронтам. – Вот сам найдешь когда, тогда будет не до шуточек.

Ральф улыбнулся грустно и поставил коробку в угол.

– Это счастье меня явно обходит стороной.

Ониксим ничего не ответил, лишь сжал плечо в дружеском жесте. Он и сам уже ничего не ждал, не надеялся, а так все изменилось.

Вскоре к нему вывели Яра, нарядного, в белых штанах и легкой рубашке. Он счастливо улыбался, ведя на белоснежном поводке Джоя. Весь залился румянцем, когда Ониксим надел на него венок, робко поцеловал по окончанию ритуала под доброе рычание стаи и сорвал голос в той самой хижине, куда его увез ото всех Черный.

И только Быстрый знал, какова цена этого счастья и сколько сил ему понадобилось, чтобы удержать Ониксима от мести, когда их ищейки вскрыли всю правду про Выстроцких. Настоящая человеческая гниль… Но Быстрый лично с ними разобрался, такие дела надо делать на холодную голову. Главное, что стая счастлива, радуется пополнению новой Парой, ждет ночи и полной луны, а уж ее темную сторону он удержит.

========== Бонус ==========

Запах утреннего леса бодрил. Аромат хвои, легкий шлейф мелкоцветов, что просыпались от первых лучей солнца, и влажный от росы, еще прохладный лес дарили энергию. Яр вдохнул полной грудью, словно сам был там, в лесу, бежал по мягкому мшистому ковру и совершенно не хотел открывать свои глаза. Первый раз странное видение напугало его, что он неосознанно распахнул незрячие глаза, будто хотел увидеть знакомую спальню в хижине и Ониксима, но, наткнувшись на привычную темноту, закусил губу, погружаясь в раздумья.

Сны ему снились. И сны разные. Нередко страшные, намного реже счастливые, но все это было еще из той, прошлой зрячей жизни, а эти образы были совсем иными. Ему казалось, нет, он чувствовал, что сам будто бежал по утреннему лесу.

Ониксима в спальне не было, а когда он возвращался и мило лез целоваться, от него пахло той самой хвоей, влажным мхом и первозданной природой.

И секс утром всегда походил на животный: Оникисим вылизывал его, тихо рычал от удовольствия, пока проходился руками по ключицам, предплечьям, запястьям. Ему невероятно нравилось ласкать руки Ярослава, выцеловывать пальцы, посасывать их.

Яр даже набрался смелости и спросил днем, зачем так с ним «миндальничать», и Ониксим ласково пояснил, что он по-другому свою любовь выражать не умеет, а Яра, его то бишь, ласкать одно удовольствие, особенно эти «красивейшие руки».

Никто и никогда не говорил Ярославу, что у него красивые и настолько сексуальные руки.

«Хорошая кисть для пианистов» – вот и все, что он слышал в свой адрес. Надо же, но только рядом с Черным он почувствовал себя человеком, нет, желанным хрупким человеком. И Яра нисколько не смущало, что Ониксим его так рьяно оберегает, так каждодневно заботиться, а уж какой у них был секс на следующий день после ритуала…

На самом застолье то ли от нервов, то ли, наоборот, от полного душевного спокойствия, Ярослав немного перепил сладкого и игристого шампанского. Коварство такого легкого напитка он осознал уже в машине Ониксима, которая неслась куда-то с большой скоростью. Вспоминать о тех постыдных семи остановках с ползаньем на карачках и выворачиванием собственного желудка он категорически не хотел, но это значило бы, что придется забыть и каким бережным с ним был Ониксим. Он не злился, даже не сердился, просто заботился о комфорте Ярослава всю дорогу, а когда тот заснул в машине, то отнес на руках в ту самую хижину.

А утром у Яра случилось первое странное видение. Он так старался не выдать своих мыслей, что перестарался с образом «любопытного гостя». Ониксим отвечал на все вопросы, но с каждым ответом голос его почти неуловимо грустнел. Наверное, во взгляде его глаз Яр сразу бы уловил все изменения настроения, но у него было на один рецептор меньше, и приходилось полагаться на остальное. Дошло до того, что Черный предложил ему отдохнуть, пока он «кое-что доделает по работе». Даже в этой ситуации Ониксим не давил, оставлял путь для маневра – Яр ведь не маленький, понимает, зачем они приехали в хижину, но ни одного намека от Черного так и не сорвалось.

– А если я попрошу заняться со мной сексом сейчас? – набравшись смелости, спросил Яр. Раз ему так нежно передают дирижерскую палочку их дальнейшего взаимодействия, то он размениваться на отдых не будет.

– Я откажусь, – глухо сказал Ониксим, чем очень удивил Ярослава. Может, он все-таки не совсем верно все понял? Но лучше спросить, чем гадать.

– Почему так?

Ониксим придвинулся к нему, обдавая тем самым теплым, ярким ароматом леса, и тихо сказал:

– Сейчас во мне больше Зверя, чем человека. Я могу быть груб.

И что-то внутри Ярослава разбилось с громким звуком треснувшего стекла. Осыпались наконец-то стенки купола, под которым он продолжал существовать по инерции.

Ониксим боялся показывать себя, боялся выпускать свою вторую волчью суть рядом с ним, чтобы не напугать, не потерять доверие.

Неправильно!

Надо было все исправить раз и навсегда.

Яр приподнялся, легко прощупывая руками сильные мышцы рук Ониксима, притерся щекой к груди, поднялся выше и поцеловал. Неглубоко, лишь чтобы показать, что он расслаблен и готов ко всему, ведь рядом с ним любимый.

И Ониксим понял, моментально прижал к себе и поцеловал глубже, а потом цапнул зубами за мочку уха со словами: «Ну, держись!»

И ведь и правда пришлось держаться за изголовье, чтобы хоть как-то оставаться на коленях, а не растекаться по кровати киселем. Все, что раньше себе представлял Яр о сексе, о чем мечтал, что знал, осталось далеко в прошлом, в жизни, которая теперь казалось ему фантомом. Он плавился от жара, перетекал в какое-то совершенно новое состояние, новое сознание самого себя. Эмоции переваливались через край, пробивали внутри все барьеры, да так, что Ярослав не выдержал и завыл, заскулил, заплакал.

Ониксим сразу же резко замер, напрягся всем телом, удерживая свой вес на руках, и нежно поцеловал в загривок, в выпирающие шейные косточки, что виднелись сквозь длинные волосы Яра. Ему было сложно говорить; Ярослав чувствовал, какая волна напряжения проходит по телу, отдаваясь в его собственном, поэтому он постарался вытолкнуть слова из пересохшего горла:

– Все нормально, Ониксим. Мне просто очень хорошо.

– Правда? – в голосе Черного слышались виноватые нотки. Он переживал слишком явно, и Ярослав откинулся назад, притираясь к мокрому от пота телу Ониксима.

– Правда.

Ониксим потерся носом о мокрый висок Ярослава и прошептал на ухо, что останавливаться больше не намерен. И о большем Яр не мог и мечтать: такая любовь за гранью настоящего мира.

С той ночи все изменилось. Видения усилились, стали настолько яркими и настоящими, что Ярослав понимал – разговора не избежать. Они готовили легкий завтрак перед своим отъездом, Ониксим резал овощи и разговаривал с Даром – его помощником и молодым волком. Как и Степка, Даромир был сиротой, подкидышем. Как узнал Яр, практика эта была не частая у вервольфов, но стычек за власть в стае в их мире хватало, а следовательно и одинокие волчата имелись.

– Он, что у нас организовал? Праздник японских собак?

…

– Он же на выставке был недавно…

…

– Злой, говоришь. Я понял. Сегодня уже возвращаемся. Спасибо, Дар. До встречи.

Ониксим положил спутниковый телефон и тяжело выдохнул. Яр протянул руку и нащупал теплые пальцы Черного, тот сразу сжал ладонь Ярослава в своей.

– Все в порядке?

– Не сказал бы… Быстрый… Он последнее время слишком часто выпускает Зверя, будто внутренний контроль сильно ослабел. Он может потерять человеческую часть.

Ярослав нахмурился:

– Такое возможно?

– Без Пары вервольфы очень уязвимы, Ярушка. Контроль двух сущностей – процесс непростой, а у альф стаи энергия тратится намного больше, чем у остальных оборотней, поэтому мы переживаем за личную жизнь вожака, больше, чем за свою, – пояснил Ониксим и отпустил руку Яра. – Ну, давай, лучше поедим. Я, наверное, опять умотал тебя?

Ласка в голосе волка все согревала внутри.

– Умотал, – с лукавой улыбкой ответил Ярослав, но потом прошептал: – И я счастлив.

Ониксим ничего не ответил, а просто подошел и крепко обнял, целуя в висок.

Вернулись они к вечеру, расслабленные, в хорошем настроении, и совершенно не ожидали, что им навстречу выбежит побелевший Даромир:

– Черный, беда! Он его в лес уволок. Не можем найти. Схоронился где-то.

Ониксим договорился с Даром, чтобы собрали круг. И когда он повел Ярослава домой, то тот не выдержал и сказал:

– Ониксим, я не знаю, как это произошло и почему, но я могу видеть твоими волчьими глазами. Может быть, я смогу помочь?

Черный резко остановился, крепче сжимая предплечье Яра. Он молчал, чем пугал больше, если бы стал злиться.

– Никому об этом не говори, – сухой непривычный голос. Яр сглотнул. Пальцы на его руке разжались, а потом он оказался в горячем коконе объятий. Ониксим крепко прижал его к себе и зашептал уже привычнее: – Ярушка, умоляю, молчи, иначе тебя у меня заберут.

– Хорошо, – ответил тихо Ярослав. Ему хотелось бы расспросить обо всем, но время было неподходящее. Спросит, после того, как все хорошо разрешится с Быстрым. Негативные мысли он отметал моментально: его Ониксим не даст случится плохому.