Текст книги "Озеро у белой сакуры (СИ)"

Автор книги: СлушающаяВетер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Шикамару, но ты же понимаешь, что даже если мы, – мужчина замялся, оглядывая трепещущее тело влюбленно парня, ощущая его подрагивающую ладонь на своей руке, – сделаем это… Я не смогу ответить тебе взаимностью!

– Не нужно! Мне и этого момента хватит, прошу, – голос юноши понизился до шепота и Асума твердо решил для себя кое-что. Он перехватил руку парня и потянул на себя. Расширенные в испуге карие глаза юноши незамедлительно захлопнулись, когда мужчина привлек его к себе и поцеловал его так же жарко, как любимую женщину. Игральные фигурки тут же упали на траву, столик перевернулся, с глухим деревянным стуком ударяясь с доской. Но на это никто не обратил никакого внимания. Шикамару весь горел в медленных, нежных и осторожных ласках своего учителя. Все его тело было напряжено, как струна, поджилки дрожали, а лицо горело от его поцелуев и дыхания. Первый поцелуй вышел смазанным и неловким, со вкусом сигаретного дыма. Но после мужчина немного осмелел, перехватил джонина поперек спины и быстро подмял под себя, нависнув сверху какой-то возбуждающей опасностью. Шикамару послушно, не без труда, разрешил улечься Асуме между своих ног, прижаться к себе, разрешил почувствовать свое стеснительное возбуждение. Мужчина углубил поцелуй, протискиваясь языком в девственную глубину рта, лаская язык и нежное небо, а потом разрывая поцелуй с громким характерным звуком. Сарутоби на мгновение замер, отстраняясь, заглядывая в лицо распластавшегося и дрожащего под ним юноши. Шикамару смотрел на него мутным взором своих шоколадных глаз, его губы блестели, а рот приоткрывался, чтобы захватить побольше воздуха. Этот вид был слишком… сексуальным. Асума завис на некоторое время, разглядывая парня и думая о том, что никогда бы в своей жизни он не смог бы увидеть столько эмоций на лице Шикамару.

– Я чувствую твой взгляд, Асума, – юноша закрылся руками, стараясь отгородиться от смущающего взора. – Не смотри…

– Почему же? – хмыкнул мужчина. – Ты стесняешься, и это нормально, – мужчина выпрямился, стоя на коленях между разведенных подрагивающих ног, и стащил с себя водолазку, а потом резво, в один рывок, стянул штаны с юноши, который нелепо задёргался и покраснел так, что его уши и шея тут же пошли красными пятнами. Мужчина коротко засмеялся, хватая ноги и целуя низ живота.

– Что за извращение, – пробубнил юноша, покусывая губы и не зная, куда деть руки, потому что его обуяло сильное желание этими самыми руками прикрыться. Но мужчина только тихо хохотнул, поглаживая ягодицы парня, его бедра и икры. Потом Асума снова выпрямился, погладил пальцами под коленкой и подтянул ногу вверх, закидывая на свое сильное плечо, чтобы потом пройтись по икре короткими поцелуями, почувствовать, как мышцы напрягаются от каждого касания. – Асума… – Шикамару сильнее задышал, а потом мужчина уже сцеловывал с его висков катящиеся слезы, соленые и слишком мокрые.

– Что такое? – мягко шептал мужчина, медленно шаря руками по бокам дрожащего юноши, коротко печально улыбаясь.

– Асума… – задыхается Шикамару. – Кажется, я… Я правда люблю тебя, Асума! – сердце Сарутоби сделало какой-то непонятный скачок, сбилось с ритма и зашлось в каком-то непонятном волнительном трепете. Сильные руки молодого шиноби тут же притянули его ближе, сжимая крепко-крепко, подрагивающие от страха ноги стиснули сильнее, и тут мужчина ощутил весь трепет, все желание молодого ученика. Неожиданно для него открылась вся та правда, которая никак не могла обнаружиться. Поведение Шикамару, его слова, взгляды, реакция… Тот ужасный случай в грозовую и дождливую ночь, жалкие попытки Нара сбежать и спрятаться от жгучего чувства, от того человека, который приносит столько боли, но который неизбежно дорог и любим. Сенсей ощутил этот откровенный миг в эту секунду, зрачки его темных глаз тут же расширились от нахлынувшего странного чувства любви и нежности, звериной страсти и силы. Он резво скинул с себя штаны, чувствуя, как подобралось все тело ученика, как тот с готовностью и смирением ждал того, что должно свершиться, ждал того момента, когда его сердце наконец-то запылает жаром и счастьем. Асума, как сумасшедший, целовал сильную шею парня, впивался в тонкие губы, что часто кривились в ленивой усмешке, после припадал к гладкой натренированной груди, которую видел так часто, но только сейчас познал, что на ней есть несколько тоненьких ниточек шрамов от сюрикенов и кунаев, а так же паутинки от ожогов. Он обводил руками сильные плечи, проводил носом по животу, между ребер и опять целовал шею, играл с мочками уха, зарывался большими руками в растрепанные уже влажные волосы юноши, который закрыл свои карие глаза и полностью отдавался на волю любимого человека, покорно принимая его мужскую силу и власть. Иногда Сарутоби слышал, словно через толщу воды, жаркий шёпот Шикамару, словно в бреду, который выгибался навстречу его ласкам, который сжимал в своих руках его жесткие волосы, что всегда торчали вверх; он слышал тихие стоны, мольбу и даже смех. Мир перестал существовать, когда мужчина в какой-то момент разместился между ног юноши и вобрал в рот давно уже изнывающий от желания член Шикамару. Молодого джонина подбросило. Он вскрикнул от неожиданности и смущения, а потом тщетными попытками старался отстраниться от ласкающего его Сарутоби, сжимал его волосы и тянул назад, от себя, но мужчина, выпустив изо рта возбужденный орган, быстро приблизился к лицу смущенного юноши, всего на секунду заглядывая в шоколадные глаза, а потом накрывая жестким, страстным поцелуем. И Шикамару увидел в тот момент мимолетное выражение желания на лице любимого сенсея, а потом решил поддаться этому вихрю, как делал слишком часто.

Асума навалился на юношу, зарываясь в волосы руками, целуя жадно и жарко, кусая шею и вылизывая чувствительное ушко. Шикамару тонко застонал, чувствуя, как мурашки расходятся по всему телу от удовольствия. Асума не останавливался, следуя дальше, кусая ключицы, приникая к ореолам сосков, покусывая и втягивая в себя розовые бусины, от чего Шикамару заламывал руки и с протяжным грудным стоном выгибался ему на встречу. Пальцы мужчины прошлись по ребрам, огладили бока и ягодицы, а потом сильные руки задрали ноги вверх, а мужчина приступил к незаконченному делу. Он вбирал в себя вставший член глубоко, отчего темные волоски щекотали кончик носа. Язык обводил круговыми движениями ствол, головку, а потом осторожно касался уздечки, от чего Шикамару шумно выдыхал носом, стискивая зубы, чтобы не закричать от удовольствия. Асума снова взял в рот истекающий смазкой небольшой член юноши, и когда вобрал до основания, начал описывать круговые движения языком, чувствуя, как юношу потряхивает и как он стонет. Джонин тихо застонал, и вибрация передалась к возбужденному органу, и Шикамару, распахнув глаза и подавившись своим вскриком, бурно кончил. Асума отстранился, тяжело дыша, с трудом проглатывая, и оглядел распластанное тело юноши. Шикамару мелко дрожал, хмурился, рот был приоткрыт, а язык то и дело пробегался по засохшим губам. И сенсей не выдержал, навалился на юношу, закинув ноги себе на плечи, протиснулся горячими, уже смоченными слюной пальцами в узкий проход. Молодой джонин весь подобрался и напрягся, но не стал ни дергаться, ни уговаривать остановиться, только шумно выдохнул через нос, словно бы готовясь к прыжку. Надолго Сарутоби не хватило, и спустя несколько долгих минут подготовки, мужчина подтянул к себе юношу и плавно вошел. Шикамару распахнул глаза и, стиснув зубы, замычал. Стало больно и горячо, но он терпел и получал какое-то мазохистское наслаждение. Наконец-то, он и его любимый учитель одно целое! Наконец-то он теперь принадлежит ему! … Навсегда… И ему больше ничего и не надо.

Юноша двинул бедрами, призывая к более активным действиям. Асума на мгновение отстранился, заглядывая в лицо ученику. Шикамару выглядел счастливым, но его искусанные припухшие губы, хмурая складочка между ровных тонких бровей говорили о том, что стоит быть нежнее. Он навалился, сделав первый толчок, от чего Шикамару вцепился пальцами в его плечи, болезненно вздрагивая, но ничего не говоря. Асума обнял юношу, погладил его по спине, поцеловал шею и аккуратно поцелуями подобрался к губам, увлекая Нара в глубокий чувственный поцелуй. Дрожащие руки гения крепко обняли любимого учителя за шею, а потом тот улыбнулся, что-то нежно шепча на ухо сенсею, от чего тот прикрыл свои темные глаза, усмехнулся. Сначала движения были медленными и размеренными. Шикамару терпел, изредка вскрикивая и постанывая от странного удовольствия наполненности, однако жжение никуда не ушло. Асума все наращивал и наращивал темп, громко дыша в ухо и иногда низко стоная, его спина вспотела, от чего ладони Шикамару, пытающиеся найти опору, постоянно скользили. И в какой-то момент Асума перехватил их и поднял над головой распластанного юноши, переплетаясь с его пальцами.

Шикамару еще никогда в своей жизни не чувствовал себя настолько счастливым и несчастным одновременно. Боль и наслаждение смешались между собой. Он ощущал его запах: сигаретный дым, запах леса, травы и чуть сладковатый – духов. Хотелось не дышать, лишь бы не чувствовать этой сладости Куренай-сенсей. Шикамару хмурился, стараясь не думать в этот момент о своей ревности. Он обхватывал своими ногами стан учителя, помогая ногами любимому человеку, чтобы ощутить его еще глубже, еще больнее, еще реальнее… Хочется втиснуться в его сильное тело и никогда не отходить ни на шаг. Шикамару выгибается с громким болезненным стоном, чувствуя, как в горячую боль примешивается неясное удовольствие, которое следует одно за другим. Сумасшедший ритм, Асума уже кусает его, чуть ли не рвет растрепанные волосы, сжимает напряженные бедра, обжигает дыханием его кожу, покрытую испариной, запечатывает его стонущий рот глубокими поцелуями. Они буквально кричат от своей страсти, рычат и сходят с ума, подобно диким зверям, которые насыщаются друг другом в последний раз. А разве это не так? …

Один единственный раз, как клятва, как клеймо, которое оба будут носить до самой смерти.

Еще несколько глубоких толчков и Асума с громким стоном сжимает в тело юноши, что уже скрутило судорогой сильного оргазма. Шикамару высоко вскрикивает, ощущая, как в нем разливается тепло, как внутри пульсирует член Асумы.

Они еще несколько секунд остаются в той же позе, словно статуя, а потом Сарутоби осторожно выходит из молодого тела, обнаруживая, что между ног у Шикамару алая кровь и белые капли его семени.

– Шикамару… – только и смог выдохнуть Асума, тяжело укладываясь рядом и привлекая в свои крепкие объятия юного шиноби.

– Я в порядке, – хрипло отвечает юноша, – оказывается это больно!

– Я не хотел так…

– Вы можете помолчать, – недовольно бубнит парень, и Асума тихо смеется, услышав как обычно чуть раздражительные из-за усталости нотки. С Шикамару и вправду все в порядке.

Они лежат так долгое время, опустошенные, уставшие и даже не понятно, то ли счастливые, то ли несчастные. Шикамару чувствует, как Асума выводит какие-то узоры на его плече аккуратным касанием пальцев. Приятно. Они не разговаривают. А когда проходит время, то одеваются и в тишине направляются обратно в деревню, прошло уже достаточно много времени, и заботливые родители опять начнут паниковать.

Но у самого края леса, где за несколькими деревьями уже начинались большие Коноховские ворота, Шикамару ухватился за рукав водолазки Асумы, опуская взгляд в землю и краснея. Мужчина выкидывает сигарету, туша ее своим ботинком и резко прижимает юношу к дереву. В спину тут же впивается шершавая неровная кора старого дерева. Асума поднимает Шикамару, а тот крепко обвивает ногами талию мужчины. Они быстро срывают друг с друга одежду, Шикамару заключает в свои руки лицо любимого человека, аккуратно гладит по ровной бороде, заглядывает в глаза, начинает возмущенно что-то бубнить, когда Асума улыбается его смущенной физиономии. Асума же без подготовки протискивается в тело молодого любовника, а тот запрокидывает голову и громко выдыхает, цепляясь руками то за плечи, то за кору дерева, обдирая ладони. Боль была уже не такая как в первый раз, а какая-то притупленная, словно не его. Шикамару в какой-то момент обнаружил на своих губах горячую ладонь мужчины.

– Услышат, – только и смог прошептать мужчина, быстро двигаясь, прижимая парня к дереву, даря ласку, оставляя следы, затыкая поцелуем. Шикамару в долгу не оставался, царапая короткими ноготками спину, стараясь отвоевать право ведущего в поцелуе, но раз за разом сдаваясь. Когда они во второй раз опустились на корни дерева и долго пытались прийти в себя, то Шикамару неожиданно аккуратно взял за руку мужчину и блаженно прикрыл глаза.

– Идите первым, будет странно, если мы вернемся вдвоем, – проговорил Шикамару.

– Так мы и ушли вместе, – мягко улыбается Асума, зажигая еще одну сигарету и затягиваясь, а потом выпуская клубы пахучего дыма. Шикамару чуть дергает ноздрями, тайно вдыхая этот дым и дурея от него.

– Верно, – задумчиво выдает Шикамару. – Тогда… Уходите, сенсей.

– Шикамару, что ты задумал? – Асума напрягся, прищуривая свои глаза и чуть сильнее прикусывая фильтр сигареты.

– Успокойся, Асума, – хмыкнул юноша, уже зная, какие мысли успели посетить голову дорогого учителя, – самоубийствами я не промышляю! Я… Мне просто нужно побыть одному.

Асума смерил его странным взглядом понимания и сочувствия, но поднялся, отряхнулся от прилипших к форме земли и листьев, нежно потрепал ученика по волосам.

– Шикамару, ты же уже знаешь, что я хочу сказать, – улыбаясь, произносит мужчина. Шикамару скидывает его руку, чуть морщится, вставая на ноги, но отвечает сенсею такой же пакостной озорной улыбкой.

– Все, до единого слова, – Асума только смеется, переправляя на другой бок сигарету, и растворяется в зеленой листве, как и подобает высококлассному ниндзя. Шикамару еще стоит некоторое время, чувствуя, как слабость растекается по телу, как немеет поясница и дрожат колени. Шикамару разворачивается и возвращается обратно к той зеленой поляне и старой сакуре, что много лет растет у холодного озера, скидывая ему свои розовые корабли, которые ветер гоняет по водному зеркалу.

***

Он хорошо помнил тот разговор, два года назад. Слова, что выжигались в сознании снова и снова, вспыхивая ярким огнем перед глазами, все те лениво плывущие в нем эмоции, от которых сейчас не осталось и следа. Он помнил каждый момент, он помнил все! И в который раз проклинал себя за свою память. Лицо лениво ласкали лучи заходящего вечернего солнца, а в голове набатом стучали когда-то давно в брошенные слова.

«Я никогда не познаю этого чувства, слишком сложно и мутно»

И кто бы знал, находя это прекрасное место с белой сакурой у озера, сколько боли и страданий видел этот залитый солнечным светом зеленый луг, сколько страсти поглотило небо, сколько отчаяния поймали корни старого дерева, сколько смеха и беззаботной радости утонуло в мягкой водной глади озера…

Если бы кто-то знал, то давно спалил бы этот тайный уголок дотла.