Текст книги "Бомбейский сапфир (СИ)"
Автор книги: Smaragd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
====== Первая глава ======
Его топили. Долго. Наверное, всё-таки удалось выпить Жабросли – дышать под водой получалось, хотя и с огромным трудом. Горло беспощадно сжимали чьи-то сильные пальцы, на плечах висел тяжеленный груз, к ногам, похоже, привязали булыжники – высвободиться и всплыть Гарри никак не мог. Ещё и сильно тошнило, наверное, от гипоксии. Или от яда? Его сперва отравили? Кто?! Чтобы неведомый (да и невидимый) враг не догадался, что он с помощью магии получает из воды кислород, и не попытался прикончить его как-то более успешно, Гарри усиленно притворялся утопленником. Получалось, прямо скажем, не очень. Прикинуться мёртвым в воздушной среде гораздо легче, чем под водой – в последнем случае твою жизнедеятельность выдают предательские пузырьки… Такие красивенькие, весёлые, милые шарики, наполненные крошечными радугами…
Первое, что он почувствовал, всплыв, а вернее, перевалившись за границу сна, – мерзкий привкус в пересохшем, как пустыня Атакама, рту. Второе – поистине вампирскую жажду. Третье ощущение родило мысль, что ему на голову наступил тролль. Может быть, даже потанцевал на ней. Какой идиот впустил на вечеринку тролля?! Придумать, что сделает с этим очень нехорошим человеком, когда узнает, кто он, Гарри не успел – его стремительно замотало в клубок кошмарных эмоций, самой светлой и конструктивной из которых было стойкое отвращение к самому себе и окружающей действительности. Он поставил себе очевидный диагноз: похмелье; и больше не стал насиловать мозг непосильной работой; держась за стены, отправился в ванную…
Сколько времени нужно, чтобы превратить молодого трезвенника, перепившего на собственном дне рождения до такого состояния, что почти ничего не помнит, в приличного мага? Час, не меньше. Хорошо, что ему сегодня на службу – после обеда. В два пополудни у Гарри Поттера первое совещание в должности Старшего аврора – повышение он получил как раз накануне, в качестве подарка от начальства, приветственную речь для подчинённых и коллег успел подготовить до вчерашней вечеринки. Теперь бы ещё найти бумажку с этой чёртовой речью…
Гарри с озадаченным видом постоял на пороге гостиной, мало похожей на привычную респектабельную комнату блэковского дома: превращённая для вечеринки в небольшой зал трактира, щедро украшенная, она хоть и была наскоро приведена в относительный порядок заботливыми (а скорее – самыми трезвыми) гостями, однако… слишком наскоро и в слишком относительный… «В этом бедламе, пожалуй, ничего не найти, – подумалось тоскливо. – Придётся снова сочинять речь для совещания. Как бы уговорить Кричера тут прибраться? Заплатить? Пригрозить?» Домозговать, как показалось, вполне дельную мысль о креативных способах привлечения вредного и ленивого эльфа к полезным домашним работам Гарри не успел – накрыло приступом головной боли. Магическое самолечение подвело. Он поморщился, даже застонал, и огляделся в поисках народного «Антипохмельного». Ни одной непустой бутылки со спиртным на глаза не попалось. Тяжело вздыхая, жмурясь от назойливого солнечного света, прошивающего старый дом безжалостными лучами через бойницы незанавешенных окон, и повторяя про себя: «Надо меньше пить! Надо меньше пить!», несчастный потопал в подвал – в винный погреб.
Некогда неплохая коллекция вин и более крепких алкогольных напитков, собиравшаяся разными поколениями Блэков, за последние годы изрядно поредела: кое-что, вероятно, не уберёг домашний эльф, пока особняк был заброшен; остальное по прямому назначению растранжирили Сириус и сам Гарри. А что вы хотите – война, грандиозная победа, праздники и прочие спиртоупотребительные мероприятия. Нет, Гарри Поттер редко пил что-то крепче эля, но угощать друзей солидными напитками или дарить им старинные запылённые бутылки из запасов древнего магического рода ему нравилось. В итоге многие, примерно половина, «колыбелей», в которых на деревянных стеллажах хранились блэковские алкогольные сокровища, теперь пустовали. В них поселились и, судя по всему, прекрасно себя чувствовали пауки и мыши. Одна нахальная мышь как раз сейчас выглядывала из гнезда, которое построила из раздобытой откуда-то стружки и тряпичных обрывков на полке с надписью «Old Tom» (1), и таращила чёрные бусинки глаз на пошатывающегося Гарри Поттера, пытавшегося сообразить, какую ему лучше взять бутылку.
– Кыш! – выдавил из себя Гарри, уже в который раз морщась – больше не от встречи с маленьким бесстрашным грызуном, а от брезгливости к самому себе. – Бифитер или Гордонс? А может, Плимут? (2) Или виски? – Он поискал глазами другую полку.
Мыши, видимо, надоело любоваться человеческой помятой рожей, она спряталась в гнездо. Проследив за ней взглядом, Гарри заметил блестящее горлышко бутылки. Лезть за виски было высоко (волшебная палочка, как выяснилось много раньше, плохо слушалась в этом подвале), выбрать из нескольких сортов джина он сейчас был просто не в состоянии, поэтому потянулся за той бутылкой, что подвернулась под руку, – именно её «заныкала» себе мышь. «Bombay Sapphire» было написано на вполне современной бутылке голубоватого стекла. Гарри никогда прежде не пил эту марку элитного джина, но знал о ней. В погребе Блэков «Бомбейский сапфир» смотрелся удивительнее самого редкого артефакта.
Раздумывать, откуда хоть и роскошный, основанный на старинной рецептуре, но всё же новодел взялся в чистокровных «кладовых», было некогда, да, если честно, и не получалось – у неквалифицированного пропойцы Поттера горели трубы, горели так, что даже магия не помогала. Он торопливо откупорил бутылку и жадно глотнул прямо из горлышка. Стало стыдно, что лакает, точно алкаш, без бокала, но ненадолго – обжёгший холодом, будто приморозивший гортань джин побежал в желудок целебным эликсиром. Казалось, что именно там, внутри у Поттера, ему самое место! Бульк. Ещё, ещё, ещё! Если бы Гарри не закашлялся, захлебнувшись, то, наверное, оприходовал бы всё до дна. Через некоторое время он вытер рукавом выступившие слёзы и попробовал улыбнуться – получилось! Настроение резко прыгнуло вверх. Он расправил плечи, удовлетворённо оглядел винные полки, вздохнул с явным облегчением и, пообещав мышке: «Я тебя как-нибудь навещу, не скучай, приятель! Веди себя хорошо, много не пей», чуть ли не вприпрыжку побежал по лестнице. Голубую бутылку бережно прижимал к груди…
Позволив себе напоследок ещё пару глоточков оказавшегося на удивление вкусным джина, теперь уже из коньячного бокала, и закусив лимоном с сыром, Поттер спрятал своё «лекарство» в кухонный шкафчик – авось ещё когда-нибудь выручит. Хотя нет, так напиваться в ближайшее время он больше не планировал. Упаси Мерлин! Ощущение непередаваемое и крайне далёкое от позитива. Если бы не день рождения, повышение по службе и официальное расставание с невестой – ага, всё прям совпало! – то Гарри никогда не позволил бы себе так низко пасть… Причём, в буквальном смысле, кажется?.. Память услужливо подсунула воспоминание: пообещав Рону отбить у него Гермиону, Гарри спел Хагриду серенаду собственного (э… предположительно собственного…) сочинения, немножко подрался с Симусом, сколдографировался в новенькой капитанской мантии Оливера, подарил Полумне носок, а потом упал и, сидя (или лёжа?..) на полу, возможно, кухни, рассказывал медному пузатому кофейнику о своих сокровенных, страшно секретных чувствах к Малфою. О том, что это неправильно и мучительно – испытывать такое, но бороться, как он ни старается, не получается – чувство не уходит, а жжётся всё сильнее, раскочегаривается; и ведь даже не поговоришь с этим высокомерным блондином – тот от Поттера шарахается как от прокажённого, вообще не здоровается, не общается. Может, и отношения с Джинни не задались именно из-за Малфоя: близкая девушка почувствовала, что Гарри не принадлежит ей и не особо стремится принадлежать, и проявила мудрость (или хитрость?) – предложила расстаться, а он возьми – да согласись, ещё и с неумело скрытой радостью…
О, нет… В зеркальном боку вспоминаемого кофейника отчего-то отражался не сам Гарри, а… Невилл? Или его собеседником, вернее, слушателем, и был не кофейник, а Долгопупс?! О, нет!!! Мерлин, сделай так, чтобы это был всё-таки кофейник! Он, помнится, спросил, выпучив глаза: «Гарри, ты влюблён в Люциуса?!» – значит, точно Долгопупс… Э-эх…
Поттер, навздыхавшись вдоволь, вспомнил об Аврорате и решил отложить нехорошие мысли до вечера. В конце концов, Невилл не отличается болтливостью, и есть шанс, что не растреплет поттеровскую тайну. На худой конец, сочтёт пьяным бредом.
А может, подчистить Долгопупсу память? Лёгкий прицельный Обливиэйт?
С такими негуманными размышлениями Гарри надел аврорскую мантию и подошёл к зеркалу застегнуться и расправить галстучный узел.
Лишь взглянул на своё отражение – и, дёрнувшись, отпрыгнул. Ошалело завертел головой. Что за чёрт?! Может, очки бликуют?
Посмотрел в зеркало снова. Нет, не показалось. У него на плече, левом, что-то сидело! И скрипуче мурлыкало.
Гарри завертел головой ещё сильнее – ничего! Попытался смахнуть невидимку – не почувствовал никакого сопротивления воздуха или чего-то подобного. Он попрыгал для верности – не помогло. А на плече у Поттера, отражающегося в большом продолговатом зеркале, вцепившись когтями в мантию и прильнув, чтобы не свалиться, сидела сине-зелёная ящерица. Упитанная, слегка напоминающая игуану. Поттер-оригинал схватил волшебную палочку и навёл на существо, только растерялся: куда «стрелять» – в зеркало или в невидимую цель над плечом?!
Ящерица, между тем, уставилась на палочку, её глаза расширились чуть ли не вдвое, за спиной раскрылись два кожистых крыла. Да это миниатюрный дракон!
Пока Гарри мысленно выбирал из нескольких аврорских заклинаний, загадочная зверушка, часто-часто моргавшая и несколько раз икнувшая, вдруг вытянула шейку, прицелилась в кончик волшебной палочки и, воинственно крякнув, выпустила из пасти струйку огня. Поттер едва успел убрать руку и спасти палочку – пальцы ему таки опалило. По его плечу расплылось тёмное пятно, в месте дислокации дракончика погорячело. Ранен?! Не похоже…
Нос резануло характерным запахом. Да дракон описался!!! Напундырил! Гадость какая. Заметив собственный конфуз, он совершенно по-человечески смутился, застыдился – даже покраснел! весь! – и попытался спрятаться Поттеру за шиворот.
Тот рявкнул что-то нечленораздельное, но очень грубое и, сморщившись, начал азартно стряхивать неприятного паразита. Медленно покосился налево – на плече никого не было, а в зеркале дракончик, помогая себе балансировать крыльями и стреловидным гибким хвостом, как ни в чём не бывало висел на аврорской мантии. Только коготки, да зубки поблёскивали.
– Стоп! – воскликнул Гарри и поднял раскрытую ладонь, будто сдаваясь одной рукой. Он снял очки, протёр стёкла, снова надел, попытался сосредоточиться и оценить ощущения: никакого дискомфорта в теле не было, довесок никак не чувствовался. Разве что – сырость на плече и специфическая драконья вонь. – Лучше успокойся! – приказал он себе, припоминая сложное для произношения самодиагностическое мракоборческое заклинание.
– Сам успокойся! – проскрежетало пискляво слева. – Размахался, понимаешь, дубиной! Если я маленький, значит, можно сразу убивать? Не муха – руки прочь! Небось, к большим драконам поуважительнее относишься. Кровожадный ты какой. И злой. Садист.
«Ещё и говорящий!» – совсем погрустнел Гарри. Это всё было слишком похоже на белую горячку. Допился!
– Почему садист? – машинально удивился он.
Дракончик на плече у отражения фыркнул:
– Слово нравится.
Гарри наконец удалось изловчиться и задействовать волшебную палочку – но ничего особенного она не показала: никаким колдовским воздействиям аврор Поттер не подвергался, ни мороком, ни галлюциногенными газами атакован не был, контакт осуществлялся с самым обычным магическим зверем, идентифицированным как «дракон». Вот и приехали! Выходит, у него на плече действительно сидит всамделишный дракон? Маленький и видимый только в зеркальном отражении?
Оно, конечно, чего только не бывает…
Гарри почесал макушку:
– Ты, вообще, кто? Откуда взялся? Может, слезешь? – Он вытянул руку, намекая дракончику на возможность спуститься по рукаву с плеча. Но тот, тоже почесав себе затылок («Дразнится, мелочь пузатая?!»), отрицательно замотал головой:
– Не, мне нельзя. Вдруг потеряюсь? Я тут у вас ничего не знаю.
– Ты это… – Гарри чувствовал себя весьма странно – неуютно… однако страха не испытывал, – не дыши мне в ухо, ладно? А то подпалишь случайно.
Дракончик покашлял и погладил себя по животу:
– Кончился. – Грустно вздохнул. – Огонь весь кончился, надо новый запасать.
– Отлично! – Гарри радушно улыбнулся. – Превосходно! Вот слезай с меня и запасай что твоей душе угодно. Хочешь – в кладовке запасай, хочешь – в камине. Где тебе удобнее?
– Мне удобнее здесь, – заявил дракончик, деловито усевшись на плече и скрестив задние лапки.
– Да что же это такое! – возмутился Гарри. Нахала нужно было срочно дезактивировать! В конце концов, дракон, пусть и крошечный, самовольно поселившийся на плече у мага, это вам не шуточки! – Брысь! – прошипел он. – Пошёл вон!
Вдруг раздался звонок в дверь. Вообще-то подавляющее большинство звонков в двери раздаются вдруг, но этот был королём «вдругов».
Гарри давно привык, что его домашний эльф не унижается открыванием «всяким рыжим голодранцам, которых при прежних настоящих хозяевах ближе, чем на сто ярдов, вообще к благородному особняку не подпустили бы», и поторопился в прихожую.
Трезвонили настырно и громко – вполне в духе Уизли. Стоило поторопиться.
Гарри щёлкнул замком. В облаке солнечного света, вся будто пропитанная золотом, через порог перепорхнула Джинни:
– Привет. Ты как после вчерашнего?
Бывший жених хмуро и слегка стыдливо развёл руками: дескать, сама видишь…
– Тогда не буду тебя отвлекать. – Джинни быстро прошла в дом. – Надеюсь, в Гермионину сумку поместится.
– Что поместится?! – Гарри едва догнал её в гостиной.
– Мы же договорились вчера. – Джиневра пассами волшебной палочки ловко поднимала в воздух мебель и деловито складывала в ридикюль, где диван, кресла, стулья, шкафчики, комоды и полки из нового гарнитура красного дерева мгновенно уменьшались до лилипутских размеров. – Или ты уже забыл, что разрешил мне забрать кое-какие вещи? – Стрелочка её брови поползла вверх.
– Я думал, ты про бельё и твою обувь, что остались в гардеробной, – попытался возразить Поттер, обречённо вздыхая.
– Эту мебель выбирала я? – Несостоявшаяся миссис Поттер упёрла руки в бока, став очень похожей на мать, чем вызвала у экс-жениха противоречивые ощущения: такая стойка у полноватой немолодой Молли казалась ему уютной, хозяйственной, семейной, материнской, а у юной, похудевшей от своего квиддича фунтов на пятнадцать (при её-то невысоком росте!), девушки – выглядела хищной.
Джинни, между тем, отмерла и, рассерженно фыркнув, продолжила экспроприацию:
– И шторы в спальне – тоже мои, мы ведь договорились. Обожаю парчу. Персидский ковёр из кабинета, те три вазы и столовое серебро. Гарри, мужчина не должен отказываться от своих слов. Или тебе жалко?! – Она резко крутанулась, махнув пламенем длинных волос, и грозно сверкнула глазами.
«Фурия! – не без восхищения подумал Поттер. – Наверняка станет чемпионкой и вообще многого добьётся. Повезёт же какому-то счастливчику с женой. Хорошо, что не мне…»
– То-то! – Победно вскинуло голову чьё-то будущее рыжеволосое счастье и примирительно улыбнулось. – Гарри, ты душка. Не думай, пожалуйста, что я алчная до чужого добра или хочу тебя обобрать. И моральная компенсация мне ни к чему. Эти вещи я и правда готовила для нашей будущей семейной жизни. Ну не вышло, что же поделать. Мы же с тобой расстались мирно, друзьями? Вот, а я сняла квартирку в Лондоне. Не всю же жизнь тесниться в Норе. Нужно как-то обустроить новое жильё, правда? – Она прищурилась, разглядывая торшер, и постановила: – Отлично встанет в коридоре! Беру!
Вслед за пафосным светильником в волшебный ридикюль со звоном посыпались серебряные вилки, ложки, ножи, блюдца, лопатки для выпечки и формочки для пудингов.
Гарри сделалось… неловко. Словно он застал за непристойным занятием человека, которого считал эталоном поведения. Когда с его глаз спала пелена влюблённости и эйфории самостоятельной взрослой жизни со своей девушкой, Джиневра стала казаться не такой уж родной и милой, как в прежние годы. Или она просто выросла и из романтичной альтруистки-бессеребреницы превратилась в нормальную эгоистически-рассудительную самочку… э, женщину, собирающуюся строить своё гнездо? В конце концов, ей и правда нужно обставить новую квартиру…
Гарри не сдержал тяжёлого вздоха.
– Хочешь, я её съем? – спросили с плеча.
Ой, он совсем забыл про дракона! Поттер покосился на отражение в лакированной дверце старого, чуть обшарпанного и, вероятно, поэтому не попавшего в суму мисс Уизли буфета – смотрите-ка, дракончик сидит себе, держится за рукав, скорчил недовольную рожицу, пыхтит сердито. А Джинни его не видит?!
– Джинни, ты у меня ничего особенного не замечаешь? – Он помог ей запихать в ридикюль большой поднос и даже не заикнулся, что тот – не новый, а блэковский.
Она отвлеклась от сбора трофеев и подарила короткий взгляд:
– Подстригся? Нет. Оправа – старая. Выглядишь ты, конечно, задрипанно, но ничего особенного. А что?
– Да так… – Отмахнулся Гарри.
– Хочешь я её съем? – Дракон толкнул его локотком в ухо. Джинни это не слышала.
– Чего?!
– Ам, ам! – Дракон широко открыл пасть, демонстрируя множество острых зубов и мясистый розовый язычок. Зёв получился страшноватый.
– Нет, не хочу, – буркнул Гарри, поёжившись.
Джинни встрепенулась и захлопнула ридикюль:
– Что? Только не говори, что ты передумал!
Гарри молчал. Она чмокнула его в щёку:
– Пришлю тебе приглашение на новоселье! Вот, кстати, мне ещё не хватает небольшой кушетки – поищи подходящую по цвету. – И упорхнула. Грохнула входная дверь.
Ощущая себя набитым камнями, Гарри поплёлся на кухню. У Кричера имелся хороший пятновыводитель, нужно было вывести с мантии вонючие следы жизнедеятельности дракона. А может, и всего его, целиком?..
Старый эльф, уставившись в телевизор (Гермионин подарок, приуроченный к её предвыборной в комитет магических меньшинств акции просвещения домовиков), большим половником уплетал из вазочки земляничное варенье и заедал свежеиспечёнными ароматными коржиками с цукатами. Всё это прихлёбывал горячим чаем из большой чашки с золочёным вензелем «B».
– Ушла воровка? – не глядя на хозяина, поинтересовался он. – Ничего, серебро вернётся, я его заговорённой водичкой окропил, ах, как чувствовал!
На экране Ромео объяснялся в любви Джульетте. Кричер смахнул слезу и отправил в рот очередной черпачок варенья.
– Мне бы это… – Гарри, проглотив слюну, потянулся за коржиком. Эльф, не отлипая от телевизора, отодвинул от него блюдо с выпечкой. – Где у тебя пятновыводитель?
– Тама. – Махнул ушастый вредина лапой в неопределённом направлении.
– Хочешь, я его съем? – Дракон на поттеровском плече облизнулся.
– Не знаю, – ответил тот раздражённо, – потом решу. – И пошёл переодевать мантию.
………………………………………………..
(1) Некогда (в XVII веке) популярнейшая марка джина, не дожившая до современных дней.
(2) Сорта джина
Комментарий к Первая глава Арт от jozy
http://www.pichome.ru/xUc
====== Вторая глава ======
– Вот откуда ты взялся по мою душу? – Сокрушённо покачал он головой, созерцая в зеркале дракона, пробующего на зуб блестящие пуговицы с погона аврорской куртки.
– Из бутылки, – как ни в чём не бывало ответил тот. И проглотил-таки пуговицу. Икнул, выпустил облачко дыма и пукнул. Гарри закатил глаза и зажал себе нос. Уговаривать дракона убраться со своего плеча он больше не мог – закончились терпение, аргументы, вера в собственное здравомыслие и нужно было на службу. Но выяснить, что за тварь к нему прилепилась, ну очень хотелось.
– Из какой такой бутылки? – Он заинтересованно уставился на дракончика.
– Бомбейский сапфир, само собой. – Тот поковырял когтем в зубе. – Этот джин крепкий, чтобы понизить содержание алкоголя до сорока градусов, в него добавляют воду из валлийского озера Вирнви. Вот меня и добавили.
– Как это?
– Я дух Вирнви. До этого был духом и Великим драконом деревни Ллэнвддин, это в Сноудоне. Но её снесли, вырыли озеро, и мне пришлось переквалифицироваться. Чего непонятно? Жил себе не тужил, рыбкой питался, а потом – раз! – и в бутылке!
– А почему я о таких, как ты, не слышал?
Дракончик насупился, но тут же приосанился:
– А я один такой. Уникальный. Эндемик.
– Отлично, – воодушевился Поттер, – давай верну тебя в твоё озеро, идёт? Вирнви – это в Уэльсе?
– Не идёт! Я отвык от естественной среды обитания, погибну на воле или зачахну. Ты хочешь, чтобы я зачахнул?! – Дракончик оскалился и принял воинственную позу. У него в животе заурчало, и сквозь вставшие дыбом чешуйки стало заметно, что внутри к горлу подбирается свечение, похожее на пламя.
– Зачах, – поправил его Поттер с очередным вздохом. Стало окончательно понятно, что без посторонней помощи, тех же невыразимцев или драконологов, не обойтись. Одно неловкое движение, неудачное слово – и дракон превратит его в свежеобжаренную кочерыжку. С корочкой. – Ну чего ты ко мне прилип? И долго собираешься обитать на плече? Почему тебя только в отражениях видно?
– Конструкция такая, – пожал дракончик плечами, – демоническая, так уж меня спроектировали. Виден только тебе (увидишь, когда глаза настроятся, привыкнут) и твоей кровной родне, ещё твоей второй половинке. А обитать тут буду, пока не отблагодарю тебя достойно за вызволение из стеклянного плена. Магическая традиция.
Гарри скривил губы в презрительной усмешке:
– Тоже мне джинн выискался! Как благодарить собрался? Персидские джинны выполняют три желания освободителя.
– Не. Три я не одолею, – почесав затылок, признался дракончик. – А одно – запросто.
– Тогда сваливай! – Поттер совсем вышел из себя. – Это и есть моё желание, – сорвался почти на крик. – Хоть в Уэльс, хоть к Мерлину на куличики! Исчезни. Чтобы я тебя больше не видел!
– Такое желание не считается. Исполню самое заветное.
– Это заветное! Наизаветнейшее. Заветнее не бывает. Кыш отсюда! – Он буквально рассвирепел, заметив на плече лёгкое, похожее на марево, но вполне различимое очертание крылатого зверька.
Дракон погрозил ему коротеньким пальчиком с длинным когтем:
– Ишь разошёлся! Успокойтесь, господин спаситель. Орать на маленьких стыдно. Ты что думаешь, я выбираю, какие желания исполнять? Да мне на них пофиг. Просто так заколдован: должен исполнить самое-самое желанное, а раз не исчезаю, как ты того хочешь, выходит, что это не самое твоё желанное. Понял? Признавайся, чего на самом деле сильнее всего желаешь?
– Мира во всём мире! – огрызнулся Поттер.
– Не пизди!
– Кто тебя научил таким словам? Древние валлийцы?
– И они тоже. Вот такие парни были, между прочим! – Дракон показал большой палец.
У Гарри голова пошла кругом. Он представил, как выглядит со стороны, разговаривая эдаким манером с собственным плечом, и совсем сник. Честное слово, воевать с волшебной палочкой в руке, варить зелья, выслеживать нарушителей магического правопорядка и даже ловить оборотней было куда как легче (или уж точно привычнее), чем налаживать контакты с мультяшной ящерицей, поселившейся на твоём плече и несущей форменный бред. Но что с ней делать, Гарри Поттер никак не мог сообразить.
«Игнорировать? Быть может, его нужно игнорировать?» – предположил он, радуясь хоть какой-то здравой идее. Или произнёс это вслух?
– Точно! – воскликнул дракон и взмахнул крыльями. – Скажи кого – и будем игнорировать его вместе. Заигнорируем до смерти! Я – самый знаменитый игноритель Монтгомеришира! А ещё лучше – его съесть! – Драконьи зубы сверкнули в несколько рядов.
Гарри решительно направился на кухню, вырвал из Кричеровой лапки последний коржик, который тот, остолбенев, подносил ко рту, и сунул дракончику. Одно дело пытаться избавиться от непрошенного подселенца, а другое – морить голодом редкого зверька.
– Вкусно? – поинтересовался он. Вместо ответа услышал жадное чавканье.
Оставалась ещё призрачная надежда, что дракончик свалится с него во время аппарации. А вдруг?
Поттер застегнул куртку, взял папку с документами, вышел на улицу, сосредоточился, мысленно перенёсся к высоким министерским дверям и взмахнул волшебной палочкой. Его сорвало с места, привычно понесло по узкому спиралевидному тоннелю, словно продавливая через пространство. В глазах на миг позеленело. В плечо впились драконьи коготки, а в левое ухо дребезжаще завопило: «Ух ты! Поехали! Круть!» – план скинуть паразита сопротивлением трансгрессии потерпел фиаско.
*
Перед Авроратом Гарри заскочил в Отдел Тайн. Снять с его плеча дракона не удалось никакими способами, тот ещё и верещать начал оглушительно. Поэтому полноценную экспертизу организовать не вышло. Невыразимец озадаченно поцокал языком, сказав, что впервые встречается с таким видом материализованного магического возмущения, на что получил в ответ с поттеровского плеча:
– Сам ты возмущение! Недоразумительное и толстопузое возмущение!
После из уст невидимого дракончика последовала матерная тирада (или непереводимый древневаллийский фольклор?), от которой Поттер покраснел, а невыразимец, прислушивавшийся через специальную трубку, покрылся пунцовыми пятнами. Поттер извинился и договорился, что придёт попозже, после работы. В ответ получил обещание созвать консилиум специалистов по невидимым волшебным тварям.
– Не дамся на опыты! Прочь грязные культяпки! Все пальцы пооткусываю по самые яйца! – возмущался объект несостоявшегося исследования. Гарри старался не обращать на него внимания.
Дракон – драконом, пусть тот даже и на плече сидит, однако жизнь продолжается, а вместе с ней и служба; десятки неотложных дел ждали новоиспечённого Старшего аврора Поттера. Вернее, в том-то и дело, что не могли ждать, категорически.
На совещание он явился чуть ли не последним, успел войти в кабинет в 13.59. Сразу же наткнулся на скептический взгляд Драко Малфоя – тот, будучи координатором госпиталя Святого Мунго, периодически присутствовал на мракоборческих мероприятиях. Сейчас сидел слегка в отдалении от авроров, окружённый своеобразной пустотой, будто невидимым барьером и, с равнодушным видом что-то записывая в блокноте, поглядывал на часы – наверняка надеялся, что Поттер опоздает на собственное представление. Вот же вредный тип! В Аврорате к нему относились неоднозначно, многие не могли забыть о Метке, которую бывший Пожиратель Смерти Малфой-младший носит на предплечье, но большинство просто чурались – и даже не из-за сомнительного прошлого Драко (если того допустили к работе в силовом ведомстве, стало быть, Министерство и Главный аврор претензий не имеют, доверяют и всё такое), а из-за его обычного отчуждённо-надменного отношения к окружающим и саркастических взглядов, которыми он щедро одаривал своих новых коллег. Вот и сейчас, стоило запыхавшемуся Поттеру влететь в кабинет, первое, что бросилось ему в глаза – критическое выражение на физиономии белокурого красавчика колдомедика, его идеально выглаженная дорогая мантия с эмблемой Мунго и ухмылка на искривлённых подобием улыбки губах. «Интересно, а в постели какая у него морда?» Мысленно чертыхнувшись за неуместные мысли, Поттер занял своё место и начал приветственную речь.
Экспромт удался. Поделившись своими планами на работу вверенного отдела, Поттер получил одобрение Главного аврора, коллег и подчинённых. И бурные аплодисменты с левого плеча. Один лишь Малфой за всё время совещания ни разу не кивнул и не высказался в поддержку, лишь изредка делал пометки в блокноте. Интересно, может ли Поттер на своей новой должности официально потребовать у Главного целителя, чтобы мунговского координатора заменили? Ну сил же нет смотреть на эту рожу и почти каждый раз сдерживать опасное шевеление в паху. Не хватало ещё, чтобы у Старшего аврора встал у всех на глазах! Чувства скрывать можно, а стояк – не получится. Под мантией оно, конечно, не видно, а в куртке – ширинка как на ладони. Вообще с этой спонтанной эрекцией надо что-то делать. Зелья какие-то попить? У кого бы спросить? У Гермионы? Неудобно, от стыда провалишься. Рон и другие парни наверняка в таких зельях не разбираются – зачем им? Обратиться к колдомедикам – не вариант: вдруг не сохранят тайну пациента? Сидеть в библиотеке нет времени. Что делать-то?
За этими размышлениями, перебирая и почти машинально подписывая бумаги, Гарри не заметил, как кабинет опустел.
– Господин Старший аврор, вы уснули, что ли? – Кто-то нетерпеливо постучал по его столу костяшками пальцев. Малфой. – Я говорю, что нашу статистику для июльского отчёта предоставлю вам завтра, извините за задержку, – Драко произнёс это так, будто виноват был Поттер. – Главный целитель на конференции в Роттердаме, только завтра завизирует документы, надеюсь, вы подождёте. Хотя устно могу доложить и сейчас. Разумеется, если вы в состоянии… – Малфоевский взгляд красноречиво говорил, что он думает о внешнем виде Поттера после вчерашней попойки.
Гарри хотел ответить наглецу что-то обезоруживающе вежливое, как и подобает при его новой должности, однако от насмешливого выражения серых лучистых глаз смутился. Едва удержался от того, чтобы не втянуть голову в плечи. Внизу живота погорячело. Только не это!
– Хочешь, я его съем? – весьма вовремя спросил дракончик, про которого Поттер, признаться, позабыл.
– Подавишься, – фыркнул на него Малфой. Гарри насторожился. – Не родился ещё тот дракон, который сожрал бы Драко Малфоя! У тебя, Потти, даже зверушка невоспитанная. Небось, Уизли подарили? Вполне в их духе. Или в Аврорате выдали вместо премиальных?
– Сам дурак! – огрызнулся дракончик и зашипел.
«Он его видит?!» – успел удивиться Гарри, как Драко вдруг недобро прищурился:
– Что-о-о? Да как ты смеешь, мелкая пакость?! Недомерок кривозубый! Я тебя сейчас… – И потянулся к поттеровскому плечу с явным намерением поймать нахальное существо.
Слева от лица Поттера дёрнулась тень. Малфой вдруг вскрикнул, выпучил глаза и отдёрнул руку, схватившись за переносицу. Из-под ладони, зажимающей половину лица, побежала тоненькая струйка крови. Свободной рукой Драко выхватил волшебную палочку и замахнулся во вскочившего с места, ничего не понимающего Поттера. И в тот же миг повалился кулем на пол. При падении он разметал руки – и Гарри увидел на носу бесчувственного Малфоя огромный сочащийся красным волдырь. И следы от мелких, но острых как иголки драконьих зубов.
