Текст книги "Любишь снежных королей"
Автор книги: Тана Богатко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– А Вы уверены, что он нормально переживет такой поворот событий? – обращается ко мне Максим. – «Скорая» не понадобится? Или Вам это было бы безразлично? Вообще-то не верится…
Овация умолкает, и кое-кто из тех, что только что хлопал мне, колет меня осуждающими взглядами. Общественное мнение – флюгер, но меня этим не проймешь. Камнями не закидывают, и ладно.
– Обязательно сохраните бумагу со своей целью. Это относится к каждой из вас, – Максим обводит рукой зал. – Кстати, я забыл вам сказать, вы можете видоизменять свою цель столько раз, сколько будет нужно. Ведь отношения будут меняться день ото дня. И, может быть…
Голос Максима тонет в гуле женских голосов. Обсуждение идет все активнее. Почти все дамы считают, что меня слишком сильно обидели. И я не переменю свое решение ни за что. А насчет загса это, конечно, чистейшее пижонство, но понять можно. Маэстро терпеливо ждет, когда самые громкие голоса стихнут. Наконец, все успокаиваются, и тут Максим говорит, поднимая бровь:
– Так чего же мужчины хотят от женщин?
Вдруг извлекает откуда-то нечто вроде огромного блокнота, на котором тут же начинает рисовать огромным ярким фломастером. Схемы, схемы… нет, не так я представляла себе эту учебу.
– Получить все, не давая ничего взамен, – объясняет он свои мудреные фигурки, – вот чего хотят мужчины. – Признание, внимание, секс, ну и все остальное по списку…
– Максим, ведь Вы только что выдали женщинам тайну своих собратьев, – заговорщицким, полным страха и восхищения тоном говорит Тося, та самая экспансивная дамочка в очках. – Вы совсем не боитесь последствий? Вдруг после одного из наших занятий Вас будут поджидать несколько крепких парней?
Максим скромно пожимает плечами – супергерой с фломастером наперевес.
– Нет, Тося, честно говоря, не боюсь. Тем более что большинство мужчин охотнее общаются с теми женщинами, которые знают их правила игры. И ничего запретного в том, что я вам здесь расскажу, не будет, уж простите. Но, думаю, вы не будете разочарованы.
– А сейчас, если вы не против, я вкратце расскажу о том, как у меня возникла идея создать этот курс…
Тогда я только окончил факультет психологии. У меня была девушка, которую я очень нежно любил. Она была немного старше, но гораздо опытнее и искушеннее, чем я. Все слышали, что в паре один любит, а другой – позволяет себя любить? Честно вам признаюсь, в нашей паре любил я. Это я думал, чем бы ее порадовать, в какое приятное место сводить, какой подарок сделать моей королеве… И все это, не требуя ничего взамен, ну, кроме, может быть, довольно призрачной надежды.
Дамы всех возрастов уже завистливо вздыхают (вот везет же некоторым!) А маэстро продолжает нагнетать. Их отношения с неприступной королевой развивались. Правда, девушка часто куда-то исчезала и наотрез отказывала говорить об этих отлучках. Что же случилось с его пассией? Надеюсь, ничего такого плохого.
– И чем больше я старался, тем равнодушнее она все воспринимала.
– Ага, чем меньше женщину мы любим… – раздалось сразу несколько голосов. – Знаем– знаем, читали…
– Молодцы, я рад, что у меня такая начитанная аудитория, – усмехается Максим. – Только, милые девушки, вы вряд ли догадались, что этот постулат работает и в другую сторону. Иначе не пришли бы сюда.
– Так расскажите, что было дальше в Вашей истории, Максим! – воскликнула изнывающая от любопытства Тося. – Вы все-таки женились на своей подруге?
– Раз это интересно, давайте, я все-таки расскажу о той ночи, когда я решил создать этот курс.
– О ночи?
– Да, о ночи. Днем моя подруга очень много работала, как все истинные трудоголики. Зато потом, после работы, обожала отрываться в ночных клубах. Однажды я позвонил ей, пригласил куда-то. Она в ответ сказала, что сидит дома, неважно себя чувствует, а завтра ей рано на работу. Так что она не может долго со мной общаться. Но фон, который я слышал в трубке, говорил, что это не так, что она находится где-то в людном месте. Не знаю, откуда пришла уверенность, что она в ночном клубе, где мы не раз бывали. Я поймал такси и помчался туда.
Слушательницы замирают, предвкушая развязку. Атмосфера в зале сгущается, как перед настоящей грозой. Сомневаюсь, что воздух здесь был так пропитан напряжением во время демонстрации «Титаника». Ведь сейчас реальный герой любовной драмы стоит на эстраде и собирается поведать нам ее окончание.
– Действительно, предчувствие меня не обмануло. Моя красавица была там, в самой гуще разноцветных огней. Она танцевала медленный танец с каким-то высоким, мускулистым парнем.
Судя по наступившей звенящей тишине, дамы жаждут узнать об отмщении за поруганные чувства. В рассказ так и просится драка или хотя бы увесистая затрещина…
– Я подошел. Девушка возмущенным тоном сказала, что мое поведение недопустимо. Не надо за ней шпионить, – продолжает Максим. – И что между нами все кончено, она выходит замуж. Конец третьего акта. Занавес.
Все в зале молчат, как будто он только что сообщил о чьей-то безвременной кончине – расстроенные лица, уголки губ опускаются вниз – какие же мы впечатлительные.
– Милые дамочки, на досуге поразмыслите над тем, что я делал неправильно. И никогда так не делайте, если не хотите остаться у разбитого корыта.
– Просто Вы полюбили не того человека, – убежденно вздыхает Тося.
А мне в этот момент вдруг чудится, что я начинаю прозревать.
В следующий раз Максим говорит, что мы будем обсуждать тему значительности. Опять откуда-то появляется его огромный альбом и переливающиеся фломастеры ему под стать.
– Милые девушки, что вы делаете, чтобы понравиться мужчине? Печете ему вкусные пирожки, дарите подарки, жертвуете ради него своими интересами? Осыпаете его комплиментами, будто он – кисейная барышня на выданье? Вы любите концерты классической музыки, а ваш друг – футбол. И вот Вы без колебаний отменяете поход в консерваторию и мчитесь с ним на стадион? Ведь вам постоянно внушали, что общность интересов так сближает… Дальше – больше. Вашему мужчине не нравится Ваша подруга. И Вы начинаете общаться с ней реже.
– А что делать? – доносится из зала. – В конце концов, замуж мне выходить не за подругу! Приходится считаться с его вкусами…
– Хорошо, дамы. А теперь ответьте мне на вопрос: ради кого вы с большей легкостью решитесь на уступки – скажем, пойдете, куда не хотите идти – ради одноклассника, который никогда вам не нравился, или ради кинозвезды? Чье внимание для вас более значимо? Молчите?
Все, и правда, озадаченно притихли. Ответ, конечно, ясен, но здесь явно есть какой-то подвох. Словно Максим только что просил поразмыслить, уж не полезно ли для здоровья курить.
– У мужчин тоже есть такая шкала, – говорит он, спустя минуту. – То, на что они пойдут ради кинозвезды, и то, чего может от них добиться обычная девчонка – величины разного масштаба. Даже если девчонка хорошо готовит и разбирается в футболе.
– Значит, надо добиться высокой значительности? А как? Может…
Говорящая это девица начинает теребить бретельку своей яркой кофточки.
– Нет, это вряд ли поможет добиться долговременного успеха, – качает головой Максим. – А сейчас я расскажу, что, при правильном подходе, может помочь.
Когда я выхожу с нашего занятия, держа в руках разбухший от мудрых советов блокнот, у меня кружится голова и перед глазами начинают мелькать цветные пятна. И я почти не замечаю, как начинает накрапывать дождь, усиливаясь с каждой минутой. На тротуарах быстро появляются лужи. Но мне не до этого, меня волнуют другие проблемы. Почему я не знала всего, о чем узнала только что? Это что – сговор? – пульсирует в висках. – Ведь этому должны учить в школе, сразу после таблицы умножения. Я делала все наоборот и не могла понять, почему у меня ничего не получается. Ведь я так стараюсь? Но меня не любят, не ценят. Хотя, честно признаться, бывало и по-другому – когда я к этому особо не стремилась. Как-то выходило само по себе, как-то случайно… И в этот момент какая-то машина, стремительно промчавшись по ближайшей луже, обдает меня брызгами с ног до головы. Грязная вода капает с моего еще недавно белого пальто – я чуть не плачу. Если бы сейчас сюда каким-то ветром занесло моего мятущегося паруса на его новенькой машине! Как я была бы ему благодарна и не вспомнила о своих коварных планах. И прохожие уже не смотрели бы на меня с таким интересом и жалостью…
– Садитесь скорее, Мона Лиза!
Нет, этого не может быть. Хотя почему не может? Не так уж давно мы с Максимом и расстались, несколько минут всего прошло. И шансов оказаться рядом у него было куда больше, чем у моего Глеба.
– Вы не боитесь, что я Вам все испачкаю? – стараясь пригладить волосы, говорю я. – И вообще-то я не Мона Лиза. И даже не просто Лиза. Я – Ксения! Чужестранка!
Никогда не представлялась никому в такой ужасной обстановке!
– Вы почти не испачкались, и я сейчас дам Вам салфетки.
Убежденная его словами, я юркаю на сиденье рядом с ним.
– Ну, как, Чужестранка, убедились, что ничего страшного не случилось? – спрашивает Максим, пока я кое-как справляюсь с потеками туши на своих щеках, пылающих огнем.
– Да, ничего не случилось, кроме моего того, что мое любимое пальто теперь погибло…
– Бросьте, на пальто осталось два-три пятнышка. Вы все очень преувеличили от расстройства. Не справятся салфетки – есть химчистка. Там в любом случае вернут Вашему красивому пальто его прежний вид.
– Конечно, это все можно исправить, – я сама удивляюсь тому, как угрюмо звучит мой голос.
А дождь все льет, не думая утихнуть хотя бы немного. Небо даже, кажется, уже пару раз освещалось отсветами молний. Дворники в машине работают без устали. А мне становится все грустней и грустней. Тот, кто вверг меня в эту тоску, сидит рядом со мной, сияя своей белозубой улыбкой.
– А есть что-то, чего исправить нельзя?
– Не знаю, – говорю я, пряча глаза.
Меня мучают досада и злость на себя. Чувствую это почти физически. Я ведь считаю себя достаточно умной, а вела себя как полная дура. Если успокоиться и подумать, тому найдется масса примеров. Мир в буквальном смысле перевернулся с ног на голову, и это очень тяжело. «Будем ломать стереотипы, ничего не бойтесь…» – вспоминаю я слова Максима. Сейчас они звучат, как издевательство. «Изменись, наконец!» – вспоминаю я слова из компьютерной рекламы.
– Это Вы так расстроились после нашего занятия, или я ошибаюсь? – спрашивает какой-то совсем другой Максим.
«Нет, ни за что не признаюсь ему, что это из-за его занятия, будь оно неладно», – думаю я, стиснув зубы.
– Извините, нет. У меня, к сожалению, хватает других забот, – говоря это, я вроде бы даже умудряюсь слегка усмехнуться. – Кстати, я пришла к Вам по просьбе моей подруги.
Зачем я это сказала? Тем более, это не так. Сама уже не понимаю, что говорю.
– Не только Вы пришли на этот тренинг не для себя, – живо перебивает меня Максим. – Помните ту экспансивную леди в очках, Антонину? Тосю, как она сама себя называет? Так вот, у нее есть дочь. Двадцать пять лет, родила в шестнадцать. С тем пареньком не сложилось, обожглась. И теперь отношения с мужчинами никак не складываются. Вот заботливая мама и решила ей помочь – втайне сходить на мой тренинг. Не знаю, эффективно ли изучать эту науку через вторые руки. Но, наверно, можно, если руки добрые и любящие. Вы с Тосей поступаете очень благородно. Только, у меня просьба – не отвергайте все, чему научитесь, когда дело коснется лично Вас. И всем станет лучше, вот увидите. Не поверю, что у Вас нет никакой личной жизни, Ксения!
С ума сойти, да он лукаво улыбается! Нет уж, ни слова об Айсберге и моих проблемах с ним я ни за что не скажу. Хотя так и тянет, чего уж скрывать это от себя самой. Тянет прямо сейчас сказать: «Помогите, пожалуйста, Максим. В моем окружении имеется некий Айсберг. Подскажите, что мне с ним делать и как быть». Нет, уж лучше сама попробую. И можете не улыбаться так своей располагающей улыбкой, Максим. Еще этот контраст между молниями за окном и уютным теплом машины… Чтобы не поддаться искушению, поспешно меняю тему.
– Максим, может, поведаете мне, по секрету, как поживает та девушка, о которой Вы нам рассказывали?
Это беспроигрышный вариант. Сейчас он забудет на время обо мне и моей личной жизни. Многих тянет поговорить о самой большой любви в своей жизни. Может, и психологи не исключение.
– О, эта девушка в полном порядке, – говорит Максим с улыбкой. – Вышла вскоре замуж за своего мачо, у них двое детей. А я ей очень благодарен и за жизненный урок, и за идею своего тренинга. Если бы не она, я, может быть, ни чего не добился бы. Иногда мы встречаемся, чтобы вместе выпить кофе и поболтать.
– Как трогательно. Конец четвертого акта, – на этот раз смеюсь я.
– По-моему, Вас озадачило количество моих советов. Да так озадачило, что Вы не уследили за тем, что происходит вокруг. Когда нового материала очень много, внимание рассеивается. И с чего начать санацию отношений, Вы пока вряд ли представляете.
Я киваю. У меня уже не остается сил сопротивляться.
– Все уляжется, – заверяет меня Максим. – Мне говорили, что часто происходит что-то вроде щелчка. И после этого с девушек словно слетают какие-то невидимые путы.
Говорит он образно, но я все равно пока не представляю, как это может произойти со мной. Наверно, слишком устала и плохо соображаю.
– Хотите, подкину идею, с чего лучше начать? Возьмите тайм-аут в Ваших отношениях. Без объяснений исчезните с радаров.
– Исчезнуть? Но если мы и так видимся не слишком часто? – против воли вырывается у меня.
Показалось мне или нет, что Максим бормочет себе под нос что-то вроде «как все запущено…» А вслух спрашивает:
– Скажите, Ваш друг – моряк дальнего плавания? Или полярник? Его, видимо, подолгу не бывает в городе?
Понаблюдав за мной и убедившись по моим поджатым губам, что друг просто не слишком балует меня вниманием, Максим уверенно говорит:
– Потерпите немного, и увидите, что будет. Просто посадите свою собаку ожидания на цепь. На время.
Ладно, раз уж так получилось , и мы разговорились, спрошу и о том, что волнует меня больше всего.
– А если уже сделано много неверных шагов, имеет ли смысл применять все эти хитроумные техники?
– Конечно, – отвечает Максим, и я почему-то ему верю, – резкая смена образа действий интригует уже сама по себе. Это сыграет Вам на руку. Так что чтобы Вы не делали раньше, сколько бы времени это ни длилось, всегда можно начать совсем другую игру.
Так, собаку ожидания на цепь, значит?
– И еще Вам надо научиться не впадать в панику, блокировать эти приступы. Лучше всего дыхательные техники. Я пришлю Вам ссылку на электронную почту. Вы же оставляли адрес?
«Какая забота» – думаю я, и вижу, что дождь уже не бьется в окна. Все его ожесточение иссякло, выдохлось, как гнев старой жены. Молний тоже больше не вино. Жаль, для появления радуги поздновато. Никогда не видела ее в такой час. Максим тоже замечает, что погода исправилась. Похоже, мне пора. Хотя, если честно, немного жаль – жаль уходить из тепла туда, где плещутся лужи, больше похожие на озера. Кажется, Максим улавливает и то, что я собралась прощаться и то, что, открывая дверцу, на миг заколебалась. Я хлопаю дверцей машины и быстрее убегаю, цокая шпильками и моля своего ангела-хранителя, чтобы у меня не сломался каблук, и не случилось еще чего-то в этом роде. И вдруг понимаю, что щелчок в моем воображении уже позвучал. Может быть, когда дверца машины захлопнулась за мной? Или когда чуть не наступила шпилькой в какую-то ямку?
А что если мне послушаться Максима, размышляю я, стоя в битком набитом, несмотря на довольно поздний час, вагоне метро. Риск, конечно, есть. Начни я применять столь неожиданные приемы, мой мятущийся Парус может взметнуться сверх всякой меры. Но разве я недавно не говорила себе, что готова бежать от него, куда глаза глядят? Наверно, на самом деле я больше всего боюсь, что он просто ничего не заметит, никаких хитроумных приемов. Вот это был бы удар. Хуже ничего и быть не может. Вдруг моя спина сама распрямляется, несмотря на накопленную за день усталость. Да и пускай. Ведь я просто хочу провести эксперимент, причем неопасный и ни для кого не обидный. Обычно ближе к концу недели я звоню своему Глебу, чтобы узнать, какие у него планы на выходные. Не стоит ли случайно в этих планах встреча со мной? А то ведь мне нужно как следует к ней подготовиться: убраться, что-то приготовить, да и себя в порядок привести. Но на этот раз не буду этого делать. Ледяное молчание вечной мерзлоты. Собаку ожидания на цепь! А что я буду делать, чтобы она не порвала свою цепь к чертовой бабушке? Интересно, как там дела у Машки с изучением нового материала? Ведь, если честно, она – единственный человек, вместе с которым мне спокойно можно исчезнуть со всех радаров. Опробовали бы какой-нибудь сумасшедший новый рецепт, сходили в кино на мелодраму. Как всегда, когда я думаю о чем-то таком, на подходах к дому встречаю Машку. Удобно все-таки жить рядом со своей лучшей подругой. Судя по выражению ее лица, в записи Максим не нагоняет такую тоску, как при личном контакте. Хотя и в личном он иногда бывает милым, не всегда, конечно.
Машка собирается кормить кошек вареной курицей, и они уже выстроились в очередь. Ждут и плотоядно на нее посматривают.
– Как жаль, что я не могу взять домой кошечку, – в который раз вздыхает она. – Я бы обязательно взяла вот эту и еще вон ту, рыженькую.
Но это невозможно, и Машка отлично это знает. Она живет вместе с родителями, и у ее мамы аллергия на кошачью шерсть. Так что, мечты-мечты, как говорится. Мои родители год назад переехали в новую квартиру, а я осталась в старой. С тех пор Машка, как можно догадаться, не раз уговаривала меня забрать домой какое-нибудь лохматое сокровище.
– Ну, Ксюш, возьми к себе этого котика. Ну, пожалуйста! Видишь, как ласково он на тебя смотрит!
Пока мне удается отговариваться от подружкиных предложений, туманно обещая подумать. Что-то мне подсказывает, что на мои цветы котик посмотрит еще ласковей, чем на меня. И захочет познакомиться с ними как можно ближе.
– А как дела с тренингом? – спрашиваю я раньше, чем Машка начинает сватать мне нового кота или кошку.
– С тренингом? – откликается она без энтузиазма.– Нормально…
– И сколько же уроков ты уже изучила, Машуня? Наверно, ушла далеко вперед? Признавайся.
Машка говорит, что просмотрела уже все уроки нашего гуру. На своем рабочем месте, в библиотеке. Ведь сколько раз она мне говорила, что вообще-то главное в ее работе? Найти, чем заняться в перерыве между двумя посетителями. Публика-то читает все меньше. Кроссворды Машка давно уже видеть не может – и скандинавские, и итальянские, и все остальные. Судоку и всякие тетрисы – тоже. Вязать не умеет и учиться принципиально не хочет.
– Ну, не хочу я у всех на глазах сидеть, как бабка, с клубочком! Может, на пенсии и буду носочки внукам вязать, но пока – увольте.
А тут такая шикарная возможность представилась – взять с собой ноутбук и слушать себе в наушниках, как исправить свою женскую долю. Польза и экономия времени.
– Правда, на меня даже жалобу собирались писать, пока я все это слушала. Первый раз за время моей работы, представляешь?
– Из-за чего?
– Понимаешь, в тот день одна ученая гранд-дама готовилась к симпозиуму. Вот и рассердилась, что меня не дозовешься. Понимаешь, ей все новые научные труды требовались в ее подготовке. А в уроке, который я изучала, тоже страсти накалялись. Я увлеклась, и гранд-даме не всегда удавалось Максима в моих наушниках перекричать.
Представляю, как тяжко пришлось бедной женщине! Понятно же, что у нее было срочное дело, причем, сложное и ответственное. Попробуй не упустить нить своих рассуждений. А девица, которая, по идее, должна была снабжать ее всем необходимым, грезит наяву в своих наушниках. Уж мне-то известно, как Машка умеет отключаться от внешнего мира, когда ей что-то интересно. Хоть из пушки пали – бесполезно.
Но когда Машка рассказала ученой даме про Максима и его курс, та смягчилась и забыла про жалобу. Видимо, сработала женская солидарность. Машка кивает и смотрит на меня как-то чересчур нежно.
– Понимаешь, Ксюш, в нашем компьютерном курсе задания даются после каждого урока. И я, по идее, должна их отрабатывать на своем Майкле. Но я все как-то не решаюсь… Может, вместе попробуем, а? – говорит она тоном сказочной Лисы Патрикеевны.
– Бедный Майкл. Если мы вместе начнем на нем отрабатывать эти уроки…
– Ой, шутница! – Машка грозит мне пальцем. – Одновременно начнем, я хотела сказать. У тебя твой Айсберг, Глеб, у меня – Майкл. И чтобы поддерживать друг друга, если понадобится.
Почему Машка всегда называет своего приятеля Майкл? Помню, сначала это казалось мне довольно странным. Ведь я сама слышала, как его друзья обращались к нему «Миха». Но тогда я плохо его знала. А позже поняла, что Миша – большой поклонник американского кино. И про всех своих знакомых любит рассказывать в духе перевода к старым боевикам. Все имена переделывает на американский манер: Майкл, Алекс, Энтони и так далее. Максим, ясное дело, тут же стал бы у него Максом. Надеюсь, Машка не проболтается ему о нашем тренинге.
– Ясно, запасемся платочками и валерьянкой, и Мартини у меня есть,– киваю я.
– Значит, пробуем прыжок в прорубь в теплой дружеской компании? Ладно. Где наша не пропадала. Кстати, Машунь, какие у тебя планы на ближайшие выходные? Пропадем вместе со всех радаров? Пусть волнуются и гадают, куда это мы делись и даже не предупредили.
– Честно говоря, я надеялась в эти выходные увидеть Майкла… – почти шепчет моя подруга.
У-ф-ф! Как же тяжело найти соратников в важном деле! Придется мне обойтись без ее пирогов. Ничего, стройная фигура еще никому не мешала.
– Ну, как хочешь, тогда давай каждая сама по себе, – вздыхаю я. – Может, так будет правильнее?
– Может, и правильнее, но страшнее, – на лице Машки вдруг отражается такой ужас, что я немедленно чувствую укол совести в самое сердце.
Я же звонила вместо нее, когда нужно было спросить о какой-то ерунде. А тут, когда придется немного поиграть чувствами Его Величества Майкла, безжалостно бросаю свою нежную подругу на произвол судьбы.
– Давай все-таки вместе? Что я буду делать, если весь день прожду его звонка, а он так и не позвонит? – как будто читая мои мысли, пищит Машка.
– А что ты обычно делаешь в этом случае? Дай-ка я угадаю. Наверняка звонишь ему сама? И спрашиваешь, что помешало ему нажать несколько кнопок на телефоне? Руки свело жестокой судорогой? Или отшибло память, и он забыл, как пользоваться телефоном?
Видя, как у Машки от моих колкостей обиженно надуваются ее и так пухлые губки, я быстро объясняю:
– Просто я тоже так делала, Маш. Ждала-ждала и, не дождавшись, сама звонила. Так что телефоны кладем в дальний ящик моего комода, чтобы избежать соблазна. Это обязательное условие.
Машка, поняв, что в одиночку страдать не придется, и что с радаров придется пропасть в ближайшее время, вдруг успокаивается и даже пытается шутить.
– Какие еще условия нашей экспедиции, капитан?
Капитан – это, видимо, я. Хотя почему бы и нет? Из нас двоих у меня точно больше шансов привести наш корабль обратно в порт. А, например, не свалиться от счастья за борт, завидев вдали землю.
– Главное условие – развлекаться и получать от жизни удовольствие. Думаю, мы справимся. Давай испечем твой фирменный пирог, Маш? Должна же я когда-нибудь этому научиться! Или можно сходить куда-нибудь, какие сейчас выставки идут? Или, знаешь, давай устроим дискотеку, как в школьные времена? Достанем новогодние лампочки и попрыгаем под старые хиты. Отведем душу, как говорится.
– Вау! Давай! – кажется, теперь моя Машка пищит уже от восторга.
Да я волшебница. И почему с Айсбергом у меня так не получается? Ведь, кажется, это так просто.
Утром ближайшей субботы мы с подругой уже сидим у меня, вперившись друг в дружку еще не накрашенными глазами. После третьей чашки кофе, пробегаемся по всем телеканалам. Так ничем и не заинтересовавшись, идем убирать наши телефоны. По дороге
видим листок-напоминалку, на котором я еще вчера вывела фломастером «Собаку ожидания на цепь!» Листок красуется на самом видном месте – направляясь к холодильнику, его не обойдешь. Увидев его, Машка ошарашено спрашивает:
– Ксюш, ты что – собаку решила завести? А я-то удивляюсь, почему ты наотрез отказываешься ото всех котиков. Теперь ясно…
– Не собираюсь я никого заводить! Это слова из одной басни.
Так что, «собака ожидания» на своем месте, и я не отступлю от своих планов. И Машку постараюсь удержать от этого. Ничего, если ей придется поскучать. Ничего, что Майкл изревнуется, ему полезно. А то, по-моему, он вообще не догадывается, что это такое. Разве это нормально?
Я запираю телефоны ящик и прячу ключ подальше.
– А если что-то важное? – волнуется Машка.
Я молча указываю на свой пластмассовый телефонный аппарат. У меня же работает городской телефон. И если кому-то будет нужно, позвонят на него. Айсберг, кстати, никогда не спрашивал у меня этот номер. Так что он вряд ли позвонит. Майкл? Этот, конечно, тоже его не знает. Но… может вспомнить мой адрес, если постарается. И сообразить, что Машка у меня, тоже может. А телефон узнать по адресу в наше время не проблема. Конечно, все это потребует от него известных усилий, а он этого не любит. Так что действовать, скорее всего, начнет только, если сильно разволнуется. А волнуются обычно не из-за клуш вроде моей подружки. Когда же она наконец поймет все то, что осенило меня?
– Слушай, Маш, если вот так просто сидеть в ожидании, мы с ума сойдем.
– Предлагаешь начать печь пирог? Ладно, доставай все, что нужно – продукты, посуду.
Что-что, а пироги мы всегда готовы печь.
– Нет, – качаю я головой. – Как говорил Карлсон, не в пирогах счастье.
– Путаешь, Ксюш. Это был не Карлсон, – улыбается Машка.
– Не буду спорить, – я поднимаю руки, – в библиотеке работаешь ты, а не я.
– В научной библиотеке…
Время летело за шутками-прибаутками почти незаметно. Облака плавно проплывали по небу, под моим окном задумчиво шелестели деревья, все было тихо. Мы изучили пару мастер-классов по макияжу. В конце я размалевала Машку, как хорошего клоуна. Она, увидев результаты моих трудов, тоже хотела попробовать, но не догнала меня. Потом мы перешли к изучению стрип-пластики – в общем, ни минуты у нас не пропало даром. К вечеру мы здорово устали и расходились безо всякого сожаления, что ни один из кавалеров нам так о себе и не напомнил. Когда Машка уже обувала свои ботильоны, она снова увидела мою надпись про собаку на цепи.
– Так что это за басня? Мне интересно, никогда о такой не слышала. Скажи, как она называется, я найду и почитаю.
Пришлось в ответ скромно пожать плечами.
– Я точно не знаю. Мне наш маэстро сказал эти слова, как напутствие. А они мне почему-то понравились и запали в душу.
– Слушай, я ведь все собиралась тебя расспросить, какой он в жизни, наш Максим. И как-то отвлеклась.
Подруга, похоже, искренне жалеет, что я так и не рассказала ничего о нашем гуру. И даже смотрит на меня с легкой обидой. Ничего, завтра расскажу, конечно, если опять не забудем. Любопытно, а завтра мы с Машкой снова будем водить хороводы, как в школьные времена? Или она же помчится к своему Майклу и оставит меня в одиночестве? Не хотелось бы, с ней вообще-то очень хорошо.
Утром воскресенья мы с Машуней пьем кофе в гораздо более непринужденной обстановке, чем накануне, когда только готовились стать гордыми и неприступными. Обмен новостями не отнимает у нас много времени. Мой телефон лежал рядом всю ночь и молчал.
– А мне на домашний телефон звонил Майкл, – радостно рапортует моя подруга.
«Странно, – думаю я. – Почему же ты сейчас здесь, а не нежишься в его объятиях? Наверно, у этой истории есть продолжение».
– Майкл говорил с моей мамой. Сказал, что не дозвонился мне по сотовому и просит передать, что ему еще придется задержаться на работе. Так что сегодня я опять свободна.
«Конечно, – думаю я не без иронии. – Майкл ведь у нас ценный работник! Охраняет некого авторитета или, может, какого-то начинающего политика. В его туманных речах черт ногу сломит, не то, что Машка. Поэтому я, как говорится, за что купила, за то и продаю. То же мне, Кевин Костнер в роли телохранителя. Не верю, как сказал бы Станисла…»
– Кстати, куда ты сегодня положила ключ от комода? – не дает мне закончить мою мысль встревоженный Машкин возглас. – Закрутимся, как бы не забыть впопыхах.
Зря она произнесла эти слова. Еще не закончила говорить, а я уже не сомневалась, что в ближайшее время произойдет катастрофа. Конечно, не настоящая, а так, местечкового масштаба. И я даже представила, как это будет. Скажем, Машкин телефон начнет настойчиво звонить в ящике комода. А поскольку у нее для разных абонентов разные звонки, сразу станет ясно, что звонит Майкл. Так и слышу это «Тореадор, смелее!» И Машуля то ли начнет падать в обморок, то ли бросится взламывать злосчастный ящик моего комода. Если добавить к этому, что комод прибыл из Франции, я долго ждала его, и он мне очень нравится, становится совсем грустно.
Наверно, Максим был прав в нашем разговоре, и я часто повсюду вижу одни надвигающиеся катастрофы. Ладно бы еще жила миллион лет тому назад. Тогда это было бы оправданно и даже, наверно, неплохо. Ведь мои шансы выжить где-нибудь в джунглях возрастали бы от этого в разы! Ну, а в нашей жизни, зачем каждый раз предполагать самое пиковое развитие событий? Какого хищника я все время опасаюсь? Соломки ведь везде не постелешь, как ни старайся. К счастью или нет, оба запертых в ящике телефона пока молчат как немые.
Бум-бум – вдруг гулко разнеслось по комнате. Сигнал моего телефона, что поступило новое смс. В раздумьи, кто бы это мог быть, бреду к комоду. Неужели это Айсберг? Опять раздается бум-бум. Второе смс подряд. Айсберг редко ограничивается одним сообщением. Хотя он и скуп на проявления чувств, всегда старается уточнить что-то в своих словах. Теперь ясно, что это он и есть. Как было бы любопытно прочитать его смс-ку. Я и не догадывалась, что у него отличная интуиция. Стоило только затеять какие-то опыты, касающиеся его персоны, и он сразу что-то почувствовал. Я, конечно, промолчала бы в ответ на его смс. Иначе о каком исчезновении с радаров может идти речь? Но узнать, о чем она, ужасно хочется.
Я начинаю лихорадочно шарить по всем уголкам комнаты, куда могла сунуть ключ. Увы, его что-то нигде не видно. «Наверно, так лучше, – говорю я себе – отвлекусь и забуду о ключе и смс-ке. Пусть будет чистый эксперимент». Стараюсь выполнить дыхательное упражнение, которое прислал Максим: вдох – столько-то счетов, потом – задержка дыхания, дальше длинный-длинный выдох. Почти получается. Во всяком случае, мысли потекли в другую сторону. Подумав, что нам уже пора подкрепиться, иду на кухню готовить омлет с овощами. Думаю, Машуня удивится, когда я сверну его в красивые трубочки, как меня научил шеф-повар в отеле, куда я ездила по работе. Кажется, я еще не хвасталась Машке этим умением. Главное, чтобы не пригорело и удалось аккуратно перевернуть омлетный блин. «Тореадор, смелее!» – раздается в самый ответственный момент. Подброшенный в воздух омлет еще не решил, стоит ли приземляться обратно на сковороду. Впрочем, я справляюсь с ним с решимостью хорошего тореро. Но все это без толку. Машка, конечно, не обращает никакого внимания на омлет. Вот это я называю «неудачный момент для триумфа». Подруга уже мчится к комоду.
