Текст книги "Демон внутри (СИ)"
Автор книги: Snejik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
========== Демон внутри ==========
Маленькая квартирка в Бухаресте, в которой почти ничего не было, оглашалась забористым русским матом вот уже минут пять. Никто из соседей не рисковал постучать к вздорному постояльцу и попросить его быть потише, потому что постоялец всегда был угрюм, хмур и совершенно не шел на контакт.
Перестав ругаться, он включил телевизор, щелкая каналы, по которым в это время шли то мексиканские сериалы, то иная похожая муть, которую невозможно было смотреть. Он уже почти собрался выключить телевизор, когда наткнулся на мировые новости.
– Сегодня в Лагосе произошла трагедия. Мстители, охотившись за террористом по кличке Кроссбоунз, – Баки уже хотел выключить телевизор, когда слух зацепился за знакомое прозвище, которое прилипло к Броку непонятно почему, – был уничтожен Мстителями…
По телевизору показывали, как красноволосая девка создавала какой-то энергетический шар вокруг Брока, а Стив в этот момент стоял рядом и ничего не делал. Секунда-другая – и шар взорвался, разметав не только того, кто находился внутри, но и половину рядом стоящего здания.
– НЕТ!!!! – закричал Баки, падая на колени и хватаясь руками за волосы. – Нет, пожалуйста! Нет!
Телевизор еще что-то говорил, показывая Мстителей в разных ракурсах, но Баки было совершенно все равно, он даже забыл, что хотел его выключить.
Он сидел на давно немытом полу маленькой кухоньки и пытался прийти в себя. Брока больше не было. Его убила эта красноволосая, Ванда. И Баки понял, что его ничто не остановит от мести. Зимний Солдат поднял голову, соглашаясь с пока еще даже не намеченным планом.
В душе было даже не больно, пусто и глухо от того, что Брок, оставив его, погиб, так глупо нарвавшись на Мстителей. Баки бы и рад был заплакать, отпустить боль, дать ей выход, но ничего не получалось, он слишком давно разучился плакать, и теперь только бился в бессильной злобе на полу, разбивая в крошево бетонное перекрытие.
Баки закричал отчаянно, страшно, словно резали по живому, потому что действительно резали, ведь Брок был единственным, кто был ему дорог, кого он ждал каждый вечер, кого еле отыскал, когда очухался. Нет, не по Стиву он скучал, не по старому другу детства, с которым судьба развела их по разные стороны баррикад, даже когда вспомнил его, а по бывшему хэндлеру, который единственный был дорог, был важен, давал ощущение жизни.
Баки свернулся плотным калачиком на полу в кухне, стараясь не скулить, словно от боли, и закрыл глаза, вспоминая, потому что больше ему ничего не оставалось.
Можно было бы сказать, что все началось пару лет назад, можно, что безумно давно, но на самом деле все началось тогда, когда Баки проснулся и осознал себя не Зимним Солдатом, а живым мыслящим человеком. Это произошло далеко не сразу после того, как Трискелион рухнул, погребая под собой и ЩИТ, и Гидру, и Брока, о котором Баки тогда даже не думал. Вернее, не думал Зимний Солдат, у которого была цель – убить Капитана Америку. Но этой цели он не достиг, он спас Капитана Америку, вытащил и ушел, чтобы попытаться перестать быть оружием, хотя тогда он еще об этом не думал.
Баки медленно оттаивал, очень медленно, превращаясь из секретного оружия, профессионального убийцы – нет, не в человека, но в его подобие, помня о том, что был тот, кто не давал ему полностью стать машиной, напоминая, что он все еще человек.
Первым делом Брок с утра заходил к Зимнему. И было неважно, работают ли они сегодня вместе или с Зимним в этот раз отправляли какой другой отряд.
– Как спалось, Снежинка? – скалился он, склоняя голову к плечу. – Что снилось тебе?
Во время миссий не вздрагивал, как остальные командиры групп, стоило Зимнему выступить из темноты, будто бы чувствовал. И вместо рефлекторно вскинутого автомата протягивал на ладони шоколадную конфету, хитро улыбался и прижимал палец к губам, призывая к тишине.
Брока всегда волновало, накормлены ли его подчинённые, отдохнули ли они как следует, хорошо ли экипированы. И эта странная для Зимнего забота распространялась не только на бойцов отряда, но и на него, живую винтовку.
Для Брока он был человеком, живым, чувствующим, несмотря на спецификацию и рекомендации техников, на которые хэндлеру было определённым образом плевать.
– Мне лучше знать, как взаимодействовать со своими бойцами, – рычал в ответ он на любые вопросы и настоятельные просьбы не нарушать инструкции.
Эти воспоминания ножом резали по сердцу, одновременно согревая. Баки лежал на полу, виня себя во всем произошедшем. Брока мучили постоянные боли, и Баки ничего не мог с этим сделать, а Брок не желал быть обузой. Баки понимал его, но не понимал, почему тот не попросил у него помощи, ведь если бы он пошел туда, за чем бы Брок туда ни шел, у Баки получилось бы лучше.
Но такие, как Брок, да как и он сам, просто не умели просить помощи, считая это непозволительной слабостью. Тащили все на себе, рвали жилы, но не могли раскрыть рта, чтобы сказать “помоги”. С такими нужно было просто молча вставать плечом к плечу и подхватывать тот неимоверно тяжелый груз, который они взваливали на себя. И Баки собирался подхватить, найти Брока снова, помочь ему, во что бы он ни влез, но не успел. Все произошло настолько быстро, что Баки понял, Брок давно это планировал у него под носом, а тот от радости, что дорогой ему человек рядом, ничего не заметил. Даже суперсолдат может быть слепым, когда дело касалось чувств. И вот теперь он платил за свою слепоту, платил слишком высокую цену, и ни один банк мира не давал кредиты на такие нужды. Баки готов был платить всю оставшуюся жизнь по счетам, если бы ему дали еще один день. Если бы он успел, если бы раньше заметил, если бы, если бы, если бы…
Это было до смешного странно, но это была первая в его жизни настоящая потеря. До этого он не терял ни родственников, ни близких друзей, ни любимых. Да, он на долгие десятилетия потерял себя, но это было не так больно, ведь он ничего не помнил и не знал. И теперь, столкнувшись с болью потери, Барнс не знал, что с ней делать, как ее пережить и осмыслить, и это поднимало со дна его души черную злобу и жажду мести. Он всем сердцем возжелал отомстить ведьме, сначала вырезав всех, кого она любит, а потом убив и ее. И Баки было совершенно все равно, что ведьма может распылить его так же, как Брока. Теперь было все равно. Теперь его жизнь была ему уже не нужна, но просто пустить себе пулю в висок он не мог.
Собрался Баки быстро, в этой маленькой квартирке его вообще ничего не держало, а все самое необходимое всегда лежало в рюкзаке, который можно было просто подхватить и уйти, даже не закрывая за собой дверь.
Добраться до Нью-Йорка, где сейчас обретались Мстители, для Баки не составляло большого труда, проблема была только в том, что из Бухареста до Нью-Йорка не было прямого рейса, но Баки сейчас было все равно, он просто хотел отомстить и поставить на этом точку. Он не хотел признаваться в этом сам себе, потому что был уверен, что Брок бы подобного не то что не одобрил, а был бы очень резко против, но Брока больше не было, и некому было говорить Баки, как жить дальше, и Баки хотел все закончить. Он хотел умереть, потому что больше было незачем жить. Просто незачем.
Спустя четырнадцать часов Баки шел по улицам Нью-Йорка, города, в котором он родился и вырос, в котором давно не был, совершенно не замечая ничего вокруг. На его плече висела большая черная сумка, в которой лежала штурмовая винтовка и несколько обойм, пара пистолетов и гранат – все, что он успел достать. Он направлялся в местный филиал ЩИТа, точно зная, что ведьма, отнявшая у него самое дорогое, сейчас там, и ему было плевать на сопутствующий ущерб. Сейчас даже все Мстители разом не смогли бы его остановить, потому что только кровь ведьмы могла напитать выжженную пустыню его души.
Поднимая винтовку, чтобы нарушить тишину фойе грохотом выстрелов, Баки на автомате считал людей, которых ему сейчас придется убить, потому что пять человек, даже вооруженных и хорошо подготовленных, были для него лишь досадной помехой на пути к цели.
Стив успел в последний момент. Выходя из лифта, он заметил человека в чёрном у самых дверей и каким-то шестым чувством понял, что будет дальше, бросился вперёд, отталкивая с линии огня двоих охранников. Только в метре от предполагаемого противника понял – Баки, это был его Баки, с пустым отрешенным взглядом человека, готового пойти на всё, плотно сжатой ниткой бледных губ, лохматый. Он выхватил винтовку как в замедленной съемке, готовый не брать заложников, не распугать охрану. Он явно пришёл убивать.
– Баки, нет, – крикнул Стив, перехватывая ствол винтовки, вскидывая ее вверх, а сам подался вперёд, обхватил его второй рукой, прижал к себе. – Баки, не надо, пожалуйста.
Грохнули выстрелы, пули полетели куда-то в потолок, вокруг закричали, заорал сигнал тревоги, все эти звуки окутали Баки, а он замер, понимая, кто рядом с ним, кто остановил его, и в душе стало еще суше, пустота словно расширилась, поглощая собой даже желание убивать. Не осталось ничего, только пустота. Она глодала, выедала изнутри последнее, что там еще оставалось, хотя Баки казалось, что там не осталось ничего.
Он не хотел, не мог драться со Стивом, потому что Стив был другом, хоть и давно потерянным, но Баки помнил его, теперь он уже не был Зимним Солдатом, у него не было приказа убивать, но была острая необходимость.
– Отойди, Стив, – глухо попросил Баки, видя, как на него наставили оружие все, кому не лень, и набежало еще с десяток бойцов, вооруженных с ног до головы. Баки понимал, что Стив не даст ему их убить, но он не мог оставить Брока неотмщенным. – Дай мне ее убить.
– Погоди, Баки, – отозвался Стив, погладил его по спине, прижал к себе ещё сильнее, стараясь успокоить, поделиться своим теплом, хотя и чувствовал под руками закаменевшие мышцы, ощущал мерные удары сердца. – Кого убить? – и обернувшись, крикнул: – Уходите! Все вон! Покинуть помещение! – снова глянул на Баки и вздрогнул. Из глаз его друга смотрела ледяная пустота, бездна. Даже Зимний Солдат глядел по-другому, словно через снайперский прицел, но с Баки произошло что-то совсем страшное. – Господи, Бак, не надо, прекрати, пойдём со мной, я помогу!
Набежавшие люди пятились, выходя из фойе, но замирали в коридорах, на лестнице, у лифтов, так и не опустив оружие. Баки был уверен, они узнали его, узнали Зимнего Солдата, который пришел их всех убить. Он бы и убил, потому что они стояли у него на пути. Но перед ними стоял Стив, а Стива Баки убить не мог.
– Отмотаешь назад Лагос? – безжизненно спросил Баки. – Вернешь мне Брока? Чем ты поможешь? – почти закричал он, понимая, что его сейчас захлестнет, сейчас пустота уйдет, и его снова затопит боль. Он бы предпочел пустоту.
Как-то сумев выдернуть из рук Баки винтовку, Стив отшвырнул её в сторону, прекрасно понимая, что тот справится и голыми руками, и ничего не способно его остановить. Практика показывала, что даже Капитан Америка не сравнится с мощью и яростью Зимнего Солдата, но до такого доводить не хотелось. Ведь это был не Солдат, а Баки.
– Пойдём, Баки, пойдём поговорим. Ты расскажешь, что произошло, пожалуйста, – попросил Стив, стиснув ладонями плечи друга. – Эти люди ни в чём не виноваты. Мы всё выясним, всё решим!
– Что ты решишь? Что? – Баки не совсем понимал, что хочет от него друг. Что он собирается выяснить, что решить?
Боль, прорвавшаяся сквозь пустоту, захлестнула, не оставляя возможности связно мыслить. Лучше бы ему было больно физически, лучше бы все эти люди расстреливали и расстреливали его, чем эта боль потери, это невыносимое чувство отчаяния и беспомощности. Невозможности быть рядом.
А люди вокруг действительно были не виноваты, и ярость, копившаяся с репортажа из Лагоса, с известия о том, что Брок умер, отступила, и стало еще больнее.
Стив предлагал куда-то пойти с ним, и Баки пошел на автомате. Стив сломал стройный план по самоубийству, и теперь Баки было плевать на все вокруг.
Сжав живую ладонь Баки в своей, Стив повёл его к лифтам, выразительно зыркнув в сторону вооруженных агентов, взглядом обещая открутить голову любому, кто хотя бы дёрнется в их сторону, очень сильно надеясь, что в тишине его кабинета Баки хоть чуть-чуть оттает и толком расскажет что произошло.
Он слышал про Лагос, слышал имя Брока Рамлоу, сорвавшееся с губ лучшего друга, но никак не мог всё это уложить в голове, какой-то красноватый туман затягивал сознание, стоило только попытаться вспомнить, что произошло на рыночной площади.
Стив помнил Лагос урывками, смазанными сценами, будто бы не участвовал сам, а наблюдал со стороны, хотя сломанные в нескольких местах рёбра всё ещё отчётливо ныли. Помнил потребность, яростное желание защитить этих людей, хотя сам не очень отчетливо понимал, от чего конкретно. Помнил злость, пальцы на чужой шее и взрыв, опаливший жаром лицо.
В кабинете, заперев для верности дверь и опустив роллеты, Стив усадил Баки на диван и сел напротив него.
– Баки, – улыбнулся он, стиснув в ладонях его живую руку. – Я так рад, что ты жив.
А вот Баки себя живым не чувствовал. Он прошел за Стивом послушным бараном, ничего не замечая вокруг, уселся на краешек дивана, даже не оглядев полумрак кабинета. Он опустил голову, тупо глядя на свои руки, на руки Стива, сжимающие его живую ладонь и не понимал, почему он сейчас не прорывается к ведьме, чтобы вырвать металлической рукой ей горло, чтобы она захлебнулась собственной кровью.
– Чего ты от меня хочешь, Стив? – спросил Баки. – Она забрала у меня самое дорогое, и я убью ее.
Баки говорил, но уже не чувствовал той решимости, которая привела его в фойе филиала ЩИТа. Он сдулся, как проколотый мяч, и чувствовал себя именно так, никчемным и ненужным.
– Я не понимаю, – покачал головой Стив, поглаживая пальцы Баки. – Кто она? За кем ты сюда пришёл? Что она забрала у тебя?
Очень важная тревожная мысль билась, стараясь прорваться к сознанию, но Стив всё никак не мог ухватить её за хвост, он лишь смотрел на понурившегося Баки, готовый на что угодно, лишь бы стереть с лица этот опасный фатализм, выгнать из глаз пустоту и, если не получится вернуть того Баки, которым тот был раньше, то хотя бы вернуть ему вкус к жизни.
– Твоя ведьма, Ванда, – зло выплюнул Баки. – Она убила Брока. Ты был там!
Баки не мог понять, почему Стив никак не сообразит, о ком он говорит, ведь он сам гонялся за Броком по Лагосу. И теперь не понимает, кого убил? Баки, конечно, был уверен, что Стив даже не представляет, в каких отношениях они с Броком были. Только вот Баки сам не знал, что это были за отношения. И были ли они вообще, раз Брок ушел, ничего ему не сказав.
Взор Баки обратился вглубь себя. Он вспоминал, как они жили с Броком вместе после того, как он нашел его. Как он был счастлив.
Стив тряхнул головой, поднялся, выпуская ладони Баки из своих.
– Подожди. – В голове мутилось. – Ванда? Брок? Помню… – Стив скривился, потёр виски. – Он хотел себя взорвать на людной рыночной площади, убить всех тех людей, себя, меня, а Ванда… она спасла нас, наверное.
Что-то во всей этой истории не складывалось, мешало трезво оценить ситуацию, скребло по внутренней стороне черепа.
Брок хотел себя взорвать? Этого не могло быть, просто не могло, потому что Брок не был самоубийцей, он хотел жить как никто другой, он же ведь должен был вернуться к Баки, вернуться, чтобы они были вместе. Баки не знал, что на самом деле произошло в Лагосе, но не мог поверить в то, что говорил Стив.
– Это неправда, – Баки мотнул головой, пытаясь уложить в ней новые данные. – Брок не мог…
Что именно Брок не мог, он не договорил, потому что сам еще с этим не определился. Брок точно не мог пытаться взорвать себя, это было абсурдно.
– Но я видел, – Стив неуверенно глянул на Баки и тут же удивлённо добавил: – Я почти не помню, что там было.
И это было странно. Стив иногда ненавидел собственную память за то, что никак не мог забыть сороковые, когда он был почти что счастлив, не мог стереть из памяти крик Баки, протянутую в его сторону руку и уносящийся прочь поезд, а сейчас все воспоминания были будто подёрнуты туманной дымкой, проступая какими-то моментами и тут же стираясь.
– Погоди, – спохватился он, вывел голографический экраны в половину стены. – Мы же всё пишем, все миссии, чтобы потом проанализировать.
Стив набирал команду за командой, с ужасом понимая, что не помнит, как писал отчёты и писал ли вообще что-то, как разбирались детали и говорил ли вообще хоть с кем-то по данному поводу, хотя прекрасно помнил – они облажались.
Вот только на всех окнах с записями из персональных камер Мстителей не было видно ничего, кроме красных всполохов.
– Баки, это… я не знаю, что это.
– Это все твоя ведьма, – глухо сказал Баки. Он не представлял, на что была способна Ванда, но был уверен, что это она. Злость снова начала заполнять его, пальцы сами собой сжались в кулаки. – Это. Все. Твоя. Ведьма.
Стив тут же оказался рядом, накрыл ладони Баки своими, стиснул, надеясь хоть так удержать его от опрометчивых поступков. Сначала следовало разобраться в происходящем, понять что же произошло, а потом уже думать, что делать дальше.
– Ванда не моя ведьма, – покачал он головой. – И я не могу представить, зачем всё это ей нужно. Надо разобраться, понять что там действительно произошло. Бак, я хочу понять.
Обзвонив всех, кто был с ним в Лагосе, разве что кроме Ванды, слишком много во всей этой истории было странного, Стив хмуро глянул на друга. По всему выходило, что Баки прав, тут не обошлось без какого-то воздействия.
Анализируя случившееся, Стив с кристальной ясностью понял – их всех талантливо водили за нос. Он прекрасно помнил, с каким рвением взялся за эту миссию, но сейчас сколько ни искал в документах, не нашёл ни слова о террористе Кроссбоунзе, хотя тогда он занимал все его мысли, и его делах в маленькой африканской стране. Ещё абсурднее выглядела сама цель – крохотный, на несколько столов, полицейский участок. Смешно, а ведь именно это здание было указано в потерянных – или не существовавших вовсе – документах.
– Наташа, найди всё, что связано с миссией в Лагосе, пожалуйста, – попросил он, связавшись с вечно обретавшейся в архиве Романовой. – Что-то мне совсем не нравятся мои провалы в памяти.
– Неужто возраст берёт своё? – ехидно поинтересовалась та и отключилась.
Стив ещё раз прошёлся взглядом по всему, что сумел найти в своих документах, и тяжело выдохнул. Слишком часто вокруг него стали проявляться предатели. Сначала Рамлоу с отрядом – хотя если быть уж совсем с собой честным, Стив не мог их винить, бойцы выполняли приказы Пирса – собственно сам Пирс, глава ЩИТа, а теперь и Ванда. Последнее вообще отказывалось укладываться в голове, но он прекрасно помнил Заковию и замок Штрукера, где близнецы неслабо их потрепали.
– Я не знаю, что там произошло, – сдался Стив. – Но знаю, кого спросить. Ванды нет сейчас на базе, она в Вашингтоне, на медицинском освидетельствовании, и должна вернуться дня через два. Бак, надо разобраться. Я не знаю, что у вас с Рамлоу, не знаю, почему ты так за него держишься. Но мы разберёмся, обещаю. Расскажи мне про себя, пожалуйста.
Все было против него. Даже Ванды не было в городе, а он почему-то был уверен, что есть. Вернее, ни в чем он уверен не был, потому что так спешил ее убить, что не удосужился даже узнать, а на месте ли она. Повезло ведьме? Наверное. Очень повезло, потому что его встретил Стив. Всегда мечтающий помочь всем сирым и убогим Стив, который теперь почему-то хотел знать, как же жил Баки последние пару лет. Жил. И жил, не стремясь вернуть старого друга, потому что снова подняла бы голову Гидра, снова пришлось бы бежать, но теперь это уже было неважно.
Баки не хотелось ничего рассказывать, хотелось, чтобы вернулся Брок, хотелось не видеть этого взрыва, который словно распылил его на атомы, не оставив ничего. Горе давило, мешало дышать и думать. Хотелось, чтобы его никто не трогал, а приходилось сидеть на дорогом кожаном диване в кабинете Стива и слушать, как он обещает в чем-то там разобраться. В чем разбираться, если дорогого Баки человека уже нет и больше не будет? Какой теперь во всем этом смысл?
– И что ты хочешь про меня услышать? – невесело усмехнулся Баки, поднимая на Стива больные глаза, которые оставались все так же пусты и безжизненны.
– Ты всё-таки не чужой мне человек, – качнул головой Стив, вздохнул. – Ладно. Давай так, мы сейчас поедем ко мне, ты отдохнёшь, немного придёшь в себя, и мы может поговорим или… – Стив сбился. – Или не поговорим. Но не в моём же кабинете ты будешь ждать Ванду. Давай, приятель, поехали.
Стив не надеялся на внезапную откровенность или что-то ещё. Он не был слепым и прекрасно видел, что Баки на пределе и держится из последних нечеловеческих сил. Пусть даже он и не мог позволить убить Ванду, то хоть как-то помочь был обязан. Всё-таки это Баки.
– Стив, я убью ее, – напомнил Баки другу, потому что желание отомстить никуда не делось. – Поэтому лучше спрячь ее так, чтобы я ее не нашел.
Вздохнув, Баки поднялся, теперь только оглядывая кабинет Стива, но не нашел в нем ничего интересного. Стив не считал его чужим, а стоило бы, потому что того Баки, которого он помнил и знал, давно не было. Он сам уже забыл, каким был когда-то давно, и последние два года он строил себя заново, создавал по крупицам из остатков воспоминаний, Зимнего Солдата и того, кем получалось быть.
Когда он нашел Брока, он наконец снова почувствовал себя живым, а не существующим. Они прожили вместе почти год. Сложный, в чем-то выматывающий год, когда Брок предлагал отказаться от него, забить на инвалида и жить дальше, но Баки не мог. Он был иррационально привязан к Броку, хотел быть рядом с ним, боялся, что потеряет. И потерял.
– А меня из здания-то выпустят?
– Пусть только попробуют не выпустить, – по-доброму улыбнулся Стив, подхватив куртку, нажал на кнопку, деактивируя роллеты и открывая замок на двери. – Если ЩИТ желает иметь у себя Капитана Америку, то тебя не тронут. Поехали.
В коридорах было совершенно пусто и само здание будто бы вымерло. Но Стив усмехнулся, расслышав возню за соседней дверью, тихие команды. Рамлоу так бы не спалился.
– Не стрелять, – приказал он по внутренней связи ЩИТа. – И всем покинуть парковку.
Уже подходя к машине, Стив обернулся к Баки и беспомощно развёл руки.
– Бак, я очень тебя люблю, но прекрасно понимаю, что ты совершенно не тот человек, каким был в Бруклине сороковых, не тот, кто воевал со мной. И я не жду наших с тобой шуточек и прочего. Но от этого я не стану любить тебя меньше. Ты мой друг, практически брат, а с остальным… – он пожал плечами. – Разберёмся.
Баки шел за Стивом, слыша шепотки приказов, щелчки затворов и прочую возню, но не обращал на нее внимания, веря Стиву, веря, что его никто не тронет.
– Тебе за меня влетит, – сказал Баки на проникновенную речь Стива. – Двое на два часа, еще трое на шесть.
Он опознавал опасность, даже не глядя, просто чувствуя, откуда на него наставлен ствол. Это бодрило, выводя из тупого оцепенения, приводило в тонус. Баки оглядел стоянку, прикидывая, как будет, если что, выбираться, но делать ничего не стал.
Стив тяжело вздохнул и снял сигнализацию.
– Садись. И с чего мне влететь должно? – спросил он, сев на водительское сидение. – За экстремальный способ позвать меня гулять? Никто же, кроме меня, не в курсе, зачем ты пришёл. Ты позвал, я вышел встретить и всё, тема закрыта. Кто нас, ветеранов контуженных, поймёт, может, у нас только так и принято, а до кого не дойдёт через голову – не моя в том вина, объясню по-другому.
Выводя машину с подземной парковки, Стив кожей ощущал настороженные взгляды через оптические прицелы и молился всем известным ему богам, чтобы не нашлось идиота нажать на курок и пустить прахом все его усилия.
Ехали молча. Барнс пытался понять, хочет ли он довериться Стиву, и понимал, что хочет. Хочет довериться хоть кому-то, потому что быть одному слишком тяжело. Потому что одному просто невыносимо, а теперь он остался совсем один, и это навсегда. И, может быть, Стив был не самым плохим вариантом, потому что никого ближе у него просто не осталось.
Баки устроился у Стива на диване, забравшись на него с ногам, и обхватил руками колени.
– Мы с Броком жили в Бухаресте, – глухо заговорил Баки. – Последний год.
И снова замолчал, не зная, как описать их отношения, потому что и отношений-то, по сути, не было. Было что-то странное. Баки тянулся к Броку, но тот словно не замечал этого. Он не отталкивал Баки, но и не давал стать ближе. Баки понимал, что ему было больно, он не мог жить полноценной жизнью, и от этого здорово бесился, а Баки пытался как-то помочь ему. И потерял, потому что помочь не смог. Потому что не понял, какая на самом деле помощь ему нужна.
Стив ополоснул руки, вытер их кухонным полотенцем и покосился на таймер духовки. Времени, нужного курице, чтобы запечься, как раз должно хватить, чтобы хоть что-то выяснить. Хотя у него в голове не укладывалось – Брок и Баки, бывший хэндлер и его подопечный.
– Вы вместе? – спросил Стив, сев напротив, разглядывая нового Баки. Он подмечал всё: тревожные складки в уголках губ, потухшие, словно выцветшие, глаза, закрытую позу.
– Да, – просто ответил Баки. – Мы были вместе. По крайней мере, я так считал. Но сложно быть вместе, когда один мучается от боли, а у второго такая каша в голове, что он периодически себя забывает.
Он вздохнул, собираясь с мыслями, не представляя, что можно рассказать Стиву еще.
– Я не знал. – Стив почесал в затылке. – Даже не представлял, что вы с ним, не мог себе представить, – он ненадолго замолчал, переваривая известие, стараясь не судить со своей колокольни, не стараться списать всё это на стокгольмский синдром или ещё какой-нибудь оправдывающий такой выбор Баки диагноз, но что он мог знать о истинной природе таких отношений? – А как он оказался в Лагосе? Для чего если… если вы были вместе?
– Он хотел добыть экспериментальную сыворотку, – ответил Баки, потому что нашел все планы Брока, знал, зачем ему понадобилось в Лагос. – Ему было больно, Стив. И я не мог заглушить эту боль. Он не хотел никого убивать.
Баки еще сильнее обхватил себя, поежившись. Ему всегда было холодно, когда он был один, и только Брок разгонял этот холод. Рядом с Броком было тепло и уютно. Баки помнил тепло его рук, когда он обнимал его, баюкал, успокаивая после очередного кошмара.
Сев рядом, Стив притянул Баки к себе, обнял его, как когда-то сам Баки прижимал к себе тщедушное тельце лучшего друга, стараясь отогнать хвори и ночные кошмары.
Он действительно не знал, что делать, куда бежать, как исправить то, что они наворотили все скопом и, главное, зачем это всё надо было Ванде. Стив уже нисколько не сомневался в её причастности, но не мог вот так вот взять и осудить, не зная другой стороны вопроса. Вот только предохранитель начинал барахлить. Стив всегда был на стороне Баки, что бы тот ни творил, как бы ни влипал в неприятности, принимал его сторону, даже если лучший друг был откровенно не прав, и сейчас всё его существо вопило поступить так же, отдать Баки ведьму, воспользовавшуюся доверием команды и так всех подставившую и, что хуже всего, причинившую боль Баки, последнему, кто был дорог Стиву.
Баки весь напрягся от этого прикосновения, но постепенно расслабился, отдаваясь чужому теплу. Он не хотел сейчас быть один, совершенно не хотел. Он обхватил Стива, прижимаясь к нему, ища защиты от того, что творилось у него в душе, бушевало в нем.
– Стив, что мне теперь делать? – отчаянно спросил Баки.
– Если бы я знал, – ответил тот, погладил лучшего друга по голове, прикидывая вариант за вариантом. По всему выходило, что дело – труба, и как всё исправить, мало кто мог ответить, если вообще хоть кто-то.
Стиву хотелось спросить, почему Баки с Броком не пришли к нему, но отбросил этот вопрос как совершенно идиотский. Брок был предателем, пособником Гидры. Из-за него погибли сотни ни в чём не повинных людей, но Стив даже отчасти понимал его как солдат солдата. А Баки банально никому не верил. Патовая ситуация.
– Давай мы сейчас поедим, ты примешь душ и поспишь до утра. К полудню должен прибыть джет с Вандой, если ничего не случится в Вашингтоне, и мы поговорим с ней. – Стив поднялся, услышав писк таймера духовки. – Я хочу понять, зачем Ванде всё это нужно, а потом… – он снова замолчал. Правильность боролась со справедливостью. Стив не считал верным, что месть так уж и необходима, но он всегда был на стороне Баки, пусть даже в сидящем напротив него человеке так мало осталось от его лучшего друга. – Мы решим, как с ней быть дальше.
– Хорошо, – покорно согласился Баки и пошел со Стивом на кухню.
Он не хотел ни о чем думать, потому что все мысли были о Броке, о том, что он не помог ему, оказался бесполезен, когда дорогому ему человеку, как никогда, нужна была его помощь.
Ели молча. Баки полностью сосредоточился на обгладывании костей, словно это было самым важным занятием, важнее придумать было нельзя. Но это не приносило покоя. Ему ничто сейчас не могло принести покоя.
– Он не был плохим, Стив, – внезапно для самого себя заговорил Баки. – Брок, он… Он не кровожадный маньяк, он хорошо относился ко мне, когда я был Зимним. Он заботился обо мне тогда, когда всем было плевать, потому что они видели лишь инструмент. Если я встречусь с Вандой, я ее убью, Стив, потому что… Потому что я люблю его.
Стив зажмурился. Теперь он точно не сможет встать на пути у Баки, не после всего того, что ему пришлось пережить, не после этих слов, сказанных в тишине кухни.
– Только дай мне сначала с ней поговорить, – попросил он. – Я… я постараюсь тебе не мешать.
Баки было все равно, что с ним будет после, он даже подумал о том, что, может быть, не стоит ее убивать, хотя бы ради Стива, но не мог найти в себе сил на это. Наверное, поспать сейчас было верным решением. Он давно не спал. С того самого момента, как увидел новости. Он молча свернулся на диване и закрыл глаза, стараясь выгнать из головы все мысли.
Баки слышал, как Стив прибирал на кухне, слышал машины за окном, капающую из текущего крана воду. Сосредотачивался на этих звуках, словно гипнотизировал сам себя, и наконец уснул.
Броку было странно испытывать боль даже сейчас, когда у него не было ничего материального, только полупрозрачная оболочка и толстый канал связи, всё ещё приковывавший его к миру живых. Он болтался в каком-то многоцветном мареве, старался сопротивляться, дёргаться из последних сил, но с каждым мгновением всё сильнее ощущал себя мухой, залипшей в сияющей капле смолы.
