Текст книги "Сказание о «Чёрной Рыси» (СИ)"

Автор книги: StarStalk147

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Вот они где, конелюбы, – зловеще прошипел шедший впереди Марибор, с едва слышным звоном вытащив из ножен меч, – ну что, княже, теперича-то пора?

– Обожди, – Кир стянул со спины каплевидный щит, обтянутый крашеной в чёрный цвет кожей, – ближе надобно подойти, разглядеть, что там да как. Бо сначала подожжём их.

Стоянку колозья расположили почти у самого побережья Косына. Шатров было всего пять – два для солдат, один под оружие, другой под провизию, а пятый, самый большой и расписанный золотыми нитями, предназначался для унбашы и командующего этим отрядом йозбашы(5). Несмотря на численность в сто человек, лагерь стоял тихо – начиналась глубокая ночь, и люди и кони давно спали, не чувствуя приближающейся беды. «Степняки действительно боятся этого леса, – за всё время они не встретили ни одного дозорного, – или не рассчитывают, что кто-то будет пробираться через непроходимую пущу. Не боятся чёрных рысей…»

Легенда о ведьме-оборотне, чёрной рыси, брала истоки от начала бытия сарсов, ещё когда их предки только-только обживались возле лесов и рек. Говорили, что именно в Хазлинской пуще, на её северных широтах, впервые появилась необычайной красоты женщина с тёмными как ночь волосами. Её чарующий голос сманивал молодых сарсичей в чащобу, где она зачинала от них своих сыновей и дочерей, а после пожирала, дабы никто не мог рассказать её тайну. Впрочем, одному всё же удалось уйти. Этот выживший рассказывал о домах на деревьях, где жили чёрные рысьи оборотни, о бродящих среди ветвистых корней белоснежных лошадях с длинным рогом во лбу, об изгибающихся змеях, творящих ворожбу. Но эти рассказы с каждым разом становились всё невероятнее и кровавее, дабы отвадить молодых охотников от тех мест. Хотя Вестная Церковь немного размягчила представления о мире, отделив его в головах людей от мира духов, ещё оставалось немало сарсичей искренне верящих в чёрную рысь. А Кир как никто другой знал, насколько бывают правдивы сказки Сарсы.

– Трое конных, пятеро пеших, – едва слышно доложил Марибор, вглядываясь вперёд. На протоптанной дороге темнели силуэты в тяжёлых пластичных доспехах с копьями в руках. У конников за спиной виднелись луки. Слышался быстрый колозьёвский говор, сдабриваемый смехом и жестикуляциями, – эк щебечут, пташки. А ну-к, Лазоря, пусти вон тому, с окосевшей рожей, между глаз.

– Марибор! – хотя Белояр старался говорить тихо, его бас обухом ударил по ушам. – Кто дозволил прежде князя молвить указы лучникам?

– Самострельщики – стрелы в ложе, – Кир неотрывно следил за дозорными. Колозья никак не ожидали, что кто-то появится из леса, и это было преимуществом для «Чёрной Рыси».

Позади него раздались тихие щелчки, и скрип туго натянутых воловьих жил. Вперёд вышло четверо дружинников с тяжёлыми арбалетами в руках, и Лазоря, старающаяся не отставать от них. Девчушка крепко сжимала в руках деревянный корпус своего самострела, нацелившись в одного из конников. Лазурные глаза, казалось, едва светятся в темноте.

– Пли, – коротко приказал он.

Арбалеты щёлкнули почти одновременно, равно как и одновременно упали пятеро степняков, не успев даже вскрикнуть. Зазубренные стрелы пробили глаза и виски – не зря Кир так долго тренировал именно арбалетчиков своей дружины. Заржали испуганные кони, попытавшись сбежать, но выскочившие из кустов Марибор и несколько дружинников тут же подхватили их под узду, уводя в лес.

– Поджигайте стрелы, – позади послышался удар кресалом о кремень. Сарсичи не так давно начали осваивать добычу огня при помощи огнива, потому такое приспособление считалось большой редкостью, особенно в походе. Белые искры брызнули в глиняный горшок с сухой соломой, воспламеняя этот незатейливый трут. Разжигающий подкинул берёзовой коры и очень скоро запахло дымом.

Один за другим, лучники, окуная в пламя стрелы с обмотанными вокруг наконечников масляными тряпками, подходили к импровизированному костру, тщательно закрываемому щитами.

– Подле шатров цельтесь, – Кир обнажил меч и поднял щит, – токмо мы дорогу пересечём, сразу палите, – он оглянулся, – ну что, братцы, сдюжим?

– Сдюжим, княже, – Белояр играючи постукивал шестопёром себе по ладони под одобрительный ропот остальных, – с Богом!

Чернота Хазлинской пущи ожила, надвигаясь на лагерь колозьев. Хищно, словно клыки и когти, сверкали в свете луны мечи, топоры и булавы.

– Не могу… нет сил ждать боле! – Марибор два раза ударил мечом по щиту и рванул вперёд. – Выходи, супостаты, на честной бой с богатырём сарсиным! Отведайте стали калёной, пока не накушайтесь, эх!

В небо, покрытое россыпью звёзд, взметнулся огненный залп стрел, обрушившись на белые ткани шатров. Огонь сразу же занялся сухой тканью, поджигая округлые верхушки спален. Со свистом Марибор и дюжина дружинников ворвались на просыпающийся лагерь, перерубая растяжки шатров и прорываясь к оружейной. Громко ржали разбуженные кони, силясь вырваться из горящего полевого стойла, кричали горящие колозья, придавленные пылающими шатрами. Вновь послышались сухие щелчки арбалетов – взявшиеся было за оружие степняки упали как подкошенные, сражённые стрелами. Но на шум боя уже спешили патрульные отряды, заряжая луки.

– Ко мне! Щиты поднять! – рявкнул Кир, услышав приближающийся топот копыт. Дружина тут же встала спина к спине, уперев щиты в землю и выставив вперёд копья. И едва сам князь успел закрыться каплевидным щитом, как в него вонзились, застряв, две стрелы с полосатым оперением.

– Кир! – прорычал Белояр, медведем бросившись на двух конников, скачущих по дороге. Один могучий взмах шестопёра начисто снёс голову обнажившему изогнутый меч степняку. Второй опустил копьё, надеясь с разбега пронзить великана, но стрела Лазори, неприметной в темноте дороги, выбила его из седла.

Глаза девчушки сияли, словно камни лазуриты, но в них уже не было ни кроткости ни жалости. Огонь напоминал ей о сожжённом дотла поселении, где она жила раньше. Сейчас даже Кир не помнил названия той деревушки, но именно он и Белояр нашли окровавленную девчушку с обгоревшими волосами, остервенело рвущей на части взрослого мужчину-колозья обычным кухонным ножом. Погибло всё, что она знала и любила – братья, сёстры, родители, скотный двор и все друзья. Всё, что осталось у Лазори, только ненасытная жажда мести, горящей сейчас в её глазах.

Один из степняков насилу выполз из догорающего шатра, пытаясь добраться до дороги. Увидев хрупкую фигурку в чёрной епанче он что-то залепетал на своём языке, но в ужасе замычал, увидев её взгляд. Даже Белояр невольно забормотал молитву, когда впервые узрел пляшущие языки пламени в глазах Лазори, и то, с каким равнодушием девчушка забирала жизнь другого человека, не поведя и бровью. «Лазоря – мёртвый человечек, – сказал как-то Белояр Киру, наблюдая, как девушка учится стрелять из самострела, – заблудшая душа. Токмо убивать и желает. Нет в ней уж ни милости и ни сострадания, токмо к тебе, княже, она располагает». Впрочем, с этим отчаянно не соглашался Марибор, всячески пытаясь Лазорю развеселить или отвлечь. Иногда ему это удавалось, но чаще всего она отвергала его, предпочитая оттачивать навыки стрельбы.

Других конников дружинники встречали копьями и стрелами. Без унбаши, обычные воины становились лёгкой добычей для «Чёрных Рысей». Едва они показались в свете пожара, как строй дружины рассыпался, стягивая их с коней крюками и баграми. Одному из степняков удалось прорваться к центру горящего лагеря, где пахло кровью и жжёной человечиной, и он, ошалев от битвы, понёсся прямо на Кира. Крепко обхватив меч, князь в последний момент с кошачьей грацией сумел увернуться от изогнутого степного клинка и сам ударил колозье по руке. Степняк страшно закричал, прижимая обрубок и завалившись с коня, но подоспевший Кир тут же прервал его жизнь, вонзив меч в незащищённое нагрудником горло.

– Княже! – послышался крик Марибора, уже успевшего достичь йозбашыйского шатра. Оттуда вывалился сонный, ещё ничего не соображающий колозье, тут же получивший мечом по лицу от одного из дружинников. Слабо вскрикнув, он попытался уползти обратно, но тут же встретил крепкий удар сапога грудь и завалился к ногам сарсичей.

Из шатра, поблёскивая двумя изогнутыми мечами, вышел немалого роста степняк, полностью экипированный и готовый к бою. Золотые пластины на нагруднике ярко светились в свете пламени, а дорогая меховая шапка блестела от драгоценного бисера. «Батыр(6)! – Кир поспешно двинулся в его сторону. – Теперь понятно, почему этот отряд так нагло пошёл вдоль берега». Про батыров, колозьёвских богатырей, ему доводилось слышать немало удивительных рассказов. Говорили, что они способны в одиночку сдюжить с десятком воинов, могли влиять на самого Хана, а то и на исход целого боя. Вдобавок ко всему, славились искусными тактиками и нередко возглавляли целые тумены(7).

Впрочем, Марибора это нисколько не волновало. Растолкав окруживших батыра воинов, он улыбнулся ему во весь ряд пожелтевших зубов, и ещё раз постучал по щиту.

– Ужель достойный богатыря сарсиного супостат объявился?! – воскликнул он, задорно глядя на скалящегося колозья. – Ну-к давай, собака пыльная, глянем, как лихо ты мечами орудуешь, авось токо похваляешься зазря, эх!..

Звон стали о сталь зазвенел в утихающем пожаре. Последние выжившие степняки оказались связаны и повалены вдоль дороги под надзором Белояра. Лазорю Кир предусмотрительно отвёл от них подальше, взяв за худые плечики. Попав в руки князя, девчушка вновь смутилась и потупила глазки, неловко теребя оперение арбалетной стрелы.

А Марибор, словно потешаясь, парировал выпады батыя колозьев, обрушивающего на его щит град ударов. Искры летели от соприкасающихся лезвий, подзадоривая окружавших дружинников. Изогнутые клинки грозно сверкали в свете пожара, вонзаясь в защиту сарсича, а тот отвечал выпадами и размашистыми ударами.

– Экий ты скушный, – Марибор вдруг резко рванул вперёд и ударил степняка щитом в лоб. Батыр покачнулся от могучего удара и сел на зад, выпустив из рук мечи, – вот и вся недолга. Вяжи, его, братцы, покуда не очухался!

Кир только усмехнулся. Марибор много хвалился силой, но его слова вполне оправдывались деяниями. Ухмыляясь через светло-русые усы и бороду, детина подошёл к князю и самодовольно окинул окровавленный лагерь руками.

– Как мы их, а? – он расхохотался, поглядывая на поджавшую губы Лазорю. – А то всё – «колозья, колозья»… кой чорт их сторониться? Надобно – раз щитом в лоб и всё… эх…

– Обождём в лесу оставшихся и вместе двинем, – Кир отпустил Лазорю и развернулся в сторону собравшихся у дороги лучников, над которыми возвышался великан Белояр, – добре, братцы. Сдюжили, – и он вытер окровавленный меч об остаток одного из шатров.

Комментарий к Глава II. Рысьи когти

1. унбашы – (здесь: Десятник на тюркском языке) – командующий десятью воинами;

2. дегель – халат конных степных лучников;

3. шестопёр – холодное оружие ударно-дробящего действия, разновидность булавы, к головке которой приварено шесть металлических пластин;

4. бармица – элемент шлема в виде кольчужной сетки, обрамляющей шлем по нижнему краю;

5. йозбашы – (иначе – юзбаши; здесь: Сотник на тюркском языке) – глава или начальник сотни, сотник;

6. батыр – (иначе – багатур, богатырь) – почётный титул у монгольских и тюркских народов за военные заслуги;

7. тумен – наиболее крупная организационная тактическая единица монгольского войска.

========== Глава III. Рысья воля ==========

Выхрит – старый город сарсов. Ещё до того, как колозья и прочие степные народы сформировались в Орду, стояло здесь поселение рыбаков и охотников, разросшееся до града. Каменные стены, обнесённые водным рвом и несколькими рядами острых кольев, величественно возвышались над сухой равниной, и стоящие под крышами дозорных башен дружинники зорко всматривались вдаль. Завидев знамёна с оскалившейся чёрной рысью, один из них пустил клич, предупреждая остальных о приближении дружины Истьлена. Даже в такое неспокойное время князья Сарсы не перестали враждовать, и мирные намеренья могли мигом обернуться коварным ударом в спину с целью захвата города.

Но Кир не собирался захватывать другие земли, вопреки советам своих бояр. Однажды, раздробленность стоила сарсичам много горя и потерь, затормозив естественное развитие государства. Немногие княжества остались на том же уровне, что до нашествия Орды, но и они погрязли в бесконечных сражениях то с врагами внешними, то с внутренними. «Однако, мало люда на стенах Выхрита, – заметил, немного удивившись, Кир, сощурившись. Солнце слепило, выглядывая из-за деревянных крыш крома (1), мешая разглядеть количество стражников, – ужель кака беда приключилась?»

– Тож приметил, княже? – озабоченно спросил Белояр, поравнявшись с ним. Великан выглядел совсем не уставшим после битвы и бессонной ночи, – и чегой-то Миронег бдения убавил? Али проспали воины свору колозьёвскую?

– Чай колозья не гнус, их-то за сто вёрст видать, – тут же встрял Марибор. Беловолосый молодец так и не снял доспеха, напомнив Киру, что и Миронег далеко не святой и также любитель хаживать с разбоем на другие земли, – энто они от безделья замаялись тут, вот и почивают на сене с собаками, да не чуют псов степных, эх…

Но Кир только нахмурился. Сколько он знал Миронега, тот никогда бы не убрал дружину со стен, тем более что командовал ею его старший сын, Гордей по прозвищу «Пострел». Нехорошие мысли закрались в голову князя, но он ничего не сказал, не желая омрачать остальных.

– Смотрите, – воскликнула Лазоря, до этого дремавшая в седле. На веснушчатом личике от былой ярости и одержимости не осталось и след, – конники на мосту!

И правда, к ним, пересекая каменный мост над рвом, скакало трое дружинников. Знамя, с изображением крылатого зайца, трепетало на утреннем ветру, но держащий его воин лишь покрепче ухватился за полированное древко. Кир поднял руку, дав сигнал дружине остановиться. Нервировать Миронега у него не было никакого резона. Впрочем, судя по заспанным бородатым лицам дружинников «Крылатого Зайца», они и не рассчитывали на бой.

– Мир тебе, светлый князь Кир из Истьлена, – приветствовал его всадник на враном скакуне, держащийся посередине группы, – сотник Кочебор я. Не гневайся, что челом не бью, но знать хочу – с миром али войной ты к нам пожаловал?

– И тебе здравствовать, воин земли выхритской, сотник Кочебор, – Кир не склонил головы, придерживая Воронка, почуявшего запах чужих коней, – не с войной, но с желаньем перебраться по ту сторону Косына идём. Дозволит ли светлый князь Миронег Выхритский пропустить меня и дружину мою? Дозволит ли ладьями да плотами воспользоваться?

– Испокон веков Выхрит переправой служил, – сотник кивнул, поглаживая кустистую бороду. Куполообразные шлема блестели от росы и колодезной воды от недавнего умывания, – и ныне послужит. Коли мира нам желаешь, так и мы добром ответим, – он сделал отмашку в сторону стен, и стоящие в башнях и на пряслах (2) самострельщики опустили оружие, – полно, светлый княже, буди гостем дорогим!

Дружина вновь двинулась, но на этот раз куда спокойней. Вновь послышались оживлённые разговоры, бряцанье посуды и весёлая песнь. Храпевший доселе юродивый скатился в дорожную пыль и с радостным гиканьем начал дразнить юнцов, огрызающихся беззлобными шутками. Марибор окончательно успокоился и снял шлем, звеня его бармицей и одновременно браня Репья за попытку увязаться за кобылой Лазори. Девчушка не шелохнулась, строго посмотрев на ворчащего детину, но ничего не сказала, гордо задрав носик.

– А что, Кочебор? – отряд из Выхрита присоединился к ним, сопровождая до стен. – Не мало ль молодцев князь на стену выставил? – один лишь вид Белояра заставил городских коней испуганно всхрапнуть. – Али все они богатыри, что сотню в одиночку могут сдюжить?

– Кого там – юнцы безусые-безбородые, – сердито заворчал сотник, похлопав коня по крутой шее, – токо копьё в руках держать научилися, а всё туда ж.

– Где ж другое воинство? – на этот раз Кир действительно удивился. – Как может статься, что Гордей да и сам Миронег оставили град без защиты?

– Да весть пришла, что колозья по нашим границам рыщут, – Кочебор недобро покосился в сторону степных гладей и тёмной полоски леса вдали, – вот княжич и направился им сечу дать, дабы неповадно было землю сарсовскую топтать!

Кир едва не выпустил из рук поводья. Даже Белояр, на что невозмутимый и спокойный человек, побледнел, медленно повернувшись к нему. Со звоном слетел на землю шлем Марибора, упущенный из рук растерявшегося детины.

– Вот же олух Царя Небесного! – перекрестился великан, достав из-за пазухи крест и поцеловав его. – И как же давно княжич выступил?

– Да почитай как получил весть, так собрал дружину и – фьють! – их реакция озадачила сотника Выхрита. – А то что ж ему, пустомеле, родимый кром опостылел, сечи ему подавай. Всех холопов извёл, Ирод!

– И не ведал юнец, что смерти навстречу ускакал, – негромко сказал Кир, но его слова зазвучали в нависшем молчании словно гром, – немедля надобно Мирославу объявить, чтоб городские ворота закрывал да людей на ладьи прилаживал. Бо три десять туменов идут на нас.

– От ож собаки степные, – охнул Кочебор, – энто чтож, никак Орда новая собирается?

– Не ведаю, – он заметил вдали, у самого горизонта одинокую фигурку всадника, мчащегося во весь опор в сторону города, – но свора великая, даж хором не устоим. Лазоря, – окликнул он девчушку, – ну-к глянь, у тебя глаз вострый, что у соколицы: кто там скачет?

Та зарделась, польщённая его словами, но живо приложила руку ко лбу, всматриваясь вдаль. Жёсткие, даже несколько угловатые черты её лица вытянулись ещё больше от напряжения.

– Сарсич, светлый княже, – промолвила она, застенчиво посмотрев на медальоны на груди Кира, – со щитом, стрелами пронзённым, а на щите-то заяц с крылами.

– Из гордеевой дружины, – убеждённо воскликнул Марибор, немного выехав вперёд и также вглядываясь в сторону степей, – но коли он один, что ветер в поле, сталбыть, беда приключилась… Не было печали – так бесы накликали! Эх!..

***

Городская дорога мало чем отличалась от окраинной. Твёрдая и сухая земля, расчерченная следами колёс и копыт, в дождливые дни превращалась в сплошное месиво грязи и воды. Из сторожек дозорных доносился запах сыра и свежего хлеба – время раннего завтрака. Дружинники Кира, также почувствовавшие голод, торопливо заходили за тяжёлые дубовые ворота, осматривая узорчатые крыши изб и прочих зданий. Расписные охлупни (3) изб извивались зелёными узорами, охватывающих резные заячьи головы. Сидящая на стамике (4) ворона хрипло каркнула проезжающим по дороге «Рысям», расправив крылья и устремившись в сторону леса. Выхрит проснулся с первыми лучами солнца, наполняясь гомоном, скрипом узорчатых ставен и мычанием выгоняемой на водопой скотине. Пахло молоком, парной кашей и выпечкой.

Ярмарочная площадь ещё пустовала, пестря красными и белыми лентами на шесте и верёвках у прилавков. Громко запел петух, вскочив на забор купеческой избы. Послышалось кряканье и гогот гусей, выгоняемых из хлева во двор, а погодя минуту появился и хозяин дома – полноватый мужик в льняной рубахе, оторопело уставившийся на идущую перед ним дружину.

Зазвонил колокол храмовой часовенки, чья деревянная бочковая крыша возвышалась подле княжеского крома. На некоторое время город затих, предавшись молитве, и даже дружинники Кира притихли, молча и опустив глаза, двигаясь дальше. Белояр с бормотанием перекрестился, высящемуся над ними деревянному распятию. В такие моменты, Кир любил его больше всего – одухотворённое умиротворение, читающееся на бородатом лице, как-то успокаивало и его истерзанную душу, вдохновляя на жизнь. Блестящие в свете восхода глаза излучали восторженное счастье, словно бы он находился в эйфории. «Удивительный народ, – Кир посмотрел на остальных. Марибор молился неумело, по своему, но очень искренне – как и подобает сарсиному воину-дружиннику. Лазоря же, покрыв голову белым платочком, склонила голову к прижатым друг к другу ладоням, закрыв глаза. «…избавь меня от лукавого…» – донеслось до Кира слова девчушки. Князь только вздохнул и сжал на груди первый медальон с тремя кругами. Это была не его вера, не его народ… Но вопреки многим обстоятельствам и даже здравому смыслу, он хотел стать частью их жизни. Частью Сарсы с её простодушием, беззлобностью и свободолюбием.

– Светлый княже, – прогудел Белояр, возвращаясь из состояния одухотворённости. Его лицо словно потемнело, но в глазах всё ещё горел огонёк радости, – изволишь спешиться и пешим дойти до хором Мирослава?

– Да, – за молитвой они и не заметили, как прошли весь город до внутренних стен крома. Кир остановился перед подъёмом наверх, спешиваясь с Воронка, – надобно поспешать. Коль Гордей и впрямь подмоги просит, то промедление смерти подобно.

Белояр кивнул, спрыгивая с седла. Подоспевшие конюхи Выхрита поспешили взять под узды Смирнушку, покорно последовавшую к корыту овса и лоханке воды. Дружина остановилась, разгружая обозы. Воины чувствовали скорый отдых – им пришлось шагать весь день и ночь по бездорожью и даже крепкие опытные дружинники облегчённо вздыхали концу их путешествия. Кир посмотрел за их головы, надеясь увидеть того всадника, что прибыл одновременно с ними, но, видимо, Кочебор ещё не окончил его допрос. Ещё неизвестно, в каком состоянии тот находился – колозья редко отпускали пленников, даже сам Кир едва смог уйти от них в Румороде.

– Так и нам надобно косточки размять, – Марибор последовал за князем, поправляя меч в ножнах, – авось Миронег нынче не с той ноги встал? Бо слыхивал я, будто он со старшим сыном намучился, аки святой от чертей спасался.

– Я те!.. – у Белояра даже борода зашевелилась от такого сравнения. – Вот что ты за балда окаянный, Марибор? Ещё на порог взойти не успел, а уж забижать начинаешь! Не по сарсински это, не по Вести Благой!

– Шила в мешке не утаишь, – неожиданно согласился с ним Кир, вспоминая Миронега во времена его молодости, когда он, ещё будучи сотником, прибыл в Выхрит вместе с Яроликом. Гордей ему сразу не понравился излишним хвастовством и глумливостью, а также пренебрежительными речами к отцу и боярам, – но беда-то не в том, что княжич пропал, а в колозьях, что сюда тащатся.

Белояр что-то проворчал, но возражать не стал, на всякий случай перекрестившись и перекрестив отмахнувшегося Марибора, протянувшего Лазоре руку, помогая спешиться. Девчушка недоверчиво на него посмотрела, но помощь приняла, поправляя самострел за спиной. Десятники раздавали приказы воинам, размещая телеги под сенью конюшен и гостевых изб, кухари покрикивали на мальчишек и вывалившихся из двора холопов, гоняя их по воду и за дровами. Убедившись, что люди в безопасности и готовятся отдыхать, Кир довольно хмыкнул, и, колыхнув епанчей, начал подъём наверх.

Сени княжеского терема, величественно возвышающегося по центру всего крома, уже полнились людьми боярских и купеческих сословий. Кто с судом, кто с советом тянулись они к князю Выхритскому, ожидая на засаленых лавках, когда тот примет их. Грозные гридни (5), словно стальные великаны возвышающиеся среди пухлых и жидкобородых тиунов (6), почтительно поклонились вошедшему Киру и его сотникам. Князь благосклонно поднял руку в ответ. В помещении пахло кислыми щами и похлёбкой, смердело потными волосами и затхлыми портками. Мальчишка-холоп шустро сновал между важными сарсиными вельможами, открывая немногие узкие окна, и едва не натолкнулся на Лазорю, из-за своей худобы не приметной в полумраке сеней. Покраснев, мальчик низко поклонился и шмыгнул во двор, застучав лаптями по деревянным ступеням.

– Надо ж – девка! – воскликнул какой-то тиун в алтабасовой (7) заморской ферязи (8), увидев тонкие черты лица девчушки. – А что ж ты, непутёвая, без платка щеголяешь? Нешто теперича девкам дозволено с непокрытой главой бродяжничать?

Кир и моргнуть не успел, как Марибор, опередив открывшую рот Лазорю, бросился на вельможу, схватив его за ворот зипуна и приподняв его с лавки под самый потолок.

– А ты и не видишь, собака дворовая, что не «девка» перед тобою, а сотница «Чёрной Рыси»? – рявкнул он побелевшему, как мел, тиуну, показывая на чёрную епанчу Лазори. – Али мне тебе очи-то поширше раскрыть? – не дождавшись ответа, он презрительно фыркнул, и с размаху опустил несчастного обратно на лавку. – Вот то-то же!

– Марибор! – Белояр предусмотрительно встал с ним рядом, покосившись на схватившихся за оружие гридней. – Опять зачинаешь?

– Да будет тебе, – тот предусмотрительно отошёл от его огромных кулачищ, – чай гузно тиунское не ваза Анторская, не разобьётся. Эх!..

В нависшей гробовой тишине послышался скрип половиц, и в горницу вошёл уже немолодой, но всё ещё статный человек в роскошном красном армяке, подпоясанный кожаным кушаком.

– Князь гостей из Истьлена видеть желает, – объявил бирюч (9), поклонившись Киру, – к столу приглашает и просит оказать милость трапезничать с ним.

– Мы тута с рассвета сидим, а энтих пришлых сразу ко столу?! – возмутился один из бояр. Но посмотрев на покачивающийся меч Марибора, который тот недвусмысленно поправил, звякнув ножнами, замолчал и отвернулся.

Узкий коридор, приятно пахнущий смолой и мхом, привёл Кира в широкую светлицу, по центру которой стоял богато украшенный дорогой скатертью и яствами стол. Тёмная древесина сияла лаком и позолоченной росписью, а скатерть пестрила красным узором, присущим культуре Сарсов. Едва Кир переступил порог трапезной, как тут же почувствовал, что совершенно оголодал. Дурманящий запах пищи невольно заставил его сглотнуть слюну. Равно как и Марибора, совершенно беззастенчиво причмокнувшего при виде дымящихся оладий. Да и без них взгляду было куда упасть. Жареные перепела, покрытые мёдом и лесными толчёными орехами, толстые блины на твороге стоявшие высоким столбом и усеянные ежевикой и малиной, два десятка в крутую сваренных яиц, тщательно и ровно вышелушенных и присыпанных зеленью. Прислуживающие холопы с поклоном ставили тяжёлые заморские кувшины из фарфора, полные холодного кваса и даже берёзовицы.

– Мир тебе, светлый князь Миронег Выхритский, – поклонился Кир сидящему во главе стола седому мужчине с ясными серо-стальными глазами. Окружавшие его домочадцы также молчали, доселе творя молитву перед приёмом пищи. Иссохшая годами княгиня Росана, высокая женщина с добрыми глазами, благосклонно улыбнулась глотавшему слюнки Марибору, а юная княжна Цветана и вовсе застенчиво потупила глазки.

– И тебе мир, друг мой старинный, – доселе молчавший старик улыбнулся и встал из-за стола, выходя к нему, – Кир из Истьлена.

Лазоря заметила, что поверх льняной рубахи у князя Выхрита на шее висит такой же медальон с тремя кругами и треугольником, что и у Кира. Немало удивлённая этим открытием, она и не заметила, что совершенно не соблюдает правила приличия. Зато это заметил сам Миронег.

– Вот значит, какова твоя «Соколица»? – ласково улыбнулся он поспешно опустившей глаза девчушке. – Глаза ясные, что небо, бо подмечают всяку мелочь. Ни дать ни взять – воин, бо столь же проста и неискусна в быту.

– Не гневись, светлый княже, – Кир не сразу понял о чём тот говорит, – некогда Лазоре хозяйкой становиться, не для мира она живёт.

– Полно, – жестом остановил его тот, посмотрев на нахмурившегося детину, – ба, так это ж княжич Бажена Улуйского! Что ж отец твой, Марибор?

– Жив-здоровёхонек, – тот посмотрел на него исподлобья, – землю Сарсы от датранских псов защищает, да разбойников по лесам гоняет.

– Ну, не серчай, горячая кровь, – рассмеялся Миронег, – через степи датранские множество купцов с Сийвила проходит, на Сарсу соль да пряности везут. Да только колозья нонче повадились на караваны нападать, тяжко нам. Но что же мы стоим? Окажите милость – разделите трапезу, покуда день токо зачинается.

С этим Марибор согласился с радостью, звеня доспехом направившись к столу следом за Киром. Цветана с любопытством смотрела на Лазорю, столь отличающуюся от княжны. Бледная кожа девчушки выглядела серой и невзрачной, а короткие волосы всего лишь с чёрной лентой, даже не с очельей (10). От предложенного места подле хозяина Кир отказался, следуя ритуалу сарсов, но Миронег лишь снисходительно предложил ещё раз, со вздохом усаживаясь обратно на лавку за большим столом.

– Уж не прогневаются ли на тебя бояре, что без них трапезничать изволил? – спросил Кир, позволив холопам снять с себя епанчу. Белояр же сделал это сам, скромно примостившись у края лавки. Марибор же напротив, вальяжно расселся рядом с Киром, жадно накладывая деревянной ложкой творога.

– После, – погладив покладистую бороду ответил тот, – прежде хотел с тобой речь вести, князь Истьленский. Бо небеса сегодня неспокойны, – он как бы невзначай дотронулся до медальона, но Кир заметил этот жест. В горле мгновенно пересохло, и он поспешно протянул холопской девчонке деревянную кружку, требуя кваса.

Лазоря, не привыкшая к обслуге, пыталась сама положить себе и еды и питья, но Марибор, добродушно и несколько лукаво улыбаясь, протянул ей кушанья. Белояр, закончив предтрапезную молитву, с благословением поблагодарил улыбающуюся холопку, поставившую ему курниг (11) и миску гречихи с масляным куском. По обычаям сарсов, есть и пить в гостях полагалось вволю, и Кир с некоторым умилением смотрел на то, как едят его друзья. Оголодавший Марибор набивал рот за обе щёки, не забывая запивать это всё квасом, Белояр также не отставал, в присущей ему комплекции держа в руках целый пирог. Даже Лазоря, забыв девичью гордость, быстро глотала пищу, по-мужски опорожняя кружки берёзовицы в горло. Смотрящая на неё Цветана только изумлённо раскрыла рот, глядя на её манеры. Росана же вела себя чинно, но не скромничала, обсуждая с мужем какие-то судебные неурядицы одного купца. Став княжной, она взяла на себя обязанности судебных тяжб, помогая супругу в управлении. И глядя на них, у Кира язык не поворачивался омрачать настроение этих людей.

– Ну что же ты, друг мой, Кир? – обратился к нему сам Миронег, увидев, что тот не притронулся к еде. – Аль не хочешь меня одолжать?

– Думу-думаю, как бы весть злую тебе сказывать, – прямо ответил он, посмотрев ему в глаза, – бо не к столу кручину затеивать.

– А ты молви, светлый княже, – хотя лицо хозяина помрачнело, он не прекратил трапезничать, – от родичей моих утайки неможно иметь.

– Колозья на вас идут, – сказал, как обрезал. Девочки-холопы тут же замерли, испуганно посмотрев на него. Росана резко повернула голову и даже Цветана побелела. Один лишь Миронег остался неподвижен, подперев голову кулаком.