Текст книги "Парадокс Харди (СИ)"

Автор книги: Свир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Парадокс Харди

Глава 1. Ловушка

Сандра должна была заподозрить неладное, когда её усадили в специальное кресло и три металлических кольца защёлкнулись на плече, чуть ниже локтя и на запястье. Должна была, но не заподозрила… Она настолько доверяла этим людям, что даже подумать не могла, что они могут причинить ей вред.

Даже после того, как доктор и медсестра зафиксировали правую руку, Сандра могла действовать левой, могла оттолкнуть их ногами, могла кусаться и, в конце концов, могла активировать оружие. Но она верила им… Верила, что это просто осмотр на новом оборудовании, и не попыталась освободиться, когда ещё было возможно.

Она знала, как выглядит боевой нейроблокатор – здоровая пушка с дальностью стрельбы в триста метров. Такого маленького, какой появился в руках доктора, она не видела никогда. Но когда доктор Абиола потянулся им к её приводу, она поняла, или почувствовала, или почуяла, как зверь чует опасность… Потому что в глазах доктора промелькнуло что-то быстрое и скользкое. Лживое.

Это не был рядовой осмотр. Доктор Абиола смотрел на неё с опаской и с… жалостью.

С чего ему жалеть Сандру? Он видит её впервые в жизни. Она для него не человек, не Сандра Ривера двадцати лет, а живое оружие. Только её способность уничтожать монстров имеет ценность. Только это он и может пожалеть.

И в этот момент Сандра поняла, что он собирается сделать и что в его руках.

– Нет! – крикнула она. – Убери это! Не под…

Но доктор уже коснулся тонкой металлической полоски, тянувшейся вдоль плеча Сандры.

Её пронзила страшная боль. Началась в руке и прокатилась по всему телу, взорвавшись потом в голове. Что-то похожее Сандра испытывала, когда пять лет назад ей устанавливали привод. Но сейчас боль прекратилась очень быстро. Это было одно ужасающее и ослепительное мгновение, а потом всё стихло.

Сандра не чувствовала ничего. Как будто руки больше не было. Не было оружия.

Как она могла так глупо попасться?! Они заблокировали её… Выжгли синапсы, разрушили связь между ней и оружием, которую она нарабатывала годами.

Сандра хотела спросить, почему, зачем, но не могла – тело не слушалось, язык онемел.

Боже, зачем, зачем? В неё было вложено столько сил, денег и ресурсов. Она была величайшей ценностью их мира – тех остатков, что ещё держались на плаву, – и они вот так просто уничтожили её?

Что с ними было не так? Что с ней было не так?

Почему? Почему? Почему?

Это доктор Эйлер отправила её сюда. Сочинила ту дурацкую историю про новое оборудование, а она ей поверила. Ещё и радовалась – наконец-то окажется на настоящей базе!

Доктор Эйлер. Вот кто виноват…

Мысли разбегались, в голове всё гудело после нейрошока. Сандра повторяла про себя имя доктора Эйлер, но минуту спустя не могла понять, зачем.

Думай, думай, думай! Доктор Эйлер. Почему ты вспомнила о ней?

Да, это она! Именно доктор Эйлер отправила её на главную базу. Сандра давно не обращалась к врачам, только в тот раз из-за странного отпечатка. Неужели дело в нём?

Доктор Эйлер сказала, что волноваться не о чем, но она обманула.

Сандра издала слабый сдавленный вой. Отчаянный вой животного, попавшего в западню.

Но почему? Почему? Что с ней не так?

***

Странный след появился у неё на теле шестого октября. Сандра запомнила дату, потому что в тот день погиб Хэ Дун.

Они знали, что открылась очередная червоточина, но так как со связью в их глухомани было плохо, то без подробностей: знали, какой квадрат атакован и что страйдер был уничтожен через сорок минут после появления. Атаки происходили часто и примерно в четверти случаев кто-то из защитников погибал; но обычно это были незнакомые имена. А Хэ Дун когда-то тренировался на их базе…

Он не был Сандре другом; они и разговаривали-то несколько раз, потому что разница в возрасте была слишком большой: Хэ Дун был лет на десять старше. У каждого из них была своя компания, свои инструкторы, жили они в разных блоках.

Потом Сандре сказали отправляться на тренажёр. Она была недовольна, потому что занималась на тренажёре до обеда, а после рассчитывала если не на отработку приёмов с активированным оружием, то хотя бы на спарринг с кем-то из ребят. Но приказы командира не обсуждались.

На тренажёре её оператором оказался Щелкунчик, и Сандра помнила не только это, но даже то, сколько баллов она набрала в каждой симуляции. Шестьдесят восемь в бою со страйдером типа МD9 – он выглядел как огромная медуза. Девять сильных щупалец, каждое из которых имело свои отростки. В симуляции щупальца были примерно по пять метров длиной, но Щелкунчик говорил, что программа давно не обновлялась (как всегда, не хватало ресурсов), и в последних атаках MD9 были ещё больше, хотя иногда, наоборот, появлялись поменьше, но очень быстрые. Ещё он сказал, что шестьдесят восемь против MD9 – это второе место в рейтинге за всё время существования базы. Больше, семьдесят и одну десятую, заработал только Алексей Флеминг. Когда-то он тоже тренировался здесь, потом сражался на северном рубеже, оказался парализованным ниже пояса из-за травмы, а теперь стал тактиком Флемингом.

После тренировки Сандра пошла в душ и уже там заметила красно-лиловый след на теле. Он шёл от грудины наискось вниз и заканчивался на левом боку чуть ниже талии. Шириной он был пальца в три и хотя и напоминал на вид кровоподтёк, на самом деле был просто изменением цвета кожи, без припухлости или отёка. Надавливать тоже было не больно. Сандра была абсолютно уверена, что несколько часов назад, когда она надевала тренировочный костюм, этой отметины не было.

Она не сразу пошла в медицинский блок: любая мелочь могла стать причиной отстранения от занятий, а может, и чего похуже. За их состоянием следили тщательно: во-первых, «клинки» были невероятно важны, и возможные болезни надо было пресекать в зародыше, во-вторых, любые нарушения здоровья у людей, владеющих таким оружием, становились очень опасны. И самое последнее: все «клинки» были носителями серьёзной мутации, а это значило, что высока была вероятность каких-либо других отклонений помимо способности ощущать иные измерения.

К вечеру странное пятно не исчезло, и Сандра отправилась к доктору Эйлер. Та осмотрела след и задумчиво сказала, что это точно не кровоподтёк – словно Сандра сама не знала. Снимок она делать не стала. Сканеры, которые сейчас нигде не производились, ценили не меньше «клинков» и пользовались ими только в случае крайней необходимости, так что доктор Эйлер сказала, что пока просто понаблюдает.

Утром пятно слегка побледнело, и доктор Эйлер опять ничего не сказала. Зато после обеда Сандре сообщили, что она вместе с тремя другими «клинками» получила назначение и отправится на базу в Золинген.

Такое путешествие в шутку называли «паломничеством». Все, кто заканчивал обучение, проходили его. Цель была не только прибыть на ту военную базу, куда они были назначены, сколько найти свою боевую пару – «гарду», охранителя.

Если «клинков» находили на основании тестов, то «гарду» обнаружить таким образом было невозможно, или просто такие тексты ещё не придумали. Но «клинки» их чувствовали, кто-то лучше, кто-то хуже. Были случаи, когда они замечали своего человека в многотысячной толпе. Как бы то ни было, пока не придумали лучшего способа найти «гарду», кроме как ехать через десятки городов и смотреть.

В такую поездку «клинки» отправлялись сразу после окончания обучения, когда их признавали годными к настоящей работе, потому что выйти против страйдера без «гарды» они не могли.

Сандра последние полгода постоянно заговаривала с начальством о том, что ей тоже пора. Но она была самой юной здесь и к тому же девушкой – а их среди «клинков» было мало, – и ей раз за разом отказывали, говорили, что нужны ещё тренировки, хотя показатели у неё и так уже были самыми высокими.

Когда ей ни с того ни с сего вдруг сказали ехать в Золинген, она должна была задуматься – а почему вдруг? Почему так долго было нельзя и вдруг стало можно? Но она была слишком рада, слишком возбуждена, слишком взволнована…

Она и подумать не могла, что её ждёт ловушка. Она никогда не слышала, чтобы «клинка» блокировали просто так.

Их блокировали на поле боя, когда невозможно было остановить: когда они начинали убивать своих же и разрушать здания, мосты, целые кварталы, – а потом просто «сгорали», не в силах справиться с теми силами, что бушевали внутри них. Но чтобы блокировать вот так – в кабинете врача, без всякой причины, – о таком Сандра никогда не слышала и поэтому даже предположить не могла, что движется в западню.

Путешествие ей не понравилось. Она восемь лет прожила, практически не выходя за пределы тренировочного комплекса, и успела забыть, как страшен, уродлив и убог был мир снаружи. Когда-то она сама жила среди таких же руин, каждое утро просыпаясь с мыслью о том, удастся ли раздобыть еду и сколько… Но детские воспоминания постепенно стирались, смягчались, и снова увидеть всё это воочию оказалось тяжело. Даже болезненно.

Крупные города выглядели получше, попадались такие, которые и вовсе не были разрушены или стояли под электромагнитным куполом, но и они выглядели полумёртвыми, запущенными… И везде, где они ехали, их встречали толпы. Толпы женщин, которые надеялись, что «клинок» выберет их и заберёт в свой мир. Не то чтобы прекрасный и комфортный, но хотя бы сытый… Матери выталкивали вперёд себя дочерей, ладно если подростков, но порой даже девочек шести-семи лет.

Сандра помнила, что её мать тоже ходила встречать «клинков», но её с собой никогда не брала.

Во время путешествия Сандра предпочитала держаться в тени. В отличие от троих других «клинков» она не носила форменный синий комбинезон с белым номером на спине, была в обычной одежде. Её наверняка принимали за кого-то из сопровождения…

В толпе, встречавшей их, почти не было мужчин – кроме тех, кто помогал своим дочерям и сёстрам протолкаться в первые ряды, – но Сандра всё равно смотрела. Никто не мог по-хорошему объяснить, что нужно искать. Все «клинки» с их базы, у кого уже были «гарды», говорили, что когда увидишь – сразу поймёшь. Как будто всё померкнет и останется только один человек. Вой толпы стихнет, и даже шепот того самого – услышишь…

Ни Сандра, ни её спутники в том путешествии ничего не услышали. У парней каждую ночь были женщины, и если Сандра что и слышала, так это их стоны за стеной…

Она тоже могла бы найти компанию на ночь, если бы захотела. Их сопровождала охрана, а с лейтенантом Тёрнером у Сандры несколько раз был секс. Сандра выбрала его за хладнокровие и невозмутимость, упрямое равнодушие ко всему, что не было его работой. Она знала, что если они переспят, то в будущем проблем не будет; он не станет надоедать ухаживаниями, глупо ухмыляться или намекать на следующий раз; не станет ревновать и беситься, если у неё появится другой. Хорошо, что Тёрнер оказался ещё и довольно симпатичным парнем, но Сандрой всё равно двигал чистый расчёт: ей нужно было попробовать, как это – быть с мужчиной, до того, как ей придётся делать это с «гардой», когда она его найдёт. Сам по себе секс её не сильно интересовал. К тому же, она настолько выматывалась на тренировках, что вечером думала только о том, как бы доползти до кровати, а не о том, как бы израсходовать ещё немного сил и энергии на нелепые конвульсии.

В Золинген они прибыли через двенадцать дней. Им устроили короткую официальную встречу с начальником тренировочного центра и с тактиком Флемингом, которая длилась минуты две. Флеминг вообще молчал и тёр пальцами пульт своего кресла, словно не мог дождаться, когда же сможет нажать на кнопку и уехать.

Он не смотрел на Сандру. Казалось, он избегал встречаться с ней взглядом, хотя они и были давно знакомы. И это тоже должно было её насторожить…

Алексей Флеминг, тогда ещё не тактик, а просто капитан Флеминг, был первым инструктором Сандры, когда она попала в тренировочный центр. Туда редко попадал кто-то младше пятнадцати-семнадцати лет, чаще даже старше, и возиться с девчонкой, которой только исполнилось двенадцать, никто не хотел.

Он обучал её три с лишним года. Флеминг был рядом с ней, когда ей устанавливали привод – два часа адской, неописуемой боли. Флеминг был рядом с ней, когда после пяти месяцев упорных тренировок она наконец-то смогла активировать оружие и в её ладони появился нестойкий, дрожащий, пока ещё бесформенный и коротенький меч. А сейчас он на неё даже не смотрел. Она удостоилась лишь короткого кивка.

Флеминг знал. Как знала доктор Эйлер, как знал доктор Абиола… Знал что-то, чего не знала она и из-за чего её оружие заблокировали.

– Не переживайте, сержант Ривера, – похлопал её по плечу доктор Абиола, – рука скоро восстановится. Примерно через час-два… Это временная потеря чувствительности.

– А моё оружие? – борясь с яростью, сквозь зубы спросила Сандра. Она дёрнулась, пытаясь встать, но кольца держали крепко.

– Ваше оружие... Мы предполагаем, что оно вам не потребуется.

Сандра заставила себя дышать медленнее. Сейчас, пока она прикована, важно сохранять спокойствие, хотя бы внешнее, иначе они её вырубят и… И она не знает, что ещё может произойти!

Она, чёрт возьми, вообще ничего не знает!

Оружие восстановится, это она знала и без Абиолы. Но не через час или два, и даже не через неделю. В случае экстренной блокады, как у неё, привод оставался заблокированным около года – столько уходило на то, чтобы восстановились нервные связи.

С этим она сейчас ничего не может поделать: она не сможет активировать оружие ещё несколько месяцев и никак иначе. Надо думать о другом – что вообще здесь происходит?

– Почему это мне не потребуется оружие? – спросила Сандра, сжимая и разжимая кулак на левой руке. – Что вы сделали со мной?!

– Вы будуте выполнять другие функции. Это решение командования.

– Какие ещё другие?! Почему мне не сказали? Кто отдал приказ?

– Лично тактик Флеминг.

Эти слова заставили сердце Сандры на несколько мгновений остановиться. В груди похолодело.

А что, если они опять лгут? Флеминг не мог отдать такой приказ.

– Тактик Флеминг, – проговорила Сандра, – никогда бы не приказал заблокировать бойца, пока идёт война.

Доктор Абиола снял самое верхнее из колец, то, что удерживало плечо. Сандра терпеливо ждала.

– Если не верите мне, – сказал доктор, – можете сами спросить у тактика. Он сказал, что поговорит с вами. Поговорит после того, как будет сделана блокада.

Доктор снял второе кольцо. Сандра расслабила левую руку, чтобы она выглядела такой же мягкой и безобидной, как и правая, которую она по-прежнему не чувствовала. Не стоило выдавать свои намерения раньше времени.

– Обязательно с ним поговорю, – ответила Сандра.

И, как только доктор Абиола снял последний фиксатор, она спрыгнула с кресла на ту сторону, где стоял доктор и схватила его за шею левой рукой.

Она то ли увидела, то ли почувствовала движение сбоку, где была медсестра, и нанесла удар ногой. Послышался короткий вскрик и металлический грохот. Потом звон стекла.

Медсестра отлетела в сторону, что-то зацепила и уронила.

О ней можно было не думать. Сандра сомневалась, что та сможет подняться с пола в ближайшие полминуты.

Сандра, продолжая сжимать шею Абиолы пальцами, спросила:

– Что здесь происходит? Почему ты, ублюдок, заблокировал меня?

– Приказ… – прохрипел тот, хватаясь за руку Сандры и пытаясь оторвать её пальцы от своей шеи.

Сандра только усмехнулась. Её рука – сплошь мускулы, жёсткие и натренированные, твёрдые, как сталь.

– Причина? – проскрипела она сквозь зубы.

Сандра слышала топот из-за двери: охрана услышала грохот и бежит сюда.

– Причина? – она сжала пальцы сильнее и встряхнула Абиолу.

– Ты… не…

Сандра дала доктору глотнуть воздуха.

– Не «клинок»… – закончил он, глядя на неё перепуганными глазами.

Она отшвырнула его в сторону.

– Что значит «не клинок»?

Она шагнула к нему.

Сандра не собиралась больше трогать его, просто хотела подойти ближе. Доктор начал испуганно отползать. Он поднял руки, точно пытаясь защититься.

– Кто я по-твоему, если не «клинок»? – спросила Сандра. – Я была им, пока ты не воткнул в меня свой блядский нейроблокатор!

Дверь распахнулась, и в медблок влетело сразу трое здоровых парней в форме. Они замерли на пороге.

– Отвалите! – бросила на них Сандра короткий взгляд. – У меня разговор с доктором.

Они без слов двинулись к ней.

С рукой, болтающейся, как плеть, драться было не особенно удобно. Даже просто удерживать равновесие во время быстрых движений оказалось проблемой. Первый охранник попытался ухватить её за бездействующую руку, но Сандра увернулась и, зайдя сбоку, ударила его под рёбра.

– Отставить! – прозвучал резкий окрик.

Сандра замерла, узнав голос.

За спинами охраны она не заметила человека в инвалидном кресле, а он был здесь.

Тактик Флеминг.

– Что вы себе позволяете, сержант Ривера?! Напали на медперсонал…

– Этот медперсонал заблокировал моё оружие, – задыхаясь, проговорила Сандра. – Не предупредив, даже не…

– Это был мой приказ, – оборвал её Флеминг.

– Почему? Что я сделала?

– Пойдёмте, покажу вам кое-что… – Флеминг начал разворачивать кресло, но в узком пространстве медблока, где столпилось четверо человек, а доктор Абиола, так и сидел на полу, сделать это было трудно.

Один из солдат взялся за ручки на спинке кресла и развернул его.

– Спасибо, Прасад, – поблагодарил Флеминг, хотя лицо его раздражённо дёрнулось. Он ненавидел попадать в положение, где не мог справиться с креслом сам, без посторонней помощи.

– Нам туда, – указал Флеминг в неосвещённую часть коридора.

Почему-то следовать за ним было легко. Это не вызвало в Сандре такого внутреннего сопротивления, такой ярости, которую она чувствовала по отношению к доктору. Хотя вина была не на нём. Он был лишь исполнителем.

– И что там? – спросила Сандра.

– Морг.

Глава 2. Прекрасное падение

Сандра Ривера родилась не так уж далеко отсюда – во франкфуртской агломерации. Её отец, беженец из Канады и талантливый инженер, работал в международной организации, которая возводила фортификационные сооружения. Не те бетонные и металлические, которые оказались бесполезны против страйдеров, а новые – электромагнитные; колоссальные по размеру и мощности поля, закрывавшие сразу целые районы города. Жену он привёз из одной из своих поездок, и она вытянула счастливый билет: до того она занималась тем, что выискивала в руинах ценные вещи или их остатки и выменивала на еду. Она была очень красива, очень благодарна и смотрела на своего мужчину с обожанием.

Сандра была на неё похожа, но такой красавицей не была. У неё были мамины глаза – большие, широко расставленные, с приподнятым вверх уголком, прозрачно-зелёные, такие же чётко очерченные, яркие губы, но самому лицу не хватало мягкости: острые скулы, острый подбородок, резко изломанные брови.

Когда Сандре было пять, отец умер от инфекционного менингита. С антибиотиками в те годы было настолько плохо, что даже такой важный для обороны человек, как он, был просто оставлен умирать. Со всем прочим в их разрушенном мире было не лучше. Вдовам и детям не полагалась никакая помощь. Никто ни о ком не заботился, все от страны до последнего калеки на улице были заняты одним – выживанием. Все ресурсы шли на сооружение защиты, исследования страйдеров и порталов, через которые они приходили в мир, и разработкой оружия для «клинков». Их тогда было намного меньше, чем сейчас, и их не всегда получалось остановить, но они всё же были и каким-то чудом сдерживали атаки на Европу и Азию, когда Австралия, Африка и обе Америки уже были оставлены.

Те континенты приняли первые удары – и тогда человечество ещё ничего не могло противопоставить страйдерам. Они уничтожали город за городом, проходили континенты от края до края, разворачивались и шли сеять смерть на новых землях.

Спасало лишь то, что их было не очень много, и бо́льшую часть населения успевали эвакуировать.

Страйдеры приходили из разрывов, и первый такой Сандра увидела, когда ей было восемь.

Они с матерью тогда жили уже не в агломерации под защитой поля. Это было им не по карману. Даже за одну тесную комнатку надо было платить в месяц столько, сколько мать, работая в столовой на химическом заводе, не получала и за полгода. Сначала им пришлось переехать в бедные районы за пределами купола. Мать начала пить, на работе была рассеяна, то опаздывала, то делала что-то не то, и вскоре её выгнали. Им пришлось уехать ещё дальше, потому что комната даже на задворках агломерации стала для них слишком дорогой. К тому же прибавился ещё один рот – у Сандры родился брат; его отец и не думал им помогать. Когда мать Сандры пришла к его дому с новорождённым, он расхохотался ей в лицо: «Ну подай на меня в суд!»

Ещё через год они оказались на ничьей земле. Так называли районы, а иногда и целые города, которые были настолько разрушены, что там никто не жил. Они давали стены и крышу над головой – больше ничего. Но и плату за жильё никто не требовал. За водой приходилось ходить к реке, десять минут туда, пятнадцать с тяжёлыми вёдрами обратно. Чтобы купить еду – ещё дальше. В любой момент в дом, который они заняли, могли ворваться грабители и отобрать последние пожитки, что у них были, и это если повезёт; если не повезёт: избить, изнасиловать, перерезать горло. Соседи в этих руинах у них были, не так уж и мало, но Сандра знала, случись что, за них никто не вступится. В тот день мать повезла брата в ту часть города, где до сих пор были школы, полиция и больницы. Марко с рождения много болел, а последний месяц кашлял почти не переставая. Кашель выворачивал его худенькое тело так, что начиналась рвота.

Сандра, всю ночь почти не спавшая из-за кашля Марко, немного побродила по дому, села читать книгу, которую они с матерью нашли в доме неподалёку, и уснула. Ей казалось, что она спала совсем недолго, но по тому, как светило в окно солнце, поняла, что время было уже ближе к обеду.

И только потом она поняла, что снаружи шумно.

Иногда они слышали с матерью крики и ругань из дома по другую сторону улицы, где-то плакал ребёнок, а сейчас злые и испуганные крики слышались отовсюду.

Сандра выбежала наружу.

Она проспала открытие разрыва, падение слезы и раскрытие. Страйдер уже крушил город.

С такого расстояния был похож на огромный белый цилиндр выше большинства зданий в городе, и было совершенно неясно, как он вообще перемещался.

Уже потом, когда она училась под руководством Флеминга, Сандра определила, что это был тип SSC с индексом не меньше шести, учитывая, как ровно он двигался, словно плыл.

Тогда она этого не знала, и просто стояла в шоке, не в силах ни шевельнуться, ни даже вскрикнуть. Никакие рассказы, никакие видеозаписи не передавали всей огромности, всей неправильности движений и вообще какой-то чуждости этих существ.

На мутно-белом теле страйдера то и дело появлялись яркие вспышки, точно по нему бежала голубая искра. Потом она сверкнула ярче, и страйдер, до той секунды не особенно обращавший на вспышку внимания, дрогнул. Сандра только в этот момент поняла, что это была за искра.

Страйдер был настолько далеко, что разглядеть человека было невозможно. Но это был он – один из «клинков». Удары его меча порождали эти вспышки.

Там шёл бой.

Отсюда казалось, что всё тщетно – нечто настолько маленькое, невидимое, вроде муравья на теле гиганта, не могло победить. Просто не могло, настолько они были несоразмерны…

Если бы Сандра была героиней фильма, то наверняка в тот самый момент она бы решила, что обязательно станет «клинком». Но ничего подобного не пришло ей в голову. Она подумала только, насколько отчаянно, безумно смелыми были эти люди.

Сандра выбралась на крышу дома и наблюдала оттуда за схваткой до самого конца. Она видела, как голубая звезда сорвалась и упала, скрывшись в клубах пыли, поднимавшихся от разрушенных зданий.

Эти несколько секунд падения стояли у неё перед глазами ещё несколько дней. И даже потом, когда сама стала «клинком», Сандра постоянно вспоминала о них. Такое медленное и душераздирающе прекрасное падение… Когда-нибудь она упадёт точно так же.

После победы над противником страйдер продвинулся по городу совсем немного – появился второй «клинок». Сражение продолжилось.

Тогда Сандра не знала, почему «клинки» не могли нападать все разом, даже по двое не могли.

– Почему ты не помог ему?! – выкрикнула она с крыши. – Где ты был? Ты, трус, где ты прятался?!

Через несколько минут страйдер изогнулся и рухнул.

Низкий гул от его падения донесся до Сандры только через несколько секунд.

Мать вернулась на следующее утро. В городе царил хаос, поезда не ходили из-за обрыва линий, на дорогах были колоссальные пробки. Сандра проревела весь остаток дня, боясь, что мама погибла в завалах и не вернётся, а когда, нарыдавшись, уснула, то ей снился высокий, как башня, страйдер.

Она не знала мира до страйдеров. Они были всегда, о них все и всегда говорили. Для неё разрывы в небе и страйдеры были чем-то пусть и ужасным, но обыденным; стоило включить новости, и там обязательно говорили или о нападении, или устранении последствий нападения, или о новых исследованиях, которые должны были помочь… Они были чем-то обыденным, но далёким. Но в тот день страйдеры стали реальными. Ночной кошмар ожил и явился во плоти.

Через две недели после нападения страйдера Сандра познакомилась с Лотти. Её семья – отец и четверо детей – приехали в поисках работы: после нападения страйдера на крупный город, она всегда появлялась. Несмотря на то, что жили они так же бедно, как и семья Ривера, отец заставлял детей ходить в школу. Добираться до неё было далеко, и мать Сандру туда не отпускала. Но ездить туда вместе с Лотти и двумя её братьями разрешила.

Школа не сделала Сандру счастливее: на уроках она чувствовала себя дурочкой, потому что остальные дети знали гораздо больше неё, а на переменах её постоянно задирали и дразнили. Её и Лотти называли помоечными крысами, бомжихами, грязными нищими, потому что сразу узнали, что они были с ничьей земли по ту сторону железной дороги. Постепенно всё наладилось: обзывательства прекратились на первой же неделе после пары разбитых носов и вывихнутых пальцев, догнать класс оказалось чуть труднее, но через четыре месяца Сандра считала и писала не сильно хуже других.

Ей нравились фильмы, которые показывали на уроках науки, особенно, фильмы про разрывы. Детям восьми-девяти лет их, конечно, не показывали, но Сандра попросила у учителя разрешения приходить с другими классами. Фильм для восьмиклассников был для неё сложноват, но она поняла, что учёные не до конца представляли, как создаётся разрыв. Очевидно, что это была червоточина, протянутая сквозь измерения, но они пока не знали, что находилось на другом её конце. Возможно, неизвестная планета в другой ветке галактики, а возможно – параллельная вселенная. Про страйдеров, гигантских монстров, что выходили из червоточин было известно чуть больше. Кадры их первых атак были ужасающи. Они уничтожали всё на своём пути, а человечество ничего не могло им противопоставить. Ракеты и снаряды проходили сквозь них, как через слой тумана. Даже ядерные удары, уничтожившие всё живое на несколько километров вокруг, не причиняли страйдерам вреда. Военных это ставило в тупик: если страйдеры были чем-то вроде поля, проницаемого для твёрдых предметов, то тогда они, по логике вещей, не должны были разрушать здания. Нечто или материально, или нет; оно не может быть одновременно и тем, и этим. У физиков на этот счёт было иное мнение, но и они не могли достаточно определённо объяснить природу страйдеров. Самой распространённой теорией было то, что страйдеры действовали в большем количестве измерений, чем люди. Судя по тому, что они были способны открывать червоточины, им было доступно как минимум четвёртое пространственное измерение. То, что страйдеры вызывали сильные гравитационные возмущения, подтверждало эту теорию.

До сих пор никто не знал, были ли страйдеры живыми существами или машинами. У них хорошо различались внутренняя структура и наружная оболочка, но и то, и другое было настолько непохожим на то, с чем люди привыкли иметь дело, что никто не мог однозначно ответить, аналогами чего они были. Так как было маловероятно, что живое существо отправилось бы в опасную миссию незащищённым, логично было предположить, что это были тело и броня, а не внутренности и кожа. Если страйдеры вообще были живыми… Ещё они время от времени останавливались, но это с равной вероятностью могли быть и сон, и перезарядка устройства.

«Клинки» относились к страйдерам как к живым существам; потому что так было легче сражаться. Учёные склонялись к тому, что это должны были быть машины, потому что переход на Землю был билетом в один конец, особенно с того времени, как появились «клинки». Но, возможно, с точки зрения той неведомой расы жизнь одного существа не представляла большой ценности, и они могли высылать живых солдат на верную смерть.

Даже если страйдеры погибали, они всё равно успевали нанести серьёзный урон. Гибли сотни людей, оказывались разрушенными дороги, мосты и заводы. Цивилизацию людей подталкивали на ещё один шаг к краю пропасти. Вместе с разрушениями городов приходили голод и эпидемии; всё больше людей рассеивалось и всё больше знаний терялось. Если дороги и мосты чаще всего получалось восстановить, то если оказывался разрушен завод, это уже было окончательно в большинстве случаев. Негде было взять новое оборудование или хотя бы запчасти; даже тех, кто понимал, как его ремонтировать, тяжело было найти. Разрушенному миру не хватало ни знаний, ни ресурсов, ни технологий… В последние годы «клинки» работали всё лучше и быстрее, открывались новые форпосты. Говорили, что когда-нибудь каждый относительно крупный город или важный завод будет защищён, но пока это больше напоминало несбыточные мечты, потому что «клинков» всё равно было мало.

Сандра несколько раз видела лимонно-жёлтую передвижную лабораторию, в которых проходили тесты на способности «клинков», и очереди к ней, и ей было очень интересно узнать, что же находится внутри, но мать никогда не разрешала пойти туда. «Трата времени, – ворчала она, подгоняя Сандру. – Потерянный день…Отстоишь в очереди, а за это тебя никто не накормит! Или ты думаешь, врачи сделают за нас работу?»

– А вдруг ты пройдёшь тест или я? – не отставала Сандра. – Нам не надо будет больше рыться в развалах! Мы сможем…

– Только время терять, я же сказала! – оборвала её мать. – Ты знаешь кого-то, кто прошёл бы? Не какой-то знакомый знакомого троюродного одноклассника, а кто-то, кого бы ты знала?

– Нет таких, – насупившись ответила Сандра, которую мать продолжала тянуть за руку, всё дальше и дальше от автобуса. – Но ведь всех «клинков» как-то нашли…