Текст книги "Её звали Никто"

Автор книги: Соффи Кейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Ты знаешь, из-за чего мы поругались с Яной перед её смертью?

– Причём тут это? – я искренне не понимал, к чему она спросила это, но взглянув на неё, я понял, что лучше ей ответить, – Толик рассказывал, что вы, вроде, парня не поделили.

– Да, всё так, вот только никто, кроме нас двоих не знал, о каком парне идёт речь. Видишь ли, какая штука приключилась, наша ангельская Яночка влюбилась в непостижный для неё образ, влюбилась в хулигана-Толика. И в обычной жизни такая смелая, она боялась даже просто заговорить с ним, краснела, когда слышала, как он произносит где-то её имя, и не нашла ничего лучше, как рассказать о всех своих страданиях своей лучшей подруге… мне.

Я внимательно выслушала её и поняла, что ей просто нужны новые ощущения и статус в обществе. Она хотела просто использовать Толю, а потом, когда он бы надоел ей, она бы его отшвырнула, как ненужную и порядком надоевшую игрушку. А я всегда видела в Толике прекрасного человека, я всегда знала, что он не такой как все, но меня никто не понимал, ведь для всех Гордость был просто весёлым идиотом, который дружит со старостой.

Мы с Яной сильно поругались из-за этого и решили собраться в классе, чтобы выяснить отношения. Яна была очень вспыльчивой и горделивой, поэтому разговора не получилось, и мы подрались.

Ника рассказывала мне всё это и сама не замечала, как медленно открывает это злополучное окно. Она была будто не в себе, для неё сейчас ничего не существовало, кроме воспоминания того дня. Мне было жутковато слушать всё это и смотреть, как изменяется её лицо. Оно уже давно перестало быть милым и красивым, появилась какая-то жестокая, не человеческая гримаса. Так улыбаются псих-больные в припадке. А в глаза я и вовсе боялся посмотреть. Ника и в спокойном состоянии будто заглядывала в душу, а сейчас и вовсе просто выворачивала всё живое наизнанку.

Она распахнула окно, встала лицом к ветру и расправила руки, словно крылья.

– В тот раз Янка стояла так же. «Ах, я так люблю эту свободу, когда ветер треплет мои волосы, когда я чувствую себя птицей в небе» – это были её слова. Господи, как же я ненавидела эти её заученные и пропитанные слащавой фальшью фразы! Она во всём старалась казаться лучше, чем есть на самом деле! Она всегда лучше смотрелась на моём фоне: принцесса Яна и её скромная подруга Вероника. Высокомерие её и погубило. Она всегда мечтала летать выше всех. Я исполнила её мечту. Она полетела… из окна.

– Что?! – я до последнего надеялся, что всё это просто бред, сказка, выдумка, что так не будет, что Ника не убийца! Но посмотрев на неё я понял, что это не шутки. Я не верил, не хотел верить, – Ника, ты не могла!

– Да, не могла, – она с некой грустью вздохнула и села в оконном проёме, свесив ноги наружу, – и кто бы мог подумать, что маленькая девочка, ещё совсем ребёнок, сможет кого-то убить?

По началу, я очень испугалась, и мне было стыдно, я просила прощения, я поняла, что совершила ошибку! Но одноклассники не желали меня прощать. А потом начался этот нескончаемый ад с постоянными драками и унижениями. Я пыталась им всё объяснить, но они ополчились против меня. А когда человеку каждый божий день говорят, что он тварь и убийца, поневоле хочется убивать и мстить всем.

Вспомним последние события этих дней. Помнишь эту знаменитую кражу? И здесь не обошлось без меня. Я просто хотела проучить Серёгу и Игоря, они оба строили из себя крутых парней, но что было бы, когда на них с обвинениями накинулся весь класс? Пришлось повозиться с ключами и электричеством, и если бы Игоря не было в школе, никто бы даже не подумал на меня.

– Ты с ума сошла?! Ты понимаешь, что я из-за тебя чуть друга не потерял! Я его предал, чтобы тебя выгородить, а ты всего лишь хотела потешить своё самолюбие и подставить Серёгу?!

– Я хотела, чтобы они хоть раз оказались на моём месте. Они должны были хоть раз почувствовать то, что чувствую я. А ты, ты такой же как и все они. Трус несчастный! Я заставлю тебя страдать!

Её слова вылетали из горла криком. Всё это жутко долго сидело у неё внутри и теперь рвалось на волю.

– За что? Ты хочешь, чтобы все вокруг мучались так же, как ты?

Я всё ещё хотел её спасти.

– Ты хоть знаешь сколько боли они мне причинили?!

– А ты на боль отвечаешь болью?

– Пусть поймут, как прогнили их души!

Всё смешалось. Ветер, обжигающе холодный, пробирающий до костей, совсем не мог остудить мою разгорячённую голову и сердце, которое каждым ударом будто желало пробить дыру в моей груди. Вероника сидела, уткнув лицо в колени, и рыдала. Лунный свет падал на её волосы, которые теперь мне казались прозрачными, а кожа потеряла все краски и стала мертвецки-белой. Теперь я понял, почему Толик при нашей первой встрече назвал Нику призраком. Она действительна больше не жила с того дня, когда погибла Яна. Она – мёртвая душа.

– У меня нет теперь другого пути, только вперёд. Ребята говорили, что мне самое место в аду. Может, Яна была права, летать – это здорово? Проверим.

Ника встала в полный рост. Она уже порядком замёрзла, но закрывать окно не собиралась. Она просто шагнула вперёд и исчезла внизу. Я рванул к окну, прошло всего лишь несколько секунд, но было поздно, Вероника лежала на снегу без движения. Я услышал чьи-то шаги за спиной. Это был Толик. Он тоже подошёл к окну и взглянул вниз.

– Мать твою, ты что тут делаешь? – закричал я на него. Он не реагировал. Я хорошенько хлестанул его по лицу. – И даже не смей думать, будто бы это я её выкинул!

– Да успокойся, я всё сам видел, – наконец пробормотал он, – бежим вниз, нужно звать взрослых, может, она ещё живая!

Я плохо помню, что было позже, происходящее напоминало кошмар. Мы со всех ног бежали с Толиком по коридору и ворвались в зал. Включился свет, после смутных объяснений Гордеева стали раздаваться удивлённые возгласы и крики ужаса. Поток людей хлынул из школы на улицу, забирая и нас с собой. Пётр Андреевич, увидев Веронику, кинулся к ней. Он кричал, звал на помощь и никак не мог поверить в то, что его любимой племянницы больше нет. Раздался душераздирающий рёв сирен. Меня окружило множество людей, они пытались добиться, что произошло, но я был на грани обморока и сам ничего не понимал. Если бы не Толик, который вцепился в рукав моей куртки и крепко держал меня, не отпуская ни на минуту, я бы точно где-нибудь рухнул. Все бегали и суетились вокруг Ники, а ей уже было всё равно. Школа пустела с каждой минутой, напуганные подростки бежали домой, учителя возились с убитым горем математиком, а потом все уехали в больницу.

Спустя два часа всё полностью стихло. На холодном крыльце, прямо на ступеньках, остались сидеть я, Толик, Серёга и Артём. Мы пили остатки водки. Да, на наших глазах умер человек, а мы просто сидели и пили.

– Как ты оказался в кабинете? – спросил я у Толика. Он помолчал, пытаясь собраться с мыслями.

– У меня сигареты закончились, – признался он и стал искать по карманам зажигалку, – а в кабинете физики рядом с вольтметром и электрофорной машиной оставалась последняя пачка. Вот я и пополз потихоньку туда, но там у вас такие страсти начались, я решил у стеночки на полу посидеть, посмотреть.

– И долго ты там сидел?

– Ну, как ты ей признался, что она тебе нравится, с того момента я зашёл.

– То-есть, ты всё слышал, что она про тебя говорила, сидел и молчал?!

– Молчал бы ты! Ты там сам подвис, а я и вовсе офигел!

Парни закурили. Курил даже ботаник Артём, но нас это нисколько не удивило. Я сидел и не чувствовал ничего, будто меня самого выкинули из окна, выпотрошили все органы и оставили в таком состоянии.

– Какое всё-таки странное место школа, – задумчиво произнёс Артём и затушил сигарету, – школа учит нас говорить грамотно и красиво, но именно здесь мы чаще всего употребляем маты. Школа учит нас здоровому образу жизни, а мы напиваемся здесь и со спокойной душой прячем в кабинетах сигареты. Школа учит нас помогать друг другу в трудную минуту, а мы готовы передушить своих одноклассников. Школа уверяет, что после, нас ждёт светлое будущее и счастливая жизнь, а в итоге это уже второе убийство в нашем классе…

– Так, всё, Кузе больше не наливать, – сказал всем Серёга и выкинул в урну пустую бутылку, – а то у него в башке вместо мозгов уже какой-то кисель.

– Не знаю, как по мне, так он прав, – проговорил Гордеев и поёжился. Было холодно. Серёга лишь усмехнулся. Мы неспеша побрели домой, размышляя о том, что-же будет дальше.

После всего произошедшего Пётр Андреевич уволился из школы и уехал из города. Обеспокоенные родители пожелали установить, как всё было на самом деле и вновь начались эти ужасные расследования. Дело Яны Степановой вновь возбудили и в ходе расследования выяснили, что Вероника не выкидывала её из окна, девочка просто оступилась на подоконнике. По школе долго ходили разные слухи о том, что Вероника после смерти подруги считала себя настолько виноватой, что её психика серьёзно пошатнулась, поэтому она решила, что это она выкинула Яну, а постоянные унижения со стороны одноклассников окончательно подвели дело к такому концу. В наш класс несколько раз приходил участковый инспектор по делам несовершеннолетних и проводил воспитательные беседы, ведь на нас всех, по сути, лежала одна статья – доведение до самоубийства. До самого окончания школы с нами жила эта ужасная история, которая оставила след в душе каждого.

В тот вечер, в день её смерти, когда я возвращался домой, я думал о многом. Я не знал, как мне жить теперь дальше, ведь Ника стала, в какой-то степени, смыслом моей жизни. И что делать человеку, когда этот смысл умирает прямо на твоих глазах?

Я всё ещё любил её. Ника – эта хрупкая юная девочка сумела проколотить такую огромную дыру в моей душе, которую я и представить себе не мог. Во мне навсегда поселилась бездна.

Я представлял, как через много лет, когда я уже давно закончу школу и институт, когда я съеду от родителей, когда уже сам стану папой и мужем, после долгого трудового дня я вернусь к себе домой, и там меня встретят дети и жена. Любопытные малыши однажды спросят меня.

– Папа, а когда ты впервые влюбился?

Я улыбнусь и вспомню тот день в школе, тот проливной дождь, под который я попал и жутко промок.

– Мне было лет пятнадцать тогда. Мы с родителями только переехали в тот серый и неприметный городок.

– А как её звали?

Я с некой грустью всё-же им отвечу.

– Её звали Никто.