Текст книги "Сбор урожая (СИ)"

Автор книги: stellafracta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Но на глаза почему-то навернулись слезы.

– Почему сейчас? Почему так скоро? – бормотала я, а он стоял напротив, сжав музыкальные пальцы в кулаки.

– Мне нужно следовать дальше. Я не люблю прощаться, я не хотел, чтобы вы узнали раньше времени… Но вас не проведешь, – с грустной улыбкой произнес он.

– Ты правда этого хочешь?

Какой ответ я ожидала? На что я надеялась? Я не хотела, чтобы с ним произошло то же, что и со мной… Он прав, ему пора.

– Жаль расставаться вот так, – молвил он.

Мне тоже жаль. Но он не ответил на вопрос…

– Я благодарен вам. За все. Я… этого никогда не забуду.

– Я буду по тебе скучать! – взревела я, превращая переполняющие эмоции в шутку, едва справляясь со слезами и возгласом отчаяния.

Расставив руки в жесте раскрытых объятий я приблизилась, и Анж позволил себя обнять. Он был как кот, который принимает только определенные ласки и в том объеме, в котором считает нужным… Я прижала его к себе крепче обычного, ощущая ткань плаща под щекой, сердцебиение, обрушившееся оглушающим грохотом, ладони, прижимавшие меня в ответ.

Жаль.

Мы иногда такие глупые… Бежим от себя, бежим от ярких чувств – потому что боимся не перенести их стихийную мощь.

Перед тем, как отступить, я со странной надеждой взглянула на белую маску, склонившуюся надо мной. Я разоблачила себя почти сразу – я ждала прощального поцелуя, – но его не последовало.

Когда наступил рассвет, странствующего архитектора уже не было в замке.

========== 18. Эпилог ==========

Снег таял, но вид на долину был по-прежнему черно-белым, с проплешинами голой земли на искрящемся покрывале. От влажного ветра я ежилась, и промозглая прохлада проникала сквозь кожу и мышцы, пробирая до костей, однако я не спешила уходить с площадки.

Я так и не ложилась спать этой ночью. Напоминанием об Анже остался лишь шнур удавки на моем запястье, оставленный им по чистой случайности – вряд ли это входило в его планы.

– Госпожа, – окликнул меня Йонас, шагая в моем направлении.

Я заметила его появление еще когда он, явно в замешательстве, выйдя на улицу, застыл неподалеку и не сразу решил подойти.

Я обернулась, как только он поравнялся со мной, но ничего не сказала.

– Скоро весна, – промолвил он, тряхнув копной темных кудрей. – Не грустите.

– Ох, – многозначно отозвалась я. – Какая разница, весна или зима, здесь всегда будет одно и то же.

Цыган явно что-то хотел сказать, но мялся. Я не торопила его… Возможно, сейчас он попытается найти слова поддержки, догадавшись, что меня расстроил уход архитектора.

– У меня для вас кое-что есть, – наконец изрек он. – Держите.

Откуда-то из-за пазухи он вынул белый конверт, запечатанный красным сургучом. Я приподняла бровь.

– Не спрашивайте, я не знаю, что там, – вздохнул Йонас. – Я не читал.

Я протянула руку и забрала письмо.

– Это от Анжа, – добавил юноша.

– Я поняла, – улыбнулась я. – Спасибо. Мне будет его не хватать.

Цыган кивнул и развернулся на пятках, а я смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом замковой крепости.

Только потом дрожащими пальцами я распечатала конверт. Внутри был белый лист – пустой со обеих сторон, я перевернула его для надежности, не веря своим глазам.

Что за?..

Вряд ли это был чистый лист… Возможно, так он хотел обезопасить свое послание от посторонних? Губы невольно сложились в улыбку: в этом весь он. Осталось понять, как прочесть текст невидимых чернил.

У меня не было зажигалки – первой догадкой, пришедшей на ум, была термическая обработка. Я уже было направилась к замку, цепляя подолом, развеваемым ветром, одинокий, но живучий куст, однако в зажатом в ладони письме на мгновение промелькнули строчки.

Я решила убедиться, что боковое зрение меня не подводит… Я покрутила в руках лист, и, о чудо, при просмотре сквозь него на солнечный свет, проступили фразы.

Нервный и хаотичный почерк, алые пляшущие буквы на белой бумаге.

Мадемуазель Александра, – писал Анж. – Если вы читаете это письмо, значит, я уже далеко, но вы по какой-то причине остались неравнодушны к моему отъезду.

Я наказал Йонасу отдать письмо вам, только если вы расстроитесь от моего внезапного ухода. Я не планирую вам об этом сообщать, мне слишком тяжело будет прощаться.

Я не был честен с вами. Я сказал вам, что мне нравится ваш голос – но это не так… Мне нравились и вы сами. Нравились, нравитесь… Но это уже не важно, я просто хочу, чтобы вы знали, насколько исключительной и замечательной вы являетесь. Вы заставили мое сердце биться, а я был мертв до встречи с вами.

Спасибо. Я никогда вас не забуду.

Мсье Джозеф напомнил мне, что такой как я должен держаться от вас подальше… Он прав, не судите меня строго, я все понимаю. Но я не мог не заметить, как вы были добры ко мне несмотря ни на что…

Он сказал, что вы всего лишь увлеклись мной из-за моего сходства с мсье Эриком, и как только вы удовлетворили бы любопытство, наигравшись мной, оставили как ненужную вещь… Пусть так, и за это я тоже вас не виню.

Вы достойны любви того, кто вас любит и ценит. А не тех, кто пользуется вашей силой и красотой. Прошу вас, не оставайтесь в замке, он вас погубит. Вы заслуживаете жить – кто бы что ни говорил.

Вы призывали меня слушать в первую очередь себя… Я послушал – и ни о чем не жалею. Я уже не скажу это лично, я больше не услышу ваш голос, но он навсегда останется в моем сердце.

Простите за все и прощайте.

Анж.

Я заплакала. Дурак! Мы могли бы уехать вместе… Пальцы судорожно сжали бумагу, грудь горела от шумных вдохов.

Он прав… Надо слушать себя. Он сделал выбор – и я принимаю его. Я отпускаю его… на свободу, с любовью и благодарностью. С надеждой на встречу – если того допустит судьба.

Парфюм Дьявола уже щекотал ноздри, распространяясь по площадке с видом на долину, и вскоре явился и он сам. Он уверенно шел навстречу, и я неосознанно сжимала руки в карманах, спрятанных в складках пышной юбки, ощущая режущие края конверта с письмом.

– Ты можешь написать новую книгу, – изрек он, вставая рядом, устремляя взор вдаль. – И в ней будет так, как ты хочешь.

Я пожала плечами.

– Я не знаю, чего хочу, кроме того, что уже случилось.

– Ты просто боишься.

Прозвучало как отголоски давно позабытого сна… Да, скорее всего он уже когда-то мне такое говорил. У него все просто…

– Может быть…

– Ты должна уехать из замка, – заявил Дьявол, а я открыла рот в недоумении. – Он тянет тебя назад. Ты завязла в прошлом, пора расстаться с грузом, который тебе не нужен.

– Я не…

– Я уже распорядился, – будто не слыша меня, продолжал Джозеф. – Завтра на рассвете ты начнешь заново, Йонас отвезет тебя в ближайший населенный пункт.

Они что, с ума посходили? Зачем мне уезжать?

– Ты уже все сделала, тебе незачем здесь оставаться, – добавил мужчина, пока я молча таращилась на него, не понимая, почему внутри нарастает странное предчувствие. – Сколько ты еще готова наблюдать из тени за тем, как живут другие? Сколько еще ты будешь ходить кругами, сколько раз застанешь одно и то же, чтобы понять, что ты в тупике?

Он точно уже говорил мне это! Но еще ни разу речь не шла об отъезде из замка!

– Я никуда не еду…

– Ты совершаешь ошибку.

– Откуда ты знаешь?! – вскричала я. – Ты ничего не знаешь! Ты только делаешь вид! Ты ничерта не проницательный, ты жестокий, черствый, хитрый манипулятор!

– Твои эмоции сейчас не кстати.

– Мои эмоции показывают, как ты в очередной раз задел меня за живое! Я доверяла тебе, думала, ты мне друг… Я думала…

Опять сбивающее с толку ощущение дежавю заставило меня проглотить слова обиды, но Дьявола не смутило мое замешательство.

– Не делай поспешных выводов, – произнес он, и сделал шаг ко мне. – Твой рассудок затуманен…

Зачем он подошел так близко? По спине пробежали мурашки.

– У меня было достаточно времени, чтобы увидеть, – перебила его я, смело глядя в черные глаза. – Сейчас я понимаю все ясно как никогда. Ты водил меня за нос, ты хотел, чтобы я решила твою задачку, но когда я перестала быть тебе полезной, решил от меня избавиться! Ты никогда не говорил правду, лишь витиеватые фразы, ты использовал меня, прекрасно зная, что режешь по живому!

– Пустые обвинения, – возразил он. – Если ты не предоставишь доказательства, я не стану это слушать. Очень некрасиво с твоей стороны говорить такое.

– Ты никогда не слушал. Тебе было проще отрицать, изворачиваться, уходить от ответа, выставляя меня виноватой, глупой, недостаточно просветленной, напоминать мне о том, кто я, и вместе с тем внушать сомнения – вечные сомнения!

Джозеф и не думал отворачиваться, и под его взором мне стало неуютно. Я отошла в сторону, к краю площадки, и он последовал за мной.

– Приглашая человека в свою жизнь, мы отводим ему определенную роль, – вкрадчиво говорил Дьявол. – И сами играем роль, которую он отвел нам. Однажды ты сказала, что есть нечто, что ты держишь при себе как джокер в рукаве…

Я даже помню, в какой момент я это говорила. Ночь, сполохи свечей в парадном зале, завывание бури вторит звучащему мрачному, со сложной мелодикой, вальсу, и мы танцуем, паря над каменным полом, под холодными сводами вечно мертвого замка – притворяясь, что живы.

Я тогда была влюблена в него. Я думала, в этом была моя сила, мое преимущество, мой секрет… Сейчас я ничего не чувствовала – ничего кроме горечи и разочарования от осознания, чем на самом деле был наш союз.

Моя иллюзия, мой спектакль, его превосходная актерская игра. Я больше не хочу тратить на это время.

– Что за оружие ты держишь в рукаве? – спросил он, приблизившись настолько, что закружилась голова.

Его ладони обхватили мое лицо, и мы стояли нос к носу на краю обрыва. Какая ирония! Когда дымка романтических надежд окончательно рассеялась, окатив ледяным отрезвляющим душем правды, он применяет такие подлые приемчики… Это сработало бы еще несколько дней назад, но не теперь.

Быть может, я впервые самостоятельно разорвала оковы его чар, выйдя из оцепенения раньше, чем он рассчитывал. Петля лассо, туго сидевшая на запястье, готовая к броску, как кобра в корзине – вот мое оружие…

– Помнишь, я сказала, что если я захочу захватить мир, я позову тебя партнером?

– Помню, – отозвался он, выдыхая слова в мой приоткрытый рот.

– Помнишь, что ты ответил?

Он на мгновение замешкался.

– Помню, – без единой эмоции солгал Дьявол.

– Ну так вот, я больше не хочу тебя звать.

Его ладони дрогнули, но выражение лица осталось непроницаемо безразличным.

– Что это значит?

– Это значит, что ты так и не понял, в чем заключался секрет Архитектора этой Вселенной. У тебя не получится ничего создать.

– Ты не можешь этого знать! – вдруг вспыхнул Джозеф, и его прикосновения превратились в крепкий хват.

Мне стало страшно… Я невольно попятилась, но он наступал, продолжая держать меня за голову, вовсе не дружелюбно.

– Ты не можешь судить, у кого получится! – выпалил он. – Вся эта чепуха про любовь создателя к своему творению – твои домыслы, ошибка выжившего! Если бы ты была права, они бы не прокляли тебя и твою чертову вселенную, все бы было иначе!

– Джозеф, вместе мы уже ничего не найдем. Я больше не хочу продолжать.

Прежде чем я осознала, что последует дальше, вспышка то ли сновидения, то ли воспоминания, яркая и ошеломляющая, пронзила меня. Шаг назад – и под каблуком не оказывается каменной кладки, лишь пустота обрыва, уходящая к подножию замковой скалы.

Я вцепилась в воротник плаща собеседника, мотая головой, осознавая, что от пропасти меня отделяет одно неосторожное движение.

– Ты думаешь, я всегда делаю то, что хочу? – произнес шепотом Дьявол, а затем толкнул меня.

Тело отреагировало само, мгновенно, отчаянно стремясь сохранить жизнь. Я успела схватить Джозефа за руки, утягивая за собой, и одним только чудом мы не свалились с обрыва, а рухнули на землю, наполовину соскальзывая с ледяных камней. Я обдирала пальцы, буквально цепляясь за выступы, путаясь в подоле платья, чтобы встать хотя бы на колени.

Вместо того, чтобы отползти дальше от края, Дьявол начал оттаскивать меня обратно, хватая за спину сзади, и мы вновь, барахтаясь и рыча, оказались у кромки обрыва.

Он был сильнее – и он знал, что делать, он знал, что я не буду звать на помощь. Я же пребывала в аффекте, ужасе, будто уже летела в пропасть.

Он держал меня за горло, нависнув надо мной, торжествуя в последний миг, глядя мне в самую душу черными глазами, и достаточно было лишь разжать пальцы и отпустить.

– Джозеф, – взмолилась я, сама не зная зачем, уже ни на что не надеясь.

Как глупо. А вот и его джокер в рукаве…

В рукаве…

– Ты права, – произнес он, – вместе мы уже ничего не найдем.

Взмах кистью – и блестящий шнур с запястья выстреливает, затягиваясь петлей на дальнем одиноком, почти лысом, но крепком кусте. Черные глаза округляются – от осознания, и мгновение спустя я из последних сил отпихиваю Дьявола, перекидывая его через бок, карабкаясь дальше от края.

Я тут же обернулась на его вопль, но он уже летел в пропасть. Один. Меня трясло. К горлу подступала тошнота и одновременное облегчение.

Сбор урожая окончен.

Комментарий к 18. Эпилог

Изначально глава «18. Эпилог» была последней. Однако из-за некоторой недосказанности (недотраханности) была написана глава «18+. Послесловие».

Энджой! ;)

========== 18+. Послесловие ==========

Комментарий к 18+. Послесловие

Изначально глава «18. Эпилог» была последней. Однако из-за некоторой недосказанности (недотраханности) была написана глава «18+. Послесловие».

Энджой! ;)

В таверне под треньканье гитары и громкий гогот местных картежников, полупьяных и шумных, я потягивала домашнее вино. Путешественники здесь были в редкость – никто попросту не забредал в такую глушь, в богом забытый край, деревушку в сердце Карпатов. Про цивилизацию не шло и речи: ни вайфая, ни безналичной оплаты, ни даже розетки, чтобы зарядить телефон – не говоря уже о туалетной бумаге! Только кров, еда и выпивка.

И если повезет – дочка хозяина таверны, крепкая, но ладно сложенная пышногрудая девица, щипавшая гуся у прилавка.

Три дня назад я прибыла из замка Черного Волка в близлежащую деревню, проделав путь длиной в два дня и одну ночь. Ко мне поначалу отнеслись с настороженностью – как и ко всем, кто как-то связан с графом, – однако я быстро расположила к себе и хозяйку, и компанию деревенских завсегдатаев, закладывавших за воротник, просиживая сутками на первом этаже постоялого двора.

Их жизнь текла своим чередом, и как только они поняли, что я не высосу их кровь, а мое присутствие не представляет угрозу их привычному укладу, они перестали обращать на меня внимание.

Мерзкий чесночный запах уже не так раздражал… Чесноком был увешан и зал, и коридоры, и каждая из трех пыльных комнат для постояльцев – так, словно вампира бы остановил зловонный дух. Суеверия здешних краев и смешили, и раздражали. Я не с первого раза умудрилась открыть окно в спальне, чтобы хоть как-то проветрить помещение – рама была словно залита чем-то липким и, очевидно, предназначенным, чтобы отпугнуть упырей.

Упырей я не боялась – и преспокойно посрывала гирлянды из сушеных овощей, выбросив в окно. Луна приближалась к своей полной фазе, наливаясь соком, и вот уже который вечер я спрашивала себя, почему я медлю.

Изначально я не планировала задерживаться в деревне, надеясь уехать от замка как можно дальше – в таверне можно было сдохнуть от скуки, – однако очередную ночь я проводила под звуки расстроенной гитары и ударов по столу ладоней игроков.

Я бы слукавила, утверждая, что непогода могла быть причиной задержки… Битый час за стенами постоялого двора шумел ледяной ливень, однако я прислушивалась не к знакам, сулившим окончание бури, а к чему-то еще.

Когда на пороге дверей, распахнувшихся от порыва ветра, появился незнакомец, все без исключения в зале повернули головы. Даже гогот и треньканье стихли, была слышна лишь стихия, аккомпанирующая бесшумным шагам высокой фигуры гостя, направляющегося к прилавку.

Сердце пропустило удар. Силуэт был до боли знакомым… Я не дышала, разрываясь от переполнявших меня порывов: я хотела одновременно броситься к нему и затаиться, чтобы ничего не испортить.

Меня было непросто заметить в темноте дальнего угла… Да и гость лишь мельком окинул янтарным взором таверну, обратившись к хозяйке, замершей в кататоническом ступоре при виде незнакомца.

Я обратилась в слух – даже мне с такого расстояния пришлось приложить усилия, чтобы различить слова.

– Это опять вы, – молвила она, таращась на него с опасением.

С плаща Анжа стекала вода, оставляя лужицы на полу.

– Добрый вечер, – отозвался он. – Мне нужна комната на пару ночей и горячий ужин. Плачу заранее. Как и тогда.

На последней фразе от одного неуловимого движения руки на прилавке оказалась тяжелая золотая монета.

Он уже был здесь? Неудивительно, он проделал тот же путь, только в обратном направлении от замка… Он добирался пешком – все эти дни!

Мне повезло больше, я передвигалась верхом на Бриоши, буланой кобыле, подаренной мне Йонасом.

– Все комнаты заняты, господин, – неубедительно солгала женщина, сминая подол фартука. – Могу предложить вам только переждать непогоду в общем зале.

Моя челюсть отвалилась, и я в недоумении продолжала сидеть за столом. Зачем она врет? Здесь отродясь никого не бывает! Я единственный постоялец в этой богадельне, еще в двух комнатах никто не живет!

– Возможно, вы сделаете для меня исключение и что-нибудь придумаете, – устало, но настойчиво говорил Анж. – Меня устроит, если вы на время уберете хлам из одной из заставленных им комнат, если остальные, действительно, заняты.

Он тоже не верил ей, но сдаваться не собирался. Так держать!

Повисла пауза, и где-то за стеной завывал ветер. Хозяйка ответила не сразу.

– Для этого потребуется время, – по-прежнему неуверенно пожимала плечами она.

– Компенсация за хлопоты ускорит время?

На прилавке оказалась еще монета, и ее муж, до этого не вмешивавшийся в разговор, но околачивающийся поблизости, толкнул ее в бок.

– Что-нибудь придумаем, господин, – кивнула она, косясь на золотые. – Вы не желаете сначала поужинать?

Странствующий архитектор на секунду прикрыл лицо-маску ладонью, и насквозь промокший плащ блеснул, отражая свет масляных ламп. Во всем его облике читалось изнеможение.

Глупая баба!

– Я бы пожелал сперва отдохнуть.

Я уже поднималась со стула, чтобы вмешаться, но хозяйка в тот момент покорно направилась к узкой лестнице, беря в руки подсвечник, верно истолковав настроение гостя. Анж следовал за ней, и я глядела на его прямую спину, облаченную в серебристую от воды ткань плаща.

Я хотела окликнуть его, но слова застряли в горле. Он устал, ему не до меня…

Когда архитектор и его проводница, за которыми наблюдал весь первый этаж таверны, скрылись из виду в пролете, я засеменила за ними, не сдержав беспокойных ног.

От волнения пересохло во рту. Не стоило скрывать, что я здесь!

– В помещении на мансарде вам будет тесно, – продолжала отговаривать постояльца хозяйка, шагающая по прогнившим ступеням. – Мы сможем вынести оттуда ненужные вещи только завтра с утра.

– Я потерплю. Мне они не помешают.

Мне показалось, что на мгновение его прекрасный голос дрогнул. Они продолжали подниматься, она – осторожно, чтобы не сломать лестницу, Анж – медленно, неся седельную сумку, потому что неповоротливая фигура мешала ему пройти.

Как только я взяла волю в кулак, чтобы обвинить хозяйку во лжи, схватившись за деревянные перила, выскочив на помост, летящая фигура человека в маске сбежала вниз и стремительно оказалась у подножия лестницы.

Мы смотрели друг на друга под ропот наблюдателей, и у меня чуть не подкосились коленки.

– Вы, вероятно, запамятовали, что соседняя с моей комната пустует, – произнесла я на одном дыхании, обращаясь к хозяйке, пораженной скорости передвижения незнакомца. – Я была бы вам очень признательна, если бы вы отдали ее моему другу, мсье архитектору.

Глаза женщины буквально вылезли из орбит, но я намеренно не обращала внимания на ее реакцию. От моего категоричного тона, несмотря на вежливость формулировки, она кивнула.

– Можете отдать нам ключ. И принести горячий ужин и бутылку вина. Уверена, мой друг оценит ваше гостеприимство.

Хозяйка медленно, будто в трансе, спускалась с лестницы, минуя нас, по-прежнему стоявших друг напротив друга, а затем отдала ключ со связки.

Анж не дышал, янтарные глаза смотрели на меня чуть ли с ужасом. Кажется, я перестаралась с сюрпризом.

– Тебе надо отдохнуть. Идем в комнату.

Сумка выпала из его рук, разрывая тишину. Прежде чем он рухнул на пол следом за ней, я подхватила его под мышками в нелепых объятиях, чувствуя вес его тела, обжигающее прикосновение ладоней, то ли хватавшихся за меня как за спасительный круг, то ли прижимавших к себе.

– Зачем?.. – выдохнул он. – Зачем?!

В вопросе было и возмущение, и боль, и недоумение. Он дрожал от усталости, его колотило от озноба, но из последних сил он пытался держаться.

Он быстро выпутался из моих рук, возвращая себе равновесие, и невольно отступил на шаг назад, прислоняясь спиной к стене.

– Пересечься в этой богом забытой дыре была очень большая вероятность, – попыталась успокоить архитектора я. – Я рада, что мы встретились, но подробности мы обсудим потом. Пошли.

Анж схватил сумку и паряще, вопреки своему странному состоянию, перешагивал через ступени и поднимался чуть впереди, а я едва сдерживала дебильную радостную улыбку.

Когда я открывала дверь, пальцы дрожали. Анж скользнул внутрь черной тенью, поставил сумку у порога и замер в ожидании.

В кромешной темноте, после того как створка захлопнулась, я видела только призрачный силуэт и горящие зрачки. Квадрат света от грязного окна, залитого дождем, падал на подоконник и часть пола у теплой стены дымохода, но его было недостаточно, чтобы дать очертания остальным фигурам.

Даже белая маска была не белой.

Ладони почему-то вспотели, и я, утопая в волнительном трепете, ждала. Нет, вряд ли он сейчас заключит меня в объятия и поцелует – как это бывает при счастливом воссоединении влюбленных после долгой разлуки.

– Я зажгу свечу, – нашлась я, отступая к столу у окна. – Ты можешь пока переодеться.

В то время как я оглядывалась в поисках спичек или огнива, Анж сбросил плащ – послышался шорох мокрой ткани.

Он не приближался, беззвучно сверля мне взором затылок. Наверное, мне стоит уйти.

Оплывший огарок свечи на блюдце подсвечника вспыхнул, ослепляя, и я невольно зажмурилась. Тени разбежались по углам крохотной комнаты, искажаясь кривыми щупальцами.

– Зачем вы преследуете меня? – наконец молвил Анж, так и не дождавшись моего ухода – я даже с места не сдвинулась, лишь обернулась.

– Я не преследовала… – покачала головой я. – Я просто уехала из замка. Джозеф пытался меня убить, столкнуть с площадки, и меня спасла ваша удавка… Какая ирония. Его последним вопросом было, что за козырь я все это время держала в рукаве…

С губ архитектора сорвался неопределенный вздох.

– Да, треш. Я зацепилась за куст, а его скинула… Я слишком поздно все поняла. Я была такой дурой, когда верила ему…

Я невольно поморщилась, но тут же спохватилась. Зачем я рассказала все это? Тема не подходящая для ночной беседы.

– Я не думал, что все так выйдет. Мне жаль, – после паузы отозвался мужчина в маске. – Возможно, я должен был остаться… Я…

Его прекрасный голос вновь сорвался, и он закрыл лицо руками.

– Все в порядке. Не думай об этом. Тебе нужен отдых, тебе везет на ураганы, я не хочу, чтобы ты простудился…

Я бы продолжила блеять несуразицу, повторяя одно и то же, если бы в дверь не постучали. Анж отпрянул от порога, словно вынырнув из омута, а я, прошествовав мимо него, отворила створку и невозмутимо забрала у хозяйской дочери поднос с едой и бутылкой.

После того, как ужин был поставлен стол, я намеревалась уйти, но едва ладонь коснулись ручки, пальцы архитектора сжали мое запястье.

Это ощутилось как падение в бездну – но со страховкой.

Я невольно ахнула и поддалась на притягивающий жест, отступая обратно к фигуре в центре комнаты, контрастно выделявшейся в бликах одинокой свечи.

Я не могла не положить ему ладони на грудь. Трепыхание в грудной клетке было настолько сильно, что я неосознанно прижала руки крепче, словно не давая сердцу выпрыгнуть.

Рубашка была насквозь промокшей, ледяной, и сам Анж тоже слегка дрожал. Холодные пальцы продолжали держать меня за запястье – так ощутимо, что было даже больно.

– Я не хочу уходить, но, думаю, сейчас не время для объяснений.

Я глядела на него снизу вверх, и белая маска казалась его лицом – настолько я привыкла к его облику, настолько он стал родным, несмотря ни на что.

– Прости, но я не хочу, чтобы ты уходила, – прошептал он, одной рукой касаясь моего лица.

Осторожно, бережно, словно пытаясь запомнить на ощупь.

Когда музыкальные пальцы оказались на губах, я приоткрыла рот, пробуя их на вкус. Анж обомлел, издав звук, похожий на короткий стон, но не отдернул дрожащей ладони. Я более однозначно прошлась кончиком языка по подушечкам пальцев, видя как зрачки архитектора расширились, как он поверхностно дышит, как облизывает губы…

Я не спеша заглотила указательный и средний пальцы, ощущая, как он с удовольствием погружает их в мой рот, требовательно цепляясь за его рубашку.

Издав сладострастный возглас, архитектор отшатнулся, испугавшись собственных действий.

– Не надо! – взмолился он. – Пожалуйста, не надо!

Он закрыл маску руками, отступая на шаг назад.

– Почему?! – вырвалось у меня. – Как же это эгоистично с твоей стороны!

Анж убрал ладони от лица и смотрел на меня с изумлением, на мгновение даже позабыв о причинах своих страхов.

– С моей стороны? Ты меня провоцируешь! Ты же знаешь, как я…

– Это ты меня провоцируешь! – перебила его я. – А теперь идешь на попятную! Как же меня достали эти игры!

– Я не играю! Я не играю!

Последняя фраза уже была со всхлипом – как крик боли.

– Анж! Послушай, – я приблизилась, хватая его за предплечья, ощущая странную комбинацию холода его одежды и кожи с жаром от прикосновения. – И я не играю. Я, действительно, хочу тебя. Я готова тебя облизать, сожрать, замучить так, чтобы ты стонал от удовольствия своим прекрасным голосом, боже! Только скажи мне, почему ты сопротивляешься?

Он хватал ртом воздух и стонал, только уже от бессилия.

– Этого не может быть, не может быть, – шептал он, мотая головой, хватаясь за меня, вновь начиная на ощупь трогать мою шею, подбородок и лицо. – Ты не можешь хотеть меня. Это невозможно.

– Какой же ты дурак, – отозвалась я. – Прежде чем отдаться, ломаешься.

Моя ладонь легла на влажные волосы, и он затаился, замерев от прикосновения. Я гладила его по голове, задевая тесемки маски, успокаивая, и вскоре от закрыл янтарные глаза, прекратив брыкаться.

– Тебе надо переодеться, поужинать и лечь спать, – говорила я, продолжая незатейливые движения. – Я не уйду. Я буду рядом.

Анж втянул носом воздух, будто соглашаясь, и едва заметно кивнул.

– Вот и славно. Мы все успеем. Я теперь не отпущу тебя.

Музыкальные пальцы сжались на ткани моего платья, чуть привлекая к себе, веки размежились.

– Если бы ты знала, как я хочу поверить тебе, – молвил он, выдыхая слова и наклоняясь ближе.

Я притянула его за шею и поцеловала. Без похоти и провокации, но вполне однозначно, в холодные приоткрытые губы, которые – от растерянности или неготовности – мне не ответили.

Ладони мужчины в маске в хватательном жесте легли на затылок, и я поцеловала его вновь. Так необычно… Я словно показывала, что в моих намерениях нет ничего дурного.

Как только я потянулась к его губам в третий раз, он впился в мой рот, с жадностью голодного вампира, и сердце мгновенно ушло в пятки. Я невольно вскрикнула, но от восторга: горячо отвечая ему, узнавая его вкус, всем телом прижимаясь к ледяной фигуре, обвившей меня руками.

Это был странный танец языка и губ, он будто калибровался, с каждым новым маневром оттачивая мастерство, повторяя за мной, импровизируя. Его член уже упирался мне в живот, и все внутренности тянуло от неконтролируемого желания.

Он будет моим. Он мой!

Я расстегивала мокрую одежду, царапая ноготками его грудь, а он уже не отрывался от меня, войдя в раж, потеряв голову. Ладони требовательно сжимали бедра, и в позе прилепленных друг к другу тел читалось идеальное совпадение, как кусочки пазла, дополняющие выемки и выступы.

Когда Анж отстранился, чтобы скинуть рубашку, он хрипло дышал, и грудь поднималась и опускалась по широкой амплитуде.

Его тело было испещрено шрамами, большими и мелкими, как паутинкой. Он был худым, и слой рельефных мышц поверх костей обтягивала бледная кожа. Я вернула ладони ему на грудь, как только представилась возможность и провела носом по его маске, возобновляя поцелуй.

Не без помощи Анжа я избавилась от платья, подталкивая архитектора к кровати, и как только он опустился на постель, я села ему на колени, продолжая кусать губы, пока он мял мою грудь, уже обнаженную, через наполовину расстегнутое белье.

Я ласкала его член руками, и он вздрагивал от каждого движения, но нанизывал мои ладони на себя, мыча и впиваясь ногтями в мои бедра. Низ живота ныл от желания, но я растягивала прелюдию, смакуя каждое мгновение, слушая необыкновенную музыку палитры его стонов.

Кажется, еще ни один мужчина не реагировал так. Так девственно чисто, искренне, с изумлением, с полной отдачей. Так, словно к нему никто никогда не прикасался.

Он запрокинул голову, и я покрывала поцелуями его маску и части лица, не прикрытые ей. Он входил пальцами в меня, нависшей над ним, и мои волосы из растрепанной прически мешали и попадали в рот, но нас это не смущало.

Я уже почти кончила от ритмичного рисунка его рук, впиваясь в его губы, зажимая его горячий член между нашими животами, и немалых усилий мне стоило прерваться, чтобы, наконец, слиться с ним воедино.

Я вдавила его ладонями в постель, опрокидывая навзничь, меняя положение. Он все понял, и сперва поддался, закрывая глаза, но затем вдруг янтарные глаза сверкнули, и он ловко перевернул меня на спину, подминая под себя.

И только тогда он вошел в меня, заполняя пустоту, наделяя мир смыслом. Сперва осторожно, медленно, потом набирая обороты, отдаваясь яростному вожделению и ненасытности, урча и вскрикивая, так словно это не я, а он, уже рассыпался звездами в моменты разрядки.

Мы приостанавливались, только чтобы слизать пот друг с друга, переворачиваясь, переплетаясь телами, передавая и перенинимая управление.

Когда он кончил, я чуть не кончила вместе с ним от звука его голоса. Я обвила его конечностями, прижимая к себе, сохраняя тепло, и он, не справляясь с мелкой дрожью, затих, уткнувшись носом мне в ключицу.

Это было нереальным актом для усталого путника, еще час назад не собиравшегося делать ничего из того, что мы вытворяли.