Текст книги "Температура (СИ)"

Автор книги: Steel Heard

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Он кладет руки мне на спину, комкая рубашку. А я лишь прижимаю его к себе, ликуя в душе, что он сам цепляется за меня. Всё-таки он омега. Не бета, не альфа, а самый настоящий омега, которому я был необходим.

– Всё в порядке… ты не ничтожен… – шепчу будто бы неосознанно. – Я люблю тебя… – целую теплую шею и слышу шумный вздох Рея.

Он молчит в ответ на моё сумбурное признание, но то, как сильно его пальцы сжимают мою рубашку на спине, как тяжело он дышит, и как сильно дрожит всё его тело… всё это выдаёт все его чувства.

Я зарываюсь пальцами в его волосы и отдаляюсь, чтобы вглядеться в изумрудные глаза. Он смотрел на меня с непониманием, а я на него с любовью. Весь этот месяц я ждал этого момента, когда я смогу оказаться с ним настолько близко, когда я вгляжусь в его влажные зелёные лужицы глаз, когда дотронусь до светлой кожи щек…

Я не могу держать себя в руках, но почему-то и не считаю это мало-мальски важным. Я целую его. Я уверен, что для него этот поцелуй не является первым, но сам я опыта не имею никакого. Почему-то всё кажется слишком естественным, слишком нежным и правильным, что моё неумение не играет никакой роли. Рей отвечает мне с таким же трепетом, с таким же отчаяньем, с каким цепляется за мои спину и плечи.

– Зачем?.. – и я пытаюсь ответить ему неподдельной нежностью. Я никогда не испытывал этого чувства, когда хочешь защищать кого-то, особенно того, кто выше тебя, сильнее тебя физически. Хотелось защитить, обнять, оградить от всего мира.

Это и есть – быть альфой? Это и есть те инстинкты, которые я так хотел и хочу исследовать? Насколько необъяснимым и естественным это казалось…

Я потерялся в этих чувствах, постепенно утрачивая ещё и контроль над собственным телом и сознанием, отдаваясь безграничной и странной естественности своих действий.

End POV Джеффри

POV Рейнард

Страх – первое, я испытал. После было непонимание, а потом ничего не было из того, что я мог как-то самостоятельно осознать.

Видеть его прямо перед собой, смотреть в серые глаза сквозь призму очков и чувствовать всё сильнее, чем можно себе представить. Сколько удовольствия я чувствовал от простого касания до моего подбородка!

Мысли судорожно метались в моей голове, я шептал что-то в бреду, как-то реагировал на его вопросы, действия… пытался прийти в чувства, успокоиться, отстраниться от этих усиленных ощущений…

Но я не смог, я тянулся к этому парню, что не выходил из моей головы ни на секунду, я хотел быть в его объятиях, цеплялся за него, как утопающий за спасительный трос. Я комкал его тонкую рубашку на спине, чуть не забирая кожу в горсть. Он что-то говорил, касался губами моей шеи, а я плавился от жара его тела. Я находился на обоих сторонах спектра – спиной был прижат к ледяному кафелю, а другой стороной тела касался раскаленного тела своего альфы. Я постепенно сходил с ума, раз я признался хоть в мыслях, что этот парень может быть тем, с кем мне суждено прожить.

Когда он слегка отпрянул от меня, я почувствовал разочарование, что всё закончилось. Но он не делся никуда, не исчез, просто смотрел в мои глаза с нескрываемым вожделением, но и с безусловной нежностью. Я не сразу осознал, кто из нас первым потянулся с поцелуем.

Его губы были ещё горячее его самого, его язык был настолько властен, что я едва успевал отвечать, реагировать, пытаясь… а чего я пытаюсь сделать? Неужели я…

Мне было не до мыслей, я хотел больше этих приятных чувств, больше удовольствия, больше Джеффа рядом, я хотел, чтобы он забрался мне под кожу, чтобы я никогда не испытал того убивающего холода.

Его руки гладили мой затылок, шею, спину, его колено постепенно раздвигало мои ноги, заставляя боязливо сжаться, пытаясь врасти в кафель, но вместе с этим я хотел того, что может сейчас произойти. Я чувствовал, что я не просто готов, а слишком готов к дальнейшему… как же я хотел чувствовать его руки больше, чем на спине. Мне было необходимо, чтобы он делал всё, чего хочет сам, а хотел он, судя по затуманенному страстью взгляду, многого, и даже большего, чем я мог себе представить.

Его тонкое тело оказалось слишком сильным… или это я настолько ослаб, разомлев? Неважно.

Джефф прижал одной рукой оба моих запястья прямо над моей головой – он не мог охватить их оба своими тонкими, но не очень длинными пальцами, но я всё равно не мог пошевелиться, не смел сделать этого.

Его губы постепенно спускались от уха до ключицы, оставляя за собой влажную дорогу алеющих поцелуев. Ворот моей безрукавки не был застегнут, но он всё равно свободной рукой распахнул её, оголяя торс, оставляя эту часть одежды ненужной тряпкой, которая ничего уже не скрывала. Я чувствовал его горячие пальцы на груди, на ребрах на прессе. Он царапал и сжимал моё тело, вызывая у меня хриплые и несдержанные стоны. Я дрожал от возбуждения, которое испытывал сам и которое видел у него…

Горло предательски пересохло, а когда Джефф закусил пульсирующую жилку на моей шее, я только и смог прошептать:

– Е… ещё… прошу… – я выгнулся ему навстречу, натыкаясь на горячие пальцы, медленно движущиеся к ремню моих джинсов. Я хотел его прикосновений, они делали меня действительно счастливым.

Альфа покрывал моё тело поцелуями, а я не мог шевельнуться. Внезапно мне стало жутко стыдно, что в штанах, куда он сейчас лезет пальцами, слишком влажно от недавнего оргазма…

Я начал дергаться, но меня остановили, заткнув поцелуем, снова заставляя поддаваться ласкам, становившимися невыносимо приятными.

Он расстегнул мои штаны, и я оказался совершенно беззащитен перед его возбужденным взглядом. Его пальцы гладили мой член, размазывая семя по всей небольшой длине. Мне снова стало чрезвычайно стыдно, я чувствовал, как горю до кончиков ушей, моё тело дрожало и само подавалось к рукам.

– Я люблю тебя… – жарко выдохнул Джефф мне в шею, снова укусив, заставляя громко и сдавленно застонать.

Он отпустил мои руки и, подхватив под ягодицы, поставил меня на ноги. Я не мог сопротивляться…

Он стоял и смотрел на моё влажное и напряженное тело, я опустил взгляд на ширинку его штанов и понял, насколько же наши размеры различаются – он выглядел внушительно даже сокрытым под одеждой. Джефф вообще был одет, что меня расстроило – я хотел видеть его так же, как и он меня, поэтому потянулся дрожащими руками к пуговицам его рубашки… но он меня остановил, легонько ударив по тыльной стороне моих ладоней, после чего самостоятельно и нарочито медленно начал расстегивать пресловутые пуговицы.

Я никогда не испытывал такого благоговения перед чьей-то внешностью – и как я мог считать его жалким? Он был тонким, но я точно знал, что он сильнее меня и что подчиниться ему не зазорно.

Его грудь была покрыта шрамами неизвестного мне происхождения, у него торчали рёбра, но проглядывался красиво очерченный пресс. Его руки казались неестественно длинными для его роста, собственно, как и «живые» пальцы, которыми он оглаживал собственную кожу, загадочно улыбаясь от того, насколько я пожираю его глазами. Я не привык к такому, обычно я забавлял Марка, чтобы тот возбудился видом моего тела, а не только касаниями – это входило в раздел «умение важнее размера».

Я стоял перед ним… относительно возвышаясь, но внутренне преклоняясь. Мои колени дрожали после его ласк, и я только удерживаясь рукой о кафель мог сохранять вертикальное положение…

Не знаю, зачем это взбрело мне в голову, но я медленно стянул с себя джинсы вместе с трусами, не обратив даже внимания, что они безнадёжно испачканы моей же собственной спермой. А после… очень робко, осторожно повернулся к Джеффу спиной. То, насколько мне было страшно – не передать словами, но я вряд ли бы выдержал первый опыт подобного секса, если бы смотрел ему в глаза и мог целовать и отвечать на поцелуи. Я, возможно, просто боялся… не знаю чего, но боялся. Уж явно не процесса, ведь всё было столь естественным, что ранее я даже представить не мог, что даже заминка с раздеванием может оказаться такой чувственной и безумно смущающей, я вообще не был склонен к смущению.

Руками я упёрся в ледяную кафельную стену, после чего почувствовал две горячих ладони на моей талии, призывающих прогнуться в спине… Я последовал молчаливому приказу и ощутил себя настолько беззащитным… но это чувство было до одури приятным. В воздухе витал возбуждающий запах моей собственной, омежьей смазки, от которой вся внутренняя сторона бедер была влажной и блестящей.

Пальцами одной руки Джефф прошёлся от талии до ягодиц, наслаждаясь тем, в каком я нахожусь сейчас положении. Когда его пятерня легла на мою ягодицу и сильно, но не болезненно сжала её, я не сдержал сдавленного стона. Он отвёл ягодицу в сторону, а мою дырочку обдало прохладным воздухом, от чего я мелко задрожал и попытался дёрнуться, но рука на талии не позволяла никуда двигаться.

Тонкие и мягкие пальцы дотронулись до пульсирующего отверстия, собирая смазку, а после вторгаясь в меня, заставляя шумно выдохнуть. Палец внутри меня был всего один, но и тот доставлял уйму незнакомых, но от этого не менее приятных ощущений. Это не было больно ни капли, наоборот, этого было мало. Я не чувствовал себя заполненным настолько, насколько хотел. Сбито дыша, я попытался что-то произнести, но рука с талии переместилась на мои губы, и мне пришлось отвлечься на посасывание и покусывание пальцев, которые медленно двигались в моем рту, заставляя дыхание сбиваться ещё сильнее.

Тем временем Джефф добавил второй палец и двигал ими поступательно, разминая и готовя меня… но я просто изнывал от нетерпения. Мне не хватало пальцев. Я сошёл с ума, я совершенно не осознавал своих действий – все мои желания начинались Джеффом и им же заканчивались.

– Рей… – горячий шёпот на ухо, я ощущаю, как тело альфы прижалось ко мне, как его возбуждённый орган медленно, дразня и издеваясь, трётся между моих ягодиц. – Ты готов? – вопрос, который скорее формальность. Ни он, ни я не ответили бы отрицательно на эту ненужную фразу.

Я вжимаюсь в него тазом, выгибая спину ещё сильнее. Он целует мою шею, а после… шепчет снова:

– Ты… готов? – от этого шёпота по всему моему телу пробегает волна мурашек, а я могу лишь выдохнуть со слабым стоном. Снова вжимаюсь в него, только ещё сильнее. Сжимаю задницу, пытаясь хотя бы немного унять зуд, от которого я, кажется, сойду с ума, если Джефф не сжалится и не войдёт в меня.

Сжалился.

Сначала я почувствовал, как чувствительные стенки постепенно раздвигаются. Всё происходило слишком медленно – я чувствовал буквально каждый миллиметр погружающегося в меня члена. Когда я подумал, что всё так и продолжится, с громким несдержанным всхлипом я подался навстречу бёдрам альфы, насаживаясь на того полностью. Наградой за своеволие был хриплый выдох прямо в ухо и болезненно-приятный шлепок по ягодице, которую тут же сжали.

О, это потрясающее чувство наполненности. Я водил бёдрами из стороны в сторону, вертел задом как мог, чтобы максимально прочувствовать орган Джеффа внутри себя. Я настолько свыкся с этим ощущением, что, когда он начал опять же нарочито медленно и постепенно выходить из меня, очень раздосадовано всхлипнул.

Но за неполным выходом последовал очень резкий, но ничуть не болезненный, от которого я захлёбываюсь в собственных стонах и чуть не давлюсь пальцами, что ещё снуют у меня во рту.

Резкие толчки, горячее дыхание точно в шею, рука, плотно сжимающая мою ягодицу – господи, это настолько снесло мне крышу, что я даже не пытался сдерживать стоны. Я двигался навстречу, разочарованно всхлипывая, когда меня останавливали, заставляя, к примеру, ещё сильнее выгибаться, или вжимали в стену голой грудью. Я тёрся о холодный кафель в то время, как горячее тело моего альфы вбивало меня в него.

От всего этого я достаточно быстро испытал второй оргазм за день, который был в разы мощнее, чем тот, от первого прикосновения. Через минуту рваных, отчаянных толчков, Джефф тоже кончил. Меня даже не волновало, что я могу залететь; я как-никак омега. Парень вышел из меня и оставил вязкую сперму стекать по бёдрам. Кажется, трусы придётся использовать как тряпку для соблюдения какой-никакой гигиены.

Мы сползли по кафелю вниз. Сидя на холодном полу не первой свежести и прижимаясь к разгорячённому телу альфы, я никак не мог собраться с мыслями, которые постепенно начали проясняться.

Моя голова лежала на плече Джеффа, больше не было того дурманящего запаха – только если уткнуться в шею и дышать так достаточно долго, что я, собственно, и делал.

– Я люблю тебя, – прошептал парень, чмокнув меня в висок. Я слышу эту фразу уже третий раз за день, но почему-то не могу понять её смысла и причин, почему он это говорит.

Поднимаю на него глаза и тянусь за поцелуем. Долго лизаться у нас не получилось, из коридора раздались странные звуки, будто кто-то ломится внутрь.

– Кажись, кто-то заперся, ну или дверь опять заклинило, – вынес вердикт чей-то грубый голос. – Я за напильником, а вы тогда идите на второй этаж, что ли. Тут работы надолго.

Мы услышали удаляющиеся шаги и начали судорожно собираться. Штаны на голое тело – не лучшее, но я всё же пережил дискомфорт и втиснулся в них, предварительно вытеревшись трусами максимально дочиста, теперь их место было на помойке, ну да и ладно, у меня таких много.

***

Самое ироничное произошло тогда, когда мы осознали, что завхоз оказался слишком прав – дверь заклинило!

– На окнах нет решёток, этаж первый, не впервой, – я поплескал себе на лицо холодной водой – горячей в школе, увы, отродясь не водилось. – Ты лазать умеешь? Хоть чуть-чуть.

Альфа смотрел на меня с улыбкой, от которой было слегка не по себе.

– Ты как хочешь – а я полез, окей? – прищурился, пытаясь унять желание снова к нему прижаться, которое старательно тушил водой только что. Он, видимо, заметил это и сам прижал меня к себе, оставляя очередную алую отметину на шее, кусая её и выбивая из меня хриплый стон. – Всё, всё, брейк! – отстраняюсь, хотя делать этого совсем не хочется.

Подхожу к окну и привычно его распахиваю – тут удобно и курить, и с уроков ливать, просто потому что этаж-то первый, плюс карнизы нормальные, ходибельные.

– Ты со мной? – дожидаясь кивка, перекидываю ноги через подоконник и, нащупав стопами карниз, выбираюсь совершенно. На улице было хорошо – тепло и комфортно.

Джефф перекинул ноги через подоконник, я помогаю его ногам нащупать опору, а после мы вдвоём спрыгиваем на землю.

– Ладно, бывай, – улыбаюсь и быстрым шагом удаляюсь в сторону своего дома. Что-то странное накатило на меня, я не мог бы постоять рядом с ним и поговорить о чём-то, даже если бы захотел.

Мне надо было обо многом подумать.

End POV Рейнард

========== Глава 7 ==========

POV Джеффри.

То есть он просто взял, развернулся и ушёл? И что это, чёрт побери, должно значить? Поебались и разошлись, что?!

Я был зол. Я был настолько же зол, насколько был счастлив минут пять назад, когда этот зазнавшийся придурок влажно умолял меня трахать его. Да что с ним, чёрт побери, такое? Нет бы поговорить, попытаться всё понять – я знаю всяко больше, чем он, да и кто его поймёт лучше, чем его же «истинный»? Глупости!

Хотя я сам удивлён, что всё так обернулось. Я на время будто опьянел, стал увереннее в себе раз эдак в пять, чувствовал себя сильнее и выше, поэтому позволил себе властвовать и без труда его подчинил себе, заставляя его тело играть симфонию из стонов и всхлипов. Теперь его шея и ключицы надолго сохранят метки отнюдь не температурные о том, что же сегодня произошло.

Никогда и нигде я не встречал информации, что от первой подобной близости настолько сносит крышу. Может, это из-за нашей с ним ситуации? Его ж наверняка пичкали таблетками для устранения течки… чёрт, неужели это всё инициализировало у него течку? Тогда логично, почему он настолько хотел… хотел. Просто хотел.

Я сам случайно покраснел, вспоминая рандомные кадры из нашего странного свидания. А потом я осознал, что стою под окнами туалета и надо бы забрать вещи из класса, как урок закончится, а то негоже терять библиотечные книги.

***

Уже вечером я устало растянулся на диване, читая статью о влиянии таблеток для снятия симптомов течки на организм. Оказывалось, что после года приёма таких таблеток ежемесячно, омега не сможет забеременеть месяц-два после окончания пичканья себя химикатами.

На самом деле многим омегам течка мешала жить, потому что они в эти дни вообще были не в состоянии здраво мыслить – могли только чуть-чуть думать о чём-то кроме секса, да и то, когда их альфа удовлетворил так, что они только лежать были в состоянии. Но на форумах те же омеги пишут, что, мол, и так хорошо живётся. В общем, мнения на этот счёт разделились.

Но моего омегу точно пичкали такими таблетками, притом… раз нам по шестнадцать, то… раз омеги текут лет с десяти… если он перестанет пить таблетки, то ещё полгода секс не возымеет результата. Эта новость заставила меня улыбнуться как кота, который только что нажрался сметаны.

Надо бы с ним связаться. Поговорить хотя бы как-то. Увы, номеров в тех данных, что я на него имел, не значилось.

Вообще, у меня осталось несколько неразрешённых вопросов: как долго мне можно заниматься домашними заданиями, ведь за месяц там несколько гор накопилось, куда запропастился Эмил, какую работу нашёл отец… и что вообще было в моё отсутствие? Почему Рей был без своей привычной свиты, пусть и с «солёным кругом», через который никто не переступал в здравом уме – ибо лицо друзья его сломают за милую душу любому переступившему. Вообще, на самом деле, можно было предположить, что все окружающие знали, что он омега, который, могли думать они, скрывает метку за татуировкой. Потому что при касании любого бету тошнило, это логично. Но как ему никто не проболтался о том, кто он всё-таки такой? Родственники подкупили эту «свиту» друзей, парня он сам нашёл за всё те же деньги, а остальные старались не отсвечивать, ибо просто-напросто боялись?

Звучит логично, но слишком банально. Зачем? Неужели его родители… да. Точно. Его родители – беты. А омег в нашем обществе не просто не любят – их презирают. Эдакий сексизм версии 2.0, потому что о подобном явлении я читал в материале о временах, когда на свете ещё существовали женщины, ущемляли в правах, не позволяли работать на «мужских» должностях, участвовать в выборах и прочее. Их гнобили, унижали, не считали за людей – ровно такое же сейчас наблюдалось в сторону омег, да и альф в целом, сейчас даже в правительстве большинство мест было занято бетами, и если альф ещё допускали к умственной работе, то омег считали за никчёмных домохозяек. Беты вообще не считали нас за людей, хотя как раз-таки мы походили на то, что издревле звалось «людьми», больше некоторых. Подумаешь, встроенный пояс верности! Но, увы, времена меняются, притом колоссально.

Вообще, у меня была теория, что появление меня и Рея – людей, похожих на бет отсутствием выраженной метки, было маленьким шажком на новую ступень эволюции – что всё стремится к единообразию.

За подобными мыслями я не заметил, как провалился в сон.

***

На следующий день Рей не пришёл в школу. Как и на послеследующий… На третий день его отсутствия я был готов лезть на стену от тоски. Да, я смог прожить без него месяц, но я не смогу прожить без него ещё хотя бы немного, особенно после того, что между нами произошло!

И я отправился по адресу прописки в жалкой и слишком самонадеянной надежде, что меня запустят внутрь и примут если не с распростёртыми объятиями, как зятя, то хотя бы не выкинут и дадут перекинуться с ним хоть парой слов, увидеть его и удостовериться, что он не вскрыл вены после разрушения собственного мира и всех моральных устоев – он же ненавидел омег, о чём было известно на каждом шагу.

End POV Джеффри

POV Рейнард

Придя домой в тот злополучный (а злополучный ли?) день, я первым делом отмылся. Я тёр своё тело всеми возможными мылами и шампунями, стараясь смыть с себя следы этого происшествия. Кожу саднило, но я не останавливался. Моя шея вся была покрыта красными пятнами засосов, но они никак не желали отмываться, что логично, даже когда я чуть не до крови разодрал кожу.

Мне было гадко. Гадко, что я чувствовал себя столь счастливым, находясь в таком унизительном положении. Казалось, каждая клеточка моего тела пропитана этим парнем, его запахом, его шёпотом, его касаниями. Казалось, он пробрался мне под кожу – а ведь именно этого я хотел тогда, когда он… имел меня. Как омегу. Омегу… Омегу!

Я чёртов… чёртов пассив! Я понял бы, окажись я альфой. Ха-ха. Какая ирония! Альфа с маленьким членом, действительно, такие разве бывают? В крайнем случае, хотелось бы быть исключением. Но не омегой! Это унизительнее всего, что могло бы произойти со мной! Быть… быть ничтожеством. Быть омегой – значило ничего не добиться в жизни, получить запреты на развлечения типа алкоголя, наркотиков, курения. Ну как же, надо же о потомстве заботиться…

А как я вообще мог оказаться омегой? У меня даже течки ни разу не было!

И тут до меня дошло.

Дошло всё, что только могло дойти.

И значение витаминок, которые как бы для поддержания иммунитета. И то, почему Марк сначала слегка дёргался от моих касаний. И то, почему мне внушили, чтоб я не позволял никому себя трогать, мол, это грязно, потому и… а друзья? Они же понимали меня всегда, поддерживали, нормально общались…

Но с этими людьми меня познакомили родители. Вероятность, что всё в моей жизни было… ложью? Фальшивкой? Что я, считавший себя всё время оригиналом, оказался чёртовой подделкой.

А как же смешно это, наверное, выглядело! Омега лезет на пост бет, да ещё и ненавидит себе подобных! Смех, да и только! Раньше я бы плюнул в лицо такому придурку… но как плюнуть в лицо самому себе? Хотя, разве может простой плевок оказаться хуже того, что меня нагнули в толчке у стены? Да я ещё и сам рачком встал!

Как же я себя ненавижу…

Я ходил по комнате и пытался хотя бы немного прояснить в своих мыслях происходящее. Не получалось.

Как мне смотреть в глаза людям? Как мне разговаривать с людьми, которые мне врали всю мою сознательную жизнь?!

Я лег на кровать и уткнулся лицом в подушку. Хотелось рыдать. Ха-ха, теперь я имею на это полное право – я ж грёбаный омега! Ничтожество! Надо учиться готовить, стирать, сидеть на форумах для создания семьи! Перестать курить!

Злые слёзы мочили наволочку, дышать было крайне тяжело.

Я бы не был так раздосадован, если бы у меня телу было некомфортно, я не чувствовал бы себя настолько низким и использованным – ведь моё тело отторгало бы это вместе с разумом. Но нет! У меня не саднила ни шея, кроме дискомфорта от раздражения, вызванного мылом, у меня не болела задница ни внутри, ни снаружи. Мой организм считал, что всё в порядке, что я прям здоровее всех здоровых…

Как же я себя ненавижу…

Теперь я лежал на кровати лицом в потолок… и невольно вспоминал Джеффа. Единственный, кто сказал мне правду, за что поплатился месячным валянием в госпитале. Единственный, кто раскрыл меня и мою сущность… Я не мог думать о нём со злобой. Я не мог его ненавидеть. Я проклинал себя, родственников, «друзей», но не мог даже подумать плохо о нём. Его образ раньше казался мне глупым, несуразным. Теперь же он стоял перед моими глазами, стоило их закрыть.

И просто видеть его лицо, закрывая глаза, было бы половиной беды, но ведь моё подсознание считает, что я недостаточно настрадался.

В памяти возникали все моменты, пережитые мною за сегодня. Вопреки тому, что я ненавидел себя за это, я покрывался мурашками, вспоминая его поцелуи, его запах, голос, признания в любви… я думал про это против своей воли, и мысли о том, что моя жизнь стала полным говном, отходили на задний план.

Я чувствовал себя, будто бы снова там, будто бы снова с ним…

И я возбудился. Хуже сценария не придумаешь, блять.

***

На следующее утро я так и не отпер дверь, не впуская ни родителей, ни заглянувшего точно по расписанию врача… я закричал, что простыл, что лекарства есть, или что-то в этом роде, и продолжил свои страдания.

На самом деле, страданиями в обыкновенном смысле это назвать было нельзя – когда у тебя стоит и не опадает даже после пятой за утро дрочки, надо бы радоваться. Мне было не до счастья. Я не мог удовлетворить себя рукой. Мой член будто бы перестал быть чувствительной точкой…

На второй день моего страдания с образом Джеффа перед глазами я решил удовлетворить пальцами свою задницу – сдался и прогнулся под собственное естество. Я испытал практически нормальный оргазм, от чего стал ненавидеть себя ещё сильнее. До истерики меня довело позднее то, что мне этого не хватило. Я хотел ещё.

У меня была чёртова течка. Если от этого уберегали таблетки, то дайте мне их снова, пожалуйста, я не хочу так жить!

А на третий день раздался звонок во входную дверь и шокированный вздох обоих родителей…

– Здравствуйте, я… друг, да, друг Рея, можно? – я слышал этот голос во снах, в мокрых фантазиях… поэтому даже сквозь толстую дверь я разобрал все интонации, и внутри меня что-то скрутилось в болезненном спазме. Мне был необходим именно он.

Я был готов кричать. То ли от счастья, то ли от отчаяния.

End POV Рейнард.

========== Глава 8 и Эпилог ==========

POV Джеффри

Я не ошибся в предположении, что родители Рея – беты. Они были оба высокими, статными, у них не могло родиться другого сына… Но судьба распорядилась так, что этот высокий и красивый парень оказался омегой, и в альфы ему достался такой доходяга, как я. Пусть наши тела и были идеально совместимы, мы с ним совершенно не сочетались внешне. Если нас рядом поставить, то меня назовут омегой, а его альфой, и, если учитывать характеры, они будут правы. Но судьба – злодейка и затейница, поэтому жизнь выглядит чрезвычайно интересно и запутанно. Даже при условии, что хотя бы альфам и омегам не нужно задаваться вопросом: «А люблю ли я его?», потому что это решено за тебя… теперь нужно задумываться над другим: «А как мне вот ЭТО полюбить не только физически?»

В общем-то, о том, что я оказался прав, узнать мне удалось, приветственно пожав руку одному из отцов. Реакция была примерно такой:

– Да ты чёртов альфа! – и скривился, отдёрнув руку. Интересно, как он определил, омега я или альфа, если бет от обоих полов тошнит одинаково?

– Да, вы правы. Но я не просто альфа, как вы, наверняка, догадались, – ухмыляюсь, вглядываясь в того, от кого Рею достались такие красивые зелёные глаза. Могу смело заявить, что омеге они шли намного больше, чем его отцу.

Молчаливая ненависть буквально заставляла воздух искриться от напряжения, повисшего между нами. Они могли пичкать своего сына таблетками, покупать ему билеты в жизнь… но судьбу они ему точно не смогут написать на купюрах с множеством нулей. Этот мир работает не так, по крайней мере для омег и альф, а их пока что было в сумме столько же, сколько бет, поэтому не считаться с мнением второй половины земного шара было попросту глупо.

– Так можно? – выгибаю бровь, скрещивая руки на груди. Я не боялся. Я был увереннее всех. Я точно знал, что родительские сердца пусть и желали, по их мнению, сыну лучшего – существования не своей жизнью, но не смогут остановить его на пути к счастью, а всем известно, в чём заключается так называемое «базовое» счастье омеги. Сексизм возникал из мнений, что этого «базового» счастья каждому омеге достаточно для жизни. Будет иронично, если сам Рей тоже так считал. Хотя нет, не так – иронично, что Рей так и считает.

– Можно.

Эту фразу оба беты процедили с такой неистовой ненавистью и хором, что мне стало смешно, благо, я сдержался от хохота в голос. Будь они не бетами, они точно были бы идеальной парой истинных.

Не знаю, моё ли появление их сподвигло на это, но они ушли «погулять», прожигая меня полными ненависти взглядами. Думаю, будь у них в глазах лазеры – я был бы горсткой пепла. Увы, кибернетизация сейчас не продвигается. Вообще никакая наука не продвигается, что меня расстраивает.

Комнату Рея я нашёл буквально по запаху, обострившемуся на время течки. Возможно, так совпало, что у него она по плану должна была начаться, а ещё и я со своим первым касанием… В любом случае, это к лучшему, а если он другого мнения, я ему доходчиво объясню своё.

Дверь, как ни странно, была заперта. Я постучал раз. Другой…

– Рей? – уткнувшись лбом в деревянную поверхность и постепенно сходя с ума от его запаха, что пробивался даже через дверь. Так. Сначала разговор, потом секс…

– Дж…жефф… – надо же, он знает, как меня зовут. Но как же сильно у него дрожит голос… а ещё он наверняка опять потёк… ох, чёрт, я был возбуждён от простой мысли о нём. Вот за что мне такой омега… такой прекрасный.

– Может, ты меня впустишь? – я отстраняюсь от двери и стараюсь спрятать безумный взгляд, чтобы не напугать его сразу.

Дверь открывается почему-то внутрь и… и у меня перехватывает дыхание. Он открывает её, находясь завёрнутым только в простыню. По всему его виду заметно, что он явно не ел все эти три дня, вряд ли нормально спал… чёрт, почему меня не было рядом, я бы точно смог помочь.

Делаю шаг вперёд, в то время, как Рей стоит на месте и мелко подрагивает. В его глазах нет того страха и непонимания, что был в первый раз. Он… он даже немного улыбается.

– Придурок! – непонятно зачем восклицаю я и обнимаю его так крепко, как могу, прижимая к себе. Хорошо было бы быть выше него, но и так сойдёт. Он кладёт свои руки мне на спину и… и мы просто так стоим. Вопреки его возбуждению, которое чувствуется сквозь простыню и мою рубашку. Вопреки всему, что могло произойти, типа страстных поцелуев, заваливаний на кровать и прочего. Мы стоим около двух минут и просто греемся друг другом.

– Я люблю тебя, – шепчу как можно нежнее, привстав на цыпочки и дотянувшись до его уха. Легко касаюсь мочки уха, обдавая его горячим дыханием. – Люблю такого, какой ты есть. Омегу, бету… считай себя кем угодно. Я люблю тебя.

Я говорю всё, что пытался сформулировать эти три дня. Говорю то, что хотел сказать ему, как только понял, что он мой «истинный». Я мало знаю о нём, как о личности, а если что-то и знаю, то это негативное. Но я понимаю, что это всё – влияние обстоятельств. Не сложись его жизнь так, он имел бы другой характер… но не сложись его жизнь так – мы не встретились бы. Двояко. Но я всё это понимаю. И люблю его. Я точно знаю, что смогу понять его и принять любым.

– Я… – начинает было парень, а я всем телом чувствую, насколько сильно он дрожит. То ли он переживает за то, что скажет что-то не так, то ли все эти объяснения в чувствах ему на хер не упали, потому что ему сейчас лишь бы разрядку получить. – Я тоже… ну…

И он стыдливо отдаляется, отводя взгляд. Он чертовски милый. И мой. Всецело мой.