Текст книги "Я вижу пламя (СИ)"

Автор книги: Сьюзен МакКлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Я рефлекторно обратила внимание на перебинтованное запястье.

– Как ты говорил – жить буду.

Шатен ухмыльнулся и бережно взял мою руку. От его горячих ладоней по телу прошлась волна мурашек, заставившая выпрямиться и набрать в легкие больше воздуха.

– Перед приходом Сары надень кофту с рукавами. И желательно, когда она будет дома, старайся не носить футболки, если хочешь, чтобы наша тайна действительно осталось тайной. Сегодня уж потерпи, а завтра я сменю бинт и по новой обработаю рану.

– Ладно.

Пальцы Кеная соскользнули с моей конечности, после чего я сложила руки на груди.

– И еще, Селия…

– Да?

– Завтра… будет эмоциональный день. Очень. Я прошу тебя… сегодня прошу, чтобы ты хорошенько подготовилась к нему.

– Кенай, – ухмылка, – мне не нужна подготовка.

– Селия, – вкрадчиво произнес он, – я очень прошу тебя. Просто… я не знаю, какая будет твоя реакция на это, но, поверь, потом тебе станет легче. Намного легче.

О чем это он?

Что будет завтра?

И стоит ли мне волноваться?

– Может быть, ты посвятишь меня во все подробности? А то я уже начинаю погружаться в море раздумий, – отрезала я, сместив брови на переносице.

Кенай измученно выдохнул, опустив взгляд.

– К сожалению, не могу.

Глава 8.

Когда мы плюхнулись на диван в гостиной, то принялись болтать обо всем, что в голову придет. К великому удивлению, мои губы не покидала радостная улыбка, а в мыслях пока не было того, чтобы побежать в комнату, взять лезвие и продолжить полоску раны. Кенай пару раз шутил над мужчиной в телевизоре, который возился с папоротниками, и не разрешал мне переключать канал, так как его забавлял этот. Я иногда сдерживала смех, слыша очередную шутку, но чаще всего хохотала, закрыв рот ладошкой, а другой хватаясь за живот.

– С такими темпами, он скоро сам превратится в растение, – подметил парень, имея в виду «садовника».

Я ухмыльнулась.

– И почему мы смотрим эту фигню?

– Потому что… – он возвел глаза к потолку, дабы раздумывая, затем вновь посмотрел на меня, – потому что я всегда мечтал научиться сажать папоротники.

Я засмеялась, как и Кенай.

– Серьезно?

– А по мне не видно? – парадируя голос и замученное лицо старичка из телевизора, сказал парень.

И снова мы засмеялись. Шатен, охая и вытирая слезы под глазами, не мог успокоиться, впрочем, как и я. В отличие от меня, его слетающие с губ звуки с трудом походили на человеческий хохот, отчего я сгибалась в три погибели, не в силах вернуться в нормальное состояние. Так мы с ним просидели довольно долго, разговаривая о любимых телепередачах, пока нас не прервал звонок.

– Прошу прощения, – произнес Кенай, прислоняя телефон к уху. Как только он это сделал, голос на конце провода неожиданно и громко раздался, что позволило не только парню его хорошенько услышать.

– ГДЕ ТЕБЯ ЧЕРТИ НОСЯТ, БРАУН?

Я напряглась, разглядывая, как Кенай с ошарашенным лицом отодвигает средство связи немного дальше от себя, чтобы в случае чего не оглохнуть.

– Эээ… – его карие, округленные глаза обратились ко мне. – Разве это важно?

Следующая комбинация слов, которая прогремела так же не тихо из смартфона, заставила меня впасть в ступор из-за излишка нецензурности. Парень, что-то бормоча в ответ, резко подскочил, навсегда стерев с лица следы улыбки.

– Чтоб тебя, Брэд! Почему позвонил так поздно?! Я же опаздываю!

– А Я ТЕБЕ НЕ БУДИЛЬНИК, МАТЬ ТВОЮ!

Засуетившись, Кенай сказал своему (как ни странно) лучшему другу, что скоро будет, затем, в спешке засунув телефон в карман, оглядываясь.

– Я дико извиняюсь, но мне пора на работу. Я немного… опоздал, кажется.

– Это я виновата, – начала я, поднимаясь с пола и разминая ноги. – Прости, что доставила тебе мороку и…

– Да ты издеваешься?! – ухмыльнулся он, направляясь к двери. – Нисколечко! Мне наоборот было сегодня эм…

Я вопросительно подняла бровь, сложив руки на груди.

– Довольно необычно, – наконец, закончил Кенай, расплывшись в улыбке. Он вышел на порог, не отрывая от меня глаз. – Ну, что ж, завтрашний день, я чувствую, будет продуктивным.

– Посмотрим, – робко улыбнулась я и взялась за золотистую ручку.

– И, пожалуйста, Селия, как я уйду, не пытайся даже…

– Я дала тебе шанс, Кенай, – вкрадчиво произнесла я, перебив шатена. – Помнишь? И не собираюсь тебя лишать его.

Я не могла говорить чистую правду парню, так как не была по-настоящему уверена, что точно останусь жить. Мое желание умереть лишь стерлось наполовину, а не совсем…

– То есть, это значит, что ты больше не натворишь… глупостей? – поинтересовался он.

– Вроде того, – со смятением отрезала я.

Ну, конечно…

– Тогда, до завтра?

– Да.

Победно улыбнувшись, Кенай побежал за ограду, запинаясь о мелкие камни.

– Желаю, чтобы твой босс тебя не убил! – образовав воронку из рук вокруг рта, крикнула я.

Мой новый знакомый в спешке кивнул, затем скрылся за поворотом. Закрыв дверь, я плюхнулась в кресло, с трудом веря в то, что произошло недавно.

Я чуть ли не совершила суицид.

Нашла, кажется, друга.

И за какой-то жалкий промежуток времени потерялась в своих мыслях и желаниях окончательно.

Невероятно.

Черт побери, это просто невероятно.

***

Когда приехала Сара и разогрела еду из «Taho», мы поели, и, посмотрев немного телевизор, разошлись по комнатам. Я приняла душ, потом начала расчесывать волосы, сидя на пуфике. С тетей я была немногословна сегодня. Перед ее приход надела кофту, как посоветовал Кенай, состроила свое фирменное выражение лица «я-Селия-Фрай-и-моя-жизнь-полное-дерьмо» и лишь спросила, какие у нее дела на работе. Я не стала посвящать Сару во все «приключившееся» со мной. Ей не нужно знать, что я чуть ли не отправилась на то свет. И про Кеная пока тоже не нужно знать.

Возможно, когда-нибудь, если еще буду в этом мире, я и решусь рассказать тете про своего нового знакомого.

Но не сейчас…

Достав лезвие, спрятанное в шкафу за толщами вещей, я упала на кровать, разглядывая его. Я до сих пор не верила, что один парень, спасший меня вчера от кучки придурков, не дал мне умереть сегодня. Он появился совершенно неожиданно в моем доме, как и в жизни, занял значительное место в моих мыслях. А всего за каких-то два дня.

Два. Никчемных. Дня.

Интересно, что будет дальше?..

Кенай, увидев меня в луже крови, не убежал куда-то, не ушел, не бросил меня одну, а остался…. Остался и вопреки всему стал обрабатывать рану, хотя я того не желала. А потом, когда он узнал, какая трагедия у меня случилась, выразил сочувствие и сказал, что в гибели моих родителей никто не виноват, включая меня. Парень говорил со мной так, словно сам однажды переживал подобное…

Кенай попросил дать ему шанс показать мне, насколько жизнь лучше смерти. Он почти не знал меня, а попросил такое. Что же им тогда двигало в ту секунду? Жалость? Желание помочь? Безысходность?

Без понятия.

Я сжала лезвие в ладони и закрыла глаза, осознавая, что на данный момент я не должна ничего делать с собой. Я ведь дала Кенаю шанс и не могу забрать его обратно. Возможно, этот парень прав – я ошибаюсь, выбирая выход – самоубийство из своего личного Ада, а может быть, и нет. Он хочет доказать мне, что жизнь достойна того, чтобы ее проживать, что она способна перевернуться вверх тормашками и преобразоваться в совершенно иную. Но если уж подумать, то разве Ад может превратиться в Рай?

Это мне только предстоит узнать.

Впервые за столько мучительных и тяжелых месяцев я уснула не со слезами на глазах, а с легкой, скорее глупой улыбкой, вызванной мыслями о том загадочном парне – Кенае Брауне, который не побоялся вписаться в мое серое, наполненное болью и лишенное смысла существование.

***

На этот раз я проснулась раньше, чем обычно и успела застать тетю, в спешке завтракающую хлопьями на кухне и поглядывающую на ручные часы. Заметив меня, она улыбнулась, затем махнула рукой, мол – иди сюда. Я не спеша подошла и плюхнулась на соседний стул.

– Селия, звонил доктор Карлайл, – жуя, проговорила она слегка неразборчиво. – Я сказала ему, что тебе лучше. Ведь это так?

Я лихорадочно закачала головой, с сомнением сместив брови на переносице. В физическом плане я чувствовала себя более-менее, но в эмоциональном… паршиво, особенно когда вспоминала о погибших родителях.

– Отлично, – хлопнула в ладоши Сара, потом, убрав пустую тарелку, схватила сумку и указала на пачку с хрустящими шоколадными шариками. – Ты ешь, а я побежала Вечером увидимся! На ужин принесу свинину «Му-Шу», как ты любишь.

– Ладно, —пожала плечами я, натягивая на ладони рукава шелкового халата.

– Целую!

– Пока.

И тетя вылетела пулей из дома. Когда послышался рев мотора и звук отдаляющейся машины, я неохотно побрела в комнату, чтобы одеться. Открыв шкаф и просканировав его содержимое, я поняла, что большинству моих растянутых и мешковатых вещей позавидует любая старушка, в жизни не видевшая нормальных шмоток. Спустя долгие минуты раздумий, я все же решила натянуть на свое худое тельце серые штаны с мелким рисунком и темную кофту на замке. Расчесав волосы пятерней, я накинула их на щеки, даже не имея никакого желания оценить их состояние, взглянув в зеркало. Ведь зачем туда смотреть, если я уродка? Если я теперь не та, что раньше…

Прежде чем раздался в дверь продолжительный, настойчивый стук, я успела перекусить хлопьями и выпить горячий кофе со сливками. Кинув грязную посуду в раковину, я помчалась к выходу, чуть ли не запинаясь о собственные ноги, затем отворила дверь. Мой взгляд, устремленный вниз, наткнулся на чьи-то потертые кроссовки, а потом, поднявшись – на веселое лицо, на котором висела радостная улыбка, почти достигающая ушей.

Кенай.

Он пришел.

О, черт.

Он действительно пришел!

Послав ответную улыбку от нахлынувшей эйфории, я суетливо завертела головой, проверяя, стерла ли со стола пролитое молоко и разбросанные крошки. Успокоившись и облегченно вдохнув, что убрала за собой весь мусор, я устремила взор обратно – на скромно перебирающего пальцы Кеная.

– Прости, я, наверное, не вовремя? – спросил он, пытаясь посмотреть за мое плечо. – У тебя кто-то есть?

– Нет. Все в порядке, – ответила я. – Сара ушла недавно. Проходи, – и жестом руки пригласила его в дом.

Пожав плечами, парень неуверенно прошествовал внутрь. Я закрыла дверь и начала теребить кофту, когда Кенай остановился напротив.

– Я так и не поздоровался с тобой, – заметил он. – Привет.

– Привет, – отозвалась я, сменив нормальную улыбку на идиотскую.

Кенай выглядел так, будто не выспался. Темные, слегка сиреневые синяки лежали под его глазами и придавали бледной коже и без того болезненный вид, каштановые волосы, находившиеся в небрежном виде, трубили, что их обладатель не успел причесаться, ибо просто обожает беспорядок на голове.

Что ж, моя прическа ничуть не лучше…

– Я… пришел раньше, чем вчера. Точнее, вчера я вломился, а хотя, нет, я зашел, так как дверь была открыта и… – он ухмыльнулся, потирая лоб и смотря на меня. – Черт, иногда я просто не могу правильно связывать слова в предложения.

– Ничего. Со мной тоже такое бывает.

Мое лицо не покидала улыбка.

– В общем, если захочешь, чтобы я ушел и пришел позже, я пойму.

– Нет-нет, что ты. Оставайся. Я все равно проснулась рано и мне ужасно скучно в четырех стенах.

– Я тоже проснулся довольно в необычное для себя время, – признался парень.

Теперь понятно, откуда у него такие мешки под глазами.

Плюхнувшись на диван в гостиной, я пригласила Кеная присесть рядом. Тот занял местечко возле меня и откинулся на спинку мебели.

– Как себя чувствуешь?

Вот он – вопрос на миллион. Врать или нет? Скорее всего, выберу второе. Мне надоело не говорить правду. Да тем более, Кенай в курсе про все, что я хотела сделать с собой. Так что, скрывать особо нечего от него.

– Хреново, – выдала я, устремив взгляд на шатена.

Он округлил глаза и резко выпрямился.

– Что-то с раной? Попала инфекция? Пошла кровь? – обеспокоенность в его голосе четко слышалась.

– Душа болит.

Кенай еле заметно выдохнул.

– Это пройдет со временем.

– Нет, – закачала отрицательно головой, – не пройдет. Я не верю. Это… невозможно. Я буду вечно помнить, что было, буду помнить все до последней крупицы и эта боль, обжигающая меня, никогда не уйдет.

– Просто поверь мне, Селия, – попросил он, и искорки сочувствия блеснули в его глазах. – Пожалуйста.

– Я… я не знаю. Мне кажется, что я вообще запуталась в том, что хочу. Во всем.

Парень осторожно взял мою руку и нежно сжал ее своими длинными пальцами.

– Я помогу разобраться. Ты дала мне шанс, и я не упущу его. Я хочу вычеркнуть из твоей головы мысли о суициде навсегда.

Глаза защипало, улыбка, которая была несколько секунд назад, полностью стерлась.

– Почему ты это делаешь? – не унималась я, опустив взгляд.

– Делаю что? – будто не понимая, поинтересовался он.

– Говоришь так, словно перевернешь мою жизнь.

– Потому что это так.

Я невольно вздрогнула и подняла взор на него. Кисть Кеная все еще покоилась на моей, отчего по телу распространялось его тепло, заставляющее медленно превращаться в воск.

– Кто ты вообще? – почти по слогам проговорила я, сдерживая поток слез.

Я не понимала, как такой парень может возиться со мной – жалкой девушкой, не имеющей друзей, красивого лица и терпимого характера.

– Обычный, ничем не примечательный человек с небольшим складом ума и больной фантазией, – с легкой улыбкой, кинул Кенай.

Совсем не желая того, я ухмыльнулась.

– Я знаю, что ты человек. Я в другом смысле.

Он сел поудобнее, развернувшись ко мне на девяносто градусов и сложив руки на груди.

– Кто я такой? – сместил брови, дабы размышляя, затем взглянул в мои глаза своими шоколадными. – Я тот, чье лицо ты будешь видеть так часто, что оно тебе да надоест когда-нибудь. Я тот, чей голос ты будешь слышать чаще, чем свой. Я тот, кто поменяет твои взгляды на жизнь, Селия Джессика Фрай. Раз и навсегда. И ты забудешь, что когда-то хотела умереть.

Застыв в шоке, я даже не смогла и слово вымолвить, не то, что уж пошевелиться. В горле появился горький ком, провоцирующий на слезы, но я его быстро проглотила, когда крепко стиснула зубы, чтобы не раскиснуть.

– Правда? – еле как выдавила я, затаив дыхание.

– Да, – добро улыбнулся Кенай. – Так что, тебе придется привыкнуть ко мне.

Я измученно выдохнула.

– После гибели родителей, я боюсь привыкать к кому-то, так как знаю, что если вдруг «уйду», сделаю какому-нибудь человеку больно, потому что он тоже привыкнет ко мне. Да и все мы рано ли поздно умрем. За свою жизнь мы привязываемся к людям, а потом, когда они покидают нас, тяжело переживаем эту потерю. Мы чувствуем, что рядом с нами не хватает их, и это убивает. Вроде бы они были, но в тоже время и нет. – Я заметила, что Кенай внимательно слушает меня. – Чем больше мы привыкаем к человеку, тем больнее нам его терять.

Парень еле заметно кивнул.

– Смерть неизбежна, Селия. В скором времени она настигнет нас, и мы не будем готовы к ней. Так что, нужно жить сейчас, не думать о том, что будет завтра или через год. Просто жить этим днем. И не надо бояться становиться с кем-то ближе. Ведь мы все люди, нам свойственно рождаться и умирать.

***

Поговорив еще немного со мной о «болезненной» теме, парень сменил бинт на моем запястье и промыл рану под струей холодной воды. Выбросив кровавое изделие из белых волокон в урну, он оповестил, что закончил возиться с рукой, и теперь я могу спокойно опускать рукав кофты.

– Разве тебе сегодня не нужно на работу? – поинтересовалась я, поправляя одежду.

– У меня выходной, – ответил Кенай, вытирая мокрые руки о висящее на крючке полотенце. – Вчера я отпахал за Брэда, а сегодня он будет пыхтеть за меня.

– Вот как, – я микроскопически улыбнулась.

Обойдя стол, шатен оказался возле меня. Его невероятной красоты глаза немного сузились, губы напряглись и через секунды из них вылетели слова, принудившие меня стать напряженной:

– Селия, я… ты знаешь, зачем я пришел. Помнишь вчерашний разговор про нелегкий день? – его рука полезла в задний карман джинс и вытянула два каких-то билета. – В общем вот.

Со смещенными на переносице бровями я взяла их и открыла рот, увидев жирную надпись «Аэропорт «Longview», Портленд – Сиэтл». В полном негодовании взглянув на Кеная, я дала ему понять, что не врубаюсь, зачем он купил эти билеты и тем более для чего.

Для какой цели?

Зачем?..

Черт побери, зачем?!

– Что это значит? – процедила я дрожащим голоском, взмахнув кистью с листочками.

– Тебе нужно попрощаться с ними.

Я нервно сглотнула, догадываясь о чем он.

Родители.

Кладбище.

Сиэтл.

О, Боже.

Слезы, неожиданно появляющиеся, начали скатываться по щекам. Я всучила билеты в руки Кеная, затем быстрыми шагами направилась в свою комнату, по пути вытирая глаза. Парень увязался следом, выкрикивая мое имя и пытаясь меня остановить за локоть. Когда я оказалась на лестнице, ему все же удалось сделать так, чтобы я притормозила и повернулась.

– Селия, послушай меня, – попросил он, немного тряханув меня, тем самым заставив посмотреть на его лицо.

– Не хочу! – шикнула я, слегка дергаясь.

– Я понимаю, как тебе…

– … ничего ты не понимаешь! Я была готова ко всему, но не к этому! Ты… зачем ты вообще купил билеты в Сиэтл, даже не спросив меня? Я никогда не была на кладбище у родителей, слышишь? НИКОГДА! И я хотела как-нибудь побывать, но только тогда, когда была бы полностью готова. Морально.

Я на самом деле ни разу не посещала «Лейквью», где похоронили моих маму с папой. Когда я очнулась в больнице, мне было больно думать о том, что я, словно плохая дочь, не имела вообще никакого желания сходить к ним на могилку из-за боязни и неготовности. Да тем более тогда мне запрещали покидать палату, и я не особо злилась на себя по этому поводу. А сейчас… совсем другое дело. Я должна, нет, просто ОБЯЗАНА побывать у родителей на кладбище. И пусть мне на данный момент не стало лучше, сердце до сих пор обливается кровью, но мне нужно к ним съездить, а иначе проявлю неуважение.

– Тебе надо с ними попрощаться. Поверь, потом тебе станет легче. Я уже купил билеты, потратил деньги и очень расстроюсь, если ты не полетишь в Сиэтл со мной.

– Я тебя не просила тратить деньги, – подметила я, отвернув голову. – Ты же копишь на Вашингтонский университет, зачем тогда сделал это?

Выдох.

– Ничего страшного, если я взял небольшую сумму на билеты оттуда.

– Небольшую? – язвительно ухмыльнулась я, поворачиваясь к нему. – Конечно, огромное спасибо тебе, Кенай, за то, что сделал, но я не могу полететь в Сиэтл на твои финансы. Как-нибудь в другой раз побываю у родителей на кладбище.

– Селия, – его рука коснулась моей, я вздрогнула, – пожалуйста.

– Нет.

Я собралась уходить, как шатен потянул меня за ладонь.

– Ради своих родителей, ты должна согласиться.

Быстро заморгав, чтобы не расплакаться вновь, я еле заметно кивнула.

– Только в том случае, если я верну тебе деньги за все это.

Карие глаза напротив немного сузились.

– Ты. Мне. Ничего. Не. Должна. Ясно? – выделяя каждое слово, кинул парень. – Я делаю все это лишь по тому, что хочу помочь.

– Ты делаешь для меня слишком много.

– Поверь, это только начало.

Глава 9.

Весь полет до Сиэтла я тоскливо смотрела в иллюминатор, вспоминая счастливые моменты из жизни, в которых были мои родители. Кенаю все же удалось добиться от меня согласия, путем минутных уговоров. Он сказал, что не дай Бог я верну ему деньги, то получу их обратно, только в двойном размере. Я не приняла это за шутку, так как он говорил на полном серьезе, что слегка напугало меня.

Когда мы вышли из самолета, я пощурилась и, согнув руку, сделала козырек на лбу, не давая солнечным лучам резать глаза. На душе висела какая-то тяжесть, принуждающая просто упасть и не вставать, но я изо всех сил старалась держаться. Сердце неистово колотилось в груди из-за одной только мысли, что я скоро, наконец, посещу кладбище и смогу увидеть, на каком участке похоронены родители.

Когда мы поймали такси и доехали до назначенного места, я напряглась, покидая машину и осматриваясь вокруг. Везде стояла мертвая, вызывающая мурашки по телу тишина. Высокий забор, черный, словно крыло ворона обрамлял кладбище. Над встроенными в него воротами маячилась мрачная табличка с надписью «Лейквью», а к ним вела заросшая из гравия тропинка. Растянувшееся над кладбищем небесное полотно казалось слегка мрачным из-за торчавших могильных плит и засохших сорняков.

Я захлопнула дверь, затем сглотнула в горле горький, неприятный ком и подождала, пока Кенай расплатится с водителем. Уехавшее такси дало ему возможность подойти ко мне.

– У нас нет… ц… цветов, – заметила я, не отрывая взгляда от темных ворот.

– Ничего страшного, – сказал он. – Пошли.

Я вздрогнула, но явно не от ледяного ветра.

– Можно взять тебя за руку? – быстро кинула я, чувствуя, как ноги заливаются свинцом.

– Конечно, – спокойно ответил парень.

Я сразу же схватила его ладонь и так крепко сжала, что, наверное, причинила ему небольшую боль. Но Кенай, не дернувшись даже от этого, обвил пальцами мою кисть и уронил на меня взор.

– Готова?

Периферийным зрением я увидела, что он медленно набрал в легкие воздух, словно сам волновался не меньше, чем я.

– Эм… да, – в подтверждении кивнула. – Готова.

Мы неуверенно зашли на кладбище, и я начала искать надгробие с именами родителей. Все мое тело атаковала лихорадка. Я судорожно вдыхала и выдыхала, бегая глазами по большим, имеющим цвет асфальта камням.

– Не бойся, – прошептал Кенай.

– Не могу.

– Мне почему-то страшно, – призналась я. – У меня так быстро стучит в груди сердце и кажется, будто я сейчас упаду в обморок.

– Все будет хорошо, – успокоил он. – Я рядом, Селия.

Я посмотрела на шатена, он ободряюще улыбнулся. Вздохнув, я продолжила поиски дальше, когда мы возобновили ходьбу. Спустя пять минут, я наткнулась на надгробие, где было написано:

«Ребекка Лиза Фрай

18. 05. 1974 – 19. 04. 2015 гг.

Томас Эндрю Фрай

22. 09. 1970 – 19. 04. 2015 гг.

Кто не забыт, тот – бессмертен. И мы никогда не забудем вас.

Вы останетесь в наших сердцах навсегда».

Словно от бессилия я отпустила руку Кеная и повалилась на сырую от дождя землю возле мраморного камня. Слезы охватили глаза, и я невольно зарыдала, накрыв рот ладонью.

О, Боже…

Это их могила…

Действительно это она…

Осмотрев усыпанный разнообразными цветами квадрат, я впилась пальцами в почву, пытаясь избавиться от бешеного дыхания и восстановить нормальное. Ощутив, как рука Кеная легла на плечо, я заплакала сильнее.

– Это… – парень не договорил, я его перебила, зная, что он хотел спросить.

– Да.

Несколько мучительных секунд мы молчали, слушая мои всхлипы, потом Кенай вновь открыл рот:

– Ты знаешь, что делать. Я могу уйти, если хочешь побыть наедине с ними…

– Нет, – я схватила его руку и повернулась, вытирая свободной ладонью лицо. – Пожалуйста, останься.

Не знаю, почему я так делала, но когда дотрагивалась до него, мне становилось спокойнее.

Лицо парня смягчилось, напряжение упало, и легкая, далеко не веселая, а скорее утешительная улыбка нарисовалась на нем.

– Хорошо.

Кенай присел рядом, согнув колени и не переставая держать меня за руку. Его каштановые волосы развивал ветер, из-за чего густая челка падала на лоб.

– Это не сложно, – раздался его бархатный, чистый голос. – Поприветствуй их.

Я прикусила губу, уронив взгляд на надгробие. Слезы жгли глаза, а ком, стоявший в горле, не давал никаким словам вырваться наружу. Когда я с трудом откашлялась, то смогла вымолвить дрожащими губами:

– Привет.

Глупо, конечно, здороваться с теми, кого уже нет в этом мире.

– У тебя… неплохо получается. Продолжай.

Я нервно сглотнула, думая, что произнести следующим.

– Вам, наверное, сложно поверить, что я, наконец, здесь. Это действительно так, —прошептала я, прикасаясь к яркому тюльпану. Помню, мама любила их. – Я… знаете, я… – я не смогла закончить предложение, так как мое горло словно сдавили чьи-то руки. Проглотив слезы, я всхлипнула и, уже не имея никаких сил держать спину, согнулась к могиле и громко зарыдала. – Черт! Я безумно скучаю по вам! Мне больно каждый раз просыпаться с мыслью, что вас нет и больше никогда не будет! В тот день я не хотела обижать вас, не хотела уходить, но вы же знаете, что моя гордость была превыше всего. И я ушла… Я оставила вас одних! – впилась пятью пальцами в пахнущую озоном землю. – Простите меня! Простите меня за все! За те ужасные слова, которые я вам выплюнула в лицо, за мое отвратительное поведение и несносный характер. Умоляю… не держите на меня зла. Если бы я знала, что произойдет, я бы сделала все возможное, чтобы не дать этому начаться. Если я умела бы поворачивать время вспять, я бы повернула, лишь бы вернуть все обратно: те мои кошмарные слова, тот день, вас.… Если было бы возможно умереть, чтобы вы вновь жили, я бы умерла. Я бы отдала все, чтобы вернуть вас, мам, пап…

Не знаю, сколько я лежала на могиле родителей и просила прощения у них, но за все это время Кенай не отпускал моей руки. Он молчал, давая говорить только мне. В его наполненных сочувствием глазах изредка мерцали блестки, и создавалось такое ощущение, что парень вот-вот заплачет тоже.

– Я знаю, что не достойна прощения, – прошелестела я, шмыгая носом, – я знаю, какой ужасной была и за все свои поступки, грехи, готова понести достойной наказание. Понимаю, что я не была идеальной дочкой, которой бы восхищались, но если можете, то, умоляю, простите меня за все. – Я закрыла глаза, затем медленно наполнила легкие воздухом. – Странно, я говорю сейчас с теми, кто мертв. Возможно, вы где-то рядом со мной или далеко, возможно вы в Раю или же стали звездами, ярче всех сияющими в ночном небе, но я чувствую, вы меня слышите. Поэтому, я скажу вам то, что произносила ни так часто: я любила вас, люблю и буду любить всегда, где бы ни находилась, что бы ни делала. Всегда…

Разлепив веки, я тяжело выдохнула и посмотрела на надгробие, приподнявшись.

– Знала бы я, чтобы вы сейчас хотели от меня…

– Они бы хотели, чтобы ты жила. За себя и за них, – сказал Кенай, сжимая мою ладонь.

Вытерев очередную слезу, я посмотрела на него.

– Они бы не желали тебе смерти, Селия, – продолжил он и взглянул в мои глаза. – Живи ради них.

Я горько засмеялась. Совсем не в тему.

– Как можно жить, не имея смысла своего существования? Его я видела в родителях…

Шатен улыбнулся одним лишь уголком губ.

– Когда мы теряем что-то, то обретаем другое, верно?

Неуверенный кивок.

– Так же со смыслом жизни. Мы еще дышим и ходим по этой земле ради кого-то, а когда этот кто-то «уходит», теряем желание жить без него. Но проходит время, мы учимся жить заново и потихоньку обретаем другой смысл своего существования. Главное выдержать все испытания, которые нам дает судьба или Бог (черт знает). А дальше все образуется. Время обладает целебными свойствами. Помни, Селия…

– Не знаю, – выдохнула я, проведя пятерней по волосам. – Все же, я думаю, что моя какая-то вина в том, что родители погибли, есть. И… – я крепко сжала зубы – … разве может время залечить ее?

Кенай размял ноги и поднялся.

– Селия Джессика Фрай, я никогда не устану повторять, что тот пожар, унесший жизни двух твоих родных, являлся лишь несчастным случаем. И не стоит заходить в заблуждения, чтобы искать какие-то следы своей вины в этом. Ты. Не. Виновата. В. Гибели. Мамы. И. Отца. Слышишь? – его темные глаза впились в мои. – А теперь повтори: я не виновата.

Я замешкалась.

– Это будет неправильно по отношению к ним. Вдруг я дей…

– … нет, нет, нет. И еще раз – нет, – пролепетал парень, составляя из рук крест. – Не начинай даже, ладно? Просто повтори те слова.

Черт…

Это будет нелегко.

Спустя какие-то секунды внутренней борьбы внутри себя, я еле слышно выдавила, опустив голову к земле:

– Я… я не… в… я не виновата.

– И это на самом деле так.

Он поднял меня, когда я захотела лечь на могилу. Его руки припаяли к моим плечам, и через секунду я оказалась уткнута лбом в твердую, широкую грудь.

– Ты замараешься, – подметил Кенай, опустив ладони на мою спину и прижав к себе.

– Плевать, – я вытерла быстрыми движениями слезы, скатывающиеся по щекам. – Я и так уже грязная.

– Пожалуйста, не плачь, – попросил он, заглядывая в мое лицо.

– Как я могу не плакать, находясь там, где похоронены мои родители?

Он скорбно уронил взор.

– Ты можешь им что-нибудь еще сказать, если хочешь.

Я нехотя отпрянула от него, накидывая на щеки темные, короткие пряди.

– Что именно?

Кенай посмотрел на мраморное надгробие, задумавшись, затем снова – на меня.

– Им было бы интересно узнать, что произошло с тобой в их… эм… «отсутствие».

***

Я несколько часов сидела возле могилы и рассказывала родителям, как мне тяжело без них, вновь просила прощения, ревела, успокаивалась, потом снова ревела. Кенай нередко утешал меня, а в один миг чуть ли не раскис тоже, когда я начала монолог о своих тщетных попытках свести счеты с жизнью в больнице. За время пребывания в «Лейквью» я успела с ног до головы измазаться кладбищенской грязью, получить огромные синяки под глазами и почувствовать на душе пустоту. Веревка, сдавливающая шею, немного ослабла после извинений, адресованных маме с папой, и я ощутила некую легкость, словно попросила прощения у живых родителей, и они меня простили…

– Я люблю вас, – целуя камень с их именами и поднимаясь на ноги, прошептала я. – Прощайте…

Как говорил Кенай, мне на самом деле стало немного легче. Совсем чуть-чуть.

Я понимала, что никогда не смогу увидеть маму с папой, сказать им, насколько сильно люблю их, поцеловать, поговорить о всяких пустяках, посмеяться над глупостью или просто посидеть в тишине вместе. Я четко осознавала, что родителей нет.

Я одна.

Я в этом мире одна.

Без них…

Мне тяжело.

До боли хочется к ним.

Хочется услышать их голоса. Хотя бы на мгновение…

Хочется вновь увидеть ух улыбки…

Прекрасные улыбки.

Но это невозможно, увы.

Родители мертвы…

И сегодня я смерилась с этим. Смирилась, что больше они не будут в моей жизни. Я должна, отныне, идти дальше без них.

Не спорю, мне станет сложно без поддержки родных для меня людей, но я обязана все вынести, обязана справиться со всеми трудностями. Сама. Ибо с кем-то, кто готов пройти через Ад со мной.

Мама, папа…

Я их отпустила…

Навсегда.

Конечно, это не значит, будто я перестану думать о них, плакать, скучать, нет…

Я лишь приняла тот факт, что родителей погибли и бесполезно надеяться на их возвращение.

Иногда думаешь, что самые близкие люди – это и есть воздух. Ты ими дышишь, чувствуешь, живешь, а без них – задыхаешься. Медленно или быстро. А когда они перестают существовать, еще на подсознательном уровне ты знаешь, эти люди есть где-то, но теперь ты их не ощущаешь, не слышишь, не видишь и не можешь прикоснуться к ним.

И такое медленно уничтожает тебя…