Текст книги "Каникулы с убийцей (СИ)"

Автор книги: Tau Mirta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Эх ты, зверёк, – пробормотал он, отводя руку.

А потом повернулся и вышел.

(1) – фактологическое АУ: я не нашла данных о династиях палачей в Британии. Но в других странах были. Самая известная – парижские Сансоны, подробнее можно почитать в рассказе Радзинского “Прогулки с палачом”.

И маленькая статья по теме: http://znayuvse.ru/istoriya/palach-professiya-po-nasledstvu

(2) – напомню для всякого: в англоязычной традиции воплощение Смерти – лицо мужского пола. То же с Чумой и Войной:)

========== Глава 6 ==========

Вечером на вершинах гор повисли тяжёлые сизые тучи, а ночью грянула буря – ливень, град, штормовой ветер. Макнейр проснулся от громовых раскатов и помчался закрывать ставни. Когда зашёл к Поттеру, тот дрых поверх одеяла, свернувшись зябким клубком. А может, притворялся, что спит. Макнейр уже привычно набросил на него плед.

Утром пришлось возиться с разбитым окном в холле. Макнейр восстановил его обычным Репаро и решил заодно подновить сигнальные чары. Сеть, как всегда, давалась с трудом. Макнейр увлёкся битвой с магией и чуть не подпрыгнул, услышав:

– Слишком резко.

– Чего?

– Взмах снизу слишком резкий, – невозмутимо пояснил подкравшийся из-за спины Поттер. – Надо плавно и не наискосок, а строго вертикально, – он взмахнул рукой, показывая, и прошёл к книжному шкафу. Пленник учит тюремщика накладывать сигнальные чары, мир окончательно спятил, подумал Макнейр. Он ощутил нечто вроде неловкости и решил подождать с чарами, пока Поттер не уберётся. А тот вытянул потрёпанную книжку и поднял на Макнейра обалдевший взгляд.

– Это… твоя?

– Что? – Макнейр прищурился и разглядел на корешке слово «квиддич». – А. Моя, чья ж ещё.

– И ты играл?

– Загонщиком.

– Ну конечно, – Поттер погладил обложку. – С топором?

– Зачем? С битой.

Поттер фыркнул и мотнул головой – проехали, мол. Прихватив книжку, он ушёл наверх, а до Макнейра только тогда дошло, что с ним пошутили.

После обеда он убирался во дворе. Чужой взгляд почувствовал прежде, чем Поттер робкой тенью возник на крыльце. Некоторое время стоял, щурясь на выглянувшее солнце, а потом крикнул:

– Можно выйти?

– Валяй.

Поттер побродил по двору, заглянул в колодец, подошёл к стене. Зелёные плети укрывающего её плюща были оборваны, размётаны, сбиты бурей в колтуны, точно волосы неряшливой русалки. Поттер попытался расправить их. Макнейр понаблюдал, как бережно он разбирает спутанные стебли, и ничего не сказал, лишь продолжил собирать сбитую с крыши черепицу.

Поттер двигался вдоль стены и как раз был у ворот, когда в них постучали. Он потянулся к задвижке – машинально, скорее всего, но Макнейр подскочил в два прыжка и, заткнув ему рот, развернул к себе. Показал на губы, провёл рёбром ладони по горлу – «Пикнешь – прирежу». Поттер моргнул – «Понял». А ворота загрохотали вновь. Чёрт, да кто там ломится, что за смертник? Пускать нельзя. И Поттера лучше держать в пределах досягаемости, чтобы вырубить по-быстрому, если вздумает вякнуть. Макнейр надавил ему на макушку, заставляя сесть на землю у своих ног, а сам приоткрыл ворота на несколько дюймов и выглянул наружу.

За дверью обнаружился единственный человек в Килхух-глен, которого Макнейр опасался: мисс Муллен, отчаянно молодящаяся старая дева. Однажды он сдуру угостил её чаем – просто так, по-соседски. Мисс Муллен как бы между делом осмотрела дом и нашла, что его хозяин вполне способен составить её счастье. С того дня Макнейр выдерживал осаду, а бойкая мисс наведывалась к нему под самыми нелепыми предлогами.

– Доброе утречко, Уолден, милый, – улыбнулась мисс Муллен, поправляя свежеподкрашенные кудряшки. – Не разбудила?

– Нет. То есть, доброе утро, – буркнул Макнейр, стараясь не морщиться от удушающего парфюма. По его мнению, за использование духов «Гардения» в таких количествах надо было вешать на ближайшем дереве без суда и следствия. А мисс не подозревала о его кровожадных мыслях и щебетала как дрозд:

– О, эта страшная буря! Гром, молнии – ужас! Я так испугалась, так испугалась… А вы? – она подалась вперёд, словно пытаясь втиснуть в щель напудренное декольте. Макнейр не дрогнул и дверь удержал.

– Я, понимаете, во дворе убираюсь. После бури такой бар… беспорядок, – он выдал вежливую улыбку.

– Оу, так вы заняты, – разочарованно протянула мисс Муллен. – Что ж, не буду мешать. Но я ещё хотела попросить…

Окончание фразы Макнейр прослушал. Его отвлекло прикосновение к ноге, намеренное. Маленькая ладонь тронула внешнюю сторону икры, как раз над кромкой ботинка, нерешительно погладила, сжала, и Макнейр сразу вспомнил, что воздерживается даже не два, а два с половиной месяца.

– Уолден! Уолден, милый! – мисс Муллен сложила губы умильным бантиком. – Что с вами? У вас такое странное лицо.

Снизу долетел сдавленный смешок, и Макнейр изобразил приступ кашля, чтобы его заглушить.

– Вам нехорошо? – заволновалась мисс Муллен. – Заболели? Может, нужна помощь?

– Нет. Всё прекрасно, – процедил Макнейр. А невидимый Поттер добрался до чувствительной кожицы под коленкой. Круговое движение – мягко, подушечками пальцев, потом ногтями, несильно, но так… Вот засранец.

– Ну что? – требовательно спросила мисс Муллен.

– Что «что»?

– У вас есть сода?

– Сода? – тупо переспросил Макнейр.

– Для теста. Испеку маффины и обязательно угощу вас. Посидим за чаем, – мисс Муллен выдала соблазнительную (в её представлении) улыбку, – или за чем-нибудь покрепче.

– Я… – начал было Макнейр, но поперхнулся воздухом: рука поползла вверх по задней стороне бедра. – Я…

– Да-а? – ободряюще пропела мисс Муллен.

– Я не пеку!!! – рявкнул Макнейр и захлопнул дверь. Тут же открыл опять и пробормотал скороговоркой: – В деревне есть бакалея с содой и всем остальным, всего хорошего.

Мисс Муллен начала было что-то говорить, но Макнейр уже задвинул засов на двери. Он подхватил Поттера за шкирку, тряхнул и яростно прошипел:

– Теперь ведь не пожалею!

У того хватило наглости кивнуть. Макнейр повернулся и зашагал к дому с Поттером на буксире, практически таща его на себе.

В спальне было прохладно, но бледные солнечные лучи уже расчертили кровать косыми бликами. Поттер встал посреди комнаты и неуверенно глянул на Макнейра. Тот подошёл ближе. Ростом Поттер едва доходил ему до груди и смотрел куда-то подмышку. Макнейр положил руку на тёмноволосую макушку. Поттер не шелохнулся. Широкая ладонь прошлась по затылку, шее, напряжённой спине. Макнейр вдруг показался себе медведем, облапившим тонкое деревце, и убрал руку. Он начал сердиться. Неужели Поттер не может хоть немножко расслабиться? Не насиловать же его будут. Как-то всё по-дурацки. Но тут Поттер медленно стянул очки, положил их на тумбочку и поднял глаза, щурясь то ли от близорукости, то ли от солнца, и Макнейр понял, что не отпустит его. Даже если будет просить. Он подёргал его за футболку и подтолкнул к кровати. Поттер всё понял правильно: сбросил одежду и забрался на кровать. Макнейр не торопясь расшнуровал ботинки. Он решил пока не раздеваться, чтобы не испугать заранее своими размерами. Поттер сидел в любимой позе, подтянув колени к подбородку, и смотрел перед собой. Макнейр опустился рядом и подхватил его за подбородок, вынуждая открыть горло.

Пахло от Поттера страхом и немножко – возбуждением. Макнейр обвёл языком выступающий кадык, легонько сжал на нём зубы. В этом было больше от ритуала, нежели от сексуальной игры – древнего ритуала подчинения младшего зверя старшему, но Поттер выдохнул и подался назад. Макнейр пихнул его в плечо, укладывая на спину, и надавил на сведённые колени, заставляя вытянуть ноги. Он вылизывал подставленное горло, наслаждаясь терпким солоноватым вкусом непривычно гладкой кожи. Его рука широким хозяйским жестом огладила тощие ляжки, заставив еле видимые волоски встать дыбом, и пошла бродить по внутренней стороне бёдер. Пульс под его губами участился. Макнейр довольно усмехнулся, передвинул ладонь выше и сгрёб в горсть мошонку. Поттер слабо трепыхнулся, пискнул; в запястье Макнейру упёрлась налитая головка. Мальчишки, им мало надо. Хотя у него самого в этот раз стояк был каменный. Макнейр облизнулся и потянулся за палочкой.

Смазка тягуче закапала с ладони – слишком много получилось. Но так даже лучше. От первого же прикосновения Поттер предсказуемо зажался, но Макнейр просунул другую руку ему под поясницу, потянул на себя. Поттер упёрся пятками, ища опоры, согнул ноги в коленях, и влажный палец легко проник между его ягодиц.

Поттер был невероятно тугим. Макнейр даже подумал, что попросту не втиснется туда, но потом нащупал простату и дело пошло веселее. Трогать его внутри было занятно. Макнейр потирал нежный бугорок, наблюдая, как Поттер держится за скомканный плед в тщетной попытке не подаваться навстречу ласкающим пальцам. Он моргал часто-часто, избегая смотреть в лицо Макнейру, а пересохшие губы округлялись в беззвучных вскриках. Макнейр понял, что долго не выдержит и прекратил дразнить его. Хотелось немедленно попробовать эту маленькую, блестящую от смазки задницу, но он добавил третий палец, действуя торопливо, почти грубо. Так, и ещё немного… Всё, хватит.

Макнейр разделся и аккуратно повесил килт на спинку стула (он никогда не швырял его на пол). При виде его члена в глазах Поттера отразился ужас. Он явно не представлял, как такая огромная штука может в нём поместиться.

– Не бойся, – неожиданно для самого себя сказал Макнейр, подсовывая под него подушку. – Я потихоньку.

Потихоньку не получилось. Теснота вокруг члена показалась одуряющей, почти мучительной – растянуть на нужную длину пальцами было нереально. Поттер жмурился, стискивал зубы, но молчал. Макнейр решил, что затягивать – только мучить. Он наклонился и укусил его в шею, в то место, где она переходит в плечо. Поттер вздрогнул, отвлекаясь на внезапную боль, а Макнейр рывком вошёл до конца и прижал его к себе, поглаживая по взмокшей спине. Поттер, оглушённый, всхлипывал, но не пытался вырваться. Макнейр ждал. Постепенно тело под его ладонями чуть расслабилось. Макнейр устроил Поттера поудобнее и, удерживая под коленями, сделал первый толчок.

Он старался двигаться медленно, но терпения хватило ненадолго. Стояк у Поттера прошёл, и сильной боли он, кажется, не испытывал. Побледневшее лицо было спокойным, хотя в тёмных ресницах сверкали слезинки. Обычно Макнейру нравилось это – молчаливая покорность, признание его силы, но в этот раз захотелось другого. Он запустил пальцы в растрёпанную поттеровскую шевелюру, потянул, вынуждая открыть глаза, чтобы видел и ни на миг не забывал, с кем он. И Поттер смотрел, а солнце отражалось в умытых слезами зрачках. Вдруг он охнул, прижался к Макнейру сам, обхватил ногами. Это стало последней каплей: Макнейр кончил и вцепился зубами в смятый плед, глуша свой вскрик.

Поттер лежал тихо, не шевелясь, но его сердце частило. Макнейр выплюнул плед, приподнялся на дрожащих руках и с изумлением осознал, что у него по-прежнему стоит. Взгляд скользнул ниже. И не у него одного. Похоже, заразился энтузиазмом от сопящего Поттера.

Макнейр сел на пятки и потянул его за собой. Теперь Поттер был идеально растянут и смазан. А ещё – возбуждён. Макнейр подхватил его под ягодицы и, уже не осторожничая, двинул бёдрами. По члену струилась разогретая смазка и сперма, раздавались громкие сочные шлепки, Поттер стонал во весь голос. В какой-то момент он упёрся коленями в кровать и вцепился Макнейру в плечи, желая то ли притянуть ближе, то ли оттолкнуть, и насадился на него сам. Пара судорожных рывков – и живот Макнейра украсила россыпь белых брызг. Он глухо рявкнул, резко дёрнул замершего Поттера на себя и кончил ещё раз.

Некоторое время Макнейр держал его на руках, зализывая оставленную на шее метку, потом уложил на подушки. Надо было наложить Очищающее, но вместо этого он воспользовался старым добрым полотенцем. Поттер лежал с закрытыми глазами. Может, спал. Макнейр отшвырнул полотенце, затолкал палочку под подушку и тоже лёг. Он никак не мог вспомнить, запер ли входную дверь. Проверять было лень. Он нащупал обмякшую поттеровскую тушку, уложил под бок – на случай, если попробует смыться, и заснул.

*****

Когда Макнейр открыл глаза, бьющий в окна свет окрасился закатным красным. Поттер сосредоточенно копошился рядом, пытаясь выползти из-под его руки.

– Проснулся?

Вспугнутый Поттер извернулся и сел, но тут же застыл с выражением муки на лице.

– Чёрт…

– Больно?

– Как будто с метлы упал… – Поттер поёрзал и скривился ещё больше, – …на задницу.

– Погоди.

Макнейр сходил в ванную за охлаждающим гелем и велел Поттеру повернуться. Тот с чего-то застеснялся, но выполнил требуемое, опёршись руками на спинку кровати. Макнейр аккуратно смазал пострадавший анус и не удержался – надавил на покрасневшее отверстие, проникая внутрь. Оно почти закрылось и всё так же туго сжимало его палец. Невероятно. Макнейр протолкнулся дальше, двинул кистью…

– Прек… ра… ти, – выдавил Поттер. Макнейр ухмыльнулся и выдавил ещё геля. Играть с Поттером было неожиданно сладко. Он обнял его за талию, накрыл другой ладонью гордо торчащий член и шепнул:

– Там тоже надо смазать.

Когда Поттер задрожал в его руках, Макнейр дал ему отдышаться, а потом развернул лицом к себе.

– Что?..

Макнейр потянул его руку вниз, к своему члену, который тоже требовал внимания. Получилось у Поттера совсем неплохо.

*****

С того дня они спали вместе. В остальном всё было по-прежнему, не считая новой привычки Поттера в моменты задумчивости почёсывать царапины, которые оставляла на его щеках и шее жёсткая макнейровская щетина. Чесался он часто. Макнейр мог трахать его до потери сознания и сколько угодно смотреть в глаза, но понять, о чём Поттер постоянно думает, не мог. Да и в своих мыслях разобраться не очень-то получалось.

У него было много любовников. Умелые шлюхи в основном, из тех, кто подороже: смазливые мордашки, холёные откормленные тела. Мелкий неуклюжий Поттер и рядом не стоял. Но когда Макнейр, давая время привыкнуть, замирал между разведенных бёдер, его накрывало странное чувство, что место Поттера именно здесь, с ним. Под ним. Но Поттер после секса всегда отползал на свою сторону кровати и засыпал, сжимаясь в бесприютный комок.

Макнейра раздражали упирающиеся в бок острые коленки. Он принимался поглаживать Поттера, и тот разворачивался, словно ёж, подставляющий под ласку незащищённое мягкое пузо. Хотя вместо пуза в нём был промежуток между грудной клеткой и бёдрами. Макнейр разглядывал спящего Поттера и представлял, каким он станет в будущем. Высоким – точно нет. И здоровяком вряд ли. Скорее, будет из породы юрких худощавых парней. «Вострых», как говаривал дед. Да, именно таким – невысоким и ладным, мог бы стать Поттер по прошествии времени.

Времени, которого у него не было.

========== Глава 7 ==========

– Что ты чувствуешь, когда убиваешь? – спросил как-то Поттер.

В тот день опять похолодало, и они сидели в гостиной. Макнейр взял кочергу и стал ворошить поленья в камине. Такие вопросы не каждый день услышишь.

– Ничего, – наконец сказал он.

– Ничего? Совсем?

Макнейр раздражённо передёрнул плечами.

– Ничего особенного.

– Значит, для тебя это… – Поттер взмахнул рукой. – Не знаю… Как в туалет сходить? Сделал и забыл?

Макнейр с грохотом отставил кочергу. И чего привязался. Конечно, он помнил, как это случилось впервые…

…Внезапная стычка по пути в штаб – когда Макнейр присоединился к Лорду, у того уже хватало и сторонников, и врагов. Трое магов возникли ниоткуда, вскинули палочки, и… Со зрением Макнейра приключилось что-то странное. Мир вокруг выцвел, но то, что важно, будто выхватил из серой хмари луч фонаря – ухмылка, взгляд, движение кисти, сжимающей палочку. Тело, крепко усвоившее науку деда, сделало всё само: нож вылетел из рукава прямиком в горло тому, который уже произносил заклятие; рывок вперёд – нога впечаталась в живот второму, кувырок, удар снизу – третий застыл, наколотый на поясной нож, точно бабочка на иглу. И всё кончилось. Мир вновь стал цельным.

– Прекрасная работа, Уолден, – прозвучало где-то за спиной. – Браво.

Краешком сознания Макнейр отметил, что Лорд даже палочку не достал. А сам он смотрел на удивлённое лицо соперника – приоткрытый рот и тускнеющие глаза, и нож в руке становился всё легче, по мере того, как тело плавно соскальзывало с длинного лезвия назад.

– Я в вас не ошибся, – добавил Лорд и указал второго, который, хрипя, корчился на земле. – Надеюсь, в умении вести допрос вы столь же искусны.

Макнейр молча кивнул, вытирая нож…

– Я должен убить его, – голос Поттера вклинился в его воспоминания.

– Кого? – не сразу сообразил Макнейр. – Лорда что ли? Ну да. Вот так пойдёшь и… Погоди, ты это серьёзно?

– Это сказано в… – Поттер осёкся.

– Пророчестве, – дополнил Макнейр. Он был в состоянии сложить два и два. – И что там говорится? Точно?

– Или я, или он.

Макнейр разглядывал его – так, словно впервые видел. Бред какой-то.

– А что, у Дамблдора есть план?

– Да при чём тут план! – Поттер вскочил с дивана. – Я должен убить его, понимаешь? Убить!

Он почти кричал, и Макнейр невольно отступил на шаг.

– Ну так убей.

– Не могу, – тот снова поник. – Вспоминаю про родителей, Сириуса, но… Нет. Не могу.

– Ну так… – тут уже Макнейр замолчал. Поттер поднял на него пустой взгляд.

– Да иди ты, – пробормотал он. – Идите вы все.

Поттер повернулся и вышел, сутулясь, словно на плечи давила тяжесть. Макнейр слышал, как он поднимается по лестнице. «Или я, или он». Ну ничего себе пророчество. Совсем колдуны охренели. Даже если представить, что Поттер способен померяться силами с Лордом, менее подходящего кандидата в убийцы они бы не нашли, уж в этом-то Макнейр разбирался. Поттер мог убить только одного человека – самого себя. И кто знает, может, для него это и впрямь было бы лучшим выходом.

Макнейру стало тошно. Так тошно, как не было со дня смерти деда. А в памяти всплыл один из последних его уроков…

– Не смотри им в глаза.

– Кому?

– Тем, кого… с кем имеешь дело. Не смотри в глаза и старайся не разговаривать.

– Почему?

– Проще будет. Хотя кто знает, ты, может, привыкнешь к этому, – дед по обыкновению прищурился на закатное небо. – А я так и не смог…

Тогда Макнейр не очень понял, о чём он говорит, но на всякий случай послушался. И не задумывался, почему запоминает лица всех, кто ему попадался. Начиная с того, первого, который изумлённо уставился на нож в своей груди.

«Не надо мне было смотреть в глаза Поттеру», – тоскливо подумал Макнейр. А ноги уже сами несли наверх.

*

Поттер сидел на кровати и, глядя перед собой, грыз ногти. Дурацкая привычка. Макнейр приблизился и осторожно сел рядом. Матрас прогнулся под его весом; Поттер отодвинулся, чтобы не скатиться к нему. Макнейр помолчал, собираясь с мыслями.

– А что вообще за пророчество? – спросил он наконец. – Кто это всё сказал?

– Да какая разница, – невнятно ответил Поттер. – Главное – оно есть и должно исполниться.

– Прям уж должно. Это же всего лишь… Ну. Слова. Мало кто там чего брякнул. Можно ведь всё изменить.

– Я попытался. Но ты меня вытащил.

– Башкой вниз с моста – тоже не выход.

– Разве? – Поттер резко повернулся. – Значит, остаётся только проверить, насколько правдиво пророчество. Вот объявится твой хозяин…

– Он не мой хозяин.

– …и это даже неплохо. Наверно, – отрешённо проговорил тот. – Только дольше, чем с моста…

– Заткнись!

Поттер вздрогнул, заморгал, словно просыпаясь. Он посмотрел на Макнейра долгим задумчивым взглядом и вдруг выдал:

– Ты меня даже никак не называешь.

От неожиданности Макнейр сказал первое, что пришло на ум:

– Ты меня тоже…

– Правда.

Они переглянулись и фыркнули, хотя ничего смешного тут не было, если разобраться.

Нихрена смешного.

========== Глава 8 ==========

На следующий день Макнейр возился на кухне, попутно думая, что же делать с Поттером. Нужно было решать быстрее – август перевалил за половину, и Макнейр чуял, что Лорд вот-вот объявится.

Отдать Поттера? При одной мысли об изломанном пытками теле кулаки сжимались сами собой. Макнейр уже привык касаться его по-другому. Отпустить на все четыре стороны? Никто не узнает – Лорд давно не применял к своему верному палачу легилименцию. “Уолден, друг мой; цельный как камень, из которого сложены шотландские горы. Побольше бы мне таких сторонников…” Можно сказать, Лорд ему доверял – насколько он вообще мог кому-то доверять. И обмануть в этот раз, значит предать его. Только псих может думать, что Поттер представляет угрозу, но после воскрешения Лорд как раз и спятил окончательно. Могущественный, хитрый, умный… псих. От запаха его безумия у Макнейра иной раз слезились глаза, но… Приняв метку, он принёс клятву верности, а слово Макнейра – не пустой звук. Что будет с миром, если всякий начнёт творить, что взбредёт в голову, потакать своим желаниям и плевать на всё остальное? И что бы сказал дед? “Если ты твёрд и неизменен, то ты чист…” Он никогда не стыдился звания палача; но стать предателем? Одна маленькая трещина, а потом всё – рассыплешься ржавчиной и не заметишь.

Внезапно Макнейр подумал, что ему, пожалуй, и не придётся пытать Поттера: наверняка Лорд захочет заняться им сам. Колдуны обычно использовали Круцио, которое быстро превращало человека в слюнявый овощ. Когда становилось ясно, что толку уже не будет, звали Макнейра. Одну руку на темя, другую – на подбородок, резко повернуть до упора, до сухого треска позвонков, – он быстро прекращал хныканье или страшный, неестественный смех жертвы, чувствуя при этом непонятное облегчение. Хотя Лорд, наверное, знает вещи поинтереснее Круцио. Что-нибудь изощрённое. Долгое.

Макнейр сглотнул. Уж лучше придушить Поттера сразу. А что? Сказать, что попытался сбежать. Может, Лорд даже не станет сильно наказывать. Или вообще ничего не говорить…

Предплечье будто прошило раскалённой иглой. Он застыл с ножом в одной руке и недочищенной картофелиной в другой. А вот и Лорд. Лёгок на помине – значит, жить долго будет. Игла впилась опять. Макнейр невольно затаил дыхание. Может, ещё не вызов? Метку покалывало и до этого, но…

Игла превратилась в гарпун. Выпавший нож глухо стукнулся о деревянный пол – Макнейр схватился за предплечье. Всё-таки вызов. А гарпун медленно повернулся в ране.

Приходи.

Он так и стоял неподвижно, не зная, на что решиться. Боль полыхнула опять, и Макнейр уловил миг, когда она взлетела по паутине нервов прямиком к мозгу, захватила, опутала, точно вкусную жирную муху, впилась ядовитым жалом.

Приходи немедленно!

Он сполз на пол, сжимая меченую руку всё сильнее – в ней уже что-то хрустело. Только не орать, приказал себе Макнейр. Только не орать. В соседней комнате Поттер, не нужно, чтобы он видел…

От следующего приступа потемнело в глазах. Макнейр дёрнулся, впечатался лбом в ножку стола; что-то опрокинулось, покатилось и рухнуло на пол с противным лязгом. Он успел заметить краем глаза возникшего в дверях Поттера и прохрипел:

– Уйди…

А потом скрутило ещё раз.

Макнейру показалось – его больше нет; осталась лишь развороченная рана, и в неё затягивало, точно в водоворот, но он знал, что утонет не сразу, выдержит ещё, и ещё – до прокушенного языка, до лопнувших глаз, до ломающих кости судорог…

Он не сразу понял, что вызов прекратился. Тело всё так же сжималось в комок, игнорируя команду “Отбой”. Отпустило только от прикосновения чего-то холодного. Макнейр открыл глаза. Оказалось, он сидел, привалившись спиной к плите. Поттер стоял рядом на коленях – бледный, с перекошенной физиономией, и прикладывал к Метке пакет замороженного горошка. Макнейр вспомнил странный хруст и с усилием разжал кулак.

На пол шмякнулась раздавленная в кашу картофелина.

Макнейр рассмеялся.

Вылетевший из горла натужный хрип испугал Поттера окончательно. Он пихал Макнейру чашку с водой (тот чуть не захлебнулся, глотать было тяжело), вытаскивал из морозилки ещё какие-то пакеты, попытался обложить ими всю руку…

Макнейр собрался с силами, стряхнул “компресс”, кое-как поднялся и, шатаясь, вышел из кухни.

*

Обычно раненый зверь забивается в тёмный угол. Макнейр же поковылял на крыльцо – глотнуть прохладного воздуха. Поттер, шмыгая носом, увязался следом. Надо было цыкнуть на него, да сил не хватило. Очень непривычное состояние. Макнейр сел на широкую ступеньку, уткнулся лицом в колени, отмечая, что противная дрожь в теле потихоньку проходит. Истёрзанный мозг тоже начинал работать. И то, что до него доходило, Макнейра не радовало.

Так Лорд звал только однажды – после своего воскрешения. Стало быть, случилось что-то особенное. Но самое особенное, что могло произойти, сидело сейчас рядом, ёрзая на тощей заднице, и пыталось заглянуть в глаза.

Значит, Лорд готовит операцию. Но он никогда не отправлял Макнейра истреблять магглов (“Стрелять по воробьям из пушки, зачем?”), только на операции в магомире. Или когда сам собирался поучаствовать. А может, планирует поймать Поттера? По пути в школу, например. Хотя какая разница. Главное – Лорд звал, а он не пошёл. На первый раз можно отвертеться – был далеко, прятался от авроров, ещё что. Но во второй прощения не будет. Лорд всё равно достанет его и вскроет черепушку, проверяя, не утаил ли чего верный слуга. Макнейр медленно, почти нехотя повернулся и посмотрел на Поттера. Тот ответил знакомым взглядом кусачего зверька. А ведь мог свалить, подумалось Макнейру. Пока он там корчился на полу – отнял бы палочку и дёру. Деревня не так уж далеко. Растерялся, не сообразил сразу? Может быть.

Поттер явно хотел что-то сказать или спросить, но не решался и только не глядя обрывал траву, росшую у крыльца. Нервишки шалят. Ничего удивительного, с его-то счастьем. Судя по всему, пророчество определяло Путь, и это Макнейр понимал и уважал как никто. Но… Путь надо выбирать самому, а не так… Не тащить человека на аркане, пусть даже из самых лучших намерений. Знаем мы эти намерения – ты Избранный, так будь любезен, иди и сдохни. Придумают тоже.

Поттер вдруг зашипел и затряс рукой, живо напомнив Макнейру кошку, наступившую в лужу. Он вспомнил, что у крыльца рос чертополох, к осени ощетинившийся сухими злыми шипами, и достал поясной нож.

– Руку дай.

Голос не подвёл, хоть и звучал надтреснуто. Поттер не колеблясь протянул ладонь. Пальцы украшала россыпь загнутых колючек. Макнейр аккуратно, кончиком ножа вытащил их все; стиснул каждый палец, проверяя, не осталось ли чего (из ранок выступила кровь, залила подушечки), и выпустил его.

– Всё.

Поттер посмотрел на свою руку, потом опять поднял взгляд на Макнейра и медленно поднёс ладонь ко рту. Полузабытый жест из детства: поранился – лизни ранку, и всё заживёт. Жаль, со временем этот способ перестает работать. А может, просто раны остаются слишком глубокие…

Поттер не ожидал поцелуя – он успел заметить, как округлились его глаза, но не отстранился. Ни о каком трахе после такого вызова и речи быть не могло, Макнейр был не в состоянии; он просто целовал Поттера. Зачем-то. А тот отвечал – неумело, старательно. Поцелуй длился и длился, и было непонятно, почему у него вкус железа и соли – из-за искусанных губ одного, или израненных пальцев другого.

Потом они ещё долго сидели на крыльце, привалившись друг к другу, словно двое раненых. Молчали. А солнце катилось за горизонт перезрелым августовским яблоком, и небо было заляпано густо-алым.

Это к ветру, припомнил Макнейр.

========== Глава 9 ==========

К ночи и впрямь стало ветрено. Макнейр слышал скрип деревьев в Каледонском лесу; чудилось, что они раскачиваются всё сильнее и сильнее, вырывают из замшелой земли длинные корни, идут к замку короля-убийцы и окружают его молчаливой чащей – выходи, ответь за свои дела…

Макнейр невольно поёжился – какая чушь лезет в голову, и вспомнил, что утром нашёл на крыльце несколько жёлтых листьев. В горах лето всегда заканчивается раньше. Он покосился на поттеровскую макушку, лежащую у него на плече, и попытался понять, спит тот или нет, но из-за шума снаружи дыхания не было слышно. Ладно, будем считать, спит.

Сам Макнейр уже который час пялился в темноту, хотя и думал, что вырубится ещё на пути к кровати. Он ничего не просчитывал и не строил планов, решив отложить это на утро. “Утром всё становится ясно”, – говаривал дед. Потом обычно добавлял: “А если не стало – поспи ещё чуток”, и смеялся. Макнейр вздохнул. Тоскливый вой ветра в долине вытащил наружу последнее связанное с Иннесом воспоминание – то, которое он предпочёл бы забыть.

…Погода тем летом тоже испортилась рано. С каждым днём становилось прохладнее, и солнце появлялось всё реже. Дед смотрел в серое небо, хмурился, приговаривая: “Буря грядёт, большая буря”. Уроков не было – он объявил внуку, что тот знает и умеет всё, что нужно. Уолден находил дело в доме и старался не шуметь, думая, что ему просто хочется помолчать. Но как-то вечером дед повёл себя совсем странно: прежде, чем уйти наверх спать, вдруг подошёл к нему, взял за плечи:

– Уолли…

Тот замер – его уже давно никто не называл детским именем.

– Уолли, – повторил дед. Синие, ничуть не выцветшие с возрастом глаза смотрели строго и печально. – Моя жизнь… – он запнулся, словно подбирая слова. – Я всегда… Я честно делал своё дело и не жаловался, но… Никогда не считал это лучшей долей. И даже хорошей, пожалуй, не считал. Понимаешь?

Уолден кивнул, хотя и не понял ни черта.

– Я хочу сказать, – голос деда звучал всё тише, – это то, чем я владел в жизни, и я передал всё тебе, всё, что мог. Если б у меня было больше – отдал бы больше… Понимаешь?

– О чём ты… – Уолден осёкся: на лице деда промелькнуло нечто похожее на страх, но это было совершенно невероятно – он же никого и никогда не боялся, только не он! Уолден моргнул, и наваждение рассеялось, но теперь страшно было уже ему.

– Наверное, мне стоило… – дед досадливо мотнул головой. – А, к чёрту. Стоило, не стоило, чего уж теперь. Всё так, как оно есть. И всё неплохо, а, Уолли? – он улыбнулся. – Я вот что думаю: может, старик Макнейр и не самый худший из людей – ведь судьба за что-то послала ему замечательного внука. Так?

– Так, – тот тоже рассмеялся. Видеть деда привычным, весёлым и спокойным, было огромным облегчением. – А к чему ты…

– Ну, спокойной ночи, – перебил дед и опять удивил – почти забытым жестом коснулся его щеки, на которой уже пробивалась щетина – предмет тайной гордости Уолдена. А потом подхватил свечу и двинулся вверх по лестнице. На середине приостановился:

– Будет буря; не забудь закрыть ставни на ночь.

– Это когда это я забывал их закрыть! – возмутился Уолден. Дед тихо рассмеялся, но ничего не сказал. Уолден провожал взглядом широкую, слегка сутулую спину. Зачем дед завёл этот странный разговор? Он ведь ничего не говорил без умысла, уж Уолли-то знал. Так и не поняв, в чём тут дело, он разобрался со ставнями и пошёл спать. Дубина.

Назад к карточке книги "Каникулы с убийцей (СИ)"