Текст книги "Дороги, которые нас меняют (СИ)"

Автор книги: Songs of the night

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Её руки взъерошили его волосы, нежными движениями спустились на его спину. Её язык ласкал его губы. И это было так мучительно сладко, что он испугался.

Испугался, что готов не просто взять то, что она предлагала ему уже совсем добровольно, но и отдать что-то взамен.

Драко подхватил её за талию и уложил на кровать. Расстёгивал пуговицы на её блузке, оголяя всё больше и больше кожи, словно светившейся на фоне чёрных простыней. Коже, к которой его притягивало как магнитом.

Она позволяла. Позволяла ему касаться её ключиц, ложбинки между грудей, плоского живота…

Драко встал и стянул с неё юбку, чтобы увидеть такие простые беленькие трусики. Так невинно, несмотря на вчерашний вечер. Так невинно, как будто он не видел её кровь, пролившуюся по его вине.

«Знаешь, как ты сейчас прекрасна, Грейнджер? Как ты прекрасна в своей невинности, словно любая грязь просто не может существовать рядом с тобой.»

Он медленно стягивал трусики всё ниже, наслаждаясь её полувздохом-полустоном.

Она заставила себя забыть, запереть все мысли в голове, полностью отключится от реальности, закрыть глаза и не думать, чьи руки её раздевают.

Попробуй оттолкнуть меня снова, Грейнджер.

Она позволила себе почувствовать, что эти руки больше не причиняли боли – они дарили. Они дарили удовольствие.

Попробуй оттолкнуть меня.

Она выгнулась, когда горячая волна пробежала внизу её живота. Застонала. Едва слышно, не разжимая губ.

Попробуй.

Она протянула пальцы к его рубашке, чтобы тоже прикоснуться к нему.

Она раздевала его в ответ. Так чувственно и плавно. Он почти забыл обо всём, лишь в последний момент остановив её, когда она уже хотела снять расстёгнутую рубашку с его плеч.

Взглянул в её глаза в поисках ответа: посмеет ли она пойти дальше? Но нет, видимо, брюки в этот раз он снимет сам. В этот раз. Потому что потом будет ещё много и много раз. И однажды она это сделает. На этот раз он не будет торопиться.

Он вошёл в неё осторожно, стараясь не доставить лишней боли. Он видел, что она всё равно морщилась, но не отталкивала его, не пыталась отодвинуться.

Первый толчок – и тихий вздох. Второй толчок – ещё один. Мощнее. Глубже. Быстрее. И – её стон, который он поймал губами. Не заглушил – испил до дна.

«Теперь ты чувствуешь это, Грейнджер? Так было предназначено. Ты чувствуешь, Грейнджер? Это пламя теперь горит в нас обоих.»

Он ушёл от неё через час, снова бросая одну. Снова потерянную, снова испуганную. Ушёл, не сказав ни слова, не бросив прощального взгляда. Вообще ничего.

Вот он был рядом: на ней, в ней, вокруг неё, а потом встал, оставляя после себя такую непривычную звенящую пустоту. Оделся, снова становясь самим собой. Закрыл дверь, будто подвёл чёрту.

Аромат ванили всё ещё висел в воздухе, но так и не мог перебить лёгкий неуловимый запах Малфоя.

«Я не должна была. Я не имела право. Я его ненавижу за то, что он меня заставлял. Я ненавижу себя за то, что ему не пришлось заставлять. Я ненавижу, потому что не знаю, что будет дальше.»

Он смотрел, как дверь комнаты, из которой он только что вышел, растворялась. У него было ещё одно незаконченное дело этой ночью. Первая часть плана.

«Я надеюсь, тебе понравилось так же сильно, как мне.

Но не забывай: у этих роз очень длинные шипы, Грейнджер.»

Комментарий к Глава VII

Poets of the Fall

“Passion colors everything”.

========== Глава VIII ==========

– Гермиона? – Гарри поймал её, когда Гермиона входила в Большой зал. – Ты выглядишь гораздо лучше.

Разве это возможно, если раздрай в её душе стал только сильнее?

– Спасибо. Просто я выспалась, – каким-то чудом.

– Я не знаю, как об этом говорить… Но просто, чтобы ты знала… Рон на тебя сильно обиделся. Но я не хочу лезть во все эти отношения между вами…

– Он имеет полное право обижаться.

– И если тебе надо будет поговорить об этом… Ну ты понимаешь… – Гарри отчаянно краснел, запинался, и всё-таки сдался. – То, наверное, тебе лучше обратиться к Джинни.

– Не волнуйся, я не собираюсь тебя грузить своими чувствами. И Джинни тоже.

– Ладно, тогда я побегу к Хагриду. Ему сейчас очень нужна поддержка.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Гермиона.

– Да, этот его новый зверь… Ну, из Северной Америки.

– Рэйем?

– Точно. Его зарезали этой ночью.

– Ч-что? Я иду с тобой.

– Понятия не имею, кому потребовалось делать это, здесь, в Хогвартсе.

– Я тоже. Хотя если вспомнить о качествах крови Рэйема… – Гермиона задумалась, замедляя ход.

– Ты о чём?

– Гарри, ты вообще что-то слушаешь на занятиях?

– Ну, я всегда знаю, что если что-то прослушаю – у меня есть ты.

– Очень смешно. Кровь Рэйема даёт огромную магическую силу. Конечно, сквиб с помощью неё не станет величайшим волшебником, но это может быть полезно, если…

– Если ты затеваешь какое-то плохое дело в отношении того, кто сильнее тебя? – догадался Гарри.

– Именно так. Но опять же, я не понимаю, кому это надо.

Гарри так резко остановился, что Гермиона чуть не налетела на него.

– Малфой! – выкрикнул он.

У неё всё похолодело внутри.

– При чём тут Малфой?

– Это точно сделал он! И он что-то замышляет.

– Послушай, это несерьёзно – ты всегда и во всём его подозреваешь. У тебя нет никаких реальных доказательств.

Гарри только отмахнулся от её слов:

– Мне не нужны доказательства. Я и так это знаю. То, что мне действительно необходимо – это проследить за ним.

– Как, Гарри?

– С помощью карты мародеров, конечно.

О нет, она совершенно забыла про эту карту! А если Гарри видел, как они с Малфоем вчера шли вместе в Выручай-комнату и пропали там на два часа? Тогда бы он уже спросил у неё об этом. Ну, а если…

– Нет необходимости, Гарри.

– А я уверен, что должен…

– Я сама за ним прослежу.

– Ты? – Гарри уставился на неё в недоумении.

– Ну да. Мне будет очень легко это сделать. Мы с ним учимся на одном факультете. Мы оба старосты. Проще простого, – она пожала плечами.

– Ну если ты так говоришь… – он всё равно сомневался.

– И карта мне в этом очень поможет. Если ты мне её дашь, – потому что она никак не может оставаться в твоих руках.

– Конечно, дам. Но я не уверен, будет ли тебе удобно. На тебе столько нагрузки: все эти уроки, доклады, обязанности старосты.

– А на тебе крестражи и занятия с Дамблдором, – парировала Гермиона. – Так что лучше, если Малфоем займусь я. А теперь пойдём скорее к Хагриду. Я ещё даже позавтракать не успела.

***

– Драко? – Блейз остановил его около их спальни. – Опять гуляешь всю ночь?

– Ну, ты меня знаешь.

– Одну из животин Хагрида прирезали сегодня ночью.

– И что?

– Зачем тебе кровь Рэйема?

Драко спокойно посмотрел на друга.

– Почему ты думаешь, что это сделал я?

– Потому что никому другому это не нужно. Потому что тебя не было в спальне. Потому что я знаю, что это ты. Какая из причин тебя устраивает больше?

Блейз ждал ответа. И можно было соврать, что угодно. Сказать, что всю ночь он был с Грейнджер. Или высаживал маргаритками «Я люблю тебя, Пэнси». Что бы он ни сказал, Блейз всё равно услышал бы ложь в его голосе. Он слишком хорошо его знал.

– Ты мой лучший друг. И именно поэтому я говорю тебе: не спрашивай. Ради себя самого – не спрашивай.

Драко открыл дверь, проходя в комнату мимо Забини.

– И ты мой лучший друг. И именно поэтому я снова спрошу. Потому что не знаю, во что ты вляпался, но не уверен, сможешь ли ты из этого выбраться, – он и забыл, какими настойчивыми могут быть друзья.

– И опять же: кто вообще сказал, что я хочу выбираться?

– Просто скажи мне.

Блейз не сбежит, поджав хвост, если узнает правду. Может быть даже поможет в чём-то. Признает за ним право поступать так, как он хочет. Но что-то в их дружбе исчезнет навсегда.

– Иногда незнание – это самый лучший выход.

– Я всегда выбираю знать.

Ну, тогда ты сам напросился, Блейз.

– Как насчёт узнать то, что твоя дорогая Дафна влюблена в меня не первый год? Как насчёт того, что она спит с тобой просто потому, что я ей отказал? Что ты скажешь, зная, как она вчера подошла ко мне в школьном коридоре и буквально готова была задрать юбку передо мной? Перепихнуться в ближайшем туалете, а потом снова бежать к тебе, воркуя словно голубка?

– Это не такая уж и новость, – но Драко видел в глазах Блейза боль. – Но может быть, однажды…

– Однажды она увидит, какой ты замечательный и полюбит тебя? – раз разбивать иллюзии, так разбивать целиком. – Или однажды, спустя пять лет брака с ней и имея двоих детей, ты застанешь её в вашей общей постели с каким-нибудь смазливым блондинчиком и узнаешь, что твои дети – вообще-то и не твои?

– И всё равно я готов к правде.

– Тогда смотри, Блейз.

Драко сорвал с себя рубашку, выставляя на обозрение Чёрную метку.

– Ну, что скажешь, Блейз? Как тебе такая правда?

Он видел, как побледнел Забини. Как глубоко вздохнул. Но не удивился. Ни капли не удивился.

– Я догадывался об этом. А теперь спрячь руку, пока сюда никто не вошёл. И рассказывай всё.

***

Гермиона вбежала в Большой зал уже почти перед окончанием завтрака. Утешить Хагрида оказалось огромной проблемой. А видеть плачущего как ребёнка полувеликана ей было очень больно. За слизеринским столом оставались сидеть только несколько человек. И Малфоя среди них не было.

К счастью, не было.

Быстро проглотив яичницу, Гермиона побежала на Защиту от тёмных искусств.

И там увидела его.

Она прошла мимо с как можно больше невозмутимым видом. Просто надо делать вид, что всё в порядке. Просто делать вид, что ничего не было. Ну же, она сильная, она с этим справится.

– Выглядишь хуже фестрала, Грейнджер. Тяжёлая вышла неделя? – это как всегда Паркинсон.

– Конечно, если учесть, сколько раз за эту неделю она ночевала в своей спальне. Ни одного, – а вот это уже Гринграсс.

– Завела себе дружка, Грейнджер? – тупое ржание Гойла.

Не обращать внимание. Сесть на место и не обращать на этих идиотов внимание.

– Что молчишь, Грейнджер? Обжимаешься в каждом углу с каким-нибудь недомерком? – опять Паркинсон. – Фу, даже не могу понять, как кто-то может до тебя дотронуться.

«Например, твой обожаемый Малфой. Представь себе, он до меня дотрагивался и даже не бежал потом срочно мыть руки. Как тебе такой поворот, Паркинсон?»

– Не твоё дело.

– Ой, у тебя всё-таки прорезался голос! И кто же он, этот уродец Уизли?

– Закрой свой грязный рот, Паркинсон, и не смей говорить о Роне!

– Ну так я и думала. Сколько ты ему заплатила, чтобы он лапал тебя?

Гермиона выдохнула, стараясь держать себя в руках. Иначе она просто запустит в слизеринку заклинанием.

– А ведь Драко тоже все ночи где-то шляется, – вступил в разговор Нотт. – Прикиньте, если они вдвоём…

Конец фразы потонул в общем гоготе. Гермиона решилась бросить быстрый взгляд назад – Малфой сидел со спокойным лицом и обычной кривой усмешкой.

– Вдвоём с… Грейнджер, Тео? – он произнёс её фамилию так, словно это был вид слизняков. – Да я бы никогда не отмылся от её грязного тела. Да и потом, кто-то думает, что эта заучка умеет трахаться?

Он посмотрел на неё. Так издевательски медленно приподнял бровь. Так издевательски легко было прочитать в его глазах: «Что ты скажешь на это, Грейнджер?»

– Заткнись, Малфой.

– А у меня ведь сегодня патрулирование с ней, представляете?

– Покажи этой шлюшке, кто такой настоящий мужик, – Нотт снова захохотал.

– Потому что к тебе это явно не относится!

– Ого, сучка огрызается! Ей давно пора показать её место. Надо поставить её на колени. Что скажешь, Малфой?

Тихий вкрадчивый голос, такие знакомые ей опасные нотки:

– Безусловно.

Обычной бесшумной походкой Снейп приблизился к учительскому столу.

– Слишком много разговоров. Все уже всё выучили, я полагаю?

Слава Годрику, урок начался!

***

– Останьтесь, мистер Малфой. Мне нужно поговорить с вами.

Драко снова сел. Неохотно и не скрывая этого.

Снейп дождался, когда все ученики выйдут из класса, и закрыл дверь, не забыв про заклинание против подслушивания. Значит, речь пойдёт о чём-то серьёзном.

– Я знаю, какое задание дал тебе Тёмный лорд, Драко. Ты не справишься.

– А Тёмный лорд считает по-другому.

– Ему плевать на своих прислужников! Если ты умрёшь, он заменит тебя кем-нибудь ещё, вот и всё. И позволить…

– Сделать это вам? Чтобы вы получили всю славу?

Снейп навис над ним, явно разозлённый.

– Ты просто глупый мальчишка, если не понимаешь, что всё равно, даже с кровью Рэйема, никогда не справишься с этим заданием. Ты забыл гнев Тёмного лорда, когда облажался Люциус?

– Я помню, – о да, он помнил. Очень хорошо помнил. – Но я не мой отец.

– Тебе так хочется потешить своё самолюбие? Ценой человеческой жизни?

Губы Драко скривились.

– Кто бы говорил, крёстный. Или вам тешить ваше самолюбие таким способом можно?

– На моих руках достаточно крови, ты прав. И пока твои руки чисты…

– А я хочу. Я хочу этой… грязи.

Драко встал, глядя Снейпу прямо в глаза с вызовом. И Снейп первым отвёл взгляд.

– Делай, что хочешь, Драко. Просто знай: потом я не смогу тебе помочь.

– А мне и не нужна будет ваша помощь.

Он всё ещё оставался ребёнком в глазах Снейпа. В глазах своих родителей. В глазах учителей и своих сокурсников. Но Тёмный лорд разглядел его потенциал. И Драко сможет доказать всем, что он уже вырос. Даже ценой сотен жизней, если это потребуется.

Потому что люди – как и всё остальное – только способ достижения его целей.

***

Она всё-таки столкнулась с Роном перед совместным уроком по Травологии. Он подошёл к ней с таким непониманием в глазах, что ей тоже передалась его боль. И хоть Гермиона и не могла сказать, что её чувства к нему были какой-то необыкновенно сильной любовью, но он ей нравился. Ей было хорошо и легко рядом с ним. И он продолжал ей нравится до сих пор. Как же ей хотелось сейчас оказаться в его объятиях, рассказать обо всём, что сжирает её изнутри, попросить прощения. Сказать: «Рон, я всё ещё хочу быть с тобой».

Но Малфой был здесь. И она могла поклясться – наблюдал. Наблюдал своими холодными глазами, не давая ей возможности сказать что-то большее, чем простое:

– Как ты, Рон?

– Плохо. Я много думал и… Скажи, что я сделал не так?

«Ты всё делал так. И это не твоя вина – это вина человека, который стоит за моей спиной. Человека, который разрушил всё, что было у нас с тобой. Который продолжает рушить всё, из чего я состою.»

– Я просто не была готова к отношениям.

– Но в тот вечер всё было прекрасно! На Хэллоуине. Мы танцевали, я обнимал тебя, я хотел отвести тебя на Астрономическую башню, чтобы мы вместе любовались на ночное небо и загадывали желания под падающие звёзды. Я ведь планировал… Планировал ходить с тобой в Хогсмид, помогать тебе делать все эти твои бесконечные рефераты…

– Ты, Рон?

– Представь себе, да! И когда Джинни сказала мне о твоих мечтах… Я думал, что потом, позже приглашу тебя в Выручай-комнату. И все эти розы, свечи, вино, и мы с тобой…

– Не надо, Рон. Не надо об этом говорить.

«Ты не видишь, как мне больно слышать эти слова? Просто помолчи, ведь ты не знаешь, что я уже была в Выручай-комнате. С другим человеком. И никакой романтики в этом не было. И если ты продолжишь говорить – я закричу. Потому что дело вовсе не в отсутствии цветов и свечек – дело в том, что все мои мечты уже навечно останутся только мечтами.»

Рон отошёл, обиженный и оскорблённый. Она ничего не могла ему объяснить – за ней всё ещё стоял её надзиратель.

Гермиона не могла видеть лицо Малфоя, не хотела к нему поворачиваться, но была уверена – он улыбается. Он рад. Он смеётся и ликует. Потому что людям, которые не могут создать ничего своего, очень нравится разбивать всё чужое.

Драко улыбался. Это действительно было смешно – все эти разговоры о звёздном небе и романтической обстановке. Кто-то ещё верит, что подобная чушь нужна? Кто-то и правда всю эту чушь хочет? Грейнджер это хотела?

«Пришло время возвращаться из своих фантазий к реальной жизни. К реальной жизни, в которой все мужчины вовсе не собираются ходить вокруг тебя на цыпочках. Потому что им это не нужно. И потому что тебе это тоже не нужно. Может быть, ты ещё не поняла. Может быть, ты ещё не позволяешь себе это признать. Тогда у меня для тебя плохие новости, Грейнджер. Ведь я точно знаю: всё, что ты на самом деле хочешь, всё, что заставляет твою кровь полыхать огнём в венах – даю тебе я.»

***

Часы отмеряли время, оставшееся до начала ночного патрулирования. Два часа наедине с Малфоем здесь, в тёмных коридорах. Только он и она. И вопросы, которые ей предстояло задать ему: «Ты убил Рэйема, Малфой? Ты выпил его кровь? Или только собираешься выпить?»

Какой у неё шанс, что он ответит правду, если и правда сделал это? Один на миллион? Слишком оптимистично. А сколько шансов, что после таких вопросов он вновь не прижмёт её к стене, сжимая горло, пока она не забудет о любых подозрениях, думая только о том, как сделать вдох и не умереть?

Она могла бы не спрашивать. Просто наблюдать за ним. Следить за тем, что он говорит и делает. Куда он ходит.

Но ей нужен был его ответ. Мерлин, как же ей был нужен его ответ!

– Тебе так неймётся поскорее меня увидеть, Грейнджер?

Гермиона даже не заметила, как он подошёл к ней: бесшумно как вор, который собирается снова украсть у неё частичку её самой.

– Обход, Малфой. Я никогда не забываю о своих обязанностях.

Он наклонил голову влево, усмехнулся одним уголком рта.

– Это очень правильно, Грейнджер. Так правильно, что меня сейчас вырвет. Ну, тогда пошли.

Но она осталась стоять на месте. Не могла ступить за ним дальше, в эту голодную тьму, где Малфой вновь мог стать зверем и будет рвать её на куски. Где он станет зверем.

– Ты боишься меня, Грейнджер?

«Да, я боюсь. Боюсь тебя. Боюсь себя. Боюсь всего, что было между нами. Боюсь всего, что между нами будет.»

Гермиона сделала шаг. Второй. Третий. Не показывать своего страха, чтобы не дать ему никакой власти над собой.

– Ты уже выпил его кровь? Уже сделал то, для чего она тебе была нужна?

Она посмела спросить его об этом? Надеялась услышать от него чистосердечное признание? Или опровержение? В темноте трудно было уловить выражение её лица, но он поставил бы на второе. Ей хотелось думать, что это не он, даже если она уже знала обратное.

– Может быть, выпил. Может быть, сделал. А может быть, ещё не выпил и не сделал. А может быть, у меня вообще нет никакой крови и никаких дел. Выбирай той вариант, который тебя устроит.

«В конце концов, если ты так любишь обманываться, Грейнджер, то я не смею тебе мешать делать это и дальше.»

– Ответь мне, Малфой!

Драко толкнул её к стене и она отлетела, охнув от неожиданности. Или от боли. Или от того и другого вместе. А потом крепко сжал её тонкие запястья, не давая возможности вытащить палочку.

– Кто ты такая, чтобы требовать от меня ответа?

«Ты просто грязь у моих ног, Грейнджер. И ничего больше. Никогда и ни за что ты не станешь ничем большим!»

– Я не боюсь тебя, Малфой.

Не боится? Поэтому дрожит, как лист на ветру? Поэтому её голос стал таким тихим и неуверенным?

– Я думаю, Нотт был прав. Тебе надо показать твоё место. На коленях. На коленях передо мной.

– Я никогда не встану перед тобой на колени!

– Не встанешь сама – значит, я тебя заставлю. Разве ты ещё не поняла? Я всё равно добьюсь своего. Но если ты не будешь сопротивляться, тебе будет не так больно.

– Ты чудовище.

– Ты ещё не знаешь, какое я чудовище, Грейнджер.

– Оставь меня в покое!

– Не хочу.

«И не могу. Видит Салазар, действительно не могу. Потому что меня к тебе тянет так сильно, что я задыхаюсь без тебя, Грейнджер. Потому что пламя сожжёт меня, если я не поделюсь им с тобой. Потому что голод убьёт меня, если я не насытюсь тобой.»

– Отпусти меня, Малфой!

Драко отступил на шаг от неё, поднимая свои руки. Наклонил голову. Прищурил глаза.

– Отпустить? Я давно уже не держу тебя, Грейнджер. И ты не уходишь. Почему же ты не уходишь, почему ты не убегаешь от меня, Грейнджер? Ты сама этого хочешь, верно?

========== Глава IX ==========

Малфой стоял на расстоянии вытянутой руки от неё. Так близко, что она не могла дышать. Так близко, что она чувствовала его запах. Так далеко, что она могла достать палочку. Так далеко, что она могла уйти.

Так почему ты не уходишь, Грейнджер?

Она покачала головой, облизала пересохшие губы и ответила:

– Ты ошибаешься. Я не хочу.

– Я могу подождать.

Он сделал шаг вперёд, наклонился к её уху, почти касаясь губами кожи, от чего по её телу побежали мурашки, и прошептал:

– И я дождусь того момента, когда ты захочешь, Грейнджер.

«Этого никогда не будет, Малфой. Ты можешь меня принуждать, но я не выполню ни одного твоего желания по своей воле.»

Она молчала.

«Этого никогда не будет, Малфой. Я ненавижу тебя и всё, что с тобой связано.»

Но она молчала.

И когда Малфой тихо рассмеялся в её ухо, Гермиона ускользнула из клетки его близости.

– Патрулирование. А потом я пойду в свою спальню и лягу спать. Одна.

– Как скажешь, Грейнджер.

Они опять разошлись по разным сторонам, как и раньше. Но мурашки никуда не делись. И она всё равно задыхалась.

***

– Так какой у тебя план? – спросил Блейз, когда раздевалка опустела.

– Я не хочу впутывать тебя в это.

– Но это уже произошло.

– Ты всё ещё не веришь, что я действительно способен убить? – усмехнулся Драко.

– А почему ты так уверен, что способен?

– Потому что пути назад уже нет. Никто не придёт к Тёмному лорду и не скажет, что не может убивать. Потому что после этих слов он умрёт на том же самом месте.

– И каков же план? Яд? Кинжал в спину?

– А что ты скажешь, если я встречусь с Дамблдором в схватке лицом к лицу?

Блейз недоверчиво покачал головой.

– Скажу, что ты самоубийца.

– Старик меня не убьёт. Он всегда так избегал этого… Он оставил в живых Грин-де-Вальда. А я ведь куда меньшее зло. И всё ещё ученик.

– Но и ты не сможешь его убить.

– Смогу. Если хорошо подготовлюсь.

– Почему бы не сделать это более… безопасным способом?

– Ты имеешь в виду, более трусливым? – фыркнул Драко. – Это было бы в моём стиле, верно? Не отпирайся, Блейз. Все знают, что я трус. Что я был трусом.

– Кому ты пытаешься что-то доказать? Волан-де-морту? Отцу?

– Ты ещё не понял? Себе.

***

Прошла неделя. Ровно неделя с их последнего разговора.

Гермиона каждую ночь доставала карту мародеров. И каждую ночь убеждалась: он в своей спальне. Крошечная точка с фамилией «Малфой» располагалась за тоненькой линией от точки с её именем. Всего лишь за этой стеной. За этой чёртовой стеной. И поэтому она не могла спать спокойно. И из-за снов, которые приходили к ней каждый раз, когда ей удавалось заснуть. И в каждом из этих снов был он. Драко Малфой.

Ей снилось, что они в том коридоре, в полной темноте. И он стоит так близко, наклонившись к ней. Его дыхание щекочет ей шею. И каждую ночь он говорит ей:

Я дождусь того момента, когда ты захочешь, Грейнджер.

И каждую ночь она уходит. Убегает. Исчезает. Растворяется. Каждую чёртову ночь, кроме последней.

Потому что этой ночью она не ушла. Потому что этой ночью она ответила:

Я хочу, Драко.

И, открыв глаза, она уже не могла думать ни о чём другом. Принимая душ, надевая форму, завязывая волосы в хвост, поднимаясь в Большой зал, сидя напротив него с пустой тарелкой, на каждом из занятий, механически водя пером по пергаменту, она всё время повторяла:

Я хочу, Драко.

Повторяла так долго, что, кажется, сама в это поверила.

– Ты выглядишь… потерянной.

Гермиона вздрогнула и обернулась. Это Джинни. Всего лишь Джинни.

– Почему ты так думаешь?

– А почему Гермиона Грейнджер сидит в библиотеке за пустым столом без единой книги и без единого клочка бумаги?

– Я просто думала.

Джинни присела к ней, внимательно вгляделась в её лицо и спросила:

– И о ком же?

– Ни о ком. О занятиях.

– Гермиона, когда ты так неожиданно порвала с Роном, я не понимала. А теперь я догадалась: тебе нравится кто-то другой.

– Конечно, нет!

– Ты думаешь, я никогда не сидела вот так, погружённая в свои мысли, и не думала о Гарри?

– Он так и не…

– Нет. Он пока меня не замечает. Но сейчас речь о тебе. Можешь не говорить, кто этот человек, если не хочешь, но хотя бы скажи, что ты сейчас думала о каком-то парне.

– Ладно. Я думала о парне, – ведь это действительно так и ей надо признаться в этом хотя бы себе.

– Он тебя не замечает?

«Он смотрит на меня каждую ночь, Джинни, в моих снах. И смотрит каждый день наяву. А я смотрю на него. Где бы мы ни находились, как бы далеко друг от друга ни были, даже отвернувшись, даже в разных сторонах этого огромного замка – мы смотрим друг другу в глаза.»

– Он меня видит.

– Это отлично! То есть я надеялась, что вы с Роном помиритесь…

– Это ужасно.

– Ты уже говорила с ним о своих чувствах?

Она говорила, если под чувствами понимать всепоглощающую ненависть. И не говорила, если подразумевать это внезапно вспыхнувшее… влечение?

– Всё гораздо сложнее, Джинни.

– Почему же?

– Потому что здесь нет никой симпатии. Нет никакого «нравится».

– Тогда что же это?

– Это безумие.

***

В ней что-то изменилось. Драко смотрел на девушку, с которой они уже два часа стояли рядом в пустынном коридоре. Просто молча стояли, отсчитывая положенное время.

Она заговорила с ним первой.

– Два часа ночи, Малфой.

Время патрулирования вышло, но они оба не двигались с места. Оба ждали. Первого шага. Намёка. Разрешения.

– Ты идёшь, Грейнджер?

«Ты идёшь прятаться от меня в свою спальню? Или ты идёшь за мной, куда бы я тебя не повёл?»

– Я иду.

И ему не нужно было спрашивать, чтобы узнать, что она выбрала. Он слышал её выбор в голосе. Он чувствовал её выбор в воздухе.

– Тогда скажи.

– Что именно?

– Ты знаешь.

«Тебе нет нужды меня заставлять. Мне всё это время казалось, что я стою на ногах. Но теперь я понимаю, что я давно перед тобой на коленях.»

И то, что казалось таким трудным, таким невозможным, таким невообразимо ужасным, далось ей так просто. Озвучить слова, которые они и так уже знали. Сломать стену, которая уже перестала существовать. Прыгнуть с моста, который уже объят огнём…

– Я хочу, Драко.

…прямо в бездну, полную ещё более жаркого пламени.

Гермиона пошла за ним на третий этаж. Ждала, пока он ходил по коридору с сосредоточенной морщинкой между бровей. И не поверила своим глазам, когда он открыл дверь, приглашая её войти.

– Это похоже на то, что ты хотела, Грейнджер?

Черно-зелёная комната. Прозрачный потолок, которого будто и не было, потому что над её головой сверкали звёзды. И багрово-красные розы повсюду.

«Это не то, чего я хотела. Не то, о чём я мечтала. Это гораздо страшнее. Гораздо больнее. Гораздо больше.»

– И это тоже тебе, – Малфой протягивал ей маленький пузырёк из чёрного стекла.

Гермиона взяла духи из его рук и открыла крышку. Тот же самый запах. И в то же время совершенно другой.

– Чёрная ваниль, Грейнджер.

«Отравленная тобой. И ставшая от этого только прекраснее.»

– Зачем это всё?

– А почему бы и нет?

В её глазах была благодарность. Благодарность, которую он чувствовал в решительном прикосновении к его плечам, побуждающих его сесть на кровать. И в том, как она опускалась на пол перед ним. Как уверенно её тонкие пальцы развязывали его галстук. Расстёгивали рубашку. Прохладными штрихами пробегали по его коже. А потом её горячие губы повторяли движение по тому же следу.

Она чуть замедлилась, когда её руки оказались на поясе его брюк. Но потом решительно пошли дальше, освобождая ту часть тела, которая была в напряжении всю эту неделю и жаждала разрядки.

«Ты видишь, как твоя слабость оборачивается силой? Я весь в твоей власти. Веди меня, Грейнджер.»

Она несмело сжала руку, проверяя его реакцию. Губы Драко изогнулись в одобряющей улыбке. Уже смелее она провела от основания до головки и снова подняла глаза вверх. Улыбка стала чувственнее.

Он понял её невысказанный вопрос и, положив свою руку ей на голову, толкнул вниз. И она послушно открыла рот, стараясь взять как можно глубже, дать ему как можно больше.

Это было запредельно горячо. Совершенно. Разве что-то в этом мире могло сравниться с движениями её губ и языка? Разве было что-нибудь более восхитительное, чем чувствовать, как его член раз за разом проходит всё дальше? И она его принимает.

А потом небо рухнуло на него сверху, звёзды закружились вокруг и взорвались в его голове.

«Глотай, Грейнджер. До последней капли.»

Вместо слов – только хриплый выдох, но она его слышала, понимала и делала это. Исполняла его желание.

Гермиона ещё ощущала последние затухающие толчки пульсации, но Малфой уже поднимал её с колен, увлекая за собой. Острые шипы роз царапали и ранили её кожу, а его поцелуи заглушали эту боль и приносили новую.

Он языком выводил спирали на её животе, усмехаясь над непроизвольными движениями её бёдер. Он дразнил, и дразнил, и дразнил, переключаясь то на одну, то на другую часть её тела. Ямочки внизу спины, сгибы локтей, внутренняя часть бедра – он ласкал её везде и сразу, упиваясь её беспомощностью и своей беспощадностью.

Он забавлялся с ней, пока всё её желание не сосредоточилось в одной точке. Пока она не взмолилась, прося, умоляя о том единственном, что могло ей принести облегчение:

– Пожалуйста, Драко…

И уже ничего не имело значение. Ничего, кроме его рук, его лица совсем рядом – самого красивого лица, которое она когда-либо видела. Ничего, кроме того необъяснимого чувства наполненности, охватившего её, когда он оказался в ней. Его движения увлекали в новые неизведанные глубины и возносили к самым острым вершинам, пока не привели к абсолютному пику, разносящему дрожь по всем клеточкам её тела. Она закричала.

И рухнула обратно на землю – он отстранялся. Закрывался. Становился прежним Малфоем – чужим и далёким. И Гермионе хотелось остановить его, не дать этому чувству единства исчезнуть, остаться в его объятиях. Но уже было поздно.

– Мне надо идти, Грейнджер.

Она сидела на кровати и смотрела, как он собирается и уходит. Боль от узора шипов, покрывающего всё её тело, вернулась. Словно она всю ночь блуждала в зарослях диких роз. Словно она запуталась в них. Окончательно и бесповоротно запуталась.

Уже засыпая, она вспомнила, что карта мародеров осталась в её спальне, но эта мысль исчезла так же быстро, как и возникла.

***

И вернулась утром, стоило ей только выйти из Выручай-комнаты. Потому что весь замок жужжал как растревоженное осиное гнездо. До неё доносились обрывки разговоров, слов, фраз – беспорядочные и пугающие.

Гермиона побежала искать Гарри, не замечая, как выглядит. Нашла его в Большом зале, где, казалось, собрались абсолютно все ученики и преподаватели. Кроме Дамблдора.

– Гарри!

– Гермиона! Где ты была? Я приходил искать тебя в слизеринскую гостиную.

– Я ночевала в Выручай-комнате. Что произошло? Я слышала такие вещи по дороге сюда, что…

– На Дамблдора напали.

Испуганный взгляд Рона, растерянный – Невилла, недоверчивый – Джинни, решительный – Гарри.

– Нет, нет, такого не могло быть! Здесь? В школе? Он… жив?