Текст книги "Сага о Сверрире"
Автор книги: Скандинавские саги
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
144. Еще о берестениках и посошниках
У посошников был один сюсломанн по имени Эгмунд и по прозвищу Кошель. Он был родом из Упплёнда, а поставлен был над сюслой в Оркадале. Он правил кораблем, который привел туда осенью Эйольв. Эгмунд стоял неподалеку от Ингардаля, под горой, которая называется Хравнасс, и наблюдал оттуда через фьорд, как сражались между собой берестеники и посошники. Они там перессорились: одни хотели помочь своим, а другие – сойти на берег. От этого корабля посошникам не было проку.
Сверрир конунг плыл вдоль фьорда. Между Тинароссом и Трёнги он настиг корабль посошников и согнал тех, кто на нем был, на берег. После этого он зашел в Фладкафьорд и очистил там два корабля под Клеппстадиром. Потом он поплыл в Нидарос и оставался там.
Посошники повернули вслед за ним. Они вообразили, что теперь, когда у Сверрира конунга войско маленькое и потрепанное, им ничего не стоит захватить его в городе. Многие храбрые воины из войска конунга пали в тот день под Торсбьёргом, а еще больше было ранено, так что не было никого, кто был бы способен держать оружие в случае нужды.
У посошников не хватило смелости высадиться на Эйраре, когда они подошли к городу. Они решили, что, если они сойдут на берег с тем войском, которое они набрали в Трандхейме, на него вряд ли можно будет положиться, и все эти люди не успеют ступить на землю, как разбегутся[274]274
и все эти люди не успеют ступить на землю, как разбегутся – Ополчение бондов обычно не отличалось высокой боеспособностью по сравнению с профессиональными воинами, составлявшими ядро обеих враждующих сторон, и на него трудно было положиться тем, кто их насильно сгонял для участия в военных действиях (см. примеч. 267).
[Закрыть] кто к Сверриру конунгу, а кто – по домам. Посошники поэтому не стали высаживаться на берег и стояли под Хольмом. Сверрир конунг находился на Эйраре и был готов к тому, чтобы встретить их, если они туда пожалуют.
Посошники посовещались и решили, что было бы умнее всего отправиться на юг, в Бьёргюн. Они подчинили себе всю страну, и теперь им не было дела до того, куда поплывет Сверрир со своими стругами. Посошники считали, что, сойдись их корабли сейчас в морском сражении, войско конунга не многого бы стоило.
Николас из Вестнеса не обращал внимания на свою рану, решив, что она неопасная, и пошел в баню. После этого у него начались сильные боли, он слег и в скором времени умер. Это была большая утрата.
Потом посошники поплыли на юг вдоль берега со всем своим войском и держались при этом вместе. У них все время был страх перед Сверриром конунгом, причем они больше опасались его решений, чем кораблей, и полагали, что он может причинить им вред, если они разделятся. Посошники встали на якорь в бухте, которая называется Ангр. А Сверрир конунг тем временем уплыл из города и направился на юг вслед за ними. Однажды он отошел на веслах от островов Херейяр и повернул на юг, обогнув Стад. Это увидели посошники. Они убрали шатры и решили плыть за ним. Сверрир конунг плыл своей дорогой, а они – немного позади.
145. О Сигурде Ярловом Сыне и тех, кто сидел в крепости в Бьёргюне
Сигурд Ярлов Сын ушел с востока из Вика. Он узнал, что Сверрир конунг уплыл на север из Бьёргюна. Сигурд явился в Бьёргюн и не встретил там никакого сопротивления. Он захватил корабли Сверрира конунга и сжег Согнский Штевень, а с ним и все остальные корабли.
Потом посошники снесли из города наверх к крепости дома дружинников и развели костер с наветренной стороны, в том месте, где можно было рассчитывать причинить всего больший урон тем, кто сидел в крепости. Когда люди в крепости увидели, что происходит, они пошли сказать об этом Маргрет, конунговой жене. Она находилась в это время в крепости, а управителем при ней был Аура-Паль. Аура-Паль распорядился, чтобы принесли бочонок, набили его берестой и стружкой, залили смолой, а потом подожгли и сбросили вниз, прямо в разведенный посошниками костер, до того как те успели со всем управиться. Вспыхнуло такое пламя, что погасить его удалось, только разломав все то, что они туда натащили. Это надолго их задержало, однако посошники во второй раз принялись за дело и сложили костер. Конунгова жена стала умолять бога ради сдать крепость и позволить людям выйти, пока все не охвачено пламенем. Будет хуже, сказала она, если они потеряют все разом – и людей и добро. Тогда Паль распорядился, чтобы женщины перешли в одну постройку над крепостными воротами, которая прежде служила темницей, и сказал, что теперь уж им недолго ждать выхода из крепости. Они пошли туда и радовались своему близкому избавлению, а когда они вошли в дом, Паль велел захлопнуть дверь и запереть ее на засов. У них там ни в чем не было недостатка.
Одного человека звали Асгейр, он был казначеем. Он раздобыл порожний короб из-под масла, вырезал в нем со всех сторон отверстия и наложил туда бересты, пакли и серы. Потом он поджег его и швырнул в костер, а костер был сложен так, что середину его оставили пустой. Когда туда попал огонь, пламя взвилось так высоко, что посошники не смогли его погасить, и весь костер выгорел дотла. После этого они ушли вниз в город, а Паль отправился к конунговой жене и спросил у нее, что она пожалует ему в награду, если он найдёт средство заставить посошников убраться восвояси. Она сказала, что он получит за это много сокровищ, и просила его предпринять ради этого все возможное. Тогда Паль попросил, чтобы она дала ему свою печать, и она так и сделала. После этого он составил письмо и скрепил его печатью Маргрет. Оно было обращено к Аути священнику и Йордану Скиннпейта, и говорилось в нем так: «Мы надеемся, что вы превыше всего ставите интересы конунга, хотя и выказываете теперь некоторую дружбу посошникам. А потому мы должны сообщить вам тайные и важные вести, которые нам велел передать конунг, о том, что он встретился со своими врагами на севере в Трандхейме и, как и прежде, по счастью, победил их, хотя и потерял при этом немало доблестных мужей – Николаса из Вестнеса, Сёльмунда Сестрина Сына и многих других. Посему конунг обращается к вам с тайной просьбой, чтобы вы постарались задержать посошников здесь в городе. Сам же он прибудет сюда завтра – или с утра пораньше, или к вечеру».
В крепости был один парень из Вика, он водил знакомство с посошниками. Паль приказал ему отнести это письмо священникам. Его вывели из крепости, проводили до какого-то камня и там оставили. Это заметили дозорные посошников, они решили, что, похоже, кто-то пытается от них спрятаться, и подкрались к камню. Они нашли этого парня там, где он притаился, и, так как они его узнали, дали ему пощаду. Потом они спросили, куда он идет. Он ответил:
– Я иду с письмом к Аути и Йордану, а что в нем – не знаю.
Посошники взяли письмо и отнесли его Сигурду Ярлову Сыну, и, когда он узнал, что говорилось в письме, он понял, что вскоре следует ожидать немирья. На следующее утро на рассвете он велел трубить к отходу. Посошники забрали у священников Аути и Йордана много добра, так как считали, что те им неверны. После этого они уплыли на юг. Тогда Паль сказал Маргрет, что посошники ушли из залива. Конунгова жена вышла из крепости посмотреть и тут же хорошо отблагодарила за это Паля.
146. О Сверрире конунге и посошниках
Сверрир конунг прибыл в город рано утром и сразу поднялся в крепость. Там он встретился с теми, кто управлял крепостью, – с Сигурдом Крепостная Скала и с Аура-Палем, и объявил им, что на этот раз он задержится здесь ненадолго. Конунг сказал Сигурду:
– Тебе следует стребовать с горожан ополчение и оставить при себе всех, кого они пришлют: может статься, они нам понадобятся, когда мы в следующий раз будем в городе.
Сверрир конунг ушел из города и направился на юг к заливу Сиггьярваг. В тот же день в город приплыл Халльвард с войском посошников. Они тотчас бросились в погоню за Сверриром конунгом. Конунг увидел паруса и велел своим людям отвести корабли в укромное место, чтобы те проследовали на юг мимо них. Так и случилось, что посошники не заметили, куда скрылись берестеники. А как только они уплыли, конунг приказал поворачивать корабли назад на север и со всей поспешностью идти в Бьёргюн.
Конунг поднялся в крепость к своим людям и спросил у Сигурда, какое он раздобыл подкрепление. Тот ответил, что бонды не посчитались с его словами[275]275
бонды не посчитались с его словами – Сигурд по приказу Сверрира должен был собрать ополчение горожан, но называет их в данном случае «бондами» (b?ndr). Далее Сверрир созывает на тинг жителей Бергена, требуя от них поддержки, и дело кончается тем, что они выставили ему сотню человек, «тo были бонды и купцы» (b?ndr oc kaupmenn). Города в Норвегии в то время были незначительными, и даже такие торговые центры, как Берген, еще не были резко отделены от сельской местности.
[Закрыть] и не пожелали действовать на благо конунгу. После этого в городе был созван тинг, конунг говорил на нем и сказал так:
– Опять, как и прежде, выказываете вы мне, жители Бьёргюна, свое недружелюбие, а ведь в этом главная причина любого немирья, и с тех самых пор, как я принял власть в этой стране, вы остаетесь нам враждебны. Покуда живы были Магнус конунг и Эрлинг ярл, вам еще можно было найти оправдание, но теперь что же это, как не проявление открытой вражды – поддерживать разбойников, выступивших против законного конунга, и позволять им разорять его страну! Но похоже, что повторится то же, что и прежде: чем больше причините вы вреда нам, тем хуже придется и вам самим. Так что знайте: если вы не согласитесь со всеми моими требованиями, придется вам лишиться своего добра и получить тяжелые увечья, а там, возможно, и расстаться с жизнью.
Конунгу отвечал Финн Управитель. Он возражал ему и говорил все, что обычно говорится, когда хотят увильнуть. И все же дело кончилось тем, что они согласились на все требования конунга и выставили сто человек. Это были бонды и купцы.
Конунг вышел из города с тридцатью стругами и направился на юг. Когда он добрался до Сальбирни, с юга показались посошники – те, кто пустились за берестениками. Конунг подошел к ним на веслах прежде, чем они успели приготовиться к защите, и зашел с наветренной стороны, так что он мог теперь, по своему желанию, приближаться к ним или держаться поодаль. Завязалась перестрелка и полетели камни, но конунгу, как и прежде, мешало то, что его корабли были много ниже кораблей посошников. И все же берестеники храбро пускали в ход оружие, а когда посошникам удалось наконец зацепить баграми несколько конунговых кораблей, они тут же были сброшены. Когда берестеники увидели, что победа вряд ли достанется им, они отвели свои корабли и повернули на север, в Бьёргюн. Они прибыли туда с восходом солнца и, вытащив корабли на берег под северной стеной крепости, остались в городе.
В тот же день к городу подошли посошники и стали искать места, где бы высадиться, но у них ничего не вышло, так как берестеники были начеку. Конунг расположился с войском вокруг крепости и велел разбить шатры. Посошники простояли несколько ночей под городом у Норднеса, да так и уплыли. Они захватили Йона Трина, сюсломанна Сверрира конунга, и дали ему пощаду; после этого он сделался их человеком. Были и другие берестеники, которые перешли на сторону посошников.
Посошники вновь вернулись к Бьёргюну и встали к югу от Норднеса напротив Мунклива.[276]276
Мунклив – мужской монастырь бенедиктинцев в Бергене.
[Закрыть] Там они высадились на берег, не опасаясь берестеников и считая, что те теперь у них в руках. Сойдя на берег, они то и дело принимались задирать берестеников, а при встрече обменивались с ними выстрелами. Берестеники часто бывали в городе, где у них было много дел. У одних там были жены, другие искали, что бы выпить. Берестеники часто обстреливали посошников из-за угла, и те не показывались в городе, опасаясь берестеников. Посошники часто выходили на Поля Йона и строились на виду у берестеников, при этом они кричали им, обзывая их трусами. А когда войско расходилось, многие принимались за игры и забавы, показывая, что им и дела нет до берестеников. У посошников в то время было огромное и отличное войско, хорошо обеспеченное оружием и одеждой.
147. Речь Сверрира конунга к берестеникам
Сверрир конунг созвал домашний тинг на горке над церковью Николаса, когда посошники были на игрищах на Полях Йона. Конунг держал речь и сказал так:
– Придет время – и этого недолго ждать, – когда и мы, берестеники, узнаем, что такое страх, однако, как и прежде, мы ожидаем от вас хорошей службы. Немного, думаю я, найдется примеров тому, чтобы люди охотнее следовали за своим конунгом, вас же, берестеников, всего более следует ценить за то, что вы превосходите всех храбростью и боевым духом. Как видно, эти посошники вообразили, что мы у них в руках, но сдается мне, что будет иначе, и это они будут у нас в руках в скором времени. Довольно нам сносить от них насмешки и издевательства! Подумаем же хорошенько все вместе, не лучше ли нам немедля сразиться с посошниками. А теперь говорите каждый свою волю.
Но все молчали. Конунг сказал:
– Негоже вам молчать. Ваше дело отвечать вашему конунгу, когда он к вам обращается, и высказывать ему свои пожелания.
Тогда они попросили, чтобы конунг сам вынес решение. Он сказал:
– Хорошо сказано и так, как я и ожидал.
И еще конунг сказал:
– У нас есть две возможности: либо засесть в крепости, а она стала бы нам надежной защитой, покуда у нас хватает продовольствия, но зато, когда оно подойдет к концу, нам придется туго, либо податься в горы, но тогда посошники бросятся за нами и приберут к рукам все, что пожелают, да и мало славы тем, кто падет во время бегства. Можно поступить и иначе – так, как это прежде было в обычае у берестеников: напасть на них, доверив дело копью и клинку. Сдается мне, нам есть на что рассчитывать, если мы будем стоять твердо плечом к плечу.
На это все стали говорить, что предпочитают сражение бегству. Тогда конунг сказал:
– Возможно, посошники заметили, что мы совещаемся, но решения нашего они не знают. Пойдем сперва к крепости, а там станем спускаться в город по двое, а то и по четыре-пять человек вместе и встретимся все у церкви Олава.
Они так и сделали, а посошники ничего не узнали об их решении. Когда все войско собралось у церкви Олава, конунг велел поднять свое знамя и сказал:
– Не будем строиться, но ринемся на них со всей стремительностью, и пускай каждый надеется только на себя и бьётся изо всех сил. Потребуется не много времени, чтобы у посошников, как всегда, душа ушла в пятки при виде крови – ведь у них вся доблесть в болтовне, как у лиса в хвосте. Ударим по ним как следует, а то они навряд ли видали, как орудуют в сражении мечами берестеники, да и откуда им знать, что такое хороший удар, когда они у себя дома привыкли иметь дело с одними маслобойками. Вперед, мои добрые воины, и да хранит вас бог!
148. Битва между берестениками и посошниками
После этого берестеники бросились на поле с криками и боевыми кличами. Как только они приблизились к врагу на расстояние выстрела, полетели бердыши. Посошники столпились в одном месте и принялись строиться, с ними был Сигурд Ярлов Сын, он стоял под знаменем. Случилось так, как и предсказывал конунг: те из посошников, кто был впереди, бежали, а за ними устремились и те, кто это увидел. Когда они сошлись, много народу было перебито, а когда посошники повернули прочь, берестеники напустились на них пуще прежнего, с такой стремительностью следуя за ними по пятам, что они вместе прошли все Поля и Кладбище Йона. Когда же они покинули поле, посошники пытались, было, дать им отпор, но берестеники так заработали своими мечами, что они не устояли. В этой схватке посошники потеряли не меньше людей, чем в прежней, а скорее – еще больше. Берестеники погнали их к кораблям. Некоторые из посошников прыгнули в воду и утонули, но большинству удалось добраться до тех кораблей, что стояли ближе к берегу.
Нарви, сын Халльварда из Састадира, правил одним из больших кораблей. На этот корабль бежало такое множество народу, что он опустился и сел на мель. Когда ни них напали берестеники, некоторые пытались удержать корабль, но берестеники дали бой тем, кто на нем был, и очистили корабль от людей. Там пал Нарви и с ним много народу, а некоторые бросились в море.
Сверрир конунг ехал на коне среди своего войска, когда они преследовали бегущих, и бердыш у него был по рукоять в крови, так что кровь заливала ему руку. Когда он проезжал мимо церкви Йона, какой-то посошник направил на него своего коня. У того было два копья, и оба зараз он метнул в конунга. Конунг опустил щит перед конем, так низко, как только мог, и одно копье попало в щит, а другое пролетело под брюхом у лошади. Когда тот увидал, что конунг остался невредим, он метнул вдогонку за тем копьем, что пролетело под брюхом у лошади, свой меч, а сам бросился вниз и выхватил копье из земли. Тогда конунг ударил его копьем в плечо, а тот выдернул копье оттуда, куда оно вошло. Тут конунг наехал на него и сбил его с ног, а потом придержал коня и уже собрался затоптать его копытами, как тот лежа нанес удар древком и слегка задел конунга. Лошадь взвилась и отпрянула, а тот вскочил на ноги и бросился на кладбище. Конунг поскакал за ним и пронзил его копьем, и человек этот упал на землю мертвый.
Потом берестеники вернулись в город и поднялись в крепость. Посошники с этих пор были не так охочи до игр и меньше показывались на берегу. Николас епископ со своим войском подошел к Тёлухольму и велел очистить остров. После этого он разбил там шатер и отслужил мессу. Он сказал, что там следует воздвигнуть каменную церковь[277]277
воздвигнуть каменную церковь – характерный для Норвегии того периода тип церквей – деревянные двухкаркасные церкви с двумя ярусами столбов внутри и со стенами, в рамы которых вставлены вертикальные деревянные пластины (stavkirke). Но в XII в. уже начинали возводить каменные церкви и соборы (в Трандхейме, Ставангре и других городах), создававшиеся под влиянием романской архитектуры. Укрепления в XII в. строили преимущественно из дерева и земли, но в Нидаросе и Бьёргюне по приказу Сверрира были возведены первые каменные крепости.
[Закрыть] и перенести туда резиденцию епископа. Одна часть войска посошников стояла у Норднеса, а другая – еще южнее.
Берестеники на этот раз долго оставались в городе. Они уходили в глубь страны в поисках поживы и появлялись повсюду, где хотели, прежде посошников, а южные хёрды[278]278
южные хёрды – жители южной части Хёрдаланда, юго-западной области Норвегии.
[Закрыть] и жители Хардангра считали, что они начисто опустошают их дворы. Еще прежде бонды выставили посошникам из своих херадов[279]279
из своих херадов – херад – округ, сельская местность, совокупность усадеб. Для Норвегии не типично деревенское поселение, бонды селились в обособленных усадьбах или небольшими хуторами.
[Закрыть] ополчение и войско, и теперь они послали сказать им, чтобы те защитили и их самих, и их скотину. Однако посошники просили бондов пригнать скот к ним и сказали, что тогда они смогут его стеречь. Бонды согнали туда свой скот и держали его в заливе Лаксаваг.
Однажды ночью Сверрир конунг собрал свое войско и вышел из города. Он направился по верхней дороге через горы и дальше в обход к Альрексстадиру, а оттуда по заливу Альрексстадаваг к заливу Лаксаваг, где стояло войско посошников. У тех была выставлена стража. Сверрир конунг получил сведения о том, где находились дозорные посошников, и послал туда шесть человек. Он велел им отправляться в путь не мешкая и разузнать, нельзя ли убрать часовых. Те пришли туда, где на страже стояли два человека. Один из них уснул, а другой не спал и подал голос в тот самый момент, когда его насквозь пронзило копье. Второй стражник тоже проснулся перед своей смертью. Посошники услыхали крик этого человека и спросили, в чем дело, а те, кто их убил, ответили, что они забавляются:
– Нам весело, вот мы и развлекаемся.
После этого лазутчики вернулись и доложили конунгу, что дозорные мертвы. Конунг сказал, что они хорошо поработали. Потом он пошел на посошников со своим войском и передвигался настолько бесшумно, что те пробудились не раньше, чем берестеники вытащили на берег их корабли и перебили множество народу. До тех посошников, которые стояли дальше, донесся шум схватки и звон оружия, и они заподозрили, что началась битва. Они двинулись туда все вместе, и, когда оказалось, что они не ошиблись, устремились на берег и решили вступить в бой. Берестеники не стали ждать их нападения сложа руки, но бросились на них и устроили им такую встречу, что посошники почли за лучшее отступить и отойти назад к кораблям. Многие полегли там, прежде чем они расстались, а немало народу бросилось в море. После этого посошники отвязали все свои корабли и отвели их туда, где их не доставали выстрелы, а берестеники угнали скот в Альрексстадир.
Посошники стали считать убитых, и оказалось, что они потеряли немалую часть войска. Они сочли это большим позором и принялись подстрекать друг друга к мести. Им было известно, что у конунга теперь немного войска. И вот посошники взялись за весла и направились в глубь фьорда и наверх к заливу Альрексстадаваг. Там они пристали к берегу во внутренней части залива, поспешно высадились и построились в боевом порядке. Был ясный день, и им показалось большой удачей, что берестеники еще не успели уйти. Сверрир конунг увидел войско посошников и убедился, что тем все еще не надоело нападать на берестеников. Тогда конунг обратился к своему войску и сказал:
– Похоже, что нам опять предстоит встреча с посошниками. Взойдем на этот склон и ударим на них оттуда. Я уверен, что им перед нами не устоять.
Берестеники поступили как обычно: смело бросились в бой и так ударили по посошникам, что сразу же пали многие из тех, кто стоял в первых рядах.
Одного человека звали Эйндриди Льёкса, он нес знамя посошников. Родом он был трёнд, человек самый что ни на есть сильный и доблестный. Он стойко нес вперед знамя, а навстречу ему шел Бергсвейн Длинный, знаменосец Сверрира конунга. Они проходили так близко друг от друга, что обменялись ударами, и дело кончилось тем, что Бергсвейн был ранен, а Эйндриди пал. Пало тогда и знамя посошников, а те, кто увидел это, обратились в бегство. Берестеники преследовали их до самых кораблей. Там было перебито множество посошников, а всего больше ополченцев. Сверрир конунг направился потом к себе в крепость и возблагодарил бога за победу. Теперь у них было вдоволь припасов, и они не знали нужды в продовольствии, а еще им удалось наконец доказать свою храбрость.
