Текст книги "А может... я с тобой останусь (СИ)"
Автор книги: The Other Borgia Girl
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== Часть 1 ==========
– Вы туда не зайдете, – жестко произнесла Гермиона Грейнджер, и острый подбородочек взлетел вверх. Янтарные глаза пылали гневом. – Одно слово, и я зову авроров, – она оглянулась на пустой коридор. Они оба знали, что безлюдность этого крыла была весьма иллюзорной. Несколько бойцов аврората дежурили у входа в закрытое крыло больницы святого Мунго, проверяя всех без исключения посетителей. Хотя как-то же попал сюда этот человек! Гермиона пообещала себе позже поговорить с охраной.
После окончания войны маги стали намного серьезнее относится к охране важных объектов (тот же захват министерства показал, что подход «наших предков устраивало, так что и нам нечего желать лучшего» – несколько переоценён). Новая, частично перенятая у магглов, система безопасности, дополненная чарами и амулетами, была на голову выше и практически непреодолима.
Правда, обычно присутствия авроров она не подразумевала. Но и это исключение не было особенно удивительным – своих они не бросают. Сейчас за плечом возмущенной Гермионы Грейнджер, весь опутанный поддерживающими и диагностирующими чарами, лежал в глубокой коме Гарри Джеймс Поттер. Герой войны и аврор отряда специального назначения, пострадавший на последнем задании.
– Уходите немедленно!
– Мисс Грейнджер, – холодно произнес Люциус Малфой, с удовольствием отмечая, как его собеседница вздрогнула и с заметным усилием подавила желание отшатнуться. В защиту ей, однако, мог служить тот факт, что от ледяного голоса лорда Малфоя содрогались и куда более опытные в переговорах противники. – Давайте не будем устраивать маггловский балаган. Не надо становиться у меня на пути.
– Доктор Грейнджер, – отчеканила молодая женщина.
– Правда? – Малфой изогнул бровь и выразительно оглядел ее худенькую фигурку, на мгновение задержавшись внимательным взглядом где-то в районе солнечного сплетения.
– Да, – несколько резче, чем стоило бы, произнесла Гермиона. – У меня степень доктора медицины. И как доктор могу позволить себе поставить диагноз. Вы – самовлюбленный высокомерный сноб!
– Не заставляйте мое мнение о ваших блестящих умственных способностях падать еще ниже, доктор Грейнджер. Даже мое богатое воображение для понимания всей глубины падения – не безгранично.
– Да что вы себе позволяете?!
– Многое. Как Гарри?
– Вы не можете просто врываться сюда и задавать такие вопросы! Это вас не касается, лорд Малфой.
– Хотелось бы, чтобы вы были правы. – Люциус решительно отодвинул ее в сторону и зашел в палату, прежде чем Гермиона успела сделать хоть что-нибудь. Мгновение помедлил и, (она не поверила своим глазам!) просто опустился на колени рядом с постелью Гарри Поттера, расплескав по казенному полу серый шёлк безупречной мантии. Тонкие холеные пальцы нежно коснулись бескровного лица, осторожно отвели с щеки прядку непослушных волос.
– Гарри… – нежно, на выдохе, почти неслышно.
Гермиона замерла, схваченное мгновение встало перед ее глазами как неживая маггловская фотография. Косые лучи солнца, оставляющие в тени больничную кровать. Неподвижное тело на белых простынях – молодое и сильное, отчего еще страшнее его безжизненность. Растрепанная темная грива, обрамляющая заострившиеся черты. И силуэтом – коленопреклонённая серая тень. Росчерк платиновых волос. Абрис склоненного лица. Сплетенные пальцы, и губы, обычно лишь изогнутые в высокомерной полуулыбке, с нежностью касаются бессильного запястья.
Лорд Малфой словно забыл, что у этой сцены есть свидетель, и от интимности момента Гермионе стало как-то жутко.
Теперь Грейнджер могла оценить то, что пропустила в пылу спора. Углубившиеся носогубные складки и тени под глазами на лице всегда такого невозмутимого лорда Малфоя. Слишком сильную даже для него бледность. И страдание в глубине серебристых глаз, какое можно испытывать, только чувствуя боль очень близкого человека.
Как доктор медицины Гермиона могла выставить диагноз еще и самой себе. Она – слепая бесчувственная идиотка.
– Он в коме, – тихо произнесла Грейнджер. – Травмы не такие уж сильные, синяки и ушибы уже залечили. Но вывести из этого состояния не смогли. Стандартные протоколы не подходят – щит на сознании есть даже сейчас. А сам Гарри просто не хочет возвращаться. К сожалению, не разобравшись в ситуации, врачи пытались насильно привести его в сознание комплексными зельями, не проверив прежде, что принимал он сам….
– И вы позволили им?
– Я была в отпуске, – Гермиона поняла, что оправдывается. – Я даже не знала, что произошло что-то! Мы с Гарри…. Мы не общались некоторое время. Так получилось.
Она вздохнула, сглатывая ком в горле, отвернулась к окну.
– Как вы вообще сюда попали, Лорд Малфой?
– Вам напомнить, кто лучший специалист Англии по перманентным защитным чарам зданий? Драко ставил защиту, в том числе и здесь, в Мунго. Хорошая работа, приходится признать. Но в день, когда я не смогу пройти защиту собственного сына, у моего рода будет новый глава…. И я не спрашиваю, как сюда попали вы. Мы ведь оба находимся здесь несколько неофициально, не так ли?
Гермиона передернула плечами.
Люциус Малфой мягко поднялся на ноги, извлек из внутреннего кармана мантии свою палочку и сделал несколько пассов над неподвижным пациентом.
Повисла тишина.
– Он умирает, – Гермиона сама поразилась, насколько жалко прозвучал ее шепот. – Просто не хочет жить.
– Да. К сожалению, знаменитое Поттеровское упрямство проявляется даже в стремлении к смерти. А наши уважаемые доктора очень любезно предоставили свою помощь в этом нелегком деле. Я забираю Гарри отсюда. Тоже несколько неофициально. Поэтому мне понадобится ваша помощь.
– С ума сошли?! – Гермиона стряхнула странное оцепенение и решительно вытащила палочку. – Да какого Мерлина вы вообразили, что я позволю Пожирателю забрать моего друга?! Да еще и буду помогать скрывать это?!
– Очевидно, потому что ошибочно считал Вас его другом, который хотел бы видеть Гарри живым. Не стоит так волноваться, доктор Грейнжер. В вашем положении это вредно.
– Лорд Малфой!
– Вы сильная девочка, Гермиона, – неожиданно мягко проговорил лорд Малфой. – Стальной характер. Можно сказать, что это, в отличие от несдержанности, меня восхищает. Жаль, что ваш избранник, как оказалось, не может похвастаться тем же. Можете передать ему, что раньше он не давал мне повода считать его трусом. Неужели страх настолько сильнее желания сделать любимую женщину – женой?
– Мы женаты, – нехотя признала Гермиона.
– Нет. Пока не будет благословения главы Рода и соблюдения традиций. Советую поторопиться, пока Магия не сочла будущего ребенка бастардом. Принятие в род – долгое и нудное занятие. А о репутации будущего наследника стоит заботиться с колыбели. Итак, могу я рассчитывать на вашу помощь, или мне сделать все самому?
– Даже вы не сможете просто аппарировать сквозь все щиты святого Мунго, да еще и с… с Гарри!
– Не стоит решать за малознакомых людей, где заканчиваются их возможности. Итак, убедить вас мне не удалось.
– Магическая клятва, – решительно произнесла Гермиона. – Вы поклянетесь, что не причините вреда Гарри. И что позволите мне навещать его в любое время.
– Магией клянусь не причинять физического вреда Гарри Джеймсу Поттеру до его выздоровления, и не препятствовать Гермионе Грейнджер один раз увидеть Гарри Джеймса Поттера в моем доме в любое время.
Белая лента принятой магией клятвы на мгновение окольцевала поднятое запястье Люциуса Малфоя.
– Один раз?!
– Вы же не надеялись, что я дам обет, позволяющий бесконечно лезть в мою личную жизнь?
– Но только один раз, это…
– Ровно на один раз больше, чем я собирался вам позволить.
– И только физический вред.
– Для морального вреда мне сначала придется вытащить его с того света. Заметьте, что Вы-то еще ничего не пообещали и не сделали. Не стоит испытывать мое терпение. Иначе мы проверим, достаточно ли я силен, чтобы аппарировать прямо отсюда вместе с Гарри, оставив Вас объясняться с аврорами по поводу исчезновения пациента в вашем присутствии, а Драко – на тему непреодолимости его защитных чар. И только одному из вас я после этого помогу выйти сухим из воды. А если думаете, что я не смогу спрятать Гарри и обеспечить себе нерушимое алиби на время похищения, то глубоко заблуждаетесь.
– Хорошо. Хотя я знаю, что еще пожалею об этом, – решительно произнесла Гермиона, боясь передумать. Палочка в ее руке дрогнула. – И я делаю это только ради него! Я перенесу чары слежения на другого пациента. Думаю, что до вечернего обхода пропажу Гарри не заметят. К тому времени он должен быть недоступен никаким чарам поиска.
Лорд Малфой дернул уголком рта, но промолчал, осторожно выпутывая тело Гарри из паутины навешанных на него заклинаний. Поднять бесчувственного Поттера у него получилось неожиданно легко, хотя рослый, широкоплечий Гарри смотрелся куда тяжелее высокого, но более изящного Люциуса.
– Я могу частично опустить щиты и открыть доступ на аппарирование примерно на двенадцать секунд, – Гермиона коснулась обмотанной вокруг запястья змейки.
– Анонимный доступ управления охранным контуром? Вы полны сюрпризов.
– Не спрашивайте, а то я ведь отвечу.
– Пожалуй, воздержусь. Спасибо за помощь, Гермиона.
– Идите. Я приберусь здесь.
Через секунду она осталась в одиночестве. Гермиона грустно посмотрела на пустую постель и принялась аккуратно соединять заново контуры слежения за состоянием пациента, рассудив, что коматозному старику в соседней палате, в общем-то, все равно, сколько их на нем. Как и общей охранной системе. Руководство больницы святого Мунго самовольно решило экономить и сильно сократило оригинальный проект. Так что у Драко Малфоя неприятностей не будет. Умение формулировать контракты он явно перенял у отца.
========== Часть 2 ==========
Несколько мгновений душащей темноты – и Люциус со своей ношей стоит на маленькой каменной площадке Малфой-Мэнор в колодце глухих подвальных стен. Только члены его семьи знают о том, что глухой тупичок, в который спускается узкая винтовая лестница – не ошибка архитектора. И то, что скрыто за глухой стеной – одна из самых хранимых тайн, в общем-то, не самого светлого рода.
В маленьком медном светильнике ровно горит свеча, только зажженная, еще не успевшая оплавить края на огне и расплакаться тонкими каплями воска. Лорд Малфой мгновение наблюдает за оранжевым лепестком и поднимает глаза к узким ступеням винтовой лестницы. Туда, где точно такой же трепещущий огонек скорее прячет, чем освещает прекрасное лицо Нарциссы Малфой.
– Нарси, – неожиданно хрипло. На секунду ему кажется, что сейчас Нарцисса повернется и уйдет. Но его жена никогда не прячется.
Несколько шагов – и леди Малфой стоит рядом с ним.
– Я знала, что когда ты действительно хочешь чего-то, то добьешься. Я… рада за тебя, – Нарцисса быстро вздохнула и заговорила чуть быстрее. – Я принесла свечи. И открыла зал. Туда не заходила, но думаю, что Источник пробудился. И вот еще, подумала, что тебе понадобится… вот это, – Леди Малфой достала из складок платья узкий кинжал без украшений. Длинный и тонкий, напоминающий стилет, но с острыми режущими гранями. Гладкая рукоять из тускло-серого металла плавно, без крестовины, перетекала в хищное лезвие.
Нарцисса держала его очень осторожно, как живое, смертельно-опасное существо.
– Забрать твою палочку? Источник ведь не потерпит другой магии.
Люциус медленно кивнул, и вдруг тихо произнес:
– Прости меня, Нарси.
– Не надо, Люци. Тебе не за что просить прощения. Только не за то, что пытаешься спасти свою… судьбу. Я, вот, уберечь не смогла. Ты – мой лучший друг, Люциус. У меня нет никого, кроме Драко и тебя. И мы никогда не опускались до того, чтобы лгать.
Когда в последний раз они говорили вот так, открыто и прямо, не прячась за холодные вежливые фразы этикета? Не лгали, да. Но говорили ли когда-нибудь правду?
Нарцисса сглотнула и впервые позволила себе оторвать взгляд от лица мужа. Посмотрела на беспамятного мальчика, почти зажатого между их телами (для нее – мальчика, ровесника сына). Подняла руку, но коснуться не посмела.
– Гарри Поттер.
– Я помню, – глухо произнесла леди Малфой. – Он мало изменился. И так похож на… у него глаза матери и ее улыбка. Ты счастливый человек, Люциус. Иди уже, не медли.
Она отступила первая, развернулась и пошла вверх по лестнице, шурша длинным голубым подолом по неровным ступеням.
Впервые в жизни Люциусу Малфою было нечего сказать. Кажется, сегодня он уже говорил что-то о страхе и благословении. В тот ли адрес так легко кинул обвинение в трусости?
Малфой мгновение смотрел вслед жене. Не позволяя себе осознать то, о чем когда-то давно пообещал себе не задумываться. Никогда.
… о рыжем локоне, спрятанном в медальоне Нарциссы. О свечке, плывущей по водной глади озера каждую последнюю ночь октября. И о том, почему в маленьком садике его прекрасной жены растут только одни цветы – хрупкие белые лилии…
В отличие от мрачного ритуального зала Малфоев, в котором становилось немного не по себе и остро чувствовалась вся мощь родовой Магии, зал Источника был светлым и почти иллюзорным. Даже после темноты подвала, мягкий свет совсем не слепил глаза. Колонны и арки делили помещение на маленькие обособленные зоны, создавая ощущение уюта и защищенности. Воздух казался наполненным жизнью, вызывая в памяти бирюзу средиземного моря и бесконечные оливковые рощи.
Источник не спал. Утопленный в пол бассейн имел форму почти правильного полукруга, примыкающего к белой мраморной стене. Вода, пенящимися струйками, бежала по лиственному барельефу, падая с острых листьев в каменную чашу, – неестественно голубая, наполняющая воздух влажной взвесью лопающихся пузырьков.
Люциус нашел глазами скрытый в мраморной листве маскарон нежного женского лица с закрытыми глазами, и тихо зашептал заученные в детстве, но уже давно не произносимые в этом месте, слова. Ему, прожжённому политику, способному легко сказать что угодно для достижения цели, вдруг оказалось неожиданно тяжело просто просить о помощи. В этот раз фразы казались пустыми и вычурными, совершенно неуместными в полном жизни месте. Люциус замолк, просто прикрыл глаза и медленно проговорил: «Я прошу».
Теплый ветерок коснулся лица. Вода в Источнике вспенилась и плеснулась, переливаясь через низкий край, затапливая полированный мрамор пола.
Малфой глубоко вздохнул, облизнул пересохшие губы и пошел вперед . Его одежда по воле чужой магии упала на пол, оставляя лишь тусклый кинжал свисающий на тонкой цепочке с шеи, клинком вниз, опасно касаясь острым кончиком смуглой кожи обнаженного Гарри. Сиротская рубашка, полагающаяся всем пациентам Мунго, тоже лежала теперь на белом мраморе где-то сзади.
Несколько шагов по пояс в живой теплой воде, и Люциус медленно опускает руки, позволяя Гарри соскользнуть вниз. Намокшие темные волосы в жемчужных пузырьках плещутся живыми прядями, тело лежит в объятиях ласковых струй, оставляя на поверхности только запрокинутое лицо. Со стороны кажется, что он парит в воде, но Люциус знает, что это иллюзия: сердце чаши Источника – алтарь – кусок прозрачного голубоватого камня с гладко срезанной верхней гранью, почти не видимый в воде.
Кинжал холодный и очень тяжелый. Малфой прижимает его к левому запястью Гарри и делает короткий, глубокий надрез.
Слишком гладкая рукоять скользит в руке, пальцы оказываются на острой кромке, и Малфою стоит усилий не издать ни звука – боль такая, точно подушечки утыкали раскалённым стеклом. Все имеет свою цену. Стараясь не обращать внимания на кровоточащие порезы, Люциус перехватывает правую руку Гарри и делает второй надрез.
Кровь Люциуса – ярко-алая, будто чуть светящаяся, срывается с кончиков пальцев, обтекает клинок и растворяется в льнущей к нему воде. А вот запястья Гарри не кровоточат. Вены постепенно наливаются чернотой, и густые серо-зеленые нити толчками выплескиваются из ран, делая зрелище достойным кисти сюрреалиста: парящая в объятиях голубого света сломанная кукла, опутанная паутиной обрезанных струн. Зелья, медленно убивающие Гарри, покидают его тело, но не растворяются в аквамариновой воде, а облепляют гроздями мелких серебристых пузырьков и впитываются алтарем.
Малфой держит ладонь на смуглой груди, с радостью отмечая, как возвращается цвет на бледное лицо, приоткрываются пухлые губы и дыхание становится глубже.
Жаль, что душевную боль Источник не хочет или не может забрать. Тут уже им с Гарри придется справляться самим.
Источник успокаивается, светлеет, и ровную гладь больше не тревожит танец пузырьков. Теперь вода ниже среза алтаря и Гарри лежит обнаженный на полупрозрачном камне. С черными мокрыми волосами и капельками воды, сбегающими по смуглому мускулистому телу. О нанесенных ранах на запястьях напоминают только тонкие белые шрамики.
– Жаль, что ты себя сейчас не видишь, Гарри. Ты себя всегда недооценивал.
Второй раз поднять тяжелое тело вышло уже не так легко – обряд забрал много сил. Но все же Люциус устроил голову Гарри на своем плече, подхватил его под коленки и, преодолев несколько подводных ступеней, выбрался на теплый пол.
Если ему не изменяла память, то за аркой справа должна была быть весьма уютная зала с ложем под стать этому месту. Трепещущие на несуществующем ветерке белые драпировки, светлое дерево резного изголовья и шелк простыней.
Люциус осторожно укладывает на кровать так и не пришедшего в себя Гарри и скептически оглядывает привязанные к изголовью шелковые ленты. Ярко-красные. И это в Источнике Малфой-мэнора – царстве белого, зеленого и платины. Что ждать дальше – золотых львов? Что не говори, а у высших сил тоже есть чувство юмора.
Пожав плечами, Люциус дотягивается до красного шелка, тянет разворачивающуюся ленту и осторожно завязывает свободные концы вокруг смуглых запястий, оставляя достаточно длины, чтобы не особенно сковывать свободу Гарри.
– Ты похож на рождественский подарок, малыш. Я бы от такого точно не отказался. Интересно, на этот раз мне удастся тебя убедить, что я был в этом году достаточно хорошим мальчиком?
Ладонь Малфоя нежно гладит темные волосы.
– А теперь завяжем глаза – боюсь, иначе пробуждение будет не из приятных. С твоего позволения, на этом остановимся. Я, конечно, люблю подчинение, Гарри, но это уже несколько слишком. Да и неподвижная жертва насилия – как-то пошло, не находишь? Никогда не понимал, в чем тут прелесть, – Люциус кончиком пальца обводит по контуру приоткрытые губы Поттера и улыбается. Не удерживается – склоняется и целует такие желанные губы.
========== Часть 3 ==========
Просыпаться Гарри не желал. Уже не затопленное зельем сознание всплывало из холодного оцепенения, но все равно упрямо цеплялось за успокоительную темноту. Упрямство Поттеров, что бы их. Гарри дергался, едва слышно стонал, сжимал кулаки до побелевших суставов.
– Тише, все хорошо. Просто дыши, – Люциус гладил напряженные плечи, целовал шею, массировал сведенные судорогой мышцы.
На прикосновения Гарри реагировал остро, вздрагивая всем телом и отталкивая. А вот в крепких объятиях сначала напрягался, буквально каменея, а потом вдруг успокаивался – расслабленно возился, устраиваясь поудобнее, и доверчиво прижимался щекой.
– Упрямый ты, – Люциус осторожно подвигал затекшим плечом и решительно перевернулся на бок, прижимая Гарри спиной к своей груди. – Что стоило просто поговорить, вместо того чтобы доводить себя? Ладно, не хотел общаться со мной – могу понять. Но у тебя же друзей полно. Авроры из твоей группы на голову все ненормальные, но тебя обожают до глубины души. Колдомедики есть, психолог, вроде, какой-то к группе приписан. Да кто угодно, ты же, в конце концов, чертов герой! Но нет, ты травишь себя какой-то гадостью в дозах, выносящих мозг. Хотя последнее актуально только для тех, у кого он есть, конечно…. Доводишь себя до нервного срыва. Подставляешься так по-идиотски на штатном выезде. Пройти войну, победить самого сильного темного мага современности и так нелепо погибнуть – слов не подобрать, Гарри. Очень в твоем стиле.
Поттер счастливо вздыхает, выгибается и прижимается соблазнительной задницей к бедрам Люциуса.
– Лучше бы ты подобные аргументы приводил, будучи в сознании, Гарри. Мы бы оба получили удовольствие от… спора. И перестань ерзать, будь добр. О моем отношении к сексу с бесчувственным бревном я уже упоминал. Никаких исключений.
Слова не действуют, может, потому, что произносит их Малфой совсем неподходящим тоном. Нежность. Облегчение, что Гарри стало лучше, и его лицо уже не похоже на ту жуткую посмертную маску, потрясшую Люциуса в Мунго. И возбуждение. Задница у героя и правда хороша, как и он весь. И этот горьковатый травяной запах сводит с ума.
Люциус позволяет себе на минуту расслабиться и зарыться лицом в мягкие темные волосы. Перехватывает вновь беспокойно завозившегося Гарри поперек груди, а свободную руку опускает ниже, поглаживая напряженные мышцы смуглого живота.
– Ну, успокойся уже. Отдыхай. Все хорошо. Ты у меня умный и сильный, придешь немного в себя и разберёшься и со своими расплодившимися тараканами, и с друзьями-коллегами, – ладонь соскальзывает ниже и натыкается на горячее и твёрдое доказательство того, что беспокоят Поттера вовсе не проблемы, связанные со спецотделом аврората, и уж точно не вопросы размножения насекомых, разве что сам Люциус очень недооценил эротичность кого-то из них.
– Однако же… А как насчет того, что спящей красавице положено спать, так сказать, всеми частями тела?
Люциус проводит чуткими пальцами по напряженному стволу Гарри, обхватывает его ладонью.
– Ты меня однажды с ума сведешь… Весь опыт и самоконтроль – к Мерлину, – хрипловато шепчет Малфой. – И это пока ты еще спишь. И молчишь, хвала всем великим. Горячее у меня будет времечко после твоего пробуждения. Сексом ты занимаешься, как в неприятности попадаешь, – с полной энергией и самоотдачей.
Гарри тихо стонет, то бессознательно толкаясь бедрами в его ладонь, то весьма чувствительно прижимаясь задницей к возбужденному Люциусу. И все принципы сиятельного лорда Малфоя трещат по швам.
Люциус поспешно отодвигается, переворачивает «спящую красавицу» на спину и, устроившись между разведенными ногами Гарри, бросает взгляд на его лицо. Приоткрытые полные губы, эротичный росчерк алой повязки на глазах, темная грива разметавшихся волос. И стоящий колом член.
Малфой наклоняется, чувственно целует темную головку, с особым удовольствием размазывает кончиком языка солоноватую капельку выделившейся смазки и вдыхает теплый запах смуглой кожи. Проводит языком по уздечке и медленно насаживается ртом, удерживая ладонями сильные бедра, получая в подарок тихий порывистый стон. Подождав несколько долгих томительных секунд, Люциус крепко смыкает губы и ласкает длинными, глубокими толчками, наслаждаясь каждым моментом близости с горячим, бессознательно выгибающимся телом…
Вскоре Люциус вытягивается рядом с Поттером, целует расслабленные губы и не удерживается, чтобы прошептать в ухо:
– А ты о-очень вкусный, Гарри.
Поднимает шелковую простыню и укрывает свое мирно сопящее сокровище. Кладет руку на свой стояк, сжимает подобравшиеся яички и щурит глаза:
– Теперь ты лежишь и спишь как…. порядочное и уважающее себя бревно. Сексуальное такое бревнышко…. А вот что мне делать, интересно? Как-то стыдно в моем возрасте уже заниматься самоудовлетворением, да еще и на спящего парня…. Проснешься – возьму обет молчания, так и знай.
Через десять минут они уже спят вдвоем, обнимаясь под тонкой белой простыней. И алая лента, завязанная на руке Гарри, тянется по плечу Люциуса, словно связывая их двоих.
========== Часть 4 ==========
В сознание Гарри приходил медленно, но как-то легко. Вдруг впервые за много месяцев не болела голова, не сводило судорогой мышцы и не мутило.
Глаза завязаны. На запястьях, вроде, тоже что-то есть, но шевелиться, чтобы понять, насколько жестко скованы руки, не хотелось. Поза довольно свободная, и лежать уютно.
Похищение? Не верится. Да и кому он, к Мордреду, нужен. Шутка сослуживцев? Зная царящие в аврорате нравы, в этом случае он скорее проснулся бы с неприличной надписью на лбу или обнаружил розовые блестящие сердечки, намертво приклеенные к форме. Сам надрался и поперся в какой-нибудь дорогой бордель со специфическими услугами? Тогда дайте еще того, что он перебрал, – ощущение фантастическое.
Мысли ленивые и тягучие, так не похожие на его. «Наверное, чем-то опоили», – заключил Гарри, но и этот вывод не всколыхнул никаких особых эмоций, хотя в его обычном издерганном состоянии достаточно было и куда меньшего, чтобы вывести из себя.
Чужое присутствие рядом. Не опасное, а наоборот даже, какое-то… уютное, что ли. Хочется потянуться и прильнуть всем телом. Гарри тянется, расправляет мышцы, сбивает вбок что-то вроде шелковой простыни.
– Проснулся, – голос со сна хрипловатый, но очень знакомый. – С возвращением.
– Люциус… – поразительно спокойно констатирует Гарри, поворачивая голову на звук. И удивляется, что он не узнал его раньше. По легкому запаху горького миндаля, амбры и, едва слышному, – дорогих сигар. По тому, что только в его присутствии становится легко дышать, словно исчезают сжимающие грудь раскалённые обручи. Да и давно уже Поттер не смог бы представить рядом никого другого … Если бы допустил мысль, что рядом кто-то может быть, и он, Гарри, не обречен на одиночество.
– Надо же, и ни угроз, ни вопросов, ни истерик? – теплая ладонь гладит предплечье чуть выше завязанной ленты.
– Уж не знаю, умиляться мне или пугаться, Гарри.
– Сам удивляюсь. Даже убивать тебя не хочется, – Гарри блаженно вздохнул, шалея от той легкости, с которой он принимал все происходящее, и перевернулся на живот, подставляя спину под сильные ласковые руки. – Это ты меня так… успокоил?
– Не специально. После твоих сомнительных экспериментов в зельеварении ничем отпаивать тебя я бы не решился. Скорее всего, это побочный эффект лечения, как и легкая эйфория. Скоро пройдет.
– В детстве мечтал поиграть в доктора, а, Люци?
– Никаких игр, Поттер. Английская аристократия, – высокомерно обронил Малфой, подгребая хихикающего Гарри под себя и садясь сверху, – в моем лице вносит свой вклад в благотворительность.
– М-м-м… да-да-да, сильнее! – Гарри прогнулся под умелыми руками, разминающими его затекшие плечи, но удержать свой язык не смог:
– А к моей заднице, очевидно, прижимается твое огромное чувство сострадания к ближнему?
Люциус издал мурлыкающий смешок, опуская руки к пояснице Поттера, и потерся возбужденным членом об его ягодицы:
– Определенно.
– А может, еще пониже?..– Поттер тихо стонет, выгибая спину. Вообще-то, Гарри предпочитает быть исключительно сверху. Всегда был, кроме… ах, да. Той ночи с Малфоем. Как Люциусу удается каждый раз развести его на это безумство?
– А ты потом обвинишь меня в том, что я воспользовался твоим невменяемым состоянием.
– Скорее всего – да, – смешок в подушку, переходящий в еще один стон, когда Люциус действительно переместился ниже, встав на колени между разведенными бедрами Гарри, и его сильные руки сжали ягодицы. – А тебя это остановит?
Скользкие пальцы обводят сжавшуюся звездочку ануса и, настойчиво преодолевая сопротивление, толкаются вперед. Гарри замирает, втягивая воздух сквозь сжатые зубы.
Чувствовать сразу два пальца в себе странно, и безумно заводит, особенно такие сильные, почти грубые движения. Каким-то шестым чувством Люциус держится ровно на грани боли и наслаждения.
– Меня редко что может остановить, Гарри. И уж точно не моральные терзания. Будешь много болтать, и следующей лентой я завяжу тебе рот. Хотя нет, твоему умелому языку я найду применение получше. А ленту определим… ниже… – в бархатном голосе проявляется стальная нотка. Свободной ладонью Люциус обхватывает мошонку и выразительно сжимает основание члена Гарри.
– Ты меня понял?
– Аха… А… Да-а-а-а-а.
Пальцы покидают тело, но вместо облегчения оставляя ощущение пустоты, и Поттер непроизвольно выгибает спину, просительно выдыхая что-то в белый шелк. Малфой рывком тянет его бедра вверх, заставляя встать на колени. И кладет жесткую ладонь сзади на шею, вжимает лицом в кровать, не давая ни шанса запротестовать или отодвинуться, когда крупная головка толкается между ягодиц, а потом, дав лишь полвыдоха на передышку, Люциус плавно входит на всю длину, наслаждаясь сдавленными стонами, заглушенными подушкой, и чувствуя тугую горячую глубину желанного тела.
Люциус не жалеет его, и за это Гарри был бы благодарен, если бы в голове осталось место хоть бы для одной связной мысли. Но он весь – смесь сумасшедшего желания, животной страсти, жаркой волны, переплавляющей боль грубого проникновения в пульсирующее жгучее удовольствие. Свои крики и невнятные мольбы, низкий рык любовника, жесткая рука на загривке. И безумная, ослепительная волна эйфории, затапливающая сознание.
Тяжело дыша, Гарри без сил падает на кровать, чувствуя собственную влагу под животом, но не в силах даже свести дрожащие колени.
И просто проваливается, даже не чувствуя сквозь сон как его переворачивают, нежно обтирают влажным полотенцем и накрывают невесомым прохладным шелком. Гарри просто спит.
========== Часть 5 ==========
Истерику Гарри закатил внезапно. Не ожидай Люциус чего-то подобного, и оказался бы просто сметен на пол. Успев в последний момент перехватить вскинутые руки, он вжал их в постель, сжимая ногами обернутые простыней бёдра Поттера и фиксируя его своим весом.
Удерживать извивающееся тело оказалось неожиданно тяжело: физически Гарри был очень развит, а неконтролируемые эмоции, превращающие его кровь в коктейль гормонов и адреналина, придавали дополнительные силы. К тому же Люциус боялся навредить ему.
Оставалось благодарить высшие силы, что рядом с Источником не надо беспокоиться о неконтролируемых выбросах магии.
– Ну, все, все успокойся, Гарри.
– Успокоиться?! Убери от меня свои грязные руки, ты, сволочь!
– Уберу. Сразу, как ты прекратишь истерику. Просто дыши. Мы обо всем с тобой….
– Мы?! – Гарри взвыл как раненый зверь и выгнулся, едва не сбросив Малфоя. – Что мы?! Быть хорошим мальчиком, позволять тебе трахать меня по первому твоему желанию, хочу я того или нет? Не-на-вижу тебя! Ты меня поимел, как какого-то безродного наложника!
«Какие сравнения», – восхитился Люциус, несмотря на всю сложность ситуации, – «и где только набрался?»
– Договорились. Никакого секса без обоюдного желания.
– Ты, мордредов извращенец! Ты…
– Ну, все, хватит, – холодно и резко перебил Люциус. – Сейчас ты в моем доме, в моей постели и в моей власти. И будешь делать то, что я говорю.
