сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)
— НУ ЧЕ БЛЯ, ГОТОВЫ К РАЗНОСУ?! Я ВСЕГО НА ДВА МЕСЯЦА ОТЛУЧИЛАСЬ, А ОНИ!
Я не выдержала и, подорвавшись со стула, выбежала в зал. Дин побежал за мной.
— УАХАХА ГОЛУБЧИКИ МОИ! ДВЕРЕЙ НАХУЙ БРОНИРОВАННЫХ ПОНАСТАВИЛИ! КОРОБОК КАКИХ-ТО У ВХОДА НАВАЛИЛИ! СУКА ЧАЙНИК НОВЫЙ КУПИЛИ! И ВСЕ НАХУЙ БЛЯТЬ БЕЗ МЕНЯ!
В центре зала стояла… Таня. В тех же черных джинсах, майке и рубашке, в которых мы ее похоронили. Волосы взъерошены, глаза горят. На лице и одежде темные пятна от земли. Боже… Она жива…
Дин застыл, смотря на нее. Я натянула тупую лыбу, мои глаза наполнились слезами.
Таня замахала руками.
— ЛИЗКА! ТИХА! НЕ РЕВИ! ЧО ДУМАЛИ, ПОХОРОНИЛИ МЕНЯ И ВСО?! ДА НИХУЯ! Я, МАТЬ ВАШУ, ВЕРНУЛАСЬ! ДОДУМАЛИСЬ ЖЕ В ЗЕМЛЮ ЗАКОПАТЬ! ЧО ДУМАЛИ, Я ВАС ТАК ПРОСТО ЖИТЬ ОСТАВЛЮ ШТОЛИ?! ДА НИХУЯ ПОДОБНОГО!
Дин стоял, охуевая. Я щас умру вообще…
Таня подошла к своей фотографии на стене.
— ЭТО ИШО ЧО ТАКОЕ?! НАХУЯ ЭТО ТУТ ВИСИТ?! НЕ, Я НЕ СПОРЮ, Я, КАНЕШ, НЕПЛОХО ТУТ ПОЛУЧИЛАСЬ, НО НАФИГА НА СТЕНУ ТО ВЕШАТЬ?! ВАМ И ТАК ХУЕВЕНЬКО БЫЛО, ИШО МОЯ ФИЗИОНОМИЯ ТУТ ВИСИТ, ОБСТАНОВКУ НАГНЕТАЕТ!
Из моих глаз все-таки полились слезы. Дин начал потихоньку отмирать. В его глазах, до этого бледных и пустых, загорелась жизнь. Кожа начала медленно возвращаться к нормальному цвету. Но Таня, самозабвенно матеря все на свете, не обратила на это особого внимания.
— ТАК! ЩАС НАХУЙ ВСЕ ТУТ ВЕРНУ, КАК БЫЛО! ЛАДНО, С ДВЕРЬЮ И ЧАЙНИКОМ Я ИШО КАК-НИТЬ СМИРЮСЬ, НО С ОСТАЛЬНЫМ! ПОНАВЕСИЛИ ТУТ МОИХ ПОРТРЕТОВ, ЕЩЕ ПОДИ ЧАЙ МОЙ С БЕРГАМОТОМ ВЫКИНУЛИ УЖЕ!
Чай с бергамотом… Я помотала головой.
— НУ И ЛАНА, ШО НЕ ВЫКИНУЛИ! И ВАЩЕ, НАХУЯ ВЫ…
Она хотела было снова что-то обхаять, но тут…
— Тетя Тата пиехаалааа!
Мы обернулись. В дверях коридора стояла Дианка. В труселях и майке, с растрепанными темными волосами.
— ПЕЛЬМЯШКАА МОООЯ!
Дианка, хохоча, подбежала к Тане. Та взяла ее на руки и прижала к себе это маленькое счастье.
— Тетя Тата, мы так тебя здали! Я здала, мама здала, папа здал…
Таня усмехнулась и посмотрела через Дианку на Дина.
— А дядя Дин ждал?
Винчестер улыбнулся сквозь слезы.
— Канесна здал! Он бойсе всех здал! Тетя Тата, он осень сийно тебя юбит! Плям осень осень!
Таня уткнулась Дианке в волосы. На ее глаза навернулись слезы. Давно пора. Скока можно орать? Хотя, пусть орет. Господи, как я соскучилась по этому ее «нахуй блять»!
— Тетя Тата, пусти. Я пойду папе сказу!
— Иди скажи.
Моя подруга поставила Дианку на пол и она побежала к себе в комнату.
***
Я выпрямилась и, откинув челку со лба, посмотрела на ребят.
— БРААААААААААТ!
Лизка налетела на меня со своими соплями и слезами. Я обняла ее, но ей было этого мало. Моя подруга забралась на меня с руками и ногами. Она рыдала взахлеб.
— БРААААТ! ТЫ ВЕРНУУУЛСААААА!
Я похлопала ее по спине.
— Пфф, канешна я вернулса. Так легко вы от меня не отвяжетесь.
— АААААААААА!
Лизка рыдала в голос.
— Бля, братан, я, конеш, все понимаю. Зрелище было не очень, согласен. Но че так орать то?
— ПОШЛААА НАХУУУЙ, Я РАААААД!
— Хах, я вижу.
Лизка чуть не душила меня.
Я отлепила ее от себя.
— Ну-ка, пусти.
Лизка мешком свалилась на пол и продолжила рыдать от счастья там. Я подняла голову и посмотрела на Дина. Он стоял, смотрел на меня и улыбался сквозь слезы.
— Малая моя…
И тут я не выдержала. Разревелась и бросилась к нему на шею. Винчестер обнял меня так крепко, что я услышала хруст собственных костей. Но мне было плевать.
— Дин… Винчестер мой…
Дин уткнулся лицом мне в шею. Его плечи тихонько затряслись.
Я не стала его успокаивать, потому что сама ревела в три ручья.
— Малая, я люблю тебя. Люблю больше жизни. Я не знаю, как я жил эти два месяца. Без твоих глаз, твоей улыбки. Моя жизнь — это ты.
Я обнимала его за шею и понимала, что больше никогда и ни за что не оставлю его одного.
— Дин, я…
— Тише, ничего не говори. Я слышу твое сердце. Мне этого достаточно. Вместе с твоим сердцем и мое начало биться.
Дин поцеловал меня в висок и погладил по волосам.
— Немедленно. Прямо сейчас.
Я подняла голову. Поднялась на цыпочки и, наклонив голову Дина к себе, поцеловала его в губы.
Целых два месяца я не чувствовала этого сладкого вкуса. Сейчас его губы были чуть солеными от слез, но такими нежными и родными…
Дин отстранился от меня и заглянул мне в глаза.
— Даже не вздумай еще раз оставить меня, поняла?
Я кивнула и прижалась к нему всем телом. Мне хотелось каждой клеточкой тела почувствовать, что он рядом, что он со мной. И сейчас, слушая его сердцебиение, я понимала, что вернула Дина к жизни.
========== Глава 22 ==========
— Так. Ребя. Я, конеш, всо понимаю. Но я два месяца лежала трупаком в могиле. Потом ишо из нее вылазила. Потом три часа пилила до бункера. Мне необходим душ.
Все рассмеялись.
Я, пританцовывая, пошла в нашу с Дином комнату, на ходу стягивая с себя рубашку. Лизка поднялась с пола и вытерла слезы.
— Винчестееееер…
— Лизавета, я сам еще не понял.
Я усмехнулась и зашла в комнату. Надо же, все как при мне. Ничего не изменилось. Только рамка какая-то на тумбочке… Я взяла ее в руки. Боже…
Наше сэлфи. Я не выдержла и чмокнула Дина на фотографии.
Так. Где-то тут было мое полотенце… Я достала из шкафа свое черное полотенце с Эминемом и уткнулась в него лицом. Боже… Вся моя одежда пахнет одеколоном Дина…
Я зашла в ванную. Все также. Даже две моих бутылки с шампунем и гелем стоят на месте. Рядом пристроились две бутылки с шампунем и гелем Дина.
Я стянула грязные джинсы и бросила их в ящик для белья. Туда же полетели лифчик и труселя. Я встала под горячие струи воды. Ооо, как же хорошо… Вдруг я услышала, что под дверью кто-то стоит.
— Блять, ребят, я живая, не надо меня проверять ходить. И да, вам не привиделось. Я реально вернулась и еще реальнее хочу жрать. Поэтому скумекайте мне там че-нить.
Из комнаты вышел один человек. Но второй оперся на дверь ванной спиной и скатился по ней вниз. Винчестер.
Я намылила голову.
— Малая.
— До.
— А ты была…
— Там было прохладненько, и еще меня постоянно расчленяли. В Аду.
— И как там Ад? Давно не навещал.
Я усмехнулась.
— Нормально. Я там разнесла правда кой-че, но в общем в целом нормально.
— Я не сомневался, что ты оставишь о себе память.
— Канешна. Я ж не могу че-нить не расхуярить.
Я смыла пену с головы.
— Малая, сматерись, а. Я так соскучился по твоим матам.
— Нормальные то люди по человеку скучают, а ты по матам.
— Иди в сраку. Если захочешь, я тебе расскажу потом, как я скучал по тебе. А сейчас скажи свое коронное. Громко. Прям прокричи, как ты это обычно делаешь.
Я улыбнулась и набрала воздуха в легкие.
— НАХУЙ БЛЯТЬ!
— Ооо, даа.
— Винчестер, ты не изменился. Ты такой же ебанутый.
— Как и ты.
— Спасиба.
— Пажалста.
Я хотела было намылить мочалку своим гелем, но передумала. Я так тащусь, когда Дин приходит из душа, а от него пахнет его гелем… Я, не задумываясь, налила на мочалку мужского геля и принялась смывать с себя грязь.
— Эй. Ты там че, моим гелем моешься?
Я усмехнулась.
— Не твоим, а нашим.
Дин расхохотался. Возможно, впервые за два месяца.
— Я думал, мое становится твоим только после свадьбы.
— Ничо не знаю. Мне нравится твой гель, и я буду мыться им.
— Вот как с тобой спорить аще.
— Никак. Просто привыкни же, что твои рубашки теперь не только твои, и футболки больше тебе не принадлежат.
Дин улыбнулся.
— А ты мне что будешь давать?
— Нежность, любовь и безрассудство. А так же сумасшествие, баловство и немыслимую хуйню. Вот.
— Хахах, честный обмен.
— А я о чем.
Я выключила воду и вылезла из ванны. Вытерлась и замоталась в полотенце. Выжала волосы и постучала в дверь.
— Ты меня выпустишь?
— Ну не знаю.
Дин встал и открыл дверь. Он стоял передо мной, такой родной и улыбающийся.
— Так, дай мне футболку. И боксеры свои.
Дин закрыл лицо руками.
— Только не боксееееры.
— Хехех, только они. Давай давай.
Дин пошел к своему отделу в шкафу. Я достала из своего отдела нижнее белье и, пока он не видит, скинула полотенце и надела плавки. А вот с лифчиком не успела.
— Так, вот тебе красные боксеры и серая футбо… Оооу.
Я вовремя успела отвернуться. Дин теперь видел меня только со спины. Я нацепила лифчик, подтянула лямки и повернулась к нему.
— Че ты смотришь, а?
Я подошла к нему и тыкнула пальцем в пресс. Дин улыбнулся.
— Я не видел тебя два месяца. А в последний раз видел только две отдельные части тела. Я могу хоть немного на тебя посмотреть?
Я офигела. Он че, видел мой труп? Бедный…
— Сколько хочешь.
Я подошла к окну и раскрыла шторы. Повернулась лицом к Винчестеру.
Дин медленно оглядывал мою фигуру. Ноги, бедра, талия, грудь, ключицы. Замер, смотря мне в глаза.
— Какая же ты…
— Только скажи, я тебя нахуй блять убью.
Дин улыбнулся.
— Люблю, когда ты материшься. Особенно, когда ты при этом стоишь в моей комнате в одном нижнем белье.
— Иди в сраку, Дин Винчестер.
— Ты так давно не посылала меня в сраку…
— Да я уже сама соскучилась по этому.
— А по мне?
— А это ты узнаешь ночью.
Уши Дина покраснели.
— Слышь ты! Убери свои пошленькие мыслишки, а!
— Я не могу.
Я подошла к нему и, выхватив из его рук одежду, натянула ее на себя.
— А так?
— Все равно не могу. Теперь буду думать, что же ты ночью сделаешь со мной.
Я погрозила ему пальцем.
— Еще. Хоть. Одно. Слово. И я тебя закопаю сегодня ночью.
Дин расхохотался.
Мы, подкалывая друг друга, пошли на кухню.
— Лиизкаа, твоя жратва божественнаааа!
Я отодвинула тарелку от себя и откинулась на спинку стула. Трэны и Дин выжидающе смотрели на меня.
— Чо уставились?
Лизка подперла голову руками.
— Рассказывай.
— Че рассказывать?
— Все.
— Ооох. Так.
Я удобно устроилась на стуле.
— Знаете, смерть — такое странное ощущение. Вот ты вроде еще здесь, а потом резко хоп! И все. Ну, меня когда переехало тяжеловозом-то, я вырубилась. Потом очухалась вроде. Смотрю, я целая. О, думаю, заебца. И тут крч начался пиздец. Меня подвесили на крюки и кромсали. Жестко. Первые месяцы было и больно, и страшно…
Кевин перебил меня.
— Подожди. Первые месяцы?
— Ну да.
Дин объяснил.
— Один наш нормальный месяц, который 30 дней, это год в Аду.
Лизка уставилась на меня.
— Это ты два года в Аду проторчала?
Я пожала плечами.
— Тип того. Ну дык я продолжу. Первые месяцы было и больно, и страшно. А потом я уже перестала замечать, что меня разрубают на куски. Просто лежала, думала. О вас, о своей жизни. Вспомнила каждый день, что провела с вами. Как-то легче было не замечать жуткого ора душ и злобного хохота демонов, режущих меня на куски. И вот однажды, лежу я такая, вспоминаю опять че то. Мне уже руку и половину ноги отрезали. И тут, как гром среди ясного неба. Слова Дианки. О том, что вы плачете без меня. Что Дин вообще плох. Что вы все меня любите, а он — сильнее всех любит. Что он кричит по ночам, а Дианка плачет из-за этого. И что она хочет, чтобы я спела я ей песню про демонов.
Я усмехнулась.
— А потом я очухалась уже в гробу. Знаете, детская молитва — самая чистая. В ней нет жадности, нет корысти. Она идет от маленького детского сердечка. Поэтому Бог слышит ее четче, чем другие. Дианка спасла меня.
Моя пельмяшка забежала на кухню.
— Тетя Тата, тетя Тата!
Я улыбнулась и взяла ее на руки.
— Да, принцесса?
— Матли, это ты, а это дядя Дин.
Дианка держала в руках рисунок. Там были я, Дин, и…
Я указала пальцем на маленького человечка рядом с нами.
— А это кто?
— А это вас лебенок.
Я посмотрела на Дина. Тот улыбнулся.
Лизка пнула меня ногой под столом.
— А я о чем?
Я пнула ее в ответ.
— Иди в сраку.
Погладила Дианку по голове.
— Молодец, солнышко. Красивый рисунок.
Пельмяшка положила рисунок на стол и, встав мне на колени, крепко обняла меня ручками за шею.
— Тетя Тата, я так тебя юблю.
Я чуть не разревелась. Обняла ее в ответ.
— Я тоже тебя люблю, пельмяшка.
Дианка посмотрела на меня и взяла меня ручками за щеки.
— Показес ночь?
Все на нас уставились. Только я понимала, о чем она.
— Конечно, покажу.
— А песенку споёс пло демонов?
Я чмокнула ее в щеку.
— Конечно, спою. Пошли, покажу тебе ночь.
Я взяла ее на руки и пошла по коридору. Трэны и Дин, не задумываясь, пошли за нами.
Мы зашли в мою комнату. Ту, где я жила до того, как переехала к Дину.
— Заходите, закрывайте дверь.
Кевин зашел последним и закрыл дверь.
Мы стояли в полной темноте. Динка заерзала у меня на руках.
— Мозна?
— Можно.
Маленькие ручки коснулись моего лица и стянули очки. Комната озарилась холодным голубым светом.
Я посмотрела наверх.
Там, на потолке, были нарисованы звезды. Фосфором. Они не светились в темноте сами, т.к в комнате постоянно темно, и они не получали солнечной энергии. Но только я посмотрю на них, они чувствуют что-то свое, родное, и начинают сиять разными цветами. Вот и сейчас в комнате бушевал калейдоскоп цветов.
— Уляяя! Клутоо! Ноооось!
Динка, восхищенно распахнув карие глазенки, смотрела на это великолепие.
— Офигееееть…
Лизка положила голову на плечо Трэна.
— Бож, как круто. И давно ты такую «ночь» показываешь?
Я пожала плечами.
— Как к Дину переехала, так и тут порисовалась немного.
Дин подошел сзади и положил руки мне на плечи.
— Малая, это круто.
Я усмехнулась. Дианка положила голову мне плечо и обняла за шею ручками. Я готова была растаять.
— Тетя Тата, а тепель песенку.
— Песенку хочешь? Про демонов?
— Та.
— Ну пошли.
Дин помог мне надеть очки, потому что на своих руках я держала Дианку. Мы вышли из комнаты.
— И дядя Дин тозе пусть поет. И иглает пусть.
Я повернула голову к Дину.
— Слышал? Щас тоже играть будешь.
Дин улыбнулся.
Лизка подошла ко мне.
— Эта, вы айдате в комнату. Она может уснет, пока вы поете.
— Хорошо.
Мы с Дианкой пошли в комнату Трэнов. Лиза и Кев пошли на кухню. Дин пошел в нашу комнату за гитарами. Я села на кровати и положила Дианку на подушку.
— Я не хосю спать.
— Просто полежи.
— Холосо.
Дин принес гитары и сел напротив меня. Мы настроили инструменты. Дин улыбнулся своим мыслям, проводя пальцами по струнам своей гитары. Помнится, я подарила ему ее на День его Рождения.
— Готов?
— Да.
— Раз, два, три.
Мы одновременно заиграли куплет. Боже, как я давно не пела…
— When the days are cold
And the cards all fold
And the saints we see
Are all made of gold
Какой у Дина голос классныыыыыый! Господи, я же сейчас расплачусь…
— When your dreams all fail
And the ones we hail
Are the worst of all
And the blood's run stale
I want to hide the truth
I want to shelter you
But with the beast inside
There's nowhere we can hide
Я посмотрела на Дианку. Она лежала, смотрела на нас глазами своего отца и улыбалась.
Мы с Дином перед припевом, не сговариваясь, сделали небольшой проигрыш. Он посмотрел на меня. Я улыбнулась.
— No matter what we breed
We still are made of greed
This is my kingdom come
This is my kingdom come
Мы одновременно прикрыли глаза от удовольствия.
— When you feel my heat
Look into my eyes
It's where my demons hide
It's where my demons hide
Don't get too close
It's dark inside
It's where my demons hide
It's where my demons hide
Все-таки наши голоса идеально совпадают друг с другом! Дин, очевидно, подумал о том же, потому что улыбнулся и посмотрел мне в глаза. Я улыбнулась ему в ответ.
— When the curtain's call
Is the last of all
When the lights fade out
All the sinners crawl
So they dug your grave
And the masquerade
Will come calling out
At the mess you made
Don't want to let you down
But I am hell bound
Though this is all for you
Don t want to hide the truth
Я снова посмотрела на Дианку. Она уже дремала, но упорно открывала глазки.
— No matter what we breed
We still are made of greed
This is my kingdom come
This is my kingdom come
Мы с Дином, снова, одновременно и не сговариваясь, подняли головы. Он смотрел мне в глаза, а я не в силах была оторваться от него.
— When you feel my heat
Look into my eyes
It's where my demons hide
It's where my demons hide
Don't get too close
It's dark inside
It's where my demons hide
It's where my demons hide
Дианка сдалась. Она уже сопела. Мы с Дином усмехнулись, но решили допеть.
— They say it's what you make
I say it's up to fate
It's woven in my soul
I need to let you go
Your eyes, they shine so bright
I want to save that light
I can't escape this now
Unless you show me how
Он смотрел на меня глазами, полными любви и нежности, а я готова была расплакаться.
— When you feel my heat
Look into my eyes
It's where my demons hide
It's where my demons hide
Don't get too close
It's dark inside
It's where my demons hide
It's where my demons hide
Мы доиграли последние аккорды. Осторожно встали с кровати. Я отдала Дину гитару и укрыла Дианку. Мы вышли из комнаты.
До полуночи мы с Лизкой сидели на кухне и разговаривали. Она рассказывала, что тут у них происходило без меня. Я молча слушала. Вот я дура то! Как я могла умереть вообще?
— Ну вот, как-то так
Лизка замолчала.
— Ему так плохо было?
Я подняла на нее глаза.
Лизка кивнула.
— Угу. Он так кричал по ночам…
По моим щекам побежали слезы. Это он меня, ебанутую на голову, любит чтоли? Да еще и так сильно…
— Лизк, я… я пойду… к нему…
Лизка кивнула. Я встала со стула и побежала в нашу комнату.
Тихонько открыла дверь и зашла внутрь. Дин сидел спиной ко мне, на кровати, в одних джинсах, и тихо играл на гитаре.
— Я тебя под кожу запускаю…
Нет, не так. Чуть другую тональность…
