Текст книги "Её звали Никто"

Автор книги: Соффи Кейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Привет, девчонки, – я был само дружелюбие и обаяние сегодня, – как поживаете?

– О, к нам пришёл Алексей, давно тебя ждём, – ответила одна из них и скромно улыбнулась. Первое, что привлекало в её внешности – вишнёвые волосы. По сравнению со светлой кожей, разбавленной лишь румянцем на щеках, её волосы просто горели ярким пожаром цвета. – ещё вчера хотели с тобой познакомится. Я Юля Куликова.

Юля была совсем непохожа на своих одноклассниц. Диана и Наташа часами могли стоять перед зеркалом, красясь и придумывая, как же сегодня уложить волосы, а лицо этой девочки было совсем нетронуто косметикой, у неё была чистая красота. Наташа за эту короткую перемену практически съела меня глазами, а Юля, кротко улыбнувшись, казалась мне самой очаровательной девочкой.

Оттесняя на второй план Юлю, ближе ко мне подошла вторая подружка. Она назвала себя Катей, крикнула «слава единорогам» и крепко-крепко обняла меня. Я был ошеломлён, но оттолкнуть её никак не мог, да и не хотел. Смущённо красней, я пролепетал, что рад знакомству. Катя отпустила меня и засмеялась, обещая рассказать, где в нашей школе можно встретить магию. Вот и нашёлся мечтатель в этом классе.

– Прекрати смущать парня, – проговорила третья девушка, сложив руки на груди. Под её тёмным взглядом мне стало немного не по себе, – меня Саша зовут.

Она была строга в каждом своём движении и слове. Удивительным было то, как эта закованная в собственных мыслях и правилах девушка, поразительно менялась в окружении подруг. Пропадали её холодность и скупость на чувства.

Мы мило побеседовали, а после девочки, извиняясь передо мной, сказали, что у них возникло важное дело и подошли к Серёге. Они о чём-то заговорили. Я тоже хотел присоединится к их компании, но мне на глаза опять попалась Вероника. Она одиноко стояла, подпирая стенку, и отрешённо глядела в конец коридора.

– Опять одна? – спросил я, чтобы как-то завязать разговор. Ника молчала. Мимо пронеслись пятиклассники. Я вздохнул. – Неужели мы так же в детстве бегали?

– Чем старше ты становишься, тем сильнее ты забываешь, что значит радоваться. Скоро нас ожидает вот это.

Вероника кивнула в сторону девятого класса. Парни сидели на полу и писали домашнюю, кажется, по трём предметам сразу. С девочками происходило и вовсе что-то странное. Одна стояла и колотила учебником по алгебре парня, убеждая его, что он неправильно решил прогрессию. Вторая, окружённая своими подругами, взахлёб рыдала оттого, что набрала мало баллов по последней контрольной работе. Третья ходила туда-сюда с книжкой в руках и пыталась наизусть рассказать «Письмо Онегина». Четвёртая заткнув уши наушниками, прислонившись лицом к стене, пыталась уснуть. Пятая достала из сумки упаковку успокоительного и проглотила сразу три таблетки.

– Какой ужас, – ошарашенно выдал я, – хочешь сказать, с нами будет так же?

– С нами будет хуже. А сейчас уходи, мы находимся вместе подозрительно долго.

– Нет, – я положил руки ей на плечи и развернул её к себе лицом, – я никуда не уйду.

– Убери руки, пожалуйста. Со мной нельзя общаться.

– А мне плевать, я хочу подружиться с тобой!

Но Вероника будто не слышала меня, она смотрела куда-то в сторону, вид у неё был встревоженный. Она вдруг сбивчиво проговорила.

– Лёша, ударь меня.

– Чего? Ты с ума сошла? – опешил я. Она взяла мою руку, с силой ударила ей по своему лицу и упала на пол. Я кинулся её поднять, но услышал свист и возгласы радости за моей спиной.

– Лёха, красавчик! – ободряюще крикнул Серёга и похлопал меня по плечу. – Так ей и надо! Слышал, на первом уроке ей Наташка хорошую трёпку задала, сейчас вот ты. Что, Никто, чёрный день календаря? Вот и молчи, тварь!

Я не понимал, что произошло. Одноклассники смотрели на меня с таким воодушевлением, будто бы я – герой, который выиграл войну. Вероника поднялась с пола, поправила платье и вновь встала у стеночки. Ребята бурно обсуждали мой поступок. К моему удивлению, добрые с виду девочки Катя, Юля и Саша, яростней всех восхваляли меня. Лишь долгожданный звонок прекратил это безумие.

Мы зашли в кабинет и расселись по своим местам. Сегодня была лабораторная работа – сборка электрических цепей. Одноклассники уже во всю соединяли провода и прочие элементы, а я, как дурак, сидел и пялился в окно, пытаясь осознать, что со мной происходит. К моему счастью, Толик в электричестве разбирался намного лучше, чем в черчении, поэтому он быстрее всех справился с заданием.

– Лёх, ты чего такой загруженный?

– Я только что ударил девчонку, – досада и стыд буквально душили меня. Давно уже мне не было так паршиво.

– Хватит ныть, парни, наконец-то, тебя по-настоящему зауважали.

«Зауважали парни». Да не нужно мне это уважение, когда все думают, что если ты ударил беззащитную девчонку, то ты крут. Это ужасно низко! Гадко! Мерзко! Мне хотелось только одного – узнать, зачем Ника так сделала. Почему позволила себя унизить в очередной раз?

Весь день я пытался выловить Веронику на переменах, чтобы поговорить, но она убегала от меня, не желая ничего объяснять. Мои слова на неё не действовали. Тогда я решил подождать её после уроков и пойти с ней домой. Из школы она вышла поздно и пошла не к главным воротам, а на задний двор. Я отправился следом за ней. Оказалось, там есть ещё один выход. Я прибавил шагу и сумел догнать её. Мы шли по парку.

– Может, ты, наконец, расскажешь, что это за выходка была?

– Я тебя спасала. Если бы я этого не сделала, у тебя бы были большие неприятности, – Вероника шла и пинала ногами, как маленький ребёнок, листья. И вот этот вот ребёнок как-то меня спас. Уму не постижимо! – я увидела, что на нас обратил внимание Серёжа и его компания. Они шли к тебе с разборками, вот я и сделала вид, будто ты меня ударил. Бить-то меня можно…

– Тебе же больно было! Уж лучше бы они меня избили, ты и так от них настрадалась!

– Дурак ты ещё, Алексей. Я бы врагу не пожелала своей участи.

Часть 6

Дни круговоротом сменяли друг друга. Казалось, что школа затягивает меня в свою тёмную пучину, а плавать я вовсе не умею, да ещё в добавок, кто-то крепко связал меня и повесил камень на шею. К концу каждой недели я опускался на самое дно, где давила такая толща воды, что моё мёртвое тело продолжало страдать. Эти странные мысли частенько всплывали в моей голове, заставляя меня лишь с грустью смотреть на кучу д/з и приступать к его выполнению.

Отрадно было лишь то, что я смог найти себе товарищей по несчастью. Толик Гордеев стал моим лучшим другом, а класс, и вовсе, я считал второй семьёй. И всё бы ничего, но я не мог свободно общаться с Вероникой. Одноклассники продолжали каждый день придумывать новое веселье с её участием, а я ничего не делал, оставаясь лишь наблюдателем и, фактически, соучастником новых «казней».

Наступили выходные. В тот субботний день я решился на довольно рискованный шаг – я пригласил Толика в гости. Шаг был рискован тем, что огромная опасность столкновения двух разных слоёв общества, прямо нависала надо мной. Странные взгляды на жизнь, принадлежавшие моим родителям, я совершенно не разделял. Новость о том, что в нашем доме сегодня появится парень из не самой благополучной семьи, совсем не обрадовала отца. Но папа – это только цветочки, он являлся лишь вершиной огромного айсберга под названием бабуля. Бабушка была женщиной старой формации и каких-то диких буржуазных идеалов. Только мама понимала меня, однако на её поддержку сегодня можно было не рассчитывать, ещё рано утром она уехала на работу. Мне предстояло одному отстаивать своих друзей.

К назначенному часу в доме раздался звонок, это пришёл Толик. Пока шёл открывать, я успел десять раз подумать, что это была плохая затея, звать Гордею сюда. Но делать было нечего, поэтому я принял, насколько возможно, радушный вид и открыл дверь. Предо мной предстал Толя, находившийся в своём бессменном образе. Старенькая куртка была нараспашку, с лица стекала вода; тяжело дыша, он стоял и держался рукой за стенку. Жестом я позвал его зайти.

– Ты чего такой запыханый? – поинтересовался я, помогая другу раздеться.

– Лёха, странный ты конечно человек! – возмутился он, стирая рукой воду со лба. Его щёки и нос горели, будто он только что пробежал кросс. Дрожащими руками он пытался развязать шнурки, попутно рассказывая о своих злоключениях. – Кто мне вчера все уши прожужжал о том, чтобы я не опаздывал? А я в ваших элитных краях редко бываю, заблудился немного, да ещё и под дождь попал! Кстати, на вот, держи, – Толя протянул мне небольшой пакетик, в котором оказались ещё горячие пирожки.

– Это что?

– Бомба! Ну, не тупи, в гости без угощения не ходят, вот я и подсуетился.

– Очень предусмотрительно, молодой человек, – голос моей бабушки раздался прямо у меня за спиной. Толя не растерялся, положив руку себе на сердце, он почтительно поклонился и представился. Бабушка кивнула и пригласила нас пройти на кухню.

Немного успокоился. Я, как оказалось, недооценивал Тольку, считал его обычным хулиганом и прогульщиком, а он вон какие номера выкидывает. Но расслабляться было рано, бабуля тоже не так проста, как может показаться. Мы сели, моя бабушка налила чай и поставила на стол свой вишнёвый пирог. Пока Толик беззаботно разглядывал своё отражение в чае, я мысленно прокручивал весь сценарий спектакля, который сейчас начнётся. Вначале бабушка будет изображать божий одуванчик, который несёт только радость в этот мир. Потом начнёт расспрашивать Толика о его семье и о материальном достатке, давая ему понять, какая между нами пропасть. После этого она начнёт задавать ему провокационные вопросы об учёбе, интересах и планах на будущее. Если это не подействуют, то из своего кабинета выйдет папа и, высказав всё, что он думает о современной молодёжи, окончательно эмоционально раздавит моего друга. Я не терял надежду на то, что Толик выдержит всё, и после чая мы спокойно уйдём ко мне в комнату. Почему нельзя сразу уйти? Потому что традиции важнее всего. Сдохни на этой чёртовой кухне, но чай с гостем выпей. А тем временем, бабушка закончила сверлить взглядом Гордеева и начала свои расспросы.

– Скажите, Анатолий, дорого ли вам обошлись те пирожки, которые вы предварительно купили в ближайшем ларьке?

– Ну, что вы, Елена Владимировна, – как можно более уважительно протянул Толя, положив себе на тарелку довольно большой кусок пирога, – эти пирожки испекла моя младшая сестра Тася. Попробуйте, это очень вкусно.

– Анатолий, вы сказали, что у вас есть сестра, то есть вас двое в семье, или же у вас есть ещё дети?

– Да, у меня есть ещё младшая сестра и брат, нас шесть человек в семье, мы все дружно живём.

– Дружно… А мама и папа, чем они занимаются?

Я сидел, как на пороховой бочке, которая вот-вот должна была взорваться. Бабушка всё с большим презрением смотрела на Толю, но он, по-моему, вообще ничего не замечал.

– Бабушка, может, хватит вопросами забрасывать? – я попытался влезть и поскорее закончить этот разговор. – Не ты ли учила, что за столом следует молчать?

– Мы ведём с Толиком светскую беседу, и не перебивай, пожалуйста, – в тоне бабушки чувствовалось раздражение.

– Всё в порядке, – поспешил успокоить нас Толик, – да, у нас не самая обеспеченная семья. Моя мама работает уборщицей в детском саду, папа обычный рядовой рабочий в нашем строительном цеху, а я по ночам могилки на кладбище рою.

Услышав про кладбище, я поперхнулся чаем и закашлялся. Бабушка сильно переменилась в лице, а Толик, положив в рот очередной кусочек пирога, продолжил.

– Работёнка та ещё, но деньги лишними не бывают. Мы на жизнь не жалуемся, меня лично всё устраивает.

– Очень похвально, что в нашем мире ещё остались люди, которые рады довольствоваться тем, что есть. Каждому своё, кому-то нужно управлять огромными компаниями, получать премии и звания, а кому-то на кладбище могилы копать.

– Толик, вставай, мы уходим ко мне в комнату! – резко проговорил я и встал из-за стола. Толик с некой грустью посмотрел на пирог, но, всё же, повиновался мне.

– Куда же вы? – изобразив удивление, спросила бабушка. – Вы же ещё не доели!

– Спасибо, лично я сыт по горло! – мой крик звучал уже из коридора. Войдя в свою комнату, я громко хлопнул дверью. Обречённо добрёл до своей кровати и плюхнулся навстречу мягким объятиям одеяла.

– Ну, как, я хорошо отыграл спектакль? – шутливо поинтересовался Толик и присел на стул.

– Да… Ты извини меня за бабушку, она не хотела тебя обидеть. И что значит «отыграл»?

– А ты думаешь, чего я такой добренький был? Елена Владимировна, бла-бла-бла. Знаю, что не ровня вашей семье, но я попробовал хоть немного приблизится к вашему уровню.

– Бедность не порок, – проговорил я, пытаясь приободрить Толика, – книга есть такая, прочитай на досуге.

Гордеев, тем временем, взял со стола какую-то тетрадь и с подозрительной ухмылкой начал её листать. Поразительно, но среди кучи хлама, он умудрился отыскать очень важную для меня вещицу. На днях у меня появилось новое хобби – я пытался сочинять стихи. И, ладно бы, я писал, например, реп про то, какая ужасная у нас жизнь и что мир засорили геи, как это делал один мой друг из старой школы. Или же, как в прошлые века Пушкин, или Есенин, писали про природу. Вариантов было великое множество, но все они были неверными. Я писал про Нику.

Можете начинать хихикать и крутить пальцем у виска. Но мне, почему-то, очень нужно было хоть немного стать ближе к ней. Я переставал понимать себя, и от этого становилось как-то тревожно. Своей скрытностью Ника просто не оставляла шансов. Девочка, сама того не желая, с каждым днём заставляла меня думать о ней чаще. Когда человек с тобой не общается, начинаешь писать ему письма, которые никогда не решаешься отправить. Но я продолжал ей писать, размышляя о том, какая тайна кроется в её тихой задумчивости, надеясь когда-нибудь достучаться до сердца.

– Лёха, вот скажи мне, ты больной? – Толик, между тем, ни на шутку разгорячился и начал трясти тетрадью перед моим лицом. – Какого чёрта ты тут исписал почти пол тетради про Никто?!

– Вообще-то, у неё имя есть, – я попытался оправдаться, но мои слова не были услышаны. Глупо ехать на велосипеде против самосвала.

– Даже не начинай! Я тебе уже миллион раз говорил не общаться с ней, но если тебе плевать на свою жизнь, то пожалуйста!

– Ну, Гордость, успокойся, я просто с ней общаюсь вне школы. От этого никому плохо не будет. При всём желании она не выкинет меня из окна, тебе не о чем беспокоиться.

Моя попытка пошутить была воспринята Гордеевым довольно холодно, он только жалко покачал головой и надулся ещё больше. Я вздохнул, сел подле него на пол и продолжил уже серьёзно.

– Я хочу тебя попросить лишь об одном: не говори никому, что я дружу с ней.

– Идиот, – процедил он. На его языке это означало согласие.

Мне будто сделалось легче. Настроение заметно улучшилось, я уже стал отвыкать от этого чувства. Мы посидели с Толькой ещё где-то час, играя в игры на компе, а потом он засобирался домой, сославшись на покойничков, которые уже заждались его на кладбище. Проводив его до двери, мне стало опять грустно. До понедельника я остаюсь один в этом сумасшедшем доме.

Часть 7.

Какая-то необъяснимая радость охватила меня. Воздух был чист и свеж. Из-за ночного заморозка на улице довольно прохладно, не смотря на то, что ленивое солнце уже почти взобралось на синеющее небо. После выходных я шёл в школу, как на праздник. Нет, честно, я был очень рад, наконец, сбежать хоть куда-нибудь. До уроков ещё пол часа, а я уже появился на школьном дворе.

В школу заходить не хотелось, поэтому я решил прогуляться перед уроками и дойти до школьного стадиона. Асфальтированная круговая площадка с зелёненьким газоном в центе, ржавые футбольные ворота с продырявленной сеткой, турники, да бетонный помост, где обычно сидят зрители – вот и всё, что там было. Поле огорожено забором, а сразу же за ним, сплошной стеной, стоят серые трёхэтажки. Мне кажется, жителям этих домов очень везёт. Однажды я заметил, что один пожилой мужичок каждое утро выходит на балкон, садится на стульчик и, попивая чай, наблюдает за нашими тренировками на физ-ре. По вечерам таких зрителей становится больше. Уставшие люди, придя с работы, выходят на балконы и до самой темноты смотрят, как внизу гоняют мяч старшеклассники, готовясь к соревнованиям. Вот и сегодня, на балконе уже сидел знакомый мне дедок, он читал газету, мерно покачиваясь в кресле-качалке.

Найти пятерых взрослых парней на пустом стадионе было довольно простой задачей, все они сидели у турников, я направился к ним. Валера и Дима, в своих лучших традициях, висели на турниках и спорили, кто из них больше подтянется. Серёга и Игорь сидели на больших, вкопанных на половину в землю, колёсах от КамАЗа и игрались в телефоне, а Толик списывал у Артёма домашку по алгебре. Сам Тёма, почему-то, сидел на заборе и следил за каждым, кто входил на территорию школы. Парни были рады меня видеть, Димка был рад настолько, что чуть не грохнулся с турника, но успел зацепиться ногами за перекладину и повис вниз головой. Впрочем, ничего удивительного.

– Почему тут сидите сегодня? – поинтересовался я и присел на свободное колесо. – Обычно, вы все ещё дома в это время.

– А мы сейчас концерт давать будет, – пояснил Серёга и крикнул заскучавшему на заборе Артёму, – ну что там, Кузя? Идёт?

– Да! Идёт, идёт! – радостно закричал в ответ рыжий и спрыгнул с забора.

Парни побросали свои дела, Валерка и Димка слезли с турников, второй, как всегда, эпично грохнулся на песок, но этого никто не заметил. Толик схватил меня за руку и приказал повторять за всеми. Я ничего не понял, но сопротивляться не стал. Мы вышли на газон поближе к школе, встали кружком и сели на колени. Серёга сложил руки на уровне груди, как это делают все молящиеся и вскинул голову вверх. Мы всё сделали так же, как он и стали ждать. На стадион вошла девушка, я сразу узнал её, это была Вероника. Она шла и постоянно озиралась по сторонам. Заметив нас, она на пару секунд замерла, а после продолжила идти вперёд. До меня начинало понемногу доходить суть происходящего. Чтобы попасть в школу ей нужно было пройти мимо нас, а парни, судя по всему, приготовили для неё какую-то засаду. Так и было, как только Вероника подошла к нам довольно близко, парни запели песню на мотив «Happy birthday»

– Happy birthday, Яна,

Поздравляем любя!

Ты прости нас, что убила

Вероника тебя!

Девчонка, под громкий смех и свист, бросилась бежать со стадиона в школу. Парни были очень довольны своей работой и решили, что тоже пора идти на уроки.

– А что это было? – спросил я, когда мы всей бандой зашагали по асфальтированной дорожке стадиона.

– Мы хор мстителей Яны, – в голос ответили Серёга и Толик, – каждый день рождения Яны мы поджидаем Никто и весь день поём ей эту песню. Круто придумано?

– Да, – протянул я и опустил голову. Настроение у меня стразу же испортилось. Пока мы пели, я успел взглянуть на Нику, она заплакала, увидев, что я с парнями, что я против неё. Опять подставился перед ней.

На протяжении всего дня Вероника слышала эту песенку, весь день её сегодня гоняли, и нигде не было ей покоя. Мне было безумно жалко её, но сделать я ничего не мог. Да, знаю, о чём вы сейчас подумали: «Парень – трус, говорит, что ему жалко девчонку, а сам даже заступиться за неё не может!». Согласен, трус, но тогда я просто не мог поступить иначе.

После уроков я, скорее по привычке, чем по собственной воле, пошёл в школьный сад, где мы встречались с Никой. Она опаздывала. Я сел на лавочку и стал подбирать слова для извинений. Погодка совсем испортилась, по небу тянулся табун тёмных грузных туч. Будет дождь. Даже не заметил, как рядом со мной сел Игорь.

– Чего тебе?

– Да так, совершенно ничего, – пробормотал он и натянул свою поганую ухмылочку, – кого ждёшь?

– Тебе какое дело? Иди домой, свидание у меня!

– Оу, наш красавчик и любимец всех девчонок Алекс завёл себе подружку? И как же её зовут, не Вероника ли случайно?

– Я не понимаю о чём ты говоришь.

– Да перестань, ты можешь пудрить мозги Серёге, или дураку Гордееву, но только не мне. Я каждый день вижу, как вы вместе уходите из школы. Хочешь, я расскажу об этом Серёге, и ты сам сбежишь из школы через неделю? Я легко могу это устроить.

Я молчал. За школой раздался девичий визг. Я стал озираться по сторонам, но вокруг всё было спокойно, совершенно пустой двор. Крик повторился вновь. Игорь довольно развалился на лавке и блаженно прикрыл глаза.

– Что там происходит? – почему-то мне казалось, что он знал в чём дело. Игорь не спешил мне отвечать. Специально тянул время. Гад.

– Лучше тебе самому посмотреть, – он многозначительно улыбнулся и направился к школьным воротам, – а я домой пойду, не люблю казни, они ужасно утомляют.

Меня осенило. Я пулей рванул на задний двор к стадиону. Шквальный ветер обрушивался на меня, начинался дождь. Пол минуты – и я на месте. Мои одноклассники спешно покидали на стадион. На асфальте лежала Вероника. Внутри всё сжалось от страха.

– Ника! – я подбежал к ней и рухнул на колени. Она выглядела ужасно: из носа текла кровь, руки в ссадинах и синяках, её школьное платьице было разорвано и перепачкано грязью. Я стал проверять пульс, но Ника, к счастью, открыла глаза. Живая. Господи, она живая! – Ника, ты как?

– Прекрасно, – выдавила она из себя и стёрла с лица воду и кровь. Дождь хлестал как сумасшедший. Ника вся промокла, но продолжала лежать. Она плакала.

– Что случилось?

«Идиот. Лёха, ты бесконечный дурак» – пронеслось у меня в голове.

– Ничего.

Она медленно начала вставать. Я помог ей подняться. Она слабо держалась на ногах, но когда я попытался её взять за плечи, но скинула мои руки. Гордость и обида.

– Ненавижу её день рождения.

Снова тишина и гул дождя. Веронику нужно срочно отсюда уводить. Я уже чувствовал, как дождь впивается в мою кожу, а ей хоть бы что. Её глаза были такими же серыми и бушующими, как небо над головой. Целая буря внутри одного тихого человека.

– Пошли, я тебя до дома провожу.

– Отстань от меня! Уходи! Реши уже, наконец, ты против меня, или со мной! Постарайся не общаться со мной, чтобы не давать мне надежду на то, что ты не такой, как все они, что ты сможешь меня защитить! Уж лучше я буду тебя ненавидеть как всех их, чем видеть, как человек, которому я доверяю, каждый раз делает мне больно!

У неё была истерика. Дождь безжалостно колотил по нам, а Ника всё плакала, плакала, плакала… Я не мог на это смотреть, это было невыносимо. Я обнял её, а она продолжала реветь и дрожать, как маленький напуганный ребёнок. Её дрожь передалась и мне. Она была холодна как лёд, а я никак не мог её согреть.

В тот день я окончательно для себя осознал, что дети – это самые жестокие существа.

В тот день я окончательно для себя осознал, что дети – это самые беззащитные существа.

Часть 8

Скучные учебные будни тянулись невыносимо долго, и только эта русоволосая девчонка была единственной радостью. Мне очень нравилось с ней дружить. Так, оставаясь вместе на алгебру, сбегая с уроков, скрываясь от всех в саду и гуляя по вечерам с ней, я и не заметил, как быстро пролетело время, и наступила зима.

Вторая четверть клонилась к закату, уже совсем скоро должны были начаться новогодние каникулы. Школа оживлялась, все находились в приподнятом настроении. Каждый класс старался украсить свой кабинет и поставить маленькую ёлочку. Одноклассники уже во всю строили планы с кем и где они будут встречать Новый год, обсуждали, где лучше купить подарки друзьям и родственникам. Часто на выходных мы вместе гуляли по городской площади, катались с горок, иногда ходили на каток или на лыжную базу.

Я стал замечать, что Вероника с каждым днём становится всё грустнее и грустнее. Видимых причин для этого не было. Одноклассники, конечно, продолжали задирать её по мелочам, но всё это было уже привычно для неё. Поначалу я подумал, что они снова начали по-тихому её бить, но осведомившись по этому поводу у Толика, стало ясно, что причина вовсе не в этом. Приближался день смерти Яны. Вероника мне рассказывала, что в прошлую годовщину одноклассники сильно избили её и собирались тащить на кладбище, но её вовремя спас дядя. Я не мог допустить, чтобы в этом году случилась нечто подобное.

– После этого урока собираемся в нашем кабинете, – предупредил меня Серёга. Я хотел спросить зачем, но он сказал, что времени нет объяснять и ушёл.

Звонок. Уроки окончены. День был трудный, две контрольные, очень хотелось домой, но, вспомнив о просьбе Серёги, я вместе со всеми пошёл в кабинет. Как только все расселись по местам, Серый вышел к учительскому столу.

– Тишина! Класс внимание! – прикрикнул староста и подозвал к себе Игоря. Все затихли, девочки перестали шептаться и громко смеяться, парни убрали телефоны. Убедившись, что его слушают, Серёга Шувалов продолжил. – Мне, на самом деле, сейчас тяжело говорить об этом, но я должен это сделать. Все вы знаете, какое у нас приближается событие?

Ребята согласно закивпли головой. Все очень хорошо понимали, о чём говорил Серёга, и лишь я оставался в недоумении.

– О чём он говорит? – тихонько спросил я Толика.

– Годовщина смерти Яны, – быстро пояснил мне он, – тихо ты, не мешай слушать.

– Хорошо, что вы все помните, – Серый вздохнул, прошёлся вдоль кабинета и вернулся обратно, – в этом году будет вот уже три года, как с нами нет Яны. Я предлагаю скинуться всем и заказать Яне на могилу красивый венок. Что скажите?

– Отличная идея! – откликнулась Наташа и, недолго думая, продолжила. – Только нужно будет ещё подписать красиво на ленточке: «От вечно любящих одноклассников и твоей убийцы Никто».

Опять. Опять эта злость подступала ко мне. Они все смеялись, да, а я видел, как на последней парте Ника сжимается в маленький серый комок. И зачем она вообще сюда пришла? Что у неё там творилось внутри?

Страх?

Обида?

Злоба?

Я был уверен, что она, как всегда, тихо всё стерпит. Но что-то пошло не так. Она вскочила со своего места и с силой грохнула по столу каким-то учебником.

– Хватит! – закричала она. Все разом замолчали, ошеломлённые ребята устремили взгляды на неё. – Я не убийца! Почему вы столько лет отказываетесь мне верить? Она сама выпала, я её не убивала!

– Никто заговорила, – не отходя от шока, протянул Толик. По классу покатилась волна шёпота. После стольких издевательств Никто встала и попыталась защитить себя.

– Замолчи! – крикнул ей Игорь. – И не смей осквернять память Яны своими дурацкими россказнями!

Ника выбежала из кабинета. Я почти сразу рванул за ней, но каким-то чудом меня остановил бдительный Толик. Спасибо ему большое.

– В общем, я посчитал, нормальный венок обойдётся нам в три-четыре тысячи, – Серёга записал цену к себе блокнот и попытался разделить эту сумму на количество человек в классе. После трёх неудачных попыток, он поймал утешающий взгляд Маши и плюнул на это дело. – Завтра я точно скажу вам сумму, но пока берите по двести рублей. Парни, если найдёте сегодня Никто – отпинайте её как следует.

На следующий день мои одноклассники, и я в том числе, во всю сдавали деньги Серёге. Он решил не таскаться с такой суммой по школе и положил деньги в тайник в кабинете физики.

Мы ожидали первый урок. Класс как обычно разбит. Это ужасное чувство потерянности иногда вселялось в меня в этих коридорах. Нескончаемое движение и суматоха, постоянное ожидание того, что в тебя кто-то влетит или толкнёт – всё это давило на меня каждый день. Согласен, звучит, как выдержка из фильма ужасов, однако это лишь обычное доброе утро. Ко мне тихонько подошла Ника и молча протянула двести рублей.

– Что это? – спросил я, глядя на деньги. Ника насильно вложила в мне в руку купюры.

– Это деньги на венок для Яны. Как ты понимаешь, сама я отдать эти их не могу. Отдай их за меня, если не трудно.

– Хорошо.

Я колебался. Спросить ли, что с ней вчера случилось? Как она добралась до дома? Всё ли с ней хорошо?

– Я тебя искал вчера. Куда ты пропала после уроков?

– Искал? – её лицо изобразило удивление. – Когда Наташа вчера говорила этот бред про меня, ты сидел и молчал, а потом неожиданно решил меня поискать?! Да ты просто трус, Алексей!

Ника резко развернулась и пошла от меня прочь. Я чувствовал себя идиотом. А тут ещё, как назло, меня заметил Игорь и не упустил эту сладкую возможность поговорить со мной.

– М-м-м, Лёха, какие у тебя тут страсти разгораются с Никто! – хитро улыбаясь, выдал он мне. Меня раздражало, когда кто-то говорил со мной в таком тоне, ненавижу эти двусмысленные фразы и намёки. А ещё, терпеть не могу, когда кто-то лезет не в своё дело. Как же хотелось высказать ему всё это и ещё заехать по роже хорошенько, но я сдержался.

– Игорёк, иди ты к чёрту, я как-нибудь сам разберусь, и твоя помощь мне уж точно не нужна!

– Я посмотрю, как ты запоёшь, когда Серёга узнает, что ты общаешься с ней!

Я не стал дослушивать его эмоциональный монолог и решил прогуляться по этажу.

Наша школа мне всегда виделась с двух противоречивых сторон. Иногда мне казалось, что она у нас прям образцово-показательная. В библиотеке всегда полно народу, все что-то читают, пишут, если убрать пятиклассников, которых боятся абсолютно все, то здесь был бы рай. Но чаще всего, школа мне казалась настоящим сумасшедшим домом. Почти все мои одноклассники упорно считают, что школа нужна лишь для веселья и не могут высидеть даже один урок спокойно.

В толпе, неожиданно, я заметил Гордеева.

– Толик, ты где всё утро пропадаешь?

– Да так, неважно, – пробормотал он и как-то вяло пожал мою руку. Он был странный сегодня, грустный, задумчивый.

– Толь, что с тобой?

– Да, нет, ничего, – Толик попытался изобразить, что всё хорошо, но потом сдался и выложил мне всё, – у меня, короче, мама заболела, её в больницу положили, ей лекарства нужны дорогие, а денег нет. Вот я и хожу по школе, подработку ищу.

– Может, подойти к Серёге и поговорить с ним? Мы бы классом все скинулись.

– Нет, сам справлюсь.

Прозвенел звонок. Мы пошли на обществознание. Это всегда был очень скучный урок, где мы ничего не делали, каждый занимался своим делом и нашей единственной обязанностью было не привлекать к себе внимание, чтобы всё было хорошо.

Я сидел и наблюдал за своими одноклассниками. Это так удивительно, они вместе с самого детства, они почти семья, но на деле, друг о друге они не знают совершенно ничего. Каждый изображает, данную кем-то, роль, забывая свою настоящую сущность. Вот посудите сами.

Толик – вечно весёлый дворовый пацан, которого никто не воспринимает всерьёз, у которого не может быть проблем, ведь он никогда не ввязывается во что-то серьёзное. А сейчас он делает всё возможное, чтобы найти работу и заработать деньги на лекарства для мамы.