Текст книги "Перевоспитать неукротимую (СИ)"

Автор книги: Simba1996

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Да что, что?!

– Что происходит? – в который раз спросил Фугаку, тяжело вздохнув. Наруто стряхнул руки своего начальника с плеч, выпрямившись и откашлявшись, одёрнув верхнюю часть формы. Затем встал в такой позе, словно собрался вести какую-то программу по телевизору:

– Москва, ток-шоу «Пусть говорят», в этой студии мы обсуждаем не выдуманные истории, о которых невозможно молчать…

И это было сущей правдой только из-за того, что Наруто не мог взять и закрыть свой рот, сохранив тайну Учихи и Сакуры внутри себя. Но дело не в этом. Он выпрямился, скрестив руки на груди, глядя на своего начальника так, словно бы это Фугаку заставил своего сына заниматься сексом с Сакурой. А Фугаку так и не понимал, что происходит, доверчиво глядя на Наруто, ожидая, что тот наконец скажет в чём дело.

– Понимаете… – начал Наруто. – Я хочу вам рассказать одну новость…

– Так какую же, говори, не тяни! – подбодрил его старший Учиха, разводя руками. Наруто тяжело вздохнул:

– Если я расскажу, то буду плохим другом, а если не скажу, то буду хорошим… но плевать, – отмахнулся он, широко улыбнувшись, – я не могу держать это в себе, а Учиха всё равно меня простит, да и всё равно я для него самый лучший на свете друг. Так вот, Фугаку-сан, тут такое дело…

Старший Учиха таращил на него глаза. Видимо, это как-то связано с его сыном, если Наруто упомянул Саске в рассказе… но Узумаки ничего рассказывать ещё не начал, он никак не может решиться на это. Наконец Наруто тяжело вздохнул, искренне надеясь, что Саске поймёт его и простит… но держать в себе такое действительно невозможно, согласитесь, и не корите товарища Узумаки. Всё равно, как сказал Сократ: «всё тайное рано или поздно становится явным», потому лучше сейчас выяснить этот вопрос, чтобы Учиху с Сакурой не беспокоил папаша Саске. Лично Наруто был уверен в том, что Микото-сама, например, будет только рада тому, что в доме Учихи, наконец, завелась порядочная девушка, которая не пьёт, не курит, матом не ругается, не гуляет, по клубам не ходит, так ещё и вся такая нежная, заботливая и всё такое прочее. Согласитесь, товарищи, что таких найти сейчас сложно, а вот Учиха нашёл. И плевать, сколько ей лет. Раз он её любит, то пусть с ней живёт.

– Понимаете… – он положил руку на сердце, опустив глаза, а Фугаку нахмурился. – Я не могу держать это в себе! О, да простит меня Учиха! В общем, птички залетели в гнездо.

Он зажмурился, опустив голову, а Фугаку недоумённо вздёрнул тонкую тёмную бровь:

– Чего?

Наруто пожал плечами, решив продолжить эту «игру в шарады»:

– Ну, как… поезд заехал в тоннель!

– Что, прости?

– Самолёт стартовал с аэропорта! – уже совсем наводяще воскликнул Наруто, хлопнув себя ладонью по лбу. Теперь он понимал, в кого Учиха такой… гм… ну, туго до человека доходит. Фугаку так и таращился на него, видимо, совсем не понимая, о чём идёт речь. – Да твою мать, у Учихи с Сакурой уже всё было, всё, девочка вернётся домой не девственницей, если вообще вернётся!

И Узумаки заметно стало легче после того, как он выговорился. Но, пожалуй, он сделал это слишком резко, потому что бедный Фугаку Учиха опустился на диван, почти что плюхнулся на него, тяжело задышав и схватившись за сердце. Узумаки не знал, что у него на уме, но выглядел мужчина так, словно его сейчас хватит приступ, потому поспешил его успокоить:

– Вы не переживайте, Фугаку-сан, всё по обоюдному согласию, она на него заявление писать не будет, она его любит, да и он её тоже, я сам видел, собственными глазами…

– Воды… – хрипло протянул Фугаку-сан, так и держась за сердце.

Узумаки закивал, пулей вылетев из кабинета, и притащил сразу канистру воды в несколько литров, заодно принёс пачку «Валидола», которую мужчина заглотил чуть ли не полностью, и «Корвалол», накапав несколько капель в стакан воды, так что Фугаку-сан немедленно его осушил, постепенно приходя в себя. Наруто видел, как на его лбу выступили холодные капли пота, да и сам мужчина чувствовал себя не очень хорошо, судя по виду. И Наруто уже хотел было вызывать скорую помощь, которая такая же «скорая», как и «Почта России», как вдруг в кабинет зашёл сам Саске Учиха собственной персоной.

– Привет, па! – поприветствовал он отца, мягко улыбнувшись. – Здорова, Узумаки! А чего… а чего это у вас тут происходит?

Он опасливо посмотрел на медикаменты на столе и втянул носом воздух, уловив запах успокоительных капель, тут же поморщившись. Испугавшись, что отцу плохо, Учиха сразу же подскочил к нему, опустившись на одно колено и схватив за плечи, принявшись тормошить, словно заставляя прийти в себя. Но Фугаку только вскочил, отдёрнув от себя руки сына. Узумаки поспешил отойти в уголок, прикрывшись пустой канистрой воды, сделав вид, что он вообще ни при чём и просто так, случайно и при загадочных обстоятельствах тут оказался. Но Саске, покосившись на него, мгновенно понял, что тут не просто какие-то загадочные обстоятельства… между такими обстоятельствами и реальностью проходит чёткая грань, которую сейчас старается всеми силами стереть Наруто, широко улыбаясь Учихе, невинно прищурившись, стараясь смягчить его пылкий нрав.

– Пап, ты чего? – испуганно протянул Учиха, видя, как глаза отца наливаются гневом, и сам он медленно качает головой, сжав кулаки.

Учиха шумно сглотнул. Скажем прямо, кроме своего отца, Учиха не боялся никого, а вот Фугаку-сана действительно побаивался. Мало ли, чего он ему может сделать. Один раз дело до удара дошло, так отец потом бегал по всему отделению и извинялся перед сыном, даже если Саске уже давно его простил.

– Слушай, если дома чего случилось, то давай поговорим, я не против, можем ещё и Итачи позвать, он…

– Гадёныш… – прошипел старший Учиха.

Саске недоумённо поднял тонкую чёрную бровь, а Узумаки мгновенно сообразил, что пора спасать младшего Учиху и звонить Итачи, который непременно приедет и заступится за своего младшего братика. К тому же, у него сегодня выходной. Наверное, выспался мальчик уже, так что пора позвонить… потому Узумаки стал тихо-мирно искать номер Итачи в телефоне, а Саске уже сорвался с места, ломанувшись в коридор от криков и кулаков отца.

– Ты что, ирод, с девочкой сделал, супостат?!

Младший Учиха, наверное, помчался так по всему отделению от отца, а Наруто слышал из кабинета, как Фугаку-сан всё ещё что-то кричит ему вслед, причём, Саске до сих пор пытается оправдаться, крича: «всё по обоюдному согласию, и мы любим друг друга!». По пути Саске едва ли не сбил бедного Неджи, который сразу же отшатнулся к стене, взметнув длинными каштановыми волосами, собранными в толстую косу, а Учиха, извинившись перед ним, помчался дальше. Для начала он решил спрятаться в туалете. Во-первых, он понял, что Узумаки во всём виноват и рассказал всё отцу, во-вторых, он думал о том, посадят ли его года на четыре и разлучат ли с Сакурой… но всё же он надеялся, что такого не произойдёт, и отец простит его, если хотя бы поговорит с Сакурой о том, чем они занимаются дома (не в этом смысле) и о том, как сильно она любит Саске. Так вот, младший Учиха забежал в туалет, спрятавшись в одной из кабинок, а Фугаку резко распахнул дверь, нахмурившись, и полез на сына с кулаками. Учиха только успокаивающе улыбнулся, замахав широкими ладонями:

– Всё в порядке, папа! Мы любим друг друга, у нас всё хорошо, я её не насиловал… и да, я хочу, чтобы она осталась со мной.

– Что?! – вскричал старший Учиха, однако Саске успел выбежать из туалета, пригнувшись и проскользнув между широко разведённых ног отца прямо по плитке, по пути отряхиваясь и ломанувшись в кабинет к Шикамару.

Несчастный Нара сидел за столом, работая над очередным документом, задумчиво подперев голову рукой. И тут представьте хоть на секунду его выражение лица, когда он увидел, как Саске, запыхавшись, забегает к нему и лезет под стол, прислонившись спиной к системному блоку и прижав тонкий длинный указательный палец к губам, заговорщически зашипев и прищурившись. Шикамару вначале вздёрнул тонкую бровь, а потом после этого шипения закивал головой, подмигнув Учихе и сев, как ни в чём не бывало, продолжив дальше работу над документом. Разъярённый Фугаку ворвался в кабинет Шикамару:

– О! Слушай, Шикамару, а ты тут, случайно, товарища Учиху не видал?

– Нет, – пожал плечами Шикамару, помотав головой и ещё для убедительности оглянувшись, словно бы проверяя, нет ли Саске у него в кабинете. Фугаку только горестно вздохнул, кивнув, а потом вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь. Саске, облегчённо выдохнув, вылез из-под стола, при этом не забыв удариться головой, так что даже Шикамару зажмурился, сочувственно посмотрев на него.

– Слушай, Шикамару, спасибо! – от всей души поблагодарил Учиха, пожав ему руку, выдохнув. – С меня должок…

– Да что произошло-то? – нахмурился Нара.

– А это тебе Узумаки расскажет, у него хорошо получается, – хмыкнул Саске, мстительно посмотрев на дверь.

Шикамару удивился ещё больше. Учиха пошёл к двери, медленно, тихо, бесшумно, надеясь, что за ней никого нет. Но дверь была тонирована белой краской, и всё же можно было разглядеть силуэт стоящего за ней человека. Но Саске не увидел там никого, потому, улыбнувшись, резко открыл дверь, повернув голову направо, и тут Шикамару предстояло наблюдать следующую картину: младший Учиха вот уже выходит из кабинета, и тут с левой стороны две руки набрасывают на его голову чистый чёрный целлофановый пакет для мусора. Шикамару вытаращил глаза, а дверь после мстительного смеха закрылась.

– А вот теперь пошли со мной, Учиха, ты мне сейчас всё, как есть, на духу выложишь… – прошипел Фугаку, ведя сына по длинному коридору, то и дело тыкая широкой ладонью в спину. Саске уже в этом пакете не хватало воздуха, и он был, кстати говоря, благодарен бы отцу, если бы тот снял пакет с его головы. Но вместо этого он был благодарен другому человеку, голос и шаги которого он узнал за несколько метров:

– Пап, ты чего?! Отпусти Саске, ему уже дышать нечем!

Фугаку, обернувшись и улыбнувшись своему старшему сыну, стянул с головы Саске пакет, так что младший Учиха устало выдохнул и потряс головой, как мокрая собака, так что чёрные волосы растрепались ещё больше. После всего этого, заметив своего любимого аники, который с укором смотрел на отца, Саске подошёл к нему, крепко обняв брата и уткнувшись носом в тонкую изящную шею, облегчённо выдохнув.

– Нии-сан, он меня обижает, – пожаловался младший Учиха, обиженно покосившись на отца.

Итачи же, умилённо улыбнувшись, принялся успокаивающе гладить брата по растрёпанным волосам, постепенно переходя к широкой спине, обнимая брата. Итачи продолжал смотреть на отца таким взглядом, а потом вдруг, откуда ни возьмись, явился товарищ Узумаки с чайником в руке и позвал всех в кабинет старшего Учихи. Саске решил так и держаться рядом с Итачи, готовясь, если что, снова прижаться к брату, который никогда его в обиду не даст. На тот случай, если отец снова решил одеть ему на голову пакет, чтобы не выпендривался и не убегал от него. А потом, собственно, за «круглым столом», который был, в общем-то, прямоугольным, начались «Записки охотника» и повествование сначала от Саске, потом от Наруто, а потом от Фугаку. Итачи вообще сидел и недоумённо хлопал длинными чёрными ресницами.

Впрочем, он не видел ничего зазорного в том, что Сакура свелась с Саске. Главное, что они любят друг друга, и никто никого не насиловал, всё, как уже говорится в который раз, было по обоюдному согласию. Проще говоря, Итачи не хотел никого осуждать. Он всегда шёл на компромисс, даже в такой ситуации. И в такой ситуации всё же он на шестьдесят процентов поддерживал своего брата, а на сорок отца, потому что Фугаку и Итачи может за уши потаскать, случись чего не то. А Узумаки, видимо, по ошибке взял какое-то средство в аптечке, которое в полиции вроде детектора лжи или сыворотки правды. Проще говоря, какой-то чёртов «правдоговорин». Так вот он и подлил это средство Фугаку-сану вместо успокоительного в чай, так ещё и с ромашкой, который сейчас они сидели и пили вчетвером. Саске всё ещё посматривал на отца, опасаясь, что тот сейчас его убьёт. Но Фугаку только подпёр голову рукой, вдруг всхлипнув:

– Ой, детки, а вот всё-таки хорошо, что вы вместе…

Саске, Наруто и Итачи переглянулись, тараща глаза. Фугаку-сан же продолжил, тяжело вздохнув и снова отпив чай.

– У нас-то, Саске, с твоей-то мамой так же получилось почти… ей-то было семнадцать, а мне, как тебе… ну, вот у нас всё и случилось… – вздохнул он, пожав плечами. – Я в неё влюбился сразу, она была моей подопечной… а потом она спустя девять месяцев родила Итачи, и, только когда ей исполнилось восемнадцать, мы заключили брак… законно.

Итачи вдруг обхватил голову руками, зарывшись тонкими пальцами в мягкие, длинные, тёмные волосы, тяжело вздохнув и опустив голову, притворно всхлипнув. Вся троица недоумённо посмотрела на него, тараща глаза и хлопая ими.

– Это получается, что я… что я незаконнорожденный, что ли? – прохрипел он. Фугаку кивнул, кашлянув. – А ты знаешь, что с незаконнорожденными делали в Средневековье?! Родись я у вас в Средневековье, меня бы уже и в живых не было!

Он нахмурился, отпив чай и скрестив руки на груди, выпрямившись на стуле. Саске с сарказмом закатил глаза:

– Слушай, историк, ты лучше скажи, на сколько меня посадят, если…

– Не посадят, – уверенно заявил Фугаку. – Если у вас всё по согласию, то… да ладно, Саске, я тебя понимаю, подумаешь, что уж тут…

Все вдруг резко замолчали, а Саске едва ли не кинулся к отцу с объятьями из-за такого. Тот продолжал спокойно попивать чай, а Узумаки, положив ногу на ногу, довольно выдохнул, широко улыбаясь, обнажая белые ровные зубы с чуть заострёнными клыками.

– Ну… любви все возрасты покорны, – сделал вывод он, пожав плечами и тут же хлопнув в ладоши. – А знаете, кто самое главное яблоко раздора?!

– Ты, – одновременно высказались Саске, Фугаку и Итачи. Узумаки многозначительно вздёрнул тонкий длинный указательный палец, покачав головой, мгновенно показав им на самого младшего Учиху:

– Он. Он и его член, потому что не захоти он Сакуру, то…

– Ой, да заткнись уже… – посоветовал Саске, отмахнувшись от него и продолжив пить чай. Отлично. Самое главное, что отец не собирается его сажать за это, хотя Саске так этого боялся. Ну, да ладно. Сакура наверняка обрадуется. Так отец ещё и скажет, что она останется с ним. Саске чуть улыбнулся про себя, покосившись на отца. И действительно, любви все возрасты покорны. Так вот, в кого Учиха такой… теперь всё ясно. Расскажи он такое Сакуре, она наверняка удивится. Он расскажет. Потом. Вечером. Вечером он расскажет ей всё, что накопилось за день… кажется, день преподнесёт много сюрпризов… а Узумаки, видимо, решил разбавить обстановку, вскочив и принявшись крутиться вокруг своей оси, при этом прихлопывая в ладони:

– О боже, какой мужчина, она хочет от тебя сына…

После всего этого, простите, балагана Учиха встретил Сакуру из университета и привёз её домой. Девушка как-то странно на него посматривала всё это время, так что Саске стало даже не по себе, но он решил не вдаваться в расспросы. Собственно, зачем? Вот и он считал, что незачем. А потом, после рабочего дня и после насмешек Узумаки вроде того, что Учиха на работу приехал какой-то уж слишком загадочный (просто Узумаки решил, что Саске успел там ещё с Сакурой… ну да, все поняли. После того раза он думает, что Учиха с ней там чуть ли не каждый день занимается сексом). Так вот, Саске приехал домой. Сакура снова была какой-то подозрительной, что сразу заметил Саске. Но он решил снова не придавать этому значения.

– Привет, – улыбнулся он, зайдя в квартиру и принявшись разуваться. Девушка утвердительно кивнула, тоже улыбнувшись. Кстати говоря, почему это она не скачет подле него с целью обнять? Почему это она не прижимает его к себе и не говорит о том, как сильно она соскучилась? Саске чуть нахмурился – это было для него ещё более странным, чем её молчание, – как дела?

– Хорошо, – снова кивнула Сакура, направившись куда-то в свою комнату. Учиха нахмурился ещё больше, проследив за ней, а потом решил у неё расспросить о том, почему она сегодня такая… непривычная, что ли, холодная… он зашёл в свою комнату, принявшись переодеваться в чёрные бриджи и белую футболку. Натянув бриджи, он внезапно почувствовал, как Сакура запрыгнула сзади на кровать и крепко обняла его со спины, едва ли Учиха успел застегнуть ширинку. Он вытаращил чёрные глаза от неожиданности, а девушка только улыбнулась, подавшись вперёд и поцеловав его в щёку, с нежностью коснувшись её бледно-алыми горячими губами. Ну вот, теперь Сакура ведёт себя более чем «как нужно». Особенно ей, да ещё и с её характером. Она ещё крепче прижала к себе Учиху, усмехнувшись прямо в ухо, коснувшись его губами, так что по телу Саске, а особенно по широкой спине, побежали мурашки.

– Ну, что, как на работе? – шёпотом поинтересовалась она, продолжая улыбаться. Вначале чуть сжала зубами мочку, из-за чего Учиха судорожно выдохнул, внезапно вскочив и принявшись натягивать футболку на обнажённый торс, покраснев. Сакура вдруг усмехнулась, глядя на него.

– Хорошо… – протянул Саске. Да, кстати, надо бы поговорить с ней по поводу того, что она остаётся с ним, и что Учиху ни в какую тюрьму за совращение несовершеннолетней сажать не собираются. Но, пожалуй, она сегодня какая-то странная, и явно не настроена слушать то, что должен сказать ей Саске. Он последовал в ванную с целью помыть руки, а Сакура последовала за ним, то и дело хихикая. Есть почему-то не хотелось, а Саске даже и не знал почему. Внутри странное чувство. То ли ему снова хотелось Сакуру, то ли он сам не понимал, что с ним происходит… нечего скрывать, Сакуру он снова хотел, да. Но всё же… всё же он не был уверен в том, что её всё это устраивает, и где-то подсознательно, в глубине души, она понимает, что всё это более чем неправильно. Даже сам Саске это понимает. Двадцатишестилетний полицейский и его восемнадцатилетняя подопечная. Как-никак, а совесть, согласитесь, гложет. Но всё же больше всего Саске удивило то, что и его отец когда-то так же вёл себя с Микото. Это более чем странно. Потому Учиха понял, в кого он такой…

Зайдя в ванную, Учиха сразу же открыл кран, принявшись мыть руки, так и не понимая, чего это она хихикает. Он нахмурился, подняв голову и посмотрев на себя в зеркало, сначала подумав, будто бы у него что-то на лице. Вдруг позеленел? Однако всё оказалось куда более хуже, чем он ожидал – Сакура, неизвестно когда, успела пристегнуть ему на шею чёрный широкий ошейник с шипами, который создавался явно для бойцовых собак, которых натаскивают в полиции на нахождение преступников. Учиха знал об этом лучше остальных, потому нахмурился. Чего это Сакура себе возомнила?! Он попытался расстегнуть ошейник, однако, у него ничего не вышло, а Сакура продолжала смеяться, чуть покраснев и умилённо глядя на него.

– Сакура, что это?! – воскликнул Учиха, пытаясь стянуть с себя ошейник через голову, но эта попытка вышла не лучше, чем предыдущая. Он фыркнул, а потом зашипел от неудовольствия, зажмурившись. Его даже раздражало то, что Сакура стояла и смеялась. Она что, взялась за старое? Ну просто зашибись! Это-то Саске и бесило. Он думал, что всё будет по-другому, но всё оказалось так же, как и в первые дни их совместной жизни. Он снова попробовал снять с себя ошейник, а Сакура рассмеялась ещё больше. – Сними его с меня! Что за цирк ты устроила?

– Это не цирк, Учиха, а зоомагазин, – поправила его Сакура, сунув руку в карман коротких шорт и вынув оттуда маленький небольшой ключик. – Специальный замок, чтобы собачка не сорвалась, – язвительно добавила она. Учиха нахмурился, потом недоумённо потряс головой, хлопая чёрными глазами и глядя на Сакуру так, словно сейчас кинется на неё. Девушка усмехнулась, умилённо улыбнувшись, затем вообще подошла к нему, потрепав по и без того растрёпанным чёрным волосам. – Да ладно тебе, ты такой милый в этом ошейнике, особенно когда злишься.

Учиха чуть покраснел и вышел из ванной, откашлявшись, после чего ничком свалился на кровать в своей комнате. Похоже, он уже начинает хотеть есть… а вдруг Сакура чего удумает, принимая его за домашнего щенка, и поставит перед ним вместо тарелки с едой какую-нибудь миску, которая принадлежит Арчи? Кстати, щенок вполне спокойно сидел на своей лежанке, чуть склонив голову и недоумённо глядя на Саске, хлопая карими глазами, видимо, абсолютно не понимая, откуда у этого двуногого ошейник. Вроде бы, Саске его хозяин, плюс ко всему тот двуногий (как думал про себя пёс), которого он всё время боится, неважно что Учиха будет делать. Тем не менее, Арчи любит его. Но Сакуру он любит больше. В случае чего, он всегда готов был заступиться за девушку, но никак не за Учиху. И вот сейчас он тоже этого не хотел, думая, что Саске справится сам, учитывая его физическую силу. И щенок смотрел во все глаза, как Саске пытается стянуть с себя ошейник, а потом снова падает в бессилии на кровать, отвернувшись лицом к окну. Сейчас Учихе ничего не хотелось говорить Сакуре. Нужно подождать, пока «девочка наиграется», а потом уже разговаривать с ней, как с адекватным человеком, сейчас она ситуацию нормально не воспримет, а будет только насмехаться над ним.

Сакура осторожно зашла в комнату к Учихе, улыбнувшись и забравшись с ногами на кровать, поджав под себя колени. Не будем скрывать, её забавляла вся ситуация, в которой они оба находятся. В особенности та ситуация, в которой находится Саске. Лежит, как послушный домашний пёс, с ошейником с шипами, тяжело и часто дыша от переполняющей его ярости. Но сделать он ничего не мог, потому что просто-напросто не хотел. Только потому, что они с Сакурой могут снова поругаться, а допытываться у неё почему да зачем она надела на него ошейник просто бесполезно. Он повернул голову к ней, тяжело вздохнув и прикрыв длинные ресницы, а Сакура всё же решила немного над ним сжалиться.

– Ну, иди ко мне, котёнок, – улыбнулась девушка, поманив Учиху к себе тонким пальчиком. Он послушно подполз к ней, жалобно глядя в глаза, словно умоляя её снять этот чёртов ошейник. Из-за этого Учиха действительно чувствует себя какой-то домашней собачкой, да и вообще такая практика пахнет ролевыми играми и фетишем… похоже, Сакура на это и надеется. Но Саске решил действовать. Сакура делает из него этакого ручного зверька, при этом прекрасно зная норов Учихи… однако этот «ручной зверёк» думает совершенно иначе, когда девушка по правилам придуманной ею же игры принимается гладить его по чёрным растрепавшимся волосам, усмехаясь. Учиха, чуть прищурившись, внезапно повалил девушку на кровать, с силой раздвинув её острые коленки, ложась между стройных длинных ножек. Сакура, следуя теперь уже правилам игры, которые установил он, крепко прижала его к себе, обхватив узкие бёдра ногами. Кажется, Учиха начал возбуждаться… просто его ширинка никогда не врёт об этом, как бы Учихе не хотелось такое скрыть.

И теперь он заставлял Сакуру подчиняться ему, горячо и тяжело дыша в её изящную шею, не зная, как лучше сделать ей приятно: укусить или поцеловать, захватить кожу зубами или провести языком? Всё по порядку, начиная с последнего: длинно провёл влажным горячим языком по шее, из-за чего девушка хрипло застонала, отвернув голову от Учихи, давая ему больше пространства на её шее, подставив самую чувствительную точку на её нежном тельце ему чуть ли не под губы – аккуратное ушко и область чуть пониже. Укуси он её здесь, и Сакура сразу же начнёт постанывать ещё громче, шире раздвигая ножки и крепче прижимая к себе Учиху. Что она и сделала, едва ли он поцеловал столь чувствительную точку. Ладошки девушки гладили то его волосы, чуть оттягивая, то широкую спину Саске, еле ощутимо царапая её ноготками. Едва ли она стянула с него футболку, она сразу же почувствовала на спине под кончиками пальцев глубокие, немного опухшие царапины ещё с того раза. И они заставили Сакуру покраснеть ещё гуще лишь из-за того, что она знала, в какой сильной страсти и исступлении были оставлены эти царапины…

Учиха вновь поцеловал её, но теперь уже за ухом, провёл по всей раковине ушка кончиком прямого носа, закрыв глаза, втянув приятный запах ванили, исходящий от Сакуры. Приятно, когда он целует её… приятно, когда он кусает именно в этом месте, когда он лежит на ней, тяжело и хрипло дыша, что свидетельствует о возбуждении, и никак иначе. Сакура так же тяжело дышала, а Учиха отстранился от шеи девушки, напоследок прикусив и оттянув зубами кожу в месте синеватой, часто бьющейся жилки. Поцеловал её прямо в губы, яростно, собственнически, одним только поцелуем говоря: «ты моя и всегда будешь со мной, ты ничья больше, только моя…», принялся исследовать кончиком языка каждый уголок её ротика.

Чего он хотел? Вот и Сакура не знала. Доставлял удовольствие и диктовал правила своей игры, в которую Сакура ему играть не могла запретить. Лишь поддержала его инициативу громкими стонами наслаждения… уже чувствуя, как его член постепенно напрягался, девушка тихо выдохнула прямо ему в рот, на секунду оторвавшись от этих сладких, пахнущих ментолом, уже порядочно покрасневших губ. Глоток кислорода… в нём только его запах – тот самый ментол и «Лакост», из-за приятного запаха которого у Сакуры от удовольствия закрылись глаза, а длинные ресницы еле заметно задрожали. Ещё раз вдохнуть кислород в лёгкие и снова поцеловать Учиху, долго не отрываясь от этих любимых губ. Грубо, пожалуй, даже слишком грубо, стала целовать его.

Пошла по его правилам – так же собственнически, как и он, говоря, что Учиха весь, целиком, принадлежит только ей. Именно поэтому она надела на него ошейник… губы Саске уже сильно искусаны, а на нижней появилась даже кровоточащая ранка. Сакура, улыбнувшись, провела по нижней губе Учихи языком. Она же знала, как приятно ему, когда его чувствительных красивых губ касаются языком… и это её правило, которое она сама установила. Девушка слизнула солоноватую каплю ярко-алой крови, сразу же принявшись медленно водить по губе языком. Захватить зубами, снова чуть покусать, чтобы в нижней губе чувствовалась приятная пульсация, и только после этого снова поцеловать его. Снова грубо и резко, снова по его правилам, снова безжалостно кусая губы друг друга, так что они стали красными.

По подбородку Учихи побежала тонкая струйка крови, которую Сакура мгновенно слизнула, закончив столь короткий путь его нижней губой и чуть просунув кончик язычка в рот, улыбнувшись. Она ощутила, как уже полностью напряжённый член упёрся в её промежность. Сильно, не оставляя Сакуре никаких шансов отвертеться от этого. Да и разве она хотела? Вовсе нет. Единственное, чего она сейчас хотела, – это чувствовать его в себе, прижиматься к этому горячему и сильному телу настолько крепко, чтобы становилось жарче, чем нужно. Девушка, постанывая, с нежностью – сменив резкость на мягкость – поцеловала его в губы, при этом успевая снять с себя шорты.

И вот они уже легли рядом, а Учиха, так и продолжая целовать Сакуру, хотел перевернуться на спину. Не в ту сторону… и вот после громкого, шумного грохота он уже на полу, не обратив внимания на боль в спине – возбуждение сильнее, и оно заставило забыть о боли на время. Сейчас уже не Учиха, не Сакура, а это самое возбуждение устанавливало свои правила, которым нет сил противиться. Саске, тяжело дыша, прижал девушку к себе, закрыв глаза, а Сакура упёрлась ладошками ему в грудь, чувствуя учащённый ритм сердца. Сейчас их сердца снова бьются в унисон – так же быстро, словно желая вылететь из груди и встретиться друг с другом.

– Ну же… ах… вставь… – хрипло попросила девушка.

Лицо её раскраснелось от нахлынувшего возбуждения, а сама она нетерпеливо заёрзала на его бёдрах. Учиха, не смотря на приятные ощущения, желание в который раз слиться с ней воедино, с наглостью улыбнулся. И снова возбуждение правит бал – в низу живота Саске начало всё ныть и болеть. Срочно нужно было сделать то, что она просит… плевать на насмешки в её адрес. Сейчас главное в этой игре – унять друг друга, и кто раньше это сделает, тот и выйдет победителем. Всё просто как дважды два.

– Учиха, я убью тебя, если ты этого не сделаешь… – пригрозила Сакура, нахмурившись. Дрожащие руки расстегнули ремень бриджей Учихи, а сама она провела кончиком языка по верхней губе, всхлипнув и опустив голову.

– Вот маленькая дрянь… – выругался Учиха, не выдержав, и уже сам стал справляться с ширинкой, которая никак не желала поддаваться.

Сакура, выдохнув, наконец, расстегнула его ширинку, вытащив напряжённый член и принявшись гладить его по всей длине, чуть сжимая кончиками тёплых, даже горячих пальчиков. Учиха застонал от её прикосновений, зажмурившись, и тут же шлёпнул девушку по ягодицам, заставляя её лечь прямо на его горячее тело. Плевать, что они на полу. Это правило игры, и его нельзя нарушать.

Сакура легла на него, выдохнув и отведя трусики в сторону, направив влажную головку во вход в узкое влагалище. Член скользнул в жаждущее его влагалище, и девушка застонала, теснее прижимаясь к Учихе, закрыв глаза и приоткрыв губы. Он обнял её, ощущая, как стенки влагалища плотно обхватывают член, и тоже стал тихо постанывать. Сакура поцеловала его в губы – на них запёкшаяся кровь и небольшие ранки, но на это уже наплевать. Если уж наслаждаться друг другом, так сполна, а не просто так. Плевать и на то, что скажут после этого. Ни Учиху, ни Сакуру это ничуть не волновало.

Девушка всё ниже опускалась на эрегированный твёрдый орган, тяжело дыша и срываясь на стоны, обняв Учиху за шею, тесно прижав к себе. Руки её пошли ниже, вцепляясь в предплечья Учихи ногтями, царапая их, сжимая от почти невыносимого наслаждения. Поцеловала его в шею, слыша хриплые стоны Учихи, слишком сильно прикусила её зубами, так что на бледной коже остался красный след. До победы Учихе осталось несколько шагов – пара толчков внутрь, и она кончила, громко застонав и расслабившись на нём, закрывая слезящиеся, затуманенные возбуждением глаза. Скоро для Учихи тоже игра закончится. Саске, резко дёрнувшись в ней, излил горячую сперму во влагалище девушки, слыша её стоны удовольствия. Она обняла его мокрое тело, целуя в лоб, и вдруг отстегнула ошейник – игра окончена…

***

Уже поздно ночью они только начали засыпать. И Сакура всегда любила это время суток. Ей нравилось, как он прижимает её к себе. Ей нравилось, когда он, выплеснув на ней всю свою страсть, накопившуюся за день, теперь умиротворённо лежит на кровати, закрыв чёрные, длинные, еле подрагивающие от мерного дыхания ресницы, чуть улыбается неизвестно чему. Сакура любила и наблюдать за ним, когда он спит. И она всегда думала о том, какой он красивый… подождав, пока он начнёт засыпать, она принималась гладить его чёрные растрёпанные волосы, умилённо улыбаясь, приподнявшись на локте.