Текст книги "Дом с оранжевой крышей. Ева (СИ)"
Автор книги: SunnySimba
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)
Глава 20. Взлёт
– Я хочу показать тебе одно место.
Полчаса назад он сказал ей эти слова, и теперь они брели по городу, рука об руку. Полчаса назад Диди провела церемонию обручения, связавшую их в единое целое на каком-то новом, нематериальном плане. Полчаса назад он поцеловал её, и это было лучше, чем во сне.
Диана успела уложить вновь светлые волосы дочери в нехитрую причёску и даже достала откуда-то скромное белое платье. Сейчас Евангелина и Далахан гуляли вместе по городу, чувствуя беззаботное счастье. На обручении присутствовали лишь они и матриарх рода. В густой тени деревьев прозвучала клятва.
– Я обещаю взращивать лишь самое прекрасное и лучшее в себе и видеть это в тебе.
Будто кто-то набросил на них сверху Покров, сотканный из любви, нежности и самой искрящейся Жизни.
– Что это за место? – спросила Ева, отвлёкшись от воспоминаний того, что произошло в саду бабушкиного дома, и вернувшись на тёплую вечернюю улицу.
– Ещё один водопад.
Они подошли почти к самому краю, откуда с грохотом бросалась вниз вода, разбиваясь о камни. Течение реки уносило её далеко за пределы города.
– Здесь красиво. И практически в городской черте.
– Дым, – резко развернулся Далахан.
Ева вздрогнула и посмотрела туда, куда он указывал.
– Горит что-то в центре города.
– Надо слетать туда, – обеспокоенно посмотрела девушка на своего жениха. – Вдруг людям требуется помощь. А ты сможешь переместиться?
– Конечно, смогу, – улыбнулся он.
Звук, прозвучавший в следующую секунду, был слишком неправильным. Он будто разрушал выстроенный мир, рвал его на части, жестоко и несправедливо. Он оглушил и лишил дыхания.
На белой рубашке Далахана расплывалось неприятное, неестественное багровое пятно.
Звук и цвет, уничтожившие реальность Евы, заставили мир треснуть. События потеряли скорость, а она сама оказалась вне полотна бытия. Невероятно медленно её возлюбленный падал вниз, уносимый ледяной водой. И она разорвалась на тысячу частей. Одна часть прыгнула вниз за ним, пытаясь обогнать стремительное течение воды. Другая просто умерла. Третья отказывалась признавать произошедшее. Четвёртая заставила тело девушки развернуться и увидеть того, кто оборвал нить её жизни и жизни того, без кого она больше не представляла своё дальнейшее будущее.
– Настало время выполнить своё предназначение, Евангелина, – Эхигерн Джентри, весь бледный и мокрый, выронил пистолет.
Тот приземлился на неестественно зелёную траву. Так нелепо? Так подло? Так… абсурдно?
Пустота внутри сменилась убивающей, разрывающей болью. Захотелось упасть на колени, позволить рыданиям вырваться из груди и умереть. Но Ева не могла не вымолвить ни звука. Эту боль нельзя было выдержать. И она трансформировалась в гнев. В ярость. В чистое зло.
Эхигерн вздрогнул и отошёл, увидев, как светло-синие глаза его ученицы гаснут, а на их место приходит тьма.
В следующее мгновение она вырвалась из её тела, окутав ту, которая была Евангелиной Раффин, плотным коконом ненависти и боли. Чёрный сгусток нарастал и, наконец, просто взорвался уничтожающей всё на своём пути смертью. Белый мотылёк шаровой молнией рванулся было улететь, однако его смёл ураган тьмы. Вихрь рос, а всё, что он затрагивал, переставало существовать.
Где-то на другом конце города Далия Гудфеллоу, мирно поливавшая клумбы с цветами, в ужасе отшатнулась от них. Прекрасные белые пионы завяли и почернели в мгновение ока.
Когда-то их посадил её муж.
***
– Что за чертовщина творится?
– Кто-то должен это остановить!
– Нам нужен круг из двенадцати магов…
– У нас нет тринадцатого!
– И не забывайте, там не какой-то человеческий колдун, это вышедшая из-под контроля сила народа Ши!
– Там моя дочь…
Диана, бледная как полотно, ломала пальцы, оглядываясь на мельтешащих в здании ратуши людей. Диди молча смотрела в окно. Маленький Кристофер, притихнув, сидел рядом с мамой.
– Если эта воронка продолжит разрастаться, она уничтожит весь город.
– А купол её сдержит?
– Скорее всего, да. Но обе силы в таком случае аннигилируются.
– Там моя дочь! – повысила голос Диана. – Надо вытащить её оттуда!
– У тебя больше нет дочери! – неожиданно резко рявкнула Серена Дурвуд. – Это она устроила всё это! Если бы тогда послушали меня, и не дали бы ей крылья, сейчас городу не угрожала бы смертельная опасность!
Диди медленно отвернулась от окна.
– Я в неё верю, – тихо проговорила она, и все взгляды обратились на неё.
– Я организую эвакуацию, – Джоу Макдуф покинул помещение, а его брат-близнец встал с места:
– Мы должны собрать все силы, чтобы нейтрализовать опасность.
– Я не пойду против своего ребёнка… – по щекам Дианы покатились слёзы. Алан крепко сжал её руку.
– Я бы вообще не советовал никому туда приближаться, – хрипло проговорил Аргус. – Исмаэль дал чёткие указания.
– Может, это он с Неблагим принцем всё организовал?! – взорвалась Серена. – И убил, между прочим, всеми уважаемого Пипа Гудфеллоу? Вы поверили в этот бред владельца стрип-клуба, который является неизвестно кем?!
– Твоей маме не помешает успокоительное, – тихонько проворчал Эйдан Ван Голд. Его любимая жена, Зои, Глава совета магов, лишь вздохнула:
– В первую очередь, эвакуируем всех жителей. Затем укрепим магический барьер, – и, помедлив, твёрдо произнесла: – В минуту общей угрозы не стоит ссориться. Когда всё рушится, чтобы выжить, нужно объединиться.
Никто не заметил, как Кристофер бесшумно выскользнул в приоткрытую дверь.
***
Ужас. Неверие. Отчаяние. Тьма. И вдруг всё закончилось. Свет. Мягкий, тёплый. Он мёртв?
Кто-то смотрит на него. Он чувствует этот взгляд. Что-то в нём тянется к нему, а что-то корчится от боли и хочет забиться в дальний угол, чтобы свет его не жёг.
– Эхигерн, – слышит он. Но и слова приходят чувством. – Ведь у тебя был выбор, Эхигерн…
Был. Это слово жёстко хлещет необратимостью и безысходностью, тянущей назад, во тьму.
– Чего же ты хочешь, Эхигерн?
– Жить! – вырывается у него криком. – Жить! Пожалуйста! Я понял, я исправлюсь! Я не хочу умирать?
– Жить? – переспрашивает Голос.
– Да! Вечно! Я всего лишь хотел жить!
– В теле? В материи?
На смену отчаянию приходит недоумение. О чём вопрос?
– Конечно…
Кто-то вздыхает.
– Да будет тебе по вере твоей, получи то, о чём просишь…
Нет, хочется кричать ему, я не хочу назад, из света, полного любви. Но чья-то воля неумолимо тащит назад, туда, откуда он пришёл, безжалостно заталкивает в нечто чужеродное, неудобное, причиняющее болезненные ощущения. Снова свет, но уже не тот, другой, который ярко слепит и заставляет изнывать от жары. Где… что… почему?
Теперь он – камень посреди пустыни.
***
Гигантский чёрный вихрь, оставляющий выжженную воронку на своем месте, разрастался в размере, неумолимо грозя разрушением городу.
Обри Овиедо и Исмаэль Раффин застыли в нескольких метрах от смертельной тьмы, бешено закручивавшейся по спирали против часовой стрелки.
– Что произошло? – тихо спросила женщина. – Почему она такая?
Джинн закрыл глаза.
– Эхигерн Джентри мёртв, – глухо произнёс он. Обри ахнула. – Застрял в своём личном аду. Навеки. Далахан Брэден… – тут он нахмурился и открыл глаза. – Если даже он погиб, я его не увижу. Он вне моей юрисдикции, – криво усмехнулся Исмаэль. – Быстро он вырос с момента своего приезда в город. Видимо, общение с моей внучкой положительно на него повлияло. Любовь…
– Но что с Евой? Она жива?
Исмаэлю было больно говорить.
– Жива, но… На грани. Скорее всего… она не сможет остановиться.
По улицам ехали автобусы, заполненные взволнованными жителями города, впуская на остановках тех, кто, спешно хватая только самое необходимое, оставляли свои дома. Люди не паниковали, не плакали, не бежали сломя голову, превращаясь в стадо обезумевших животных. Они молча прощались с городом, понимая, что, скорее всего, больше сюда не вернутся. Их мысли были о тех, кто оставались.
Смогут ли они справиться с тем, что страшнее стихийного бедствия? Сможет ли она, та, на которую уповали многие, справиться сама с собой?
– Маги подъезжают, – хрипло проговорил Исмаэль. Обри дёрнулась, но никаких приближающихся автомобилей не увидела. – Слушай, у нас мало времени, – он повернулся к ней и обхватил горячими ладонями её лицо. – Я пойду один. Ты должна уезжать. Пока ты жива, у тебя есть шанс. Помни, что я сказал. Отметай память, прошлое и чувство вины. Заставь свои крылья посветлеть. Езжай к этим чёртовым друидам, делай всякие дурацкие медитации, развивайся и, чтоб тебя, живи! Меня за такое по голове не погладят, но мне плевать.
Шоколадно-карие глаза Обри наполнялись слезами.
– А не пошёл бы ты… к дьяволу? – тихо, но твёрдо ответила она. – Как говорил Далахан, я свободна в своём выборе.
***
Очень больно. Её будто раскатывают как пласт.
Со всех сторон давит тьма. Она голодная, она требует больше. Больше ненависти, больше ярости. Больше разрушений. Уничтожь всё, шепчет она.
Ведь дороги назад нет. Ты убила живое существо. Просто разметала его на атомы. Совершила самое страшное.
Всё внутри содрогается от отвращения к себе и от невыносимой боли.
Пусть он хладнокровно лишил жизни твоего возлюбленного, ты не имела права на месть.
Горе, которое уже затопило её с головой, усиливается в тысячи раз, многотонным прессом лишая возможности дышать.
Тебя осудят, шепчут ей. Ты захлебнулась силой, не смогла её контролировать, поддавшись эмоциям.
Чёрный дым окружает её, засасывает, затягивает в себя с молниеносной скоростью.
Да и какой смысл продолжать жить после такого?
Новая волна отчаяния разрывает изнутри. В центре груди будто как в воронку утекает что-то ценное, причиняя неимоверные страдания.
Давай, шёпот усиливается. Выплесни всё, убей их всех, выжги всё дотла! А потом – уничтожь себя. Ты не сможешь существовать после этого.
Ей хочется позвать на помощь. Она безуспешно ищет и не может найти тот источник света, тепла и радости, который смогла почувствовать тогда. Давно, кажется, будто в прошлой жизни.
Никто тебе не поможет.
Она беззвучно молит о помощи. Не ради себя, так ради всех. Неужели всё так и закончится? Неужели она просто так сдастся?
Хоть кто-нибудь…
И когда появляется слабый ручеёк надежды, она слышит чей-то знакомый родной голос в пронзительном крике: 'Ева!'
***
Алан не успел ударить по тормозам, как Диана, распахнув дверцу, вырвалась из автомобиля, опережая всех магов.
– Крис! – в ужасе кричала она сыну, но он не слышал её или не хотел слышать, быстрым бегом приближаясь к чёрному торнадо. – Там Кристофер! – она повернулась к догонявшим её членам Совета магов. – Кто-нибудь, остановите его!
Её муж уже петлял между деревьями, стремясь спасти хотя бы своего маленького сына и пытаясь не думать о том, что будет с той, которая находилась сейчас в центре адского смерча.
Его догонял Аргус Браун, не перестававший терзать себя за то, что отпустил сегодня днём свою девочку одну с её остроухим женихом. Его дочь и жена, его семья, его друзья могли потерять свои жизни. Город, некогда приютивший всех, дом с оранжевой крышей, в котором он обрёл своё счастье, – всему этому грозило разрушение.
Мимо пронеслась чернильная шаровая молния. Обри Овиедо отчаянно летела к ребёнку, стараясь не упустить свой шанс искупить вину, пусть и надуманную, как утверждал Исмаэль Раффин.
Последний рвался вперёд, прекрасно понимая, что ему нечего противопоставить той чудовищной силе, что гудела за деревьями. Тогда, в кабинете уже сгоревшей 'Хирры' он беспечно недооценил противника. Теперь же к нему чётко пришло осознание, что с каждым шагом он всё больше приближается к аду.
– Ева! – раздаётся пронзительный мальчишеский вопль.
Отчаяние сжимает сердце Дианы. Собирает силы в последний рывок альфа оборотней. Почти догоняет мальчика шаровая молния.
– Крис, остановись! – кто-то кричит ему.
Плотная густая тьма гудит, словно рой безобразных, потревоженных мух. Она обещает поглотить его без остатка, нагнетает страх, пытается заставить повернуть. Но он не боится.
Он знает, что нужно делать.
В его груди горит огонь. В памяти всплывают слова Далахана:
– У кого в сердце живёт Любовь, тому неведом страх.
Внутри у него – маленькое, очень жаркое и ласковое солнце. А когда есть свет, то тьма исчезает.
И он храбро шагает в чёрный поток.
Время останавливается.
Лишь чёрная, выжженная земля посреди деревьев заставляет поверить в то, что произошедшее есть не кошмарный сон, а жестокая явь. Ясное небо полно звёзд. Кровавые краски заката сменились на пурпурные полосы. Тьма схлынула, растворилась, исчезла, будто иллюзия потеряла чьё-то внимание, свою подпитку.
В центре чёрного круга горько плакала девушка в белом платье, крепко обнимая прижимавшегося к ней брата. Смоляные волосы, словно змеи, струились по её плечам, скрывая от чужих глаз её горе и освобождение.
***
– У тебя крылья посветлели.
Обри и Исмаэль, устало привалившись к стволу многовекового дерева, рассматривали созвездия. Во всяком случае, рассматривала она, а он же не сводил глаз с неё.
– Что?
– Крылья, говорю, посветлели.
Евангелину и Кристофера давно увезли в госпиталь, над мёртвой поляной поколдовали маги и что-то прошептали феи, и теперь она зарастала белоснежными лилиями.
– Знаешь, – почему-то не удивилась изменению своих крыльев Обри, – я когда за мгновение до конца будто замерла, у меня всё, скажем так… поменялось. Отпало ненужное. Ведь мы, и правда, столько лишнего таскаем на себе. Какие-то обиды, заморочки, принципы, эгоизм, жалость к себе, чувство вины… А перед лицом смерти всё приобретает истинный вид. И отпадает, как шелуха. И хочется жить, но не так как прежде. До этого ты просто существовал. А жизнь… она чувствуется.
– А я… – выдохнул Исмаэль и поймал взглядом падающую звезду. – Я понял, что упиваться вот этой грязью, этой демонической силой – самое отвратительное, что может быть. Это хуже смерти. И я бы хотел…
Он запнулся. Звезда приближалась к нему, неумолимо входила в него, вспышкой уничтожая тени и даруя бесконечный поток свежего воздуха. Её нельзя было видеть, у неё не было ни цвета, ни формы, ни звука, ни запаха, но она ощущалась. Чувствовалась.
– Что это? – шёпотом дрожал голос Обри, хотя, спрашивая, она уже знала ответ.
Исмаэль не сразу нашёл слова, с закрытыми глазами знакомясь с новым, прежде неизвестным, чуждым ему миром.
– Это… – вдохнул он полной грудью. – Мне даровали шанс. Я больше не носитель тьмы. Я больше ей не служу. Я – человек. И могу выбирать.
И он посмотрел на свою любимую женщину глазами, в которых отражалась душа.
***
– Скоро тебя выпишут. Нервное истощение всё-таки так быстро не проходит, милая.
Диана погладила свою дочь по вновь тёмным волосам и крепко обняла её. Ева смотрела в окно на городскую площадь, где играли дети и летний праздник был в самом разгаре.
– Правда, к сожалению, теперь мне точно не позволят напоить тебя эликсиром. Королеву не дадут лишить крыльев.
Ева повернулась к улыбающейся матери.
– Я не верю, что он мёртв.
Диана судорожно вдохнула. За эти безумные пару дней, наполненные грустью, тревогой и облегчением, она ни разу не говорила о Далахане, не упоминала его имени.
– Значит, он жив, – уверенно произнесла синеглазая ведьма. – Вы же теперь связаны.
– Я пыталась найти его в медитации, – Ева принялась мерить шагами палату. – Перенестись к нему. Но не могу.
– Но Светлячок, ты едва оправилась от произошедшего, – резонно заметила Диана. – После такого придётся восстанавливаться и ещё долго работать над собой. Ты ведь это знаешь.
Её дочь остановилась.
– Знаю…
В дверь постучали.
***
Поездка от Мунлайта до Атланты заняла несколько часов. Она поехала одна, в тот же день, отказавшись от сопровождения, едва доктора подтвердили, что водить автомобиль мисс Евангелина Раффин вполне в состоянии.
'Он в госпитале Атланты, в сознании, состояние стабильное. Его унесло течением реки, а обнаружили его достаточно скоро. Обратили внимание на уши, естественно, но к счастью, врач там попался свой. Связался с нами. Так что повезло твоему остроухому. А то начались бы вопросы: почему огнестрельная рана так быстро затягивается, да в крови эритроциты такие весёленькие и слишком здоровые'.
Слова Аргуса пели свою радостную песню у неё внутри. Живой!
'Ничего не помнит, но говорят, что амнезия временная. Короче, в рубашке родился. Приедете назад, покусаю'.
В приёмный покой она влетела, радуясь, что не буквально и что вроде бы спрятала свои крылья. Назвалась невестой таинственного пациента и его лечащий врач сам повёл её по невыносимо длинному холлу к крайне медленно ехавшему лифту, а затем по второму, будто нарочно дразнившему её коридору.
– Вы так светитесь, – робко кашлянул врач. – А можно это как-то… замаскировать?
Но вот и заветная дверь. Открывается со скрипом, и сердце замирает в груди.
– Что ж, побудьте наедине.
Доктор осторожно закрыл дверь за собой, оставив Еву бороться с подступившими слезами. Она строго приказала себе не плакать.
– Здравствуй.
Далахан улыбается ей, немного бледный, но такой же… такой же прекрасный, как и был.
– Привет.
Ева медленно подходит к кровати, садится на краешек и, в невозможности преодолеть себя, робко тянется к нему рукой:
– Ты что-нибудь помнишь?
Его улыбка становится шире, лицо светлеет, а большая тёплая ладонь накрывает её прохладные, дрожащие пальчики.
– Я помню, что люблю тебя.
Конец.
Больше книг на сайте – Knigoed.net
