Текст книги "До и После: Исход (СИ)"

Автор книги: Талани Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Annotation

Мир «ДО» – уютный и привычный. Конкурирующих государств больше нет, границы – условность. Нет войн и терроризма, жизнь тиха и размеренна. Но в какой-то момент все рушится, и появляется мир «ПОСЛЕ» – слишком страшный, чтобы ходить без оружия. Многие живые мертвы, а мертвые – всё еще живы. Грань сверхъестественного сместилась, ломая рациональные представления о жизни.

Те немногие, кому удалось выжить, растеряны и не представляют кому теперь доверять и где искать защиты. Лишившись родных и близких, нормальной жизни и веры в человечность, они пытаются понять, что делать дальше, когда привычного мира не стало.

Предисловие

1(ПОСЛЕ) В одиночку

2(ПОСЛЕ) У костра

3(ДО) Званый ужин

4(ПОСЛЕ) Консервная банка

5(ДО) Хороший мальчик

6(ДО) Герой ютуба

7(ПОСЛЕ) Теория Алекса

8(ПОСЛЕ) Тишина

9(ПОСЛЕ) Утро в амбаре

10(ДО) В «Башне»

11(ДО) Битые стекла

12(ПОСЛЕ) Как убить курицу

13(ДО) В гостях у тети

14(ПОСЛЕ) Сюрприз в кустах

15(ПОСЛЕ) Красная лампочка

16(ПОСЛЕ) Распахнутые двери

17(ПОСЛЕ) Глаза кобры

18(ДО) Роял-флеш

19(ДО) Выбор

20(ДО) Первая любовь

21(ПОСЛЕ) Возвращение

22(ПОСЛЕ) Квест

23(ПОСЛЕ) Теория «хорошести»

24(ДО) Ночные кошмары

25(ПОСЛЕ) Солнечные зайчики

26(ДО) Незваный гость

27(ПОСЛЕ) Рюкзак

28(ПОСЛЕ) Пошлешь ли ангела мне

29(ПОСЛЕ) Встреча

30(ПОСЛЕ) Губернатор

31(ДО) Гипнотизер

32(ПОСЛЕ) Месть

33(ПОСЛЕ) Вечеринка-сюрприз

34(ДО) Принцесса-медиум

35(ПОСЛЕ) Странный хозяин дома

36(ПОСЛЕ) Продукты Пайтона

37(ПОСЛЕ) Голова в облаках

38(ПОСЛЕ) Хризантема

39(ПОСЛЕ) Ночные прогулки

40(ПОСЛЕ) Пассажир

41(ДО) Зеленая фея

42(ПОСЛЕ) У камина

43(ПОСЛЕ) Плям-плям

44(ПОСЛЕ) Куколка на полу

45(ПОСЛЕ) Кровь и слезы

46(ДО) Роковой день

47(ПОСЛЕ) Покинутый дом

48(ПОСЛЕ) Исповедь Алекса

49(ДО) Гудки

50(ПОСЛЕ) Новые друзья

51(ПОСЛЕ) Тени в доме

52(ПОСЛЕ) Надежда

53(ПОСЛЕ) Поиски

54(ПОСЛЕ) Кровь на руках

55(ПОСЛЕ) Розовый кролик

56(ПОСЛЕ) Смерть

57(ПОСЛЕ) Записи доктора

58(ПОСЛЕ) Укажи нам путь

59(ПОСЛЕ) Наблюдатель

60(ПОСЛЕ) Вернувшийся

Эпилог (ДО)

Бонусы

Предисловие

Примечание:

"Исход" – первая часть "ДО и ПОСЛЕ". Вторая – "Миражи".

Хронология не соблюдена.

События мира «ДО» и мира «ПОСЛЕ» могут чередоваться и не всегда идут по порядку даже внутри своих временных рамок.

1(ПОСЛЕ) В одиночку

Лиа выпрыгнула из окна, приземлилась не очень удачно – оцарапала руку и ушибла колено. И только вскочив и отряхнувшись, осознала, что только что сделала.

Поднялась и, прихрамывая, побежала.

Проселочная дорога могла вывести ее из поселка к небольшому городку, но бежать туда среди ночи без оружия было бы глупым решением, даже самоубийственным. А вот стоящий неподалеку амбар вполне мог сойти за укрытие.

На мгновение Лиа почудилось, что позади кто-то злобно по-ведьмински рассмеялся. Может, увиденное – лишь чары, наведенные злой колдуньей? Ей хотелось бы в это поверить, но она прекрасно понимала, что смеяться в доме некому.

Теперь некому.

Дверь амбара была старой, тяжелой и никак не хотела поддаваться. Порывистый ветер усиливался, деревья гудели. Растревоженная листва шелестела, будто хотела докричаться до всего мира, чтобы предупредить об опасности, хотя предупреждать было уже слишком поздно.

И почему-то вспомнился отрывок из песни Норта:

«Знай, ангел придет, конец неизбежен.

Тебя забирая, пусть будет он нежен».

Девушки были от нее в восторге. И не только от нее: такой молодой, загадочный и мрачный Норт – её Норт – покорял их и‍ текстами, и голосом. Остальные члены банды тоже не были обделены вниманием, но сливки почти всегда снимает вокалист.

Теперь все осталось в прошлом. Не будет больше ни фанаток, ни песен, ни мягкого, с хриплым надрывом на высоких нотах, голоса, от которого сбивается дыхание, срывается вместе с его криком, замирает вместе на последней высокой ноте.

Лиа трясло. Ветер трепал уже не деревья – ее одежду – легкую майку и шорты, просачиваясь между бледной кожей и хлопковой тканью. По телу побежали мурашки. Она в очередной раз толкнула двери, не слишком надеясь на успешный исход, и все-таки ввалилась в амбар.

«Успокойся, детка, упокойся с миром...» – еще одна строчка из глупой песенки Норта возникла в голове так не вовремя.

Лиа захлопнула за собой тяжелую дверь и сползла вниз, прижавшись к ней спиной. Замерла, сидя на корточках. Ей должно было быть горько и страшно, она могла бы даже биться в истерике, потому что потерянное ей не сможет вернуть ни один волшебник на свете. Но в сердце была пустота, а мозг никак не мог принять увиденное. Может, потому было не больно. Она не чувствовала горечи потери – она злилась. От этого стало не по себе. Как она может злиться, если и злиться-то уже не на кого? Пытаясь подавить в себе постыдные чувства, Лиа попробовала переключиться на мысли, не связанные с Нортом.

«Я в безопасности. И я справлюсь».

Лучшим решением сейчас будет ночевка в амбаре, а утром, когда солнце озарит светом тот проклятый дом, придется думать, что делать дальше. Главное – пережить эту жуткую ночь.

В голове всплыла любимая поговорка Норта: «Что будем делать в четверг, если умрем в среду?»

– Я сделаю все, чтобы не умереть в среду... – прошептала Лиа, понятия не имея, какой сегодня день недели.

В амбаре было темно. Она едва различала очертания предметов. Но это не имело значения, ведь стены защищали от незваных гостей и холодного ветра, а стог сена, стоявший неподалеку, давал надежду, что ночью она не замерзнет.

Лиаобхватила коленки и уткнулась в них лбом. От мысли, что ей придется пройти через все в одиночку, мутило.

«В одиночку – холодное, страшное слово, подобное сгущающейся темноте», – к таким сравнениям приучил ее Норт, признанный мастер по части воспевания тьмы, смерти и мрака.

«А что, если ты не просто осталась одна, – вдруг заговорил внутренний голос, – что если, ты осталась совсем-совсем одна? Может, больше никого нет и никогда не будет? Что ты будешь делать при таком раскладе?»

Она несколько раз стукнулась затылком о дверь, будто это могло выбить ужасные мысли из ее головы.

– Все из-за него! Это все из-за него! Все было нормально, мы бы справились!

«Все уже давно далеко не нормально, и ты это прекрасно знаешь. Нормально уже не будет».

Лиа задрала голову вверх и, втягивая воздух через рот, уставилась в густую толщу тьмы, скрывавшую крышу амбара. Пару лет назад она читала в журнале о какой-то дыхательной гимнастике, помогающей избавиться от стресса, но все, что ей запомнилось, сводилось к глубоким вдохам и выдохам.

– Может, это и не поможет, но хуже-то уж точно не будет, правда? – спросила она себя, сделала вдох и выдохнула, как положено. – Все будет хорошо, все будет хорошо, – словно заклинание шептала она, – есть и другие люди. Возможно, даже есть места, которых это не коснулось.

«Хоть себе-то не ври», – сказал ехидный внутренний голос, но Лиа прогнала его новым глубокими вдохом.

Время текло, а она все сидела у двери, не в силах подняться. Застывшая, потерянная, не ощущающая ничего. С пустотой, грозившей заполниться злостью. Десять минут, двадцать, час или два – она не знала, сколько времени провела, глядя в пустоту, не думая ни о чем. Ее внутренний хронометр дал сбой. А потом что-то щелкнуло, где-то глубоко внутри, на грани сознания. Неуловимое, горькое. Прошелестело и растворилось. И в этот момент Лиа поднялась с места.

Стог сена не подвел. Оказался именно таким, каким она его всегда представляла. Колючим, но мягким, почти идеальным в данных условиях. Она наклонилась и почти упала в него, зарылась, соорудив кокон, и почувствовала, что другого ей и не нужно. Ни кровати, ни подушки, ни одеяла. Она ничего больше не хочет.

Ее ждало неизбежное – страшная пытка, которой подвергаются все, кто потерял свою любовь навсегда. Ей предстояло заснуть в одиночестве. Но еще хуже было то, что ей, в отличие от Норта, утром предстоит и проснуться.

Она тихонько заплакала. От обиды и бессилия, не до конца отдавая себе отчет в том, что же все-таки произошло.

Прошло несколько недель с начала конца. Все изменилось в один момент, но Лиа, казалось, даже к этому почти привыкла. Теперь стало куда хуже. Ее пугала мысль, что в целом мире больше никого не осталось.

Но ей и в голову не могло прийти, что даже сейчас в амбаре она была не одна.

2(ПОСЛЕ) У костра

Они брели по рельсам уже второй день. Это изматывало, но другие варианты были еще хуже. Ночевать приходилось в лесу. Спать – в старых походных палатках. Хотя о каком сне может идти речь, если каждый шорох в темноте превращается в монстра, выжидающего, когда ты потеряешь бдительность? Но этот участок, спасибо тебе, кружок юных натуралистов, был безопасен. Самодельные ловушки-гремелки тут же подадут сигнал, стоит кому-то пересечь периметр.

Джереми мог бы позволить себе поспать, но сон не шел. Не из-за страха – из-за Анны. Глупо сожалеть о не сложившихся отношениях, когда кругом царит хаос, но он ничего не мог с собой поделать. С мыслями об Анне сейчас могли конкурировать только мысли о еде.

«О, хрустящий жареный бекон... – он мечтательно прикрыл глаза, – съесть бы хоть кусочек!»

Еда из прежней жизни – вот чего ему по-настоящему не хватало. Почти также сильно, как не хватало Анны, хотя вслух он вряд ли когда-нибудь в этом признался бы. Джереми мог бы отдать мизинец на ноге и, скорее всего, так бы и сделал, если бы кто-нибудь взамен предложил ему большой кусок дымящейся пиццы, ну или хотя бы большой бутерброд с ветчиной, сыром и соусом. Не будь он подростком, давно заплыл бы жиром от такой диеты, но Джереми был молод, крепок и здоров, если не брать в расчет душевные раны.

«Вот как так? – терзал он себя вопросом. – Как я дал себя облапошить? Почему пошел на поводу у своей гордости? И почему это произошло перед тем, как начался этот кошмар? Почему именно тогда?»

На душе было до того паршиво, что хотелось курить. Джереми знал, что это совсем не круто, что это вредно и вообще вряд ли поможет. Но странное, нелогичное желание становилось все сильнее и навязчивее.

«Какая теперь разница... курить или не курить? Убьет меня что угодно, но уж точно не рак легких».

Он мог бы развить эту мысль, задуматься о том, как жить дальше, как обезопасить свой путь. Задуматься о чем угодно более важном, раз уж все равно не спал, но по закону подлости, в голову лезла одна ерунда. Джереми терзал себя бесчисленными вопросами, не имевшими сейчас никакого смысла. Но ведь он подросток, а кто вправе винить подростка за глупые мысли?

– Зачем я тогда вообще к тебе пришел, Арчи? – прошептал он в костер и бросил в него обломок ветки.

Они с Арчи родились через много лет после объединения всех стран в республики. Дружили с детства. Росли в общем, смешанном мире, сулившем счастливую жизнь и безоблачное будущее. Но будущее оказалось совсем не таким.

В тот вечер, на дне рожденья у Арчи, Джереми слегка выпил. Настроение поднялось, а музыка только усилила эффект. Он был молод, популярен и красив и думал, что весь мир лежит у его ног. Одна из кокеток давно строила ему глазки, хоть и знала, что он не свободен. Но Джереми понимал, женская солидарность вещь двухсторонняя. А кокетка была ничего. Отогнав манящие мысли, он отправился искать Арчи.

«А может, это не так уж и страшно? – думал он, опустошая вторую бутылку пива. – Вечер такой веселый, а пара поцелуев никому еще не вредила. Да и Анне она не расскажет».

Но он не учел одну вещь – смартфоны это и радость, и беда. Клик, клац – и ты уже в сети, уж ему ли было этого не знать?

– Ой, дурак! – протянул он, спрятав лицо в ладони.

«Какая теперь разница?» – в ответ пропел внутренний голос.

Да, от сигареты сейчас он точно не отказался бы. Костер уже тлел. Из палатки доносилось мерное сопение. Сон этот не был безмятежным, но плохой сон лучше, чем полное его отсутствие. Джереми взял в руку палку и пошевелил угли. Пламя вспыхнуло и почти тут же погасло. Больше, чем об отсутствии сигарет, он жалел об отсутствии простейшего плеера. Если бы он только мог вставить наушники в уши и окунуться в волны любимых треков. Это спрятало бы его от собственных мыслей, ведь, если не считать алкоголя, нет лучшего лекарства, чем музыка, уносящая от проблем. Но плеера не было, и, в любом случае, отгородиться от внешних звуков – непозволительная роскошь в условиях сломанного мира.

К шорохам теперь постоянно приходилось прислушиваться.

3(ДО) Званый ужин

На столике были разбросаны кисточки, тени, крема и прочие девчачьи средства маскировки. При каждом движении платье Кристины шуршало, а корсет неприятно сдавливал ребра.

Дом наполняли превосходные ароматы праздничных блюд. Музыка звучала на фоне: что-то мелодичное, ненавязчивое, как раз для предстоящего вечера. Вечер будет непростым, но ей не хотелось думать об этом. Мысли упорно убегали к нему.

Джереми нравился ей с третьего класса, с тех самых пор как они целый месяц сидели за соседними партами. Он стрелял жеваной бумагой из ручки в спину девчонке-зазнайке, а Кристина тайком бросала на него смущенные взгляды. Иногда они шептались, обсуждали общих знакомых, придумывали одноклассникам забавные прозвища и шутили о всякой ерунде. После уроков, бывало, он вместе с друзьями обстреливал визжащих от возмущения девчонок из рогатки. Не рыцарь, не герой, обычный задира. Как раз то, что надо, ведь девочки из благополучных семей так любят мальчишек-хулиганов. Время шло, а он так и не обратил на нее внимания, что не могло не печалить Кристину. Затем его перевели в другой класс, и они даже перестали здороваться в коридорах. Но интерес Кристины почему-то никуда не пропал. Она держала это в секрете и чем старше становилась, тем больше охраняла свою тайну. Никаких томных взглядов, никаких намеков на симпатию. Да и как она могла? Она же мамина красавица, а мамина красавица не влюбляется в мальчиков, это мальчики влюбляются в нее. Мать научила ее всему, что знала сама, и главным уроком было, то, что замуж по любви выходят только глупые курицы. Кристина хорошо усвоила этот урок и знала, что никакая симпатия не разрушит ее планов на будущую помолвку. Но кое в чем она все-таки себе не откажет. Это будет маленький бонус, приятный подарочек самой себе, прежде чем она окончательно откажется от своего глупого, бесцельного и ни к чему не ведущего увлечения.

Возможно, если б она меньше слушала маму, если б меньше слушала себя, уверенную в том, что она – королева мира, с Джереми все сложилось бы иначе. И его девушкой была бы сейчас она, а не Анна. Наверное, он была бы счастлива. Вышла бы за него замуж, готовила бы ему и детям блинчики по выходным, а летом они выезжали бы за город на дачу и плескались вместе в надувном бассейне. Без всех этих званых деловых ужинов, надменных разговоров и выяснений, у кого дороже машина, чья фирма престижней. Без всего того, что ожидало ее в недалеком будущем.

Конечно, Джереми был парень смекалистый и перспективный, но о таких перспективах как у Дюка Ди, ставшего ее потенциальным женихом, когда ей еще не было двенадцати лет, Джереми мог только мечтать. Пускай за всеми достоинствами Дюка стоял его отец, но какая разница, если это сулит безбедную жизнь не одному поколению семьи Ди, а у нее есть все шансы войти в круг избранных. Думая об этом, Кристина чуть не спалила прядь волос плойкой. Выдернув орудие пыток из розетки, она свысока оглядела собственное отражение.

«Ничего. Вполне себе ничего».

Но легче от этого не стало. Придется строить из себя восторженную дуру весь вечер, пока родители обмывают будущую "сделку". Сделкой она про себя называла их с Дюком Ди свадьбу, а сегодняшний ужин был чем-то вроде неофициальной помолвки. Конечно, свадьба состоится не сейчас, пройдет еще минимум три года, ведь нужно дать маминой красавице окончить школу, поступить в ВУЗ, а Дюк Ди как раз получит диплом и станет партнером в фирме своего отца. Разве не сказка?

«Сказка... Та еще сказочка», – думала она про себя, проводя помадой. Чмокнув губами, Кристина послала воздушный поцелуй своему отражению и закрыла тюбик.

– Кристина, ты скоро? – спросила из-за двери мать.

– Еще пару минут! – отозвалась она, не отрывая взгляда от своего отражения.

«Только бы речь за ужином не зашла о Нине, – этой темы она хотела избежать больше всего на свете. – Эту дуру угораздило залететь, кто бы мог подумать?»

– Ну, разве не идиотка? – прошептала своему отражению и продолжила расчесывать волосы.

«Залететь в семнадцать то еще приключение! – как-то сказала ее мать. – И смотри не распространяйся про вашу дружбу. Нины для тебя больше не существует. Она перечеркнула свою жизнь, не дай ей бросить тень на твою».

– Идиотка, – резюмировала Кристина. Несмотря на то, что «сделка» дело почти решенное, родители Дюка никогда не позволят ему обручиться с ветреной девицей.

– Нельзя, чтобы они считали меня такой, как она, – наставительно сказала себе и всмотрелась в отражение.

Над левой бровью пролегла морщинка хмурости. Замкнутый круг. Стоит нахмуриться из-за какой-нибудь ерунды, как начинаешь хмуриться из-за того, что хмуришься. Она похлопала ладошкой по лбу, словно это могло что-то исправить.

– Из-за этой дуры еще и морщин себе наживу раньше времени, – теперь она легонько похлопала себя ладонями по щекам. – Соберись! Соберись! Проблемы дураков должны волновать только самих дураков. В конце концов, всегда можно сказать, что она никогда мне не нравилась, и я дружила с ней из жалости. Да и имеет же леди право позволить себе слабость быть великодушной и иногда снисходить до общения с дураками?

Решив, что выход найден, Кристина улыбнулась своему отражению и опять чмокнула губами, посылая себе воздушный поцелуй.

Этот ужин должен пройти идеально, а завтра... Она мечтательно прикрыла глаза и расплылась в улыбке: «Завтра я действительно позволю себе одну слабость. Всего на один вечер, я это заслужила». И ни Дюк Ди, ни его папочка, ни ее собственная мамочка – никто на свете не сможет этому помешать. Ей не нужно большего, только один единственный вечер. Вечер, который она будет вспоминать в своей будущей сказочной жизни с нелюбимым, но богатым мужем.

4(ПОСЛЕ) Консервная банка

– Норт, ты не поможешь мне?

Она нависла над банкой с консервами, открыть ее никак не получалось.

– Или открывалка затупилась, или я слабак, – добавила Лиа.

Они прятались в просторном и надежном доме. Поначалу припасов здесь было достаточно, но сейчас – заканчивались последние. А они все никак не могли решиться на вылазку.

– Норт! Да иди же сюда! – у нее совсем не осталось сил ни физических, ни моральных. Две-три минуты безрезультатных боев с будущим обедом в конец измотали ее, а верхняя часть искореженной металлической банки тянула свои рваные щупальца вверх, чтобы ухватить и поранить.

– Норт, ну помоги мне!

Лиа бросила короткий взгляд на полку с припасами.

«Последняя банка… Что же мы будем делать?»

Появившийся в кухне Норт с тяжелым вздохом забрал из ее рук банку с открывалкой, сел рядом и склонился над ней. Длинные волосы упали на лицо. Норт выругался сквозь зубы – у него тоже не получалось. Да, силачом его уж точно назвать нельзя. Даже смешно, каким крутым он казался ей раньше. Стоило ему появиться на сцене в свете прожекторов с гитарой в руках, девушки сходили с ума. Но он выбрал не их – ее. Конечно, их отношения не были гладкими.

Это был вихрь, водоворот и экстремальные горки, хотя поначалу все напоминало ванильно-розовую помадку, которую затем приправили ревностью, алкоголем и ссорами. Один Бог ведал, почему они до сих пор не разошлись

Мысль уйти возникала у нее не раз, но улетучивалась, стоило ему выйти на сцену и посвятить ей очередную песню.

Лиа казалось, это волшебство. Она где-то слышала, конечно, что звуки, издаваемые в диапазоне человеческого крика, вызывают наибольший отклик у слушателя. Что крик человек слышит на максимально далеком расстоянии – дальше любых других таких же по громкости звуков. И что приятно это по тем же причинам, по каким люди с упоением читают и смотрят ужасы по ночам. «Я избежал опасности, но ее не избежал кто-то другой». Она даже помнила слово «дофамин». Но ей было плевать на все слова. Когда Норт пел, казалось, что душа его плачет, потому он кричит от невыносимой боли. И единственное, чего ей хотелось в тот момент – обнять его.

– Это последняя? – спросил он, кивнув на банку.

– Да. Нам придется отсюда выйти. Нам нужна еда, мы же...

– Завтра, – перебил он.

– Но...

– Завтра, Лини-бикини, завтра, – он поцеловал ее в лоб и вышел из кухни.

– Завтра никогда не наступит… – пробормотала она ему вслед.

«Завтра» – это слово-ловушка. Это день, которого нет, ведь стоит прийти новому дню, как завтра опять ускользает.

5(ДО) Хороший мальчик

Томми был хорошим мальчиком. Он всегда знал, что он хороший. Правда, другим мальчишкам он почему-то не нравился. А вот девочки его даже любили. Томми мог их слушать, мог увлеченно что-то рассказывать, но самое главное, он всегда чувствовал, что надо сказать, чтобы заинтересовать их. Если мальчишки-забияки обижали Томми, то девочки сразу же бросались его защищать. Иногда он мог обидеть и кого-то из девочек, но они почти тут же его прощали и сами же оправдывали. Большинство из них...

Но Томми общался не только с девочками. У него был лучший друг. Он жил неподалеку и часто заходил к нему в гости. Сам Томми в гости не ходил. Да и зачем? У него дома были игрушки, самые разные, на любой вкус. А вот у Санни игрушек было мало, а может, и совсем не было, наверняка Томми не знал. Санни всегда приходил в гости после школы и уходил до возвращения мамы с работы. Сегодня они встретились после школы и решили пойти домой через пруд. Глупые утки всегда забавляли их.

Задержавшись там на время, они стали бегать вдоль берега, то и дело запуская камешки в воду. Кроссовки промокли, но веселью это не помешало. На улице было тепло, а он и с мокрыми ногами мог дойти до дома. Утомленные пробежкой, мальчишки остановились у скамейки, чтобы покормить уток. Томми знал, что его «послеучебная прогулка» маме не понравится. Она не любила, когда сын задерживался где-то после школы, но еще больше она не любила, когда «эти дрянные соседи совали свой нос не в свое дело и жаловались на ее мальчика». «Дрянные соседи», – вот кто враг Томми. Его мать тоже так считала, иначе, она не стала бы называть их «дрянными». Томми опасался, что кто-нибудь может их заметить и нажалуется, но им было весело, поэтому он отбросил все тревожные мысли. Они смеялись и кидались хлебом в проплывающих уток. Прохожие настороженно поглядывали в их сторону, но Томми было плевать. Утро в школе не задалось, зато теперь все налаживалось, ведь рядом был лучший друг, с которым можно от души веселиться.

– Жаль только, что ты учишься в другой школе, – сказал Томми, отламывая очередной кусок хлеба.

– Подумаешь, школа. Там нельзя кидаться в уток хлебом. Разве ты не понимаешь? – возразил ему Санни.

– Но у меня нет там друзей!

– У тебя там есть «мамочки», – скорчил рожу Санни и взмахнул руками, будто говорил о привидениях, оставалось только добавить устрашающее «бу-у-у».

– Девчонки это другое... – с грустью сказал Томми. Он прицелился в проплывающую мимо утку и кинул в нее кусочком хлеба. Та, быстро проглотив хлеб, не обиделась на его точное попадание.

– Конечно другое, – презрительно сказал Санни, – зато после школы мы можем делать, что хотим! Мы с тобой столько всего можем сделать! Сечешь?

– Наверное, – протянул Томми, посмотрев на часы, – ну вот, нам уже пора. Пойдем?

– Тебе решать, ты же у нас босс.

Томми недоверчиво посмотрел на него.

– Сворачивай манатки и бери курс на дом, капитан! – слово «капитан» Санни произнес уже без издевки. – Пора припарковаться в тихой уютной гавани.

***

Дом, в котором жил Томми не был большим, но им с матерью места хватало. Жили они не сказать, чтобы бедно, но мать находила способы получать различные пособия даже тогда, когда они им не полагались. Когда Томми только родился, они жили втроем, вместе с бабушкой. Но потом, благодаря природной изворотливости матери, им удалось добиться отдельного жилья для любимой бабули. Та вполне могла о себе позаботиться и съехала сразу после того, как Томми начал ходить в первый класс. Теперь бабушка навещала внука каждый выходной. Она могла бы и чаще это делать, но они с дочерью были слишком похожи друг на друга, чтобы уживаться вместе или видеться каждый день.

Из всего этого барахла, которым до отказа был заполнен их дом, Томми любил только старое скрипучее кресло. Вечерами он засиживался в нем, читая очередную интересную книгу. Он был очень начитанным мальчиком и учителя часто хвалили его, хотя он иногда и проказничал.

На часах было двенадцать минут седьмого, когда входная дверь хлопнула.

– Томми, ты дома?

– Да, мам.

Послышались шаркающие шаги.

– Знаешь, кого я видела? – тон ее хоть и был спокойным, но напряжение в голосе выдавало легкое раздражение.

– Нет, кого? – Томми вышел навстречу матери.

– Эту дрянную Виви. Мать твоей одноклассницы!

После слов «дрянную Виви» Томми понял, что вечер будет так себе.

– Знаешь, что она мне сказала?

Он молчал.

– Она сказала, что мой сын пугал людей в сквере у пруда. Что ты кидался камнями! – на последнем слове ее голос стал похожим на визг. – Я же сто раз говорила, делай, что хочешь, главное, чтобы у людей не было повода сплетничать!

– Но мам, мы просто играли. Санни предложил пускать лягушек.

Ее взгляд стал настороженно-изучающим.

– Какой Санни?

– Мой друг, – Томми потупился, – он живет неподалеку…

– Иди к себе в комнату.

– Но мам...

– Иди, я сказала, не вынуждай меня повторять! – руки у нее затряслись, а ноздри раздулись.

Когда Томми ушел, она сняла трубку и набрала номер. На другом конце послышался неприятный старушечий голос.

– Да, алло, говорите...

– Мам, это я.

– Что? Если ты насчет...

– Я насчет Томми...

– Я уже купила ему подарок на день рожденья! Не надо опять навязывать мне свои идеи! Я лучше знаю, что подарить моему вну…

– Ай, да забудь, мам! Я не про то... – нервно перебила она. – Знаешь, кто опять вернулся?

– Да какое мне дело? У меня нет времени на пустую болтовню, говори, уже или я броса...

– Санни, – она процедила его имя, словно только что раскрыла огромную тайну.

На другом конце провода молчали.

– Мам? Ты меня слышишь? Он вернулся! Санни вернулся!

В ответ она услышала только стук брошенной телефонной трубки. Через полчаса бабушка неожиданно приехала в гости.

6(ДО) Герой ютуба

Арчи Дрейтон любил старый рок-н-ролл. Он плясал перед зеркалом с расческой в руках, напевая очередную веселую песенку. Если бы родители видели его сейчас, они бы не удивились. Их мальчик всегда был веселым и харизматичным. Но они уехали на две недели на острова нежиться под ласковыми лучами солнца, поэтому наблюдать за происходящим не могли. Он не расстроился, что родители уехали одни, наоборот, он был счастлив! Ему исполняется восемнадцать. Сегодня день его рождения. Совсем скоро Арчи окончит школу и выпорхнет из родительского гнезда. Он не сомневался, что быстро станет среди студентов «своим» парнем. Может, кто-то из них уже знает, кто он такой, ведь ютуб уже принес ему популярность среди молодежи. Мысли забросить канал не раз посещали Арчи, но он боялся делиться ими с Джереми, потому что для друга этот канал был единственной отдушиной. Арчи заводил канал для развлечения, которое порядком уже подзатянулось и поднадоело. Но только не Джереми, тот вцепился в него как утопающий.

«Может быть, университет расставит все на свои места», – подумал Дрейтон младший. Ютуб ютубом, но ему хотелось заниматься чем-то другим, чем-то, что можно потрогать. Строить мосты, например, или здания, управлять кораблем или самолетом, ну, или в конце концов, лечить людей или оправдывать их в суде. Арчи знал, что, имея большую аудиторию на ютубе, можно также многого добиться: влиять на общественное мнение, создавать резонанс, обращая внимание людей на какие-либо проблемы. Но ведь они занимались не этим. По большей части они с Джереми лишь кривлялись на камеру и светили лицом. Попытка создать серьезный проект провалилась, потому что девочкам-подросткам больше нравилось смотреть, как симпатичные парни пародируют актеров или шутят на камеру. А ведь мир такой большой и прекрасный, и он ждет. Совсем скоро он раскроется перед ним во всей красе, нужно только окончить школу.

Заиграла следующая песня, и Арчи вновь стал подпевать. Перестав использовать расческу как микрофон, он причесал непослушную прядь волос.

– В новой музыке души не нашел. Я люблю старый рок-н-ролл [1] , – пританцовывая, заголосил он, возомнив себя Томом Крузом, скользящим в носках по паркету [2].

В этот момент в комнату вошла его младшая сестра. Арчи был так поглощен предвкушением веселья, что совсем позабыл о родительском поручении. Они дали ему только одно задание: отвезти Миладу к тете Сессиль. По существу, она и тетей-то им не была, но мать любила свою подругу как сестру и доверяла ей всецело. По-честному, Арчи не считал, что на нее можно оставить Миладу, но школьный психолог посоветовала девочке больше времени проводить с детьми ее возрастной группы. В последнее время Милада почти ни с кем не общалась, а у тетки Сессиль как раз был пацан подходящего возраста. «Этот соплежуй и на два метра не отойдет от своей мамки», – как-то сказал Арчи, за что и получил от матери затрещину. Он любил свою сестренку и не хотел ее никуда везти, но у него будет вечеринка – и в такой ситуации, с этим он поспорить не мог – ей действительно будет лучше у тетки. Сестренке пока рано смотреть на отвязных подвыпивших подростков.

Арчи представлял, что сегодня будет твориться ночью в доме у тети Сессиль. Всегда, когда Милада ложилась спать расстроенной, происходило что-то незаурядное. Иногда, пока девочка спала, в доме перегорали лампы, техника начинала сходить с ума, а предметы меняли местоположение. Один раз планшет, лежащий возле ее кровати, начал транслировать музыку с радио, затем неожиданно выключился и больше не хотел включаться. В сервисном центре причину поломки не нашли, и поэтому и чинить не стали. Через неделю по гарантии Арчи получил новый.

В позапрошлый раз произошло еще кое-что куда более интересное. Заметив, что сестренка отправляется спать не в духе, Арчи как всегда решил пошпионить за ней. Выждав, пока Милада заснет, Арчи прильнул к стене и через щелочку в приоткрытой двери стал наблюдать за тем, что может произойти. То, что он увидел в тот раз, выходило за рамки привычных странностей. Кружка с водой, которую сестренка обычно оставляла возле кровати, вдруг начала вибрировать. Арчи бы и не заметил этого, если бы назойливый дребезжащий звук, издаваемый ложкой, бьющейся о края, не становился все громче и громче. Это привлекло его внимание к чашке, но он попытался списать все на подземные толчки. Когда же чашка полетела с тумбочки, словно сброшенная ударом руки, Арчи нервно сглотнул. Она пролетела два метра и с грохотом ударилась об пол. Проснувшаяся в своей постели Милада заплакала, и он, выждав секунд тридцать, вошел в ее спальню, чтобы успокоить. Арчи никому не говорил о своих наблюдениях. Официальной версией происходящего был лунатизм Милады. Но он-то, знал – все не так просто. И если уж скрывал свои наблюдения от родителей, то от своего друга Джереми – подавно. Тот сразу бы предложил снять про это шоу, возможно, даже попытался бы завести отдельный канал. Рейтинги были бы, как часто говорил сам Арчи, просто бомбические. Но ему рейтинги не нужны, не такой ценой. Конечно, большинство решило бы, что это грамотная постановка и шикарные спецэффекты, но нашлись бы и те, кого бы это могло заинтересовать не на шутку. А Дрейтон младший любил сестру и никогда бы так ее не подставил.