Текст книги "Кошкин дом (СИ)"

Автор книги: Talar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Да ты спец! – с деланным энтузиазмом отозвалась Алиса, поднимаясь со скамьи. – Домой?

– Не, не, не! Ты меня сегодня поэксплуатировала, теперь моя очередь. Пошли в бар мотнемся. Там как раз фруктовый эль недавно стали варить, – облизнулась Кира, ухватив сморщившуюся сестру за руку. – Пошли, пошли. Тут тебе не N, здесь ты каждого придурка знаешь.

– Угу, – вяло отозвалась Алиса, с неохотой семеня за Кирой. – Так какая разница? Там незнакомые придурки, а тут знакомые.

Дикая усталость и апатия навалились на Алису, будто две закадычных подруги, заставляя плечи безвольно поникнуть, а рот поминутно раскрываться в зевоте. К сожалению, отдых откладывался. Кира, стоически просидев рядом с ней полчаса, вскоре не выдержала чужой меланхолии и заболталась с симпатичным парнишкой-барменом.

Бар, в сущности, был довольно уютным местом. Чистая, до блеска отполированная барная стойка, высокие деревянные табуреты, непривычно яркое освещение и отсутствие удушающего табачного смрада, являвшегося непременным атрибутом подобных заведений. Возле широких оконных рам, прикрытых жалюзи, расставлена пара прямоугольных столиков со стульями. В двух противоположных углах над потолком установлены телевизоры с неизменной трансляцией канала «Спорт». Там и тут ведется несмолкаемая беседа, но она кажется приглушенной и почти не слышна. В центре небольшого зала находится место и для желающих потанцевать, так как женщины в этом месте появляются часто, без стеснения и постылых причин.

Этому бару почти столько же лет, сколько и Алисе. Глядя на спрятавшуюся в углу настольную лампу с цветным абажуром и бахромой, девушка улыбнулась. Первый раз она здесь побывала, когда ей стукнула лет восемь. Зимой рано темнело и магазины закрывались тоже рано, а ей тогда до жути захотелось мороженого. Щедрый папа выделил на сладкое дело щедрую плату, но покупка оказалось делом непростым. Тогда-то она и зашла сюда, испуганной, закутанной в шубу мышкой возникнув возле официантки и хозяйки – тети Тани. Женщина с полной серьезностью сказала, что мороженое у них есть, но оно порционное и есть его можно только здесь. Спустя двадцать минут под пристальными взглядами дюжины умиляющихся мужиков они с Кирой поспешно пожирали разноцветные шарики сладости, болтая в воздухе своими детскими ногами. В детстве все ощущалось по-другому. Сейчас никто бы не отпустил ребенка так поздно зимой в магазин без охраны. Никто бы даже не впустил детей в «эту грязную дыру», и уж тем более, не дал бы им тут есть мороженое. А если бы и дали, то родители устроили бы неразумным чадам выволочку.

Глядя в полупустую кружку с опавшими хлопьями пены, Алиса припомнила, что тогда она не боялась так сильно темноты. Страх несомненно был, но не в такой убийственной форме, как сейчас.

Рядом с Алисой скрипнула отодвигаемая табуретка, и на нее кто-то тяжело опустился. Даже не поднимая головы от своей кружки, девушка знала, кто это был. Если она и сомневалась, что он не сможет остаться в номере до утра, то упрямо следовавшая за ними с Кирой тень, развеяла эти сомнения. Сначала Марк стоял за углом того самого дома, где скрылся непослушный ребенок и его мать, а затем, тихо и почти не таясь, шел за ними до самого бара. Ей оставалось лишь ждать, когда мужчине надоест караулить ее под окнами.

– Кира сказала, что тут хороший фруктовый эль, будешь? – все также не поворачиваясь к нему, спросила Алиса.

– Я бы выпил чего-нибудь покрепче, – глухо отозвался Марк.

– Не самая лучшая идея, – усмехнулась девушка, разворачиваясь к стойке и заказывая мужчине обычное темное пиво.

Мягко и едва ощутимо ей на талию легла широкая ладонь, а сам Марк подвинулся ближе. Алиса напряглась, но не стала ничего ни говорить, ни делать. Она лишь пододвинула к нему влажную глиняную кружку с пенной брагой и отрицательно покачала головой, глядя в сторону вскочившей с места Киры.

– Ей я бы ничего не сделал. Могла бы не бояться, – тихо сказал Марк, заметив этот жест. – Я просто хотел тебя коснуться.

– Я тебя не боюсь. Кира импульсивна и вспыльчива, она сама может бездумно кинуться в драку, не думая о последствиях.

– А ты всегда думаешь?

– Моя голова всегда забита всякой дрянью. Если я вижу, что противник сильнее меня и помощи мне ждать неоткуда, глупо полагаться на немощные кулаки, но можно дать сдачи с помощью слова. А еще моя дорогая родственница не умеет врать. Ей проще промолчать или отшутиться, а вот врать она так и не научилась. А вот я могу собой «гордиться». Почти вся жизнь на увертках, недомолвках и лжи. У нас с тобой даже работа такая, что не приукрасишь, не соврешь – вылетишь в трубу.

– Ты не прекращаешь попыток отвратить меня от себя? – от пристального взгляда было невозможно увернуться.

– Не получается? – чуть улыбнулась Алиса, за что тут же получила короткий поцелуй в уголок рта.

– Я вижу тебя, – коротко, но красноречиво ответил Марк. – Мы будем ждать твою родственницу или я могу проводить тебя сам? У тебя уже глаза слипаются.

– Кира, Марк проводит меня домой. Ты с нами? – с плаксивыми нотками в голосе поинтересовалась Алиса.

– Выйду через пять минут после вас. Так что советую кое-кому не развивать свои развратные мыслишки в темных переулках, – подмигнула Марку Кира и снова повернулась к заскучавшему бармену.

Первой в темном переулке их встретила ночная прохлада. Пустынные улицы маленького городка были освещены высокими фонарными столбами и звездным куполом неба. В городе N никогда не получится увидеть его таким. Вечный смог и яркое ночное освещение не дают звездам сиять, а темный саван становится каким-то фиолетовым и тусклым.

– Как ты меня нашел здесь? – тихо поинтересовалась Алиса, не сводя сонных глаз с лица Марка. – Кат не могла меня сдать, она не знает этого адреса.

– Бухгалтерия, – коротко ответил Марк.

– Бухгалтерия? Аааа… Личные дела, – понимающе отозвалась Алиса, – я ведь по-прежнему здесь прописана, а, стало быть, и адрес там указан нужный. А как Анна Аркадьевна так легко тебе его сдала?

– Я ее снабжаю бартерными билетами на концерты, которые вы трое с Кат и Натали не посещаете.

– И бартерная цепочка продолжается, – усмехнулась Алиса.

– Не ходи с ним завтра никуда, – резко прервал незамысловатую беседу Марк. – Прошу тебя. Дай мне слово.

– Нет.

– Почему?

– Потому что я уже дала слово, что завтрашний день я уделю Алексу. Не надо меня убеждать, я выполню обещание и ты не должен помешать. Не будет ничего сверхъестественного. Мы пообщаемся, погуляем и разойдемся, не заставляй меня злиться и творить беспредел, как сегодня.

– Так это я виноват в сегодняшнем представлении?

– Вы оба, Марк. И ты в большей степени. Я же просила тебя! – повысила голос девушка, распаляясь. – Ты не дал мне времени!

– Для чего?! – так же взвился Марк. – Чтобы вместо одного завтрашнего дня ты провела с ним наедине все три?! Для чего мне надо было дать тебе время?!

– Хватит! – крикнула Алиса, увидев, как они достигли ее дома. – Пришли уже. А теперь уходи!

Резкий взмах руки не остановил приближения Марка, и в следующую секунду она чуть не задохнулась от яростного поцелуя, заткнувшего ей рот. Чувствуя, как ее ноги подкашиваются, Алиса минуту спустя чуть не рухнула на тротуар, внезапно лишившись опоры в виде мужских рук. Марк быстро удалялся в сторону гостиницы, источая ауру гнева и злости.

– Грубиян, даже спокойной ночи не пожелал, – хихикнула рядом рыжеволосая пересмешница.

========== Часть 88 ==========

– Да уж, ну и видок у тебя, – с саркастической улыбкой на лице поприветствовал Алису Нарыков.

– И тебе доброго утра, – вяло отозвалась девушка, потирая красные глаза.

На часах было девять, когда Алекс позвонил в дверь родительского дома Алисы. Сами они покинули свой чертог не далее, чем полчаса назад, спеша каждый на свою работу. Запутавшись в одеяле, а также руках и ногах Киры, перебравшейся ночью в ее постель, Алиса шваркнулась на пол и больно ушибла колено. Никогда еще узкая лестница ее любимого дома не преодолевалась ею с такой осторожностью и спешкой под воздействием дверного звонка, срабатывающего снова и снова.

Рассерженное «жди!» в лицо отвратительно бодрого Алекса, пятнадцать минут на сборы, и вот Алиса делает шаг за порог вместе с босоногой и сонной родственницей. Кира в своей широкой пижаме с зайчиками ехидно улыбается, машет ручкой и подталкивает сестру под зад, чтобы скорее закрыть дверь и вернуться к манящей подушке.

– Как солнце, – задумчиво выдыхает Алекс, глядя на закрытую металлическую дверь.

– Угу, – после небольшой паузы соглашается Алиса, пристально глядя на раннего гостя и рефлекторно склоняя голову на бок.

– В смысле – рыжая, – поспешно говорит мужчина, чем еще сильнее выдает свою заинтересованность Кирой.

– Да, да, – соглашается Алиса, делая шаг назад к двери. – Мне ей сразу тебя сдать или помучаешься еще?

– Молчать! – усмехается Алекс, хватая ее за руку и выводя за калитку. – Сегодняшний день – наш. Не забыла?

– Как будто мне кто-нибудь позволил бы это сделать, – зевая, ответила она.

Это утро было провокационно чудесным, светлым, ясным и теплым. На траве до сих пор блестела роса, отовсюду слышалось пение птиц. Мимо изредка проносились машины или пробегали горожане, спешащие по своим ранним важным делам.

Прошел всего день, а на лице у этого обычно холеного и свежего блондина отчетливо видна щетина. При взгляде на мятую рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами девушка испытывала угрызения совести. «Где-то не так далеко валяется его красивый шелковый галстук. Хотя его вряд ли сейчас это заботит». Лицо Алекса выглядело довольным и умиротворенным. Карие глаза потеряли свою жесткую сосредоточенность, а руки то и дело тянулись к голове, зарываясь в спутанные пряди.

– Нравлюсь? – с задиристыми нотками в голосе спросил он, наверняка заметив ее пристальный взгляд.

– Конечно, – не колеблясь, ответила она, продолжая пялиться. – Ждал какой-то другой ответ?

– Да, – широкая улыбка на его лице будто поползла к затылку, – я привык, что ты меня шлешь в нелицеприятные дали и просишь оставить тебя в покое.

– Не сомневайся, если ты попробуешь сказать или сделать что-то из своего раннего репертуара, все вернется в то же русло и с теми же словами, – авторитетно заверила его Алиса. – А пока ты ведешь себя хорошо, почему я должна тебя обижать?

– Значит, все обстоит именно так?

– Да.

– Как вчерашний вечер прошел? – намекающе поинтересовался Алекс. – Не просто так ведь у тебя глаза красные?

– Что знаешь? – рассеянно озираясь по сторонам, спросила Алиса.

– Знаю, что «этому Марку» в гостинице вечером не сиделось.

– Ты так хочешь об этом сейчас говорить? – в который раз за последнее время начиная злиться, сказала Алиса. – Да, он не может усидеть на месте. Да, он нашел вчера меня. Да, я плохо спала из-за него… и из-за вас обоих. И мне не нравится, что ты называешь его «этот Марк»!

– Боже, какая экспрессия, – присвистнул Алекс. – Я должен сказать «браво»? Кстати, хватит так истово озираться. Я знаю, что его появление будет закономерно, но, может, ты все-таки хоть ненадолго отвлечешься от мыслей о нем?

– Если вы, сударь, будете так любезны не напоминать мне о других высокочтимых господах, то мое внимание будет вашим, – шутливо ответила девушка.

– Намек понят.

Не считая краткой словесной перепалки, начало этого дня вышло добродушным и спокойным. Привычный к приказному тону и формальной атмосфере Алекс пытался властвовать над ситуацией, но, не имея ни малейшего понятия о том, куда можно пойти в этом городке, и как, собственно, провести этот день, быстро сдался. «Взрослый» тон сменился восторженной юношеской неприхотливостью и взрывным интересом ко всем тем ежедневным радостям, которые могут себе позволить среднестатистические обыватели.

Алиса узнала, что мужчина был ярым сладкоежкой. Завтрак его состоял из приторного до зубной боли какао и почти дюжины пирожных. Алекс, однако, признался, что крайне редко позволяет себе баловаться стольким количеством сладкого, так как должен поддерживать форму и вообще сохранять вид непоколебимого в своей черствости упыря. Затем заискивающе вспомнил о вчерашнем торте, намекая, что не прочь попробовать его еще раз. Алекс не боялся быть смешным сегодня, веселил свою спутницу, а она, глядя на него, иногда хотела расплакаться, словно чувствуя, как давно он не мог себе позволить быть таким, как сейчас.

За уютным пустынным кафе последовала прогулка по гудящему рынку, куда предложил пойти сам Алекс. Глаза его горели энтузиазмом, когда он осматривал непрезентабельные овощные ряды, разглядывал китайский ширпотреб и слушал ругань торгашей. Часто рассматривая небольшие безделушки на прилавках, он кривовато улыбался, но ничего не покупал, а двигался дальше. Не слушая его вялые протесты, Алиса затащила мужчину в старенький трамвайчик, упрямо стучавший по рельсам единственного маршрута. Непродолжительный круг по городу на нем они совершили молча, думая каждый о своем.

На очереди был вчерашний парк. Днем его тенистые аллеи были почти так же многолюдны, как и вечером. Только «обитатели» были другими. В большинстве своем повсюду были дети. На роликах, велосипедах, скейтах, в песочницах и в колясках в компании родителей. Мучаясь от жары, на лавке восседала пожилая женщина, продавая всевозможные пирожки. Именно к ней и направилась Алиса, подмигнув примолкшему Алексу. Набив покупку в полиэтиленовый пакет, девушка усадила спутника на скамью в тени роскошного дуба и протянула ему угощение.

– Что это? – хмуро поинтересовался Алекс. – Я не помру от этого?

– Не дрейфь! – хихикнула Алиса. – Я эту тетеньку давно знаю, и знаю, что именно надо покупать, чтобы выжить и получить удовольствие от еды.

Едой оказалось сосиска на палочке, но не в тесте, а в вафле. На вкус это оказалось гораздо лучше, чем на вид. Пакет быстро опустел, а на лицо мужчины вернулась улыбка.

– Взбодрился? – спросила Алиса, не глядя на Алекса.

– Я и был бодр, – весело откликнулся он.

– Не был, – сурово перебила его девушка. – Мы как в парк пришли, ты будто потерянный. Не любишь детей?

– Чужих не люблю, – резко ответил Алекс.

– Чужих?

– Да.

– А своих хочешь?

– Хотел. То есть хочу, – скривился он. – Знаешь, у меня ведь все это могло быть… Хотя вряд ли, – замялся мужчина, хлопнув себя по лбу.

– Расскажешь? – тихо попросила Алиса.

Глядя в ее глаза, Алекс впервые захотел высказаться. Желание это было простым и осознанным. Она всегда была добра к нему, несмотря на его скотские выходки и мерзкое поведение, прощала его, помогала ему, не требуя ничего взамен. И он заговорил. Предложения выходили рваные, мысли выражались обрывочно. Рассказал о своем детстве, о ранней смерти отца, о матери, которой не было до него дела, которая завела сейчас себе любовника младше его и сосет из него деньги. Рассказал о Рите, о том, как отчаянно он стремился забраться на вершину власти. Он говорил и словно не мог остановиться. А Алиса сидела и слушала, изредка подбадривая его взглядами, в которых не было ни жалости, которой он боялся, ни честного упрека, который он заслуживал после признания в том, по какой причине искал с ней поначалу встреч. Было лишь грустное понимание и поддержка.

Потом они долго молчали: Алекс, полностью опустошенный своей тирадой, Алиса, пытаясь переварить его слова и пытаясь сказать, что-либо полагающееся в этой ситуации.

– Я рада, что ты смог выговориться и признаться мне, – сказала она, пытаясь поймать его ускользающие в сторону взгляды. – Ну же, не отворачивайся. Рассказал и умница. Алекс! Лично мне самокопание приносит лишь изжогу и желание повеситься на ближайшем суку, не уподобляйся!

– Какая ирония, – глухо отозвался мужчина, по-прежнему не желая смотреть ей в глаза.

– Нет, я должна была разрыдаться вместе с тобой или побить тебя при упоминании в рассказе собственного имени!

– Ты злишься? – брошенный искоса взгляд.

– Нет, – незамедлительный хмурый ответ.

– Точно? – взгляд становится прямым и пытливым.

– Точно, – кривая улыбка робко появляется на ее губах и тут же исчезает, стоит мужчине накрыть их своими.

Резкий поворот головы и расстояние между ними увеличивается до полуметра.

– У меня нет шансов, да? – задумчиво поинтересовался Алекс за ее спиной.

– Боюсь, что так, – кусая губы, ответила Алиса. – Если ты хотел, чтобы я тебя таким образом успокоила, извини. Я к этому не привыкла.

– Повернись ко мне, – разворачивая ее за плечи, с ободряющей улыбкой сказал он. – Он не самый лучший выбор. Ты знаешь?

– Знаю, – согласно кивнула девушка.

– И он, по-моему, сумасшедший. Знаешь?

– Угу.

– Не одобряю, – ворчливо отозвался Алекс.

– Ничего не поделаешь.

– А зачем тогда был нужен вчерашний спектакль? Зачем меня впрягла?

– Я не впрягала, Алекс. Ты даже не пытался услышать то, что я тебе хотела донести. Я всегда торможу всеми конечностями, понимаешь? Мне для всего нужно время, а мне его не дают. Вот я и вспылила, а Кира меня поддержала.

– То есть ты еще и на рыжую хочешь ответственность переложить? – сдвинув брови, укорил ее Алекс.

– Признаю, полностью моя вина и ничья больше! – как нашкодивший ученик покаялась Алиса.

– Дурная.

– Угу. Я рада, что тебе понравилась Кира.

– Да неужто?! То есть, ты поверила тому бреду, что я тебе вылил в уши, и готова сдать свою сестру мне на растерзание?

– Нет. Но я буду рада, если вы с ней познакомитесь поближе.

– А не боишься, что я буду вести себя с ней так же, как и с тобой вначале?

– А должна?

– Наверно, нет. Она мне действительно понравилась. Если честно, я не понимаю, где «этот Марк» и почему ты умудрилась все так перевернуть с ног на голову еще до наступления вечера, – резко перевел тему Алекс.

– Ты опять назвал его «этот Марк», – усмехнулась Алиса. – Сама не знаю, но не думаю, что он уехал в N.

– Он все еще у меня на испытательном сроке, – неодобрительно сказал мужчина, поднимаясь со скамьи и стягивая девушку за собой. – Пошли, день еще в разгаре.

По возвращению с прогулки Алекса накормили ужином в родительском доме, после чего с миром отправили в стольный город N. И только когда машина его скрылась за ближайшим поворотом, Алиса увидела Марка, неровной походкой направлявшегося к ней.

========== Часть 89 ==========

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, не двигаясь с места. Нервно переминавшаяся за спиной сестры Кира мертвой хваткой вцепилась ей в плечо. В том, что Марк был пьян, не было сомнений. Спина мужчины была сгорблена, челюсти крепко стиснуты, спутанные пряди волос скрывали от девушек выражение его глаз, а руки до побелевших костяшек пальцев обхватывали металлические прутья калитки. Попробовав сделать шаг ему на встречу, Алиса обернулась к удерживающей ее родственнице.

– Не ходи, ничем хорошим это не кончится, – шепнула ей на ухо Кира, но тут же вздрогнула, услышав презрительный смешок Марка.

– Иди домой, все будет хорошо, – обернувшись к сестре, Алиса ободряюще ей улыбнулась.

– Сказано было: пошла вон! – глухо рыкнул Марк, после нерешительных подвижек Киры остаться.

Сжав в ладони ее руку, Алиса отвела девушку к крыльцу и мягко втолкнула в дом, быстро затворив за ней дверь.

– Меня ты домой на ужин не приглашала, – раздался голос Марка прямо за спиной Алисы. – И не пригласишь, верно?

– Марк, ты пьян, – начала было отвечать девушка, но затихла, когда он обнял ее за талию и легко приподнял от земли, зарываясь лицом в ее волосы и глубоко вдыхая их запах.

– А как иначе я смог бы себя удержать в номере, по-твоему? Зная, что эта мразь нарочно проснулась ни свет ни заря, топает и насвистывает за тонкой перегородкой в надежде, что я не сплю и слышу его. Зная, куда он собирается и к кому.

Пара неровных шагов по ступеням вниз, и он уносит ее подальше от горящих светом окон, ставит на ноги, прижимая к погруженной в тень стене.

– Ты хорошо провела время? Как ты провела с ним день? Ты смеялась? Рассказывала ему то, чего я не знаю? – его рука врезается в стену в бессильной злобе. – Молчишь? Тебе было с ним хорошо? Он касался тебя? Почему ты впустила его в свой дом? Не заикаться на счет наших планов, как ты меня представишь родителям, да? Видимо, на его счет ты долго не раздумывала…

Дыхание Алисы становится нервным, частым и рваным, а руки против воли цепляются за рукава мужской рубашки.

– Перестань, не надо, – хрипло просит она, но опять замолкает.

Откинув прядь с ее лица, Марк прикасается своим лбом к ее, скрещиваясь с ней безумным взглядом. Теперь она видит его глаза с их расширенными зрачками. Видит, как его отяжелевшие веки подрагивают, как вздымается его широкая грудь при судорожном вдохе, слышит, какая горечь пропитывает каждое его слово.

– Я заливался этой дрянью в надежде унять свое обострившееся обоняние. Но я все равно чувствую, что хоть и слабо, но от тебя доносится его мерзкий запах, – с мучительным выдохом он наваливается на нее, ласково обнимая ладонями хрупкие плечи, скользит по ее телу своим и хрипло нашептывает: – Ты знаешь какие-нибудь другие способы, как избавиться от этой примеси смрада?

Чувствуя, как Алиса дрожит, прижатая к его телу, Марк вновь поднимает ее над землей, сжимая в объятьях. Словно слепой, начинает искать ее губы, двигаясь от маленького ушка по щеке, нежно касаясь линии шрама, блаженно припадает к сладкой цели сквозь потоки с горечью скатывающихся слез. Она не сопротивляется, позволяя целовать ее глубоко и самозабвенно, но затем перехватывает инициативу, лишая его дыхания. Скользит ласковыми руками по его спине и шее.

– Я так тебя люблю. Мне никто не был так нужен, как ты. Что мне сделать, чтобы и ты меня любила? – хриплый голос звучит надтреснуто и едва слышно.

– Ничего. Тебе ничего не надо уже делать, – доносится ее тихий ответ.

Миг, и Алиса резко опускается на тротуарную плитку, глядя в широко распахнутые, загоревшиеся ненавистью глаза. Марк делает шаг назад, качнувшись, хватается за голову. Больное, искажающее смысл сказанных слов сознание вгоняет холодные лезвия в грудь. На лице появляется зловещая усмешка, обнажая чуть надтреснутый клык. Слова вырываются из глотки потоком, жаля, не давая вставить ни протест, ни опровержение.

– Выбрала уже, значит? Всего один день, и эта тварь тебя заполучила. На что ты купилась? После всего, что этот ублюдок тебе сделал? А я, идиот, на что-то надеялся. Ты ведь общалась с Дарьей, да? Весело было потешаться надо мной? Она наверняка расписала меня в ярких подробностях, будучи с тобой наедине. Хотя она и моего присутствия не стеснялась…

– Марк, все не так. Ты не понял…

– Замолчи! Я тебя избавлю от своего присутствия, но ни о каком третьем дне здесь речи быть не может! Мы вернемся в N завтра утром.

– Марк, да послушай же меня! Я…

– Замолчи, замолчи, замолчи! Не хочу слушать твои отмазки! – зажимая руками голову, он сделал шаг назад. Отшатываясь и от ее протянутой руки, и от близкого к истерике взгляда. – Будь готова утром, иначе мне придется вытащить тебя из дома в том виде, в котором я тебя застану.

Чувствуя себя так, будто ее близость начинает сжигать его, Марк продолжал пятиться, пока не уперся поясницей в калитку и не ринулся в черную ночь.

– Я тебя люблю. Я тебя люблю. Я тебя люблю, – растеряв все свои силы и способность кричать, словно мантру повторяла Алиса, пытаясь его догнать. На мгновение ей показалось, что он услышал ее и остановился, но затем также резко исчез во тьме, оставив совсем одну.

========== Часть 90 ==========

Мрак. Он действительно соответствует своему темному прозвищу. Угрюмый, злобный, недоверчивый, глухой и слепой. Гулкие неровные шаги по тротуару не могут заглушить дребезжание натянутых нервов. Голова раскалывается от тяжелых мыслей и количества выпитого. Челюсти с силой сжимаются, веки накрывают красные от недосыпа глаза. Руки горят, пальцы еще помнят тепло и ощущения ее тела.

Она бежит за ним. Тихо что-то повторяет. Слишком шумно, не разобрать… Да и зачем? Но ноги против воли замедляют движение, и он слышит слова, которые Алиса отчаянно повторяет: «Я тебя люблю». Замешательство, паника и страх. Именно страх заставляет его поспешно рвануться вперед. Да. Он окончательно свихнулся. Не может она говорить именно это. Больное сознание не раз заставляло его плясать под свою дудку, но то было во сне. Его сны всегда были болезненны, но наступало утро и он просыпался. А сейчас он не спит.

Алиса больше не идет за ним. Ее тихие, но частые шаги больше не разносятся за его спиной. Где он сам? Марк уже давно шел вперед, не сознавая, куда направлялся. Ноги сами тащили его, не разбирая дороги. Куда угодно, лишь бы подальше от нее. Не видеть, не слышать, не чувствовать, забыть. Но получится ли забыть то, о чем продолжаешь мечтать?

Так темно. На ночном небе сегодня не сияют звезды. Даже луна спряталась за густыми облаками. «Темнота. Она же боится темноты. Ушла от дома слишком далеко, пытаясь догнать его. Одна…»

Полузадушено вздохнув, Марк стал озираться вокруг. Улицы, дома – все здесь было ему незнакомо. Он наверняка шел все время прямо, а, значит, и возвращаться нужно просто никуда не сворачивая. Медленно, слишком медленно… Уже задыхаясь от быстрого бега, он видит впереди темную сжавшуюся фигурку.

Алиса сидела на бордюре под единственным горевшим на улице фонарем. Глядя пустым взглядом прямо перед собой, она обхватывала себя руками и мелко дрожала. В голове ее было пусто. Все мысли выгнал животный страх и отрешенность, возникшие после того, как она потеряла Марка из вида. Крохотный тускло освещенный круг от фонарного столба, казалось, подрагивал от страха вместе с ней. В этом круге двигались неясные тени от бившихся о лампочку мотыльков. Был слышен слабый шелест их крыльев, звуки ударов об источник света и дребезжание самой лампочки. Было холодно.

За пределами территории, служившей ей слабой защитой, послышались чьи-то шаги и частое дыхание. Кто бы то ни был, он был высок и надвигался на нее. Задрожав сильнее, Алиса вцепилась в гладкую бетонную поверхность столба и попыталась за ним спрятаться. Ужас поглотил ее целиком, когда она увидела, как человек ступил в ее круг и протянул свою руку в ее сторону. Коротко вскрикнув, она рванулась прочь, но тут же была поймана. Брызнувшие градом слезы и истеричное рыдание заглушали тихое увещевание удерживающего ее мужчины. Ее слабые попытки вырваться не приносили никакого результата.

Подняв ее на руки и вернувшись под свет фонарного столба, Марк осторожно, но твердо развернул ее лицо к себе и отвел в сторону руки, колотившие его по груди.

– Тише, тише. Это всего лишь я. Прости меня, прости, – опустившись вместе с ней на асфальт, он ласково гладил ее по голове, продолжая вглядываться в глаза, по-прежнему не способные его узнать. – Алиса…

Нежно покачивая ее в своих руках, теснее прижимая к себе ее стройное тело, он продолжал тихо нашептывать ей успокаивающие слова. Громкие рыдания девушки сменились короткими всхлипами, а затем сиплым дыханием. Чувство вины и раскаяния навалились на Марка гранитной глыбой. Мог ведь и не вспомнить, сосредоточившись на себе и собственных бредовых мыслях. Какое же это все-таки блаженство – ощущать на себе эти хрупкие ладони, чувствовать, как она прижимается к тебе, зарываясь в рубашку лицом. Жаль, что причиной этому служит лишь страх и желание найти защиту, получить помощь. Да, все верно. Именно эти чувства привели ее к нему в дом, именно поэтому она оставалась с ним так долго, а он эгоистично этим пользовался, каждый день требуя от нее все больше внимания. Поначалу ему хватало всего лишь ее присутствия, но с каждым днем, с каждым часом ему становилось мало. Жадный и завистливый к чужому счастью, он хотел ее любви.

Чуть отстранив ее от себя, Марк увидел, что Алиса заснула. Подавив в себе желание вернуться вместе с ней в гостиницу, он поднялся на ноги и понес ее к дому. Когда до искомой калитки оставалось не более двадцати метров, навстречу ему выметнулась разгневанная фурия, громким шепотом осыпавшая его проклятиями. Пинками и ударами по незащищенной спине и ногам Кира вынудила его остановиться и вгляделась в лицо крепко спящей сестры.

– Скотина! Так и знала, что нельзя ее с тобой наедине оставлять, – чуть не плача, продолжала она выговаривать. – Радуйся, что ее отец с матерью спят. Боже, все лицо опухло от слез. За что ты с ней так? Большего кретина я в жизни не видела.

– Отведи меня, я положу Алису на кровать, – глухо приказал Марк, не обращая внимания на ее вспышку.

Шумно вздохнув в бессильной злобе, Кира забежала вперед. Открывая перед ним и его драгоценной ношей двери. Жестами указывая ему направление, девушка невольно замечала насколько бережно он несет Алису. Включив ночник, Кира сдернула с постели покрывало и поправила подушки, прежде чем мужчина опустил Алису на них. Стоило ему убрать свои руки от нее, девушка болезненно поморщилась и открыла глаза.

Помедлив под ее взглядом с минуту, Марк отступил назад и вышел за дверь, как можно тише ступая по лестнице со второго этажа. Легким щелчком донесся до них звук сработавшего дверного замка. Развернувшись к подушке, Алиса едва слышно взвыла.

========== Часть 91 ==========

Плотные облака, застилавшие ночной небосвод, к утру не рассеялись. Наоборот, они налились синевой, обратившись в тучи. Воздух пропитался влажной прохладой, но был теплым и обволакивающим.

Марк появился у двери в десять утра. С темными кругами под глазами, с заросшим черной щетиной лицом он походил на тень.

Алиса выглядела не лучше. Тонкая кофта с капюшоном создавала ощущение сжатости и сгорбленности девушки. Сосредоточенные покрасневшие глаза метались в поисках любой цели, смотрели куда угодно, только не на мужчину. Рюкзак давно был собран и стоял у двери. Пропуская мимо ушей сыпавшийся градом словесный поток Киры, Алиса лишь крепко сжала ее в объятьях и поцеловала в висок. Нежно, но слабо улыбнувшись, подхватила рюкзак и заспешила к машине.

– Позвони мне, как приедете, – крикнула Кира за миг до того, как машина сорвалась с места.

Прошло пять минут, десять, двадцать, а в машине по-прежнему было тихо. Только щелчки поворотников, рычание двигателя и едва уловимый скрип оплетки руля под слишком сильно сжимавшими ее пальцами.

– Ты ведь слышал то, что я говорила, – тихо сказала Алиса. Глядя в окно, она касалась пальцами его холодной поверхности, вырисовывая круги. – Ты услышал и на секунду остановился, а затем рванулся вперед.

– И что же я услышал? – спросил Марк и поразился тому, насколько глухо и хрипло прозвучал его голос.

– Хочешь, чтобы я повторила? Ты ведь не поверил мне тогда, и я не знаю, поверишь ли теперь. У меня складывается твердое убеждение, что тебе нравится пребывать в том болезненном состоянии одиночества. Ты с ним сросся. Сросся настолько, что уже не веришь, что в твой мир может кто-то вторгнуться и более того – остаться. Ты ведь с самого начала это мне говорил. Говорил, что будет плохо, постоянно извинялся за себя… Насильно толкал меня к отказу от самого себя. Ты можешь сам повторить, что же я сказала этой ночью?