Текст книги "Сами мы не местные... Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Стая Диких Чебурашек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
– Следующий…
Скорость допросов резко увеличилась. Благодаря Яру мы, спустя всего каких-то пару десятков минут уже оказались в своих покоях. Через час нам с отцами были вручены разрешающие документы на заключение брака и слияние семей Морнио и Солюмов.
Покушение было признано недоразумением, и все гости в спешном порядке были вежливо, но убедительно отправлены по домам, так как требовалось восстановить дворец после 'нечаянного' нашествия манусов.
Проходя в портал я испытывал головокружение. Завтра наша с Гаром свадьба!
Пережить этот день, вдали, без Гарриша, мне помогала только мысль о том, что завтра мы соединим свои жизни навсегда. Касэл и Рейв озаботились, и пока мы путались в чувствах, монстрах и принцах, уже успели купить нам дом, пусть пока небольшой, но уютный и как раз на равном расстоянии от усадьбы Морнио и Солюмов. Как сказал Седхад – это справедливо, не так ли? А в глазах у него я заметил тоску. Конечно, он был безмерно рад тому, что я наконец нашел свою судьбу, но… Недаром даже Гар заметил, насколько я похож на младшего отца, пусть и рожден от обоих. Седхад любил меня сильнее и несколько иначе, чем Касэл, более нежно, что ли. А так как матери я не знал, то всю ласку и нежность мне компенсировал младший отец. Ойт же рыдала в голос, как ревун на корабле. Ох и мощная женщина! Даже Касэл не рискнул пойти ее утешать. Потому досталось мне. Пока собирали фамильные украшения, что вручались вместе со мной супругу, памятные подарки и прочую необходимую мелочь, я успел вымокнуть весь, так как Ойт периодически обнимала меня как туча – березку, и вымачивала в потоках слез. К вечеру я просолился и похрустывал, словно селедка.
А когда Седхад тихо прокрался ко мне в спальню и презентовал инкрустированную шкатулку с алмазными (точь-в-точь как у него!) шпильками, я тихо взвыл. Неужели Гарриш будет настолько жесток, что заставит меня отращивать волосы и закалывать их этими тяжеленными монстрами?!
Седхад, словно мысли читая, погладил меня по голове и тихо промолвил:
– Поверь мне, сынок, твои волосы – это твое украшение, что согреет сердце твоего возлюбленного и подарит вам обоим неиссякаемое желание.
– Но, он и так… – я прикусил губу, вспоминая КАК меня мыл в душе Гар, КАК касался волос и…
– Поверь мне, малыш, если ты удался в меня, как уверяет твой старший отец, то длинные волосы для тебя станут не просто украшением. У нас в роду – они увеличивают магические силы как твои, так и твоего супруга, и это не пустые слова. А алмазы… лишние накопители ведь не помешают?
Накопители? Я с недоумением уставился на причудливую прическу Седхада и он, лукаво усмехнувшись сделал невидимое усилие, так что на самых кончиках его многочисленных алмазных шпилек засияли магические огоньки.
'Ешкин кот! Нехило твой папаша подзарядился!' Да, я и без некры чуть дар речи не потерял. Как такое возможно? Я что, жил в другой семье, что не знал, ЗАЧЕМ моему отцу такие волосы?! То-то Гар на него с таким любопытством смотрел, по-видимому – понял. А Касэл никогда не упускал возможности запустить пальцы в сложную прическу, разворошить, зарыться лицом в гладкие искрящиеся локоны… Сам себе зарядный кристалл… Придется шею накачивать, не то при таком грузе буду с головой набок бегать, развеселился я и с благодарностью принял ларчик со шпильками.
Почти всю ночь дом не утихал, сновали слуги, покрикивала Ойт на особо нерасторопных. Я же, полностью обессилев, рухнул на кровать уже далеко за полночь, и то после недовольного намека Касэла. Мол, если так убегаюсь, то супруг останется весьма недоволен первой брачной ночью с бессознательным телом. Мда, не думаю, что Гар – некрофил… Правда брачная ночь, вернее утро уже было… Но кто мы такие, чтобы пренебрегать традициями?
А поутру у меня начался самый настоящий мандраж. Всю ночь снился какой-то вязкий, выматывающий душу кошмар, утром превративший меня в трясущийся комок нервов. И вроде все уже решено, свадьбу по традиции гуляем в доме Солюмов, так как Гар – старший супруг. И список гостей утрясли, приглашения выслали, все готово и собрано, но… Единый, чего же меня так трусит?
Я стоял, вцепившись побелевшими пальцами в обнаженные плечи до боли, до синевы и бездумным взором скользя по опадающим цветам за окном. На измятой постели разложен свадебный наряд – узкие, в обтяжку белоснежные брюки, почти жесткие от серебряной вышивки, летящая в пол расклешенная рубашка – нежно сиреневая, вышитая у ворота, и белоснежный открытый на спине жилет, усыпанный вышивкой и алмазами. К этому хрустящему безобразию прилагались алмазные украшения на предплечья, пальцы щиколотки и… на пару-тройку килограмм – не меньше. Пора было одеваться, но с тоской взирая на костюм, на цветы, я чего-то ждал, не в силах заставить себя пошевелиться.
Рад ли я был предстоящему событию? Без сомнений – да. Когда на охоте Гарриш прыгнул на манусов, у меня сердце остановилось. Я, забыв как дышать, с ужасом молился Единому: 'Лишь бы ОН не пострадал! Лишь бы все получилось!' Потом все слилось в сплошной комок сражений, натянутых нервов, допрос еще этот… Но, получив разрешение самого императора, сняв проклятие, о котором нам поведал Гарриш, мы могли позволить себе жить спокойно хоть какое-то время. Так почему я нервничаю? Сомневаюсь в правильности своего решения? Нет. А Гарриш?…
Когда я уже захотел побиться головой об оконную раму, внезапно снизу раздался приглушенный звук, и, спустя мгновение, на моем подоконнике уже появился голубоглазый блондин.
– Скучаешь? – Нежно осведомился он, пока я тонул в его глазах.
Все стало на свои места. Вот чего мне не хватало. Гарриша. Ответить мне он не дал, сгреб в охапку и приник губами к моим, от чего весь мир закружился вокруг, и все стало таким неважным, все – кроме его горьковатого аромата, сильных рук и нежных, мягких губ.
Спустя какое-то время, немного опомнившись, я невнятно спросил, уткнувшись ему в шею:
– Что ты здесь делаешь?
Он провел пальцами по моей спине и звонко чмокнул в макушку.
– Выкупать тебя пришел.
Епрст! Я покраснел. Нет, я помалиновел и заискрился. Тетеря беспамятная, совсем позабыл, что младшего супруга и жену положено выкупать у родных. Ну, или… Решившись, взглянул ему в лицо и растаял от хищной широкой улыбки.
– Выкупать?!
– Да, но потом передумал.
Не понял? Он…передумал меня брать? Нет, в его глазах сияет любовь, он не мог передумать!
– Да, есть еще более древняя традиция… Похищение!
'И правильно! Нечего семейные деньги на ветер бросать!' – одобрила некра.
Твою… Растерянно наблюдая, как Гар молнией мечется по моей комнате, аккуратно складывая свадебный наряд, украшения, даже ларчик со шпильками в безразмерную суму, я все еще не мог поверить своим ушам. Меня – похитят?! А…
Внезапно в коридоре раздались шаги, приближающиеся к моей двери. Гар последний раз окинул взглядом погромленную им же комнату, потом подскочил ко мне, и властно впился в шею собственническим поцелуем. Закидывая голову назад, опираясь на его ладонь затылком, я провалился вместе с ним в наспех сляпанный портал. Последнее, что успел заметить – это совершенно круглые глаза Ойт, окаменевшей на пороге.
Похищение удалось на славу.
Портал вывел нас в главный зал дома Солюмов. На глазах почти у всего семейства! Гар с сумкой в одной руке и мной – в другой. И я, взлохмаченный и красный, в ночном одеянии, то есть почти раздетый… Кошмарр!
– Упс! Промахнулся… – опять портал, и мы уже в комнате для гостей.
– Прости! Я больше не могу…
Жаркий шепот вонзается прямо в мозг, сумка летит в одну сторону, мои короткие штаны – в другую… А я – на кровать… Сейчас из глубины его глаз на меня смотрит дикий изголодавшийся зверь, бороться с которым у меня нет ни сил, ни желания. Потому что внутри меня бьется такой же зверь, и он жаждет обладания, слияния, полного проникновения. Им не нужны традиции и ритуалы, клятвы и толпы гостей. Им достаточно друг друга. И если весь мир вокруг падет в пучину, они не заметят его гибели, увлеченные друг другом до умопомрачения.
Только его руки, только его губы везде и мои стоны, и его тяжелое дыхание… И тьма вокруг, расцвеченная яркими сполохами.
Лишь навязчивый звук на периферии. Монотонный и неуверенный. Он проникает в нас, заставляя расцепить объятия, это СТУК в дверь. И чей-то отчаявшийся тоскливый голос:
– Ребята, вас уже жрец Единого час ждет! Вы вообще помните, что у Вас свадьба сегодня? Ну потерпите еще немного и любитесь себе на здоровье.
Мы переглядываемся и начинаем ржать. Хороши, нечего сказать! Мало того, что Гар меня похитил, так еще и видок у нас теперь… Губы распухли, все в засосах, на голове – копна сена… Да и концерт мы гостям устроили, забыв полог неслышимости повесить. Сты-ыдно то как! Хотя… Что естественно – то не безобразно. У нас в конце концов свадьба, или как?
– Придется вставать, – с сожалением проворчал Гар. А сам уткнулся в мой голый живот и запах вдыхает, словно надышаться не может.
Перебираю его густые кудри и млею. Надо вставать, приводить себя в порядок, но как не хочется. Так бы и лежал здесь вечность.
А упорный Ярош все стучит в дверь, кажется, к нему и Мих подключился. Того и гляди дверь вынесут и на нас накинутся. О, слышу возмущенный голос Рейва. Гарриш дернулся, вскочил и, крикнув двери: 'Уже идем!', поволок меня в душ.
Скоростная помывка, просушка, перемежаемая горячими поцелуями. Потом, пока я одевался, а Гар исчез в свою комнату за одеждой, на меня набросились младшие отцы. За время укладки, я лишился, наверное, половины своих волос, а искры из глаз могли бы зарядить приличный боевой артефакт.
Ярош приплясывал рядом, подавая эти жуткие шпильки, хотя, что у меня там закалывать-то?
Касэл, хмурясь набросил на меня заклинание маскировки. Впрочем, сработавшее только со второй попытки почему-то. А то так и сиял бы засосами.
На щиколотки одели тяжелые браслеты, такие же на предплечья поверх летящих рукавов расшитой полупрозрачной рубашки. Потом пришел Гар и всех выгнал. Я задохнулся, увидев его в шикарном пурпурном свадебном костюме, шитом золотом и рубинами. И яркий рубиновый аграф в молочном шейном платке. Волосы, распущенные по плечам, свивались тугими блестящими локонами, и глаза…шалые. Когда он склонился надо мной, сидящем на низкой танкетке и, огладив мое лицо кончиками пальцев, одел искрящееся аметистовое ожерелье, я не дышал. Зеркальное отражение плыло и качалось, и лишь почувствовав его дыхание у себя на щеке, я очнулся.
– Любимый, как же ты прекрасен…
Мои слова… Ты тоже, любовь моя, настолько, что ослепляешь меня… И твои губы на моей шее, там, где щелкнул маленький замочек ожерелья…
– Ты отрастишь волосы для меня, как твой отец? – И еще один жгучий поцелуй.
И таю и на все соглашаюсь, с мимолетной печалью думая о том, что шею придется накачивать…
– До пола? – Но он улавливает тоску в моем голосе, широко улыбается и качает головой, задевая меня своими локонами. И я теряюсь в запахе осенних трав. Если любимый хочет до пола, пусть его. Будут ему волосы…
– Хотя бы до… – И он касается меня пониже спины, там, где совсем недавно так уверенно лежали его руки на обнаженной горящей коже.
– Да. – Комок застревает в горле. Комок счастья, переполняющий меня невыплаканными слезами. Нам срочно нужно будет завести жену, а то я расквашусь и стану бабой… Все мои нервы обнажены, я могу с закрытыми глазами сказать, где мой супруг. Мой без пяти минут супруг. И некра молчит уже почти целый день.
Наши семьи решили, как и подобает богатым семьям, проводить свадьбу, пригласив жреца, в доме старшего мужа. И наш обряд станет не совсем обычным, ведь кроме свадьбы, одновременно мы сольем роды Морнио и Солюмов. Одна семья – одна фамилия, составная.
Мы выходим в коридор и направляемся в главный зал, украшенный цветами, и битком забитый родственниками. Здесь все, кого я знал, все Морнио, в том числе и пострелята Кэд и Лэд с родителями, тихие и кроткие, все Солюмы. Наши друзья – Мият, Китнис, Мар, и Ярош с опухшими почему-то глазами.
Мы идем по коридору, образованному нашими родными, сталкиваясь с ними взглядами, даря и получая ответные улыбки. Я вижу Седхада, прижатого к груди Касэла, Рейва и Ольвида, крепко держащего его за руку. Лица, лица, все кружится передо мной, и лишь спокойная поддержка Гарриша заставляет идти ровно, гордо держа голову.
И мы у алтаря босиком на шелковом плате, прямо перед жрецом Единого в торжественном облачении.
– Мы собрались здесь, перед ликом Единого, дабы объединить роды и соединить священными узами брака эту пару юношей! Блажен всякий, боящийся Единого, ходящий путями Его! Вы будете есть от трудов ваших; блаженны вы и благо вам! В супружестве обретете вы жену, как плодотворную лозу в доме вашем! Благословит вас Единый и увидите вы благоденствие во все дни жизни вашей! Увидите сыновей у сыновей ваших!
Мы склонились перед алтарем.
– Старшие семейств, согласны вы объединить рода свои через бракосочетание ваших наследников?
– Согласны, – с поклоном ответили Ольвид и Касэл.
– Гарриш Солюм, имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть супругом Сандру Морнио, которого видишь здесь перед собою? – спрашивает жрец.
– Имею, честный отче.
– Не связан ли ты обещанием другому?
– Нет, не связан.
– Сандр Морнио, имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть супругом Гарришу Солюму, которого видишь здесь перед собою? – спрашивает жрец.
– Имею, честный отче.
– Не связан ли ты обещанием другому?
– Нет, не связан.
– Благослови брак сей: и подай рабам Твоим сим жизнь мирную, долгоденствие, любовь друг к другу в союзе мира, семя долгожизненное, неувядаемый венец славы; сподоби их увидеть чада чад своих, ложе их сохрани ненаветным. И даруй им от росы небесной свыше, и от тука земного; исполни дома их пшеницы, вина и елея, и всякой благостыни, так чтобы они делились избытками с нуждающимися, даруй и тем, которые теперь с нами, все, потребное ко спасению. Даруй им плод чрева, доброчадие, единомыслие в душах, возвысь их, как кедры ливанские, как виноградную лозу с прекрасными ветвями, даруй им семя колосистое, дабы они, имея довольство во всем, изобиловали на всякое благое дело и Тебе благоугодное. И да узрят они сыновей от сынов своих, как молодые отпрыски маслины, вокруг ствола своего и благоугодивши пред Тобою, да воссияют как светила на небе в Тебе, Едином нашем.
Потом жрец взял жертвенный нож, освященный специально для нашего обряда, и обратился к Гару:
– Старший супруг, облаченный властью и силой, предназначенный охранять семью и дом свой, покажи власть свою над супругом.
Гарриш обернулся ко мне и с легкой улыбкой медленно стал расстегивать на мне одежды. На шелковый плат падает мой жилет, аметистовая рубашка, пока я не остаюсь лишь в обтягивающих брюках, с обнаженным торсом и грудой украшений. Жрец протягивает ему жертвенный клинок. Гарриш принимает его с поклоном и вновь поворачивается ко мне.
– Сим клинком ввожу супруга моего в род мой, дарую ему силу и право мое над ним, и клянусь, что эта боль – первая и последняя, что примет он из рук моих.
Он ободряет меня взглядом и ловко надрезает кожу на моей груди, как раз напротив сердца. Я чувствую горячую кровь, стекающую по коже прямо в подставленную жрецом квадратную чашу.
Гар склоняется ко мне и зализывает рану, и она закрывается под его губами.
– Сим поцелуем затворяю твою кровь и беру твою боль себе. Отныне и навек.
Жрец принимает у него нож и передает его мне со словами:
– Младший супруг, облаченный подчинением и заботой о доме и семье вашей, покажи долг свой супругу своему.
О, как дрожат мои пальцы, как неловки они в борьбе с золотыми пуговицами на его одежде. В панике понимаю что сейчас, СВОИМИ РУКАМИ мне придется резать тело моего возлюбленного! Наконец он раздет и нож трясется в моих руках. В нарушение обряда, Гар накрывает мои пальцы своими и шепчет мне на ухо:
– Не бойся, любимый, из твоих рук я с радостью приму даже смерть, а это…всего лишь пустой обряд.
И я пойманный его теплым ободряющим взглядом, спокойно произношу положенные слова:
– Сим клинком ввожу супруга моего в род мой, дарую ему силу и право его надо мной, и клянусь, что эта боль – первая и последняя, что примет он из рук моих.
И вот, его кровь собирается в ту же чашу, и я, со слезами зацеловываю ранку, чувствуя, как шипит внутри меня черная сила, и ранка на его груди затягивается в мгновение ока.
Жрец высоко поднимает чашу и провозглашает, что священный союз свершился, родилась новая семья Морнио-Солюм, и нет больше двух родов, есть один – общий, навсегда. Единый благосклонен к словам жреца и наша кровь вспыхивает в чаше и выгорает до тла, оставляя за собой блестящие чистые стенки ритуального сосуда.
'Отпасть! Сколько сразу родственников!' – восхищается некра, а Гар дергается и непонятливо смотрит на меня. Он чувствует ее! Мою черную силу, упивающуюся сейчас свершившимся таинством. 'Малыш, нам будет где развернуться, думаю, что одним тобой не ограничусь!' Мои глаза упираются в Кэда и Лэда. О, нет! Одним некромантом в моем лице теперь не отделаемся. Бедная империя…
Гарриш смеется, закинув голову и кружа меня около алтаря. Седхад пытается докричаться до нас, чтоб мы хоть рубашки одели… Куда там! Кровь бурлит в венах, сердце полно счастья, какие рубашки, когда я в руках моего мужа…
'Уходим?' спрашивает он меня взглядом.
Да, киваю я в ответ, и мы бросаем всех, по-свински, не прощаясь, исчезаем в портале. В ушах гаснет заливистый свист Мията и громких хохот Рейва.
Мы оказываемся в саду, неподалеку от дома, и Гарриш скользя губами по моей шее, тихо спрашивает, готов ли я к дальнему свадебному путешествию.
– А вещи? Деньги-то хоть у нас есть?
Он с ехидной ухмылкой достает из-за толстого ствола сумку с вещами, там же, в отдельном кармашке – жетоны-кредитки.
– Как едем? И куда?
– К морю! А вот на чем… – Он отпрыгивает от меня и меняет облик.
Единый! У меня захватывает дух. Никогда так близко не видел обернувшегося крылана. Чудо чудное, диво… Дракон, вернее небольшой дракон, всего-то с домик величиной, весь покрытый изумительно сияющей в лучах солнца серебристой чешуей, с гигантскими блистающими крыльями, он подцепляет сумку когтем и радостно скалит огромные белоснежные зубы. И его глаза – глаза Гарриша, серо-голубые, так близко от меня. Он опускается на траву, предлагая мне свое плечо. Что ж, я видел тебя, любимый, посмотри и ты. И я оборачиваюсь, отражаясь алыми сполохами в его зеркальной чешуе. Огненный сокол, с траурной каймой по крыльям – подарком некры… Я не слабее тебя, любимый, и всегда смогу тебя защитить, мой зеркальный дракон!
В саду слышатся крики гостей, нас зовут, но пусть празднуют без нас, мы им больше не нужны, у нас – медовый месяц, а если получится, то и год.
Взмывая в голубую высь, вслед за своим драконом, я пою, подхватывая его победный рев своим клекотом. Прощайте… До встречи…
Ярош
Сразу после допроса во дворце, меня ждал такой же, но уже более дотошный, от отцов. Благо им хоть врать не пришлось, поэтому рассказал всё как на духу – и о своих подозрениях насчет моей помощи в доставке во дворец монстров, и про младшего принца, и даже про свой финт на допросе с советником императора. Как оказалось, к этому времени родителям уже донесли, что накануне охоты младший принц поставил весь дворец вверх дном, разыскивая нашу компанию. Так что юлить не было смысла. Как ни странно, но их больше всего напрягла именно реакция советника. Понятно, что тот был уже в курсе, что младший Солюм– вэзето, вот только вряд ли знал какой силы, а я, как идиот, взял и выложил все карты.
Пришлось выслушивать заслуженные упреки от родителей. Благо вскоре их прервал слуга, явившийся с документами по поводу брака Гара и Сандра. А еще, нам в культурной форме было велено выметаться из этого гадюшника, который, по непонятной для меня причине, до сих продолжал именоваться дворцом.
Как выяснилось, свадьбу решили не затягивать, видимо переживали, чтобы император не передумал, поэтому назначили её уже на следующий день. Зато ночь накануне у меня выдалась занимательная. Всё же подозреваю, что какая-то сволочь в академии меня прокляла на то, чтобы я все каникулы не мог ни поспать нормально, ни поесть.
Половина этой безумной ночи прошла у меня под девизом – 'Эй вы, сонные тетери, открывайте Ярке двери!', а дальше еще хуже…
Началось с того, что со всей этой предсвадебной суетой слуги забыли меня позвать на ужин, который я благополучно проспал. Проснулся, когда за окном уже смеркалось, а в животе бурчало от голода. Вспомнив, что хавчик нынче гордый пошел и за ним приходится самому идти, я быстро оделся и направился на поиски. А дальше были сплошные мытарства. Слуги бегали как заведенные, вовсе не обращая на меня внимания, с кухни меня попросту выгнали, не посмотрев на то, что я какой-никакой, но их хозяин. Хотя вряд ли они в царившем там угаре, разобрались, кого именно послали по известному адресу, и кому вслед запустили табуреткой, когда этот 'кто-то' попытался прорваться в наглую вовнутрь.
Не солоно хлебавши шел назад к себе, и тут, прямо у моей комнаты – о чудо! Стоит мой добытчик, то бишь Миха, и со всей дури лупит по двери ногами, а в руках у него поднос со всякими вкусностями. Я чуть лужицей умиления не растекся у его ног.
Единственный, кто не забыл – вспомнил про голодающего! Самый, самый лучший кошак на свете!
Пока я стоял и смотрел на него обожающим взглядом, парень все же оглянулся и растерянно моргнув, чуть не уронил поднос! А это самое настоящее кощунство – в такой тяжелый период, когда еда на вес золота, разбрасываться ею. В общем, про обожание пришлось срочно забыть, и в ускоренном темпе кинуться спасать свой ужин.
Как же я люблю тортики, кремы, пирожные и остальные вкусности, которые сейчас находились передо мной. Поначалу даже растерялся – за что первое хвататься. А Миха зачем-то еще пытался оправдаться, что получилось добраться только до десертного стола, глупый. В общем, ничего удивительного, что я на какое-то время выпал из реальности, старательно дегустируя все сокровища, которые притащил мой спаситель.
Как раз к тому моменту, когда я уже более вменяемо мог реагировать на окружающий мир, и облизывал последнюю пиалочку с кремом, меня привлек какой-то странный звук, похожий на сдавленный стон. Взглянув на кошака, я тут же запаниковал – похоже пока я был занят ночными чревоугодиями, ему плохо стало. Парень сидел бледный, ярко-зеленые глаза сейчас отчего-то потемнели, а взгляд какой-то отрешенный. Чёрт, его же спасать нужно!
Пока вспоминал способы оказания первой помощи, еще б понять – что у Михи за приступ, он вдруг судорожно сглотнул, и снова как-то заворожено посмотрел на мои губы. Так и есть – они у меня до сих пор измазаны в креме, машинально их облизнул.
– Ты нарочно? – хрипло прошептал он.
– О чем ты? Не поним…
И тут до меня, наконец, дошло. Я патологический кретин!
Чувствуя, что начинаю краснеть, попытался отодвинуться на более безопасное расстояние. Но не тут то было. Миха совершенно не собирался отступать так просто. Одним смазанным движением он подхватился с кресла, и тут же навис надо мной. А я перетрусил по-настоящему. Ведь и идиоту понятно, что в этот раз он не захочет быть снизу… А я… А мне… Страшно мне!
Настолько страшно, что губы пересохли, и я их еще раз облизнул. Поймав прерывистый вздох Михи и плавая в его расширенных зрачках, поглотивших радужку целиком. Какие у него губы… как нежный крем с того тортика… сладкие наверное… А в глазах желание плавится, и в меня перетекает. Ой, чего-то у меня ноги ослабели, а вот штаны – тесноваты стали. И сердце сейчас, кажется, из груди выскочит и прямо по подносу к кошаку в лапки само прыгнет! Да что ж такое? Меня от этого черноволосого мачо плющит не по детски, и без него так пусто становится, но…
Нет, я осознаю, что мне хочется быть с Михой, и рано или поздно, это свершится, просто уже не убежать. Но сейчас я НЕ ГОТОВ! Мля, да боюсь я! И хочется так что дышать темно, и колется, блин, да это должно быть БОЛЬНО, даже кошака ведь тогда в шатре пробрало, когда я вошел в него, что уж говорить обо мне? Да я от заусенца уже паникую, а тут, самое интимное место в организме, все-таки, не коленка… К тому же и у него не было подобного опыта, вдруг порвет? А я у себя один такой, новую задницу никто не выдаст… Нет-нет-нет! Так парень, да-да, тот, что в штанах бодрится, а вот хрен тебе сейчас! Пойду за льдом. Любовь любовью, задница – дороже!
Блин! Кажется, все это я бормотал вслух, то-то Миха окаменел и глаза как у беременного лемура стали. Шок – это по-нашему! Прикрывая 'восставшую гордость' на полусогнутых, по стеночке, я прокрался к двери, стараясь не терять из виду онемевшего парня, чтобы при первом же резком движении с его стороны – взять низкий старт.
Как только выскочил из комнаты, припустил так, словно за мной стая волков гналась. Только налетев на спешащего куда-то слугу, и услышав от него отборный мат, когда он собирал разбросанные мной по полу столовые предметы, которые он куда-то нес, я стал потихоньку отходить от панического возбуждения, захлестнувшего меня. Теперь, когда я уже не видел этих бездонных глаз и не вдыхал призывный аромат Михиной кожи, мозги постепенно стали возвращаться из 'головки' обратно в голову.
Чёрт, я все-таки идиот. Ведь нужно было спокойно ему всё объяснить, а я вместо этого… Не удивлюсь, если после таких финтов он раз двадцать подумает – подходить ко мне еще раз, или нет. А в худшем случае – бросит нафиг такого ненормального, и будет прав. А самое противное – что мое подсознание просто вопило: 'Вернись, идиот! Ты же его любишь!' Зато заместитель подсознания – внутренний голос уперся: 'А ради чего, собс-но? Нас, что – замуж позвали уже? Или на кратковременный трах? А как же гордость?' Нет, не могу я сейчас так просто вернуться и… черт, если я эти глаза опять увижу, будет как в том анекдоте: 'Здрахуйте вахуйте, лягайте и пидмахуйте!' Ять! Нет уж, вот чуть-чуть возьму себя в руки, а потом…
Но не буду же я прятаться всю ночь по углам? Нужно все же найти себе пристанище. К Мару не пойду, там придется отвечать на вопросы, а я и сам прекрасно знаю, что кретин, зачем мне еще и от брата это выслушивать. К мухлику в лакейскую? Не думаю, что мне там понравится… И тут внезапно вспомнил про джинна, который отвоевал себе одну из гостевых комнат, как только мы переступили порог дома. Видите ли, ему тесно находиться в ноже вместе с Тусом, простора не хватает… Ну-ну… подвинется, приютив меня на одну ночь, не облезет. Стараясь хоть чем-то занять свои мысли, чтобы не думать о своем позорном побеге, я вдруг вспомнил, что уже несколько дней не чувствую, чтобы ифрит копался в моей голове. А уж то, что он перестал меня доставать нравоучениями по поводу и без, так и вовсе странно. Наверное, стоит разобраться. Плюс, до сих пор оставался открытым вопрос об его кольце. А у меня тут идейка появилась как раз – как легче будет произнести его имя вслух.
С джинном как всегда было сложно общаться. Он словно специально задался целью вывести меня из себя, чтобы я психанул и свалил куда подальше.
Сначала долго не желал открывать дверь, стоя за ней и играя на моих нервах. А когда все же впустил, наше общение пошло и вовсе на уровне: 'твоя сказать – моя не понял'. Как же он вывел меня из себя… Еще и Тус, злорадно улыбаясь мне, пока ифрит не видит, подливал масла в огонь. А всего лишь и нужно было, чтобы джинн снова произнес свое истинное имя, уж очень мне захотелось избавиться поскорее от его кольца. Но, видите ли, он сомневается и считает что мне рано еще это знать. Что именно 'это' он отказался наотрез говорить. А еще, как выяснилось, мне вовсе не обязательно никуда спешить, успеется… А я сейчас хочу!
Ничего удивительного в том, что я впервые за эти полгода воспользовался своим правом. Всего-то и нужно было дотронуться до татуировки, заменяющей кольцо, и отдать четкий прямой приказ. Но как же это было противно моей натуре…
Как ни странно, но после этого ифрит впервые за все время посмотрел на меня уважительно. Сдается, этот народ только силу и понимает, даже как-то обидно стало – я ведь по-хорошему всегда старался с ним, а он…
Еще больше джинн удивился, когда я взял со стола письменные принадлежности и стал записывать. Зато после того, как гордо продемонстрировал ему бумажку с записью его имени, то меня впервые из извечного ранга 'дюрак' повысили на ступеньку выше. Теперь я стал гордо именоваться 'шайтан'.
Решил при нем не проделывать никаких манипуляций с кольцом – с него станется помешать мне. Посему быстро распрощавшись, шустро выскочил за дверь. К себе пока не решился возвращаться, вдруг Миха до сих пор там, а мне попросту стыдно смотреть сейчас ему в глаза, поэтому, найдя первую же пустующую комнату, начал читать вслух имя джинна, не забывая при этом поглаживать кольцо. Судя по словам оракулов – его вообще нужно было в это время вертеть на пальце, такого, чтобы оно в татуировку превратилось – еще не было.
Я и испугаться толком не успел, когда неожиданно меня окатило теплым воздухом и перед глазами замерцали какие-то разноцветные искорки.
Просто бац – и я уже совершенно в другом месте. Зато почти сразу татуировка раскалилась, от пальца дохнуло огнем, а на пол под мои ноги с громким звяком упало кольцо джинна, уже вполне осязаемое. Я даже отпрыгнул на всякий случай в сторону от него, вдруг снова начнет вести себя как-то ненормально.
Стукнувшись об какую-то высоченную статую, я чуть не растянулся на полу, благо успел ухватиться за нее. Зато когда понял за что именно держусь – покраснел с ног до головы. Твою ж мать, кто тут понаставил голых мужиков столько? Быстро отдернул руку, даже вытер ее на всякий случай об штанину, хоть он и статуя, но как-то уж очень натурально сделан…
Оглянувшись по сторонам, завис на некоторое время. Повсюду у стен такие же статуи обнаженных мужиков, причем всех явно лепили с натуры, слишком разные, хотя объединяло их одно – красавцы, как на подбор, один краше другого. В самом центре этого огромного зала, в котором сейчас находился, фонтан, почти такой же, как в нашей академии, только по размеру поменьше. Источник, что ли? Сдается, про него джинн и рассказывал, когда плакался, что его лишили самого главного – источника энергии.
Тут в противоположном конце зала заметил движение. Там явно кто-то был, причем живой. Присмотрелся – так и есть – молоденький парнишка.
Тот тоже в это время удивленно пялился на меня, затем что-то неразборчиво вякнул и, громко топая, галопом унесся куда-то, исчезнув из моего поля зрения.
