Текст книги "Унеси меня на облака (СИ)"
Автор книги: Smaragd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
«Здравствуй, Драко!
Ты просто не успел написать письмо. Не успел отправить. Отправил, но грёбанная сова его потеряла. Нет! Оно прибудет завтра утром. Точно. Во время завтрака. Я специально буду есть долго-долго, чтобы не упустить момент.
У тебя всё хорошо? Ты молчишь, а я не могу даже прийти и издалека посмотреть, как раньше! Ты не болен? На работе всё нормально? Это… отец? Да? Не молчи, иначе я сойду с ума.
Даже не скучаю уже. Ты мне нужен. Как воздух, нет, нужнее. Пришли мне письмо, оно будет, словно заклинание Воздушного пузыря. И я смогу дышать, пока опять тебя не увижу.
Как странно устроен мир. Я должен учиться и ждать когда мне исполнится семнадцать. Какой в этом смысл? Наверное, какой-то есть, но мне его не понять. Почему на 620911737 день своей жизни на свете я не могу быть с тобой, а на 62091173 8 уже буду иметь на это право? Странные формальности. А если бы наша планета двигалась по орбите чуть быстрее или медленнее, то время, когда нам уже можно любить друг друга наступило бы раньше или позже? В мои двадцать, в четырнадцать? Кто решает, что ещё сегодня я ребёнок и не распоряжаюсь своими чувствами и телом, а завтра ты, мой любимый, уже сможешь беспрепятственно поцеловать меня, обнять, подарить то, о чём я просил. Ты же понимаешь?
Я стер руки о метлу на тренировках. И это настоящая удача, потому что не нужно оправдываться, отшучиваться, отбрёхиваться и придумывать тысячи отговорок, почему я их стёр. Поверь, без метлы результат был бы тот же: ни единой спокойной ночи! Всегда только ты. Я научился всё делать молча и теперь не знаю, понравится ли это тебе. Я читал, что молчаливые любовники всё портят. Но с тобой я точно не буду молчать, вот увидишь!
Бедлам нашей комнаты пару раз столкнулся с моим отвратительным настроением и умер в корчах. Теперь все знают, что Джеймс Сириус Поттер зол, как мантикора, и в шаге от умения убивать взглядом, подобно василиску. Они думают, что я озверел из-за экзаменов или моей заявки в Лигу. Ал пытался поговорить со мной, и это было даже комично, учитывая ситуацию. Братец принялся уверять, что я зря беспокоюсь, сейчас сумасшедшая занятость у всех. И письмо обязательно придет, нужно только подождать. (В этот месте ты должен представить себе выражение моего лица. И описание «удивлённое» подходит меньше всего, поверь). Оказалось, все дружно решили, что моя нервозность из-за того, что я всё ещё не получил ответа из Высшей Лиги. Я, разумеется, брата поблагодарил за заботу, но правды так и не сказал. Ну, причём тут квиддич?
Если не желаешь моей смерти или массовой гибели учеников Хогвартса, напиши. А потом привези мне себя. Свои губы, руки…
Мне наплевать на повторы, я буду говорить одно и то же. Всю жизнь. Я тебя люблю. И безумно соскучился.
Твой Джей».
Что он там стёр, шельмец? Драко долго нервно ходил по комнате и тяжело дышал. Написать ответ? Нельзя. Но и молчать – тоже не очень-то красиво, не по-мужски, не по-малфоевски…
«Здравствуй, папа.
Я получил ваши с мамой письма. Бабушкины посылки тоже. Судя по количеству сладостей, которые она присылает, я скоро легко смогу составить конкуренцию «Сладкому королевству». Но я всё равно рад их получать. Передай ей мою благодарность, к которой прилагается ещё пару десятков «спасибо» от довольных слизеринцев и моих новых друзей.
С письмом отправляю список книг, вышли их мне, пожалуйста. Мои результаты по ЗОТИ, увы, пока не столь высоки, как хотелось бы. Но ты не переживай, со следующей недели со мной будет заниматься один из лучших по этому предмету – Джеймс Поттер, брат Альбуса. Но близко познакомил нас не Ал, а профессор МакАлистер, когда я обратился к нему по поводу дополнительных занятий.
Джеймс оказался довольно приятным парнем. С ним очень легко. Он терпеливо и доходчиво объясняет, не ведёт себя, как великовозрастный засранец (ну, прости, по-другому описать обычное поведение старшекурсников не получается), и даже больше: он пригласил меня иногда тренироваться в полётах. Джей – ловец гриффов. Представляешь? И не жадничает показать мне приемчик-другой, хотя мы, по идее, соперники! Однако я тоже не упал в грязь лицом и научил его парочке финтов. Так что мы квиты.
Так вот, он порекомендовал те книги, по которым готовился сам. Но это довольно редкие издания, в школе их нет или мне не дадут. Профессор МакАлистер список одобрил, так что там нет ничего опасного. А по ним авроры готовятся! В нашей библиотеке, наверняка, такие тоже есть. Особо ценные прочту дома на каникулах, но времени мало, потому и прошу выслать те, какие посчитаешь возможным. Хорошо?
Да! Обновите мне разрешение на походы в Хогсмит. Совсем забыл, окончательно вылетело из головы. Поттеры часто меня туда приглашают.
Перед зимними каникулами будет игра с Хаффлпаффом. Если ты сможешь приехать, то я буду очень рад. Похвастаюсь, каких высот достиг известный тебе слизеринский охотник Скорпиус Малфой.
На этом всё. Передавай маме и бабушке привет, хотя для них обязательно будут отдельные письма. Но позже – уроков выше шпилей Хогвартса!
Люблю, целую, ваш Скорпиус».
Какого рожна Джеймс пристал к Скорпиусу? Похоже, сын в нём души не чает. Мало того, что они с разных факультетов, да ещё и разница в возрасте… Что же за бред лезет в голову? Почему бы мальчикам не дружить, что тут такого? И если Джеймс рассчитывает на серьёзные отношения со мной, то его поведение логично. А он именно на это и рассчитывает… Написать Джеймсу? Написать или нет?
«Здравствуй, Драко!
Помнится, профессор Синистра любезно нам сообщала, что на Меркурии ужасные температурные условия: днем плюс четыреста градусов по Цельсию, ночью до минус двухсот. В связи с этим у меня возникало два вопроса: кто и как это измерял? И почему эту планетку ещё не разорвало от такого противоречия?
Теперь второй вопрос неактуален. Я по-прежнему не знаю, почему, но точно знаю, что бедный Меркурий чувствует. Получив твоё письмо, я чуть не умер от радости, настроение подскочило до воображаемой отметки в плюс четыреста чего-то-там (единицы измерения можешь придумать сам). Но те два скромных и довольно сухих абзаца быстренько опустили уровень моей радости до минус двухсот единиц. И видишь, меня не разорвало. Хотя что-то очень близкое к этому я и ощущаю.
Если ты решил, что разница в возрасте играет хоть какую-то роль в наших отношениях, то я сумею убедительно доказать, и в словесном споре и на деле, ошибочность твоего суждения. Если ты… помирился с отцом, мне на это наплевать! Понимаешь? Наплевать! Всё равно не отступлюсь. Буду ждать год, два, десять лет, но добьюсь своего. Я тебя люблю, ты мне нужнее, потому что для меня ты единственный.
И знаешь, я всё равно счастлив. Это твоё коротенькое послание удобно сложилось в крошечный квадратик, который так легко спрятать в кармане и держать при себе, как талисман моей удачи. А ночью класть под подушку. Ты усмехаешься, какой я ребёнок? Но дети хранят под подушками конфеты, плюшевых драконов, игрушечные волшебные палочки и колдографии игроков английской сборной, а не письма от любимых мужчин! И уж точно не признаются в этом! Не знал, что приносишь мне удачу? Слушай: с твоей помощью я выцарапал игру у Рейвенкло.
Их ловец, конечно, хорош и заставил меня попотеть.Представь: пока наши раскачивались и присматривались к тактике соперников, рейвенкловцы провели улётную комбинацию. Охотники отвлекающим маневром пошли в атаку, загонщики прорвались за центральную линию, в последний момент сделав пас, и открыли счет. Вратарь успел только челюстью щёлкнуть! И это на шестнадцатой минуте! А тут Бейсли сел снитчу на хвост. От наших пикировок голова шла кругом. И если бы я не сосредоточился, не видать мне снитча, как собственных ушей. Догадываешься, о ком подумал? За щитками лежал тоненький квадратик пергамента. И я представил, как буду писать тебе о том, что продул, слил игру… Или не я, а Скорпиус… Как ни крути, а всё равно – ты мне помог. Мне хочется в это верить. Поэтому теперь у меня есть амулет. А тебе должно быть стыдно, что он такой крошечный и слабый. Если не хочешь отнять удачу, напиши лучше, длиннее, чувственней. Так, чтобы мне хватило до каникул!
Кстати, о каникулах. Мой день рождения в январе… Исполняется семнадцать, если ты не забыл. И, смею напомнить, это знаменует моё совершеннолетие. Так что, твоя отговорка насчет возраста больше не имеет силы. Пшик! Сдулась.
Я увижу тебя в свой день рождения? Ты придешь? Скорпиус обещал быть. И не смей думать обо мне плохо: я подружился с твоим сыном не потому, что это коварный план, чтобы подобраться к тебе поближе. Нет. Просто так сложились обстоятельства, а Скорпиус оказался отличным парнем. Вот и вся подоплека.
Кстати, у него скоро игра с «барсуками». Надеюсь, ты приедешь. Скорп выучил несколько занятных приёмчиков и намерен всех поразить своей игрой. И, будь я проклят, если так не случится: что у ваших «змей», что у «барсуков» ловцы пока не слишком-то хороши. А Скорпиус отличный охотник! Таких нет даже у Рейвенкло, а, как ты уже понял, эти паршивцы уверенно поднатаскались.
Я буду тебя ждать. Или твоих писем. Даже если они по-прежнему будут суше печенья Хагрида.
Люблю. Джеймс».
У Драко защемило сердце. С чего-бы? Хорошее бодрое письмо. Или старость? Мальчишке скоро семнадцать, а ему самому? А что будет через десять лет, через двадцать? Юный крепкий любовник и пожилой мистер рядом, о котором надо заботиться и беречь от стрессов, потому что того гляди поношенное сердце не выдержит или член не встанет? Драко, куда же ты влез? А ведь влез же, завяз по уши, как ни успокаивай самого себя, что ничего нет, не было и не будет: ты думаешь о Джеймсе, как о чём-то свершившемся, а это уже… Ох, Драко-Драко…
«Здравствуй, папа!
Думаю, это письмо придёт раньше, чем уведомление директора. Очень надеюсь на Боудикку и её крылья. Бригитта бы не справилась. Хорошо, что мы купили нового филина, да?
Так и слышу твой голос: «Скорпиус Гиперион Малфой, не тяни книззла за хвост и говори прямо, в чем дело!»
Папа, со мной всё в порядке. Честное малфоевское слово! Я уже даже из Больничного крыла вышел. Так что тебе не нужно приезжать немедленно. Только маме ничего не говори, ладно? Пожалуйста.
А дело было так: мы играли с барсуками. (Кстати, выиграли!). Я отвлек на себя их охотников – они, черти водяные, сразу почуяли, как я опасен для их команды. Мой маневр удался вполне: квоффл как по маслицу вошёл в центральное кольцо! Но нашего ловца прижали и серьезно – почти за штрафную линию загнали. Я резко ушёл вниз, потом поворот, и стал набирать высоту. Джей предупреждал, что от перегрузки может повыситься давление. Оно и повысилось… Я точно знал, что впереди нет никого, видел же. Но потом зрение чуточку село, а барсучий загонщик послал мне вслед бладжер.
Я в порядке. Правда, метла сломалась. А руку и ребра уже вылечили. Не знаю даже, зачем мадам Помфри решила оставить меня на ночь в палате. Но я послушался, не желая расстраивать пожилую леди.
Папа, меня спас Джеймс. Он не на трибунах сидел, а спустился в тренерскую с Коллинзом поговорить. Это бывший капитан хаффлпаффцев, приехал на игру посмотреть. И когда я падал, Джеймс успел схватить чью-то метлу и вылететь на поле. Всё было не страшно, просто я падал неудачно – кажется, за трибуны даже.
Джей меня поймал. Поэтому я легко отделался. Правда, переборщил со скоростью и сосуды в глазах слегка полопались…
Я знаю, что мне не избежать твоего гнева. Знаю, что виноват, излишне рисковал и был неосторожен. Свою вину осознаю и готов принять наказание. Может, ты не будешь приезжать в школу? Встретимся в Хогсмите, в субботу, в «Трех метлах»? Джей тоже будет там – думаю, стоит отблагодарить его как следует. Ну, совместим приятное с полезным, так сказать… Хотя он почему-то строго просил ничего не говорить тебе о его участии. Не выдавай меня.
Если письмо из школы пришло-таки первым, успокой маму и бабушку: я полностью здоров! То есть совершенно. Не о чем беспокоиться. Но предложение насчет Хогсмита всё равно в силе.
Ваш Скорпиус».
В ящике рабочего стола, за толстой папкой с прогнозами роста численности и расширения ареала обитания популяций мелких магических существ центральной Британии лежали и другие письма. Драко знал в них каждую строчку, каждую завитушку… Письма сына привычно запечатлевались в памяти, а письма Джеймса… в душе, на сердце? Мучили его, радовали, поднимали настроение, заставляли улыбаться, умиляться, удивляться, вызывали нешуточный эротический прилив, и снова мучили. Потому что большей нерешительности Драко Малфой за собой не знал!..
========== Глава 8 ==========
Драко не слишком сильно жаловал Хогсмит в детстве. Беспричинно, просто не любил. Чувства не изменились, хотя изменилось всё вокруг, включая его самого. Вот и сейчас, он шел к «Трём метлам» давно знакомой дорогой и жалел, что согласился на просьбу сына о встрече именно здесь. Конечно, мальчишка ждёт выволочку. И ждёт не напрасно. Но прилюдно выяснять отношения или, как говорил Скорпиус, вправлять мозги, Драко не стал бы ни за что. Сын это знал, потому радовался согласию отца. Решил, что ему удастся очередная хитрая комбинация? Можно подумать, Драко настолько забывчив, что не сможет вернуться к этой теме дома!
Хотя за это время он успокоится, тема потеряет остроту, и разгром по всем фронтам превратится в довольно безобидный нравоучительный разговор. Что ж, мальчик хорошо его знает, чтобы всё вот так правильно рассчитать. Приятно осознавать в Скорпиусе фамильные черты. Только на каждого хитрого Малфоя найдется Малфой ещё хитрее.
Впрочем, и рассчитано-то не всё настольно хорошо. Но уж не Скорпиуса вина: в его почти профессиональном прогнозе затесалась одна неизвестная – Джеймс. Будь это кто угодно другой, с кем сейчас предстояло бы знакомство и кому нужно было бы выражать признательность, Драко не замедлял бы шагов, не находил тысячу и одну причину, чтобы выйти из дома позже, потянуть время в Косой аллее, шагнуть не из трактирного камина, а заглянуть в местный книжный магазинчик, с умным видом на лице бесцельно шатаясь вдоль полок. Но был не кто-то, а Джеймс. Кажется, от его настойчивого ожидания Малфою, и правда, никуда не деться.
В трактире уже не так шумно: младшекурсники давно вернулись в школу, старшие, наверняка, разбежались по укромным уголкам в поисках уединения для свиданий. Так что в «Трёх метлах» было относительно спокойно. Скорпиус увидел его сразу и приветливо замахал рукой, приглашая за столик, радостно вскочил навстречу. Младшего Поттера, слава Мерлину, ещё не было.
– Папа, привет, – Скорп пожал ему руку, подождал пока Драко сядет, и устроился рядом, стараясь под строгим взглядом отца держаться как можно солиднее. – Не замерз? Я заказал тебе грог, если ты не против.
– Не против, спасибо, – Драко внимательно оглядел сына. Внешне всё было в порядке. – Как твоё самочувствие?
– Всё хорошо. И мадам Помфри тоже так говорит. Это было просто…
– Это было просто безрассудство, – тихо, но очень твердо прервал его Драко. – Я не возражаю, чтобы ты играл. Не против полетов. Риск хорош, но только тогда, когда оправдан. Если ты здоров и всё обошлось без последствий, то мне остается сожалеть только об одном: мой сын так и не научился думать прежде, чем делать. Можно поставить галеон и проиграть. Не страшно. Можно проспорить и совершить шалость. В худшем случае получишь выговор от преподавателей. Не страшно. Но ты поставил на кон свою жизнь. А это, мой мальчик, непростительно, – тон голоса не изменился ни на йоту, со стороны могло показаться, что отец с сыном мирно разговаривают, если бы не пылающие щёки и уши младшего Малфоя. – Я не возьмусь предсказывать, что стало бы со мной или твоей матерью. Но Нарцисса и Люциус не пережили бы такого удара. Ты был настолько уверен, что квиддичный матч того стоит?
– Нет.
– Тогда больше не огорчай меня, Скорпиус. Только дураки учатся на своих ошибках, умные извлекают уроки из ошибок других. Мы много рассказывали тебе о собственном прошлом не для того, чтобы наши с дедом слова передавались, как устное предание.
– Прости. Пап…
– Думал, обвел меня вокруг пальца, назначив встречу в людном месте? – усмехнулся Малфой-старший, резко меняя тему.
– Папа… – тянул вконец разоблаченный и пристыженный отпрыск.
– На этом закончим. Теперь рассказывай, как в школе. И про матч: что ты за приём применил?
– Это как финт Вронского, только попроще. Джеймс так и говорит, всё гениальное просто! Там нужно всего лишь правильно рассчитать угол первого поворота, а когда возникает достаточная инерция, удерживать баланс, и тогда скорость…
Скорпиус, оживившийся после неожиданной взбучки, принялся вдохновенно рассказывать, всё больше забываясь, показывая руками, как делать финты и приёмы. Драко смотрел на него, серьезно кивал, спрашивал что-то о деталях. Но думал о том, что только сейчас с души свалился огромный такой валун – с сыном всё в порядке. Жив, здоров. Вон как разрезвился. Всю неделю до этой встречи Драко было настолько неспокойно, что пришлось обмануть Асторию и родителей, мол, на работе очередной аврал. Хорошо, что Боудикка и впрямь оказалась быстрой на крыло, успев раньше школьной совы.
А ещё всё время разговора Малфой… ждал, дергаясь на каждый шум и каждый хлопок двери. Скорп пел уже не первый дифирамб Джеймсу, подогревая и без того нервное ожидание. Но, как и бывает в таких случаях, Драко пропустил его появление.
– О, вот и он. Джеймс! – Скорпиус встал, помахав младшему Поттеру, только что вошедшему в трактир. – Джеймс! Мы здесь!
Драко показалось, что у него резко улучшилось зрение: он видел, как заблестели глаза Джейми, как губы сжались, но уголки всё равно подрагивали в тщетной попытке скрыть улыбку, как румянец залил щёки. Он даже различал его чётко разделённые длинные ресницы с крохотными капельками на тонких кончиках – на улице, вероятно, снег… Поттер чуть потоптался на месте, делая вид, что стряхивает с куртки первые колючие снежинки, помахал в ответ и решительно пошёл к ним. Вот только отвести взгляда от Драко так и не смог.
– Привет, Скорп. Здравствуйте, мистер Малфой, – тёплая ладонь так крепко стиснула пальцы Драко, так неоправданно долго длилось рукопожатие, словно Джеймс не желал отпускать законную добычу.
– Эээ… Да. Это мой отец, Драко Малфой. А это Джеймс Поттер, папа, я рассказывал тебе о нем, – Скорпиус переводил взгляд то на одного, то на другого. – Присядем? Что будешь пить, Джей? Может быть, тоже грог?
– Д-да. Я… Спасибо. Я сейчас…
– Не беспокойся, закажу. Простите, я на минуту, – Скорпиус, с какой-то чересчур хитрой улыбочкой на губах, ушёл в сторону барной стойки.
– Здравствуй, – почти выдохнул Джейми.
– Здравствуй. – «Даже не подозревал, что некоторые слова даются с таким трудом, а другие, бешеной мешаниной бурлящие в голове, так сложно скрывать, держать при себе…» – А я уже наслушался хвалебных песен о тебе на год вперед. Ты совершенно очаровал моего сына.
– Я же говорил, что это просто дружба, и никакой задней мысли… – начал Джеймс.
– Знаю. И рад этому. А ещё искренне благодарен за его спасение.
– Ты хоть представляешь, как искушаешь меня? Мало того, что я вынужден держаться за этот стол, чтобы не кинуться к тебе немедля и не зацеловать до обморока, так ты ещё благодаришь таким тоном, словно следующим будет предложение, не стесняясь обращаться к тебе, если мне что-то понадобится, – Джеймс почти шипел, чтобы никто ничего не услышал.
– И что бы ты попросил? – прекрасно осознавая, что его слова являются ничем иным, как заигрыванием, Драко не стал себя удерживать от этого вопроса. Не смог или не захотел?
– Провока-а-атор, – Джейми прикрыл глаза и опустил голову. – Тебя. Я бы попросил тебя. Здесь и сейчас. На всю ночь. Для начала так. Если я скажу «на всю жизнь», ты ведь решишь, что у меня несерьёзный, детский, слишком беспечный и поверхностный подход к таким сложным вещам?
– Ну, – Драко чуть нагнулся, наблюдая, как расширяются зрачки его мальчика, как вдруг сбивается дыхание, а крылья носа раздуваются при каждом вздохе, – ещё не январь, Джейми. И мадам Розмерта, насколько я помню, не сдаёт комнаты. Да и за отсутствие в школе тебя по голове не погладят. Не будем нарушать правила. Это же ты хотел быть законопослушным гражданином? Придётся потерпеть.
– Я терплю столько лет, что вполне могу отправить в Ватикан заявку на получение престижного звания святого мученика.
– У Гвидо Рени есть прекрасная картина: «Святой Себастьян». Если исключить из сюжета стрелы, то вы очень даже похожи… Так что идея канонизации твоего облика недурна по своей сути, – улыбнулся Драко.
– Обязательно полюбопытствую, чей светлый лик так тебя вдохновил. Мне начинать ревновать?
– Грог, – Скорпиус поставил на стол бокалы. – О чем беседуете, что я пропустил?
– Я поблагодарил мистера Поттера за своевременную помощь. И мы немного обсудили квиддич. Оказывается, мистер Поттер выбрал карьеру профессионального игрока. Достойный выбор при таком таланте.
– Спасибо, мистер Малфой, – смущённо улыбнулся Джеймс. Вот Артист! – Делать достойный выбор – семейная черта Поттеров.
Драко чуть не подавился, закашлялся, даже разлил ароматный тёплый напиток. «Каков наглец!» – он не сдержал выразительного взгляда в сторону Джеймса. Тот вежливо улыбнулся, подмигнул Скорпиусу и, сославшись на неотложные дела, попрощался. Нормально дышать Драко смог только, когда спина Джеймса скрылась за дверью.
– Ты сердишься? – задумчиво спросил сын. – На… Джеймса?
– С чего ты взял? – «Этого ещё не хватало! Скорпи заметил неладное, но не понял, как истолковать необычное поведение отца. А ведь я столько усилий прилагал, чтобы держаться. Ну, и кто из нас с Джеймсом взрослее, кто умеет владеть собой?» – Я вполне искренне поблагодарил твоего нового друга. Мистер Поттер приятный молодой человек, воспитанный и, кажется, вполне разумный. Тебе есть, чему у него поучиться, – Драко почти пришёл в ужас от того, что… говорит искренне…
– Да, я понимаю, – вздохнул вполне успокоенный Скорпиус.
Поговорить ещё о чём-то им с сыном не удалось: к ним подошла крайне смущённая Меган Пьюси и, вежливо поздоровавшись, напомнила Малфою-младшему, что у них через полчаса назначена встреча литературного клуба.
Скорпи зарумянился, быстренько, почему-то виновато попрощался с отцом и унёсся, будто на пожар. Хорошая девочка, подумал Драко, симпатичная, аккуратно одета, из приличной семьи; сын, явно к ней не равнодушен… Ну что за мысли, мистер Малфой? Что-то у вас на уме одна любовь!..
Он допил почти остывший недурственный грог. Подышал давно забытыми запахами трактира, своей юности. Опасные воспоминания неожиданно быстро ворвались в его растерявшуюся память. Гарри вон за тем столиком. Рыжий затылок Рона, Гермиона за книжкой, Джинни, смущённо теребит салфетку. А он, Малфой, может позволить себе только посмеиваться над этой дружной компанией и ядовито язвить в адрес Золотого Мальчика. И искоса наблюдать, как Поттер чешет свой знаменитый шрам на лбу, как покусывает кончик пальца, как хмурится или улыбается, как толкает Рона плечом и строит глазки младшей Уизли. Сейчас, через столько лет, многое пережив, испытав и попробовав, в том числе и любовь этого самого мальчика, манившего его словно магнитом с самого детства, Драко вновь почувствовал себя тем сторонним наблюдателем за чужим счастьем. Поттер никогда не впустит его в свой мир, а Малфой никогда не станет в него рваться. Нет же, и рвался, и просил, и объяснял, доказывал. Словами, своим всепрощением и безграничным пониманием, своим поведением, верностью, принципами никому не нужными. Впусти, Гарри, мы же любим друг друга, мы же половинки одного целого, как можно так ломать себя, сознательно отказываться от того, что не всякому существу во вселенной даётся испытать – от любви! Значит, плохо объяснял…
Драко встал, надел перчатки, подхватил с вешалки пальто и, не оглядываясь, вышел из трактира. Едва притворив за собой тяжёлую дверь, собрался аппарировать.
– Ты со мной заигрывал! – голос Джейми застал его врасплох, он вздрогнул, резко поворачиваясь.
– Не придумывай. Почему ты всё ещё здесь? Холодно и давно уже пора быть в школе, – ответ вышел даже суше, чем хотел сам Драко.
– Я… что-то сказал не так? Тебе не нравится наше со Скорпиусом общение? – выражение глаз Джеймса вмиг стало растерянным. Сколько раз Драко видел подобное во взгляде Гарри! И покупался на эту искренность, открытость, на очевидное выражение зависимости. Неужели и Джеймс всего лишь умело заманивает его в ловушку, в капкан, который окончательно добьёт Драко? Верить или не верить? Этому взгляду, этим ресницам, этим губам? Любовь ли это? А если и любовь, то что с того? Мало ли кто кого любит. Все так живут – любят одних, спят с другими, детей рожают с третьими. Стоп! Стоп, Малфой! Не смей мешать этого мальчика в общую кучу! Он этого не заслужил.
– Нет. Всё в порядке, – Малфой снова отступил, видя обиду и непонимание Джеймса. В конце концов, мальчишка так искренен, так отзывчив. И если бы не его помощь на матче… – Тебе просто ни к чему сейчас нарушать правила. Старшие классы, экзамены…
– Ты такой серьёзный, – Джеймс неожиданно шагнул навстречу, обнял так быстро, что Драко не успел удержать его, прижался крепко-крепко. – И ужасно ответственный. В своих старших классах школы ты тоже придерживался правил, чтобы получить хорошую характеристику?
– Придерживался. И характеристика вышла что надо: приговор Визенгамота в отношении меня и приговором-то считать неудобно. Благодаря твоему отцу.
Джеймс напрягся, словно хотел отойти и… одновременно не хотел.
– Прости, я… Я не это имел в виду.
– Тебе не за что просить прощения. Не вижу смысла замалчивать очевидное, – Драко не удержался и провёл руками по спине парнишки, успокаивая этим больше себя, чем его. – Сейчас очевидно, что ты должен поторопиться.
– Не гони меня. Пожалуйста. Я же так тебя ждал, – Джеймс отстранился и вздохнул. – Ну, что мне с тобой делать, с таким упрямым и неразговорчивым? А знаешь что? Я придумал!
Его глаза засияли.
Это только кажется, что шестнадцатилетний («Почти семнадцать», – поправил Драко сам себя) подросток не слишком-то силен. Постоянные тренировки, навыки ловца и неожиданность маневра сделали своё дело: Джеймс легко сграбастал Драко в объятия и принялся целовать так жадно, так неистово, совсем по-взрослому, будто в прямом смысле этого слова ломал малфоевское сопротивление.
– Всё, – так же резко, как начал, Поттер отстранился.
У Драко кружилась голова, ему сейчас больше всего на свете хотелось вернуть жар губ Джейми, прилипнуть к его языку своим и плыть, плыть, плыть, и не о чём не думать, не вспоминать… семнадцать, вся жизнь впереди, и непременно счастливая, а кто посмеет возразить – пусть катится куда подальше!..
– Всё! – голос Джеймса, словно кинжал, твёрдая холодная, чуть дрожащая сталь. – Иначе я, действительно, никуда не уйду. Даже против твоей воли. И не говори мне ничего. Слышишь, не говори! Ни единого слова! Ты опять придумаешь нотацию, нравоучение, ехидную отговорку. Не порть момент. Я запомню этот поцелуй… – Джеймс явно хотел сказать что-то вроде «на всю жизнь», но сбился от взгляда Драко, – запомню. И ты не забудешь.
Джеймс сорвался с места, припустив так, словно за ним бежало стадо мантикор.
– Ты всё равно не сможешь от меня уйти! – крикнул он, добежав до поворота и махая рукой на прощание. Мальчишка! Которого так хотелось догнать и не отпускать больше никогда.
Драко так и стоял, молча, как и просили. Боялся признаться, что не хотел никуда уходить. Усилившийся снегопад зарисовал белым то место, где только что растворилась, будто видение фигура парня, поцелуй которого теперь будет сниться ему ночами. Снег? Таящая кашица под ногами, намокший шарф и волосы. А ведь это так здорово! Да и Хогсмит уже не был слишком уж нелюбимым. Что это? Болезнь, затмение, наваждение, колдовство? Чертов Поттер! Чертовы Поттеры!
========== Глава 9 ==========
Предстоящие праздники Драко заставил себя рассматривать, как тайм-аут, передышку в гонке, которую, как ему казалось, он не тянул. Жить с Гарри было сложно, уйти – почти невозможно, забыть, отпустить – совсем невыполнимо, но Драко, как будто, сделал это. Сам себе удивлялся, но был доволен, что у него получилось… А вот решить что-то с Джеймсом он был просто не в силах. Ещё вчера за поцелуй с любимым – именно так, не больше, не меньше! – готов был на всё, таял от воспоминаний о нём, хотел немедленно бежать, решать… а сегодня уже сомневался, корил себя, уговаривал… Качался с мальчиком, будто на высоченных качелях, усадив его, гибкого, податливого, волнующего у себя между ног, крепко обхватив его руки на канатах, чтобы не свалиться обоим. Туда-сюда, вверх-вниз-вверх-вниз и снова вверх, всё выше и резче, пролетая со свистом ветра в ушах над самой землёй, поднимаясь к облакам, зависая в воздухе без всякой магии. Да-нет-да-нет… Может быть, а если, и тогда, счастье, ответственность, сомнения, надежды, страхи… Качели-качели… Спина Джейми, напряжённая, горячая под тонким трикотажем, с проступающими рёбрами и позвонками, с рельефом мышц, вплотную к его груди – а не потрогать: руки заняты, не разжать; разлохмаченные тёмные кудри щекотят лицо – а не поймать губами; чувственная родинка чуть ниже уха, с капелькой пота над ней – а не лизнуть; и даже не посмотреть ему в глаза… иначе оба упадут… А так хочется! Видеть, что в его глазах, наслаждаться их красотой и покорностью, смелостью и настойчивостью, молодостью, плещущейся беспечно через край, купаться в этих карих с зелёными крупинками райских озёрах, тонуть… Но что значат его, Драко Малфоя, личные желания? А если ничего не значат, то зачем вообще жить?..
Облака – это что-то невесомое, радостное, уютное… В них, наверное, так интересно купаться. Дедушка Абраксас рассказал ему, малышу, что облака – это крошечные капельки воды, а держатся они так высоко, не падая на землю, потому, что их стережёт своей волшебной палочкой Санта Клаус, добрый старый краснощёкий джентльмен с длинной белой бородой, одетый в красную шубу и высокую красную же шапку. Наверняка, гриффиндорец: не стал бы приличный уважающий себя слизеринец шляться в праздничную ночь по чужим дымоходам и бесплатно раздавать подарки. Так думал Драко в детстве. У мамы был газовый шарф, точно из облаков соткан. Он, ребёнком, однажды стащил его из гардеробной и, забравшись повыше на стойки балдахина своей кровати, невзирая на мольбы эльфов, перепуганных рискованным самовольством маленького хозяина, приладил этот шарф под потолком детской. Ругать его не стали, потому что Драко объяснил: хочу спать под облаками и чтобы мистер Клаус почаще приходил ко мне в гости. Мама, помнится, поцеловала его и приказала заменить тяжёлый гербовой бархат над кроватью сына на сливочно-белый с жемчужным блеском полупрозрачный шёлк. И сама напришивала к нему звёздочек и птичек… А потом, на ближайшее Рождество отец катал его по небу на санях, как Санта, только без всяких оленей, это было чудесно, лишь страшно немножко… Облака тогда висели так близко…
