Текст книги "Перевоспитать неукротимую (СИ)"

Автор книги: Simba1996

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Учиха-а-а-а-а-а… – протянула она, шумно сглотнув.

– Забери свои слова назад, – приказал он, крепче схватив Сакуру за волосы так, что она зажмурилась.

– Ничего не буду забирать, ты меня задолбал… – прохрипела она от боли, сжав тонкие пальцы в кулак. Хотелось ударить его, но она знала, что ничего не выйдет, она просто не дотянется ни до его лица, ни до самого слабого и больного места.

– Ладно, ты сама напросилась, шалава… – огрызнулся он, пододвинув к себе девушку. Сакуре хотелось закричать, но она понимала, что это будет бесполезно, а Учиху разозлит ещё больше.

– Иди, целуй в жопу самого себя! – фыркнула она, мотнув головой и пытаясь вырваться. Он только нахмурился. И не успела Сакура опомниться, как тут же получила звонкий шлепок по ягодицам, такой сильный, что даже вскрикнула от боли, а на глаза навернулись слёзы. Чёртов извращенец, неужели ему это нравится?! Сакуре как-то не очень… слишком больно… и снова шлепок, гораздо больнее, чем предыдущий. Ягодицы сильно покраснели, на них должны были появиться синяки, без них тут просто не обойтись. Девушка тихо постанывала от боли, зажмурившись. Она ощутила, как его холодная рука огладила ягодицы, чуть сжав их кончиками длинных пальцев. Он на этом остановится? Сакура хотела, чтобы он перестал… но Учиха явно не наигрался. Он снова шлёпнул её, и опять, и снова, так, что комнату оглашали только громкие звуки шлепков, стоны, вскрики Сакуры и тяжёлое дыхание Учихи. Ему этот беспредел явно нравился… а вот Сакуре… Сакура и сама уже не могла понять, нравится ли ей столь изощрённый способ наказания или нет… половина наполовину. Потому что всё это постепенно возбуждало, особенно та поза, в которой она лежала на его коленях – животом вниз, выгнув спинку, словно бы специально подставляя ягодицы, обтянутые чёрными трусиками, Учихе, при этом болтая ножками, а ко всему этому оставалось только сказать «давай, накажи плохую девочку». Сакуре безумно хотелось это сделать, но именно сегодня и сейчас это будет глупо, потому она может только вскрикивать и постанывать от приятного жжения в ягодицах. Учиха продолжал шлёпать её сильно, больно, размашисто, с заметной агрессией. Так продолжалось ещё раз десять, и всё закончилось. Так же резко, как и началось.

– Учиха, ты бездушная тварь, я тебя ненавижу… – прохрипела Сакура, жмурясь от боли в ягодицах. Как-никак, руки у Учихи тяжёлые, а бил он так, словно специально старался причинить боль, а не вёл воспитательную работу. И такую воспитательную работу Сакура повторять бы не очень хотела, учитывая силу Учихи.

– Ещё одно слово, и всё пойдёт по второму кругу, – вздохнул Учиха.

– Это мое личное мнение.

– Ложись спать, отсыпайся перед завтрашним днём, а то они тебя не выспаную трахать не захотят, – с презрением прошипел он. Сакура от такой наглости поднялась с его колен. Лишь бы не видеть этого придурка. Слишком многое стал позволять себе в последнее время. А Сакура даже не знала, как реагировать на сегодняшний день. Вначале было всё хорошо, в середине не очень, но всем понравилось, а сейчас всё стало просто отвратительно, попахивало крупным скандалом, осталось только статью в газете об этом написать.

– Учиха, ложись сам спать… – пробурчала она, но Учиха за такое схватил её за руку, потянув на себя, так что девушка упала на кровать, опустившись прямо на место, где касались его ладони… хотя нет, они не касались. Они били. – Бо-о-ольно…

– Отлично, я этого и добивался, – фыркнул Учиха, не глядя на неё. Сакура с сарказмом закатила глаза, пытаясь встать:

– Учиха, если тебе всё равно, отпусти меня, и я уйду.

– Ты никуда не пойдёшь, а будешь спать здесь, под моим контролем, тебе ясно? – осведомился он. Сакура заметила, что его голос дрожит. Может, он и не хотел бы её бить, но пришлось это сделать. Как бы то ни было, он уже сделал ей больно, Сакура даже хотела плакать от такой боли. Чёрт, завтра она не сможет сидеть на учёбе… Но завтра две пары, как-нибудь отмучается, главное, не подавать виду. Впереди два выходных. Может быть, пройдёт…

– Не тебе решать, что и где я буду делать, понял? Я иду к себе, и мне плевать, что на это думаешь ты, – заявила она, наконец, вскочив с кровати. Однако Саске оказался куда проворнее, потому снова бросил её на кровать, даже швырнул, затем быстро закатал в одеяло и сел сверху, уперев колени по обе стороны от неё. Сакура начала задыхаться. Во-первых, от того, что постепенно становилось жарко от её частого дыхания, так ещё и это долбанное одеяло…

– Учиха, я сейчас задохнусь, сними с меня свою задницу… – прохрипела она. Учиха даже не думал о том, чтобы слезть с неё, потому лишь хмыкнул:

– Спи. Завтра на работу.

Тут уж Сакура не выдержала…

– Учиха, у меня нет работы, я девственница, понял?! – закричала она, опять вырываясь, но он прижал её руками к кровати, так что девушка закашлялась. Дышать становилось всё труднее.

– Ага. Пизди больше, – фыркнул он, недоверчиво посмотрев на неё. – Спи, я сказал, а то завтра будешь под ними бревном, им не понравится, денег не дадут.

– Кха-а-а-а, – протянула она, всхлипнув и обмякнув под ним. Её вырывания только раздражали Учиху, она уж слишком буйная… «Да она перестанет уже, наконец, вертеться?! Иначе мне придётся достать из-под подушки пистолет и выстрелить в эту маленькую тварь», – подумал Учиха, тяжело вздохнув. – Отпусти меня в мою комнату, ты меня заебал…

– Лежи, – отрезал Учиха, ещё крепче прижимая её к кровати. Сакуре вообще казалось, что она сейчас задохнётся, так как становилось всё тяжелее и тяжелее, а вес у Учихи совсем не маленький. «Ну да, если всё там учесть… все там мышцы, то-сё… ох ты ж, блять…» – выругалась совесть, испуганно посмотрев на Сакуру. Так-то она точно долго не продержится…

– Не-е-ет! – завопила она, снова пытаясь вырваться. – Учиха, в чём проблема?!

– В том, что ты ебёшься со всеми подряд.

– Отведи меня к гинекологу, я целка, Учиха. Сам проверь уже, – голос её дрожал, того гляди заплачет. Однако Учихе, похоже, на это было чихать с высокой колокольни. Либо он не слышал, либо старался не слышать.

– Не хочу я после всех, мне противно, – брезгливо фыркнул он, нахмурившись, а Сакуре даже как-то стало смешно:

– А раньше что, хотел, что ли?

– Раньше – это раньше, а сейчас – это сейчас.

«Обосновал», – прокомментировала она про себя, с сарказмом закатив глаза. Только она даже не думала, что Учиха после такого опустится ещё ниже. Гораздо ниже, чем находится плинтус…

– Понятно… – прокомментировала она, зажмурившись от боли. Всё тело уже онемело, а ягодицы по-прежнему болели и ныли, так что Сакура уже начала думать о том, как ей сидеть на стульях завтра на парах. Чёрт, да ещё, не дай бог, заметит кто… одевать бриджи не хотелось, погода стояла жаркая… но, видимо, ей придётся это сделать, иначе сразу же посыплется туча вопросов, особенно от Натсуми, Карин и их шайки фанаток Учихи Саске. – Учиха, я сейчас умру под тобой, мне жарко, и, я чувствую, у меня сейчас селезёнка лопнет…

– Сакура, лучше молчи. Подстилкам не положено разговаривать, – огрызнулся он. Вот такой грубости от Учихи Сакура явно не ожидала… она широко раскрыла изумрудные глаза, а из них скатилась первая слеза. Обидно, больно, неприятно… почему он так считает и не может ей поверить?! Насколько глупым человеком нужно быть, чтобы верить во весь этот бред?! Неужели на Сакуру действительно можно всё это подумать? Или что?.. может, он просто хочет в это верить, вот и идёт у неё на поводу? «Вполне возможно… а может, таблетки так подействовали, он же уже половину заглотил целую», – напомнила Сакуре совесть, но в этом она сомневалась. Обычная валерьянка, после которой обычный Учиха по-обычному взбесился и по обыкновению наорал на вполне обычную Сакуру… а ведь ничто не предвещало беды.

– Учиха… – она уже начала плакать, вытерев слезу маленьким кулачком. Хотелось ударить его и сделать за такие слова как можно больнее, однако она сейчас полностью под его телом, так что этот номер не прокатит… но попробовать всегда можно, попытка не пытка. – Отпусти меня… завтра здесь будет трупик, и ни тебе, и никому другому я не достанусь. Учиха, у меня только последнее слово…

– Какое? – поинтересовался Саске, даже не видя, что она плачет, едва ли сдерживая слёзы.

– Ненавижу… – прошептала девушка, а в горле встал комок.

– Что ты там шипишь, я не слышу?.. – он чуть нагнулся к ней, прислушавшись и приглядевшись, наконец, увидев, что по нежным щекам Сакуры из покрасневших глаз катятся крупные слёзы, а сама она судорожно сглатывает их. Тело девушки била неудержимая дрожь, а Учиха как-то даже начинал жалеть о том, что наговорил ей всего этого бреда и не поверил в то, что она говорила… – Сакура, ты что, плачешь?

– Нет, ржу без остановки… – съязвила она, всхлипнув и тут же разрыдавшись. Учиха уже даже не знал, что делать. Видеть её в таком состоянии было ужасно, сразу же сжималось сердце, а где-то внутри постепенно просыпалась совесть, потягиваясь от многолетнего сна. Успокоить? Глупо, наверное, после того, как он её оскорбил, наказал своим методом, так ещё и наговорил всякой ерунды, от которой даже самому становилось тошно. «Это всё твой поганый характер», – сонно вразумила его совесть, зевнув.

– Да ладно, Сакура… – начал Учиха, слезая с неё и разматывая одеяло, чтобы она могла вздохнуть хоть глоток кислорода. Однако девушка так и лежала, не шевелясь, а сжавшись в комок, спрятав лицо в ладонях.

– Учиха, засунь свое недоверие глубоко в жопу, ты просто такая дрянь… гнида… – прохрипела Сакура, снова вытерев слезу и повернув к нему голову, разозлившись настолько, что уже даже гнев Учихи, казалось, просто мерк или нервно курил в сторонке. Причём тяжёлые сигареты, от капли никотина которых не то, чтобы лошадь умерла, а целый табун бы просто слёг… – А еще и меня называешь дрянью, да ты за полчаса мне сделал больно больше, чем я тебе попортила нервы, так что всё… мне плевать на твои действия…

– Ты мне нервы каждый день портишь, а я всего лишь говорю правду, которая глаза тебе колет, вот и всё! – не выдержал Учиха, сорвавшись, а совесть, просто испугавшись, поспешила принять сонные таблетки, быстренько заснув и снова зарастая паутиной. – А называть меня дрянью или гнидой ты вообще никакого права не имеешь, так что молчи в тряпочку и не ной!

– Ты бездушная скотина! – вскричала девушка, вырвавшись и пытаясь двинуть ему прямо в самое больное место ногой. Учиха снова схватил её за предплечья, а Сакура, тяжело дыша, обмякла, закрыв глаза и глотая слёзы. – Да на пастбище можно найти лучше! Я тебя не прощу, Учиха, никогда… ты просто пожалеешь…

Она знала, что он пожалеет. Он уже не может без неё. И Сакура как раз думала об этой вещи не так давно, что им вообще не нужно было друг с другом связываться…

– Да пошла ты на хер, сука маленькая! Уж о чём-о чём, но об этом я никогда жалеть не буду! – заявил Саске, наконец, отпустив её. – Иди к себе, мне даже с тобой находиться противно.

– Ну, вот и все, – фыркнула Сакура, вытерев остатки слёз с щёк и быстро вскочив с кровати, убежав к себе в комнату. Придя туда, она хлопнула дверью, сев на кровать и взяв в руки подушку, уткнувшись в неё лицом и отчаянно закричав, пытаясь хоть как-то снять стресс. А этот способ, говорят, один из самых лучших… только она и понятия не имела, что Саске в комнате делает именно так же, чтобы своим ором не разбудить соседей. Хотя они, наверное, уже давно это сделали… потому что в перерывах между криками Сакура слышала стук по батареям. Она откинула подушку в сторону, как оказалось, одновременно вместе с Учихой, и стала рассматривать своего медвежонка, опустив голову и насупившись. Учиха же у себя в комнате по-быстрому после такого решил лечь спать, но так и не успокоился, закурив. Так он выкурил сигареты четыре, надымив прямо у себя в комнате, приоткрыл окно и только после этого лёг спать. Сакура обернулась на дверь. Ей послышалось, что он идёт сюда. Вот именно, всего лишь послышалось, он сюда не придёт… он не будет извиняться, тогда, наверное, по его мнению, он упадёт в её глазах… однако Сакура считала совсем по-другому. Если он извинится… но он этого не сделает, можно дальше уже не строить логическую цепочку. Девушка уткнулась в своего медвежонка носом, всхлипнув и снова расплакавшись. Затем достала из-под подушки тетрадку и принялась что-то там усердно строчить, при этом на тонкие листы в клетку капали мелкие капли слёз с горячего покрасневшего кончика носика. Закончив запись, девушка отложила дневник снова под подушку и легла в кровать, закрыв глаза. При этом она завела будильник гораздо раньше того времени, в которое встаёт Учиха. Просто хотелось уйти из дома раньше него… главное, чтобы не видеть его и не слышать…

***

И вновь Учиху разбудило надоедливое пиканье будильника. Он зажмурился, выключив его и потянувшись. Причём сразу же протянул руку к левой стороне, обнаружив, что Сакуры сегодня рядом с ним нет… чёрт, они же так лихо скандалили вчера… теперь-то он всё вспомнил. И это вовсе не смешно, скорее, наоборот. Придётся извиниться перед ней… но Саске не знал, что и думать. Поверить в то, что она девственница? Хорошо, он поверит. Он поверит во всё, что она скажет, лишь бы она его простила, лишь бы больше не дулась, лишь бы снова лежала с ним и доставала, домогалась, говорила какой-нибудь бред… он поверит. Во всё, что она ему скажет. Учиха так и решил, потому поднялся с кровати, тяжело вздохнув, и направился к ней в комнату. Кровать была расстелена. Он нахмурился. Куда она могла деться? Она ещё спит в это время, что случилось?

Саске вышел из комнаты и стал её искать по всей квартире. Однако вместо Сакуры обнаружил только записку на кухонном столе. Учиха нахмурился ещё больше, подойдя к нему и склонившись к записке, взяв её в руки. Она была написана тонким, убористым, аккуратным почерком, который мог принадлежать только Сакуре.

«Я решила уйти пораньше, чтобы не видеть твоей рожи, она мне и так уже стоит в одном месте, потому, будь добр, не обижайся, и не забирай меня с учёбы. С уважением, Сакура Харуно»

Это всё, что она написала в записке. Учиха, разозлившись, смял её, тут же бросив на стол и повернувшись обратно, направившись в свою комнату. Чёрт, куда она могла деться в такую рань?! Сейчас он действительно за неё переживал… и как он не мог услышать, как она ушла?! Чёрт… да даже обозвать её сейчас духу не хватает… Учиха резко схватил телефон, принявшись набирать номер девушки. Она тут же отключилась, едва ли пошли гудки. Так он звонил раз пятнадцать, а на шестнадцатый она отключила телефон, так что послышалось это ужасное «абонент временно недоступен». Временно… для него уже казалось, что она никогда не будет доступна…

Учиха опять вернулся к ней в комнату, опустившись на кровать и запустив длинные пальцы в растрёпанные волосы. Он покосился на её подушку, на одеяло, смятую простынь, медвежонка… подушка… он заметил под ней уголок какой-то тетрадки. Вытащил его, хоть и понимал, что это наверняка либо личный дневник Сакуры, либо ещё что-то в этом роде. Учиха сразу же инстинктивно и боязливо обернулся, но до него сразу же дошло, что Сакуры здесь явно нет, она же ушла, а трубку так и не возьмёт… и тут у него внезапно подвернулся удачный шанс прочитать её мысли. Вдруг она что-то написала. То, что, возможно, Саске следует сказать ей, чтобы извиниться. Может, она хочет, чтобы он это сказал…

Учиха открыл дневник почти посередине, наткнувшись на дату, подписанную, как «третье мая»:

«Мне начинает нравиться Учиха… он очень красивый, но дело не в этом. Самое главное то, что он смешной. Он умеет злиться, умеет кричать на меня так, что становится смешно. Хочу, чтобы он всегда таким оставался. Но сегодня я его не злила. Сегодня был очень хороший вечер… он поцеловал меня в носик, помог с домашкой, вечером мы ели шоколадку, а потом… потом я, кажется, уснула. А потом я почувствовала… он переложил меня себе на руки, гладил по голове… боже, какие у него красивые руки… я ещё тогда, в первый же день заметила. Такие длинные пальцы и вены по всей руке… чёрт. Я оторвалась. И, кстати, руки у него очень мягкие… я слышала всё, что он говорил. Господи, если бы он знал, насколько приятно это слышать, тем более, от него. Это так мило звучит, так он ещё и считает меня своей. Но мне это даже нравится. Очень нравится. Он считает, что я маленький ребёнок. Это приятно всё же. Сейчас он ушёл. Наверное, спать. Он очень устаёт на работе, и всё же я не упускаю шанса его достать. Сегодня он меня вообще на плече домой занёс. Чёрт, даже про университет рассказывать не хочу – он весь раз в пятнадцать скучнее, чем сам Саске Учиха…»

Вот на такие «прописи» бедный Учиха даже не знал, как реагировать… то ли Сакуре просто он на первый взгляд показался таким замечательным, а оказался сволочью, то ли ещё, бог знает, чего… Узумаки сразу сказал, что Сакура в Учиху «втюхалась». Что за бред?! Саске так не думал… он не знал о том, что она думает, но что-то тут точно нечисто… сейчас она вообще потерялась, неизвестно где шатается, возможно, даже университет прогуляет, но об этом Учиха непременно узнает и заберёт её оттуда, во что бы то ни стало. А дальше уже пошло четвёртое число, которое Учихе запомнилось как-то по-своему…

«Четвёртое мая. Ходили отметиться вместе с Учихой, поговорила с Узумаки. Короче, наш дорогой Саске Учиха меня хочет, но, видите ли, не может, иначе нарушит закон и прямиком в тюрьму. В общем, я попыталась это проверить, да ещё и заодно немного возбудить Учиху, а именно была в майке и ела банан. Так вот он занервничал. Очень сильно. Послал меня, говорил как-то странно, в душе дольше обычного торчал… ну, тут всё ясно. Озорник, блять. Кто в здравом уме при девушке пойдёт в ванную напряжение снимать?! Правильно, никто, только Учиха, дебила кусок… потому поаккуратнее с ним надо. А то сорвётся, не дай бог…»

Дальше шёл какой-то бред о занятиях, который как-то не особо интересовал Учиху, вроде бы там промелькнуло: «Эта дура опять пришла в короткой юбке, которая оголяет её жирные ляжки». На этом моменте Саске и прервался. И вот на такое он тоже не знал, как реагировать. Выходит, девочка уже всё знает, то есть, она более извращена, чем Учиха?! Ну, это просто невозможно… здравствуй, нервный срыв, ты уже летишь?! О да, Учиха как раз тебя ждал, пакуй свои чемоданы! Вот как-то так и прокомментировал про себя это Саске. Больше у него не было мыслей. Лишь одна. Мысль о том, что после таких слов Сакуры ему надо пойти лечиться к психотерапевту.

«Пятое мая. Ну да, конечно, как можно было это сделать, я даже не представляю… дело в том, что я, как последняя дура, взяла и сама поцеловала Учиху. Мир катится ко всем чертям. Кажется, мне пора с этим завязывать, меня к нему тянет. Только я не знаю, что мне делать… он снова кричал на меня… мне ничего не осталось делать, тем более, что я давно хотела это сделать… мне ещё в первый день понравились его губы… а сейчас ещё больше. Они такие… ну, прям такие… нежные, красивые, сладкие… сказка. Вот ещё одна причина, по которой все вешаются на Учиху, как последние мухи на… на медок. В его случае медок. С такими-то губами… твою мать, и как теперь с этим жить?! Что будет дальше?! Я боюсь Учиху. Я боюсь себя. Я не знаю, что мне делать. Мне не нужно было с самого начала переезжать к нему, это просто… чёрт, лучше бы к Узумаки, с ним было бы веселее. С Учихой меня клонит совсем не в ту сторону. Мне точно нужно с этим завязывать. Было бы проще, если бы он не был рядом…»

Вот и всё. Открылись глаза на правду. Сакуре понравилось с ним целоваться, даже если он всю инициативу взял на себя. Отлично. Просто класс. И теперь она не знает, как жить с этим. Чёрт, и как она с таким справляется, у Учихи от неё уже крыша едет, а она… она так и вообще ведёт себя так, словно бы всё хорошо, словно бы всё нормально, словно бы у них с Учихой братско-сестринские отношения (нет, ну, это совсем уже бред, никуда не годится.) «Пора завязывать. Мне тоже пора с этим кончать, я должен успокоиться, она всего лишь моя подопечная…» – уговаривал себя Саске, но его сознание решило всё совсем иначе: «да-а-а, подопечная… подопечная, на которую у тебя сразу же начинает вставать так, как будто бы она при тебе уже разделась?» Вот этого-то Саске и боялся. Что Сакура в один прекрасный (ну, конечно, для кого как) день обо всём догадается…

«Шестое мая. Самое шикарное – это когда товарищ Учиха за тебя заступается в университете, так ещё и утыкает из-за тебя всем нос. Вот и всё. Теперь ко мне после такого точно никто не сунется, особенно эти две шалавы. Главное, чтобы и к нему не совались, а то мне уже за него страшно становится… хотя… попробуй сунься к нему, у него время-то спросить опасно на улице. Как я сегодня убедилась после того, как… ну да, в общем, мне нужно было посмотреть кино, а Учиха мне не разрешил, потому я этой сволочи подсыпала снотворного, так ещё и таскала его, наверное, по всей квартире. Нет, я его удачно затащила на кровать. А когда кино кончилось, то мне пришлось его раздеть… ну, как пришлось, это по собственной инициативе. Сняла с него футболку, хотя, как я потом решила, что лучше бы не снимала… о боже, твою мать, зачем я это сделала?! Там… там… там такое… тело… теперь меня ещё сильнее тянет к Учихе. Так жить нельзя. С вечной тягой к Учихе можно чокнуться, что, собственно, со мной и происходит…»

Вот и думай после таких слов, что Сакура любит больше – учихино лицо, учихино тело или самого Учиху. Это просто… господи, нереально. Понять Сакуру слишком тяжело, как бы Учиха не старался, так как опыт общения с маленькими девочками у него такой же маленький… а вообще, всё это низко. Читать её личные вещи. «Тем более, это дневник девушки, Учиха, а вдруг она там пишет про месячные какие-нибудь?» – возмутилось его сознание, причём настолько, что Саске даже покраснел от такого. Он перевернул тетрадную страницу. И она была вся залита слезами, так что чернила от ручки в некоторых местах расплылись, и некоторые слова были непонятны, только если по логике.

«Седьмое мая. Наверное, сегодня слишком контрастный день, как и настроение Учихи. Сначала я случайно поцеловала его в автобусе и, кажется, меня потянуло на приключения и дальше. Я не знаю, что он пытался сделать со мной вечером… наверное, изнасиловать. Он не выдержал. А я вспомнила своего отчима. Он всё время пытался это сделать, домогался до меня… но Учиха совсем не такой. Он не такой грубый. Он не бил меня. Мне было приятно… ему тоже. Причём, наверное, слишком приятно… я соврала ему о том, что уже не девственница, я хотела, чтобы ему стало противно, чтобы он остановился, чтобы он прекратил. Я хотела спасти его положение, иначе его бы засадили в тюрьму. Я не хотела, чтобы он сорвался. Я одновременно хотела и не хотела, я не знала, что мне делать. Потому сказала первое, что пришло в голову. Я знаю, я поступила неправильно. И убедилась в этом поздно вечером, когда он накричал на меня за это, оскорбил… он думает, что я действительно не девственница. Он избил меня, можно сказать, отшлёпал… мне было больно. Больно и приятно. Он не поверил в то, что я девственница. Я не знаю, что мне делать. Я всего лишь пыталась спасти нас обоих, вот и всё, я не сделала ничего плохого…»

Дальше слова стали совсем неразборчивыми только из-за того, что полстраницы было залито слезами, и слова расплылись, буквы были непонятны. Учиха опустил глаза. Совесть снова проснулась, очищая своё место от паутины и пауков, прогоняя их. Сакура соврала… чтобы в буквальном смысле спасти Учиху. Спасти от позора, спасти от тюрьмы… ведь он ещё и мог бы это сделать против её воли, дали бы больше… Учиха запустил длинные пальцы в чёрные, как смоль, волосы, закрыв глаза. Жутко разболелась голова, организм просил никотина для успокоения. Однако Саске решил потерпеть и читать то, что было видно. Но эти слова его немного встревожили: «пора заканчивать с этим, мне нужно бежать от него, нужно прекратить всё это… я не знаю, что со мной. Я не могу понять, влюбляюсь я в Учиху или нет, или это просто привязанность. Мне нужно бежать, пока мы не привыкли, пока мы не поняли, что привыкаем… Господи. Что мне с этим делать?! Разве что уйти из дома пораньше… думаю, он не будет забирать меня с учёбы, уровень его гордости просто зашкаливает…»

Саске уже прервался на этом моменте и не стал читать – Сакура дико не права. Права только в одном, но она этого не написала в дневнике, а высказала ему так – Саске Учиха полнейшая сволочь и скотина, «на пастбище можно найти лучше». Говорить такие гадости девушке – это упасть ниже плинтуса. Он просто сам унизился перед ней, а не унизил её. Потому Учиха не мог сообразить, как можно перед ней извиниться, что ей нужно сказать, что сделать, чтобы Сакура простила его… разве что сброситься с вышки, тогда она точно простит, да и на похороны придёт… чёрт, нужно было поверить ей… и теперь Саске сам мучается по этому поводу. Нужно подумать… нужно ехать на работу… нужно покурить… нужно забрать Сакуру с учёбы… срочно. Обязательно. Нужно поговорить с ней, извиниться…

Она терпела насилие в семье, но до самого главного дело не дошло, слава богу. Потому она отталкивала Учиху… ей было страшно в тот момент, она боялась его действий, вспоминала своего отчима и, возможно, ставила его на место Саске, отчего Учиха разозлился ещё больше, ударив кулаком в подушку. «Успокой свою ревность, ты же прочитал то, что она о тебе думает», – посоветовало сознание, а Учихе стало дышать от такого гораздо легче. Затем он поспешил на работу, пытаясь прийти в себя. Он старался не думать о Сакуре, но девушка так и не выходила у него из головы… ему было как-то даже самому обидно за неё, но стыдно за себя. Как он мог такое ей говорить? Она же говорила ему правду, а он… а он просто не поверил. Как говорится, ревность застилает глаза… причём ревность необоснованная, ведь у Сакуры никого нет и не было, она девочка непорочная… пора собираться на работу. Главное – это ничего не говорить Узумаки, иначе он начнёт, как всегда, орать про это на всё отделение, так что Саске точно придётся его пристрелить. На этот раз серьёзно, не промахнувшись.

Приехав в отделение, он тут же быстро поднялся в свой кабинет, стараясь не попадаться никому на глаза. По пути быстро поздоровался с Шикамару, хотя, похоже, тот что-то заподозрил, удивлённо посмотрев вслед Учихе. Понятно, Узумаки уже распустил слух о том, что Саске неравнодушен к своей подопечной… придётся его действительно пристрелить. Учиха зашёл в кабинет, захлопнув за собой дверь и быстро опустившись за стол, обхватив руками голову, пытаясь хоть как-то справиться с этими мыслями, которые так и не могли его отпустить. Сакура так думает о нём? Если бы Учиха был на её месте, то уже давно бы убил себя за такое, а она всего лишь… она перестала с ним разговаривать, но в душе думает совсем по-другому. Выходит, в её глазах Учиха всего лишь глупый мальчик, который так и не смог разобраться во всём. Отлично. Просто прекрасно… Саске тяжело вздохнул, откинувшись на спинку кресла и достав из кармана пачку сигарет, подпалив одну из них и закурив, глубоко затянувшись. «Она всего лишь пыталась спасти нас обоих…» – подумал Саске, затянувшись ещё глубже и даже закашлявшись от такого количества попавшего в лёгкие никотина. Теперь он даже не имеет понятия, как может перед ней извиниться, да и простит ли она его вообще? Наверняка нет, раз он наговорил ей столько гадости… или простит, но доверять больше не будет, будет ходить и смотреть на него, как на врага, а не как на друга. Да она, наверное, в адрес Натсуми и Карин дружелюбнее взгляд будет посылать… Учиха выпустил дым изо рта, нахмурившись. Делать нечего, нужно что-то придумать. «Учиха, это всё виноват ты, твоя поганая башка и твоё недоверие, которое Сакура благополучно посоветовала засунуть тебе в задницу», – фыркнуло его сознание, на что Саске хмыкнул вслух. Пусть оно не указывает своему хозяину, Учихе лучше знать… чёрт, на этот раз его сознание действительно правду говорит… от таких мыслей Саске оторвал Наруто, внезапно ворвавшийся к нему в кабинет и закрыв за собой дверь:

– Слышь, а ты чего это ко мне-то не зашёл?!

Саске повернулся к нему, а у Узумаки от взгляда на него даже челюсть отвисла. Ну, как бы так помягче сказать… когда Учиха сильно нервничает, то у него под глазами появляется чернота, а сам видок не предвещает ничего хорошего… так что Наруто сразу понял – что-то здесь явно нечисто. Саске просто так нервничать не будет, Сакура опять что-то натворила. Почему-то в последнее время Узумаки во всех переменах настроения Саске винил именно Сакуру. Впрочем, он был близок к догадке…

– Ты что, Учиха?! – изумлённо протянул он, садясь на край стола и шумно сглатывая. Учиха прикрыл глаза, вновь отвернувшись от него и докуривая сигарету, стряхивая пепел прямо на пол. – Что случилось-то? Ты чего такой? Вчера случилось что-то? Или сегодня утром? Не молчи, придурок…

– Совершенно ничего не случилось, – пожал плечами Учиха, подойдя к окну и выбросив в открытую форточку окурок. – Просто я не выспался, вот и всё…

Наруто хмыкнул, вздёрнув одну бровь. И такая мимика Узумаки говорила о том, что Наруто не поверил ему. Он не мог не выспаться… с ним что-то не так… или с Сакурой. Тут нужно разобраться в них обоих. Вообще, как считал Наруто, Учиха совсем на ней свихнулся. Кажется, он так не сох ни по одной девушке, с которой когда-либо встречался или вообще имел какое-то дело. Сейчас он просто сам на себя не похож. Такое ощущение, что его каждый день что-то беспокоит… или он просто держится, чтобы не изнасиловать Сакуру? А что, молоденькая девчонка живёт с ним под одной крышей, секса у Учихи наверняка не было давно… вот он и держится, чтобы не сорваться. Либо точно на ней свихнулся.

– Учиха, кому ты пиздишь? – поинтересовался Узумаки, скрестив руки на груди. – Давай-давай, говори больше, я же всё-таки твой лучший друг. Так что я прекрасно вижу, что с тобой что-то не так. Завязывай. И расскажи мне, что произошло.

– Да ничего не произошло! – вскричал Учиха, опустившись в кресло и протерев ладонью лицо. Наруто задумался, потом вдруг выдал:

– Ты выглядишь так, словно у тебя секс не состоялся…

И сейчас просто сознание Саске громко выло, играя на баяне: «не сыпь мне соль на рану…». Да уж… ну, во-первых, секс у Учихи действительно не состоялся… хоть он и кончил. Но это вещи разные. Вот… а во-вторых, он ещё и с Сакурой вечером орался. Ну, просто замечательно! При таком случае обычно психолог ставит диагноз «нервный срыв» или «шизофрения», размашисто расписываясь под каждым словом и даже не прописывая никакого лекарства. А бесполезно. Приди Учиха домой – он снова сорвётся. Причём если Сакура не примет его извинения, то он начнёт орать и громко чихать на весь дом, так что соседи снова будут стучать по батарее. И, кстати, у Учихи все симптомы нервного срыва как раз и были.