Текст книги "Бузинные ягоды и заклинание по уплотнению воздуха (СИ)"

Автор книги: T.a.i.s.i.a.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Словно услышав ее, шаги замедлились и, когда из-за поворота показался Персиваль Грейвз собственной персоной, Тина все равно испуганно пискнула, лишний раз выдавая себя. Она почти сразу же зажала рот ладонью, но взгляд Персиваля уже отыскал, и он блекло осветил ее люмосом.

Девушка невольно заметила, как на мгновение прикрылись его глаза, и губы снова сложились в ту усмешку, но спустя пару секунд перед ней стоял привычно строгий не по годам Персиваль Грейвс. Он устало выдохнул, оглядывая коридор и после делая пару смелых широких шагов навстречу ей. Он встал так близко, что Тина невольно почувствовала запах его парфюма, а носки их ботинок, кажется, вот-вот соприкоснутся. Она где-то читала, что так встают люди, которые хотят поцеловаться, в какой-то любовной книжке не магов. Щёки предательски заалели.

– Что ты тут делаешь? – юноша прошёлся по ней взглядом от кончиков ботинок до широкого красного свитера, но шагу назад не сделал, кажется, оставшись довольным расстоянием.

– Искала тебя… – Тина набирает в легкие воздух, замечая, как одновременно с ее грудью поднимаются брови Персиваля… – Да нет же, я хотела поблагодарить за то, что произошло на поле. Я бы не справилась. Но мне все никак не удавалось тебя, где бы то ни было, застать, потому…

– Потому ты решила погулять по ночному замку? – его тон кажется Тине рассерженным, она ёжится под его пристальным взглядом. – Голдштейн, ты не думала, что можешь в ночной темени нарваться на какого-нибудь извращенца?

Тина не думает, просто отвечает на автомате.

– Ты, кажется, единственный, кого я могла повстречать. – она сразу тупит взгляд в пол, краснея сильнее прежнего. – Извини, то есть, ты не извращенец, староста ведь и…

Тина приходит в себя, переставая бормотать, после того, как над самым ухом слышит его тихий смех. Он легкий и красивый, совсем как Персиваль, и ей тут же хочется растянуть губы в ответной улыбке.

– Ладно. – его взгляд снова проходится по коридору, натыкается на открытое окно. А потом он тянет к ней руки, легко прикасаясь к узким острым плечам, мягко растирая. – Тебе не холодно?

Тина качает головой из стороны в сторону, чувствует, как пряди холодными нитями ложатся на плечи и шею, от чего по коже бегут мурашки. Тина, повинуясь движению его руки, отступает от стены, позволяя ей сместиться ровно за изгиб талии. Он говорит что-то о том, что проводит ее до башни их факультета, и первый делает шаг вперёд, казалось бы, не замечая скованности, что внезапно завладела всем телом девушки.

Единственное, что чувствует Тина, это тёплая ладонь, мягко касающаяся ее со спины и чуть прижимающая ближе. Просто из соображений, что в одном свитере наверняка холодно. Они как-то слишком быстро пересекают тот путь, на которой у Тины ушло больше половины часа. Разочарование давит на обоих сверху, и, останавливаясь напротив дремлющего потрета, Тина неловко поворачивается к юноше. Он стоит слишком прямо, развернув широкие плечи и пристально разглядывая окружающую остановку. Словно ему это может понадобиться, словно он сюда вернётся.

– Быть может, я позвала бы тебя выпить чаю, но время совсем позднее. – Тина снова чувствует, как шеки наливаются кровью, когда он устремляет свой внимательный взгляд на неё. Неловко кусает нижнюю губу, смакуя резковатый привкус боли. Совсем не вовремя замечает, что Персиваль смотрит прямиком на её губы, от чего дыхание застревает в горле.

Юноша немного робко тянет к ней руку, и Тина удерживает себя из последних сил, чтобы не задрожать. Он касается тёплыми пальцами ее шеи, переходя на линию плеч и откидывая непослушные пряди волос назад. Порпентине кажется, что он вот-вот почувствует бешенный стук ее сердца, которое готово выпрыгнуть из груди. Персиваль убирает руку, заглядывая ей в глаза. Вот и все, думается Тине, все снова вернётся на прежние обороты.

– Я запомнил дорогу. – говорит он, и Тина улыбается, тихо смеясь наклоняет голову, смотря на носки его ботинок. Он опять стоит слишком близко, но ни его, ни ее это вовсе не смущает. Снова.

– Тогда приходи. – Тина старается улыбнуться так мягко и одновременно лучисто, насколько вообще это возможно. Она растягивает губы, кажется, до треска тонкой кожицы, не уверенная, что это не похоже на гримасу. Но Грейвс улыбается в ответ, и от этого в животе вспархивают те самые бабочки, о которых упорно пишут в людских книжках.

И Тина почему-то уверена, совершенно точно уверена, что он придет.

Комментарий к

Изначально это планировалось как маленький драббл, наполненный влюбленностью Тины и безразличием Персиваля……..

Буду рада отзывам и критике, спасибо, что читаете!)))

========== Часть 2 ==========

– Тебе обязательно стоит сходить с нами в следующий раз! – Тина мягко улыбается на восторженный восклик сестры и поддакивания одногруппниц. Общая гостиная ее курса, обычно пустая, сейчас слишком набита народом. Все восторженно смеются, да и весь воздух буквально пронизан нотками веселья, которые старшей Голдштейн почему-то совсем не удаётся уловить. Да и было бы желание.

Сбоку раздаётся слишком чёткое во всеобщем галдеже «да, Пригород хорошо устроили», и Тина не может не поморщиться, слыша это совсем людское название. Ей совсем не ясно, как всегда горделивые маги могли опуститься до подобного, конечно, все школы волшебства хотят чем-то походить на Хогвартс. Но Тина совсем не хотела, чтобы воздушные коридоры Ильверморни пропитывались английским безразличием и холодностью. Не хотела этого Пригорода на подобии Хогсмида, не хотела чертовых приезжих, которые намеревались пожаловать к ним с визитом из Хогвартса уже через пару недель. И декан не уставая об этом напоминала, как бы невзначай намекая, что опростоволоситься совсем нельзя. Только не перед Хогвартсом. Такие намеки только и порождали желание сделать что-то из ряда вон выходящее, чтобы вести разлетелись по газетенкам ярким названием. Но, кажется, Тина чувствовала такое одна, ведь один за другим студенты проникались взволнованностью профессоров. Каждый старался как мог, держал ровно спину и до потемнения в глазах зубрил особо сложные формулы, будто недельное помешательство могло поднять рейтинг школы до небес. Старшая Голдштейн даже и не старалась, она брезгливо воротила нос от таких показушников, надеясь, что после того, как Хогвартские зазнайки уедут, всё снова вернётся на ряды свои.

Потому, когда студентов обрадовали новостью об открытии «Пригородка», Тина точно не разделяла всеобщей радости. Зато Куинни почти сразу начала строить планы на различные магазинчики, четко выставляя в приоритетах поход в магазин парфюмерии и покупку новых румян. Городок, по большей части, был развлекательный, так что старшую сестру в нем мало что могло заинтересовать. Нет, она, конечно же, умела веселиться и проводить свободное время, но мельтешить в толпе первокурсников, снующих туда сюда за новыми сладостями, совсем не хотелось.

– Если не будет тренировки… – бормочет Голдштейн, опуская голову ниже к учебнику и сильнее натягивая тонкие рукава мантии.

– Я видела команду по квиддичу в одном из пабов, и я прекрасно знаю, что Робин тебя звал с ними. – Куинни воинственно складывает тонкие ручонки под грудью, ожидая оправданий сестры, но Тина молчит, задумчиво уткнувшись взглядом в книгу. – Тебе нужно развеяться, все больше напоминаешь мне ЕГО. – Им не нужно пояснять, кого. Обе Голдштейн прекрасно знают, кто занимает большую часть мыслей Тины, похоже, сам того не ведая.

Но слова сестры заставляют ее вздрогнуть, качнуть головой и тихо пробормотать почти под самый нос, но она прекрасно знает, что Куинни ее расслышит:

«Я подумаю над предложением Робина»

Ходить вместе с сестрой по магазинам косметики совсем не хочется. Уж лучше пропустить пару кружек сливочного пива, а после, в легком опьянении, пообещать, что больше она в Пригородок не явится.

Так и поступит, решает Тина, поднимая ясный взгляд на сестру и читая в ответном, что младшая постарается предотвратить подобный исход.

***

Выходные близятся слишком быстро, и Тина чувствует, как под рёбрами зарождается нервозность. Она скручивается в животе противным червяком и оживает при каждом мимолетном упоминании о приближающемся походе в Пригородок. Может, всё-таки не идти?

Скользящий удар приходится прямо на скулу, и Тина не успевает уклониться от летящей ладони Брендона. Один из защитников, по наставлению командира, взялся потренировать ее после того случая на поле. Командир был убеждён, что все дело в замедленной реакции и недостаточной физической подготовке. Тина не спорила, в конце концов и навыки рукопашного боя потом ей могут пригодиться.

От удара выступающая косточка скулы неприятно горит, и Голдштейн онемевшими пальцами неловко ощупывает лицо. Следа не останется, слишком уж легкий был выпад, но он слишком резко выдергивает девушку из раздумий, заставляя ту слепо промаргиваться. Брекс, неожиданно испуганный, стоит прямо напротив неё, с волнением вглядываясь в лицо.

– Давай на сегодня все, Тина?– юноша разминает широкие плечи, устало трёт шею, уставившись в пол. – Тебе бы не помешало развеяться, слишком уж голова забита…– он оценивающе окидывает ее взглядом, после добавляя. –… даже для девчонки.

Докатилась, думает Тина. Теперь уже не только сестра на пару с Робином говорят ей о загруженности, но и сокомандники. Может, действительно стоит развеяться? Было бы легче, знай старшая Голдштейн, от чего ей нужно развеяться и какие мысли в голове лишние. Они, как назло, все время крутятся одним потоком, порой выделяя, что чересчур редкие, из-за испортившейся погоды, тренировки отнюдь не помогают.

– Мне бы на метлу…– мямлит Тина, не думая, что Брендон все слышит. Он задумчиво хмурит темные брови, длинные ресницы тут же отбрасывают тень на щёки, и Тина готова поспорить, что она точно не выглядит настолько очаровательно, думая о чём-то. Брендон же бил рекорды, сражая девушек со всех факультетов наповал и зарабатывая репутацию ярого сердцееда.

– Я подумаю, что с этим можно сделать на выходных, так что, может, на следующей неделе?– Он вопросительно смотрит на неё ожидая ответа, и Тина быстро кивает, боясь, что он передумает. Да, ее в команде принимали и даже немного уважали, но все же, когда вспоминали, что она всё-таки девушка, в отличие от них, то неожиданно становились вычурно правильными.

Порпентину это бесило. До зубовного скрежета выводил сам факт того, что она, только из-за пола и наставлений декана, пропустила тренировку в особо дождливый день. Кто-то слишком не вовремя вспомнил, что она девушка и, когда Тина уже почти настигла зеленой кромки поля, командир команды, сочувственно качая головой, преградил дорогу. Хотелось кричать и ругаться совсем неподобающе девушке, но Тина молча проглотила недовольство, прибавляя его к тому урагану, что бушевал внутри неё сгустком мыслей и эмоций. Она переживёт. Как всегда переживала.

Так что сейчас, то, что Брендон не ставил на первое место ее половую принадлежность, Голдштейн уже радовало. Она устало провела ладонью по волосам, которые непослушными прядями спадали на лицо. Куинни сегодня была по максимуму загружена, так что даже если бы захотела, то не смогла бы заплести сестре два привычных для полёта пучка. А сама Тина чересчур торопилась поскорее развить ловкость и реакцию, чтобы сокомандники наконец поняли, что и ее можно брать с собой на морозный воздух тренироваться.

Они на пару с Брендоном прошли в раздевалку, где Голдштейн только захватила свитер и, попрощавшись, ушла. Это точно не была та тренировка, после которой хочется сразу же скинуть одежду и постоять под душем. Нет, решила Тина, под душем она сможет постоять и у себя, так что в раздевалке, помимо разочарования, ее ничто не держало.

***

Коридоры Ильверморни всегда казались девушке чем-то воздушным, легким, словно тонкие изящные птичьи пёрышки. Высокие своды, украшенные тонкой резьбой, большие окна в пол, небесно голубые витражи, что отбрасывали затейливые тени на каменные полы. Все в школе было словно выточено из камня искусной рукой мастера, который трудился над этим точно не один год. И хоть весь замок был выполнен достаточно легко, он не был чересчур женственным. Сохранялась какая-то та неуловимая и мужская часть, как внушительные башни или какая-то некая брутальность вырезок и постаментов.

В том, что школа предназначена не только для девочек, Тина с лихвой смогла лишний раз убедиться, идя бок о бок с сестрой к Пригороду. Они шли средь слишком плотной, по мнению Голдштейн старшей, толпы. Это Порпентине не нравилось. Она плотнее куталась в короткий мех воротника чёрного плаща, недовольно морща нос при любом громком восклицании или выкрике. Толпа была действительно большой. Или это она слишком не любила сборища.

Но все, видимо кроме неё, окрылённые непонятно чем, спешили в Пригород, радостно улыбаясь и сверкая глазами. Куинни шла рядом, подобно им улыбаясь так широко, что щеки вот вот и треснут от надрыва. Она весело о чём-то щебетала с Зои, сокурсницей, что шла рядом такая же веселая.

Бред.

Все это было полнейшим бредом и безрассудством. Найдись у неё занятие, Тина обязательно бы нашла слова, чтобы уговорить сестру не идти вместе с ними. Но та, как и всегда, настояла, и Голдштейн старшая просто не могла ей отказать.

Где-то сбоку маячил Робин, то и дело выпаливая шуточки, провоцируя взрывы смеха то с одной, то с другой стороны. Когда он подошел к ней сзади, кладя широкие ладони на слишком узкие плечи, Тина была к этому не готова. Дёрнувшись от неожиданности вперемешку с протестом, она оглянулась, напарываясь на смеющийся взгляд.

– Что, Голдштейн, за румянами?– он ловко подхватил под локти обеих сестёр, обращаясь в основном к Куинни, которая начала заливисто рассказывать о приглянувшемся ей магазинчике. Порой Тине казалось, что и Робин был легилиментом, как иначе объяснить его вечные попадания в «цель» случайно кинутых фраз или замечаний.

Он, вежливо дослушав россказни младшей Голдштейн, перевёл взгляд «я-все-знаю» на Тину, заговорчески улыбаясь и чуть ли не подмигивая. И девушка не могла точно решить, что хуже, засесть в косметических магазинах с сестрой или же положиться на Робина. Она не была точно уверена, что сокомандники, да и сам Робин, будут говорить о чём-то интересном. Да и оставлять сестру не хотелось.

Помогло то, что Тина была уверена, что Куинни точно весь день будет с Зои. Та всецело разделяла пристрастия младшей сестры к красоте и так же часто, как и Куинни, была инициатором бьюти-экспериментов. Так что за сестру Тина почти не переживала, зная, где, если что, сможет ее найти. Примерно зная.

– Куинни, мы командой планировали засесть в трёх мётлах…– на названии юноша сморщил нос, вызвав улыбку на лице Тины. Не ей одной не нравилось заимствование у Хогвартса, а такое явное и подавно. – Ты не будешь против, если я украду у тебя сестру?– он приобнял Тину за плечи, ярко улыбаясь и демонстрируя (или пытаясь) только чистые намерения.

– Ее туда пропустят?– Зои совсем невежливо вмешалась, задирая длинный нос, одновременно смахивая со лба курчавую прядь темных волос.

Тина почувствовала, как Робин напрягся всем телом. Как жевалки пришли в движение на его скулах перед тем, как губы снова расплылись в улыбке, вежливой, не более.

– Не такая уж Голдштейн и мелкая, да и мало кто спрашивает документы, так что да…

– Раз так, то, конечно, идите…– кучеряшки Куинни задорно подпрыгнули, когда она пожала округлыми плечиками. –Тина, ты знаешь, мы сегодня не долго, возвращайся сразу в замок.

Казалось, Робин только и ждал разрешения младшей Голдштейн, чтоб почти сразу же увести старшую сестру прочь. Он, со знанием дела, быстро выпустил ту из захвата и, легко улыбнувшись, пошёл по улице, умело уворачиваясь от снующих туда-сюда младшекурсников.

– Я знал Зои когда-то… – начал издалека Робин, задумчиво мазнув взглядом по Тине.

– Она бы меня живьём съела в этих магазинах. Не понимаю, как они с Куинни смогли так… – Тина видит вывеску забегаловки, пробегается взглядом по стеклянному окну во всю стену и слишком резко натыкается на очень и очень знакомый разворот плеч и аккуратно постриженные темные пряди. Запинка выходит случайно, но вместе со словами и сама Тина останавливается, чуть путаясь в ногах, но оставаясь на месте.– сдружиться…

Робин в замешательстве наблюдает за внезапно разнервничавшийся подругой, так же смотрит на забегаловку в ту же сторону, что и Тина. Смешок вырывается сам собой, парень не может ничего поделать, слишком уж Голдштейн рядом с Грейвсом забавная.

– А вообще, Зои неплохая… –скороговоркой говорит девушка, как только однокурсник переводит на неё смеющийся взгляд.

– Да ладно тебе, не станешь же ты носиться отовсюду, куда он придет. Да и нас действительно ждёт команда. – Робин предлагает ей локоть, и Тина цепляется за его руку как за спасательный круг, мигом проглатывая сказанные парнем слова и стараясь успокоиться.

Ведь действительно. Это он никак не отреагировал на ее приглашение. Он вёл себя непонятно, то часто мелькая перед глазами, то пропадая вовсе. Куинни не раз говорила, что Тина слишком заморочилась по этому поводу, но черт. Разве могла она не заморочиться насчёт Персиваля Грейвса, который теперь вот сидит собственной персоной прямо в том самом кафе, куда вёл ее Робин.

Двери распахиваются перед ними, и в нос сразу же ударяют пряные запахи глинтвейна и каких-то сладких булочек. Немного тянет сливочным пивом, но запах совсем не режет нос, как в людских заведениях. Тина оглядывает помещение, не без облегчения отмечая, что команда сидит не впритык со столом, где расположился Персиваль с парой человек.

Когда они подходят к команде, за столом парни над чём-то смеются, но это не кидается в глаза. Тина замечает это сразу, ведь за столом царит тихое, спокойное веселье, не то что на улице, где оно взрывается хохотом то тут, то там, невероятно нервируя. Это ее радует.

Робин умостряется рядом с ней, протягивая высокий стакан, наполненный апельсиновым соком. Тина старается не думать о том, что он появился буквально из ниоткуда.

– Ну и ну, Голдштейн, я то думал, Робин так решил от нас свалить к подружке. – Брендон подмигивает, усмехаясь и вызывая легкий смех у Тины. – А, оказалось, ты действительно пришла. – Тина, оглядываясь, невольно отмечает, что она единственная, из сидящих за столом, не парень. Только сейчас это даже ее не нервирует, находиться с ребятами за столом приятно и расслабляюще.

– Она отличница, а не зануда. – с умным видом вставляет Робин свою монету, качая перед собой длинным пальцем, как бы говоря «но,но,но».

– Почти одно и то же, умник, это тонкая грань, которую переступить легко. – с таким же умным видом отвечает ему Брендон, кажется, совершенно не смущенный тем фактом, что ведёт себя подстать тому, кто на курс его младше.

Они быстро прекращают этот спор, смеясь и плавно переходя в другую тему. Тина рада, что за столом парни не обсуждаю ноги вон той красотки или же что-то подобное. Разговоры идут о учёбе, выходных, каникулах, плавно перетекая то туда, то сюда. Она, подобно парням, делится планами и улыбается. Смеётся над шутками, подтрунивает и просто хорошо проводит время. Спокойствие накрывает ее мягкой волной, и Тина готова поклясться, что сейчас, как никогда, чувствует себя частью команды. А не вон той девчонкой, что влезла в чуждый девочкам спорт. Она замолкает подобно остальным, внимательно слушая одну из историй, что прозвучала сегодня за столом.

Пока по коже не бегут мелкие мурашки, будто от ощущения чьего-то взгляда, направленного прямо на неё. Она, не думая, поворачивает голову вправо, сначала смотря на Робина, который что-то увлечённо начинает рассказывать, не переставая жестикулировать, а потом буквально напарываясь на темный взгляд Персиваля Грейвса. Он смотрит на неё, совершенно не скрываясь и не стесняясь собственной заинтересованности, пристально изучает, будто стараясь запомнить, старательно вывести чернильной ручкой каждую деталь увиденного. Только от одного его взгляда у Тины снова перехватывает дыхание, путается где-то в легких так и оставаясь там, под рёбрами, рядом с живо бьющимся в припадке сердцем. Рядом с ним так же сидит его друг, что-то рассказывая. По степени увлеченности повествованиям, он мог бы смело посоревноваться с Робином, который по прежнему где-то над ухом что-то говорит.

Темные пряди Персиваля отливают благородным каштаном в свете ламп и фонарей, что горят на улице ровными рядами. Это приводит девушку в чувство, как будто встряхнув за плечи и напомнив о том, что сидит она тут уже достаточно долго. Или же время пролетело слишком быстро. Тина не отметает тот факт, что в Пригород она с сестрой пошла значительно позже остальной массы, пусть когда они шли и собралось скопление народу. Но, все равно, шли они достаточно поздно.

Тина нехотя отрывает глаза от Персиваля напоследок, встретившись с ним взглядом, а после поворачивается к Робину. Он сидит, расслабленно откинувшись на стуле, и слушает теперь кого-то другого.

– Робин… – вопреки ее ожиданиям, он поворачивается, сразу заслышав ее тихий писк. – Я, наверное, пойду, ты не против? –Тине действительно неловко. Не хочется перебивать говорившего, будто от этого нарушится вся атмосфера по-настоящему прекрасного вечера. Но Оливер замолкает, и тоже смотрит на неё подобно Робину… и другим членам команды.

– Хорошо, что пришла, Тина. – с мягкой улыбкой заключает Брендон. Он точно не улыбается так своим вечным подружкам, разве что друзьям, и этот факт невероятно радует Голдштейн.

– Я провожу тебя.

Робин норовит снять со спинки кресла пальто, но Голдштейн его мягко останавливает. – Не нужно.

– Да брось, ты со своей удачливостью заблудишься в паре сосен. – Робин смеётся, вместе с ним команда, но Тону это совсем не задевает. Вызывает ответную улыбку, но совсем не обиду.

– Нет, мне лишь нужно дойти до замка, брось, его и отсюда видно. – пальто приятно греет шею, и вместе с счастьем Тина чувствует обволакивающий уют.

Она выходит из кафе быстро, не задерживаясь в прощаниях и дверях, слишком резко выходя на холодный осенний воздух. Кончик носа мелко колет от холода, и Тина, на пару шагов отойдя от порога, останавливается, глубоко вздыхая и поднимая голову повыше. Если бы не густые облака, можно было бы разглядеть первые, самые яркие звёзды. Да к черту их, решает Тина, закрывая глаза на пару секунд и полностью обращаясь в слух.

За спиной тонким колокольчиком звенит дверь, оповещая о том, что кто-то спешно, судя по быстрым шагам, вышел вслед за ней.

– Робин, я же сказала… – Тина осекается на полуслове, давясь мягкостью собственного тона и упираясь взглядом в темное пальто, совсем не такое как у Робина, а после встречаясь взглядом с Персивалем. Он легко улыбается на сказанные ей слова, так же глубоко вздыхает, и в галантном жесте протягивает ей руку.

– Привет. – Тина осоловело оглядывает его, не замечая протянутой руки. Почему-то такое развитие событий она предугадать совсем не могла, твёрдо решив, что пойдёт в замок одна.

– Привет. – голос у Персиваля чуть хриплый, но по прежнему ласкающий слух. Вечно идеально лежащие пряди волос чуть растрепались, тонкими прядями спадая на его бледный лоб. – Позволишь тебя проводить?

И у Тины в один момент весь воздух пропадает из легких, и грудина кажется невозможно пустой и одновременно заполненной чём-то совершенно прекрасным.

– Твой друг не будет против? – она в неверии склоняет голову на бок, оголяя тонкую шею, на которой жилкой мерно бьется пульс. Теперь воздух пропадает у Персиваля, он пристально следит за тёмными прядками, что одна за другой спадают к подбородку, все больше оголяя тонкую кожу. Которую, кажется, только тронешь, сожмёшь чуть подрагивающими пальцами, и появятся синяки. Мир юноши сужается до покалывания в пальцах и созерцания тонкой девичьей шеи одномоментно, слишком резко, словно погружение под воду.

Водоворот бузинных глаз, в котором он скрывается без промедления, поблескивает неверием и скрытой радостью. Персиваль, кажется, вовсе не против потонуть.

– Он в порядке. – лаконично и коротко, совсем не сочетается с его протянутыми руками к ее воротнику и вопрошающим взглядом. Когда Тина почти незаметно кивает и замирает на месте, не дыша, Грейвс аккуратно, словно она коллекционная кукла, которую повредить совсем нельзя, касается ее воротника. Задевает большими пальцами шею, приятным мазком, длившемся дольше нужного, согревает кожу. Плотно затягивая воротник, скрепляет его мелкой пуговицей где-то чуть ниже подбородка, скрывая тонкую шею в плотном тёплом мехе воротника.

– Мне все время кажется, что ты мёрзнешь. – неожиданно тихо говорит он, чуть опуская голову, но так и не убирая ладоней с ее плеч, мягко сжимая.

Тина впервые делает вдох, и он получается слишком громким, кричащим «я не дышала все это время» Персивалю прямо в лицо. Хочется сказать ему, что мерзнут только одинокие, те, у кого огонь погас внутри от недостатка любви. Но Тина молчит, проглотив слова, боясь, что может нарушить щепетильный момент.

Когда она цепляется за его руку, неосознанно сжимая ее чуть сильнее нужного, то оба молча идут в сторону замка. Спокойствие, вперемешку с чём-то ещё, царит в головах у обоих, и молчание вовсе не кажется тягостным. Персивалю кажется, что он всем своим существом чувствует тонкие пальцы, сжимающие его руку, хочется снова перехватить тонкую девичью фигурку за узкую талию, прижимая ближе. Ощутить, как темные пряди щекочут щеку и шею, почувствовать тонкий запах духов, совсем ненавязчивый и от того такой волнующий.

– Как успехи в квиддиче? –Вопрос вырывается прежде, чем юноша успевает подумать, рационально ли его задавать. Тина коротко, будто по привычке, вжимает голову в плечи, но быстро приходит в норму, поднимая на него немного смущенный взгляд.

Взгляд Грейвса невольно, будто так и должно быть, находит ее губы, отрываясь от бузинных глаз. Он сам не замечает, как пристально следит за ее мимикой, ловя буквально каждое изменение. Как щеки покрываются румянцем, как тонкие облачка пара вырываются из приоткрытых, по-сладкому бледно-алых, губ.

– Мне не всегда дозволено быть на тренировках. – отвечает она, и по нахмуренным бровям Персиваль видит, что не стоило тревожить эту тему.

– Прости, Тина, не стоило… – но она быстро его обрывает, усиленно мотая головой из стороны в сторону.

– Нет, все отлично, просто… – она отводит взгляд в сторону, решая, стоит ли продолжать начатое. –…ох, все эти предрассудки о том, как и кто должен себя вести меня невероятно нервируют. Из-за холода меня не брали на тренировки, ссылаясь, что я девчонка, заболею ещё и это… –Тина теряется, глотая воздух и пробегаясь взглядом по его лицу, словно ища чего-то.

И она безумно рада тому, что находит. Толика понимания и поддержка сквозят в глазах Персиваля, а его слова это подтверждают:

– Несправедливо. – он вздыхает, явно не заканчивая на этом, подбирает слова, чтобы не разозлить и так разгоряченную темой девушку. – Тина, не стоит принимать заботу о тебе как предрассудки, они разительно отличаются. Думаю, твои сокомандники просто хотят тебя уберечь.

Ей хочется колко сказать «меня не нужно никому беречь», но слова комом застревают в горле, когда она снова ловит его взгляд. Темные глаза Персиваля Грейвса всегда казались ей непреодолимо чёрными, словно ночная тьма, но сейчас, с такого близкого расстояния, Тина видит тонкие ниточки ярко-золотых всполохов, что тянутся от зрачка и до самого края радужки. Они светятся не хуже солнца, согревая ее изнутри неподдельной заботой, в которую Тине хочется завернуться целиком и полностью. И Грейвс ей это позволяет сполна, мягко улыбаясь и доказывая одним только взглядом, что Персиваль Грейвс, вопреки слухам, не сухарь и не ледышка. Как привыкли говорить о нем девушки буквально со всех курсов, которым он не уделил желанного внимания. Тина в его внимании купается, оно почти ощутимо обволакивает ее мягким теплом, от которого сердце в подреберье заходится усиленным ритмом.

Она бормочет тихое «спасибо», понимая, что оно и в малой степени не описывает тот ураган чувств, что бушует внутри. Сметая все на своём пути, ярко сверкая именем, одновременно острым и таким сладким на языке, «Персиваль».

Когда они снова доходят до дверей ее гостиной, юноша останавливается. Он по старому пристально оглядывает все вокруг, словно в прошлый раз просто забыл дорогу и потому не приходил.

Порпентина не может удержаться, чтобы не смотреть на него. Взгляд против воли останавливается, изучая на аккуратных кистях рук, темном пальто, темном воротнике наверняка мягкого свитера, который выглядывает из-за не высокого воротника пальто. Понимание того, что просто неприлично так смотреть нисколечко не мешает, только подбадривает.

Запретный плод всегда оказывался сладок.

Спустя какое-то время, Персиваль тихо и немного хрипло, словно так же, как и она, боится нарушить их непонятную идиллию, говорит:

– До встречи? – Он вопросительно поднимает брови, мысленно надеясь получить отказ на такое раннее прощание. Но внешне юноша сохраняет спокойствие, снова следя за тем, как мягко Тина прикусывает нижнюю губу.

– Конечно. – как-то слишком растерянно говорит она, перед тем как сделать малюсенький шаг вперёд. Настолько близко, что ряды пуговиц ее пальто касаются мягкой ткани его, тихим шорохом. Настолько близко, что Тине хватает пары секунд, чтобы быстро встать на носочки и мазнуть губами по его щеке.

Настолько близко, что от ощущения чужого тепла у обоих кружится голова, а при соприкосновении кончики пальцев леденеют, подрагивая. Тина отстраняется быстро, настолько, что Персиваль даже не успел бы перехватить ее за талию, оставляя подле себя. Она ловко отскакивает, ярко улыбаясь, и Грейвс почти не жалеет, что не успел ее задержать.

– Хорошего вечера.

Грейвс эхом повторяет ее слова, слишком внутренне взволнованный, чтобы скрыть мягкую улыбку сковавшую губы. Её улыбающееся лицо, со смеющимися счастливыми глазами-ягодами, встаёт яркой картинкой в голове. Которую, пытайся-не пытайся, уже не выкинуть.

Да и было бы желание.

Комментарий к

Нежданно негаданно я чувствую, что мне сложно остановиться)))

========== Часть 3 ==========

Алый грейпфрутовый сок, мягкой горечью оставаясь во рту, пощипывал тонкую царапину на губе. Тина неприятно поморщилась, стирая каплю с нижней губы и после снова откусывая от дольки. Напротив неё, замерев, в розовой пижаме с фиолетовыми птицами вышитыми на воротнике, сидела Куини. Она, подперев ладонью подбородок, пристально наблюдала за сестрой, ожидая, когда с той спадёт её странное настроение.