Текст книги "Другая"

Автор книги: Sonadora

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Часть первая

1.

Солнечные лучи уже вовсю скользили по комнате, пробиваясь даже сквозь плотные шторы, когда красавица Лидия потянулась и открыла глаза.

– Как же хорошо дома…

Только вчера поздним вечером они с Натальей Дорошенко вернулись из пансиона благородных девиц, приехав домой на каникулы. Как же юная Лидди ждала этих каникул, изнывая от скуки в стенах пансиона! Во время учёбы в гимназии в Киеве было ещё так-сяк, порой даже интересно, а там… Танцы, музыка, вышивание, французский язык, этикет, "язык цветов"… Все, что полагалось знать дворянке того времени, и ничего более. Ну разве можно было представить себе что-то более нудное для живого человека?

Лидия с удивлением наблюдала за своей подружкой Натали Дорошенко, которая терпеливо и с удовольствием занималась тем же рукоделием, сама с трудом сдерживая зевоту. Целый год Лидия мужественно это терпела, но теперь…

"Обязательно поговорю об этом с отцом" – решила для себя Лидия. – Не может быть, чтобы он заставил меня вернуться в эту скукотищу!»

Отец… Единственный человек, мнение которого очень многое значило для Лидии. Как же сильно Лида уважала его, и как до смерти боялась. Грозный Иван Иванович Шеффер был известен всей округе как один из самых богатых помещиков, не церемонившийся со своими крепостными.

…Спустившаяся во двор имения Лидия увидела прикованную цепями к столбу девчонку лет пятнадцати, тело которой, едва прикрытое грязными лохмотьями, представляло собой одну большую ссадину, а голова бессильно свешивалась на грудь. Но, судя по тяжело вздымавшейся груди, несчастная была ещё жива. Радужное настроение молодой хозяйки вмиг улетучилось.

– Кто это? – Так хозяйская новая игрушка, – ответил ей высокий широкоплечий молодой мужчина, привезший ее вчера в имение.

Раньше Лидди его не видела, похоже, тот появился в имении уже во время ее пребывания в пансионе.

– Сбежала она со своим хахалем, крепаком Назаром, ее вот, вчера поймали да привезли. Пан натешился и приказал ее так здесь оставить.

– А… нет, ничего.

И, резко развернувшись, Лидия стремглав вбежала в дом. Ну почему ничего не меняется в имении годами? Там, в Киеве, сначала в гимназии, потом в пансионе, Лидди начала постепенно забывать о домашних реалиях, они уже казались ей чем-то далёким и не таким страшным. Вернулась.

… Лидди было шесть лет, когда она впервые начала понимать, какие страшные вещи вокруг нее творятся, почему все время плачет ее мать – редкая красавица Надежда Валевская, родом из знатных, но обедневших дворян, брак с которой богатый Шеффер откровенно называл "прекрасной сделкой". Бедная мать, она так редко гладила и ласкала свою маленькую дочку, а все чаще горько плакала, забившись в угол. Почему отец часто запирался в кабинете с крепачками, и ей, и матери категорически запрещалось тогда даже подходить к его покоям, а слышавшиеся оттуда крики леденили душу и не давали спокойно спать по ночам. Крепачки все время менялись, одни исчезали бесследно, другие появлялись, но маленькой Лидди почему то ярче всех запомнилась одна – красавица с толстой русой косой, кажется, Соломея. И она потом куда-то исчезла вслед за другими. Поговаривали, что ее выкупил кто-то из шефферовских соседей, но это в голове девочки как-то не отложилось. Зато она прекрасно помнила мать, растрёпанную, с дикими глазами выговаривавшую отцу:

– Постыдились бы! Весь Нежин знает о судьбе Ваших канареек…

И его перекошенное злобой лицо:

– Не ври!.. Все, что происходит за закрытыми дверями моего дома, это мое дело, и больше никого не касается! А говорунам всегда найдется чем рот заткнуть, вот они у меня где – и Иван Иванович сжимал крепкие кулаки.

– Как же честь?… Нельзя быть человеком без чести, – голос матери, всегда такой робкой, звенел в ушах девушки и сейчас.

Дальнейшее Лидди плохо помнила. Как сквозь сон, видела, как взбешённый отец толкает хрупкую мать, и падающее по лестнице тело… Через неделю после похорон Надежды девочку увезли в лучшую киевскую женскую гимназию. Потом завертелась жизнь в столице, отец изредка навещал ее в гимназии, да были ее приезды домой на каникулы.

С возрастом общение между дочерью и отцом стало более тесным, но душевной теплоты в нем было немного. Чаще других ими обсуждались денежные вопросы и пути их решения.

Теперь, поднимаясь по лестнице в отцовский кабинет, шестнадцатилетняя Лидия боролась со своим страхом.

"Как и что я ему скажу, это ведь так постыдно"… – вертелось в ее голове.

Шеффер пил кофе с гаванской сигарой, читая свежий номер Нежинской газеты. Высокий темноволосый мужчина с ранней сединой, его можно было бы назвать даже красивым, если бы не надменное выражение лица.

– Выспалась, дочка? – улыбнулся он, от этой улыбки лицо его потеплело, все-таки красавицу-дочь он по своему любил. С годами внешне она все больше становилась похожей на мать, но он видел в ней также другое – характер, схожий с его собственным, и это неизменно трогало его, казалось бы, непробиваемую для чувств душу.

– Да, папА, спасибо. Я хотела бы с Вами поговорить… – Лидди начала издалека. – Я ведь приехала на все каникулы, боюсь, что много времени буду тут совсем одна, и…

– Знаешь, у меня есть предложение. Сегодня мне обязательно нужно в Нежин, в гильдию. Нельзя упускать выгодные предложения. Не хочешь со мной? Поучишься чему-то, раньше ведь тебе это нравилось.

– Ой, папА… – Лидия радостно бросилась на шею к отцу. – конечно же, я с удовольствием. – Понимаете, мне это в самом деле гораздо интереснее, чем в пансионе, я там не знаю, куда себя деть.

– Да уж, наслышан… И поэтому слухи о твоих проделках там до Нежина доходят. – усмехнулся Шеффер-старший. – Эх, испортила ты мой сюрприз, о котором я хотел тебе сказать только на именинах, через две недели…

– Какой?.. – девушка замерла в предвкушении.

– Пусть отдохнет от тебя Киевский пансионат благородных девиц, не будет из тебя там толку. Лучше скажи – контракты читать не разучилась? – Лидди удивлённо взглянула на отца. – А если по французски?

– То есть? – Лидия не слишком любила уроки французского. – Я про то, что в Сорбонне тебе придется изучать право и экономику по французски. Прямо с этого года я оплатил твое обучение. В делах имения тебе это ох, как пригодится… Кому мне ещё его доверить?

– ПапА, не говорите так, мне ещё у Вас учиться и учиться…

У Лидии перехватило от радости дыхание. Она поедет во Францию учиться! Учиться тому, что ее интересовало больше всего на свете. Прощайте, занудные уроки танцев и вышивание! Прощай, Киев! Ведь это так здорово, что и поверить сразу трудно. На радостях Лидия закружилась по комнате.

– Иди уже собирайся, егоза. Надо достойно представить в гильдии будущую наследницу состояния Шеффер…

Когда Лидди с отцом уже садились в карету, взгляд ее снова упал на несчастную прикованную девицу. Солнце поднялось высоко, и столб весь день оставался на солнцепёке, ни малейшей тени возле него не появлялось.

–ПапА… – робко обратилась юная Шеффер к отцу. – Неужели Вам совсем не жаль ее? – кивнула головой в сторону крестьянки. Иван спрятал недобрую усмешку.

– Пойми, дочь… Крестьяне – это скоты, животные, они понимают только один язык – язык кнута… По другому с ними нельзя, беды не оберешься. Так и только так можно заставить их быть покорными твоей воле, рабами. Как будешь с ними миндальничать – никто тебя слушать не будет, тотчас на вилы вздёрнут. Их вот здесь держать надо – Шеффер сжал сильный кулак, на лице его вздулись жилы. – Эта… Она бежала из нашего имения с крепаком. Помнишь Назара беспалого, что на краже хозяйского зерна попался, тогда же и пальцев лишился – вот с ним. Пусть теперь подумает, как себя вести с паном…

– Но она же может умереть!

На это Шеффер-старший неопределенно махнул рукой – туда, мол, и дорога.

– Тогда пусть другие сто раз об этом подумают.

2.

Нежинские заботы задержали семью Шефферов несколько дольше, чем планировалось. После всех дел ужинали у Дорошенко, Лидия с любопытством вслушивалась в разговор отца и Александра Васильевича, не забывая, впрочем, болтать с подружкой Натали. Сейчас ей было бы о чем пообщаться и с Николя, как раз доучивающимся во Франции, хотя обычно они друг друга недолюбливали, но тот пока не приехал домой – дорога была долгой.

Ну, а с Натальей у нее была одна очень актуальная тема для обсуждения…

– Вы общаетесь с Косачами? – не выдержав, первой задала интересующий ее вопрос Лидия.

– У них, похоже, проблемы – Федор Васильевич плохо себя чувствует. Алексей вот-вот должен приехать в Нежин, говорят, ожидается самое плохое. Софья Станиславовна приезжала на днях к папА.

Да, те святочные гадания запомнились Лидии как ничто другое, сколько раз после этого она представляла рядом с собой мужественное лицо Алеши, его улыбку, слышала его голос, будивший в ней неведомое ранее волнение… Они не так часто виделись в общей компании, разве что, бывая на каникулах в доме Дорошенко. Когда она узнала, что Алексей поехал в Киев учиться – радости ее не было предела. Ей казалось, что там она запросто сможет встретить его на шумных городских улицах. Увы, все оказалось не так просто, большой город и учеба не оставляли на это особых шансов. Их встречи за эти несколько лет можно было пересчитать по пальцам, и среди других барышень Лидочку Алексей особо не выделял.

– Лидди, мы уезжаем, дома много дел, – несмотря на уговоры гостеприимных Дорошенко остаться на ночь, отец был непреклонен. – За пару часов доберёмся домой, с утра ещё владения объезжать, – проговорил Иван Иванович, когда карета тронулась в путь. – Дома всегда лучше.

– А мне кажется, они все очень милые люди, – ответила Лида. – Такие искренние улыбки…

– Запомни, дочь – искренность всех без исключения людей заканчивается там, где начинаются их денежные интересы. Миром правят деньги, именно они дают власть. Если у тебя нет денег и ты не можешь их заработать – ты никто, хуже крепака. За деньги же ты сможешь купить все.

– И даже любовь? – голос юной Лидии невольно дрогнул. – В первую очередь любовь… – захохотал Шеффер – старший, но смех его прозвучал как-то нехорошо. – Знай, твоя искренность никому не нужна и не интересна, она сделает тебя уязвимой для всех. Что бы не случилось, что бы не творилось в твоей душе – пусть лучше об этом никто не догадывается. Никаких эмоций на людях. Ты лучше улыбайся, дочь, – он приподнял двумя пальцами голову Лидии за подбородок и заглянул ей в глаза. – Вот так, всегда улыбайся…Ты стала уже совсем взрослой, скоро нужно будет подобрать тебе достойную партию, – задумчиво произнес Иван Иванович.

Сердце девушки заколотилось, но ответить отцу она не успела – снаружи кареты раздался грохот, шум драки. Дверца экипажа распахнулась. – Точно, это он, – послышались хриплые голоса, и в карету ввалились их обладатели – двое крепких мужиков самого разбойничьего вида. Лиц их было не разглядеть – заросшие бородами, шапки натянуты по самые глаза. Вдвоем они набросились на Ивана Шеффера и, скрутив его, потащили вон из кареты, не обращая никакого внимания на забившуюся в самый дальний угол кареты Лидочку.

– Какая встреча, пан Шеффер. Как давно хотел тебя увидеть, – незнакомец добавил ещё несколько крепких слов. – Мне есть за что тебе сказать, и за пшеницу, и за Олесю!

Лидди бросила взгляд на руки говорившего, крепко сжимавшие горло ее отца и невольно вскрикнула – на правой руке разбойника не хватало двух пальцев. В голове всплыли слова отца "Помнишь Назара беспалого, что на краже хозяйского зерна попался, тогда же и пальцев лишился?".

– Нееет! – голос отказывался ее слушаться, но этот крик только привлек к ней лишнее внимание.

– Смотри, какая краля панночка с ним!

– Не трогай мою дочь, – сдавленно прохрипел Иван.

– Дочь? Это ж надо, а мою дочь ты пожалел? – послышался другой голос. – Да, ту самую Матрену, которую ты перед самой ее свадьбой… Утопилась ведь тогда, позора не пережила.

–Давай панночку тоже сюды, будет чем поразвлечься, – грубые руки обхватили Лидию, бесстыдно шаря по ее телу, вот ее завалили на землю, наваливаясь сверху… Карету окружило несколько человек, вооруженных кто чем, не оставляя пленникам никаких шансов вырваться.

– Стойте, о панночке и непотребстве речи не было, – вдруг послышался ещё один голос, который на фоне других был гораздо более приятным. – Нужен был Шеффер – пожалуйста, вот он, а дочь за отца не в ответе!

На свет вышел высокий стройный мужчина, лицо которого, как и у остальных, было полностью закрыто, но в глазах не было той оголтелой злобы, которая исходила от других. Как ни странно, он скорее походил на благородного. Вот незнакомец схватил за шиворот навалившегося на Лидию разбойника, отшвырнул его в сторону и наклонился, подавая девушке руку. Та на секунду задумалась, но, встретившись с глубоким взглядом его пронзительно-синих глаз, безропотно подчинилась. Откуда-то у нее появилась непонятная уверенность, что человеку с такими глазами можно доверять…

Но со всех сторон послышалось возмущенное:

– Как??? Отказаться, когда панночка сама в руки пришла? Пусть Шеффер почувствует на себе, что он делал с людьми…"

– А я сказал – никто ее не тронет – мужчина закрыл собой девушку. – Она сама ничего вам не сделала!

– Яблоко от яблони…– снова послышалось из толпы…

– Прикончить их, и дело с концом!

За шумом все позабыли про избитого кучера Шефферов, который смог подняться и встал рядом со своей молодой хозяйкой, всем своим видом показывая, что не даст ее в обиду. Толпа решительно надвигалась на смельчаков. Благородный незнакомец выступил вперёд и крикнул своему союзнику:

– Да уводи же ее отсюда, побыстрее!!!

– Но я не могу уйти, тут мой отец…– запротестовала она.

– Уходи, дочь! – неожиданно послышался голос самого Шеффера, раненого, но ещё живого. – Помни свою фамилию… наследница…

– Ты хочешь разделить с ним его судьбу? – голос незнакомца вдруг стал грубым, он не собирался больше выбирать выражения. – Вам сказали – убирайтесь!!! Незачем видеть то, что здесь сейчас будет…

Кучер не заставил себя долго уговаривать и, уже не обращая никакого внимания на слабое сопротивление хозяйки, схватил ее в охапку и рванулся оттуда что было сил, а видя, что она продолжает отбиваться – просто забросил ее через плечо.

Беглецы не могли уже видеть, какие страсти кипели за их спиной, как убили старшего Шеффера, и как их спаситель гордо удалялся от потерявших человеческий облик разбойников, дравшихся над дележом добычи.

3.

– Сумасшедший, да пусти же меня! – Лидия что есть силы молотила кулаками по широкой спине мужчины. – Я сама могу идти!

Тот наконец остановился, вытирая со лба пот. После быстрого бега по ночному лесу, не разбирая дороги, оба выглядели не лучшим образом – одежда порвана о колючие кустарники, перепачкана в грязи и крови.

– Ну хорошо, Вам действительно нужно немного отдохнуть, – он опустил панночку на землю.

– Почему ты вступился за меня? Кто ты? Я тебя раньше никогда не видела в имении… – спросила девушка, переводя дыхание.

– Просто человек, Захаром меня звать. Ваш батюшка месяц назад меня в Нежине с аукциона выкупил. А с Вами хотели поступить несправедливо…

– Сегодня ты спас мне жизнь, а Шефферы умеют быть благодарными. С этого дня ты вольный человек, Захар. Можешь идти куда захочешь.

– Благодарствую, панночка… только сначала позвольте отвести Вас в имение.

– Я сейчас не сильно похожа на панночку, – горько усмехнулась Лидия, оглядывая свое разодранное со всех сторон платье, запачканный кринолин. – Видели бы меня такую в пансионе, срам какой… В любом случае я рассчитываю на твое молчание обо всем, что сегодня произошло, обо всем, что ты видел… от этого зависит моя репутация, вся моя дальнейшая жизнь.

– Не извольте беспокоиться… хозяйка.

Улыбка скользнула по губам Лидии, она внимательнее взглянула на своего спутника. Широкие плечи и крепкие мускулы Захара внушали уважение, при этом взгляд его был по детски ясным. Тут же в памяти невольно всплыли другие глаза – ярко синие, такие, каких раньше и встречать не доводилось, и крепкая протянутая рука. Откуда такой человек мог взяться в компании разбойников – беглых крепостных? Вздрогнув, отогнала от себя видение.

– Захар, ты умеешь быть верным… я это ценю.

– Я не смог тогда помочь Вам и Вашему батюшке. Была драка, меня ударили сзади. Но с Вами я буду… пока буду нужен.

При упоминании об отце на глаза Лидии невольно навернулись слезы. Она сама не заметила, как разрыдалась прямо на широкой груди Захара. Как же ей хотелось наконец почувствовать себя защищённой!

– Не стоит сейчас плакать. Наверное, у каждого свои грехи перед господом нашим. Мне показалось, или Вы узнали кого-то из нападавших?

– Не показалось. Беглый крепак Назар беспалый, и ещё один… у него была дочь, Матрёна. Ты ведь прав, слезами тут не поможешь. Но так я этого не оставлю… Только месть, – слезы ее мгновенно исчезли, даже голос стал сухим и жестким, опомнившись, она резко отстранилась от Захара.

Минутная слабость прошла, и сейчас взгляд ее больше всего напоминал Шеффера-старшего.

– Мне срочно надо в Нежин, в полицию…

– Воля Ваша, панночка, но, осмелюсь предложить сначала все же в имение. Вам надо быть осторожной – у них могут быть сообщники.

– Да, ты прав. Мы можем идти дальше, я в порядке.

Лидочка не помнила, как она и ее спутник добрались до имения Шеффер. Когда оно показалось за деревьями, на небе уже занимался рассвет…

4.

Первое, что бросилось Лидии в глаза во дворе теперь ее собственного имения – тот самый столб… И крепостная девица в цепях. Когда-то давным – давно, словно в другой жизни, а на самом деле – только вчера, жалость закрадывалась в сердце Лиды при одном взгляде на нее. Сейчас, взглянув на несчастную крепачку, Лидия вновь увидела мозолистые руки крепостного Назара без двух пальцев… сжимающиеся на горле ее отца. Ощутила тяжесть навалившегося на нее немытого тела… И в голове ее ясно прозвучал родной голос:

"Крестьяне – это скоты, животные, они понимают только один язык – язык кнута. По другому с ними нельзя, беды не оберешься. Так и только так можно заставить их быть покорными твоей воле, рабами. Иначе никто тебя слушать не будет, тотчас на вилы вздёрнут".

Голову молодой панны словно сдавило ледяным обручем… Она подошла к столбу вплотную, случайно задев тихо звякнувшие цепи. Девушка неожиданно открыла воспалённые глаза.

"Надо же, жива… Она жива, а папА…" – мелькнула мысль, но вслух Лидия спросила:

"Ты Олеся?"

"Да, пани," – едва пошевелила губами несчастная.

"Так вот из-за кого… Нет, ты – тварь! Это из-за тебя у меня теперь нет отца, никого неееет!" – не выдержав нахлынувших эмоций, хозяйка хлестанула ее по щеке с такой силой, что на бледной коже появились царапины и выступила кровь…

Не помня себя, со звериным воем Лидия вцепилась ногтями ей в лицо.

"Уничтожу, дрянь!" – от этих слов, казалось, немного отступала боль, обжигавшая сердце. – Запорю насмерть… Сгною… на каторге…"

Но сил для крика уже на оставалось. Сама грязная и оборванная, тут же, возле столба, Лидия опустилась на землю.

– Пани… – негромкий голос сзади вывел из оцепенения. Обернулась. Захар.

– Идемте в дом, пани, она никуда не денется…

– Отвяжи ее… И уведи прочь с моих глаз… – слова падали с губ тяжёлыми камнями, но хозяйка наконец позволила провести себя к дому.

*****

– Пани, Вам сейчас надо бы успокоиться… – голос постучавшегося к ней Захара был глухим и каким-то монотонным. – Сказать, чтобы служанки принесли травяного чаю?

– Наверное… – Лидия, как вошла полчаса назад в свою комнату и обессиленно опустилась на диван, так и осталась там сидеть неподвижно, не имея сил даже на то, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Сейчас она ощущала только безграничную усталость. На смену злости пришло непонятное безразличие и апатия ко всему.

– Ты хотел о чем-то поговорить, Захар? – Да, пани Лидия… Я отвёл Олесю в комнату прислуги, но она совсем плоха.

От этих слов девушка вся напряглась, отступившая было ярость вновь накатилась ледяной волной.

– Все из-за этой дряни… Отец… – хрупкие кисти Лидии невольно сжались в кулаки.

– Осмелюсь сказать, пани, Олеся все же не убивала Вашего батюшку, она даже ничего не знала об этом…

– Замолчи!.. – голос Лидии сорвался на крик.

– Но и среди бандитов нашелся человек со светлой душой, благодаря которому мы сейчас живы. Простите мои слова, но неужели эти люди будут для Вас примером, пани Лидия?

Для традиционно немногословного Захара сказанное было просто верхом красноречия. Лидия молча закрыла лицо руками, как бы отгораживаясь от всего произошедшего и полностью замыкаясь в себе. Некоторое время слышалось только ее тяжёлое прерывистое дыхание, и Захар, медленно развернулся к выходу, чувствуя, что продолжения у этого разговора не будет. Но, будучи уже в дверях, он услышал показавшийся ему чужим надтреснутый голос пани Шеффер:

– Что ж, раз я теперь здесь хозяйка, то должна позаботиться о своем имуществе. Пригласи к ней доктора…

"Может, хоть так я смогу помочь Вашей душе обрести вечный покой, папА"…

*****

Однако, прибывший в тот же день из Нежина врач уже мало чем мог помочь. Ближе к вечеру Лидии сообщили, что ее крепостная скончалась.

5.

Шел третий день после возвращения Лидии в имение…

На сегодня были назначены похороны Ивана Ивановича Шеффера, тело которого в первый же день привез Захар, направленный Лидией на то самое, жуткое для нее место. Сама она не смогла заставить себя с ним поехать, леденящий страх сковывал ее при одной мысли о возвращении туда, где было столько пережито.

С трудом подавляя то и дело подступавшие к горлу слёзы, осиротевшая дочь занималась организацией похорон отца. Когда становилось совсем невмоготу, вспоминала его слова:

"Никаких эмоций на людях, твоя искренность никому не интересна, она сделает тебя уязвимой для всех. Что бы не творилось в твоей душе – пусть лучше об этом никто не догадывается".

"Спасибо, папА, Вы дали мне хороший урок", – вздыхала девушка, пряча эмоции как можно глубже внутрь, и оставляя на лице лишь непроницаемую маску.

Времени побыть наедине с собой и все обдумать практически не оставалось, что, впрочем, было к лучшему – как только Лидия оставалась одна в покоях – воспоминания наваливались на нее, одно чернее другого, затягивая в пучину, увлекая за собой в свой собственный мир, мало что общего имевший с реальностью. Хотя для всех она оставалась здесь же – двигалась, говорила, распоряжалась, но в то же время это была как будто пустая оболочка, мыслями сама она была далеко, снова и снова переживая те страшные мгновения, разделившие ее жизнь на до и после.

Особенно тяжело далась ей беседа с полицейским урядником, долго и нудно расспрашивавшим ее об обстоятельствах смерти отца… Лидия указала на тех беглых шефферовских крестьян, которые были участниками нападения. Отец утопившейся пять лет назад Матрены до своего побега жил одиноким на хуторе, в нескольких верстах от Шеферовки, его жена не пережила гибели дочери и в тот же год умерла. Поэтому о его побеге узнали далеко не сразу. Никого из их семьи в Шеферовке не осталось. Приметы его, а также Назара беспалого, были подробно описаны в полиции, и Лидия Ивановна знала – раньше или позже, но они свое получат.

Но о ком не смогла ни словом заикнуться полицейским – так это о своем таинственном благородном спасителе, невесть как оказавшемся в столь не подходящей для него компании. Его синие глаза тогда заглянули, казалось, в самую ее душу, и в голове не укладывалось, как вообще стала возможной эта встреча при таких обстоятельствах. В конце концов, Лидия заставила себя пока позабыть об этой необъяснимой для нее ситуации – других проблем более чем хватало.

На похоронах собралось множество людей – практически вся местная нежинская знать, купцы из гильдии, приехали и Александр Александрович Дорошенко с дочерью. Как ни странно, Лидию не обидело отсутствие Косачей – Федор Васильевич по прежнему болел, и семья никуда не выезжала из имения, направив лишь свои соболезнования. В какой то момент у Лидии мелькнула мысль, что ее вряд ли бы тронуло, даже если бы Алексей вздумал появиться выразить их лично.

– Зачем вы только не остались тогда у нас? – в который раз спрашивала у подруги Натали, не понимая, что тем самым ещё больше бередит ей сердце… – Приезжай к нам в Нежин, мы найдем чем развлечься, пусть все будет как раньше, – приглашала ее Наталья.

Глупая, наивная подружка, неужели она не понимает, что как раньше уже никогда не будет? Беззаботное детство с его весёлыми забавами закончилось, ушло навсегда....

"Пусть все это останется со мной, это только мое, и больше никого не касается", – стучала в висках Лидии мысль, и глаза ее оставались сухими и в храме на отпевании, и на кладбище, когда все наперебой выражали ей далеко не всегда искренние соболезнования. Она вдруг как будто другими глазами увидела, что многие из собеседников, льющих льстивые речи, с удовольствием воспользуются удобной ситуацией, чтобы при случае вцепиться в горло, во всех смыслах.

Особенно ярко прозвучал намек их соседа, на редкость неприятного пана Суслова, который, прокашлявшись, заявил:

"Я конечно, понимаю, пани Лидия Ивановна, что в такой день… Но, ежели Ваш опекун надумает продавать что-то из земель, сообщите мне первому, пожалуйста".

"Стервятники" – невольно пришло в голову Лидии сравнение, и она сделала вид, что не расслышала этих слов. Наивность и вера в человеческую доброту была безжалостно растоптана в ее душе, и ледяная маска словно приросла к ее красивому лицу.

Только когда все разъехались – с облегчением вздохнула. Наконец то можно было дать волю чувствам и выплакаться в подушку в спальне, плотно прикрыв за собой двери.

6.

"Надо найти в себе силы жить дальше, пора вникать во все дела"… – с этими мыслями Лидия на следующее утро после похорон отца входила в кабинет управляющего имением, пожилого Карла, годами у них работавшего.

– Доброго утра, Лидия Ивановна, – учтиво поздоровался седоволосый худощавый мужчина.

– И Вам, Карл Рихардович. Так получилось, что мне теперь придется вникать во все вместо отца. Я могу рассчитывать на Вашу помощь?

– Безусловно, Лидия Ивановна. Вот уж не думал, что придется Вас обучать так скоро. Очень сочувствую Вашей потере, мы столько лет работали с Иваном Ивановичем, столько было всего… – пожалуй, его слова были вполне искренними.

– Благодарю Вас. Я приложу все усилия, чтобы его убийцы свое получили. И спасибо Вам за помощь с организацией похорон, не знаю, как бы я сама со всем справилась. А сейчас мне надо как можно скорее освоить хотя бы основное, как отец вел дела поместья.

– Вы уверены, пани Шеффер? Конечно, Иван Иванович часто говорил, что хочет ввести Вас в курс дела, что со временем Вы станете его достойной заменой, он гордился Вашим интересом к этому, чувствовал Вашу деловую хватку. Но именно сейчас?

– Потому, что я помню свою фамилию, а Шефферов никогда не останавливали трудности. Раз понадобилось, чтобы я занималась всем сейчас – значит, я должна. Тем более у меня есть время этим заняться, я хочу и могу во все вникнуть.

Карл невольно взглянул на молодую девушку с уважением, сейчас он в самом деле узнал в ее посерьёзневшем взгляде своего нанимателя – Шеффера – старшего. Она меж тем продолжала:

– Да, не этим я думала заниматься дома, но теперь нет другого выхода. Осенью надо будет что-то решать с учебой.

– Я знаю, что Ваш отец перевел деньги в университет в Сорбонне.

– Пока не знаю, смогу ли я туда поехать.

– Но Вы всегда можете рассчитывать здесь на меня! К тому же пока Вы несовершеннолетняя, и юридически не сможете сами вести дела, пока что у Вас для этого должен быть опекун.

– Да, я так понимаю, Вы им и будете? Но к тому времени, как мне исполнится восемнадцать, я должна научиться вести все сама.

– Значит, у нас есть время, – улыбнулся Карл, и невольно его улыбка вышла немного покровительственной. – Добро пожаловать в мир бизнеса, пани Шеффер.

Занятия Лидии продолжались каждый день с утра и до позднего вечера, она добросовестно вникала в многочисленные контракты и отчёты, с которыми при отце знакомилась только поверхностно. Это хорошо помогало отвлечься от одолевавших ее мрачных мыслей. Не раз ее старания заслуживали самую искреннюю похвалу от старого Карла. Но, чем больше девушка все изучала, тем яснее понимала, что без многолетнего опыта и специальной подготовки легко ей не будет.

«Нет, похоже, теперь без дополнительных занятий по столь нелюбимому французскому не обойтись»…

7.

Прошло две недели, наступил день именин Лидии. Будучи в трауре, никакого праздника она не планировала, не хотелось даже устраивать прежние посиделки с Натали.

А тут ещё прямо с утра ей сообщили, что прибыл полицейский урядник – тот самый, который допрашивал ее в день смерти отца.

– У меня для Вас хорошие новости – пойманы люди, напавшие на Вас и Вашего отца.

– Так быстро? – Лидди не смогла скрыть своего удивления.

– Да тут странная история. На них вывел молодой человек, по виду благородный, он сам пришел в полицию и подробно описал, где и когда можно будет найти всю их банду, да так подробно, будто бы сам был рядом с ними… После этого оставалось только направить по нужному адресу жандармов.

– Странно… Он не говорил, кто он?

– Назвал только свое имя – Андрей. Высокий, стройный, глаза у него необычные, синие… – при этих словах Лидия невольно вздрогнула, но сумела взять себя в руки. – Вы не могли видеть его там, среди остальных?

– Нет-нет, точно никого похожего не видела – откуда среди этого сброда взяться благородному человеку? – слишком поспешно отвечала девушка.

– Он отказался пояснять что-либо о себе, сказал только, что срочно уезжает и очень спешит, просто готов поделиться тем, что ему известно. Среди задержанных – пятеро Ваших крепостных. Вы сможете опознать тех, кто напал на Вас с отцом?

– Они скрывали свои лица… Но, думаю, да.

– Тем лучше, значит, проблема решится быстрее.

– А что теперь будет с задержанными?

– Известное дело, суд. Скорее всего, их повесят, кого-то, возможно, ждёт каторга.

– Безусловно, я буду настаивать на самом жестким наказании для этих негодяев. Расскажите мне обо всех, чтобы я приняла суровые меры к их семьям, – в глазах Лидии полыхнул злой огонь. – Никто не уйдет от возмездия.

Урядник попрощался и уехал, оставив Лидию в приподнятом настроении. Из головы молодой панночки не шел этот таинственный молодой человек Андрей с пронзительным взглядом синих глаз.

"Почему он сначала был с этим сбродом, а потом спас ее, пойдя против своих же, и сам пришел в полицию?"…

Одни вопросы, на которые у Лидии не было ответов.

"Надеюсь, он знал, что делает, не хотелось бы, чтобы он пострадал в этой истории. Зато остальные получат наконец по заслугам, никто не останется безнаказанным, – удовлетворённо подумала пани Шеффер. – Неплохой подарок получился на мои именины… Наверное, все таки стоит сегодня съездить в Нежин к Натали," – пожалуй, впервые с момента смерти отца у нее появилось настроение для общения с подругой.