Текст книги "Люблю тебя. Прости"

Автор книги: Татьяна Пасмурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Татьяна Пасмурова
Люблю тебя. Прости

Глава первая

Илья. Август 2019 г.

– Прости, но мне надоело быть твоей нянькой. Боже, двадцать два года! Двадцать два года ты сидишь на моей шее и не пытаешься с нее слезть! Господи, да где бы ты уже был, если бы не я? Гнил бы в могиле? Валялся бы под забором? Чего же ты молчишь? Ты всегда молчишь! Как можно быть таким бесчувственным болваном?

– А что тут говорить? Тебе надоело меня спасать. Тебе надоело меня любить. Ты хочешь чувствовать себя женщиной, а не приложением непонятно к чему. Все предельно ясно. Только непонятно, почему именно сегодня? Если ты помнишь, то сегодня свадьба нашего сына.

– О, вот это-то я как раз очень хорошо помню, но свадьба уже закончилась, Молодые уже в самолете. Да и потом, дети в курсе. Они знают, что я ухожу к Роману. И Настя, и Виталик все прекрасно понимают, они…

– Вот как, они знают, что ты уходишь к Роману? А Роман – это кто?

– Да ты издеваешься!

– Я, правда, не помню! А что, я должен его знать?

– Это мой одноклассник. Был влюблен в меня по уши, а я всегда хотела замуж только за военного, поэтому он из-за меня в военное училище пошел.

– Но тут ты встретила Грабовского и не удержалась.

– Не юродствуй.

– Да я и не пытаюсь. А почему раньше не ушла?

– Потому что он не был свободен, а сейчас развелся ради меня. Короче, завтра, вернее, сегодня утром самолет в Москву, я улетаю.

– Хорошо.

– Хорошо? Вот так просто – хорошо? Ты даже не попытаешься меня удержать?

– Нет. А стоит?

– Ну, знаешь, хотя бы для вида позлился бы.

– Это что-нибудь изменит?

– Нет, ничего.

– Тогда какой смысл психовать?

– И то верно.

– Может быть, попьем чайку перед дорогой?

– Давай.

В три часа ночи на девятом этаже многоквартирного дома горел свет. Два человека – мужчина и женщина – сидели за кухонным столом и в полной тишине пили чай. Они сидели напротив, но не смотрели друг другу в глаза. Молчание угнетало, но и говорить, в принципе, было больше не о чем. Оба прекрасно понимали, что двадцать два года брака не прошли даром, свидетельством тому были двое уже взрослых детей и одна чудесная внучка. Вот только что-то пошло не так, и уже, по-видимому, давно, коль нет сил скандалить, выяснять отношения, пытаться что-то исправить, только стойкое ощущение необратимого конца, конца общей истории. Через несколько часов каждый из них начнет новую главу своей жизни.

– Мне пора. Через шесть часов самолет.

– Тебя отвезти в аэропорт?

– Нет, я возьму такси.

– Хорошо.

– Все вопросы с недвижимостью решим позже. Думаю, что развенчаться труда не составит. Надеюсь, что с разводом проблем тоже никаких не возникнет. Мы же взрослые люди, сможем решить все полюбовно?

– Думаю, да.

– Прекрасно. Поможешь мне вынести чемоданы?

– У тебя и чемоданы собраны? Оперативно, ничего не скажешь.

– Странно, что ты их не заметил, я практически не таилась.

Машина пришла быстро. Мужчина уложил в багажник чемоданы и, не оглядываясь, направился в подъезд.

– Постой, – женщина подбежала к уже практически бывшему супругу, повернула его лицом к себе и заглянула ему в глаза:

– Спасибо тебе за то, что отпускаешь.

– А у меня есть выбор?

– Нет, но спасибо тебе еще раз. А это – мой прощальный тебе подарок, – она протянула мужчине мятый клочок бумаги.

– Что это?

– Ее номер телефона…

***

«Ее номер телефона», – это была первая мысль, пришедшая в голову Илье. Мужчина попытался было открыть глаза, но пронзительная боль от яркого света заставила его сразу же закрыть их. Он попытался сосредоточиться на своих ощущениях, но без толку. От любой попытки пошевелиться или подумать начинало жутко мутить. Адская боль разрывала голову. Если бы сейчас перед Ильей возник джин, он бы попросил у того только одно – гильотину, чтобы покончить со всеми этими мучениями.

– Здорово, брат! Смотрю, ты весело проводишь время?

– Вано, ты как тут… – но фразу закончить Илья так и не успел. Рвотные массы с таким остервенением вырвались наружу, что Иван просто не среагировал вовремя – не успел сбегать на лоджию за тазом. И великолепный ковер ручной работы, когда-то подаренный Илье одним туркменским партнером, пришел в такой ужасный вид и стал источать такой омерзительный запах, что от него уже и Ивану стало резать глаза. Несмотря на жалкие попытки прекратить блевать, Илья ничего не мог поделать со своим организмом, решившим избавиться от всего того дерьма, что влил в себя Илья за последние несколько дней. Судорожные спазмы не прекращались несколько минут, в течение которых Ивану казалось, что старший брат вот-вот задохнется, однако до такой крайности не дошло. Спазмы стали ослабевать. Постепенно Илья успокоился, поднял голову, и на Ивана посмотрели уже не совсем мутные глаза.

– Давно ты так себя не баловал. Думаешь, уход Татьяны – такой уж значительный повод, чтоб так упиваться?

– А ты откуда знаешь? – Илья попытался сесть и ногой попал прямо в самую жижу.

– Слушай, прекращай-ка все это. Иди в душ, а я здесь приберу пока, ну или постараюсь прибрать, – Иван тоскливо огляделся.

– Не стоит, а ковер просто выбрось, – Илья встал и, шатаясь, направился к двери. – Татьяна обожала этот ковер, так что выбрось.

Илья стоял под мощными струями холодной воды и чувствовал, как они исцеляют его тело, которое, словно губка, впитывало силу влаги. Постояв еще немного, он переключил рычажок смесителя на очень горячую воду, затем обратно. К сожалению, оживало не только тело, но и голова, которая начала думать, А мысли в ней были совсем безрадостные.

Несмотря на свою не совсем правильную, или лучше будет сказать – совсем неправильную жизнь, несмотря на уже пробивающуюся лысину и седину на остатках волос, Илья был в весьма приличной физической форме, что даже сверстницы дочки заглядывались, не говоря уже о женщинах его возраста и даже старше. Как в юности, от этого человека веяло истинной мужественностью, к нему хотелось тянуться, за его спиной хотелось спрятаться, о чем свидетельствовали бесконечные романтические приключения, случавшиеся с ним на протяжении всей сознательной жизни. И даже когда он обанкротился, то не переставал интересовать женщин.

Скупые фразы, пристальный молчаливый взгляд и решительные действия – вот рецепт вечного успеха у дам, по крайней мере, в его жизни он работал на всю катушку, и сбоев никогда не было. Почти любая становилась его, стоило только захотеть, а он хотел всегда и всюду, красивых и не очень, умных и откровенно недалеких, молоденьких и опытных. Короче, останавливаться он, приближаясь к полтиннику, и не думал.

Тогда что за бред происходит в его жизни сейчас? Почему взбрыкнула вечно любящая и всегда все прощающая жена? Куда свинтила? И, вообще, какое сегодня число? Как давно была свадьба Виталика? Черт, какое-то дежавю. Пора приходить в себя. Так, во-первых, он уволился с очередной работы. Иметь за плечами опыт создания и руководства одной из самых успешных фирм, занимающихся заготовкой леса в области; иметь высшее экономическое образование и пахать на какого–то недалекого малолетку – не его это уровень, совсем не его.

Татьяна испугалась, что снова он будет сидеть без работы и тупо решать бесконечные проблемы всех своих многочисленных родственников. Решила сбежать от всего этого? Что ж, ее право.

Во-вторых, свадьба сына прошла очень даже здорово, конечно, не так дорого-богато, как пару лет назад у дочки, но там и сваты другие, соответственно, и уровень вложений был абсолютно несопоставимым, тем более, за все платили они лично. Илья тогда в очередной раз сменил сферу деятельности, так что денег у них особо не было.

В–третьих, и это самое главное, ее номер телефона. Уже несколько лет Татьяна достаточно близко общалась с ней, можно сказать, дружила с ней, но почему Татьяна решила дать ее номер телефона? Странные эти бабы, хрен разберет, что там у них на уме. Да пошли они все. Пивка бы сейчас холодненького выпить.

– За новую жизнь, брат! – Иван протянул вышедшему из ванной Илье пол–литровый запотевший бокал, наполненный до краев темным напитком. Судорожно отхлебнув холодного пивка, ощутив, как в теле забурлила кровь, Илья блаженно распластался на кухонном диване.

– Чем планируешь заниматься? Что делать?

– Вот неугомонный, – Илья театрально зевнул. – Что буду делать? Что буду делать? Кайфовать. Потом будем думать, чем займемся. Коль пошла такая пьянка, и Татьяна умчалась в Москву за счастьем, значит, придется продавать квартиру, отдавать ей ее часть. Придется также выплачивать ей половину дома. Машину, надеюсь, не захочет взять. Хотя, кто ее знает? Все будет зависеть от того, как твердо стоит на ногах ее, как его там? Роман.

– Думаю, что он очень хорошо стоит на ногах. В Москву он переехал не так давно, ему предложили место преподавателя в какой-то военной академии.

Илья тупо уставился на брата и молча разглядывал его. Ивану с каждой секундой такого разглядывания становилось все более неловко. В конце концов, он не выдержал и продолжил сливать Илье всю информацию, что знал.

– Да не удивляйся ты так. Все пять дней, что ты тут радуешься жизни, Татьяна звонит мне и интересуется твоим состоянием, а попутно рассказывает мне, как она сейчас живет. Слушай, судя по голосу, она счастлива, реально счастлива.

– Что, наверное, каждый раз рассказывает, как все теперь у нее здорово и постоянно сравнивает меня и этого военного академика?

– Нет. Вообще о нем не говорит. И с Настей, и с Виталиком она общается. На обратном пути молодожены погостят несколько дней у матери. А Настя с семьей планируют встречать у них Новый год.

– О, как! Шустрые у меня дети, ничего не скажешь! Сразу почуяли, кто сейчас выгоднее, к кому лучше присосаться – к отцу или отчиму. Оба в мать.

– Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше.

– Прекращай философствовать. Сейчас допью, и поедем мы с тобой в Глебычево. Ты же не пьешь, можешь отвезти?

– Естественно. А что у тебя с работой? Есть планы?

– Теперь точно есть, тем более, что и деньги после раздела имущества появятся. Так что, живем, Вано!

– А что будешь делать со своей личной жизнью?

– Слушай, Вано, еще раз говорю – прекращай лезть не в свое дело. Жить буду, трахать все, что шевелится, и не чувствовать при этом никаких угрызений совести. Не жизнь, а малина.

– Ладно, поехали, у меня еще по горло дел на сегодня запланировано.

– Что, супруга контролирует каждый твой шаг? Бабы – они такие, – Илья зло усмехнулся. – А я вот теперь свободен. Не хочешь присоединиться? Обещаю, скучать не будем.

– Да ну тебя. Кстати, завтра собрание общины. Не хочешь ли ты вспомнить, что тебя там любят и всегда рады встрече с тобой?

– Еще бы они меня не любили! Но, думаю, их любовь будет гораздо слабее, если ты расскажешь им о том, что твой брат сейчас беден, как та церковная крыса, и взять с него абсолютно нечего.

– Ты уверен, что нас интересуют твои деньги, а не твоя душа?

– Ты уверен в обратном? Чхать я хотел на вас. Лови ключи.

Уже не совсем новый «Патриот», недовольно заурчал, почувствовав на руле чужие руки. Илья скорчил недовольную гримасу, но сдержался. Братья хотя и были родными, но нисколько не походили друг на друга, разве что только русые волосы и роднили их. Кареглазый, атлетического сложения старший брат, больше напоминавший человека, привыкшего к физическому труду, и голубоглазый, худощавый аристократ – младшой. И если немногословный Илья всегда производит впечатление надежного мужчины, к которому словно мотыльки на свет огня слетаются девушки, надеясь покорить его независимое сердце и обрести надежного защитника, то, любящий витиевато поговорить Иван, наоборот, очаровывает своей незащищенностью, пробуждая в женщинах чисто материнское желание заботиться. Разумеется, что и манера вождения у них абсолютно непохожая. Илья обожает экстрим, водит машину так, что дух захватывает; Иван же всегда предельно собран, внимателен и осторожен.

Да и пятнадцать лет разницы в возрасте дают о себе знать. Илья всегда считал Ивана ребенком, и даже сейчас, когда тот разменял тридцатник, он все еще относится к нему, как к маленькому и несмышленому пацаненку, слушать которого вообще не стоит, только разве для того, чтобы потом посмеяться над его глупыми изречениями. Но сейчас, похоже, мозги пытались вправлять ему.

– Как там мама? Надеюсь, что вы не рассказали ей о моем срыве?

– Конечно, нет. Заехал бы хоть что ли, а то она тебя только на свадьбе и видела.

– Пока не хочу. Скажи, что я занят, – Илья повернулся к брату. – Сколько еще мы будем пилить до Глебычева? Я до него за пятнадцать минут долетаю.

– Я на тот свет не спешу, да и тебе не советую.

Вместо привычных пятнадцати минут дорога заняла все тридцать, но на то он и Иван, чтобы ползти как черепаха по вполне приличной трассе. Наконец–то машина съехала с Приморского шоссе на дорогу, ведущую к заливу, и вскоре остановилась у великолепного особняка, скрытого за глухим двухметровым кирпичным забором. Двадцать соток каменистой земли на берегу Выборгского залива более чем за двадцать лет упорного возделывания превращены в идеальное хозяйство с прекрасным особняком.

У Ильи противно засосало под ложечкой. Что же будет с домом сейчас, после того, как жена решила покинуть его? Придется ведь и с ним расстаться. Это будет конец всему. В это место вложено столько сил и средств. Илья строил его по собственному проекту один, изредка приглашая на помощь отца и брата. Вот для чего ему нужно было строительное образование – чтобы построить дом, свой дом, где каждый кирпичик, каждый блок уложен с любовью и наделен личной энергией. Дом – это то, для чего он пришел в этот мир. Конечно, посадить дерево, безусловно, родить сына, но однозначно – построить этот дом. А сейчас им грозит расставание, как уже было с его пентхаусом, расположенным в старинном доме, практически напротив замка Святого Олафа.

После полного краха его бизнеса по заготовке ценной древесины в срочном порядке пришлось продавать не только сами цеха, но и двухуровневую квартиру с потрясающим видом на Выборгский залив. Стандартная трешка в спальном районе – вот все, что смогли себе позволить Кречетовы после ее продажи. А теперь еще и дом может быть потерян.

– Ну ладно, тебя я привез, машину оставляю, сам вызову такси,– Иван протянул руку, прощаясь. – Смотри, сильно тут не балуй.

– Нет, здесь я оживу. Ты посмотри, какая красотища кругом! А воздух… Где еще найти такой воздух? Сейчас баньку истоплю, попарюсь, – Илья в предвкушении закатил глаза. – Ты точно не хочешь остаться? А то устроим рыбалку, ну или вон, в хозяйстве форели купим, закоптим.

– Не соблазняй. Да и сам надолго не задерживайся тут. Твои дела за тебя никто делать не станет. А ты не собираешься ей звонить?

– А ты боишься называть ее имя? – Илья молниеносно напрягся.

– Да ладно тебе, расслабься. Так ты не собираешься звонить Вилке? Уверен, что она будет рада не только тебя услышать, но и увидеть тоже.

Илья снова внимательно посмотрел на брата. После слега затянувшейся паузы он все-таки решился ответить на вопрос Ивана:

– Вилка, для тебя – Вилена – живет своей жизнью. У нее семья, взрослая дочь. Я не имею права лезть к ним.

– Ты уверен или пытаешься в очередной раз уговорить себя остаться несчастным?

– Отвали, чертов психолог, – Илья готов был взорваться, но переборол гнев и продолжил спокойным, чеканным голосом:

– Нет, так нельзя…

Глава вторая

Мария. 1 сентября 2019 г.

«Нет, так нельзя», – странная фраза из уст взрослого, казалось бы, человека. А как тогда можно? Пятый десяток разменял, а до сих пор не понимает, что от людей и уж тем более, от их желаний в этой жизни порой мало что зависит. Нельзя, видите ли, ему. Кто бы его спрашивал! Марии некогда было раздумывать о чувствах практически незнакомого человека. Сейчас и своих забот хватало. Нужно было срочно найти все имеющиеся результаты медицинских обследований, которые проходила мама в течение всей своей жизни. А в том, что они имелись, Мария нисколько не сомневалась, уж в чем-чем, а в документах у матери всегда был идеальный порядок. Единственный вопрос, в каком месте ее небольшого кабинета они хранились?

Девушка уныло осмотрелась. В столе явно их не будет, это не те документы, которые должны быть всегда под рукой. Значит, искать нужно в шкафу… Мария уныло посмотрела на огромный, во всю стену, книжный шкаф, от пола до потолка забитый книгами. Может, все-таки сейф?

Мария подошла к стене, на которой висела приличных размеров картина не очень известного выборгского художника, на которой был изображен замок святого Олафа. Мама купила ее на одном из рыцарских фестивалей, устраиваемых каждое лето в замке. Теперь полотно удачно прикрывало дверцу солидного по размерам сейфа. Отодвинув картину, Мария набрала код на замке, раздался приглушенный щелчок, и дверца потайного шкафа открылась.

Глазам девушки предстали аккуратные, рассортированные по датам стопки накладных, счетов, файлы с чеками и прочая документация, но это было не то. Оглядев внимательно внутренность сейфа, Мария заметила, что на нижней полке коробок не было, при беглом осмотре эта полка могла показаться пустой. Она просунула руку вглубь полки, и та уткнулась в какие–то документы. Молодая женщина достала все содержимое той полки, села за стол и начала внимательно все изучать.

К ее счастью, искать быстро не пришлось, все результаты медицинских обследований были аккуратно уложены в специальную папку и распределены там по файлам. Осталось только передать их лечащему врачу. Тут взгляд Марии упал на несколько разношерстных тетрадей, о которых с полной уверенностью можно было сказать, что приобретены они были в разные годы. Мария открыла первую попавшуюся и обомлела. Перед ней были дневники ее матери. Кто бы мог подумать, что эта женщина столько лет записывала всю свою жизнь!

Впрочем, перебрав тетради, девушка поняла, что далеко не всю. Самая ранняя запись была датирована третьим мая девяносто шестого года. Сколько же лет тогда было маме? Двадцать один год. Немногим меньше, чем сейчас Марии. Так, а родители поженились в сентябре 1996 года, значит, это них. Было ли это этичным – читать сокровенные мысли матери? Вряд ли она одобрила бы такое. С другой стороны, хотелось почувствовать ее рядом, погулять вдвоем по парку, посидеть в укромной кофейне, согреваясь ароматным глинтвейном, и просто поболтать, а не все вот это.

А если мама никогда не выйдет из комы? Думать об этом было ужасно больно, но лечащий врач оптимистичных прогнозов не давал. В горле встал ком, и впервые за время болезни матери девушка позволила себе слезы. Рядом никого не было, никто не видел ее слабости и боли. Все это время Мария не пускала липкий страх в свою душу, однако, сейчас у него получилось просочиться сквозь плотную стену оптимизма и уверенности в положительном результате. И виной тому стала странная находка.

Какое-то время Мария бездумно перелистывала тетради одну за другой, не пытаясь вчитываться в мелькавшие перед ней слова, но все отчетливее осознавая, что именно на этих страницах она сможет встретиться со своими уже ушедшими родственниками, тогда еще живыми. И когда ей в руки вновь попалась самая первая, она решительно открыла ее. Почему она не может узнать историю любви своих родителей? Почему не может познакомиться с бабушкой и дедушкой? Почему?

Вилена. 3 мая 1996 г.

Почему я начала писать? Наверное, так мне будет проще разобраться в чувствах и эмоциях, переполняющих меня. Кажется, что во мне пробуждается какая-то совершенно новая личность, с ранее неведомыми мне переживаниями. И все это вызвано безумной встречей с одним молодым человеком, с которым и познакомилась-то я всего лишь два дня назад, как это ни смешно звучит – на девичнике.

Муж моей самой близкой подруги – Анастасии – решил развлечься с друзьями, гуляя по первомайскому городу. Она в свою очередь пригласила нескольких подруг, в том числе и меня, к себе домой. Все было очень даже прилично: четыре девчонки, одну из которых я видела впервые, весело проводили время за чаем с тортом. Анастасия отправила десятимесячную дочку в Советский, к родителям, которые просто обожали водиться с внучкой. Сплетничать можно было, не оглядываясь ни на Сергея – мужа Насти, ни на Любочку – плод их любви. Да и мать Сергея с его бабушкой и дедушкой тоже уехали на дачу, так что, вся трехкомнатная квартира была в нашем полном распоряжении.

Праздничный стол поставили в большой комнате, чтобы не ютиться на махонькой кухне. Мы принесли с собой салатики и соленья. Настя достала откуда-то бутылку «Полянки»; Светлана, бывшая свидетельницей на их свадьбе, принесла с собой гитару, так что, вечер обещал быть просто замечательным. Все, как я и любила: чисто девичья компания, тихо, спокойно и никаких парней.

Уже больше года прошло с того дня, как я рассталась с любовью всей моей жизни, а вернее, с парнем, который лишил меня девственности. После чего я стала бегать за ним как собачонка, терпеливо ожидая любого милостивого взгляда, он же, попрактиковавшись на мне в сексе, грубо оборвал со мной всяческие отношения, сказав, что такая простушка не для него. Его интересуют только красивые, статные, грудастые, а не пигалицы, у которых ни кожи, ни рожи. Сколько слез тогда я пролила, как унижалась перед ним, да и было отчего!

Мой отец, всю мою сознательную жизнь вбивал мне в голову одну простую мысль – только девушка, вышедшая замуж еще девицей, имеет право на счастье. Отец готов помогать и поддерживать меня, но только при условии, что я стану женщиной «честно». В противном случае, он не то чтобы откажется от меня, но и рассчитывать на его помощь я не смогу.

И бегала я за своим теперь уже бывшим ухажером, обивала порог его квартиры, терпела все унижения, лишь бы он взял меня замуж. Я готова была на все: пусть руки распускает, пусть по бабам бегает, пусть делает все, что его душе угодно, только пусть женится на мне. В морозы, до глубокой ночи простаивала под окнами его старой пятиэтажки – людей смешила и его позорила, но любви как не было, так не было, а вот ненависть его ко мне росла, как на дрожжах. В один прекрасный вечер он просто выволок меня за шиворот из своей квартиры и захлопнул передо мной дверь навсегда.

Я какое-то время убивалась, даже пыталась себе вены порезать, но очень испугалась еле выступившей из крохотного пореза крови и решила, что все-таки еще хочу жить. Я завязала с отношениями, поняв одну очень крутую вещь: жизнь без парней – это рай. Я успокоилась и даже слегка поправилась.

Но два дня назад что-то явно пошло не так. Буквально через час после начала застолья на наши посиделки заявился Сергей с двумя своими друзьями. Одного из них я знала очень хорошо. Это был Михаил – свидетель со стороны жениха на свадьбе Кунаевых. Очень даже приятный молодой человек, и хотя со дня свадьбы прошло больше года, и за это время я Михаила не видела ни разу, он совершенно не изменился. Абсолютно неспортивного вида высокий пухлячок в больших очках со слегка вьющимися темными, практически черными волосами. Он сразу же обратил все свое внимание на Светлану – чуть более пухленькую, нежели он, но очень живую и интересную блондинку, которая замечательно провела тогда свадьбу. Улыбка не сходила с ее круглого лица, а звонкий смех и умение не только играть на гитаре, но еще и вполне сносно петь, автоматически делали ее душой любой компании.

Тогда, год назад, практически все гости на свадьбе Кунаевых влюбились в ее обаяние. Она стала настоящей звездой вечера, разумеется, после жениха и невесты. Дядя Насти, приехавший откуда-то с другого конца страны, вплоть до самого своего отъезда пытался уговорить «эту невероятную толстушку» уехать с ним, но девушка наотрез отказалась. И вот теперь дяди рядом не было, и Михаил, видимо, решился на какие-то шаги.

Второго же парня, Илью – так его представил Сергей, я видела впервые. Как-то так получилось, что я и не слышала никогда о нем, хотя была очень частым гостем в доме Кунаевых.

Этот парень был ничего себе так – красивая, атлетическая фигура, хотя и невысокая, сильные, мускулистые руки. Правда, достаточно простецкое лицо, без какого–либо намека на аристократизм. Коротко стриженные русые волосы, достаточно крупный прямой нос, тонкие губы. Одет он был весьма ярко для Выборга: светло-серый свитер, серые брюки, цвета топленого молока длинный плащ и в тон ему туфли. Никто из моих знакомых так вызывающе броско не одевался. Но вот, веяло от него какой-то мужской силой. Так и хотелось закутаться обнаженной в этот его плащ и отдаться ему всей, без остатка.

Да, именно в тот вечер все пошло не так. Странно было видеть, как Настя прямо при муже забралась на колени к Илье. Такая достаточно крупная дама в коротюсенькой юбке и сексуально обтягивающей великолепный бюст блузке на коленях у мужчины, который, в отличие от ее мужа – высокого и довольно крупного мужчины – был более мелким и менее представительным. Было не очень приятно видеть, как она заставляла его ухаживать за ней, а потом, то ли Сергею что-то не понравилось, то ли Илье это все надоело, но он переключил все свое внимание на меня и Наташу, так, кажется, звали незнакомую мне девушку. Мы в это время сидели всеми забытые на диване и грустили каждая о своем.

Илья попросил гитару у Светы. И пока та обжималась (скорее всего, обжималась, хотя кто ее знает) на кухне с Мишей, он пел. Меня сразу заворожил его голос, он буквально проникал в каждую клеточку моего тела, окутывал и пленял меня. Я честно пыталась не реагировать, прекрасно понимая, что гитара в руках мужчины – это оружие пострашнее автомата Калашникова – любую девушку сразит наповал. Но когда он запел одну из песен Визбора, глядя прямо мне в глаза, я поняла, что пропала окончательно и бесповоротно. Еще никто и никогда не пел для меня, тем более эту песню. Что ж, теперь я точно знаю, когда я буду слышать эти незатейливые слова: «Ты у меня одна словно в ночи луна…», я всегда буду вспоминать его.

Раньше в компаниях я не пила вообще, даже у Насти на свадьбе. Все мои подруги прекрасно знали, что я пью только сок, компот или лимонад, а лучше всего – молоко. Но первого мая я напилась. Напилась жутко, я даже не помню, сколько именно и чего я выпила. В любом случае, поздно вечером уходила я из дома Кунаевых не одна, а в обнимку с Ильей. Что ж, закрутило меня два дня назад не по-детски.

А потом была дорога к его дому, вся заполненная страстными поцелуями и жаркими объятиями. Кстати, это был практически соседний дом, но добирались мы до него очень долго.

Я должна написать, что мне сейчас очень стыдно за свое такое разнузданное поведение, что меня бес попутал, и это будет правильно, но вот не чувствую я стыда. Мне было классно, пока мы не поднялись к нему в квартиру.

Хотя я только сейчас поняла, что Илье даже уговаривать меня не пришлось. А вот теперь мне, наверное, немного стыдно. Я никогда не вела себя таким образом. Это была какая-то совершенно другая я.

Едва успев закрыть входную дверь, Илья начал меня раздевать, не забывая при этом страстно целоваться. Не знаю, кто вселился в меня тогда, но я жутко хотела секса с этим совершенно незнакомым мне парнем. Такого никогда не было с моим бывшим, потому что отдавалась я ему, лишь бы он не ушел. Я будто потеряла связь с реальностью, отключила голову и ощущала только, что я хочу этого молодого самца с невероятно сильными руками. Я просто не смогу дышать, если сию же секунду не получу желаемого.

Илья затащил меня в комнату, не забывая одновременно ласкать и стаскивать с меня одежду и, наконец, повалил меня на диван. Я ничуть не отставала от него и не менее страстно отвечала. Он раздевал меня, а я задыхалась от переполнявших меня чувств и желания любви.

Но им суждено было остаться неудовлетворенными…

Когда мы оба, в чем мать родила, лежали на диване, и Илья готов был овладеть мною, дверь в комнату с шумом распахнулась; резко стало слишком уж светло (просто, включили свет), а рядом с диваном очутился мальчик пяти–шести лет.

Признаться, алкоголь выветрился из моей непутевой башки на раз–два. Так быстро, как в тот вечер, я еще никогда не одевалась, хотя приходилось собирать свои вещи и надевать их на себя под пристальным взглядом не по годам языкастого мальчишки, которого тут же присутствовавшие родители не сразу смогли выволочь из комнаты, ну или просто хотели продлить мой позор. Потом все то время, пока мы с Ильей собирались, я убого извинялась перед его матерью. Хорошо хоть отец ушел в другую комнату и не смотрел на все это безобразие!

После того как мы позорно ретировались из дома Ильи, было самое прекрасное возвращение домой! Рядом со мной шел безумно сексуальный молодой человек, который то и дело останавливался, притягивал меня к себе и осыпал такими поцелуями, что у меня буквально мозги плавились, неспособные выдать хоть какую–то разумную мысль. Реально, я как будто лишилась дара речи, но зато приобрела что-то такое, что было гораздо важнее всех самых умных и логически правильно выстроенных мыслей. Я чувствовала себя самой настоящей, желанной и безумно сексуальной женщиной. Это я-то, холодная и деревянная, не способная (опять же, по словам бывшего) не только разжечь страсть, но хоть чуточку возбудить! Плоское и фигурой, и мыслями создание куда-то испарилось. Я в первый раз почувствовала, что не только сама могу испытывать страсть, но и заставляю мужчину желать себя.

Я потеряла счет времени и поэтому жутко испугалась, когда целуясь напоследок с Ильей у самого своего дома, я вдруг увидела своего отца, стоявшего всего лишь в нескольких метрах от нас и очень внимательно наблюдавшего за нами.

Все чувства затуманил страх. Я ожидала разноса, брани, побоев, но ничего этого не случилось. Отец пригласил Илью домой, мама быстро собрала на стол, и мы все вчетвером еще часа полтора праздновали Первомай. Само собой, выпивали только мужчины.

За столом я окончательно протрезвела и наконец–то внимательно присмотрелась к молодому человеку, так неожиданно ворвавшемуся в мою жизнь. Буквально несколько часов назад абсолютно незнакомому, а сейчас сидящему за одним столом с моими родителями.

Честно говоря, Илья оказался весьма приятным собеседником. За рюмкой самогона, который гнал друг отца у себя в гараже, парень рассказал о том, что закончил шарагу по специальности каменщик, отслужил два года в стройбате на Дальнем Востоке, а сейчас занимается развитием собственного бизнеса, связанного с заготовкой древесины. Отец слушал Илью очень внимательно, задавая вопросы и не забывая подливать алкоголь в рюмки.

Примерно, через час я уложила заметно опьяневшего Илью в комнате брата (хорошо, что она сейчас свободна – Женька приобрел квартиру в Петербурге и строил свою жизнь подальше от нас) и совершенно счастливой отправилась спать, ведь в соседней комнате спал мужчина моей мечты!