Текст книги "На два мира (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Я сейчас, – скомкано промямлил Баки и стремительно вышел, дав Броку знак дождаться его здесь, даже не слушал, как Брок вызверился на Ива, а тот ему спокойно ответил, что Баки надо подумать и решить, чего же на самом деле он хочет.

Баки почти выбежал на нос, даже не прихватив специальную куртку, просто чтобы отдышаться. С ним давно не было такого. Давно никто не забирался так глубоко ему в душу, и он не понимал, почему внезапно стало так тяжело дышать, так не хотелось мыслить, хотелось сбежать, спрятаться, чтобы ничего этого не было, чтобы было все как раньше. Оказывается, он совершенно не хотел ничего вспоминать, особенно так тяжело, как это, кажется, предстояло быть. Чтобы кто-то так ввинчивался в душу, ломая все хорошо выстроенные стены, да просто чтобы он сам кого-то пустил добровольно. Ему вдруг стало бесконечно страшно, что этот парень может сотворить с ним что угодно, а он даже и не поймет, почему очнулся над чьим-нибудь трупом, и все начнется заново.

Он стоял, оперевшись на леер, невидяще глядя в черное небо и дышал, просто дышал соленым холодным воздухом. Ветер трепал его волосы, забирался под скудную одежду, выстужая тепло из тела, но ему было все равно. Он просто хотел прийти в себя.

За шумом ветра он не сразу услышал тихую поступь, да и не услышал бы, если бы не модифицированный слух, он успел запомнить, так звучат мягкие шаги Ива.

– Я пришел не лезть к тебе в голову, – он подошел почти не слышно, все в той же шелковой рубашке, ветер тут же растрепал его идеальную прическу, но ему, казалось, было глубоко все равно. Так же оперевшись на леер рядом с Баки Ив заговорил. – Я пришел рассказать тебе историю.

Баки воззрился на него, хотел задать вопрос, а куда делся Брок, уверенный, что это он придет за ним, но Ив только улыбнулся:

– Я попросил твоего мужчину дать тебе и мне время поговорить наедине. Так вот. Когда-то давно, – Ив не смотрел на Баки, он немигающе, чего тот не мог себе позволить, смотрел вдаль, совершенно не ежась от ветра, – жил счастливый мальчик Иви. Он ходил в лучший лицей, который могли себе позволить его зажиточные родители, играл со сверстниками и ни о чем не думал. Но потом случилось несчастье, его родителей убили, а его отправили в самый замшелый детский дом. В начале двадцатого века тяжело было просто так выжить, если у тебя нет ничего, кроме красоты, когда ты беспомощен. Но все получилось, и Иви сбежал и стал уличным вором. Очень успешным, надо сказать.

Баки, сначала хотевший откреститься от этой истории и пойти забрать Брока, чтобы уткнуться в него и уснуть, сейчас внимательно слушал, понимая, что ему открывают что-то, доступное далеко не всем. Прошлое старого вампира, правителя целой страны.

– Но однажды ему встретилась женщина много старше его, которая выбрала его, вырвала из нищеты и привела в свой дом. Правда, сначала убила. И мальчика Иви, и человека. А потом увезла в далекую от Уэльса Испанию, в которой мальчик Иви никогда даже не мечтал побывать. Но все оказалось не так радужно, как казалось на первый взгляд. Быть особо приближенным к высокородной особе, тоже вампирской правительнице стоит дорогого, и Иви стал становиться Ивом. Учил языки, этикет, занимался фехтованием, вообще развивался и поднимался, но только не в глазах тех, кто стоял рядом с той женщиной. Для них он так и оставался безродным найденышем, не достойным не то, что уважения, а просто хорошего отношения. Не у всех, конечно, но это не важно. Спустя годы безумная любовь Ива прошла, но магия крови, что связывала его, осталась. Но он не мог противиться воле своей повелительнице, потому что только смерть одного из них разбивала узы крови. Несколько десятилетий он исполнял ее прихоти, ожидая, когда же она найдет повод избавиться от него, потому что просто так не убивают своих потомков, тем более, которые хоть чего-то достигли. А я достиг, надо сказать. В конечном итоге, я убил ее, – Ив посмотрел на Баки, который завороженно слушал. – Не у тебя одного была тяжелая жизнь, о части которой хотелось бы забыть. Я, может быть и не знаю, что ты пережил, но хорошо представляю. Я говорил со Златой и Косаткой. Но я хочу поговорить с тобой. Потому что, если ты не сможешь хотя бы приоткрыться мне, достать твои воспоминания будет неимоверно сложно.

Баки пораженно смотрел на Ива, пытаясь уложить в голове все то, что ему только что рассказали. Да, это была очень краткая биография, скорее всего, безумно краткая, но вот так вот запросто открываться незнакомцу. Для Баки это было странно и ново, потому что что он, что Стив, что Брок никогда не спешили делиться своим прошлым. Но Ив говорил, что они должны хоть немного довериться друг другу и сделал для этого первый шаг. Баки стоял под порывами холодного ветра почти не чувствуя холода, к которому был привычен, хоть и не любил его, и вспоминал, что пообещал Броку, что вернет их домой. И если ради этого надо было открыться незнакомцу, он это сделает, чего бы ему это ни стоило.

– Я вряд ли смогу так гладко описать свою жизнь, – криво усмехнулся Баки, – потому что помню ее урывками. Но, раз ты говоришь что это поможет… Я вырос в Бруклине, это эмигрантский квартал в Нью-Йорке. В детстве я познакомился с мальчиком по имени Стив. Он всю жизнь был болезненным, но очень упертым малым, а я его всегда защищал. Не знаю, почему, просто мне казалось это правильным. Мы росли вместе. Я отслужил в армии, потом вернулся. Потом грянула вторая мировая, и я ушел на фронт сержантом, а Стиви не брали, потому что он вечно болел, у него был астма. Потом была война, плен. Я это смутно помню. Помню, как Стив пришел за мной, но уже измененный сывороткой. Стив так хотел в армию, что принял участие в эксперименте, совершенно не подумав о последствиях. Мы с ним воевали вместе, а потом я упал с поезда в пропасть.

Баки тяжело вздохнул, не очень желая вспоминать то, что было, когда он был собственностью Гидры, но делать было нечего, он уже начал, и останавливаться на полпути было просто глупо.

– Потом многое как в тумане, а чего-то я не помню совсем. Были опыты, боль, кровь, грязь. Миссии, где мне приходилось только убивать, и холод. Вечный холод и боль. Мне стирали личность, зомбировали, искореняли любые попытки стать собой, оставляя послушной машиной. Я только недавно стал становиться человеком.

– Я помогу тебе вспомнить, только не уверен, что ты будешь этому рад, – ответил Ив после довольно долгого молчания. – Но у тебя есть еще полночи и целый день, чтобы решить, надо ли оно тебе, потому что твоему мужчине надо только, чтобы с тобой все было хорошо. Ему просто нужен ты. Пойдем, иначе ты совсем замерзнешь.

И Ив, безбоязненно взяв его под руку, повел обратно, а Баки и не сопротивлялся, желая снова оказаться рядом с Броком. С теплым, желанным Броком, который любил его и делал все, чтобы Баки было хорошо, иногда даже вопреки самому себе.

Когда они вернулись, Брок и Злата разговаривали о двигателях, и так яростно спорили, что Баки даже не решился их прерывать, только уселся рядом, прижавшись к Броку всем телом, только сейчас понимая, как он замерз. И внутренне поблагодарил Ива за то, что тот увел его, потому что сам Баки еще стоял бы и стоял, окунаясь в смутные тяжелые воспоминания, пока бы Брок, матерясь на чем свет стоит, не пришел бы за ним.

– Малыш, ты в порядке? – тихо, опаляя ухо дыханием спросил Брок, целуя его в висок. Баки только кивнул, отпивая из стакана обжигающий напиток, почему-то надеясь надраться, хотя помня о том, что Косатка просила помочь с чем-то в машине.

Баки кивнул, нежно целуя Брока, не боясь ничего, понимая, что тут можно все, хоть разнузданно трахаться на этом самом диване, на котором они сидели обнявшись, им никто не просто не скажет ни слова, а даже поощрит их открытость и доверие. Похоже, тут знали толк в удовольствии и предавались ему, как хотели.

Злата заметила грустное, какое-то задумчиво-отрешенное лицо Баки и улыбнулась ему такой материнской улыбкой, что он даже удивился.

– Что этот гаденыш успел тебе наговорить, родной? – мягко спросила она, вставая с колен Ива на которые снова уселась, как только они вернулись, и удалилась куда-то к себе в спальню, вернувшись с большой шоколадкой. – Держи. Это, конечно не покроет твоих душевных терзаний, но, по крайней мере, должно порадовать.

И действительно Баки порадовало, если не сама шоколадка, которая оказалась очень вкусной, и Баки предполагал, что Злата ее наколдовала, то ситуация. Злата напомнила ему что-то, что-то теплое, домашнее, чего давно не испытывал и уже успел забыть, хотя, возможно, и помнил даже после обнулений.

Баки подумал, что у каждого на этом корабле были свои потери, которые им тяжело было пережить, и он не единственный, достойный сочувствия и понимания, хотя, ему казалось, что, если бы захотел, получил бы их тут сполна. Но именно этого он не хотел. Он хотел быть сильным, потому что был уверен, что слабость убивает. Слабым он мог быть только с Броком или Стивом, да и то старался скрыть это от них по большей части, считая, что нагружать их своими проблемами непозволительная роскошь. Потому что Броку хватало его кошмаров, когда он просыпался в холодном поту, чтобы грузить его еще своими моральными терзаниями, которые, надо сказать, чем дальше, тем реже появлялись, уступая место принятию. Он убивал большую часть своей сознательной жизни, поэтому было глупо оплакивать тех, кто пал от его руки, вольно или невольно. Он никогда не страдал обостренным чувством справедливости, поэтому переживал больше за то, что убивали его руками, а не за выбор целей. Вторая мировая, в которой он участвовал абсолютно добровольно, унесла гораздо больше жизней, в том числе невинных.

– Ив? – Злата настойчиво посмотрела на него, требуя ответа, потому что разумно предполагала, что Баки будет молчать об их разговоре, считая его слишком личным.

– Рассказал ему о своем детстве, – невинно ответил Ив, улыбаясь и покачивая ногой, которую закинул на другую ногу. – Злата, ты за кого меня принимаешь, чтобы я с порога обижал гостей?

– За шабашита и старого развратника, – не моргнув глазом ответила Злата, засмеявшись. – С твоими играми от тебя можно ожидать чего угодно, но да, гостей ты не обижаешь. Тем более, чужих. Барнс, он тебя не обидел? А то я всажу молнию ему в голову.

Баки не знал, смеяться ему или плакать, потому что Злата была с одной стороны очень серьезна, а с другой улыбалась.

– Нет, – наконец ответил Баки, подумав, что Ив действительно ничем его не обидел, просто с легкостью вытаскивал наружу то, что ему очень хотелось бы скрыть. Но почему-то честно признался, сам себя немного непонимая. – Просто он оказался слишком проницательным.

– Слушайте, вы про наш мир знаете, – вдруг вмешался Брок, – а мы про ваш нихуя. Может объясните, кто такие Тореадоры и вообще?

Он покрутил рукой с бокалом, как бы очерчивая круг этого “вообще”.

– Вы им ничего не рассказывали? – воззрился на Злату Ив, а она лишь покачала головой, скинув его ногу и снова нагло усевшись ему на колени, впрочем, тот совершенно не возражал. – Какие вы злые. Ладно, слушайте. Тореадоры – это вампирский клан. Их несколько, все перечислять не буду, но тут присутствуют уже названный Тореадор, Гангрел, Бруджа и Малкавиан. А я Ласомбра. Каждый клан обладает своими силами, но у каждого свои слабости. История вампиров насчитывает тысячелетия, не думаю, что вам это будет сильно интересно. Могу рассказать о своем клане, потому что не в праве выдавать секреты чужих.

– А что, рассказывай, – Брок по хозяйски обнял Баки, прижав его к себе. Похоже, он уже примерился к обстановке и теперь совершенно ничего не стеснялся. А может быть он давно хотел вести себя именно так, а здесь всем было все равно, в каких именно они отношениях, и можно было вести себя так, как пожелаешь.

– Ну что же. Ласомбра – это клан аристократов, ну, по большей части, которые управляют тьмой, но не отражаются в зеркалах. Также, мы обладаем нечеловеческой силой и способностью принуждать людей делать то, что они не хотят.

После этих слов Баки ощутимо напрягся, потому что его принуждали делать то, что он не особо хотел долгие годы. Но, с другой стороны, у него не спрашивали, хочет он или нет, он был просто орудием в руках других. Но Ив испугал его, описав круг своих возможностей. И, похоже, он это заметил, потому что улыбнулся почти ласково.

– О нет, – он погладил Злату по спине, и та прильнула к нему, как кошка, – я не собираюсь ни к чему принуждать никого из вас. Я это не очень люблю, хотя и использую. Но предпочитаю обаяние, которым от природы не обделен.

Брок хмыкнул на эти слова, не то, что бы особо им доверяя, но кидаться на него не собирался, только теснее прижал к себе Баки, и тот понял, что его мужчина не собирается его никому отдавать. Это грело душу лучше любого огня.

Баки подумал, что Ив действительно не обделен обаянием: мягкая улыбка, правильные черты лица, идеальные манеры и какой-то внутренний магнетизм. И сила. В Иве чувствовалась сила, которую невозможно было увидеть невооруженным глазом, только почувствовать внутренним чутьем убийцы.

– Кстати, так что там с предсказанием Тира? – решил обсудить проблемы насущные Ив.

Злата тут же повторила заковыристый текст, а Ив серьезно задумался стуча пальцами по подлокотнику кресла.

– А что за звезда у тебя на плече? – поинтересовался Ив, заглядевшись на игру света на руке Баки, который смеху ради посылала Злата, явно развлекаясь. На это самому Баки было совершенно плевать, и даже забавляло, потому что для игры с солнечными зайчиками его руку еще никто не использовал.

– Олицетворяла Советы, а в Америке, видимо, просто не стали стирать, – пожал плечами Баки, не улавливая связи его нарисованной звезды с чем-то из пророчества.

– Просто предсказания Малкавиан всегда очень туманны и, на самом деле, могут быть непоследовательны. То есть, я хочу сказать, возможно, часть про звезды и новую встречу стоит понимать несколько иначе, чем буквально и последовательно, – словно размышлял и одновременно объяснял Ив, – особенно соотнося это с тропой памяти, по которой, видимо, тебя проведу я. Если исходить из этого, то сначала ты что-то вспомнишь, а потом все закрутится или сложится. Обычно Малкавиан выдают сиюминутные пророчества. Их глючит в диапазоне того, что есть рядом, или должно произойти рядом с тем, на кого они гадают. Так что, можно предположить, что все, что нам нужно есть здесь рядом. Я, правда, был не рядом, но это не так важно, потому что контакт и возможность были. Поэтому предлагаю вернуться к этому разговору, после того, как мы со Златой поможем тебе вспомнить, если не все, то хотя бы что-то.

– Есть проблема, как пройти на пятый этаж, Ив, – Злата налила всем еще, и Баки уже почувствовал, как хмелеет, но это было, как и всегда с напитками Златы, приятно, легкое ощущение, которое скорее окрыляло, чем создавало помехи в мыслях и движениях.

– Какая? – тут же воодушевился Ив.

Баки внезапно понял, что он выглядит очень живым, особенно рядом со Златой. Живой подвижный мальчишка, которому было за сотню сидел, обнимая женщину совершенно недвусмысленно и спокойно говорил о делах, словно они вели обычную, ничего не значащую беседу ни о чем.

– Технократы все-таки оставили там ловушек. Или понаставили позже, я не знаю. Я запустила генератор, и оно полезло. Хотя сейчас я думаю, что от запуска генератора ничего не зависело, но я его разнесла, как могла, со страху, – Баки с удивлением узнал, что Злате тогда было страшно. Они с Броком, Баки был уверен, просто не успели испугаться, потому что ничего не поняли. Да и некогда особо было бояться. А вот как, оказывается, обстояли дела. Злата испугалась, и, похоже, было чего. Иногда незнание – благо, решил Баки и, наверное, чего-то не хотел бы знать и дальше, просто ради собственной незамутненности.

– Все так серьезно? – Ив нахмурился, что-то прикидывая. – Не люблю технократов. Я у них в первой пятерке на уничтожение. Хотя была заваруха, я даже их подтянул.

Вот теперь Баки действительно удивился, потому что еще столетнего юнца он себе представил, даже смог принять то, что Ив вампирский правитель целой страны, но то, что он еще и с такими врагами смог договориться. Баки даже не хотелось спрашивать, против кого он тогда воевал, если злейшие враги вступили в союз. И почему-то подумал, что Стив бы так не смог, не переломил бы себя ради союза с Гидрой против какого-то более страшного врага.

– Не знаю. Там, смотри, – и Злата, снова поиграв светом, россыпью отражающемся от руки Баки, повесив уже знакомый им иллюзорный план. – Вот этот коридор опоясывает этаж. Что из него вылезет, я боюсь даже представить, потому что этаж сугубо закрытый, там привратник стоял. Правда, Барнс быстро оторвал ему голову, за что, тебе, – она перевела взгляд на Баки, – огромное спасибо.

– Ничего хорошего. Половина моих сил просто бесполезна, а коридоры узки для свободного орудование мечом, – Ив задумался, а потом, похоже, отбросил все тяжелы мысли. – Ладно, разберемся. Вдруг нам вообще туда не надо?

Баки задумался, потому что этой мысли не возникло ни у кого из них, ведь действительно, он не помнил, как они приходили сюда, просто все предположили, что это где-то в бункере, о котором он помнил. Но все могло обстоять совершенно не так, да и портал могли открывать где угодно.

– Ладно, оставим дела на завтра. А сегодня давайте развлекаться, – Ив отсалютовал бокалом, весело улыбнувшись.

Никто не возражал, тем более, что сейчас ничего сделать было нельзя, и они действительно просто веселились, снова рассказывая какие-то истории, пили и смеялись. Баки не предполагал, что со столетним вампиром, да еще и таким важным, будет так легко. Он много спрашивал про Америку, потому что бывал там всего один раз, да и то по срочным делам. Выяснили, что он чуть меньше, чем на тридцать лет старше Баки, что привело к вопросам, а в вашем мире было так, как в нашем? Оказалось, что этот период своей жизни Баки помнит плохо, но что-то из него удалось вытащить. Он помнил Стива, как тот постоянно нарывался, но больше по рассказам самого Стива, чем своей памятью.

– У меня есть подозрение, что ты сам блокируешь свои воспоминания, – сказал Ив, когда Баки опять покачал головой, сказав, что не помнит. – И мне интересно, почему?

– Обнуления, – просто ответил Баки, а Ив вопросительно изогнул бровь, показывая, что не понимает, о чем тот говорит. – Когда я что-то вспоминал, мне стирали память электрошоком. Это было больно.

– Варварство, – Ив скривился. – Есть масса более гуманных способов заставить человека делать то, что он не хочет. И совершенно безболезненно.

– Где ты, и где гуманизм, Ив? – засмеялась Злата, погладив его по голове.

– Я никогда никого не мучил, – тут же отозвался Ив. – Хотя, Злата права, я много убивал. Но потом я пересмотрел приоритеты, и сейчас предпочитаю наслаждаться жизнью без убийств без необходимости.

Баки не понимал, как можно так легко и беззаботно говорить об убийствах, но потом он вспомнил, как убивал на войне без зазрения совести, и его не мучали кошмары, потому что он знал, что это враги. Это война, а на войне убивают. Хотя он предполагал, что что-то упускает, потому что память подкидывала ему не целостные картины, а обрывки воспоминаний, из которых он и строил свои умозаключения. Да и сейчас его работа была не цветочки сажать.

– Я умею и стирать память, и подчинять людей, да и нелюдей, своей воле, – честно сказал Ив, а Баки стало от этого не по себе. От это прямоты, честности, от того, как просто он говорил об это. – Но всегда легче убедить, заставить полюбить себя, чтобы мне служили добровольно. Не люблю принуждения. Особенно в постели.

Ив улыбнулся Злате и поцеловал ее в шею, та охотно подалась навстречу поцелую совершенно безбоязненно, и Баки понял, что они действительно старые любовники, которые ничего не стеснялись. Баки тоже хотел так с Броком: ничего и никого не стесняться, свободно демонстрировать свои отношения, как в обычной жизни, так и на работе. Но Броку не нравились прилюдные обнимашки, хотя он, Баки был уверен, совершенно не стеснялся их отношений. Баки понимал, что Брок вообще не хочет выставлять личное на показ, потому что по личному бить больнее, хотя ударить по Баки было не так уж и просто.

Баки думал, что признание Ива должно его напугать, но почему-то не напугало. Наверное, он просто устал бояться, тем более, что собирался довериться ему, открыть себя более полно, чем мог открыться Броку. Но он пообещал себе, что самое важное, даже если оно будет страшным, он обязательно ему расскажет. Он не хотел ничего скрывать от любимого человека.

Далеко за полночь Баки вспомнил, что его просила помочь Косатка

– Что, покидаете нас? – спросила Злата, изрядно захмелевшая. – Если ты в машину, то спускаешься по центральному трапу до упора, потом по коридору налево, там трап вниз. Тебе туда.

– А я спать, – ответил Брок, поднимаясь вместе с Баки, и чуть пошатнулся, похоже, ему изрядно дало в голову. А Баки чувствовал себя на удивление приподнято.

– Пойдем, я тебя доведу, – улыбнулся он. – До завтра.

– До завтра, – махнула им рукой Злата.

– До вечера, – улыбнулся Ив.

Когда они выходили из каюты, Брока снова немного качнуло, но от рук Баки он отпихнулся.

– Ты меня еще на руках понеси, – беззлобно огрызнулся он.

– И понесу, – угрожающе заявил Баки, пытаясь подхватить Брока на руки, но в довольно узких коридорах сделать это было невозможно, не долбанув того головой.

– Иди уже, приноси пользу местному обществу, – слегка толкнул его Брок, когда Баки полез к нему целоваться, у двери их каюты. – Иначе ты сейчас никуда не пойдешь.

Баки нехотя отпустил его, потому что понимал, что действительно, не пойдет никуда, а он обещал, вроде как, помочь. Тем более, их тут задарма поили, кормили, да еще решали их проблемы, которые они с Броком явно не смогли бы решить самостоятельно.

========== Глава 13 ==========

Шум машинного отделения ударил по чувствительному слуху, когда он еще только спускался, но оказавшись внутри Баки к нему уже попривык, и стоя в сердце корабля, огляделся, ища кого-нибудь. В идеале – Косатку, но той видно не было. Да и того самого “Михалыча” тоже.

– Есть кто живой? – крикнул он по-русски, не представляя, все ли на корабле знают английский, и не особо ожидая, что его услышать.

Гулять по машинному отделению самому и искать кого-то было страшновато, потому что плана никакого он не увидел, а ходя наугад можно было просто потеряться. Хотя последнее пару лет на память он не жаловался и свой путь запомнить был способен.

Он постоял, никуда не двигаясь еще пару минут, и уже хотел было пойти кого-нибудь поискать, наплевав на то, что может заблудиться, как откуда-то вынырнула Косатка в синей, перепачканной машинным маслом робе.

– О, пришел, – похоже она его услышала, потому что заговорила с ним тоже по-русски. – Пойдем. Ща тебе робу выдам, а то перемажешься весь, как чушка.

– А ты что, и за капитана, и за механика? – спросил Баки, потому что никогда не слышал, чтобы капитаны мазались в машине.

– Ну, изначально, по образованию я штурман-судоводитель, – отозвалась Косатка, – но за чуть больше, чем пятьдесят лет пришлось многому научиться.

Баки прикинул, что Косатке на вид было чуть больше двадцати пяти, а со Златой они были близнецами, получалось, что она получила образование в те времена, когда женщин на корабли пускали только в роли буфетчиц, и ему стало интересно, как она стала тем, кем стала. Не только моряком, но и вампиром.

– И как тебе удалось получить такое несвойственное женщине образование? – они подошли к массивной двери, на которой было кириллицей написано ЦПУ. Зайдя внутрь, Косатка закрыла дверь, отрезая их от шума машинного отделения.

– Держи, – она выдала ему такой же синий комбинезон с длинным рукавом, какой был на ней. – Мы с сестрой во время блокады лишились родителей, и думали уже, что сами кончимся, терять нам было нечего, и мы на лодке решили попробовать свалить. На веслах. Под покровом ночи. Нам лет по тринадцать было. Знаешь, если кому что предназначено, от этого не уйдешь. Мы от голода чуть сознание не теряли, но упорно гребли. Потом, нас, наверное мотало туда-сюда течением, и в итоге нас спас экипаж корвета “Звенящий”. Большая часть команды – тот экипаж.

Вот тут Баки очень удивился, как такое могло быть, но потом вспомнил о магии, что Злата явно не выглядела на свой возраст, и не стал задавать дурацких вопросов, на которые мог и не получить ответа, а Косатка тем временем продолжала.

– Ну вот, мы выросли, по сути, на этом корабле. Не знаю, как нас там оставили, но капитан нас в итоге удочерил. Стал нам батей. Боевой офицер, капитан первого ранга, награды-хуяды. В общем, он на кого-то надавил, и меня взяли в гражданскую мореходку, сказав, до первого залета, – она присела в крутящееся кресло, глядя на панели с кучей лампочек, кнопочек, индикаторов и тумблеров, ожидая, пока Баки переоденется. – Ну вот, все думали, что я не потяну, а я оказалась лучшей на курсе, потому что батя меня натаскивал. Жесткий был человек. Либо на отлично, либо одно из двух. Но нас со Златкой любил.

Баки отметил, что Косатка рассказывает о своей жизни охотнее, чем Злата, хотя изначально он считал, что она более скрытная. Но она говорила легко, непринужденно, и Баки решил, что можно еще поспрашивать.

– А как ты стала… вампиром? – он произнес это слово вслух первый раз, потому что как-то до сих пор не верилось, хотя он своими глазами видел клыки, чувствовал запах крови, да и вообще.

– Если просто, то попала не на тот корабль, а если сложно, то я приглянулась одному вампиру-пирату, и несколько лет была его гулем. Училась у него всякому разному, а потом, в очередной заварушке меня смертельно ранили. В общем, он не успел меня откачать, и я умерла. И он меня обратил. Потом сказал, что не мог поступить иначе. Ну, надо сказать, я была не сильно против такого положения вещей. А потом его убили, и мне достался его корабль, – Косатка пожала плечами, мол, что тут такого странного и страшного. – Как у Златки посидели? Ив чего-нибудь интересное придумал. Он башковитый на эту тему.

– Сказал что понятнее будет, когда я все вспомню, – ответил Баки, не зная, что именно хотела узнать Косатка.

– Ладно, пошли, снимем крышки, да вернешься к своему мужику. Ну, или можешь мне остаться помочь гайки покрутить. Попиздим.

Предложение “попиздить” было очень неожиданным и, похоже, Косатка была готова говорить на вполне отвлеченные темы, а может, даже, поотвечать на вопросы Баки, которых было, может и не много, потому что не знал, о чем особо спрашивать, но они были. И он даже думал согласиться, потому что Брок все равно спал, а ему пока не особо хотелось.

Они прошли куда-то вглубь машинного отделения, остановившись перед главным двигателем.

– Значит так, – указала Косатка на большие цилиндры. – Вот с этой хуйни надо снять крышку. Крышка весит чуть больше полутора тонн, поэтому предлагаю делать это вдвоем. Точно ничего не наебнем и не надорвемся.

– А ты можешь надорваться? – удивленно спросил Баки.

– Ну, вообще-то не могу. Если надо, я могу магией своей крови силу увеличить, но, знаешь ли, после этого жрать хочется. А бестолково кровь расходовать мне религия не позволяет, – усмехнулась она. – А так я тоже около тонны поднимаю.

Они взялись вдвоем, практически не ощущая веса, поснимали все пять крышек, аккуратно сложив их рядом. Баки даже не устал.

– Ладно, тут мужики утром разберуться дальше, пойдем большие гайки покрутим, – и они снова пошли лабиринтами машины, оказавшись в другой ее части.

Косатка показала ему огромные гайки, которые, в целом, вполне могли открутить руками, чем они и занялись. И Баки решил продолжить прерванный разговор, хотя тут и было шумно.

– Я уже неоднократно слышал о каких-то гулях. Это кто? – он, схватившись двумя руками, крутанул первую гайку.

– Гули, это вся моя команда, которые живые. Это люди, которые пьют кровь вампиров. Они безоговорочно преданы тому, чью кровь пьют. Ставят жизнь этого вампира выше своей, – охотно ответила Косатка. – За это они не стареют, и могут обладать начальными уровнями магии вампиров. Особенно старые гули.

– А то, как ты превращаешься в медведя?

– О, это дисциплина (так называется вампирская магия) далась мне очень тяжело, потому что она не моего клана. Я еще в косатку превращаюсь. – Косатка выглядела очень гордой, когда об этом говорила, и, Баки было не очень понятно, но, наверное, ей было, чем гордиться. – В фильме говорилось, что ты жалеешь о тех, кого убил в бытность свою Зимним Солдатом, – вдруг сказала она. Баки еще не знал, как на это реагировать и что отвечать, но она продолжила, – Не жалей и не вини себя. Убивать для выживания – нормально.

Баки обалдел и чуть не выронил открученную гайку, все же аккуратно поставив ее на пол. Он был очень удивлен подобными словами, да и вообще рассмотрением его убийств в бытность Зимним, как способом выжить. Похоже, что-то такое отразилось на его лице, потому что Косатка посмотрела на него и сказала:

– Если бы ты не убивал, они бы убили тебя. А так ты выжил. За выживание некого винить, – похоже у нее была какая-то своя, сложная и непонятная Баки философия, в которой, правда, была своя соль, но не для него. – Я бы поделилась своей философией, но тебе она будет непонятна. Я дикая. У тебя нет Зверя, тебе не понять меня. Но я могу помочь тебе вот в чем. Прими себя таким, какой ты есть, не пытайся быть таким, каким ты был. Ты уже один раз умер, а смерть меняет все.

Косатка повернулась к нему и внимательно, серьезно на него посмотрела.

– Не вспоминай то, каким ты был, лучше пойми, какой ты сейчас, и прими это. Иначе ты сойдешь с ума. Ты человек и не человек одновременно. Пусть твое нечеловеческое начало наконец сольется с тем, что осталось от человека, и они примут друг друга, – и отвернулась откручивать очередную гайку.

А Баки застыл, не зная, как реагировать на эти слова. С одной стороны, ему хотелось возразить Косатке, сказать, что он человек, но понимал, что это не так. Он пытался забыть о Зимнем, вытравить его, но Зимний был не только зомбированный убийца, выполняющий любые приказы своего хозяина. Это навыки, это модифицированное тело, это бионическая рука. Это триггеры. И, если он теперь может помнить все, что пожелает, и за воспоминания его никто не наказывает, не обнуляет. Если у него больше нет хозяина, и он волен распоряжаться своей судьбой сам, то все остальное осталось. Он – Зимний Солдат. Но вот человек ли Зимний, Баки никогда не задумывался, и сейчас он задумался над этим. Но прямо сейчас он понимал, что ничего не надумает, и вернулся к гайкам. Что еще спросить у Косатки, он не знал, поэтому повисла тишина, нарушаемая шумом машинного отделения.