Текст книги "Когда придёт Большая Вода (СИ)"

Автор книги: Tael

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Общая терапия

Как и договорились, Марина потащила на следующий день в общую амбулаторию, где находились неврологические больные. С разрешения Виталия Евграфовича и начальника отделения Сергея Семёновича Веселового (теперь понятно, откуда у Марины столько данных) нам дали допуск в отделение.

– Так ты общаешься с ней? Тебе разрешают заходить к ней, как к гостю?

– Да, я общаюсь с ней больше года. Человечек она довольно спокойный, но не любит напористость. Потому старайся не смущать её.

– А Сергей Семёнович – твой отец?

– Нет, он мой старший брат.

Мы зашли в амбулаторный бокс, постояли под дезинфектором и прошли в приёмный покой. Марина подошла к регистратуре:

– Будьте любезны, проведите к Рыбниковой Анастасии Васильевне.

Медсестра сверила данные с «помощника» и повела нас в конец коридора.

В маленьком помещении два на три находились односпальная кровать, умывальник, вход в санузел и шкаф. На диване сидела девушка – на вид подросток, но на лице проглядывались глубокие морщины. При виде Марины она оживилась:

– Здравствуй, дорогая! Я соскучилась давно!

– Привет тебе. Как живётся-то здесь?

– Хорошо, только людей не хватает. Соскучилась по «седьмому», как там ребята поживают?

– Они теперь на «Евклиде» и у нас в экипаже находятся?

– А что с платформой-то случилось?

– Пираты разграбили. Успели вовремя. Если бы не этот парнишка, – кивок головой в мою сторону, – заметил пропажу корабля и подал сигнал на перекличке.

Я раскраснелся. Анастасия посмотрела в мою сторону с явным интересом.

– А вас как, молодой человек, зовут?

– Виктором изволят, – еле пролепетал я.

– Что же, благодарю вас за помощь моим дорогим друзьям и близким! Вы сильно обрадовали меня. Я буду рада увидеться с вами! – ехидно отчеканила своим высоким голоском.

Я уже стоял бледный и в крапинку. Отпросился выйти ненадолго в коридор. Отдышался. И только теперь обратил внимание на окружение амбулатория: здесь палаты были сугубо индивидуальными. Общее помещение состояло из маленькой территории и нескольких кабинетов, где пациенты могли уединяться и заниматься своими делами. Каждая палата имела выход в общий коридор, диагностические и операционные помещения.

Позади проявилась Марина:

– Заходи, не бойся ты так. Она просто шутила.

– Да я не испугался. Но смутила она меня изрядно.

– Это её обратное лицо. Она старается выглядеть весёлой, хотя боль подтачивает её тело изнутри. Постарайся принять её маленькую особенность даже учитывая то, что ты увидел во сне.

– Хорошо, я очнусь немножко, чтобы не так сильно на неё реагировать.

Когда я вернулся в палату, девушки спокойным голосом обсуждали выступление в Зале Собраний:

– Знаешь, мне первая баллада понравилась больше.

– Не скажи, Виктор после второй меня еле в амбулаторию принёс! Иранский гимн оказался даже сильнее Байкальской Бури, которую мы записывали.

– Так вы дважды на Волну попались?

– Чуть не попались. А потом часть флота застряла возле Хабаровска, и мы захватили с собой местных жителей. А потом наши связисты чуть систему не спалили! – рассмеялась она.

– И как им это удалось?

– Они старую железяку нашли и к линиям связи подключили. Какой шум на корабле стоял!..

Обе рассмеялись. Настя повернулась ко мне:

– Садись и будь спокоен. Здесь тебе рады, – одарила она меня лучезарной улыбкой.

Я внутренне расслабился. Она разговорила меня. Я даже рассказал о своём пробуждении.

Когда мы вышли из палаты, Марина сказала мне:

– Ты ей понравился, но будь осторожен с ней. Девушка она ранимая, чёрный юмор не понимает в принципе. Но человек терпеливый и мягкий.

– Почему ты решила, что я ей понравился?

– Она сначала «подколола» тебя, раскрыла, потом смягчилась и осознала свою маленькую ошибку. Она сама пригласила тебя и предложила свою компанию. Я очень надеюсь, что эта терапия будет полезна для вас обоих. А пока нам надо возвращаться обратно в отделение.

Эксперимент проживания

К восьми вечера Никанор Иванович со всей учёной братией сидели в моей палате. Марина предусмотрительно была переведена на общую территорию, где вечером и отдыхала (если отдыхала). Три медика и два оператора связи сидели в операционном боксе и собирали странную установку. Её назначение мне пояснил Сергей Семёнович:

– Эта установка собирает фильтрованную информацию из головы реципиента и передаёт её нам. В данном эпизоде ты будешь участвовать в качестве наблюдателя в операционном поле – смотреть за внутренней картинкой пациента и отслеживать изменения. Мы будем принимать информацию и производить изменения в операционном поле. Выглядеть это будет точно так же, как и передачи во время корабельных вахт с одним только исключением – для тебя картинка будет максимально реалистична, и об этом ты должен помнить в первую очередь. Доступ к управлению операционным полем и системой связи тебе будет предоставлен. Пока расслабься и подготовься к нагрузке.

Через полчаса Никанор Иванович раздавал обязанности остальным врачам, а меня подсоединяли к общей сети. На моей стороне отображалась активность мозга нашего «крестника» и картина из его визуальной коры.

Подключение к аппарату напоминало промывание головы холодной водой. С той стороны было слышно проявление различных шумов, голоса операторов и врачей:

«… Эксперимент четвёртый: основная задача – глубинное исследование отделов мозга и поиск отделов, зацикленных в режиме глубокого сна. По возможности, необходимо провести изменение реакций через посредника…»

«… Область мозжечка – позвоночного столба. Запуск активного сканирования…»

Я увидел глубокую пустыню, в которой ничего не было. Абсолютно ничего.

«… Виталий, стимуляция альфа! Тихо, как в барокамере…»

«… На альфе чисто, здесь мы не пробьёмся. Виктор, что с твоей картинкой?…»

«… Полная темнота, ни одной искорки или шороха…»

«… Стимуляция альфа – пассивное. Область тимуса – нижняя кора!..»

«… Перевёл…»

Впереди – солнечное поле, по-середине – колодец. В нём совсем немного тёмной воды. Решаюсь прыгнуть туда.

«… Виктор, рано прыгать. Есть какие-либо изменения?…»

«… Обычный пейзаж, посредине колодец с тёмной водой…»

«… Попробуй пройтись по территории и найти какую-то завязку…»

Я обошёл вокруг колодца и вдалеке увидел чью-то тень. Тень медленно двигалась с одного конца горизонта на другой.

«… Он с той стороны горизонта, двигается в виде тени…»

«… Виктор, подожди немного. Виталий, подними сканер на мозолистое тело – мне нужна точная картинка…»

Скачок и затемнение. Слева четыре раза пробежала луна и остался тёмный лес. Посреди него проходила лунная дорожка и выход к речке.

«Стимуляция активная – альфа! Усильте картинку, черти!»

Река приблизилась. Посредине сидел человек, наблюдающий за ущербной луной. Он сидел неподвижно, периодически горестно вздыхая.

«… Никанор Иванович, иду на контакт. Подготовьте трансляцию…»

«… Трансляция проведена. Будь осторожен. В случае неудачи это тебе будет стоить электросудорожной терапии…»

«… Принял, вхожу в объём…»

Я с большим усилием приблизился к юноше. Он сидел и удил рыбу. Я сел рядом с ним. Тот повернулся, посмотрел оценивающе и снова уставился на реку. Затем прошептал:

– Ты что в полночь делаешь здесь, путник? Погодка-то далеко не лётная.

– Гуляю, ищу место отдохнуть и успокоить головную боль.

Он повернулся ко мне:

– А что тебя так мучает?

– Ощущение, что я сплю. Проснусь – а завтра не увижу ни родственников, ни своего дома.

Лицо юноши в доли секунды расплылось, слегка покраснело. Он исчез вместе с картинкой.

«… Отлично! Мы локализовали сигнал! Виталий, переведи сканер на левую лобную. Сергей, активная дельта! Виктор, переходи в активный контакт. Играй, провоцируй, делай всё, чтобы он не убежал!..»

Картина сменилась изображением большого каньона в Америке. На спуске стоял юноша, который что-то повторял про себя. Я подошёл ближе.

– Почему ты убегаешь? Здесь я могу бегать за тобой бесконечно и настигать тебя сколько угодно раз.

– Ничего не осталось… Никого больше нет… Даже мне незачем быть здесь…

– Ты можешь убиться и прыгнуть с любой высокой скалы, но ты не умрёшь. Ты можешь утонуть в той реке, но ты не умрёшь. Ты не сможешь этого сделать, ибо ты спишь.

В его невидящих глазах появился ужас.

«… Виталий, подстраивай альфу и усиливай на порядок! Добавь тета-импульс…»

Юноша закричал диким, звериным голосом. Он кричал долго, с надрывом, пока не заплакал и уселся на землю.

«… Сергей, снизь альфу! Активируйте общую дельту!..»

– Смысла твоему сну нет. Если ты будешь также бегать вдоль своего маленького мирка, ты скоро не найдёшь в нём места. Ты будешь убегать от себя, но не сбежишь. Сколько ты будешь убегать от реальности?

– Зачем мне эта реальность? Зачем мне эта боль? Зачем мне эта безысходность и ужас?

– Затем, что в тебе ужаса и безысходности ещё больше. У мира есть ещё возможность жить, но ты не позволяешь этого себе. Ты не желаешь страдать, не понимая, что ты будешь страдать везде до того момента, когда ты захочешь остановиться.

– Что мне сделать? Я боюсь этих страданий!

– Остановиться и проснуться!..

Моя фраза эхом пробежала скалы и утроенная вернулась обратно. Юноша начал «засвечиваться» и исчезать.

«… Никанор Иванович, повторите последний фрагмент! Он сейчас исчезнет!..»

«… Сергей, запускай активную альфу! Стимуляция точки и мозолистого тела!..»

Юноша засветился снова и начал накаляться, как металлический прут, затем лопнул. Исчезла текущая картинка.

«… Виктор, заканчивай быстрее, иначе схлопнешься! Свирт, выключай передачу, мы его теряем!..»

Я не успел подать команду на выключение. Мой рассудок медленно затуманивался и тело перестало слушаться. Я потерял сознание.

Попробуй, разбуди!

Как оказалось, отрубился я примерно на шесть часов, что спасло мою черепушку от выгорания. Медики, чтобы не спалить меня, подавали усиленный дельта-ритм, дабы я не упал в анафилактический шок во время контакта.

– При передаче твоих импульсов был больший риск с твоей стороны, нежели пациента. Мы ввели тебя в эксперимент в связи с идентичным характером нагрузки тета-ритма и у тебя, и у Григория. Однако мы действительно чуть не потеряли тебя в последней фазе, когда ты вытаскивал его из сновидения. Твой пульс зашкалил за 120 уд. мин. и нам пришлось тормозить твою психику. Суть была в том, что сканер работал как на пациенте, так и на тебе, поэтому часть команд передавалась и на твой сканер. Свирт запоздал на четыреста миллисекунд и ты потерял сознание..

– И в чём выражалось это опоздание?

– И он, и мы вовремя не заметили пик кривой тета-рита и спад альфы. Как результат – перенагрузка сознания и потеря контроля. Дальше, думаю, ты догадываешься.

– Так все эти изображения, в которых я участвовал, не были сном?

– Не были. Это была проекция внутреннего пространства пациента в разных частях головного мозга. Аудио-визуальная информация была записана и хранится в каталогах «Советника».

– А как пациент?

– Он очнулся спустя тридцать минут в ошарашенном состоянии. Мы успокоили его медикаментозно. Сейчас он отдыхает в общей амбулатории.

В обед мы пересматривали с Мариной кадры прошедшего эксперимента. Видимо, она знала Григория гораздо дольше, чем я, ибо реагировала на происходящее живее.

– Слушай, может покажем это Анастасии?

– Не имею понятия. Можно рискнуть показать ей операцию с полевыми параметрами, но в любом случае для неё это будет серьёзным шоком.

– И когда предлагаешь это проделать?

– В вечернее время, когда она более спокойна. Кстати, тебе сообщали, когда перейдут ко второй фазе лечения?

– Пока нет ещё. Биохимики проверяют вирусную симуляцию и они совершенно без понятия, как от неё защититься. Но механизм заражения уже поняли.

– И как это происходит?

– Вирус попадает в среду с 80 – процентной влажностью и сохраняется там. Затем при дыхании он проникает в носоглотку и через неё – в верхние пазухи. Там он размножается и вызывает симптомы тяжёлого насморка. При серьёзном ослаблении организма он проникает в мозг и нарушает передачу сигнала между дендритными отростками. Так мне, во всяком случае, пояснил «Советник».

– Он тебе не пояснил, каким образом мог появиться этот вирус?

– Он обозначил его как «далёкого предка гриппозных и полиомиелитных вирусов». Штамм считается естественным, ибо его предка было достаточно сложно создать методами двадцатого века.

– Ну хоть гора с плеч, – улыбнулась Марина, – по крайней мере, у нас есть шанс пробудить всех ещё при жизни. Что вообще хотят от тебя медики?

– После лабораторных испытаний на одиночных клетках они хотят взять образец от меня и разработать вакцину. Чую, опять придётся стать подопытной крысой.

– Расслабься хоть, это не примитивные процедуры двадцатого века, – рассмеялась она, – по крайней мере, средство будет сначала испытано на животных, затем на части твоих клеток. Тебе даже волноваться об этом не стоит.

– А как это будет выглядеть?

– Как сыворотка, создающая двойной иммунитет. Сначала они проверят реактивы для уничтожения вируса. После разработают вирусный препарат, содержащий последовательность, кодирующую защитный фермент. Ретро-вирус будет проверен на твоих клетках, прежде чем будет введён в тебя лично.

– Страшновато как-то. А вдруг у меня уши после укола отвалятся?

Она заливисто рассмеялась, видимо, представив себе такую картину. Затем продолжила:

– Вероятность того, что у тебя отвалятся уши, всегда будут. Правда, гораздо меньше, чем потерять их от руки пирата. «Советник», получив съёмку эксперимента, изучает возможные последствия для организма путём просчёта действующих ферментов и их выработки в жизненном цикле клетки.

– Ладно, убедила. Куда теперь?

– Предлагаю сбегать за Настей, затем пройти к терминалам «Советника». Так мы сможем её хоть немного утешить.

Пройти к Анастасии оказалось проще простого. Сложнее оказалось вытащить её за пределы амбулатории. Она жаловалась, что её глаза слепят солнце.

– Марина, у тебя есть какие-нибудь солнцезащитные очки?

– Эмм… Ты о чём говоришь?

– Об устройстве с двумя линзами в оправе, которые используются для коррекции зрения или защиты от прямых солнечных лучей.

– Ты про это… У нас их давно не производят, да и зачем они сейчас, если можно спокойно отрегулировать кристаллик лазером?

– Тогда чем можно прикрыть ей голову?

– Широкополой шляпой или треуголкой.

– Так принеси что-нибудь!

Марина испуганно моргнула и выбежала в сторону выхода.

Минут через пятнадцать она вернулась с каким-то треугольным головным убором с конической опорой. Марина пояснила:

– Когда-то такие шляпы использовали китайские крестьяне во время сбора риса. Они хорошо защищали от солнца и вредных испарений.

Шляпу надели на Анастасию, которая в ней стала похожа таитянку 19 века. Её мучительное выражение лица давало мне понять, что она не в восторге от такого убора. Для полного эффекта ей не хватало только разноцветного халата.

– В таком виде и на улице показаться не стыдно! – рассмеялась Марина и потащила нас в здание совета.

Я узнала тебя!

В два часа дня в Здание Совета ввалились трое: я, Марина и Анастасия, похожая своим выражением лица на древнекитайскую вазу. Раскрасневшаяся от смущения, она всё больше походила на своих юго-восточных сестёр.

В помещении «Советника» сидело три человека, что сильно облегчало нашу задачу – меньше людей будет отвлекаться на шум. Оказалось, что Анастасия не имеет собственного «помощника», поскольку аппарат вызывал непрекращающиеся мигрени. В отличии от меня, у неё не было возможности подстроить мощность аппарата, потому она использует терминалы в общем зале амбулатории.

В терминале мы показали материалы вирусной эмуляции и потуги нашего «бедного» главврача разобраться с хитроумным вирусом. Анастасия смеялась, осматривая протоколы биологических экспериментов. Сразу было видно, что для неё эта тема была животрепещущей.

– Ты раньше занималась микробиологией?

– В смысле, изучала ли я микробиологию или занималась экспериментами?

– И в том и в другом смысле, – смутился я на её подкол.

– Я раньше училась на втором курсе медико-биологического института, отделение «прикладной цитологии». Там мы занимались изучением клеточного метаболизма и ферментативным анализом. Над вирусными инфекциями у нас работало другое отделение. Мне особенно было интересно смотреть за развитием клетки с изменённым ферментативным составом, при котором они неожиданно меняли выработку веществ в агрессивной биологической среде. Мы даже продвинулись в поиске «универсального антивируса».

– Причём, это было вещество, которое мы активно используем против нынешних инфекций! – воскликнула Марина.

– Однако вы развивали эту тему? – повела бровью Анастасия.

– Более того, с помощью биологического моделирования мы смогли адаптировать «антивирус» к различным категориям бактериальных инфекций!

– И каким же это образом?

– Формула антивируса спровоцировала образование антигена, универсального для расщепления как бактериальных, так и вирусных оболочек. Человеческие клетки его не воспринимали: натыкаясь на сенсоры мембраны, фермент просто отскакивал под действием электростатических сил.

Анастасия засветилась, как новогодняя гирлянда.

– Можно посмотреть материалы по исследованиям?

– Пожалуйста. Сформируй запрос и произнеси его вслух.

– Эксперимент МПЦ-386 по расщеплению ретро-вирусных оболочек. Развитие проекта МПЦ-А-1.

– Запрос принят, эксперимент «универсальный антивирус» по созданию ретро-вирусного антидота. В 2010 проект заморожен и передан на хранение в криолабораторию университета. В последующем, научный руководитель проекта, Астафьев Дмитрий Анатольевич, перенёс наработки в Новосибирский Медикобиологический. Проект развивался под прежней аббревиатурой на базе исследования А. В. Александровой «Метаболические ферменты, вырабатываемые многоклеточными организмами в агрессивной биологической среде». В дальнейшем исследование привело к созданию штамма микроорганизмов «Анна-285», вырабатывающего антитела почти на все известные бактериальные раздражители. Прежний штамм «Н-386» вместе с «Анна-285» были помещены в один сосуд, где они размножились и переняли родительскую информацию. Появившийся штамм «Н-835» стал активно использоваться при лечении тяжёлых онкологических заболеваний, поскольку новообразованные клетки теряли иммунитет от фермента, вырабатываемого «Н-835» и современной модификацией «Н-908-Дельта». Вышеуказанные штаммы используются при производстве портативных лабораторных биореакторов типа «Парацельс», для ускоренной разработки антител к специфичным инфекционным образованиям.

Анастасия была на седьмом небе от счастья. Она блаженно опустилась на спинку кресла.

– А ведь когда-то всё начиналось с заражённой культуры клеток печени! Эх, Дмитрий Анатольевич, вы так меня и не забыли, – рассмеялась девушка.

– А что между вами такого было? – хитро прищурилась Марина.

– Он ухаживал за мной ещё со второго семестра первого курса. Потом я попала в его лабораторию и не вылезала оттуда сутками, экспериментируя с заражёнными культурами. В результате, мы додумались свести вместе клетки печени и лабораторные образцы, которые дали неожиданное потомство. Они стали вырабатывать фермент, расщепляющий на электростатическом уровне оболочку бактериофага. В дальнейшем мы натренировали культуру ещё на шестнадцать возбудителей.

– Ах, вот оно как! Значит, вы вместе время проводили?! – сердито подмигнула соседка.

– Да что ты, мы даже не обнимались! Дмитрий Анатольевич был настолько робок, что прикоснуться ко мне лишний раз боялся! – обе рассмеялись.

– Подождите ещё минут пятнадцать, мне нужно одним глазком наработки ребят посмотреть, хорошо? – с кошачьим взглядом попросила Настя. – Я уже давно не занималась экспериментами и мне интересно почитать местную документацию.

– Да что поделать с тобой, кошка ты рыжая! Подождём, конечно. Потом тебя другое исследование ждёт, – проворчала Марина.

– И какое-же?

– Эксперимент проникновения в сознание спящего пациента с последующим его пробуждением. Детище Никанора Ивановича. «Подопытной крысой» стал Виктор, успешно вытащив парня из сновидения. Правда, без врачей и здесь не обошлось.

– Хорошо, Маришенька. Подожди чуток, и я с удовольствием посмотрю записи этого эксперимента!

Мы вышли за пределы зала и прогулялись вдоль коридора. Остановились возле лестницы. Марина была задумчивая.

– Может, подождём с трансляцией эксперимента? У меня такое чувство, что её пугает эта идея.

– Согласна, но в любом случае ей это необходимо знать. Я надеюсь, это даст толчёк её сновидениям. Я чувствую, что это так.

– Ну что ж, тогда нам пора вернуться!

– Пошли.

Настя сидела у терминала в в расслабленной позе и рассматривала фотографию с электронного микроскопа. При нашем появлении она свернула картину и покровительственно улыбнулась.

– Ну что? Как долго ждали?

– Не так уж и долго, – улыбнулась Марина – мы успели обсудить перспективы эксперимента.

– И что решили?

– Решили взять побольше аппаратуры и устроить всем электрическую взбучку, – рассмеялась Марина.

Настя надула щёки и обиженно покачала головой:

– Не хорошо так к пациентам относиться, Марина! Ой не хорошо!

– Да ладно тебе. Я же пошутила!

– Шутки – шутками, а где твой чудесный эксперимент?

– Виктор, зайди через в свой терминал, пожалуйста.

Меня посадили справа, обе подружки сидели рядом. Я вызвал терминал и затребовал данные:

«… Эксперимент НИ-4, фаза активации. Выдача визуального ряда и лабораторных данных. Трансляция на терминал…»

«… Запрос принят, произвожу выдачу информации…»

Машина выдала видеоряд и подстроенное звуковое сопровождение. Слева были показания приборов, справа картинка, считанная сканером.

– А что за картина импульсов слева? – показала рукой Анастасия.

– Это ЭЭГ карта пациента, здесь отображаются частоты мозга. Внизу – пульс, – пояснил я.

На экране уже проходила первая волна сканирования. Прошёл эпизод со считыванием нижней зоны.

– А что происходит на картинке?

– Это образная информация, которую считывают сканеры с долей его мозга, – пояснила Марина.

– Они считывали его внутренний мир? – удивилась Настя.

– Да. Никанор Иванович исходил из предположения, что внутренний мир спящего по осознанности идентичен бодрствующему. Предположение подтвердилось.

Через полчаса пошла фаза активного сканирования и Анастасия увидела юношу, сидящего лицом к морю.

– А что он делает здесь?

– Это его внутренняя проекция. Так он воспринимал свой мир на тот момент, – меланхолично ответил я.

– Всё это понятно, но откуда он знает это место. Он же…

На экране пошёл финал фазы активного сканирования. Картинка остановилась на изображении пропасти в тот момент, когда юноша повернулся ко мне и начал кричать. Настя остановила запись. Она была бледная, как полотно.

– Это же Григорий. МОЙ Григорий. Это же он! Как он здесь оказался? Что с ним происходило? Почему…

Мы пытались успокоить её. Она ревела, кусалась и пыталась отстраниться. Мы отступили её и дали немного прийти в себя. Когда она взяла себя в руки, мы отвели её обратно в амбулаторию и объяснили ситуацию врачам. Сергей Семёнович только покачал головой и произнёс:

– Теперь она быстро не успокоится. Ей нужно время, чтобы осознать эти факты. Думаю, сегодня посещение гостей ей будет вредно. Так что, с их воссоединением придётся подождать. Я пообщаюсь с Григорием по этому поводу, может, он что-нибудь и вспомнит.

Когда мы отошли от амбулатории, я спросил Марину:

– Ты знала об их связи?

– Нет, не знала, – скорбно ответила она, – знай бы я это заранее, я бы подготовила её ещё в сновидении. Теперь общаться будет с ней гораздо тяжелее. Давай свяжемся завтра и узнаем, получится увидеть её или нет?

В этот момент Свирт выдавал информацию:

«… Капитан оставил тебе приглашение на официальное заседание флотилий. Завтра в три часа дня Зале…»

«… Что мне там делать?..»

«… Передашь информацию по прошедшим событиям и поучаствуешь в дискуссии. Явка строго обязательна…»

– Виктор, ты меня слышишь? Что ты там читаешь?

– Марина, завтра у меня не получится. Я приглашён капитаном на заседание флотилий в три часа.

Её лицо погрустнело.

– Что же ты всё время от меня уходишь? – в её глазах проскользнуло отчаяние.

Она подошла ко мне и крепко обняла за плечи. На её глаза падали крупные капельки слёз.

– Не уходи от меня сейчас, пожалуйста…

Я обнял её за плечи. Мне тоже было больно.