Текст книги "Ведьма из прошлого (СИ)"
Автор книги: Софья Эл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Как и сегодня.
Анна засунула руки в карманы джинс, а ее плечи приподнялись, выражая недоумение.
Или скованность.
Сейчас девушка была натянута, как струна, хоть и пыталась показать обратно.
– Я спала, – спокойно начала Анна а я тут же нахмурился.
– Днем?
Анна закатила глаза и резко повернулась ко мне. Ее взгляд гневно сверкнул, а черты лица ожесточились. Мое недоверие ее злило. И к сожалению, это нельзя было использовать ни для оправдания, ни для обвинения.
– А когда мне еще спать, Марк? – с вызовом произнесла она, прищурившись, – Может, ты знаешь, как можно не спать вовсе? Я бы не отказалась еще на тройку недель лишиться сна, – прорычала Анна мне в лицо, но тут же отступила, ладонями растирая лицо, – я не спала несколько дней. Я пытаюсь не спать как можно дольше, но организм сдается. Вот я и отключилась. Ну а дальше почему-то ты был в моем сне, и я испугалась.
Воинственность Анны, как и ее напряженность, растворились в один момент, будто вся усталость обрушилась на нее в один момент. Она сгорбилась, словно не было сил даже на то, чтобы держать спину, и облокотилась на стену здания. Только сейчас я заметил, что светлые волосы, забранные в пучок на затылке, были спутаны и торчали в разные стороны, а ресницы слиплись в уголках глаз Анны. Меньше всего сейчас она была похожа на ту девушку, что видел я сегодня.
– Что ты будешь делать, когда найдешь убийцу, Анна? – засунув поглубже свою жалость, я ступил вперед, внимательно глядя ей в глаза, – Он может быть даже ребенком. Как ты себе представляешь все, что должно произойти после.
– Какая теперь разница, – Анна потерла лоб, что тут же покрылся морщинами от того, как она нахмурилась.
– Ты можешь просто ответить? – проскрипел я сквозь зубы, а Анна усмехнулась, разрывая зрительный контакт.
– Никак, – прошептала Анна, а я остолбенел от недоумения, – я не буду его искать, Марк. И ты не будешь. Ты же хотел знать, почему я тебя остановила? – вскинув голову, Анна прокашлялась, глядя прямо в небо, – Поэтому и остановила. Я была напуганной дурой, когда пришла к тебе. Но как только увидела твои ожоги, поняла, что так будет со всеми. Она будет проникать в мозги к каждому, пока не доберется до того, кто ее убил. И сожжет его. И что-то мне подсказывает, что ей глубоко плевать, кто этот человек сейчас, сколько ему лет и чем он занимается.
Нервно облизнув губы, Анна снова закрыла глаза. Солнечные блики танцевали по ее лицу, отбрасывая тени от дрожащих ресниц на белые щеки.
– Анна, – мой голос захрипел, а я невольно оглянулся в поисках невидимой поддержки, – я должен спросить еще кое-что.
Она просто кивнула, не открывая глаз. Очевидно, что чем ближе ко дню, что должен был стать для нее последним, тем сильнее она становилась. И тем не менее я не мог понять – это сейчас разрешение задать вопрос или уже ответ на него? Видимо, поняв мои мысли, Анна вздохнула и отступила от стены, разглядывая плитку у себя под ногами.
– Да, Марк, – ее горло дернулось, а сама девушка часто заморгала и тут же отвернулась. Ее голос предательски дрогнул, – я уверена, что приговор Анне был вынесен небезосновательно.
Она шагнула вперед, но я, повинуясь непонятному порыву, дернул Анну за плечи, разворачивая лицом к себе. Из-под сомкнутых ресниц наметили дорожки слезы, что сейчас она пыталась старательно стереть, размазывая влагу по лицу. Перехватив ее ладони, я лишь легко дернул, ощущая всю ее невесомость. В Анне не осталось ни сил, ни приличного веса. Пошатнувшись вперед, она послушно прижалась к моей груди. Способности этой девушки были невероятны, но при всем этом я не встречал ранее существа беззащитнее, чем Анна сейчас. Возможно, поэтому я прижимал ее так крепко, вдыхая цветочный аромат ее волос.
– Я не знаю, что мне делать, – всхлипнула Анна, – я же самый обычный человек, а теперь что? Как мириться с тем, что все кончено? Как жить с тем, что я кому-то причиняла вред?
– Все мы кому-то причиняем вред, – как можно спокойнее ответил я, отстранившись от девушки и заглядывая ей в глаза, – но ничего не кончено.
Анна отрицательно замотала головой, судорожно оглядываясь вокруг, пытаясь спрятать от меня взгляд, а я схватил ее за подбородок.
– Посмотри на меня, – понятия не имею, откуда вдруг во мне взялась эта уверенность, но она послушно подняла взгляд, – та ведьма – ты, – Анна дернулась, но я держал крепко, – но в этом есть и плюсы, слышишь? Вы обладаете одинаковой силой, но она там одна в темноте, а ты здесь со мной, – Анна недоуменно моргнула, – мы прямо сейчас едем к тому парню, которого я встретил. Мы что-нибудь придумаем, Анна. Я обещаю тебе.
Очень тебя люблю
Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми
30 мая 1436 года
Зрачки Вигмара расширились. Он дернулся вперед, но тело его не слушалось. Амулет в его одежде держался крепко, связывая туже любой веревке, лишая дара речи. В сознание Вигмара помутнело. Он повалился на пол, а Анна присела на корточки около отца, судорожно перебирая валяющуюся на кровати матери утварь. К ее счастью нужная, черная от копоти и плотно закупоренная склянка лежала совсем близко. Подхватив зубами пробку, Анна дернула, тут же отплевываясь от просочившегося сквозь губы вкуса.
– Не волнуйся, – глядя прямо в затуманенные глаза отца, прошептала Анна, – я знаю, что делаю. У нас нет другого выхода. После – обещаю, все закончится.
Она могла это контролировать. Год Анна держала тьму на подсознании матери, не позволяя ей смешаться и заменить сущность Идонеи полностью. Слияния не было. Ее мама оставалась ее матерью, пусть и против всякого закона природы. Да, она отпустит ее сегодня, но с собой уж точно сможет справится.
Придвинувшись ближе к отцу, Анна наклонилась, с осторожностью удерживая смыкающиеся веки. Дрожащей рукой она перехватила склянку, и капнула жидкость в вмиг покрасневший глаз Вигмара.
Быстро захлопнув склянку, Анна поднялась на ноги, вмиг сметая все с кровати матери. Она смотала все, чего могли касаться травы, оставив лишь самый важный оберег в библии у изголовья кровати.
Вигмар бесшумно встал, уставившись в одну точку перед собой. Не растерявшись, Анна пихнула все белье ему в руки, судорожно оглядываясь вокруг. Действовать нужно быстро, пока Норман не решил сам нанести визит.
– Отнеси белье в подпол, – нервно проговорила Анна, касаясь пальцем груди Вигмара, – зайди к Сибилле и скажи, чтобы она немедленно отправлялась за лекарем. Пусть приведет его прямо сюда, скажет, что маме плохо. А после того, как лекарь зайдет в дом – бежит за отцом настоятелем. Матушка пожелала исповедоваться перед смертью.
Ни единый мускул не дрогнул на лице Вигмара. На долю секунды Анне стало не по себе. Ее бросило в жар, а руки затряслись так, что ее палец постукивал по груди отца, не в силах держаться на месте. Анну лихорадило. Зажмурившись, она глубоко вдохнула, широко распахнув глаза в следующий миг.
– Тебе срочно нужно в путь. Идонея умирает, а в доме скоро закончится еда. Тебе больно, что ты не сможешь быть с нами, но ты несешь за нас ответственность. Поэтому как только ты все сделаешь – ты покинешь деревню не меньше, чем на месяц. И ни о чем, произошедшем здесь, никогда больше не вспомнишь. Это все, – хрипло закончила Анна и обессиленно опустилась на кровать.
Зубы девушки стучали, не попадая друг о друга, а перед глазами мелькали цветные пятна. Вигмар дернулся вперед, а Анна с силой сжала руку матери.
– Ты будешь помнить, что успел с ней попрощаться, – прошептала она в спину Вигмара, – это воспоминание вначале будет бередить твою душу, но со временем превратиться в островок светлой грусти, о которой вспоминаешь не только со слезами, но и с улыбкой.
Вигмар остановился. Все внутренности Анны тут же стянул тугой узел и она скорчилась на кровати, пытаясь вернуть контроль над чужим разумом. Слезы брызнули из глаз девушки, а характерное шипение раздалось под ухом. Это слишком много. Слишком большое напряжение для молодой ведьмы. В коридоре послышались шаги Сибилл – она теряла контроль и над ней.
– Папа, не сопротивляйся! – вскрикнула Анна, давясь слезами, – Пожалуйста, здесь же Сибилл, она убьет ее!
Костлявая ладонь вцепилась ей в волосы, н в эту секунду Вигмар сделал шаг. Огонь, что полыхал внутри еще мгновение назад, отступил, и Анна молниеносно перехватила руки матери.
– Я очень тебя люблю, – прошептала она, заглядывая вглубь почерневших глаз, – очень-очень. Прости меня, пожалуйста. Но я должна их защитить.
Анна осторожно обхватила ладонями лицо матери, бережно убрав налипшие на кожу волосы.
Рыжеволосая ведьма, в чьих чертах сейчас сложно было узнать Идонею, заметалась в попытках высвободиться из ладоней Анны, что с каждой секундой сжимались все сильнее. Она билась в руках молодой ведьмы, в которой больше не видела свою дочь, пока не захрипела. С громким всхлипом, Анна дернула голову матери в сторону, вмиг задохнувшись от резкого хруста.
Зажав себе рот рукой, Анна опустила тело матери обратно на кровать. Зубами вцепившись во внутреннюю сторону ладони, она сжимала их пока не почувствовала металлический вкус. Только тогда к ней стала возвращаться способность мыслить. Еще многое предстояло сделать, иначе просто было нельзя.
Темная ведьма забирала слишком много сил, а любая оплошность Анны сейчас может стоить жизни и отцо, и Сибилле. С шумом проглотив никуда не исчезающий во рту ком, Анна поднялась, подхватив уцелевшие склянки.
Да прихода лекаря у нее есть лишь пара минут, стоит поспешить.
Исповедь
– Слава господу, вы здесь, – вымученно выдохнула Анна, посылая вошедшему доктору ослабевшую улыбку, – Сибилла, беги за отцом настоятелем как можно скорее.
Рыжая девочка, что испуганно смотрела на сестру, дернулась вперед, но он остановил ее, крепко сжав угловатое плечико.
– Иди, дитя. Сейчас все мы должны позаботиться о спасении души твоей матери. Очень жаль, что первым послали за мной, – посмотрев на Анну из-под нахмуренных бровей, доктор отпустил плечо Сибиллы, – нужно поторопиться.
Глаза Анны покраснели в ту же секунду, как за Сибиллой, чьи волосы только мелькнули в проеме, захлопнулась дверь. Старшая сестра ссутулилась и словно сжалась, мелко дрожа всем телом. Ее взлохмаченные волосы потускнели, а сама девушка будто постарела под натиском ноши, что легла на ее плечи. Врач ощутил противное чувство вины за упрек в своих словах. Странно было Анне первым делом бежать в церковь, где никому из их семьи на самом деле никогда не были рады. Суеверные и злые люди, к сожалению доктора, были и там. Хотя все и понимали, что будь хоть какие-то мало-мальские доказательства в ведьмовстве, женщин дома давно забрала бы инквизиция.
А ведь у них-то в маленькой деревне и не было ничего страшного. Ведь искали ведьм всегда там, где несчастья валились на людей. Нет же. Скот болел не чаще обычного, урожай собирали исправно, а зимы не зверствовали. Даже чума обошла, в чем доктор, конечно, никогда не признается вслух. Разве что смерть Жанны, но в этом сложно было обвинить якобы ведьм. Политика никого не щадит. И человеческий страх. Женился приезжий, что половине деревне приглянулся, на обычной девчонке, что провинилась лишь в том, что рыжей уродилась. И понеслись слухи. И что инквизитором он был, а она его околдовала, и что дети после первенца не рождались, потому что на небесах против были. А когда родить не получилось, так от самого дьявола и забеременела. О том, откуда же Анна у Идонеи народилась, еще больше слухов ходило, только совсем не суеверного происхождения. Кто-то говорил, что подкидыш она – ну не помнили Идонею с животом, да и роды никто у нее не принимал. Бабы на рынке шептались, что нагуляла Идонея, потому что глаза у девчонки ее, а чтоб не знали в деревне-то, скрывала умело. Мужики же судачили, что инквизитор с собой привез кулек, мол у ведьмы ребеночка спас, а тут женился наскоро, и вот и Анна. Она же мелкая всегда была, да и дома держали ее, людям не выводили. А после трех лет и не поймешь, год больше, год меньше, кто их, деревенских детей разберет. Вигмар с Идонеей только отмахивались, как и всегда не придавая значения слухам.
“Славная была семья”, – подумал доктор, с печалью глядя перед собой, – “с другой стороны, работы станет больше”.
– Я думала, что у нее еще есть время, – всхлипнула девушка, крепко обнимая себя руками и размазывая горькие слезы по щекам, – но она совсем слаба. Я просто растерялась, доктор.
Тихий голос Анны вырвал доктора из размышлений, и он резко поднял голову. Девушка охнула, зажав рот руками, а связка сушеной зелени, что явно заготавливали на зиму, тут же зашуршала, осыпаясь доктору на голову, забиваясь в глаза и нос. Чихнув, доктор часто заморгал. Анна тут же оказалась рядом, придерживая доктора.
– Возьмите скорее, очистите глаза, сейчас воды принесу, – с этими словами Анна запихнула ему в руку что-то, очень похожее на платок.
“Вот так всегда и бывает. Нельзя торопиться. Стоит только подумать, что времени нет, как на голову тут же сваливается не пойми что”, – протирая слезящиеся глаза, думал доктор.
– Как вы? – обеспокоенно спросила возникшая из ниоткуда Анна, а доктор вздрогнул от бликов, что, видимо, из-за пелены слез и недавних мыслей померещились ему в ее зеленых глазах, – Матушке совсем плохо, не успеет отец настоятель, хоть вы с ней молитву прочтете. А после умоетесь, вода как раз нагреется. Негоже в ледяной воде, еще застудите.
Только захотел доктор сказать, что не видит ничего, как последняя соринка из глаза выскользнула. Вот слышит же Господь молитвы. Видно, и правда Идонея на последнем издыхании, раз так все сложилось. О душе человеческой нужно сейчас думать, а не о сплетнях деревенских. Анна быстро потянула врача в комнату, тут же усаживая его возле матери.
Доктор лишь мельком глянул на посиневшие губы Идонеи, тут же разочарованно вздохнув.
– Прости, Анна, но все уже, кончилось, – подхватив в руки библию, доктор неловко закрутил ее, избегая взгляда на покойницу.
Так уж вышло, что боялся он мертвых. Жутко было, на первобытном нелогичном уровне. Вот и сейчас он интуитивно держался подальше.
Анна же недоуменно приподняла брови, кинувшись на кровать к матери и поднеся ладонь к самым ее губам. На секунду поморщившись, Анна замерла. И вмиг ее лицо расцвело.
– Нет же, доктор. Дышит, вы сами послушайте. Вы просто от нее, как от чумной, далеко сидите, – Анна схватила врача за руку, а тот инстинктивно рванулся в сторону, но тонкие цепкие пальцы не отпускали, – ну же доктор, щупайте, есть же биение?
Желудок подпрыгнул в животе у доктора, когда под натиском Анны, ему пришлось наклониться. Он был готов ощутить уходящие из тела остатки тепла, но внезапно почувствовал уверенный жар. Идонею лихорадило, а губы показались синими лишь из-за особенностей освещения.
Анна крепко держала его запястье, но сейчас доктору почему-то казалось так правильно.
– Слышите дыхание же? – спросила Анна, а доктор лишь кивнул, глядя на приподнимающиеся одеяло, – Сердце бьется?
Сглотнув собравшийся комок волнения, доктор протянул руку и решительно положил ее на шею Идонеи. Действительно, уверенное биение раздалось под пальцами.
– Но как же прочесть молитву, если она спит? – словно сквозь туман, спросил доктор, послушно распахивая сжатую в руке библию.
Анна вздохнула, а ответ словно прозвучал в его голове.
– Внимательно смотрите, доктор. И слушайте. Не спит Идонея. Широко распахнуты глаза ее, да и ресницы влажные, а губы шевелятся, тихо, но уверенно шепча “Ave Maria”…
Или же не было и голоса никакого? Погруженный в молитву, доктор потерялся в фантазиях. Он же отчетливо помнил, как вошел в комнату, а там лежала умоляющая о последней исповеди. Они прочли “Ave Maria” несколько раз, в промежутках говоря о том, что будет после. Даже удивительно, как время способно останавливаться в последние минуты. К тому моменту, когда отец настоятель ворвался в комнату, тело Идонеи уже начало остывать, а Анна тяжело кашляла от своих непрекращающихся рыданий. Ее губы были искусаны так сильно, что по ним струилась кровь.
Третий
К своему стыду, я даже не удосужился запомнить имя официанта. А ведь парень представлялся каждое мое посещение. Но несмотря на это в клубе все поняли, о ком я спрашиваю. Как и ожидалось, днем его на месте не оказалось, да и в принципе у парня следующая смена выпадала через два дня. И несмотря на то что по версии нашего кинематографа, выведать личные данные сотрудников – задача несложная, требующая лишь фантазии и упорства, на деле все оказалась нереальной. Ни упоминание того, что я друг Паши (отсылка автора – привет, Яна и Канарейкины), ни его звонок лично управляющему, ничто не смогло сломить вежливо натянутой улыбки отказа.
А говорят еще, что у нас люди коррумпированные. Врут. Честные и свято соблюдающие закон о защите персональных данных. Никогда не думал, что буду жалеть, что в нашей стране кто-то взяток не берет.
Естественно, когда у тебя есть ручная ведьма, зачем, казалось бы, все сложности? Только вот Анна оказалась не только умеет перемещаться в пространстве, преобразовывать вещества, читать мысли и двигать предметы, но точно так же прекрасно этого всего… не умеет. Как? Понятия не имею, но прямо сейчас она, как заправский экстрасенс с какого-нибудь популярного канала, ощупывала все поверхности, что попадались ей на глаза, каждый раз кидая на меня виноватый взгляд.
– А это кто? – не удержал своего любопытства молодой бармен, что самозабвенно натирал высокий бокал для мартини, – Она из этих? – спросил он, многозначительно округлив глаза.
А Анна с каждой минутой входила в образ все больше. “Ощупывала” воздух, принюхивалась, словно собака, то хмурилась, то тяжело вздыхала, бросая подозрительные взгляды на бармена. Как при всей серьезности ситуации можно быть такой беспечной и так наивно дурачиться, я понятия не имел. Мне-то было жутко от мыслей о том, что со мной происходило, на секунду невозможно отвлечься, а девушка, что каждую ночь сгорает на костре, ведет себя, как ребенок.
Но, похоже, спектакль Анны попал в цель.
Уж больно удачной вышла финальная сцена. Схватившись за барную стойку, Анна задрожала, хватаясь за горло, и громко захрипела. Бармен отпрыгнул в сторону, а я рванул было к Анне, но она вытянула вперед руку, не давая приблизиться.
– Воды, – простонала Анна, давясь хрипами, – воды!
Бармен замер, но стоило Анне посмотреть прямо на него своими блеснувшим в скудном освещении глазами, как парень подпрыгнул и загромыхал стаканами.
– Что случилось? – спросил я, а Анна схватила меня за руку под барной стойкой и в то же мгновение стала нормальной.
Покосившись на официанта, она приложила палец к губам, но тут же затряслась снова. Бармен уже пристально смотрел на нее.
Анна подхватила протянутый стакан и одним мощным глотком проглотила все содержимое, тяжело оседая на стул. Она откинулась на спинку, словно растекаясь на сидении. Со стороны казалось, что девушка очень истощена. Приложив тыльную сторону ладони ко лбу, Анна глубоко вздохнула, посылая официанту измученную улыбку.
МХАТ отдыхает.
– Спасибо, – тонко прошептала Анна, еле раскрывая губы, – просто это очень тяжело.
В самое яблочко. Нет, я и подумать не мог, что молодой бармен поведется на такую ерунду. Немодно сейчас верить в мистику, больше в психологию и внутреннюю энергию. Но, видимо, парень был тем самым редким экземпляром, что нет-нет, да искал подтверждение чему-то паранормальному.
Вот и сейчас он быстро осмотрелся, в поисках других любопытных глаз, и тут же облокотился на стойку.
– Вы что-то почувствовали, да? – осторожно спросил он, а мне лишь оставалось покорно молчать, дожидаясь окончания развернувшегося спектакля.
А заодно хорошенько подумать, сколько раз за время нашего знакомства Анна подобным образом врала мне самому. Ведь от всего веселья этого представления внутри плотно осел мутный осадок лапши, где-то явно висящей на моих ушах.
А тем временем Анна снова тяжело вздохнула.
– Здесь есть какое-то, – Анна нахмурилась, но словно опомнившись, выпрямилась на стуле, вытащи наружу явно одну из лучших своих осанок, – вы не поймете, – ее лицо тут же посерьезнело, – да и не собираюсь я вам ничего доказывать. Тем более что мы торопимся.
Она начала подниматься со стула, но пошатнулась, уперевшись на мое плечо.
– Пойдем, Марк, – дрогнувшим голосом произнесла она, возведя глаза к небу, – ничего мы не сможем сделать для этих несчастных. Как же я устала, – застонала она, быстро стрельнув взглядом на заметавшегося от любопытства бармена.
– Нет, нет, постойте! – прервал ее речь бармен, а я заметил блеснувший в ладони Анны камень, – Я, кажется, понимаю, о чем вы.
Как и я, парень. Вот эта безделушка в ее руках каким-то образом помогает Анне все ее спектакли обыгрывать правдоподобным образом. Люди видят то, что хотят увидеть, поэтому несмотря на всю театральщину, сама сцена смотрится естественно. От этого понимания стало совершенно не по себе. Ведь я на самом деле понятия не имел, на что на самом деле способна Анна.
– Хорошо, – тут же пошла навстречу Анна, быстро взобравшись обратно на стул, – тьма владеет этим местом. Запах ее из каждого угла сочится. Только вот источник ее определить не могу никак.
Бармен недоверчиво глянул на меня. Перегнула палку, Анна. Или камушек ее не сработал, но вот размытые формулировки парню не зашли.
– Я же говорила, – грустно усмехнулась Анна, растирая до красноты лоб, – не понимаете и не сможете понять. Вам же всем шоу подавай, про себя послушать хотите, – завелась Анна, повышая голос, – а что мне про тебя рассказать, мм?! Приехал из деревни, квартиру снял, простенькую, родители особо денег не давали. Учиться пошел, жалел, что не в Москву. Пообещал, что обязательно выберешься, даже копить начал. Сюда вот устроился временно, – усмехнулась Анна, а бармен остолбенел, – только вот ничего более постоянного, чем временное нет, правда? Учебу то ли забросил, то ли на заочное перешел, плохо видно, устала, – махнула рукой Анна, – хранитель твой заслоняет, – бармен удивленно открыл рот, – мужчина, пожилой такой, – он нахмурился, а Анна поправила, – сильно пожилой. Только что он во тьме-то этой, сделать может?
– А что не так? – выдавил из себя парень, а Анна посмотрела на него так, словно двоечнику четвертый раз объясняет, сколько два плюс два будет.
– Кровь я тут чувствую, – сморщила нос Анна и кивнула на дверь, – много крови было.
Парень судорожно закивал.
– Драки часто бывают, да, только не здесь, а на улице…
– Ну так я и говорю, – кивнула Анна, – много крови.
– Вот эта тьма от этого, да? – спросил бармен, а Анна хлопнула себя ладонью по лбу, заставляя его вздрогнуть.
– Да нет же я тебе говорю, – простонала она, обреченно глядя на меня, – Марк, не могу уже, ну не хотят люди помощи, ну давай уйдем, пожалуйста.
– Марк, постойте, – тут же торопливо оборвал ее бармен, – вы простите, не все понимаю, не сразу. Так откуда же тьма? – осторожно повторил вопрос он.
– Воронку вижу, – с самым серьезным лицом заявила Анна, – в ней зло все. Только воронку эту человек к вам привел. Множится зло в воронке и вас всех засасывает. С каждым днем все сильнее и сильнее. Но ничего, мы пару дней и подождем, а вот вы дождетесь ли, конечно, сказать сложно, – равнодушно кинула Анна, поднявшись с места, – пойдем, Марк, свечки за здравие нужно ребятам поставить и помолиться, чтобы обошла воронка их стороной. Чувствуешь, как воняет, да?
Мне оставалось лишь обреченно кивнуть и пожать плечами.
Бармен колебался недолго, но мы успели выйти на улицу. Запыхавшись, он вылетел следом, протянув мне какой-то разноцветный флаер. Где откопал-то. Он не задерживался – кинув испуганный взгляд на Анну, снова исчез в дверях.
Гость
Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми
30 апреля 1438 года
Под ветвями раскидистого бука было прохладно. В этом году снег сошел достаточно поздно, что было удивительно для всех жителей деревни. Из-за этого на улице еще стояла непривычная сырость, но теплые потоки воздуха торжественно трубили о весне. В ярком свете луны вода в роднике блестела, создавая ощущение глубины, которой и в помине там быть не могло.
Анна лишь смотрела на идеально круглый диск луны, едва касаясь кончиками пальцев серебристой поверхности ключа. Волшебная ночь, что вот-вот должна была наступить. Ночь, в которой уже слишком давно ей не было места. Заняв Сибиллу прялкой, которую сестра любила гораздо больше ее самой, Анна стремительно сбежала на зов, что сжимал ее сердце.
Она знала, что не может быть с ними. Анна потеряла это право тогда, когда перешла черту. Сейчас девушка слишком хорошо понимала, как же далеко она скользнула за грань. Потому что кроме теплых золотистых нитей, что так и тянули ее сердце к ручью, очень ярко пылали и другие. И они были не так милосердны. Пурпурные и алые, пульсирующие, они проникали в само ее существо, растворяясь в венах и принося боль, с которой Анна и не могла ничего сопоставить. Они звали ее в чащу. Туда, куда не совались даже самые смелые охотники. Туда, куда наверняка не ступала даже нога ее отца.
Анна уже давно сбилась со счета, сколько же оправданий она пыталась себе найти. Ее семья была под угрозой. Она не могла выбирать между ними и матерью, не имела на это права. Анна знала лишь то, что у нее есть сила. Так почему нельзя использовать ее, чтобы спасти всех? Почему теперь слова, обращенные к Господу, жалили язык и разрывали кожу? Ведь она делала то, что должно. Но несмотря на свое внутреннее несогласие, Анна держала слово, данное два года назад. С большим трудом. Иногда даже возникали мысли, что отец все равно ничего не помнит. Но Анна старалась не забывать, что с ней будет, если она снова использует то, что даровано ей от рождения. И хоть девушка и чувствовала, будто ее руки оторвали, а сердце заключили в цепи, она держалась.
Прикрыв глаза, Анна поглубже вдохнула свежий весенний воздух. Ведь так много прекрасных вещей в мире и без ее дара. Удивительный ключ, что помогал больным, раскидистый бук, что помнил прикосновения самой Жанны. Сама природа помогала людям выжить тогда, когда они не шли против нее.
– И все же тебя тянет, – от тихого знакомого голоса, раздавшегося совсем рядом, Анна вздрогнула.
Рядом с ней на только появившейся траве, сидела Идонея. В одной ночной рубашке, что достигала пят, с распущенными волосами, что несмотря на отсутствие ветра, колыхались, закрывая ее лицо рыжей вуалью. Анна зло сжала губы и резко отвернулась, уставившись на ручей.
– Не отрицай, дитя мое. Иначе бы тебя здесь не было, – Идонея улыбнулась. Она прищурилась, не скрывая кривую усмешку на своих губах.
– Я не твое дитя, – отчеканила Анна, выпрямляя спину до хруста меж лопаток, – и прекрати использовать ее образ, все равно не работает.
– О, а здесь я с тобой не согласен, – Идонея засмеялась, откидывая волосы назад, – ты же не прогоняешь меня. Как это не печально, Анна, но ты так же, как и все люди, встречаешь по одежке.
Анна зажмурилась, скрипнув зубами, и осторожно выдохнула, возвращая контроль над бушующем внутри огне. Да, кое в чем он действительно был прав. Смотреть на мать, чья душа сейчас наверняка пылала в аду из-за Анны, ей было больно. Но это совсем не означало, что она сдастся.
– Ты знаешь, что я не могу, – прохрипела Анна, вцепившись пальцами в землю.
Идонея засмеялась.
– Милая, я не поверю, что тебя пугает какая-то боль, – подмигнула Идонея, по хозяйски закинув руку на плечо Анны, – ну, давай, как там начинается? Ave…?
Ресницы Анны дрогнули, а сама она судорожно сглотнула вставший в глотке ком. Нет, она действительно могла и потерпеть. Прошептать слова молитвы и избавиться от незваного гостя. Но так придется делать каждый раз. И рано или поздно от боли она просто потеряет контроль. Именно этого он и добивался. Поэтому оставалось вырабатывать устойчивость в к его словам и привыкать к неприятному обществу.
– Знаешь, это даже забавно, – прошептал гость. Его облик изменился. Это Анна поняла по резкой смене голоса на грубый тембр и горячему дыханию, опалившему ее щеку, – ты с таким остервенением пытаешься услужить Ему, а Он даже не дает тебе возможность поговорить с Ним.
– Почему бы тебе не отправиться надоедать кому-нибудь еще? – прошипела Анна, скидывая тяжелую руку с плеч одним резким движением, – Уж точно есть души гораздо невиннее моей.
Гость развел руки в стороны как бы намекая, что не видит никого здесь. Он издевался. Но кроме всего прочего, Анна прекрасно знала, почему он здесь. И уж точно не хотела говорить об этом с ним.
– Твоя злость так же прекрасна, как и вскормленная моим вниманием гордыня, Анна. Но я не врал тебе и не собираюсь. У тебя то, что принадлежит мне.
– С каких это пор сила ковена светлых принадлежит тебе? – на этот раз засмеялась уже Анна, да так сильно, что по щекам ее побежали слезы, – Да, ковен объединил все силы хранителей, чтобы спасти Жанну, а мама обманула их и переступила черту, но я смогла удержать тьму внутри нее. Так что все, что ты должен был получить после ее смерти – ты получил вместе с ее душой, – зло выплюнула гостю в лицо Анна, наконец осмелившись посмотреть в иссиня-черные глаза.
Гость мягко улыбнулся, что ударило Анну разрядом сильнее, чем его появление. Мурашки сомнений и липкого страха поползли по ее шее прямо за воротник, добираясь до сердца.
– А ты никогда не задумывалась, почему объединив все силы хранителей, Идонея не использовала твою?
Он говорил тихо, но Анна чувствовала, как задрожали ее барабанные перепонки в голове под натиском участившегося пульса. Она не думала. Она знала. Об этом нельзя было не догадываться. Первые слова в жизни, которые она помнила, были молитвой. Книга, что обязательна к чтению каждый день – библия. И ей можно было использовать лишь травы и смотреть, как пользуется силой мать, но никогда нельзя использовать ее самой. Сначала говорили, что она слишком мала. После – что это опасно и грань для светлых – слишком тяжело определима. Но ведь ее мать была единственной ведьмой в семье и никто не учил ее, как определять грань. И все же Идонея дожила до очень взрослого возраста, ошибившись лишь осознанно. Пожертвовав собой. А Анне было нельзя.
И все же Анна упрямо молчала, не произнося и слова.
– Свет и тьма существовали всегда, Анна, – спокойно произнес гость, разглядывая длинные заостренные ногти на своих пальцах, – так ответь мне, как мог существовать этот баланс тысячелетиями, если темные появлялись лишь тогда, когда светлые нарушали грань, м? Разве же это равновесие?
– Тайны нашего рождения не определяют, кто мы, – не выдержав, вскрикнула Анна, – и раз уж на то пошло, пока я не оступилась, все было в порядке. И будет снова, а если нет – то мой отец сделает все, что необходимо, – уверенно произнесла она, скрипнув зубами, – тебе ничего не достанется.
