Текст книги "Неделя моей критической жизни (СИ)"

Автор книги: Simba1996

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Не знаю, он планировал к своим родителям, а там уже посмотрим…

Отлично, Узумаки точно тупой, раз его к родителям понесло… хотя будет хоть один плюс – на какое-то время он отсюда смоется, а это значит, что я буду спокойно спать с Сакурой (ну, во всех смыслах этого слова), и никто не будет орать за стенкой: «хорош сексом трахаться!». А, вообще-то, я бы тоже хотел родителей навестить. Мама, конечно, недавно приезжала, всё с Сакурой сидела да трепалась на кухне, я в этом почти не участвовал… в общем, ничего особенного.

– Понятно, – понимающе протянула Сакура, улыбнувшись. – А к нам Микото-сан недавно приезжала как раз, да, Саске?

Я кивнул, тоже отпивая из своей чашки.

– Да? – переспросила Хината. – Ну и как, у них всё нормально?

– Ага, – улыбнулся я. Вообще-то, приятно, когда вот так подруга жены спрашивает, всё ли хорошо у родителей… ну ладно, не суть опять же, – у них всё в полном порядке. Кстати, Сакура… ты не против, если к нам Итачи заедет на какое-то время?

– Конечно, не против, – кивнула девушка, улыбаясь. И действительно, что это с ней сегодня? Может быть, у неё просто меньше болит живот, потому что сейчас вроде бы уже третий день идёт? Не знаю, просто на это надеялся… – Пускай приезжает. А когда он хотел?

– На недельке, – пожал плечами, неопределённо махнув рукой. Да, Итачи звонил не так давно, говорил, что должен заехать, навестить нас, узнать, как дела… а у него ещё и жена беременная на девятом месяце, разве я не сказал? Значит, не сказал… проще говоря, она вот-вот уже должна родить, и он хотел просто поделиться с нами новостями, как я понял. Короче, мы с Хинатой спокойно попили чай, а потом девушка направилась на выход. Хикаро всё это время тёрся у её ног, а девушка улыбалась, изредка поглаживая кота по голове. В общем, мы решили её проводить. Должен сказать, что уже всё спало за это время, ну, практически… короче, смысла уединяться не было, и чувствовал я себя вполне нормально.

– Ну, – начала Хината, обернувшись к нам, – я пошла, наверное. А то меня Наруто уже заждался наверняка…

– Ага, привет Узумаки, – улыбнулся я. Девушка кивнула, усмехнувшись, а затем дёрнула за ручку двери, открыв её.

– Пока, Хината, – попрощалась с девушкой Сакура, подавшись к ней и поцеловав в щёку, – ты заходи почаще-то к нам.

– Да куда уж чаще, – язвительно ответила девушка, – по нескольку раз в неделю хожу…

– Всё равно почаще заходи, – ответила ей Сакура. Они попрощались, и девушка закрыла за Хинатой дверь, сразу же обернувшись ко мне и прислонившись узкой спинкой к закрывшейся двери. И чего это она на меня так смотрит? Не скрою, даже сейчас её хотел… нет, только не говорите, что опять начинает стоять… о боже, да давайте мы уже все успокоимся? Пускай успокоится Сакура, пускай успокоятся её гормоны, её гости из Красноармейска, пускай успокоюсь я и мой член. Вот к последнему обращаюсь просто с мольбой. Сакура вдруг подалась ко мне, привстав на носочки и с нежностью поцеловав прямо в приоткрытые губы. Итак, а теперь совет «как стоит делать»… стоит её при этом обнять прямо за талию. Она сразу же улыбнулась, поцеловав ещё раз, а потом отстранилась, обвив руками шею: – А может, кино какое-нибудь вечером посмотрим?

– Кино? – тупо переспросил я. Нет, ну, у неё действительно какие-то странные перемены настроения… чёрт, это нравится, знаете ли, вот так: она теперь сегодня хорошая, не кричит на меня, добрая, ведёт себя так, как ей и положено. Ведёт себя так, как и положено любимой жене.

– Ну да, – улыбнулась она, чуть склонив голову и прикрыв длинные ресницы, повторно чмокнув в губы. – Что, не хочешь, что ли? Ты же любишь со мной фильмы смотреть…

– Ага, – улыбнулся я, наконец, придя в себя. Надеюсь, всю оставшуюся неделю у нас всё будет точно так же, – люблю. Да вот только какой?

– Не знаю, пошли, поищем чего-нибудь, скачаем на вечер, – пожала плечами она. Впрочем, я не против. И потому мог только кивнуть и подхватить её на руки, сжав пальцами ягодицы девушки. Она тут же с нежностью засмеялась, чуть покраснев и прижавшись ко мне своим горячим стройным телом, так и обнимая за шею. О боже, пускай у нас всё будет так, как сейчас, прямо до конца недели… господи, пожалуйста. Знаете, я даже не знал, кому сейчас молиться. Да хоть самому Сатане. А впрочем, можно и ему…

Вечером мы как раз и посмотрели кино. Не знаю, какой-то боевик, но не суть, в общем, он нам обоим понравился. При этом вечером вполне спокойно в полной темноте валялись на диване, ели фрукты, и… потом я заметил, что всё это время Сакура хотела спать, а под конец фильма вообще склонила голову мне на плечо и уснула. Знаете, очень люблю смотреть, когда она спит. А потому, когда шли финальные титры, кино пришлось выключить. Вот так смотреть на неё, спящую… бесценно (а для всего остального есть Master Card, да). Она такая милая во сне, и даже не скажешь, что это существо вообще способно кричать в течение пары-тройки дней. И я, не выдержав, улыбнулся. Кажется, она уже совсем крепко заснула. Нужно бы отнести её в кровать да устроить поудобнее, потому я осторожно взял её на руки и понёс в спальню. Она даже не проснулась, и это было как раз на руку. Нет, ну, мало ли… если бы она проснулась, то она бы сказала, чтобы я её отпустил: у неё же перемены настроения всякие, а значит, у неё и ко мне отношение снова может измениться. Но девушка обняла меня за шею тонкими руками, не открывая глаз, а когда я внёс её в спальню, то осторожно уложил на кровать и даже не подумал о том, что она притворяется. Вот глупая… и едва ли я хотел отойти, чтобы сходить на кухню и попить воды, как она вдруг притянула меня к себе за шею, улыбаясь и отчего-то густо покраснев. Таким образом, я практически оказался на ней, если бы не опирался на локти. Девушка усмехнулась, подавшись ко мне и осторожно поцеловав в губы, и было такое ощущение, как будто она боится, что я оттолкну её после того, как она кричала все эти дни. Но нет, не обижаюсь… и могу её понять даже тогда, когда она кричит, когда срывается, когда даже бросает в меня котов… действительно могу понять её даже в такие моменты. Она улыбалась, принявшись гладить кончиками тонких пальчиков моё лицо. Щекотно и приятно. Не хватало даже за два дня её таких нежных и таких приятных прикосновений… она снова поцеловала меня, а затем вдруг сразу же резко спихнула на другую сторону кровати, засмеявшись и побежав в сторону ванной.

И что не так с этой девчонкой? Понятия не имею… знаю только одно: творится какой-то нескончаемый пиздец.

========== День 4 ==========

Спал я, мягко говоря, херово. Мало того, спал я херово, так спал ещё как-то… в общем, бред какой-то снился. И знаете, уже который день снится кровь. О боже, да что происходит? Я, наверное, уже совсем с ума сойду с этими «товарищами», которые так некстати навестили Сакуру. Кстати, нас навестил ещё кое-кто! Собственно, именно из-за этого я и проснулся с утра пораньше. Слыша яростный звонок в дверь, встал с кровати (представляете, сегодня спал с Сакурой, да!), устало и сонно направившись к входной двери. И я просто готов был вылить весь мат, который знал с четырёх лет, на человека, который так яростно трезвонит в дверь. Нескончаемо практически. Сейчас ещё если Сакура проснулась, то она явно будет не в духе, так как в это время она просыпается очень редко. Тяжело вздохнув, я подошёл к двери, попробовав привести волосы в порядок, но тем самым растрепав их ещё больше. Ну так вот, открыл, значит, дверь, а там за порогом стоял любимый братик с дорожной сумкой на хрупком плече, улыбаясь самой нежной и самой милой и очаровательной улыбкой на свете. А, понятно, так вот, оказывается, кто к нам пытался так долго заломиться в квартиру. Тяжело вздохнув, я только захлопнул дверь перед его носом. Грубовато, согласен. Итачи возмутился, а потом открыл дверь… точнее, сначала открыл дверь, а потом возмутился, скрестив руки на груди:

– Значит, так встречают теперь любимого старшего брата, да? Ну-ну…

– Кто тебе сказал, что ты любимый? – тяжело вздохнул, но всё же обнял брата, да ещё и так крепко, что у него все кости затрещали.

Ну, думаю, стоит его немного рассказать о нём: он худощавый, высокий, стройный, телосложение у нас совершенно разное, и это всегда удивляло всех, кто нас окружал, но на лицо мы были с ним похожи, правда, у Итачи были более женственные черты лица – весь в мать пошёл. А может быть, такой эффект просто создавали его длинные тёмные волосы, которые он обычно собирал в низко висящий до узкой талии хвост. У него была аристократично-бледная кожа, прямой тонкий нос, такие же тонкие, красивые бледно-розовые губы, и его отличительная черта, которая сводила с ума всех девушек вокруг него (в том числе и его жену), – это длинные густые ресницы. М-да, что-то тут Итачи расхвалил вам… а впрочем, я любил своего брата. Очень любил. Он старше на пять лет, а сейчас живёт в другом городе. А теперь он стал объяснять, почему приехал так рано:

– Вообще-то, я мог приехать и позже, но сказали, что одиннадцатичасовую электричку из Токио отменили, а потому пришлось сесть именно на эту, которая идёт в восемь с небольшим… ты не рад, отото?

Он взволнованно посмотрел на меня, поправив свою сумку на плече. Я тут же улыбнулся, сняв с его хрупкого плеча сумку и забросив на своё, улыбнувшись и осторожно хлопнув по узкой спине:

– Рад, конечно. Просто ты немного рановато приехал, но ничего страшного. Всё равно нам нужно было вставать… кота покормить. Сам знаешь, Хикаро у нас капризный.

– Ага, – улыбнулся Итачи, явно поняв, что я просто отговорился. Он разулся, сняв свои кроссовки, а я проводил его на кухню, где он опустился за стол, положив на него руки и скрестив перед собой длинные тонкие пальцы. Я водрузил его сумку рядом с собой, а сам сел напротив Итачи, улыбнувшись брату. – Давненько я тебя не видел… мне кажется, или ты изменился?

– Да нет, – пожал плечами, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. – Всё как всегда, по-моему, разве нет?

– Ты осунувшийся, – вздохнул брат, как-то поникнув и опустив свои длинные ресницы.

– Да тут у Сакуры проблемка небольшая…

– Ты выглядишь усталым, – заметил Итачи, обеспокоенно глядя на меня и протянув руку. Я поспешил податься к нему: как-никак, а от нежности рук моего брата постепенно отвык, а он заботливо откинул с моего лба чёрную длинную чёлку, проверив температуру тела, прикоснувшись прохладными пальцами ко лбу. – Ты не заболел, отото?

– Да нет… – пожал плечами я.

А впрочем, он мне брат, потому могу рассказать ему всё, что только есть на душе. Как раз на кухню из спальни пришёл Хикаро: кот потянулся прямо на пороге, не дойдя до кухни, и сладко зевнул, зажмурившись. Едва ли завидев Итачи, он сел, обернувшись пушистым хвостом, и склонил голову набок, словно гадая, под каким углом вскочить к нему на колени. Да, этот четырёхлапый любил Итачи, особенно он любил сидеть у него на коленях. И вот, наконец, разбежавшись, Хикаро подбежал к Итачи и вспрыгнул к нему на колени, принявшись на них укладываться, а потом как будто что-то вспомнил и потянулся носом прямо к губам Итачи, втягивая их запах. Я точно знал, что от брата всегда пахнет чем-то сладким. Ну, с детства любил такой сладкий запах, не знаю, почему, у меня была к нему какая-то детская нежность. Вот и кот, кажется, тоже любил этот сладкий запах, потянувшись к Итачи и ткнув мокрым носом прямо в его нижнюю губу. Брат улыбнулся, погладив кота по голове, а Хикаро, видимо, принял это за одобрение и лизнул его в нижнюю губу, тут же принявшись снова устраиваться у него на коленях, громко замурлыкав, подобно заправскому трактору. Я усмехнулся:

– Итачи, кончай есть так много сладкого, Хикаро уже тоже нравится. Как бы тебя не заревновали.

Итачи улыбнулся, продолжая гладить кота; а в том, что брат ел много сладкого и очень любил его, я не сомневался. Точнее, Итачи был таким с самого детства, при этом он был таким худым, что если бы он втянул воздух на всю силу своих лёгких, то можно было бы просмотреть все его рёбра и просчитать их.

– А что, где Сакура? – поинтересовался он. – Спит?

– Уже не спит, – ответил мягкий голос: Сакура как раз направлялась к нам, потягиваясь. Одета она была в шорты до середины бедра, в которых спала, и в длинную футболку, которая принадлежала, вообще-то, мне. Ну, она в ней спала, потому что футболка ей нравилась. Сакура улыбнулась, подойдя к Итачи и, откинув длинные волосы за спину, нагнулась к нему, осторожно поцеловав в щёку. Естественно, по-дружески. Хотя, сами знаете, у меня уже даже какой-то странный укол ревности в таких случаях… ну, это не столь важно. – Доброе утро. А что, Итачи, давно ты у нас?

– А ты не слышала, как он в дверь звонил? – спросил я. Сакура покачала головой, улыбнувшись и подойдя ко мне, нагнувшись и тоже поцеловав в щёку, только с какой-то особенной нежностью, с которой не целовала никого. Итачи улыбнулся, глядя на нас, а для меня было странным то, что она впервые за четвёртый день так сделала… хотя бы даже в щёку… а может быть, она просто из-за того, что здесь Итачи? Вечером он уедет, и тогда наверняка будет самый пиздец…

– Я недавно у вас, – ответил Итачи. Сакура кивнула, подойдя к чайнику и нажав на кнопочку, заставив его вскипятиться. – Что, как у вас дела? Сакура, а что у тебя тут с Саске? Он бледный какой-то…

Сакура тут же грозно посмотрела на меня, а я шумно сглотнул, улыбнувшись брату: просто понял, что если сейчас не успокою Итачи, то мне будет пизда:

– Да ладно тебе, нии-сан, всё нормально, ты же и сам знаешь… тебе просто из-за освещения кажется, да и вообще…

– Не трепал бы языком, – одёрнула меня Сакура, уперев руки в бока, – а сгонял по-быстрому в магазин, купил чего к чаю! У нас только печенье и карамельки, кому они нужны?

– Мне… – тихо ответил я. Да и тебе, Сакура, карамельки тоже нужны, ты же любишь… ну… карамельки всякие… сосать… твою мать, знаете, если я её не трахну на этой неделе, то точно повешусь.

– Погоди, Сакура, – Итачи – ты мой спаситель, братик! – чуть улыбнулся, достав из своей сумки небольшую коробочку со своим любимым данго. Вообще-то, Итачи любил сладкое, а особенно данго – рисовые шарики с карамелью. Сакура их тоже любила, а потому, конечно же, обрадовалась, когда он достал их. – У меня тут есть кое-что, не нужно Саске никуда посылать, он ведь только что проснулся. Тем более, я у вас ненадолго…

– Да ладно тебе, Итачи, – принялись мы в один голос с Сакурой уговаривать брата, однако тот нежно улыбнулся.

Да, я любил эту улыбку на его губах… Итачи всегда так нежно улыбается. В детстве я любил, когда он адресовал эту улыбку именно мне, и не любил те моменты, когда она адресована кому-то другому, ревнуя старшего брата. Но теперь детские годы прошли, и я любил просто смотреть на то, как Итачи улыбается. Сакура принялась наливать чай, а я всё смотрел на брата. Знаете, мне сейчас очень хотелось спросить у него, что он делал, когда у его жены были критические дни, то есть как он вообще на это реагировал. Наверняка спокойно – Итачи мягкий и рассудительный человек, который никогда не желает никому зла. Вот так же, наверное, и было с его женой… в принципе, я и Сакуре-то зла никакого не желаю, просто Итачи, наверное, тоже искренне внутренне надоело терпеть то, как на него кричат, вот теперь его жена и ходит беременная. Кстати, почему она не приехала?

– Итачи, а почему Мацуки не приехала? – спросил я. Сакура поставила передо мной чашку с чаем, а затем и перед моим братом. Он благодарно кивнул, улыбнувшись, и сразу же отпил чай, осторожно подув на него, чтобы он остыл, правда, толку от этого, конечно же, не было. Сакура села между нами, поставив чашку с чаем и перед собой, а Итачи сразу же принялся открывать данго.

– Ну, она же на девятом месяце, – улыбнулся он, пожав плечами, – сам понимаешь, что опасно её куда-то везти, тем более, к вам. Ну, я хочу сказать, что она в любой момент может родить.

– Тогда сам ты чего здесь делаешь? – усмехнулся я, беря палочку с рисовыми шариками в руки, как и Итачи с Сакурой. Сакура как-то гневно посмотрела на меня, мол, чего ты брату такие вещи говоришь, он ведь может обидеться и уехать, а Итачи улыбнулся, видимо, совсем об этом не подумав:

– Не знаю, захотелось вас навестить… кстати, как Наруто? Я слышал, он на Хинате таки женится?

Ну вот, даже он и то про Узумаки вспоминает. Кстати! Знаете такую поговорку? Вспомнишь гавно, вот и… ну, сами понимаете. Так вот как раз раздался звонок в дверь, а я с сарказмом закатил глаза, направившись в прихожую, не сомневаясь в том, что это Узумаки припёрся… конечно, сейчас будет разглагольствовать либо про то, как у Сакуры проходят критические дни, либо про то, как он рад видеть Итачи. Вообще-то, мой брат любил Узумаки, конечно, как друга, потому что он с детства считал, что Узумаки единственный, кто действительно может понять и поддержать. Ага, конечно, посмотрю на него, когда Узумаки снова будет надо мной смеяться и орать на всю улицу о том, что я “человек-которому-осталось-терпеть-чуть-меньше-недели”… и вот я, наконец, открыл эту злополучную дверь, и, конечно, за ней был не кто иной, как товарищ Узумаки, широко улыбающийся и крайне довольный. Я надеялся, что он сейчас уйдёт, однако, он вдруг оттолкнул меня с порога:

– Здорова, Учиха, что да как?

Я пожал ему руку, тяжело вздохнув, а Узумаки сразу же посмотрел в сторону кухни, и глаза его буквально засияли. Итачи улыбнулся, помахав ему изящной ладонью, а Узумаки помчался туда, едва ли не сбив меня с ног. Чёрт возьми, ненавижу за это Наруто… закрыв дверь за бесцеремонно ворвавшимся другом, я направился в кухню следом за ним, тяжело вздыхая, а Наруто тем временем преспокойно обнимал Итачи, уткнувшись носом ему в плечо:

– Итачи… Итачи, я так скучал… ты не представляешь, каково это – жить без тебя здесь! О, я не перенесу этого горя! Какая кара же свалилась на меня с небес! За что?!

Сакура усмехнулась, толкнув его в плечо:

– Не переигрывай, Итачи и так знает, что это неправда.

– Ха, – протянул Узумаки, – Итачи любит меня, да, Итачи?

Мой брат кивнул, усмехнувшись:

– Да, Итачи любит тебя, Наруто. А теперь сядь и успокойся, наконец!

Узумаки послушно опустился на стул рядом со мной, взяв со стола данго и сразу же принявшись его жевать. Я продолжал пить чай: всё общество меня напрягало. Во-первых, меня напрягала Сакура, которая всё это время странно на меня посматривала. Я даже не знаю, как вам сказать… у неё был странный взгляд. Знаете, так обычно смотрят львицы на львов в период течки? О боже, да что я несу? По сути-то, у неё ведь действительно течка… кажется, Сакура мне устроит такой разнос в воскресенье, когда придёт в себя, что я потом ноги свести вместе не смогу… ну, знаете, как девственницы после первой брачной ночи. Вот и я точно так же, да и своих не узнаю после того, как она меня оттрахает. Да, именно она, а не я её, потому что в своей работоспособности дико сомневался… знаете, почему? Меня просто хватит на один раз, а ей нужно будет ещё и ещё, снова и снова… обычно это моя забота, просить ещё, но в этот раз я уступлю Сакуре, пожалуй. Ладно, а теперь меня напрягал Узумаки, который стал трепать без умолку. Впрочем, он всегда себя так ведёт, и не напрягал меня только Итачи, мой любимый старший брат, который иногда посмеивался, слушая россказни Узумаки. Тот как раз вспоминал наш мальчишник, и Сакура тоже смеялась, когда он говорил о том или ином моменте. Самое главное, что я не вслушивался в их разговор, потому что мне всё это остопиздело. Я бы вообще, например, ушёл на улицу бы сейчас и бродил, бродил, бродил… с болезненным стояком. Ага, опять начинается. А всё потому, что Сакура одета в мою футболку. Обычно она надевает мою футболку после секса, так ещё и сейчас… в общем, вы меня поняли.

– Да, Учиха? – вдруг спросил Наруто, посмотрев на меня. Я только приоткрыл губы, а он заржал, усмехнувшись и осторожно хлопнув Итачи по хрупкому плечу. Кажется, даже он боялся, что Итачи расколется прямо на глазах. Да, вот такой вот у меня худенький старший братик. Обычно всё бывает наоборот, потому что старшие братья должны защищать младших, а потому они выглядят более сильными. Итачи защищал меня до двенадцати лет… а потом настала и моя очередь, и теперь тех, кто сунется к моему брату, просто растерзаю, готов поклясться.

– Ты о чём? – спросил я, нахмурившись. Сакура тяжело вздохнула, хлопнув себя ладонью по лбу, а Узумаки отмахнулся:

– Вечно всё мимо ушей прохлопает, блять… а у него отпуск же, слышал?!

– Слушай, Узумаки, – начал я, – может, я сам Итачи расскажу о своей жизни, а ты будешь говорить о своей?

Наверное, это был единственный способ заткнуть этого балабола, а он вдруг пожал плечами, улыбнувшись:

– Ну, я не против.

– У тебя отпуск? – спросил Итачи, улыбаясь. Я кивнул. – Как здорово, отото! Не хотите к нам на недельку с Сакурой приехать? Там, может быть, и Мацуки как раз родит, на племянника посмотрите.

Вообще-то, я был не против, но если у Сакуры будет всю неделю такое же переменное настроение… я посмотрел на девушку. Она улыбнулась Итачи, переглянувшись со мной:

– Не знаю, Итачи…

У брата был большой дом, в котором, конечно, все поместятся. И даже Узумаки с Хинатой.

– Приезжайте, – уговаривал нас Итачи, улыбаясь, – Наруто, даже ты можешь с Хинатой поехать к нам. У нас большой дом, выделим вам по комнате. Просто у нас в последнее время скучно… сами понимаете, сейчас лето, все в разъездах, гостей маловато, а это значит, что и дом пустует. Мацуки тоже вся на нервах теперь ходит, боится рожать, приходится её успокаивать. Так ещё и она всё время просыпается во сне, думает, что у неё схватки начинаются, а оказывается, это просто из-за дурного сна что-то непонятное в организме бывает…

Отлично, Итачи, спасибо тебе! Ты разбил мои надежды о беременности, а я-то думал, что у нас всё будет хорошо. Сами знаете, идиллия, все дела, у неё растёт животик, я его глажу, целую… о боже, и этого, похоже, не случится из-за рассказов Итачи. Судя по глазам Сакуры, она и сама уже боялась рожать потом. Ну, да ладно, Сакура, все, так или иначе, через это пройдут, а я не буду терпеть от тебя критические дни, хватит! Мне же тоже нужен небольшой такой отпуск от этих критических дней. На девять месяцев целых, а потом что? Потом они снова начнутся… да так можно рожать до скончания века, блин… в общем, я решил, что мне явно нужно поговорить со своим братом, к тому же он предложил пройтись по Конохе, сославшись на то, что давно не бывал в родном городе. Узумаки решил увязаться за нами, а Сакура не пошла, сказав, что она с Хинатой обещала посидеть поговорить. Так вот, это не суть. Я собрался, и мы пошли в город вместе с Итачи и Узумаки. Там мы зашли в парк в самом центре. Кругом играли дети, бегали за мячиками, которые у них укатились куда-то в сторону деревьев. Родители пристально следили за ними, а я всё размышлял о том, что будет, если Сакура действительно забеременеет. В общем-то, я не об этом пришёл поговорить с Итачи.

– Итачи, – начал я, тяжело вздохнув. Итачи кивнул. Он сидел на скамейке, наблюдая за играющими детьми, и чему-то улыбался. Лицо его, как всегда, было умиротворённым, он положил ногу на ногу, скрестив руки на груди. Узумаки сидел по другую сторону от него, поедая сладкую вату, – я тут у тебя спросить хотел…

– Всё, что угодно, – улыбнулся брат, повернув голову ко мне. После таких слов брата я растерялся, но Узумаки – твою мать! – подался к нам, жуя сладкую вату, и тут же вдруг вытаращил голубые глаза, усмехнувшись и сделав могучий глоток, спросив:

– Слышь, а чего ты у него спросить-то хотел? Как у него критические дни с Мацуки проходили?

Я действительно готов был убить Узумаки на этом моменте, а он оглушительно заржал на весь парк, откинувшись на спинку скамейки. Итачи нахмурился, посмотрев сначала на Наруто, который вновь принялся за своё лакомство, а потом уже и на меня, недоумённо хлопая длинными ресницами:

– Э-э… критические дни?

– Угу, – подтвердил, тут же отведя глаза от Итачи, посмотрев в ярко-голубое лазурное небо. Брат усмехнулся, почесав гладкий подбородок и принявшись о чём-то размышлять. Даже, наверное, вслух:

– М-да… странно слышать от тебя такое, брат. Ты же вроде выносливый человек, а жалуешься на то, что у твоей жены критически дни?

– Я не жалуюсь, – насупился, – просто не могу понять, почему она такая злая и швыряется в меня котом.

– Ах, вот оно что! – воскликнул Итачи, но Наруто опять захохотал. Зашибись, блин, опозорил меня при всём честном народе, так тут ещё и дети ходят, а я покраснел как помидор… вообще-то, очень редко краснею, а тут такое… в общем, Наруто полный придурок, что ляпнул такое! Я сам бы хотел поговорить со своим братом и начать разговор по-нормальному, но сейчас он уже направился в другое русло, что мне, конечно же, не понравилось, а Итачи, похоже, забавлялся над этим, едва ли не смеясь. Узумаки то и дело хихикал: сладкую вату он уже доел, и теперь у него во рту была только палочка от неё, которую он увлечённо жевал. Короче говоря, мне всё остопиздело (в который раз уже?). – Знаешь, Саске, это странно. Впервые я тебе не могу ничего посоветовать, уж извини меня. Я, наверное, глупый старший брат.

– Да нет, всё нормально, – вздохнул я, опустив глаза. Итачи тоже вздохнул, опустив голову. Я видел, что мой брат хотел смеяться, но держался только потому, что хотел меня хоть как-то поддержать. – Да посмейся ты уже, посмейся надо мной!

Итачи вдруг засмеялся, уперевшись локтями в коленки и подавшись вперёд, закрыв ладонями лицо. Смех у моего брата тихий, не как у Узумаки. Но хватило такого смеха для того, чтобы тоже засмеяться, а Узумаки заржал надо мной. Судя по всему, охранники в парке думали, что мы чего-то дунули, раз так оглушительно ржём, но я вдруг успокоился, объяснив, что просто Итачи рассказал смешной анекдот. При этом сам «рассказчик» до сих пор смеялся, всё так и держа свой красивое лицо закрытым. Проще говоря, потом мы поспешили выйти из парка, так как охранники всё ещё косо и подозрительно на нас посматривали. Ну, а, выйдя, мы, собственно, решили походить по магазинам. Итачи решил что-нибудь присмотреть для Мацуки, чтобы её порадовать, а я сказал, что у нас как раз недавно в городе открылась неплохая кондитерская. Итачи, едва ли услышав слово «кондитерская», стал спрашивать, как долго туда идти. В общем, как я понял, для Мацуки он уже ничего не хотел, а хотел присмотреть там чего-нибудь и себе. Эх, брат мой сладкоежка, да что с ним поделаешь?..

Когда мы зашли в кондитерскую, то Итачи стал ходить там между рядов с таким умным видом, словно он в библиотеке был.

– А что, – начал он, – кстати, ничего смешного в этом нет. Правда, я тебя уже девять месяцев как не понимаю, но…

– Она злая, – выпалил я, – вспыльчивая, агрессивная, да и вообще… Итачи, ты что, сам не видишь, как она со мной с утра обращалась? А ещё она хочет меня…

– Что? – он вдруг развернулся, нахмурившись. Да, Итачи, а что в этом такого? Меня хочет моя жена, да. Гораздо страшнее было бы, если бы она меня не хотела…

– Что слышал, – фыркнул, скрестив руки на груди. Итачи упёр руки в бока, нахмурившись, а потом стал что-то бормотать себе под нос, снова размышляя вслух. – Да говори уже громче, чтобы все слышали, Итачи!

– А что я могу тебе сказать? – усмехнулся он. – Могу сказать, что крепись, она теперь от тебя до конца недели не отстанет, если так и будет, как ты говоришь, тебя хотеть. Она домогается, что ли?

– Ага, – закивал я, – к примеру, вчера. Если бы Хината не пришла, то там была бы кровь вперемешку со спермой, и вообще…

– Да ты не распространяйся особо, – улыбнулся он, принявшись рассматривать коробочку с каким-то печеньем, – а то орёшь на весь магазин, сейчас весь район будет знать, что тебя домогается жена, у которой месячные…

Узумаки, подойдя к нам, вдруг встал с таким философским выражением лица, что мы тоже так же серьёзно посмотрели на него. Он вздохнул:

– Месячные – это мерзко. Говорите: киска мордочку разбила.

Не выдержав, мы оба засмеялись едва ли не на весь магазин. Узумаки, конечно, трепло, но ради такого и посмеяться можно. Он хмыкнул, скрестив руки на груди, словно показывая, что ему нисколько не смешно. А, к чёрту этого Узумаки, тут просто же… да как вообще до такого можно было додуматься? Итачи уже опирался о моё плечо, не переставая смеяться. А мне что? Ничего не оставалось, кроме как согнуться пополам, тоже смеясь, при этом затыкая рот и нос руками, чтобы не смеяться на весь магазин. В общем, еле-еле успокоившись, мы вышли из магазина, а Итачи набрал себе столько, сколько, наверное, не съел за всю свою жизнь. Ну ладно, это преувеличиваю. Просто вы бы что подумали, когда увидели его таким счастливым с двумя пакетами сладостей? Ну, во всяком случае, ему будет чем заняться этим вечером с Мацуки. А впрочем, даже если у неё схватки начнутся, Итачи не отвезёт её в роддом, пока всё это не съест… короче говоря, день у нас быстро прошёл. Мы ещё потрепались с ним о родителях, Узумаки стал рассказывать о том, как он собирается жениться на Хинате… и да, как выяснилось, Хината беременна вот уже месяц. Ну, конечно, мы поинтересовались у Узумаки, как он это понял. Он ответил, что у них в доме как-то не принято есть кусок торта вперемешку с чёрной икрой и арбузом, так ещё и с таким аппетитом. В общем, Узумаки был несказанно рад тому, что Хината беременна и что у него наконец-то родится сын. Конечно, невозможно угадать заранее, а Узумаки всё равно стоял на своём, говоря, что у него будет сын. Упрямый человек…

Вечером я проводил своего брата вместе с Сакурой, Хинатой и Узумаки, посадив его на электричку, а вот когда мы пришли, то я сильно устал. Впрочем, я поел, а потом сходил в душ, и только потом завалился в кровать, даже не раздеваясь. Ну, снял с себя футболку, а потом уже лёг прямо на живот, облегчённо вздохнув. Просто я был рад, что, наконец, лёг в кровать, и вообще… но не тут-то было: думали, меня так скоро отпустят? Хуюшки – Сакура, едва ли зашла в комнату, подошла ко мне, а потом запрыгнула на кровать, вполне удобно сев мне на задницу. Отлично, ну, просто прекрасно. Нет, я ничего против не имел, просто я сейчас очень сильно устал. Правильно Итачи сказал: она будет домогаться теперь до конца недели… накаркал, что ли? Я тяжело вздохнул, а девушка нагнулась ко мне, улыбнувшись. Чего это ей надо? Уже страшно… закрыв глаза, я повернул голову в сторону, чтобы, на всякий случай, видеть, что она делает. А она вдруг осторожно прикусила мочку моего уха, сразу же проведя по ней кончиком горячего языка, так что я резко открыл глаза, вытаращив их. Определённо если она от меня не отстанет, то так и с ума сойти можно. Девушка усмехнулась, проведя кончиком веснушчатого носика прямо по уху, уже едва ли не ложась на мою спину.