Текст книги "Её звали Никто"

Автор книги: Соффи Кейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Часть 1

Мне было лет пятнадцать тогда. Мы с родителями только переехали в этот серый и неприметный городок. Родителям тут нравилось, а вот я ещё не мог привыкнуть к этой сырой погоде, к частым дождям. Здесь жила моя бабушка, она была совсем пожилая, за ней нужно было постоянно ухаживать. Отцу повезло, ему предложили хорошую работу, поэтому мы не долго думая, переехали и стали обживаться на новом месте.

Осень была холодная и дождливая. Ветер отчаянно срывал листья, которые толком ещё не успели пожелтеть, и превращал их в непонятную жёлто-зелёную массу под ногами. Я не был поэтом, которые так любят восхвалять осень в своих стихах. По мне, так лучше лета нет ни одного времени года. Самое тёплое, самое радостное время, когда чувствуешь настоящую свободу. Но что уж поделать, раз лету пришёл конец, и в свои права, уже как две недели, вступила эта рыжая наглая осень!

В тот день я шёл в школу и угодил под дождь. Я спешил, не хотелось начинать первый день с опоздания. До звонка оставалось десять минут, когда я, весь вымокший, забежал в светлый холл. Мимо меня пронеслись и чуть не сбили с ног пятеро громко-кричащих пятиклассников. Жуткие детки в этой школе.

В коридоре я столкнулся с учителем, который вёл у нас первый урок, он любезно согласился проводить меня до кабинета.

Учителя звали Пётр Андреевич Удальцов, он преподавал алгебру и геометрию. Это был высокий средних лет мужчина, с приятным лицом и доброй улыбкой. Если честно, он не был похож на учителя математики. При словосочетании: «Учитель математики» мне представлялась маленькая сухонькая немного глуховатая старушенция с противным гнусавым голосом, от которого хотелось просто заткнуть уши. В руках у неё всегда была указка или линейка, которой она тыкала в твою тетрадь, указывая на маленькие недочёты в вычислениях квадратных уравнений. Но здесь же была совсем другая история, Пётр Андреевич показался мне отличным собеседником, способным поддержать разговор на любую тему. Его хотелось слушать и узнавать что-то новое. Пока мы шли с ним до кабинета, он мне немного рассказал о моём классе.

– Ну, что могу сказать, – вздохнул он, подбирая слова, – класс, как класс, ничего примечательного. Немного их только, всего пятнадцать ребят с тобой. Я уверен, такой образованный молодой человек как ты, легко найдёт общий язык с одноклассниками. Кстати, а как ты к математике относишься?

– Положительно, конечно, я люблю точные науки, – ответил я. Он предложил мне придти к нему после уроков и порешать задачки. Я согласился. Тем временем прозвенел звонок и мы вместе зашли в кабинет.

Передо мной стояло четырнадцать ребят и все они, как один, с интересом и какой-то настороженностью смотрели на меня. Видимо, им ещё не сообщили, что меня перевели к ним. Одноклассники что-то шептали друг другу, но я не мог ничего разобрать. Пётр Андреевич, не обращая ни на класс, ни на меня никакого внимания, прошёл к своему столу и молча стал готовиться к уроку. Я медлил и продолжал стоять у двери. Девчонки в чёрных платьях и кружевных накрахмаленных белых фартуках перешёптывались друг с другом и как-то хитро улыбались, поглядывая на меня. Парни тоже что-то обсуждали, но смотрели не добро, явно что-то замышляя. Мне это не нравилось, мучительная пауза подзатянулась, и я не понимал, почему Пётр Андреевич не представляет меня классу, почему он не начинает урок. К моему счастью, он, наконец, выложил из своего кожаного портфеля все учебники и тетради, неспешно подошёл ко мне, вывел на середину класса, положил руку на плечо, как другу, и заговорил.

– Итак, 8 А, этого молодого человека зовут Егоров Алексей, он будет теперь учиться с вами. Садись-ка ты, Лёша, пока на третью парту. Начинаем урок.

Я кивнул и пошёл к своему месту. Пока шёл, буквально спиной чувствовал пристальный взгляд одноклассников. Сел на место, приготовился к уроку и только теперь посмотрел на своего нового соседа по парте. Это оказался простоватый по своей наружности русоволосый парнишка с веснушками на лице. Он, в отличии от остальных одноклассников, не спешил открывать тетрадь и слушать учителя. С интересом вглядываясь в меня, он долго молчал. Спустя пару минут речь в нём всё-таки проснулась.

– Привет, я Толик Гордеев, – сказал он непривычным для меня, хрипловатым голосом. Я протянул парню руку и мы обменялись рукопожатием. Руки у него были жёсткие и пожатие сильное, он явно не был лодырем, который целыми днями лежит на диване и плюёт в потолок. Мы наскоро переговорили и решили, что Толя сегодня мне покажет школу.

Я открыл свою тетрадь, записал число, списал с доски что успел и настроился слушать учителя. Всё-таки я оказался прав, Пётр Андреевич прекрасный педагог, все его слушали с большим интересом. Я даже немного расстроился, когда прозвенел звонок и нужно было идти на следующий урок.

В коридоре не протолкнуться, я еле поспевал за шустрым Толиком. Мы стремительно приближались к чёрному входу, который находился под лестницей. Там нас уже поджидали парни из моего класса. Ко мне поближе вышел один из них, видимо самый главный. Ростом он был чуть выше меня, да и по комплекции был покрупнее всех остальных. Хоть он и хотел казаться важным, сильнее и главнее, чем все остальные, но, глядя на него, я понимал, что он просто не способен принести кому-то вред. Такие люди обычно руководят казнью, нежели выполняют роль палача.

Пока я размышлял о характере своего одноклассника, парень обошёл меня по кругу и протянул руку:

– Ну здорова, Алексей, – сказал он. Я протянул ему свою руку и обменялись рукопожатием, – я староста нашего класса и меня все зовут Серый, Серёга Шувалов. Позволь рассказать тебе немного о нашем классе. Мы ребята дружные, все как один, поэтому советую ничего в нашем уже состоявшемся коллективе не менять. Ну, а теперь хочу сказать пару слов о тех, с кем тебе предстоит учиться. Со мной и с Толькой ты уже познакомился, разреши представить и остальных. Вот, например, наш отличник и гений, главная мозговая извилина нашего класса, которого зовут Кузьмин Артём.

Серёга указал на рыжего парня, который прижимал к груди учебник по истории. Артём слабо улыбнулся, глядя на меня.

– Дальше идут два наших самых лучших друга, таких дружных придурков я вижу, наверно, единственный раз в жизни, зовут их Валерка и Дима.

Он махнул рукой в сторону двух высоких парней, которые стояли рядом. Эти ребята явно были спортсмены. Они, как по команде, в раз помахали мне рукой в знак приветствия, после чего один из них подолжил рассказывать какую-то, пока-что неизвестную мне, историю другому.

– А вот моя правая рука, наш, так-сказать, осведомитель, который, если мне нужно, узнает абсолютно всё. Зовут это чудо природы Игорь. Молчаливый, зараза, но если ты что-то задумаешь, он тебя в два счёта вычислит, – Серый указал мне на неприметного паренька, стоявшего поодаль от всех. Он, сложив руки на груди, оценивающим взглядом смотрел на меня и мысленно будто бы составил уже целое досье. Мне не нравилась ухмылка, не сходившая с его лица. Скользкий тип был этот Игорь.

– Ладно тебе, Серый, – Толик прервал старосту и подошёл ко мне, хлопнув по плечу, – хорош ты парня грузить! Я ему на уроках всё наглядно расскажу, не переживай. А теперь давайте по-быстрому на улицу до звонка сбегаем, хоть пару затяжек должны успеть сделать. Лёха, ты как, с нами?

– Не, пацаны, не курю, давайте без меня, – ответил я. Толя невозмутимо пожал плечами и вышел на улицу. За ним следом отправились Серый и Игорь. Спортсмены и ботаник остались со мной под лестницей. Прозвенел звонок, и с улицы забежали замёрзшие горе курильщики. Толя крикнул мне что-то и побежал вместе с остальными ребятами, я кинулся за ними вдогонку. Мы еле успели добежать до кабинета до прихода учителя. Парни объяснили, что историчка, которая сейчас должна была вести у нас урок, не любит, когда кто-то опаздывает.

Часть 2

Мы сели с Толиком на последнюю парту, и пока старенькая учительница истории что-то тихо вещала, Гордеев рассказывал мне про класс. Так как с парнями я уже успел познакомиться, Толик рассказывал мне всё в подробностях про девочек.

– Вот, например, посмотри на Машу Селяеву. Она чаще всего в нашей компании появляется.

Машу я приметил ещё на первом уроке. Симпатичная улыбчивая девочка сразу мне понравилась. От Толика я узнал, она – бывшая девушка Серёги, и ходят слухи, что они до сих пор иногда гуляют вместе.

– Милая девочка, позже с ней познакомлюсь поближе, – я пробежался взглядом по классу, выбирая следующую одноклассницу, – расскажи мне лучше вон про ту симпатичную брюнетку, которая сидит за второй партой.

– Понравилась? Ну, не удивительно. За Дианкой у нас и вовсе вся школа бегает, начиная с пятиклассников и заканчивая одним лаборантом-второкурсником! Она у нас с кем попало не встречается, только самых обеспеченных выбирает.

Я ещё раз взглянул на черноволосую красавицу. Она, будто почувствовав, что я обратил на неё внимание, повернулась ко мне. Я чуть улыбнулся и помахал ей рукой. Наградив меня взглядом королевы, она лишь усмехнулась надо мной и повернулась обратно. Больше она мне не нравилась, уж очень разные у нас с ней взгляды на мир.

– Слушай, а что это за девчонка у вас одна на первом ряду сидит? – поинтересовался я. Толик посмотрел на неё, потом вновь на меня, потом опять на неё, потом придвинулся ко мне и шёпотом спросил.

– А ты что, её уже видишь?

– В смысле, уже вижу? Кто она?

– Да так, наша местная девочка-призрак, – ответил Гордеев и небрежно махнул рукой в её сторону, – несколько лет назад в этой школе она выбросилась из окна и умерла.

Спокойная интонация моего соседа и смысл, сказанных им слов, совсем не вязались друг с другом. Я ещё раз взглянул на «призрака». Девчонка по-прежнему сидела и писала в тетради.

– Если у тебя крыша поехала, то это не значит, что со мной случилось то же самое! – я как мог пытался доказать Толику его неправоту. – Она живая, её на прошлом уроке Пётр Андреевич спрашивал, она у доски отвечала.

– И что? Всё-равно, она призрак, она не существует для нас, её все зовут Никто.

– Спорю на что угодно, она живая и на этой перемене я с ней заговорю.

– Удачи! Только последние пару лет она почти ни с кем не разговаривает.

Я не мог дождаться окончания урока, который, как назло, тянулся невообразимо долго. По-возможности, я не упускал девочку из виду на случай, если она (ну, а вдруг) куда-нибудь испарится. Прозвенел звонок, вихрем сорвавшись с места, я поскорее собрал учебники в сумку, чтобы осуществить задуманное. Толик специально задержался в классе, чтобы посмотреть на это зрелище.

– Привет, я Лёша, – представился я, ожидая, что Никто сейчас обернётся и что-то скажет в ответ. Но ничего не происходило, она, будто не слыша меня, продолжала укладывать тетрадки в свою сумку. Я попробовал ещё раз завязать разговор, – а как тебя зовут?

Девчонка на мгновенье замерла, но потом развернулась ко мне. Она была ниже, оттого и смотрела на меня снизу вверх. В моё сознание пулей врезались лишь её серые глаза, которыми она, не отрываясь, пристально смотрела на меня, словно заглядывала в мою душу. Я отошёл в сторону, и девчонка, еле заметно кивнув мне, вышла из кабинета.

– Ну что, поговорил? – ехидно улыбаясь, спросил меня Толик, когда мы вышли в коридор.

– Можешь говорить всё что угодно, – проворчал я, не глядя на него, – но она живая и никакой не призрак.

– Лёха, ты – идиот! Когда я говорил, что она призрак, я имел в виду то, что мы её не замечаем, она для нас не существует. А так она вполне себе живая.

– Ну, что за глупый бойкот? Сколько вы её уже травите, неделю, две?

– Два года, скоро будет три, – совершенно спокойно ответил Гордеев, и мы зашли в какой-то кабинет.

Перед тем как зайти я успел прочитать табличку с надписью «Физика» на двери. Кабинет был пуст, одноклассники толпились за дверью, а учительница, судя по доносящимся голосам, сидела в лаборантской и разговаривала со своей помощницей. Я не понимал, зачем Толя привёл меня сюда. Парнишка, между тем, легко запрыгнул на высоченный подоконник и немного задумался, будто что-то вспоминал.

– Это случилось здесь, в этом кабинете два года назад, зимой, – Толик явно начал издалека, я понял, что рассказ будет долгим, поэтому присел за учительский стол и приготовился внимательно слушать, – в нашем шестом "А" было пятнадцать человек. С нами училась ещё одна девочка, её звали Степанова Яна. Девчонка была, конечно, что надо, наши всегда её любили и уважали. У Никто тоже было имя – Вероника Шестакова. Ника, так же, как и Яна, была нормальной девчонкой, с ней многие дружили. А потом в один миг всё изменилось.

В тот день девчонки сильно разругались и пришли сюда. Мы все знали об этом и решили посмотреть, что будет, но Янка, не любила публичных разборок и выставила всех за дверь в коридор. Из того, что удалось нам расслышать, было известно только, что они не поделили какого-то парня. Помириться никак не получалось.

Вдруг всё стихло. Минут пять из кабинета не доносилось ни звука. Мы даже обрадовались, решили, что они пошли на мировую. Но раздался крик и мы испуганые вбежали в кабинет. Вероника стояла на подоконнике и смотрела куда-то на улицу. В этот момент на крик прибежала физичка и, увидев Веронику, решила, что она хочет покончить жизнь самоубийством, а мы довели её до этого. Я не выдержал и подбежал к окну. Там на улице, на окровавленном снегу лежала Яна, наша мёртвая Яна!

Наш класс до сих пор не понимает, почему нам никто не верит. Ведь мы чуть ли не своими глазами видели, как она её столкнула! Ника выставила всё так, будто бы Яна сама выбросилась из окна, а она просто хотела ей помочь, но не успела. С тех пор мы все считаем, что в тот день и Ника тоже умерла, для нас нет этого человека, есть только эта тварь Никто!

Я был ошарашен рассказом Толика. Перед моими глазами пролетали события двухлетней давности. Я видел, будто был там, как симпатичная шатенка Яна в чёрном платьице сидит на подоконнике и плачет. Вот она встаёт в полный рост и ладошкой вытирает слёзы, поворачивается лицом к окну и открывает его, холодный зимний воздух врывается в кабинет. Яна глубоко вдыхает и ей становиться легче. Но тут сзади подходит Вероника и с силой толкает свою одноклассницу вперёд. Мои уши оглушил её пронзительный крик…

У меня звенело в ушах, оказалось, это был звонок и мой класс залетел в кабинет. Я, еле переставляя ногами, добрёл до своего места.

– Это бред, – только и смог выговорить я, спустя пару минут. Взглядом нашёл Веронику. С этой маленькой и хрупкой девочкой никак не вязался образ убийцы.

– Это не бред, – упрямо заявил мой сосед и попытался даже меня предостеречь, – и если ты хочешь спокойно жить, не связывайся с ней.

Но я теперь не мог спокойно жить, зная, что в этом классе есть убийца. Я не мог в это поверить. Возможно, это просто у класса шутка такая, легенда, и не стоит воспринимать всё серьёзно? Мне нужна была помощь. Чтобы во всём разобраться, я решил после уроков сходить к Петру Андреевичу. Может, он что-то знает?

Часть 3

Первый день в новой школе медленно подходил к концу. Прозвенел звонок с последнего урока, и я пошёл в кабинет математики. Пётр Андреевич уже ждал меня, записывая на доске примеры. Я сел за парту и начал потихоньку решать, однако вопрос, который крутился у меня на языке уже пол дня, не давал мне покоя.

– Пётр Андреевич, а это правда, что в моём классе девочка когда-то погибла? – наконец, спросил я. Учитель замер с поднятым в воздухе мелом и чуть побледнел. Я понял, что своим вопросом задел старую ноющую рану. Погружённый в свои мысли и воспоминания, он присел на краешек стула, снял очки и устало потёр глаза. Я боялся его тревожить, потому что, похоже, я спросил что-то особенно важное для него.

– Алёша, а кто тебе рассказал об этом? – вернувшись в нашу реальность, спросил он.

– Толик Гордеев, а разве это имеет значение?

– Да впрочем-то никакого… Эх, Толик-Толик, он был самым первым свидетелем этой трагедии. Да, действительно, два года назад в нашей школе случилась эта нелепая смерть. Яночка была такой способной девочкой, её ждало прекрасное будущее! Мне очень жаль, что она по своей неосторожности так глупо закончила жизнь.

– Почему закончила по неосторожности? Вы считаете, что она сама выпала из окна, и Ника Шестакова здесь ни при чём?

– Что за чушь?! – Пётр Андреевич был ни то, что удивлён моим предположением, он, скорее, был очень недоволен, что я мог такое подумать. Я не знал, что ответить и моё молчание было принято как согласие с версией Толика. Удальцов нервно заходил по классу, он был раздражён.

– О, Господи, ну почему этим глупейшим детским россказням верят больше, чем суровым фактам? Моя племянница Вероника не выталкивала из окна Яну, она на это не способна. Из-за этого происшествия мою бедную Нику затравили эти шакалы-одноклассники! Ужасные дети!

Пётр Андреевич попытался взять себя в руки и, как любят это делать преподаватели, продолжил вести урок, будто ничего не произошло. Однако записи его постоянно путались, улыбка больше напоминала жалкую гримасу, да и, проверяя моё решение, он не заметил пару очевидных ошибок. Я решил, что позаниматься нормально сегодня не выйдет и, сославшись на важные дела, поспешил покинуть кабинет, оставляя учителя наедине со своими мыслями. Закрыв за собой дверь кабинета, я лицом к лицу столкнулся с Вероникой. Вид у неё был очень уставший и измученный. Всего лишь несколько секунд назад она точно хотела зайти в кабинет, но моё неожиданное появление тут же изменило её планы. Стараясь не смотреть на меня, она развернулась и пошла по коридору. Я тоже пошёл, но в противоположную сторону. Не хочет со мной разговаривать, и не надо.

Если бы было всё так просто.

Остановился. Стоя спиной к Веронике, я спросил, будто в пустоту.

– Почему ты меня избегаешь? Я единственный, кто ничего плохого тебе не сделал.

Я услышал, она остановилась. Оглянулся. Ника, по-прежнему, стояла ко мне спиной.

– Потому что так будет лучше для всех, в том числе, и для тебя, – сказала она и поспешила к выходу. Я остался в пустом коридоре один. Лишь когда тяжёлая дверь, потревоженная Вероникой, гулко стукнув об порог, вернулась в покой, я будто отмер и тоже зашагал к выходу. На душе было паршиво. Ещё и этот дурацкий дождь! Возвращаясь домой, я вновь промок.

Дома была бабушка и мама. Увидев, что я вернулся, они вышли в коридор встречать меня.

– Ну что, Лёша, как день прошёл? Как тебе новая школа, успел уже с одноклассниками познакомиться? – мама, как всегда в своём репертуаре, накинулась на меня с расспросами. Мамы они такие…

– Слишком много вопросов, мам, давай не сейчас, – сухо пробормотал я, лишь бы от меня отвязались поскорей. Ни-то, что бы я был таким гадом, который не любил своих родителей, просто, иногда, их заботы и контроля становиться слишком много. Это ужасно раздражает, чувствуешь себя не пятнадцатилетним парнем, а мелким двухлетним малышом, который только-только научился ходить и говорить. Устал. Поскорее сняв вымокшую куртку, я поспешил уйти к себе в комнату. Бабушка пыталась пробраться ко мне и поговорить «Как взрослые серьёзные люди», но я закрыл свою дверь на ключ.

Я лёг на свою кровать и прикрыл глаза. В голове кавардак. За стенкой были слышна тихая ругань мамы и бабушки. Что они там выясняют? Кажется, бабушка в очередной раз говорит, что мама плохо меня воспитывает, и её пренебрежительное отношение приведёт меня к плохой компании. Ну, ничего нового. Хорошо, что отец на работе, вот он бы не стал тихо рассуждать о мерах воспитания, он бы просто вынес дверь, а заодно и мой мозг своими трёхчасовыми нравоучительными речами.

Но не будем об этом. Были у меня мысли поважнее семейных распрей. Школа – это всегда так волнительно, а первый день и вовсе запоминается надолго. Из головы никак не уходила эта история о Веронике. Я бы никогда не подумал, что Вероника племянница Петра Андреевича. Только представьте, сколько ему многое пришлось пережить, пока эта история не затихла. Тогда почему же весь класс, не смотря ни на здравый смысл, ни на слова учителей, всё равно верит в то, что Ника – убийца? Даже мне было понятно, что она не виновата. Как же мне стало тогда её жаль. Столько лет жить нормально, а потом из-за нелепой случайности всё меняется в один день. Жизнь упрямо катится по бездорожью вниз. Ты для людей Никто, пустое место, живой призрак. Тебя считают убийцей и от этого никуда не скрыться, не убежать. Страшно.

Уйдя в свои мысли, я и не заметил, как заснул и проснулся только под утро следующего дня.

Дома у нас было небольшое правило: никто из членов семьи не разговаривал со мной по утрам. Утром я, обычно, всегда злой и, чтобы не наговорить родителям глупостей, мы договорились о молчании. Но сегодня был, похоже, вообще не мой день, потому что, когда я зашёл на кухню, чтобы позавтракать, я увидел – всё семейство ожидало меня с очень важным видом. Вот папа за столом читает газету, у плиты суетится мама, а бабушка сидит в кресле и, с укором поглядывая на невестку, строит грандиозные планы по захвату человечества. Мысленно послав всё к чертям, я, как ни в чём не бывало, поплёлся наливать себе чай.

– Лёшенька, нам нужно поговорить, – тихонько и очень ласково проговорила мама. Я ничего ей не ответил, продолжая готовить завтрак.

– Сядь! – папин крик, наверное, даже мёртвого из могилы поднимет. Противиться ему бесполезно, поэтому я взял кружку и сел за стол. – Алексей, это вчера была за выходка?

– Ты о чём? – невинно протянул я.

«Я святой, я святой, посмотрите, у меня же нимб над головой светится ярче, чем лампочка в люстре».

Самовнушение, говорят, помогает. Проверим.

– О том, что ты вчера не захотел отвечать на вопросы своей мамы и бабушки! О том, что закрылся в своей комнате и не выходил до самого утра! Ты считаешь это нормальным?

– Я не вижу в этом ничего криминального, папа, я вчера очень устал, поэтому просто захотел отдохнуть в тишине и заснул.

– Ты молча закрылся в своей комнате! Ты просто ушёл никому ничего не сказав! Разве так поступают мужчины?

– Пап, ну что ты начинаешь?!

– Я ещё не начинал!

– Благодарю за хорошее начало дня, – я встал из-за стола, вышел в коридор, схватил свою сумку и вылетел из квартиры. В подъезде заметно холоднее. Из-за закрытой двери я слышал яростный крик отца и, успокаивающий его, голос мамы. Мне было плевать, кричит он там, или нет. Тогда я был очень раздражён обвинениями отца. Хотя, за пятнадцать лет, я уже должен был привыкнуть к его постоянным придиркам.

Часть 4

Сегодня не было дождя, но земля, листья под ногами, да и сам воздух – всё это было пропитано сыростью. У меня ужасно озябли руки, поэтому я убрал их в карманы и ускорил шаг. У школы я встретил Толика, он стоял у забора и курил перед уроками.

– Что-то ты рано сегодня, Лёха, – он бросил окурок в урну и поёжился. Замёрз. Мы поняли друг друга без лишних слов и скорее забежали в здание.

Вместе мы поднялись на второй этаж и вошли в кабинет русского языка. В классе творилось что-то странное. Ребята шумели и кричали, стоя кольцом. Растолкав немного толпу, я увидел, что на полу разбросаны тетради, учебники и школьные принадлежности, а на коленях сидит Ника, пытаясь собрать свои вещи. Рядом стояла ещё одна девица и нагло насмехалась над ней. Мне удачно подвернулся ботаник Артём.

– Тёмка, а что тут происходит? – спросил я его.

– Не обращай внимания, – спокойно ответил он и поправил свои очки, – это Ермакова Наташка забавляется. Никто случайно уронила её учебник со стола, а Наташа такие вещи не прощает.

Я вновь взглянул на девочек. Вероника с самым жалким видом ползала по полу на коленях, собирая учебники. Словно надзиратель, Наташа манерно выхаживала рядом с ней, купаясь в лучах славы среди своих одноклассников.

– Давай, давай, гадина, собирай своё барахло поживее, – с иронией процедила она и эффектно поправила блондинистую прядь волос.

Вероника молчала, продолжая складывать учебники на парту. Когда Ника закончила, Наташа, будто случайно, скинула все книги обратно на пол.

– Какая же ты криворукая, – усмехнулась Ермакова, – тебя дядя, наверное, в клетке дома держит, чтобы ты ничего не сломала, или случайно кого-нибудь не убила.

– Чтоб ты сдохла, – горячо прошептала Ника, крепко прижимая к груди учебник русского языка. Из её глаз текли обжигающие слёзы, полные стыда, обиды и ненависти.

– Что ты сказала? – Наташа прям-таки опешила. Блондинка подошла к Веронике и, со злостью вцепившись в её волосы, ударила девчонку головой о доску. Ника закричала. Класс оживился, все поддерживали Ермакову, крича ей: «Давай! Давай, Натаха, уложи эту тварь!». Я не мог больше смотреть на это и побежал разнимать дерущихся девчонок. Они повалили меня на пол, но я потянул их за собой, и мы упали втроём. Даже лёжа на полу, Наташа не оставляла попыток ударить Нику посильнее, она даже пыталась приподняться и бить её ногами. Я как мог прикрывал Веронику собой и отталкивал Наташу, пробовал схватить её и заломить ей руки за спину, но она оказалась девчонкой ловкой и изворотливой, схватить её не получалось. Прозвенел звонок, одноклассники мигом разлетелись по кабинету на свои места. Вошла учительница, только благодаря её грозному крику драка прекратилась.

– Что здесь происходит? – строго спросила Галина Александровна и подошла к нам настолько близко, что я слышал её тяжёлое, пышущее жаром, дыхание. Она была зла. Мы трое виновато опустили головы.

– Галина Александровна, – Наташа сладко запела, вмиг превратившись в примерную девочку, – это всё Шестакова виновата! Она кинула на пол мои учебники, потом ещё и за волосы таскать меня начала, а Лёша решил спасти меня от этой бешеной! Я уже давно говорю, что этой психопатке не место в нашей школе!

– Ребята, так всё и было? – спросила учительница. Класс, словно марионетки, все как один, согласно закивали головами. Наташа вся светилась, окрылённая победой. Вероника молчала, не осмелившись даже поднять глаз на преподавателя.

– Всё не так было! – громко воскликнул я. Весь класс встрепенулся, все смотрели только на меня. – Вероника уронила нечаянно учебник Наташи, а она все её вещи из сумки вытрясла, и это Наташа драку начала!

– Не слушайте его, – проговорила Наташа, взяв меня под руку, как своего парня, – это Лёша шутит, он, наверно, когда падал, головой ударился.

– Хватит! – закричала учительницы и хлопнула журналом по столу. – Надоели оба. Меня не волнуют ваши отношения. Сядьте уже, наконец, на свои места.

Начался урок, но мы с Толей опять ничего не писали.

– А ты, оказывается, нашей Наташке приглянулся, раз она тебя защищать стала, – тихонько проговорил он и засмеялся.

– Мне плевать на неё. И почему вы все согласились с ней, сами же видели, что это она драку начала?! – я был очень возмущён, поэтому поэтому последние слова прозвучали достаточно громко, благо, училка ничего не заметила.

– Да потому что ты дурак без мозгов, лезешь в самое пекло! Никто получает своё наказание, Никто получает по заслугам!

Продолжать разговор было бессмысленно. Я был поражён, насколько подростки могут быть жестокими и безжалостными. Неужели, и я такой?

Урывками я слушал объяснения учительницы, но с каждой минутой всё больше растворялся в собственных мыслях. Я был расстроен, что не смог выручить Нику.

Русский закончился, весь класс толпой вышел из кабинета. Теперь я понял: Вероника всегда специально медленно собирается, чтобы не идти в потоке одноклассников. И вновь мы остались с ней вдвоём в пустом кабинете. Я молча встал рядом.

– Ты преследуешь меня? – раздражённо спросила она, закидывая рюкзак на плечо. На её левой руке распласталась длинная царапина, оставленная Наташей.

– Я думал, ты мне хоть спасибо скажешь, я ведь заступился за тебя.

– А я тебя об этом не просила.

Мы вышли в коридор. Мы шли вместе. Хотя, нет, не так. Я шёл с ней рядом, а она будто гуляла где-то в параллельной вселенной, не замечая ничего вокруг.

– За что они так с тобой, Ника?

– Мои одноклассники любят детские шалости. Это так весело – убивать, им это доставляет неподдельное удовольствие. Но я на них не сержусь, я привыкла. Каждый получает то, что заслуживает, правда, я не знаю, чем заслужила всё это.

Она словно растворилась в толпе, я её потерял. Она удивляла меня, её только что растоптали, уничтожили, а ей хоть бы что, ходит, улыбается. Если бы кто-то сделал подобное со мной, этого человека уже не было в живых. Похоже, ещё остались на земле по-настоящему добрые ко всем, и не смотря ни на что, люди. Хотя, была ли Ника на самом деле доброй девочкой, я не знал, но, на тот момент, я считал её маленьким беззащитным существом, которому была необходима помощь и поддержка.

Часть 5

– Что-то слишком часто ты стал крутиться вокруг Никто, – пробормотал Гордеев, старательно вычерчивая пресловутый конус в тетради. Мы сидели на черчении, – решил её защищать?

– А если и так, тебе-то что с этого? – прошептал я в ответ и взглянул на свою законченную работу. Прекрасный конус получился, я всегда хорошо чертил. Я перевёл взгляд на чертёж соседа. Мда-а, архитектором ему точно не быть. Потихоньку, чтобы учительница не заметила, мы с Толиком поменялись тетрадями, и я принялся исправлять его ошибки.

– Лёха, ты пойми, она – убийца! – Толик не оставлял попытки направить меня на «путь истиный» всеми возможными способами. – Ты что, хочешь оказаться на месте Яны? А, может, вы, вообще, за одно?!

– Не неси бред! Вы бы лучше подумали, что будет, когда она не выдержит ваших издевательств и реально кого-нибудь убьёт.

Прозвенел звонок. Я и Толик получили пятёрки за чертежи. Следующим уроком была физика. Толян куда-то благополучно смылся от меня, поэтому до кабинета я шёл один. Я поднимался по лестнице на второй этаж, когда меня догнала Наташа.

– Эй, Лёша, подожди! – крикнула она. Мне пришлось остановиться. Она подошла ко мне ближе и кокетливо улыбнулась. – Слушай, может, после уроков пойдём домой вместе? Прогуляемся, поболтаем, что скажешь?

– А с какой это радости у тебя возник такой повышенный интерес ко мне?

– Я думала, у такого милого парня как ты, найдётся немного времени для меня – скромной, умной и, к тому же, красивой девушки.

– Для любого другого милого парня, я уверен, найдётся время, а у меня – нет, извини.

Оставляя ошеломлённую моим отказом Наташу одну на лестнице, я пошёл дальше. Все мои одноклассники стояли рядом с кабинетом, разбившись на небольшие группы. Парни столпились почти у самой двери, Серёга рассказывал им какой-то очередной прикол, а они взахлёб смеялись. А вот стоят Диана и Маша, они обсуждают одежду и внешность всех, кто проходит мимо них. Вскоре, к двум сплетницам присоединилась их третья подруга – Наташа. Посреди коридора собрались три девчонки, они были последние, с кем я ещё не познакомился. Делать было всё равно нечего, поэтому я решил подойти к ним.