Текст книги "Под сенью Юноны (СИ)"

Автор книги: Silvia_sun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 4. Бравая

      За неделю жизнь моя в мэноре устаканилась и даже начала наполняться рутиной. Я вставала рано, часов в шесть, мы с Абраксасом занимались утренней пробежкой, кормили фазанов и расходились. Снова встречались на завтраке, там же присутствовал надутый и молчаливый Люциус, мы ели полезную овсянку и читали «Ежедневный Пророк». Потом супруг дежурно клевал меня в щёчку и отбывал в Министерство. Обычно он использовал камин в парадном зале. Я шла заниматься с нанятыми учителями или папиком. Они гоняли меня по боевой магии и зельеварению. После торопливого ланча приходил сухонький старичок, эксперт по списку чистокровных семей и безжалостно вдалбливал мне знания по геральдике, родовым дарам и родственным связям знаменитых фамилий. В районе четырёх часов мы садились пить чай и обменивались впечатлениями со старшим Малфоем. Иногда мы играли в шахматы или бильярд. Ужинала я, как правило, в одиночестве. Мужчины приходили поздно, часто я уже спала к их появлению. Я много бродила по дому и перестала таскать с собой Добби, как живого навигатора. Я научилась ориентироваться в анфиладе комнат и этажей, новый дом начал мне нравиться. Драко всё ещё гостил в Париже, его возвращение было запланировано на середину января. Скучать мне было вроде некогда, но иногда я чувствовала себя довольно одиноко. Супруг был безукоризненно вежлив и отстранён. Он ясно дал мне понять, что не заинтересован в моём обществе, но готов наряжать и оплачивать мои развлечения. С тоски я полностью обновила гардероб, всю «старую» одежду отодвинула подальше, куда-то вглубь бесконечной гардеробной. Я заказала и получила ворох миленьких платьев и костюмов, пальто, шуб, праздничных нарядов и волшебных мантий. Эльфа Сатинка оказалась продвинутой маникюршей и мастером по дизайну причёсок. Я никак не могла найти подходящий образ и экспериментировала вовсю. Буйные кудри до задницы прекрасно смотрятся на картинках и в постели с мужчиной, а в повседневной жизни доставляли уйму хлопот. Ещё одно разочарование постигло меня – ушки Нарциссы оказались не проколоты. У неё нашлось множество клипс, но у меня раскалывалась голова от их постоянного ношения. В связи с повальными обысками и арестами, светская жизнь практически замерла. Людям было не до развлечений. Победившая сторона шумно праздновала победу и устраивала народные гуляния. По понятной причине, аристократы оставались в стороне и старались не отсвечивать.

      Однажды наш привычный распорядок был бесцеремонно нарушен представителями новой власти. Дело было утром, мы только что позавтракали и провожали Люциуса на работу. Внезапно с хлопком появился дрожащий Добби и объявил о приходе группы авроров. Они требовали впустить их «именем закона». Супруг было заколебался, но я твёрдо ему заявила:

– Дорогой, тебе пора на работу. Иди и ни о чём не беспокойся. Мы с папой встретим господ полицейских.

      Старший Малфой подтвердил мои слова:

– Иди, сынок. У нас с Нарси всё под контролем.

      Люциус облегчённо кивнул и торопливо отбыл. Я попросила у Абраксаса минутку и рванула переодеваться на максимальной скорости. Через пять минут мы с Абрашей принимали незваных гостей.

      К нам заявились трое авроров. Старшим по группе был Джон Долиш, с ним заявился аврор Уильямсон и чернокожий стажёр, в котором я узнала будущего министра магии – Кингсли Бруствера. Долиш достаточно вежливо поздоровался и озвучил цель появления: они пришли проверить переписку нашей семьи, чтобы разыскать письма «Того, кого нельзя называть». Абраксас молча открыл кабинет и впустил служителей магической Фемиды.

      Разумеется, они ничего не нашли, разбили пару ценных копий древних скульптур и вернулись к нам. Мы играли в шахматы, папик выигрывал, как всегда. Аврор Уильямсон похотливо протянул:

– Ну что, дамочка, время личного досмотра. Быстро подойди ко мне. Где ты там прячешь письма этого поганца? Под юбкой? – он протянул ко мне жирные потные руки.

      Я неторопливо встала и разгладила узкую юбку-карандаш.

– Здесь еле поместились мои трусики и чулки, но раз надо, проверяй.

      Мои шпильки гулко застучали по мраморному полу. Я шла к нему, попутно отмечая, что Бруствер выглядел смущённым, а Долиш морщился от гадливости. Однако никто из них не пытался остановить ублюдка.

      Уильямсон лапал меня с удовольствием, я выжидала удобного момента. Он раскраснелся и тяжело дышал. Вот он нарочито грубо крутанул мои соски и издевательски засмеялся:

– Прощенья просим, дамочка, я такой неловкий.

      Я спокойно посмотрела ему в глаза и вернула реплику:

– Понимаю, сама иногда чуть не падаю. Полы такие скользкие, ах! – с этими словами я изо всех сил наступила ему каблуком на носок сапога.

      Он сдавленно хрюкнул и согнулся от боли. Мысленно торжествуя, я добавила ему коленом в пах и развернулась, типа собираясь сбежать. С криком: «Ах ты, сука!», он попытался поймать меня за заднюю часть пышного воротника, но отпрыгнул с воем и затряс окровавленной рукой. Сзади в воротник была вшита тонкая деревянная полоска, ощетинившаяся железными иглами полтора сантиметра длиной. Он заорал и попытался ударить меня по лицу, но я вывернулась и подбежала к Долишу, причитая:

– Ах, мне так жаль! Это приспособление предназначено, чтобы отучить меня от дурной привычки откидывать голову на кресле. Муж считает, что я всегда должна держать голову прямо. Я так привыкла к этой полосочке, что совсем забыла о ней. Умоляю простить меня. Хотите, я сниму блузку, Вы убедитесь, что писем у меня нет…

      Абраксас держал нечитаемое выражение лица, молодой Кингсли тихонько хихикал, а Долиш устало произнёс:

– Я помню, мама носила такую же, когда я был малышом. Не нужно раздеваться, миледи, я удовлетворён осмотром.

      Он хмуро подхватил орущего товарища и ушёл камином. Кингсли честно сказал:

– Я прошу прощения за его несдержанность, но Вы должны понимать…

      Я грустно согласилась, размазывая по щёкам две хрустальные слезинки:

– Ну конечно, я понимаю. Хотя я никогда не была пожирательницей смерти, а мой несчастный Люциус находился под заклятием подчинения, Вы считаете нас врагами. Как говорили древние: «Горе побеждённым!». Ах, господин Бруствер, я просто благодарю Бога, что моя семья со мной. Идите с миром.

      Я отпустила его королевским взмахом руки. Он ссутулился и удалился через камин. Абраша крепко запечатал магический проход и дал себе волю:

– Это было великолепно, дочка! Я горжусь тобой! – он закрутил меня, смеясь. – Думаю, что прыти у Уильямсона поубавится.

      Я коварно усмехнулась в ответ:

– На полоске было одно милое зелье, неудачи в постели ему обеспечены. Месяц, не меньше. Зелье очень быстро выветривается, работает при контакте с кровью. Я нашла рецепт в записях Снейпа, они почему-то хранятся в нашей лаборатории.

      Папик ржал, как конь:

– Конечно, у нас. Не потащит же он все свои эксперименты в Хогвартс, под контроль доброго дедушки-ублюдка. Ты поосторожнее с его записями, деточка. Он много чего здесь испытывал. У нас всякое бывало…

      Я решила переключить разговор на другую тему:

– Абраша, суд над Игорем Каркаровым назначен на послезавтра. Мне позарез нужно встретиться с Барти Краучем.

      Папик вздрогнул:

– Ты с ума сошла? С этим оголтелым фанатиком?

– Нет, мне нужен Барти Крауч-младший. Я откуда-то знаю, что у него метка. Ещё я уверена, что Игорь Каркаров его сдаст на суде. Ещё бы я хотела побеседовать со Снейпом, но это подождёт. Пока я была за гранью, я слышала какие-то неясные обрывки чужих мыслей и намерений. Сейчас я пытаюсь их собрать в единое целое, но всплывают какие-то ошмётки. Помоги мне, папа! Я просто должна спасти Барти, я должна. Его мать – урождённая Блэк, верно? Он – моя семья, мне нужно хотя бы попытаться.

      Абраксас заметался по залу:

– Как бы это провернуть? В конце концов, ты права. Он – хороший мальчик, гениальный, можно сказать. Я слышал, что у него двенадцать ЖАБА! Если ты права и он из наших, то надо ему помочь…

      Я слабо улыбнулась:

– Кажется, я знаю. Я отправлюсь в Министерство и подам прошение на передачу посылки с тёплыми вещами сестре. Они обязаны рассмотреть моё заявление. Разумеется, мне откажут, но я смогу передать пару слов младшему Краучу. Он же работает помощником в администрации Визенгамота?

      Абраша тяжело вздохнул:

– Я пойду с тобой. Мы справимся.

      Через час мы уже стояли в длинной очереди просителей. Люди стояли молча, никто не разговаривал и не смеялся. Пожилой хмурый колдун сбрасывал прошения в большой деревянный ящик и записывал данные посетителей. Я смотрела во все глаза, стараясь не сильно крутить головой. Удача была на моей стороне, примерно через сорок минут я увидела молодого светловолосого мага, спешащего куда-то с кучей папок в руках. Папик слегка пожал мне руку, и я поняла, что это Барти. Я шумно вздохнула и неловко застонала:

– Как душно, мне дурно! – с этим возгласом я свалилась под ноги Крауча-младшего. Он пытался переступить через меня, но я схватилась за его ботинок и простонала:

– Воды, умоляю…

      Он упал прямо на меня, я ловко просунула ему под мантию записку. Он ничем не показал, что почувствовал её, ловко откатился, собрал бумажки и сбежал, буркнув:

– Чёртовы бабы…

      Я разревелась и спряталась носом в Абрашу. Очередь не отреагировала. Мы подали бесполезное прошение через полтора часа и решили немного прогуляться по городу.

Лондон был украшен к Рождеству. Город выглядел беззаботным и праздничным. Тысячи людей спешили по улицам, торопясь купить последние подарки для друзей и близких, сверкали разноцветные гирлянды, в витринах многочисленных магазинов разворачивались сказочные сюжеты. Низкое небо грозило разродиться долгожданным снегом, в воздухе витал аромат яблочного пирога и пряничных домиков. Нас подхватила весёлая толпа и вынесла на ярко освещённую площадь. В центре стояла роскошно украшенная ёлка, индеек продавали прямо на улице. Они висели на специальных крючках, продавцы деловито укладывали их в рождественские пакеты. Некоторые лежали на грубой ткани прямо на тротуаре. Санта-Клаус потрясал вечным колокольчиком, весёлая детвора носилась стайкой за настоящими санями с оленями. В воздухе стоял хрустальный перезвон бубенчиков. Внезапно пошёл крупный снег. Мы стояли вместе с другими людьми, запрокинув счастливые лица к небу.

Глава 5. Деятельная

      Люциус впечатлился моим поведением с аврорами и купил бриллиантовое колье, очень дорогое. Я расстроенно уставилась на блестящие камушки. Возможно, лучшие друзья девушек – это бриллианты, но человеческого тепла они не заменяют. Скоро я начну считать знаки внимания от мужа, как сёстры Золушки на балу.

      Сегодня Люциус отличился: он подарил мне колье за завтраком, церемонно приложился ледяными губами к руке, сказал: «Мнэээ, неожиданно, но впечатляюще», дежурно дыхнул в щёку и сбежал на работу. Целых четыре знака внимания, целых четыре слова! Да меня пора вносить в список первых неудачниц Королевства! Тьфу, хотела сказать – в список первых красавиц… Этим утром я потратила сорок минут на причёску, а никто её даже не заметил! Надоело! Жить хочу, действовать хочу! Я устроила забастовку и выпроводила очередного престарелого учителя. Вместо этого я сидела в кресле, заливаясь слезами, и планомерно опустошала коробку шоколадных лягушек. Мне нравилось, как они трепещутся во рту. Я засовывала их полностью, с головой. Лягушки перестают шевелиться, когда им откусывают голову. Я старалась сначала откусить лапки и наслаждалась их судорожными подёргиваниями. После пятой шоколадушки меня начало тошнить, лицо было извазюкано в сладком сиропе, и я окончательно расстроилась. Обедать я отказалась и валялась, свернувшись калачиком. Потом я дошла до стопки книг, лежавшей на туалетном столике, и выбрала первую попавшуюся, чтобы отвлечься. Я читала сопливый дамский роман с плохим концом и размазывала слёзы и сопли по лицу. Такой жалкой развалиной меня нашёл Абраксас.

– Дочка, что случилось? Люциус что-то посмел сказать? Я его порву на тысячу мелких блондинчиков! Не плачь, Нарси, всё наладится…

      Я прижалась к белоснежной рубашке папика и глухо озвучила свои беды:

– Он меня не любит! Я ему не нравлюсь! Он меня едва терпит, а я влюбилась в него! Он красивый и умный, но сволочь… И ещё, я хочу детей, у меня никогда не будет детей! Я сдохну одинокая и несчастная!

      Абраша нежно вытер моё зарёванное лицо и обнял его ладонями:

– Дурочка, да Люциус явно заинтересован! Хотя откуда тебе знать, у русских взрывной темперамент… Вам же нужна буря страстей, надрыв и трагедия, иначе это не любовь. Люциус подаёт позитивные знаки, ну посуди сама. Он ничего не дарил жене, за исключением допустимого минимума. Твоё колье дороже обычных его подношений раза в три. Нарси, он лично подбирал камни, чтобы они оттеняли новый оттенок твоих волос. Колье уникально, на застёжке твои инициалы. Это значит, что он признал тебя единственной Нарциссой Малфой. Думаю, что следующим пунктом он договорится и удавит в тюрьме твоего кузена, чтобы не было зова плоти. Детей хочешь? Милая, если потребуется, я сдам сперму, мы сделаем тебе искусственное оплодотворение, магия поможет выносить. Это будет ребёнок Малфоев, истинный. А может, и не потребуется. Люциус пытается сблизиться, всё ещё может наладиться…

      Я поёжилась:

– Абраша, я бы ни за что не поняла. Ты будешь мне всю жизнь переводить, да? Это кошмар…

      Вдруг я вспомнила, что в каноне Малфой-старший умер от драконьей оспы, и заметалась:

– Умоляю, скажи, что есть прививки от драконьей оспы! Что же делать? Я прикую Снейпа цепью в лаборатории, если нет. Плевать на старого интригана-директора! Взорву подручными материалами полшколы, если потребуется! Так есть или нет?

      Папик решил, что я помешалась на почве недотраха, то есть неразделённой любви. Он опасливо отодвинулся и поглядывал на дверь:

– Есть, маленькая, у нас всё есть. Чего нет – купим. Не захотят продать – убьём и заберём. Успокойся, милая. Всё есть…

      Я злобно вцепилась в его ремень, не давая двинуться:

– Так есть или нет у магов прививка от драконьей оспы?

      Он удивлённо застыл:

– А зачем тебе? Допустим, есть. Всей семье сделали ещё в прошлом году, кроме меня. Я не люблю уколов, а иначе никак. Вы перенесли хорошо, а Драко два дня температурил. К счастью, всё обошлось…

– Абраксас Финис* Малфой! Мы немедленно идём в клинику святого Мунго! Сейчас! Я не хочу ухаживать за твоей могилкой и коротать дни в одиночестве. Ты сделаешь прививку, я настаиваю.

      К моему удивлению, он согласился:

– Это небольшая плата за твоё появление. Я согласен. Одевайся, выходим через пятнадцать минут.

      Я никогда не отличалась легковерностью, поэтому крепко его удерживала:

– Дай мне Непреложный обет, что не сбежишь и сделаешь прививку от драконьей оспы сегодня.

      Судя по вороватым глазкам, он собирался сбежать и обмануть меня. Он заныл и стал отнекиваться, напирая на то, что нужен третий маг для скрепления клятвы. Мы были в мэноре только вдвоём, домовики и слуги не годились. Тогда я плюнула на красоту и пошла, в чём была: я трансфигурировала новое модное платье нынешним утром и собиралась переодеться, когда меня накрыла чёрная волна меланхолии. Я схватила со стула опытный образец пальто, специально придуманного к новому платью и потащила ошеломлённого Абраксаса к камину. Он пытался отпроситься и переодеться, но я была неумолима. Тогда он судорожно выдохнул и смирился. Добби притащил роскошное мужское пальто и зимние сапоги для папика. Я вцепилась в него, как клещ. Сапоги пришлось надевать в два захода, но я стойко переживала неудобства. Камином мы прошли тоже вдвоём. Я висела на Абраше. Прибытие в клинику было незабываемым: меня чуть не расплющило в узких дымоходах, я плевалась и кашляла. Малфой делал вид, что судорожно вцепившаяся невестка – обычное и пристойное дело. Он очистил нас палочкой и мрачно двинулся к справочной.

      Через пятнадцать минут всё было сделано. Целитель радостно хвалил нас за правильное решение, бледный до синевы папик застёгивал рубашку, а я внимательно выслушивала инструкции. Нам пришлось идти пешком, потому что камин и аппарация запрещены после манипуляции в течение суток.

      Я бодро тащила замученного Абраксаса по Оксфорд-стрит, когда ему резко стало плохо.

– Дочка, голова кружится…

      С этими словами Абраша попытался свалиться в обморок. Я умыла ему лицо относительно чистым вчерашним снегом и прислонила к дереву. Он слабо произнёс:

– У меня тут квартира для встреч, совсем рядом. Ключ в кармане, там адрес….

      Я мысленно извинилась, но пошарила у него в карманах. Квартира была совсем близко, в Лютном переулке. Мы были рядом с «Дырявым котлом», так что я занесла Абраксаса в любовное гнёздышко минут через пятнадцать. За это время опять пошёл снег, видимость была отвратительная, но роскошный дом я нашла быстро. Я промчалась мимо первого подъезда, где светилась игривая надпись: «Козья ножка» и внесла бедного папика в симпатичную двухэтажную квартиру. Внизу была гостиная и кухня, спальня и ванная располагались на втором этаже. На стенах висели фривольные картинки с полуголыми юношами. Они было обрадовались папику, но скривились и убежали, увидев меня.

      Я рявкнула:

– Чего уставились? Тут вода есть? Одеяло тёплое есть?

      Самый смелый нарисованный проказник протянул:

– Тебе тут нечего делать, женщина. Это место для настоящих мужчин.

      Абраша слабо стонал на диване, так что мне было не до любезностей:

– Я сейчас подпалю Вас всех к чёртовой матери, если не будете помогать. Где тут вода? Где кухня?

      Нарисованные юноши пугливо зашептались. Тот же смелый откликнулся:

– Тут зал и кухня вместе. Абраксас здесь почти не кушает… Вода в шкафу, я покажу. А что с ним случилось?

      Я ответила на бегу к шкафу:

– Реакция на прививку. Только что получил. Кажется, у него температура.

      В шкафу я нашла воду, за шкафом – крохотную плиту, почему-то маггловскую. Спички лежали рядом, так что я вскипятила чайник. В жестяной банке была заварка, рядом валялась пачка печенья. Я заварила Эрл Грей и побежала к Малфою. Он стучал зубами и просил одеяло.

      Я сбегала в спальню, удивилась размерам кровати, но притащила одеяло, подушку и махровый халат. Не слушая возражений, я полностью раздела престарелого родственника, завернула в халат и укутала одеялом. Затем я нашла галерею бутылок, выбрала непочатую водку и влила в чай столовую ложку алкоголя. Папик морщился и гримасничал, но был вынужден пить по одной ложке горячего сладкого варева каждые пять минут. В утешение я рассказывала ему сюжет «Горбатой горы» в вольной интерпретации. Абраша слушал внимательно и даже прослезился в конце. Ему стало явно лучше, хотя он не признавался. Зато активно хрустел печеньем и запивал его водкой. Я тоже сменила мокрую одежду на миленький фривольный халатик. От нервов я тоже хряпнула стакан водки и осоловела. Последнее, что я помню, был уставший голос папика:

– Пошли спать, Нарси. Надеюсь, ты не пинаешься во сне.

      Кажется, он нёс меня на руках, но, возможно, мне это привиделось. Я спокойно уснула. Мне снилась мама, она обнимала меня и баюкала, как маленькую. Мне было хорошо и спокойно.

      Утро началось со скандала. Я проснулась в огромной кровати. Одна. Снизу доносились рассерженные крики:

– Папа, как ты мог! Она же моя жена. Почему из всех женщин на свете ты выбрал её? Я мечтал, чтобы ты бросил свои глупости и вернулся в строй, но она! Папа, почему она?

      Голос Абраксаса был тих и спокоен:

– Я устал тебе повторять, у нас ничего не было. Нарси настояла на прививке, я поддался. Потом мне стало плохо. Аппарировать нельзя в течение суток, вот и пришли сюда передохнуть…

      Люциус его перебил:

– Я тебе не верю! Вы сговорились за моей спиной. Меня предали два самых близких человека! Отец и жена, ну просто классика! Надеюсь, тебе было скучно с ней в постели! Она же снулая рыба, а не женщина! Всё, я решил: мы номинально живём вместе, развлекайтесь, сколько влезет. Я к ней пальцем не прикоснусь! Мари – весёлая крошка, да на мой век заводных дамочек хватит! Она вся твоя. Домой можете не торопиться.

      Абраксас пытался его остановить и объяснить, но я услышала треск рвущейся материи и хлопок аппарации.

      Я вытерла набежавшие слёзы и пошла вниз. Халатик был на мне, но Люциуса это не убедило, видимо.

      Расстроенный Абраксас сидел на диване и задумчиво смотрел в камин. Увидев меня, он встрепенулся и скривился:

– Ты всё слышала, Нарси? Похоже, что подслушивать наши скандалы входит у тебя в привычку…

      Я села рядом с ним и прижалась:

– Плевать, главное – тебе лучше. Я проживу без Люциуса. В конце концов, ты прав. Всегда можно завести детей и искусственным способом. Если бы можно было вернуть вчерашний день, я всё сделала бы также. Зато ты не умрёшь от драконьей оспы. Как ты сказал? Это невысокая цена за твою жизнь. Живут же люди без любви.

      Он внимательно смотрел мне в глаза:

– Это моя смерть? Драконья оспа? Вот почему ты так настаивала… Бедная девочка, ты знаешь куда больше, чем говоришь… Я давно это понял. Практически сразу. Малфои – любимчики Фортуны, всегда ими были. Есть у нас поверье, что первый Малфой был любовником капризной Фортуны. Единственным, которого она по-настоящему любила. Мы – её прямые потомки. Это круче, чем братья Певереллы со своими детскими подарками. Это она, праматерь, привела тебя к нам. Ты поможешь нам выжить и выиграть. Мой прадед нашёл сундук с сокровищами, когда рыл для себя могилу. Когда кажется, что всё потеряно, появляется удивительно подходящий подарок. Так всегда. Когда Нарцисса выпила яд, я был раздавлен. Я случайно вспомнил о ритуале, я практически сдался. Я дал много денег французским родственникам, связал их Нерушимым Обетом и выслал Драко из страны. Он бы никогда не вернулся сюда, если бы у меня не получилось. Я приготовил быстрый яд, для себя и сына, привёл дела в порядок. И вдруг появилась ты. Теперь я официально верю в чудеса.

– Абраксас, папа. Я счастлива быть здесь. У меня есть настоящая семья. У меня есть отец, о котором я всегда мечтала. Я хотела детей, теперь у меня есть Драко. Ты прав, я кое-что знаю. Давай об этом поговорим позже, ладно? Обещаю, я всё расскажу, и мы вместе придумаем, как сделать всё наилучшим образом для нашей семьи. Я люблю тебя, папа.

      Он крепко обнял меня:

– Я люблю тебя больше, чем родного сына, девочка. Клянусь, я исправлю дурацкую ситуацию с Люциусом. Всё будет хорошо.

      Мы долго молча сидели рядом, обнявшись, и смотрели в окно на снегопад.

Примечание к части *Понятия не имею о его втором имени