Текст книги "Записки практикующего психолога (СИ)"

Автор книги: ste-darina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Влюблённый сыщик необъективен… ==========

POV Илья.

– Скоро должна выйти. Она в магазинах подолгу не задерживается.

– И где только такую откопал? – сигарета летит на заплёванный бетон, нетерпеливо сжимаются кулаки. – Вон, вышел кто-то… Она?

– Она, она… Вы только поаккуратнее, парни, мне потом её ещё на свидание приглашать… Вот чёрт, по телефону разговаривает! Надо подождать, пока ближе подойдёт.

Ну что же, здравствуй, Галя. Я впервые вижу тебя так близко – не на фотографии, не через стекло, не на противоположной стороне улицы. Честно говоря, даже не сразу узнал – слишком непривычно видеть полковника Рогозину в штатском. Ты, пожалуй, даже красива.

Подходишь ближе, я начинаю различать твои апатичные слова:

– Послушай, Коля, у меня нет ни малейшего желания выслушивать про эти кошмары. Я в отпуске с сегодняшнего дня, так что рули сам. Делай что хочешь, – откуда столько раздражения, Галя? Коля, если не ошибаюсь, твой зам. Или между вами всё-таки нечто большее?

– Да, я тебя, Круглов, отлично понимаю: мешает личной жизни, да? Кто там у тебя? Молодая дочка, да? Или кто она тебе? – О, ещё и сарказм! И ревность! Ну полный букет! Ай да товарищ полковник! Своими руками даёте мне все козыри!

Однако пора начинать.

– Поехали, ребята! – Я не успеваю произнести эти слова, как уже чувствую короткий удар под дых. Оседаю в углу, стараясь прикрыть лицо, мысленно прикидываю, когда же Рогозина соизволит заметить, что рядом с ней избивают человека. Оп, заметила.

– Ладно, пока, – скомканно попрощавшись с Кругловым , отключила телефон и как-то неожиданно оказалась совсем близко.

– А ну-ка прекратите! А ну стоять, полиция!

Признаться, я был шокирован. Я, конечно, знаю о тебе практически всё – в том числе и то, что у тебя чёрный пояс по карате. Но от женщины такого не ожидал. Я не успел поднять голову, как один из парней уже летел вниз по лестнице, а другой планировал через перила. Ты, отбросив сумку, присела рядом, и я внезапно ощутил запах твоих духов – древесно-шоколадный – и узкие холодные ладони.

В ту секунду в голове впервые толкнулась предательская мысль о том, что наша с дядей игра проиграна в самом начале.

– Что они от вас хотели? – Тревога в твоём голосе смешалась с профессиональным интересом.

– Телефон, – морщась, ответил я. Ну и головорезов нашёл Марат! – Позвонить…

Ты помогла мне нашарить очки, мир наконец-то приобрёл ясные очертания.

– Да я сразу догадался, в чём дело. Но мобильник у меня дорогой… был, – всё ещё тяжело дыша, я попытался сесть. Надо же, ты их так лихо раскидала, и даже дыхание не сбилось.

– Так надо вызвать наряд!

– Не надо наряд… Затаскают на допросы, времени сейчас нет…

А времени и вправду нет, у меня сейчас есть только цель. Простенькая такая, из четырёх букв.

– Ну всё равно, тогда врача!

– Не нужно врача, я в порядке!

– Послушайте, откуда вы знаете? Вам нужен хотя бы осмотр! Знаете что? Я живу здесь недалеко, пойдёмте ко мне!

А дядя оказался прав, пока всё идёт точно по сценарию.

Галя-Галя, доброта в наши дни не окупается, скоро тебе придётся это усвоить.

– Спасибо… Пожалуй, вы правы, – ты помогаешь мне подняться, а в голову снова приходит уже знакомая предательская мысль.

– Идти можете?

– Да, спасибо. А вы что, вправду из полиции?

– Правда. А что, не похоже?

Ты улыбаешься так, будто я сделал невесть какой комплимент. Что ж, и вновь ты сама облегчаешь мне задачу…

– Вы больше на учительницу похожи.

– Ну я вообще-то когда-то преподавала. А что, у меня на лице написано?

– Ну, для тех кто умеет читать… Я – практикующий психолог.

Я действительно практикующий психолог, причём очень, очень хороший. Но прочесть что-либо на твоём лице сложно даже мне. А о том, что когда-то ты преподавала в МГУ и Академии МВД, я знаю из твоего личного дела. Ну и из рассказов знакомых, разумеется.

Только задумываться и вспоминать сейчас некогда, важно суметь оставить нужное впечатление. Пожалуй, пора нам с тобой познакомиться.

– Илья, – я с улыбкой протягиваю руку, ты недоверчиво и чуть удивлённо пожимаешь её в ответ:

– Галина.

– Спасибо… – снова шепчу я.

– Пойдёмте!

***

– Мм… – щиплет. Я вообще был против этой подстроенной драки, дядя Марат настоял. Теперь вот ходи разукрашенный. Хотя говорят, что шрамы ведь украшают мужчину. Тем более в качестве бонуса я получил осторожные прикосновения твоих рук.

Осторожные. Но это только пока. Скоро они станут нежными…

Я как будто ненароком сжимаю твою левую ладонь. Правой ты продолжаешь обрабатывать ушиб, а левая резко напрягается и становится почти ледяной. Тебя давно никто не брал за руки? Что ж, на этом можно сыграть.

– У вас такие руки необычные… Сильные, и в то же время нежные… – Я вижу, как ты смущаешься, не знаешь, куда деть глаза. – Спасибо вам, Галя…

А руки у тебя и вправду сильные и нежные. Только мало кто знает о втором качестве.

Я целую тыльную сторону ладони быстрее, чем ты успеваешь что-то понять. У тебя сейчас такое лицо!

– Да не за что!

Странно. Обычно женщины в таких случаях краснеют. А ты побледнела – даже румяна на скулах выступили чуть резче. Окончательно твоё волнение выдали торопливые слова: – Может, вы чаю хотите?

Я киваю, и ты, быстро поднявшись, направляешься в кухню.

Ты повернулась ко мне спиной. Непростительная ошибка, Галя.

***

– Вы такая необыкновенная женщина… Мне просто не верится, что вы не замужем.

Так, а вот и ещё одно уязвимое место. При упоминании замужества атмосфера в кухне заметно изменилась, твой взгляд стал пронзительней и темней. Самое время брать быка за рога.

– Я хочу вас пригласить…

– Давайте сразу расставим все точки над «i», – кружка стеклянно звякает о блюдце, таким же стеклянным становится твой голос.

– Я только за… – Растерянно надеваю очки, пытаясь собраться с мыслями. Всё-таки ты не так проста, как мне казалось.

– Вы ведь моложе меня, наверное, лет на десять. Так что перспектив у нас с вами нет, а размениваться на короткие романы у меня просто нет времени.

Произнося это, ты как будто ненароком опустила рамку на подоконнике фотографией вниз.

Я же сказал тебе, я – психолог. Думаешь, я не заметил эту рамку?

Очень многое о человеке говорит окружающая его обстановка, именно поэтому дядя Марат так хотел, чтобы я сразу же попал к тебе в квартиру. Кто был на этой фотографии, я знал ещё до того, как её разглядел. Твой жест, кстати, ещё раз убедил меня в том, что вы с Кругловым друг другу ой как неравнодушны. И тем не менее акцентировать на этом внимание не стоит – по крайней мере, сейчас.

– То есть вы считаете, что небольшая разница в возрасте – это проблема?

– Хотя бы потому, что мне уже поздно заводить детей.

– Я, как выяснилось, их вообще не могу иметь! – Добавить в голос горечи, повысить тон – действует безотказно. – Что мне теперь, крест на себе поставить, что ли?

– Извините, – тихо произносишь ты, опуская глаза. Это ведь и твоя больная тема.

– К тому же вокруг столько осиротевших детей…

– А вы настоящий психолог, Илья, – ты снова садишься напротив, признавая мою правоту. Ещё одна ошибка – ты слишком часто находишься со мной на уровне глаз. Визуальный контакт значит очень много. Но это, скорее, мой профессионализм, нежели твой промах. – Буквально на всё у вас есть контраргумент.

Впрочем, как и у вас, Галина Николаевна. Будь мы сейчас в вашей допросной, аргументами давили бы меня вы – правда, в иной форме. Но мы в вашей кухне, более того, я не подозреваемый, а гость.

Пока гость.

Однако сейчас разговор нужно разбавить чем-то нейтральным, толикой юмора.

– К сожалению, тех парней внизу я не смог убедить оставить меня в покое.

– Но вы же не зоопсихолог!

Ты улыбаешься, я смеюсь в ответ. Для первого раза достаточно. Осталось пригласить тебя на свидание. Эх, Галя, а ты и правда красивая… Только разменяться на короткий роман всё-таки придётся.

***

POV Валя.

– Ну что, Галь, что ты мне хотела сказать?

Тебя удивительно молодит светлый костюм. Почему так на работу не одеваешься? Иногда мне кажется, что в ФЭС ты, прости, пытаешься косить под «Прокофью Людмиловну».

– Да я посоветоваться хочу…

– Давай.

– Ко мне тут молодой парень клеится…

– Ммм! Первый день в отпуске, и уже такой успех?

Хотя чему, в принципе, удивляться? Ты молодая привлекательная женщина – особенно когда стираешь с лица выражение «полковник Рогозина».

– Да я вот не знаю, как мне быть. Может быть, я хочу Круглову что-то доказать?

Ну неужели ты наконец-то это признала? Над вами же вся контора смеётся, даже лаборантки видят ваши вечные склоки на почве недопереподелённой любви!

– Ну и что, ну и докажи.

– Ну а как же чувства этого Ильи?

Галя, Галя… А о своих чувствах ты хоть когда-нибудь заботишься?

– Он тебе что, не нравится совсем?

– Ну почему не нравится? Нравится. Он такой… интеллигентный беззащитный мальчик, – ты так по-женски улыбаешься, что я вдруг замечаю взгляд той двадцатилетней Гали, впервые встретившей Славу. – На свидание меня приглашал!

– Так в чём дело? Иди! Галя, отключай иногда голову!

***

POV Илья.

– Я очень рад, что вы пришли.

Немного однообразно и тонко звучит скрипка, звенят бокалы. Ты улыбаешься так тепло, что мне становится не по себе. Я ведь на самом деле рад встрече. Чуть приподнимаю бокал, показывая, что пью за тебя.

– Кстати, у меня есть для вас подарок.

– Но сегодня не День Рождения. И не День Полиции.

– И не День Учителя! – смеюсь, потом понижаю голос: – Это в честь нашего знакомства.

Похоже, тебя не только никто за руку давно не брал. Такие подарки тебе тоже не дарили очень давно…

– Хм. Омолаживающая косметика, – в твоём голосе мёд мгновенно и неуловимо смешивается с сарказмом. Ты, наверное, так и допрашиваешь преступников. – Что ж, спасибо за откровенность, иногда подарки говорят лучше, чем любые слова. Я это не возьму, я не собираюсь омолаживаться.

На ум отчего-то приходит давняя фраза Круглова о Пинкертоне в юбке – Султанов сам не заметил, как упомянул это полукрылатое выражение, описывая тебя.

Как выяснилось, этот самый Пинкертон в юбке, оказывается, очень болезненно реагирует на вопросы возраста, хотя и скрывает это за презрительно-холодной улыбкой… С другой стороны, за подобной улыбкой ты скрываешь всю свою жизнь.

– Я сейчас всё объясню, ты не представляешь, какая это косметика…

– Так, всё, Илья! – А вот и знаменитые металлические ноты. – Наша встреча – это ошибка, и теперь ты сам это прекрасно понимаешь! Прощай!

– Галь! Галь, я не хотел тебя обидеть!

Это уже не по плану. Я никак не предполагал срезаться на такой ерунде.

– Ну хоть подарок возьми!

Но ты ушла, даже не оглянувшись, аккуратно притворив дверь.

Снова повернулась спиной. А ведь я уже говорил – это непростительная ошибка.

***

– Здравствуйте! Служба доставки «VIP букет». Пожалуйста, – небритый улыбчивый паренёк поставил огромный букет на комод и достал бланк. – Вы – Галочка?

Я чертыхнулся, пожалев, что скрытая камера вшита в козырёк кепки – мне не было видно твоих глаз.

– Хм! Это смотря для кого! – Так значит, ты всё-таки допускаешь, что для кого-ты ты можешь быть именно Галочкой!

– Спасительнице от благодарного спасённого… – Ты усмехнулась, но уже совсем не так скептично, как в ресторане.

– Пожалуйста распишитесь – вот здесь, вот здесь и вот здесь. Всё, большое спасибо, до свидания. Чуть не забыл, это вам, очень просили передать! До свидания.

Ты захлопнула дверь и вынула из пакета мой подарок.

– Ну, психолог! – Видеть тебя я уже не мог, но мне вполне хватило интонации.

Если я хоть что-то смыслю в людях, ты обязательно попробуешь этот крем. И он тебе понравится…

Я заварил кофе и стал терпеливо ждать твоего звонка.

***

– Илья, я хотела бы извиниться перед тобой… И поблагодарить. Ты был прав… Твой подарок действительно чудесный!

– Эта фирма ещё много чего выпускает! Мыло, лосьон! Ты обязательно должна всё попробовать! Увидимся?

Я тревожно замер. Мало ли что можно от тебя ожидать?

Но ты всё-таки женщина. А чего хочет женщина? Быть красивой и желанной. Я дал тебе то и другое. Поэтому…

– Да!

– Когда?

– Когда хочешь. Я в отпуске.

Что-то подсказывало мне, что сейчас ты чуть виновато улыбаешься…

***

POV Валя.

– Галь… Ты всего несколько дней отдыхаешь, а тебя не узнать!

– Правда, так заметно?

Да ты светишься!

– Очень! Отоспалась, или это роман с молодым человеком на тебя так повлиял?

– Валя, ты не поверишь. Илья подарил мне чудо-косметику, так я успела попробовать только крем.

– Ой, не верю я во все эти рекламные сказки. Ни один крем не даст такого эффекта. Это любовь.

Честно говоря, даже чуть-чуть завидую. Галка… Не ту профессию ты выбрала.

– А придётся поверить. Момент, – ты сходила в ванную и принесла крохотную баночку. – Вот, возьми. Сама убедишься.

***

POV Илья.

– Никогда не была так счастлива…

Я волновался зря – можно было даже не подмешивать в коктейль афродизиак.

Ты слишком давно не чувствовала себя женщиной. А я профи не только в психологии.

– Сегодня мы едем за город.

– Да? Куда?

Разве после этой ночи тебе не всё равно?

– На пикник. Я хочу познакомить тебя со своим дядей Маратом. Он очень интересный человек…

Может, я бы и мог ещё что-то добавить про дядю, но ты заставила меня замолчать.

Господи, Галя, сколько же ты не была с мужчиной? Сколько же времени копилась эта страсть?

***

– Вы учёный, талантливый преподаватель. Как вы решились на работу в рамках системы?

– Это база демократического общества. А что может быть демократичней равенства всех перед законом?

– Нет ничего тоталитарнее так называемой демократии. Ну вдумайтесь: власть толпы… Не могут быть равны Эйнштейн, бомжиха и алкоголичка, не могут. Это перед Богом мы все равны, а на земле…

– Опа! – Я незаметно подбежал сзади и обхватил обоих за плечи. Ты улыбнулась.

– … а на земле мы все разные!

– Дядя Марат! На минуточку!

– Извините!

– Ну хорошо, поговорите, – снисходительный кивок.

Я чмокнул тебя в щёку, и ты, всё так же продолжая улыбаться, отошла. С моего лица улыбка слетела мгновенно.

– Дядя Марат… Звонила домработница… У меня в квартире полиция с постановлением на обыск. Что делать?

– Истерику прекрати, разберёмся! – рыкнул Марат, помахивая травинкой. – Я надеюсь, ты ночью хорошо поработал? Рогозина не даст в обиду своего пупсика?

– Дядя!..

Мне было искренне противно слышать его циничные слова. Я уже чувствовал себя подлецом…

– Дядя! – Передразнил Марат. – Домой не появляться, телефон отключить! Никто тебя не станет искать в постели у начальника ФЭСа!

А этот самый «начальник ФЭСа», радостно улыбаясь, махала мне рукой…

***

– Твой дядя Марат, конечно, интересный человек, но рассуждения у него ещё те! – в Рогозиной вновь говорил опер. – С таким правовым нигилизмом можно далеко зайти!

Я со вздохом присел рядом:

–В одном дядя прав: жизнь не укладывается в рамки.

И ты, Галь, к сожалению, поймёшь это слишком скоро…

Глоток крепкого кофе с коньяком заставил задать давно уже вертевшийся на языке вопрос:

– А что бы ты стала делать, если бы вдруг полюбила преступника?

Ты удивилась так, что в первую секунду даже не нашла слов.

– Я??? – Недоумённо обвела глазами кухню, помотала головой. – Нет. Я бы не полюбила преступника.

Смахнула с моего подбородка крошки сахарной пудры, игриво дотронулась до кончика носа.

– Мне нравятся хорошие ребята.

И я снова позабыл обо всём, провалившись в мутные и сладкие волны поцелуя.

***

– Девять тысяч евро? – Судя по голосу, ты посчитала это розыгрышем. – Вы что, шутите?

– Это только крем для лица. – Я не мог видеть Нушича из коридора, но мне казалось, что, чувствуя себя королём, он по-барски расселся на диване. – А весь комплект косметики стоит тридцать тысяч евро. Косметика «Mladiz» – очень дорогое удовольствие. Галина Николавна… Что вы думаете по этому поводу?

В тоне сквозила такая издёвка, что мне захотелось его ударить.

– Это подарок, – ты произнесла это как-то тихо, устало.

Я, наверное, никогда не узнаю: ты догадалась именно тогда или поняла всё гораздо раньше?

– Это называется взятка, – крикнул Нушич.

– Погодите, взятку дают за что-то! В чём конкретно вы меня можете обвинить? Я вмешивалась в ход расследования, или что?

Я видел, как по стене метнулась низкая тень – Айзек начинал терять терпение.

– Пока я вас ни в чём не обвиняю. Но в этой ситуации я должен доставить вас в московское управление Интерпола для допроса.

Ох, как этот серб упивался властью! Когда и кому выпадала такая возможность – доставить на допрос Рогозину!

– Что значит доставить? – ты рванулась к телефону и бросила ему в лицо – тихо, быстро и зло: – Я никуда не поеду.

– Без глупостей, – почти ласково прошептал он, хватая тебя за локоть.

– Немедленно отпустите руку!

Я был готов вмешаться, но тут хлопнула дверь и в квартиру ворвался Круглов. У него и ключ есть…

– Как дела, Айзек? Я не помешал?

– Как вы вошли, Круглов? – Отчего-то это прозвучало слишком наигранно. Происходящее всё больше напоминало тривиальную пьесу.

– У меня есть ключ, – Круглов по-дурацки выставил его наподобие шпаги.

– Ууу, как у вас тут всё запущено! – Нушич рыбьим взглядом скользнул по ключу. – Мне надо вызвать наряд!

Как будто признаваясь в этом, ты опустила глаза. И взгляд был такой не твой… Такой тоскливый… А может, мне это просто показалось – я ведь смотрел украдкой, сквозь витражное дверное стекло.

Но, кажется, этот взгляд стал последней каплей и для Круглова. Пара секунд – И Нушич уже кулём валялся около батареи.

– Спасибо, Коля, – выдохнула ты, опускаясь на стул.

– Галя! Мы все с ума сходим! Ты можешь объяснить, что происходит?

Галя, они и правда сходят с ума. Особенно Круглов. И не только сейчас. Как ты могла игнорировать это столько лет?

– Это ты мне объясни! Ты допускаешь, что я могла получить взятку?

– Конечно, нет!

Круглов доверяет тебе больше, чем себе. Неужели ты ждала другого ответа? Или ты просто хотела найти опору и утешение во всём этом хаосе?

– Но влюбиться ты могла! – по тону чувствуется, как тяжело дались ему эти слова. Возможно, мысленно он произносил их всё дорогу к тебе – чтобы голос не дрогнул в решительный момент. – А такие подарки мог сделать только мужчина!

Он выговорил это с горькой усмешкой. Как же он жалел, что этот мужчина – не он!..

– А влюблённый сыщик – необъективен. По-человечески я тебя понимаю.

Мне в голову пришла нелепая в данной ситуации мысль: раз влюблённый сыщик необъективен, значит, они вы оба необъективны вот уже много лет…

– И как вы будете выпутываться? – О, это Айзек подал голос. А я уже забыл о нём. – Меня скоро будут искать!

Круглов смерил его презрительным взглядом и отвернулся.

– Единственный шанс выпутаться – найти лабораторию Марата.

Когда ты поднималась, он на мгновенье приобнял тебя. По твоему лицу было видно, как это дало тебе сил, помогло собраться и решиться.

Ты тяжело вздохнула, складывая руки в замок.

– Поедем. Я знаю, где это.

О том, что ты лжёшь, можно было догадаться только по нервно дрожащим пальцам.

Ещё пару секунд ты стояла рядом с ним, размышляя о вашей иррациональной любви. Потом сделала несколько шагов вперёд…

Твоим козырем была неожиданность. Хотя мне кажется, ты уложила бы его и в честном бою.

Нушич обалдело смотрел, как ты приковывала Круглова к батарее. Он был в таком ступоре, что даже не сопротивлялся, когда ты забирала его пистолет и удостоверение.

Через несколько секунд пришёл в себя Кругов. Он понял всё сразу, но всё же попытался тебя остановить.

– Галя… Ты не должна туда ходить одна! – к концу фразы он почти кричал.

– Сама разберусь!

Тон, которым ты это произнесла, заставил меня по-настоящему испугаться.

Хрустнул телефон, разбитый рукояткой пистолета.

И снова на этот звук мысли отозвались полной нелепицей: это же Рогозина. Истерично бить посуду – явно не для неё.

– Ууу, – вновь завыл привидением Айзек. – Ну вы даёте…

Я метнулся в спальню.

Ну что ж. Вот и пришло время расставить точки над «i» окончательно…

Ты стоишь в дверях в домашнем халате, с распущенными волосами и пистолетом.

Сейчас мне больше всего хочется, чтобы ты выстрелила в меня.

***

– Куда ты меня везёшь?

– В тюрьму! Где и положено быть убийце! – у тебя уже нет сил уже скрывать горечь и раздражение.

– Я не убийца, Галя! Не поступай со мной так ради нашей любви, Галя!

– Заткнись! – ты ударяешь по рулю пистолетом и отчаянно, чуть не плача, кричишь: – Ну почему так с мужиками не везёт!

– Держи руль!

– Бывают же такие артисты! Втёрся в доверие, когда мы труп в пещере нашли, да? Чтоб на крючке держать, да?

Я не возражаю тебе, говори, кричи. Лишь бы твой голос не звенел такой обидой и тоской.

– Я всё тебе расскажу.

Резким моральным пинком ты берёшь себя в руки и тихо полуутверждаешь:

– А куда ты денешься! Где лаборатория?

– Поначалу это действительно было дядино задание, – я сам не замечаю, как начинаю тараторить. – Но потом, Галя, когда я тебя узнал, когда я тебя увидел, я по-настоящему полюбил…

– Невозможно просто слушать! – ты вновь срываешься на крик и вновь берёшь себя в руки.

– Где лаборатория?

– Да чёрт возьми, я правда не знал про эти убийства, это бред какой-то! Ну да, дядя Марат скупал жир незаконно в клиниках, и всё! – внезапно я понимаю, что тоже кричу.

– Я больше тебе не верю! Ни одному твоему слову!

– Ты должна мне поверить! – произношу медленно, тихо, делая акцент на каждом слоге. Только зачем? Я ведь уже давно убедился что на тебя не действуют эти психологические уловки.

– Что значить поверить?

– Я говорю тебе, куда ехать, а ты меня отпускаешь.

– Нет. Больше никаких игр!

Что ж, приходится идти ва-банк.

– У меня сегодня вечером созвон с дядей Маратом. Если я не выйду на связь, он уничтожит все улики.

Выжидающе смотрю на тебя, вижу, как на лице сменяют друг друга мысли, как борются, как это не тривиально звучит, долг и чувства.

Наконец ты решаешься.

– Ладно. Говори, куда ехать.

***

– Выходи. Хочешь сказать, что лаборатория здесь? Наши обыскали дом!

Не веришь мне, держишь меня на мушке. Галя…

– Лаборатория на втором уровне подвала. Вход не просто найти, – позволяю себе оглянуться и усмехнуться краем рта. За что тут же расплачиваюсь.

– Пшёл! – холодное дуло тычется между лопаток, я сбиваюсь с шага. – Артист погорелого театра!

***

Острый запах хлороформа.

Прости меня, Галя. У тебя был выбор. Ты могла меня отпустить.

***

– С такой заложницей у нас есть шанс уйти! – Марат бережно укладывает бутыли с эластином и коллагеном в сумку, я судорожно набиваю деньгами какой-то мешок. – Отличная работа, молодец!

– Марат… Только, пожалуйста, без крови, ладно?

– У тебя доброе сердце, Илюша.

Я вспоминаю свои недавние слова о том, что доброта не окупается. Отгоняю эти мысли, одновременно пытаясь не смотреть, как ты бьёшься в верёвках. Но ты не позволяешь мне такой роскоши.

– Господи, да неужели ты не видишь, что это маньяк? Ну ты же не такой, Илья!

– К сожалению такой, Галя, такой! – в каком-то сумасшедшем исступлении твержу я. Если бы ты сейчас кричала, рыдала, осыпала меня проклятьями – мне было бы легче. Пойми, я не могу, не могу оставить тебя в живых!

– Родная кровь! Гены, – лениво бросает Марат, поднимая чемодан. И тут же недовольно ворчит, дёргая дверь: – Что за чёрт?

– Дверь заперта снаружи, – я ударяю кулаками по дереву и внезапно замечаю, как в щель сочится что-то густо-маслянистое.

– Бензин!

– Какой бензин? – тянет Марат, ещё не веря в окончательное поражение…

***

Лабораторию заволокло дымом, ты надсадно кашляешь где-то совсем рядом, но глаза щиплет, и я ничего не могу различить. Кряхтит, закрывая лицо, Марат. Внезапно с треском прямо в пламя вылетает дверь, внутрь врываются Круглов и Нушич во главе с Майским.

– Не дёргаться никому!

Майский скрутил Марата, я снова ощутил нацеленный на меня ствол – на этот раз Айзека.

Круглов видит перед собой только тебя. Удостоверившись, что ты жива, каким-то ножом начинает вспарывать верёвки, не закончив, яростно оборачивается ко мне:

– Повезло тебе! Я бы тебе башку за неё открутил прямо здесь, Понял?! Пошёл!

– Пошёл!

Последнее, что я вижу из-под руки Нушича, – как Круглов помогает тебе подняться, снова на мгновенье приобнимая.

***

POV Нушич.

– Я забираю у вас задержанного.

Оба синхронно встают. На лицах – тщательно сдерживаемая злость.

– В смысле? – Рогозина ведёт себя так, будто ничего не произошло. Не даром про её выдержку ходят легенды.

– Как важный эпизод в деле о сербской компании «Mladiz» и контрабанде.

– Значит, так. – Её глаза почти чернеют. – Пока мы не получим от него признание в убийстве Флягиной, он никуда не поедет. Делайте что хотите.

– Я предвидел это, – улыбаюсь, не в силах скрыть уважение. – Что ж… Олег Георгиевич? Так как вы и предполагали, у меня возникли некоторые проблемы. Хорошо. Пожалуйста, – с усмешкой передаю трубку Рогозиной.

– Да, Олег Георгиевич.

***

POV Круглов.

– Машина Нушича упала с моста, Марат погиб, а Нушич в больнице. Его переводят в Сербию, лечиться домой, – твой голос звучит почти как обычно.

Я тревожно переглянулся с Майским, постарался как можно непринуждённее ответить:

– Я с этим Нушичем сразу всё понял. Гнусная тварь.

Серёга тоже не спешил расслабляться. Самый скользкий вопрос он взял его на себя.

– Что теперь?

– Лаборатория сгорела, – снова ты говоришь ровно. Как будто это рядовое преступление. Как будто ты чуть не сгорела вместе с этой лабораторией! – Прямых улик нет. Дело Флягина мы раскрыли, а в министерстве дали понять, что об остальных преступлениях, похоже, придётся забыть. Дело толстых закрыто! – ты незаметно повышаешь голос, с досадой щуришься. Мы понимаем, что ты подходишь к самому больному. Я вижу по Серёге, как он готов прервать тебя, не дать тебе самой вновь растереть эту рану солью. Но мы не можем тебя остановить…

– Сообщника Марата… Илью Полозова… отпускаем. За недостатком улик. – Голос становится усталым, тяжёлым, уязвимым. Как хорошо, что Нушич этого не слышит. За что тебе это, родная моя? Влюблённый сыщик необъективен…

Ты, хлопнув по столу, быстро уходишь прочь. Я догадываюсь, куда ты идёшь. Должность обязывает тебя принести задержанному Полозову официальные извинения.

Я не могу снова оставить тебя одну.

***

POV Илья.

Ты пришла сюда не просто так. Ты пришла ко мне.

Открытая улыбка, ни доли иронии:

– Галь!.. Я же говорил, что не виноват! – подойти ближе, понизить голос, естественно ускорив темп речи: – Я зайду вечером, нам надо поговорить…

Нужен непосредственный контакт. Задеть, прикоснуться, чуть сжать локоть. Я сразу заметил, что ты очень тактильный человек. Это, кстати, одно из немногих твоих слабых мест, и оно с первых мгновений было мне на руку.

Только сейчас я никак не ожидал такой резкой перемены. Я же помню твою дрожь от моих прикосновений, еле сдерживаемое желание ответить. Я же вижу, ощущаю памятью, что вместе с болью мои ладони обжигают тебя золой страсти. Ну же… Нажать…

– Руки!

Твой звенящий калёным железом голос запаздывает всего на секунду. Однако этой секунды достаточно, чтобы понять: ты хотела, чтобы я дотронулся до тебя ещё раз. Ты хотела ещё раз почувствовать тепло мужчины, которому сумела вскружить голову. Неосознанно, наперекор своей гордости, ты наслаждалась этой секундой.

Ты в этом не признаешься – никогда и никому. Тем более, самой себе.

Я мог сделать то, что сделал дальше, из жестокого интереса, от азарта психолога, почти справившегося со сложнейшей задачей.

Я мог промолчать и уйти, исчезнуть из твоей жизни без прощальных слов.

Я мог прекратить причинять тебе боль, резать по живому. И тем не менее…

Я сделал то, что сделал, потому что не справился с задачей. Со сложнейшей задачей. Эту партию я проиграл в самом начале.

Да, я сумел сделать так, что ты влюбилась в меня. Не кто-нибудь, а именно ты! Ты, грозная и неприступная для всего мира полковник Рогозина, стала для меня нежной Галочкой. Я готов был праздновать победу, самую крупную победу в своей жизни, я чувствовал себя перешагнувшим грань человеческих возможностей – потому что ты представлялась мне сверхчеловеком! Но я проиграл. Нелепо, нелогично, вопреки расчётам и здравому смыслу.

Я сам тебя полюбил.

Я кричал тогда искренне.

– Галь… – ты отворачивалась, уходила! – Галя! Я не смогу без тебя! Галя, ну теперь ты мне веришь?

Я понимал, что кредит доверия исчерпан, что я для тебя – отыгранная карта. И вместе с тем я знал, что этот лист жизни ты никогда не сможешь перевернуть. Ты будешь возвращаться к нему снова и снова – долгими, одинокими ночами.

Я понимал, что не поможет уже ничто. Но бесконтрольно выкрикивал острые, точно в цель жалящие слова, ещё надеясь…

– Мне ж больше ничего от тебя не надо, Галя! Посмотри на меня, Га-ля!

Обернись, обернись, заклинаю! Это последнее средство, если сейчас я встречусь с тобой глазами, ты пропадёшь… Ты будешь моей! Ну же!

– Пошёл вон отсюда…

Всё испортил Круглов, этот солдафон, который в подмётки тебе не годится. Мне хватило бы одной минуты, чтобы ты обернулась, чтобы ты опять превратилась в Галочку… Но в его тоне я уловил те же звенящие интонации, что у тебя:

– … пока цел!

Я слышал, как колотится его сердце, чувствовал, как сжимаются кулаки. Я видел его лицо – слишком близко. Но не это я хотел видеть, не это…

Ох, сколько бы я сейчас отдал, чтобы видеть твоё лицо! Сколько бы отдал! Заставить плакать саму Рогозину!

Думаешь, ты отвернулась, и я не заметил твоих слёз? Да их и не было как таковых, тут сильнее само состояние, сам факт. Ты отвернулась, ты выдала свою слабость. Я уверен, секунду назад, когда Круглов ещё не успел войти, ты была твёрже камня. Но сейчас!

Никогда нельзя поворачиваться спиной к хищнику. Ты позабыла это правило, потому что привыкла быть хищницей сама. А сегодня ты жертва, и я вижу, что ты плачешь.

Думаю, с третьего раза ты навсегда запомнишь, что совершать эту непростительную ошибку нельзя.

– Увести.

Майор, куда пропала вся злость? Где тот полный холодной ярости голос?

Только уходя, я понял: отдавая приказ, ты уже не думал обо мне. Твои мысли были только о ней – ведь она повернулась спиной и к тебе. Признайся: ты боялся увидеть её слёзы. Именно поэтому подходил так медленно – давал себе отсрочку, а ей – время справиться с собой. Трус. Трус!

Она потом повернулась к тебе – вполоборота – но задумайся, чего это стоит!

***

– Никогда не могла представить, что… – сглотнула, неосознанно дрогнули плечи. – Меня вот так можно использовать…

Глубоко вдыхает, пытаясь успокоиться.

Ты невольно отмечаешь, какая же она красивая сейчас. Всё-таки женщину делает женщиной именно слабость. Мысленно проводишь рукой по её щеке, осторожно и нежно стираешь невидимые слёзы.

Она и вправду помолодела. Отпуск, крем, любовь? Конечно, и это тоже. Но главное – ты сегодня впервые видишь её такой… «нерогозиной». Вспоминаешь свои мысли о том, как точно характеризует её фамилия – острая, хлёсткая, как она сама. Радуешься, что здесь нет никого из оперов или полиции – ей и так слишком тяжело.