Текст книги "Тайная дружба (СИ)"

Автор книги: Silpha

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Весь день Драко пытался передать сообщение Гермионе через зачарованное перо, но она так ничего и не прочитала. В большом зале специально села спиной к слизеринскому столу. К вечеру, он уже ее винил во всем и убеждал себя, что немного перебрал, со всеми бывает, а она – нетерпимая эгоистка и если бы ей действительно были дороги их отношения – прочитала бы послание. К ночи Драко снова налег на огневиски, зажав Панси в темном углу слизеринской гостиной.

***

Весь месяц Драко кидал на Гермиону взгляды, которые она могла не видеть, но всегда чувствовала. Между ними оставалась тонкая нить необъяснимого притяжения, позволявшая ощущать присутствие друг друга рядом, даже находясь в огромном Большом зале. А совместные пары проходили для Гермионы просто ужасно: ее все время бросало в жар от волнения. Девушка собирала волосы в высокий пучок, чтобы хоть как-то облегчить самоощущение, но будто делала хуже – Драко впивался взглядом в ее открытую шею, в голове воспроизводя как он ее ласкал и, казалось, это же возбуждение передавалось ей.

Малфой стал чаще замечать ее в компании Крама. Правда, они совсем не делали того, что он себе надумывал. Гермиона обычно делала уроки, а он сидел рядом и смотрел. Интересно, они вообще разговаривают? Но Драко все равно грелся. Никто не должен был быть рядом с ней. Он смирился с инвалидами в лице Поттера и Уизела – они ему не ровня. Но в дурмстрангском чемпионе он видел соперника. Но что он мог сделать?..

***

– Ты не можешь бегать от меня вечно, Грейнджер.

Сердце Гермионы екнуло, а затем забилось в ускоренном ритме, отбивая сто сорок ударов в минуту. Она уже почти поднялась на последнюю лестницу, ведущую к портрету Полной дамы, за которым находилась гостиная Гриффиндора. Был поздний вечер, засиделась в библиотеке, доделывая рефераты на будущую неделю. Гермиона сильно загружала себя уроками, и ей это помогало справляться. По крайней мере, так казалось до настоящего момента.

Малфой стоял прямо у подножия лестницы в мантии с накинутым капюшоном. Пусть его лицо скрывала одежда, но фигура, стоящая прямо у гостиной факультета могла вызвать подозрения.

За этот бесконечно долгий месяц Гермиона уже успела сто раз остыть, уже практически не держала зла, снова в мыслях оправдывая его поведение алкоголем и присущей ему вспыльчивостью, но самой подойти ей не позволяла гордость. Как ни крути, виноват был он. А волновалась она сейчас, потому что он, как обычно, все делал непредсказуемо. И что он хотел сейчас сказать или сделать – она не знала. И опасалась. Малфой был непредсказуем как в словах, так и в действиях.

– Чего тебе? – она постаралась придать своему голосу твердость, но ее девичий, тонкий голосок все равно звучал мягко и нежно. Гермиона нахмурилась и сложила руки на груди, не двигаясь с места.

– Иди сюда, поговорить надо, – ответил Малфой, протягивая руку. Обычно он хватал ее и тянул на себя, но сейчас спрашивал.

– Я достаточно от тебя уже выслушала, – даже не дернувшись, ответила гриффиндорка. Она и не хотела накалять обстановку, но ничего не могла с собой поделать – обида вновь ожила в ее душе при взгляде на него. Гермиона чувствовала, как соскучилась по нему, по его голосу, обращенному к ней, по его особой манере говорить: не насмешливой и презрительной, как обычно при всех, а только с ней. Только с ней он использовал особенные чары разговора. Но… просто этого было недостаточно. Недостаточно, чтобы обида рассеялась.

Драко тяжело вздохнул. Он понимал, что будет сложно. Все же месяц она копила обиду, наверняка увеличивая ее в размерах, но все это время он сам «отходил» от ссоры, не мог прийти к решению, чего же он хочет, и правда ли считает ее виноватой не меньше, чем сам. Он признавал за собой вину, но она не позволила ему даже высказаться на следующий день, и Драко это сильно оскорбило – он не привык к такому. Верно, как и она к тому, что он ей наговорил. В очередной раз страдая от самоедства он отрицал свою тягу к ней, пытался даже ненавидеть ее за то, что не позволила высказаться; за то, что общалась с Крамом; за то, что так легко его вычеркнула из своей жизни… Пытался смириться, что больше нет его тайной связи с его гриффиндоркой… И не смог.

Драко пристрастился к алкоголю. Почти каждый вечер он с Тео употреблял, но спустя время заметил, что на душе становилось только хуже, усугубляя и без того паршивое состояние. И решил, что будь что будет, но встретиться они должны. Он караулил ее обычные маршруты по коридорам, часто бывал в их месте, но она нигде не появлялась. Оставался один вариант – поймать только у ее собственной гостиной. И слава Мерлину, что она до последнего задерживалась в библиотеке и никого не оказалось сейчас рядом.

Но как ее уговорить пойти на контакт? Она закрылась и хмуро смотрела на него. Но… не уходила. Драко был достаточно проницательным, чтобы отметить этот факт.

– Послушаешь то, чего никогда не слышала, – криво усмехнувшись сказал Малфой и все же схватив ее за руку дернул на себя. Гермиона ахнула и упала прямо в его объятия, а он, быстро ее окольцевав, прижал к себе. Но она и не вырывалась. Родные объятья будто опьянили ее, она вдруг уткнулась носом ему в грудь, держа руки перед собой и просто дышала родным запахом.

– Ну и, – спустя некоторое время подала голос Гермиона. Она пыталась собраться с духом, чтобы совсем не растаять и все-таки хоть что-то услышать, что подлатает ее раненную гордость и душу.

– Я сожалею, – сказал Малфой. Как тяжело ему давались слова о чувствах! Он так много ощущал, казалось, целый космос эмоций и чувств. Он сожалел? Ему было чертовски стыдно, больно, обидно, тяжело, в конце концов. Чертов рот не выговаривал все эти слова, будто был сломан или не настроен на частоту откровенности.

Гермиона чуть отстранилась от него, в изумлении округлила глаза:

– И это все? Ты просто сожалеешь? – ее голос окреп, она снова начинала злиться, ее возмущение придавало ей сил. Она оттолкнулась от него, сложив руки на груди.

Драко провел рукой по волосам, собираясь с духом:

– Гермиона, ты знаешь меня, мне тяжело даются такие слова. Ты же всегда понимала меня и без слов!

– Да, только оскорбления тебе всегда даются легко, а как просить за них прощения – видите ли ты и так поймешь! – на эмоциях она сильно повысила голос, еще чуть и их бы услышали. – Нет уж, будь любезен, соизволь нормально попросить прощения!

Воцарилось молчание. Драко напряженно поджал губы и тяжело дышал. Ее настойчивость также выводила его из себя. Неужели мало того, что он здесь, пришел, несмотря на весь ее игнор? Переступил через себя, сказал, что сожалеет, чего она еще хочет?!

Гермиона сверлила его возмущенным взглядом, ожидая нормальных извинений. Она готова была его простить, снова все забыть вопреки собственным обещаниям, просто скажи “прости меня”.

– Есть вещи, Малфой, которые должны быть произнесены и услышаны, – тихо сказала девушка и, резко развернувшись, ушла вверх по лестнице.

Грубо чертыхнувшись Драко накинул капюшон и быстрым шагом ушел в гостиную. Злой, разочарованный, поникший…

***

Зайдя в гостиную, Гермиона прямиком направилась к графину с водой – от волнения горло пересохло, а язык прилип к нёбу. Своим появлением он вдруг снова нарушил ее душевное равновесие. Да, она сильно переживала, была разочарована, обижена на него, но уже понемногу свыклась с мыслью, что между ними всё, а сейчас – снова, всё заново, все переживания, непонимание… Когда и почему зародился между ними росток раздора?..

– Гермиона, ты в порядке? – спросил Гарри, увидев зашедшую девушку.

– Да, все отлично. Пойду отдыхать, – как можно более ровным голосом постаралась ответить Гермиона.

Сбросив сумку на свою кровать и сняв мантию, она достала чемодан и отыскала зачарованное перо. Она крутила его в руках, будто вспоминая, как оно ощущается, как это – держать его в руке, какие мысли оно вызывает…

Гермиона была на грани срыва, почти как в вечер Святочного бала. Он пришел, она так ждала этого момента, ее душа ликовала, но чертова память не позволяла стереть его гнусные, обжигающие как яд слова. Что стоило просто сказать “прости”? Единственный раз пойти на уступки? Она готова была, хотела его простить. Самовлюбленный эгоист!

И вдруг перо завибрировало. В волнении, Гермиона закусила нижнюю губу, ее всю охватила дрожь как будто она на экзамене и боится, что ей не хватит времени дать ответ. Она металась, не могла решиться прочитать послание от Малфоя или нет. Что он написал? Извинения в письменной форме? Решил снова все сделать по своему?

Она быстро достала пергамент из сумки, поставила перо, и будь что будет.

«Я скучаю»

И всё… Как обычно. Скупо и ёмко.

Почему от него такие короткие фразы вмещали целую вселенную?

========== Глава 5. ==========

– Гермиона!

Гриффиндорка стояла на улице у входа в бар «Три метлы» в Хогсмиде. Была суббота и они с друзьями как обычно пошли проветриться, но в баре Гарри с Роном снова начали спорить о чем-то по Квиддичу и она, не желая слушать их перепалку, вышла на улицу, кинув им, что подождет снаружи. Ее порядком достали их перепалки, не сказать, что они были конфликтны сами по себе, но Рон слишком часто обижался, а Гарри и так был слишком накручен происходящими событиями – тем более что близилось третье задание – чтобы пытаться сгладить. Ох уж эта гриффиндорская вспыльчивая натура.

На улице уже было темно – зимняя ночь рано накрывала своим мрачным одеялом местность. Девушка обернулась на голос, позвавший ее по имени, и удивленно вскинула брови. Это был маленький мальчик, перво-или второкурсник, которого Гермиона даже не знала, но судя по желтому шарфу, из Хаффлпаффа.

– Да? – отозвалась она.

– Профессор Макгонагалл передала, чтобы ты срочно к ней пришла, есть важное дело, – пролепетал мальчик, затем улыбнулся, и не дожидаясь ответа, зашел в кафе.

Гермиона нахмурилась, совсем не ожидая, что ее выходной могут так прервать. В раздумьях, она поджала губы, не зная ждать друзей или поспешить в замок. Решив, что мальчики поймут, что она их не дождалась и пошла в школу, Гермиона поспешила.

Погода весь день стояла пасмурная, и сейчас темные тучи, усугубляя темноту безлунной ночи, вот-вот норовили разразиться осадками – а температура оставляла загадку – дождем или снегом. Девушка куталась в теплую мантию и шерстяной шарф желто-красного цвета, смотря себе под ноги. Уже почти дойдя до Хогвартса, Гермиона услышала тот-самый-голос:

– Бежишь так, словно за тобой толпа дементоров гонится, – лениво, с ухмылкой.

Гермиона от неожиданности вскинула брови, остановилась, а затем улыбнулась:

– А ты, видимо, совершенно случайно тут поджидаешь с патронусом наготове?

В тот злополучный вечер, когда он пришел к ней на лестнице у гостиной, и у них не сложился разговор, Гермиона не смогла больше оставаться холодной. Она ответила ему зачарованным пером, что тоже скучает… И понеслось. Они переписывались всю ночь. Лаванда и сестры Патил заметили что-то неладное в ее поведении той ночи: она смущенно хихикала, хотя старалась держаться, не спала практически всю ночь, непонятно чем занимаясь ночью и создавая какие-то шумы. Гермиона, конечно, потом наложила оглушающее заклинание на кровать, но спрятать люмос под одеялом сильно не получалось. И так однокурсницы поняли, что у нее есть поклонник, она влюблена. Правда, закономерно решили, что это был Крам.

После их примирения, Гермиона общалась с Виктором, но крайне редко, признаваясь себе, что Драко был очень ревнив, а поскольку дорог ей – провоцировать скандалы снова не хотелось, ведь Гермиона не была дурой, и осознавая его чувства к ней, сложила пазл из событий Святочного бала и его поведения. Нет, они не определили между собой стадию отношений. Они не были парнем и девушкой, и Драко не предъявлял на нее права, как и она на него… Просто оба понимали, что это какая-то чертова тяга между ними – не имеющая фундамента, причин, оснований – взяла над ними верх и связала толстым канатом морским узлом.

Гермиона старалась гнать от себя мысли о будущем, понимая, что ничего радужного ее не ждет. Но каждую встречу в их месте, окутанная кольцом его объятий, она была счастлива. Их неустанные разговоры, многозначительное молчание, совместные тренировки заклинаний, просто нахождение рядом – заставляло ее душу порхать. Драко же максимально контролировал свою речь находясь рядом с ней, больше не испытывая судьбу.

– Конечно, ты же знаешь, – подходя к ней, сказал Малфой. Его раздражало, что в Хогсмид, ровно, как и везде в школе, она ходила со своими недоумками. Он, конечно, тоже везде был со своими друзьями, но ему чертовски не хватало ее каждый день, и он старался не начинать встречи перепалкой, таким образом вымещая ревность.

– Мне сейчас некогда, меня ждет Макгонагалл, – произнесла Гермиона немного разочарованным голосом.

– Так она тебя уже дождалась, – хитро улыбаясь, произнес Драко.

Глаза девушки округлились в недоумении, а затем сузились в подозрительном прищуре, когда до нее дошло, что он имел в виду:

– Не может быть, Малфой! Ты сам подошел к хаффлпаффцу?! А если он кому-то расскажет, что из уст Малфоя звучало послание для Грейнджер?

– Это вряд ли, он не помнит, кто ему это сказал, – отмахнулся Драко, увлекая ее за руку в сторону моста подальше от главного входа.

– Не может быть, Малфой, – укоризненно повторила Гермиона, не веря собственным догадкам, – что ты сделал?! – она никогда не одобряла его методы, и была бы ее воля, наверно перевоспитала… Но он был не из тех, кто бы это позволил.

– Я же тебе говорил, иногда требуются кардинальные меры, – самодовольно произнес Драко. Он не чурался любых методов воздействия и манипулирования, считая, что люди делятся на два типа: те, кто манипулирует, и те, кем манипулируют, предпочитая быть в группе первых. И знал, Гермиона давно приняла его натуру, пусть и не переставала пытаться донести до него всю неправильность его поступков, его это только умиляло.

– Обливиэйт?

Они зашли на мост, устроившись в углублении дальней колонны, он распахнул мантию, и девушка прижалась к его теплому телу, обхватив за талию.

– Это ужасное заклинание. Не представляю, как это – когда с тобой что-то происходило и не помнить об этом. Я хотела бы помнить любую мелочь, произошедшую со мной в жизни, – тихо прошептала она, размышляя.

– Это звучит ужасно, только если ты знаешь об этом. И иногда это нужно, ради безопасности. Себя или других, – ответил парень.

***

Трагичные события четвертого курса лишили Драко и Гермиону прощальных встреч, последний раз они виделись до третьего задания, таинственного лабиринта и портала на кладбище.

Люциус Малфой вызвал Драко раньше отправления Хогвартс-Экспресса, поэтому начеркав прощальные строки Гермионе, он вышел из Большого зала, даже не посмотрев на нее, чтобы не привлекать внимание. Да и она была сама не своя от случившегося. Драко сильно тянуло к Гермионе, но общаться становилось с каждым разом всё сложнее… Он многое знал, будучи по другую сторону баррикады, но не мог себе позволить что-либо рассказать ей, понимая, что может подставить семью. Его тяга, зависимость превращалась в настоящий наркотик, отравляющий жизнь. Но отказываться он от этого не собирался.

***

Первый месяц лета после четвертого курса Гермиона провела у родителей, а затем уехала в Нору. Там ее радушно встретила вся семья, она чувствовала себя в безопасности, дома, среди своих и со дня на день они планировали операцию по вызволению Поттера из семьи Дурслей.

Но вот почти два месяца уже от Малфоя не было известий. Каждый день по нескольку раз она проверяла зачарованное перо, но оно молчало. Снова, как в прошлое лето. Он уезжал домой и пропадал, а Гермиона сильно переживала, беспокоилась, последние строки от него были крайне скупы, якобы он желает ей хороших каникул и свяжется с ней сам. Она ждала, накручивая себя. Как будто дом его был не родной обителью, а наоборот, опасным местом, где нужно быть начеку. И Гермиона даже представить себе не могла насколько ее догадки были близки к истине.

Когда Драко вернулся домой, его встретила беспокойная мать с лицом, бледнее, чем, казалось, быть уже не может. Темный Лорд вернулся и поселился в Мэноре. Драко позволили находится в другой части замка и пока не попадаться на глаза Темному Лорду. Его занятия окклюменцией и легилименцией продолжились и Малфой отдавал этому все силы, понимая, что от этого может зависеть жизнь, и не только его.

***

5 курс

Малфой пришел в их место за час до встречи, желая впервые за почти пять лет обучения побыть одному здесь. Все обдумать. Он бросил учебную сумку на подоконник и сам залез на него, опираясь спиной к стене и сложив руки на колени. Перед отправлением в школу отец сказал ему, что в этом году все изменится, и чтобы Драко был готов к его указаниям. Люциус всегда говорил загадками, и несмотря на то, что сын задавал наводящие вопросы, никогда не раскрывал карты полноценно. Он просто сказал, что они семья и должны держаться вместе до конца, что бы не происходило. А это значило, у каждого свои роли, какие они должны играть, и обязанности, которые должны выполнять. Драко крепко задумался. Его вообще не прельщала мысль, что придется играть какую-то роль, но понимал, что он будет это делать, его так воспитали, семейные ценности прививались с молоком матери, они у него в крови.

И в первый день Малфой понял, о чем говорил отец, узнав в Амбридж в ее блевотно-розовом костюме женщину, не так давно посетившую Мэнор на званном ужине. В этот же вечер после пира она вызвала его к себе, якобы под предлогом дел старосты Слизерина, но на самом деле поручила ему следить за самой неугомонной троицей Хогвартса… Общаясь с ней, Драко активировал свои навыки окклюменции, не то чтобы переживая, что она хороший легилимент, но он приучал себя к сокрытию своего разума на постоянной основе. Драко сыграл свою роль идеально: с идеальной безэмоциональной маской на лице, лишь презрительно дёрнувшаяся верхняя губа при упоминании о Поттере.

– Драко! – отвлек его от размышлений радостный голос девушки. Она бросила сумку рядом и поспешила обнять его за шею.

Внезапно холод, поселившийся в его душе еще с начала каникул, начал рассеиваться, будто весеннее солнце грело затвердевшую землю, растапливая зимний, залежавшийся снег. Он поспешил спуститься и заключил ее в объятия. Молча, уткнувшись в ее макушку. Его охватило смятение, он не знал, как вести себя теперь. Вот она, стояла перед ним такая живая, теплая, как целое солнце его собственной, холодной без нее, вселенной. Он хотел бы стоять вот так, зарывшись в ее волосы и вдыхая сладко-фруктовый аромат, вечно… Но жизнь уготовила ему совершенно другую роль.

– Что происходило летом в Мэноре, Драко? – отстранившись от него, спросила Гермиона, – ты не написал ни одного сообщения!

– Я же говорил тебе, меня обучают окклюменции и легилименции, не хотел, чтобы просочились свежие воспоминания, – сказал Драко лишь отчасти правду, – я там круглосуточно под прицелом отца.

Гермиона нахмурилась.

– На Гарри было совершено два нападения этим летом, – попыталась начать девушка. Она чувствовала, Малфой знает многое. И если раньше их отношения оставались в стороне от происходящих событий, то сейчас Гермиона непосредственно сама столкнулась с Пожирателями и не сомневалась, что отец Драко был одним из них. Она переживала за Драко, переживала за Гарри, за себя, за весь мир. Ей хотелось, чтобы они были вместе, рука об руку, помогая друг другу пережить эти моменты.

– Опять ты про своего Поттера, – скривился Драко, делая вид, что не понял, о чем она и притянул за талию к себе. Он так соскучился по ней, по запаху, нежной коже. Драко посадил ее на подоконник, их лица были примерно на одном уровне, провел большим пальцем по щеке и, запустив руку в волосы на затылке, припал к ее губам. Такие сладкие, желанные, долгожданные…

Гермиона ответила на поцелуй, но быстро отстранилась.

– Я была там, Драко! На нас напали, когда мы помогали Гарри уехать из дома!

Малфой тяжело вздохнул. Лицо его не выдало никаких эмоций, только прищурившись смотрел на нее.

– Я говорил тебе держаться от Поттера подальше.

– Я говорила тебе, что этого не будет, – насупившись, ответила Гермиона. Ее переполняло беспокойство, не дающее расслабиться даже в его объятиях. Особенно в его объятиях, она осознавала, что он душой с ней, но… Не с ней в этом мире.

– Гермиона, – произнес Драко, будто раздумывая, – В этом году все будет по-другому, – он решился сказать ей, хоть что-то, что мог себе позволить… Она поймет. – И я тоже буду другой. Но держи всегда у себя в голове: я настоящий здесь, с тобой… Твой.

Гермиона изумленно широко открыла глаза, не зная, как реагировать, как понимать его. Они никогда не произносили такие сильные слова вслух друг другу, осознавая, что их чувства больше и выше обычных, обыденных фраз. И поэтому его фраза звучала так… Фатально.

– Прости меня за все, что может случиться, – тихо добавил Малфой, продолжая гладить ее по щеке, и взглядом следя за своими пальцами, не смотря ей глаза.

– Что ты имеешь в виду? – она хотела, чтобы он объяснил, не понимала и боялась каким он может стать. Зная его темную сторону, его возможности и взгляды, ей вдруг по-настоящему стало страшно. Что должно произойти, что заставило Малфоя… Просить прощения?

– Ты увидишь.

Гермиона собиралась что-то еще спросить, уже открыла рот, но Драко не позволил словам появиться на свет, накрыв ее губы своими. Он прижал ее за талию ближе к себе, углубляя поцелуй, нежно обнимая, лаская руками, забираясь рукой под школьную юбку, сжимая бедро. У Гермионы вырвался тихий стон, от которого Драко распалился сильнее и поцелуй из нежного перешел в страстный, напористый, почти грубый. Гермиона гладила его по плечам, неосознанно вытаскивая рубашку из-за пояса штанов и проникая под ткань. Она нежно провела ладошками по его торсу, чуть впиваясь ноготками, от чего Драко тихо застонал ей в рот. Их ласки становились все более страстными, откровенными, и Драко, шире раздвинув девушке ноги, забрался под юбку и аккуратно, нежно, стал поглаживать ее через мягкую ткань трусиков. От новых ощущений Гермиона застонала чуть громче, отстранившись от губ Драко; он тут же припал к ее шее, нежно лаская, покусывая, зализывая укусы. Драко осторожно отодвинул край трусиков и дотронулся до голой кожи, нежно поглаживая, позволяя привыкнуть к своим прикосновениям, продолжая ласкать шею. Гермиона ахнула и, обхватив его за плечи, притянула к себе для поцелуя. Гермиону никто там еще не трогал. Она изучала свое тело, поглаживала себя сама оставаясь одна в душе или перед сном, но уверенные, мужские руки не шли ни в какое сравнение. Внутренняя агония охватила девушку, ей хотелось чего-то большего, что сможет погасить этот огонь, заставляющий извиваться, хотеть… чего?.. Она знала, как это происходит, но плохо представляла, лишь продолжала целовать Драко, доводя себя и его до исступления.

Парень вдруг убрал руку от Гермионы, от чего она почувствовала даже разочарование, и обхватив ее за ягодицы, плотно прижал к себе, так, что она почувствовала его степень возбуждения.

– Если сейчас не остановишь, потом я уже не смогу, – хрипло, низким шепотом произнес Драко, смотря в ее томные глаза, раскрасневшиеся губы от поцелуев и укусов. Он был возбужден до предела, безумно хотел ее, но не был уверен, что она готова к этому сейчас.

Гермиона молчала, пытаясь собраться с мыслями, ощущая опьянение без алкоголя. Она сделала глубокий вздох, потом еще один и прикрыла глаза.

– Ты прав, – произнесла она, наконец, когда дошло до нее что могло здесь произойти, – Я… Я, пожалуй, пойду.

Ей вдруг стало стыдно за то, чем они тут занимались, и где побывали его руки. Эта сторона жизни ей была неизвестна, в отличие от Драко, уже имевшего опыт близкого общения с женщинами, благодаря предусмотрительному отцу.

Гермиона соскользнула с подоконника и, опустив взгляд, схватила сумку, намереваясь убежать, но Драко схватил ее за руку и резко развернув, снова прижал к себе, страстно поцеловал и, будто с трудом, нехотя, отпустил.

***

Собрания «Отряда Дамблдора» проходили регулярно в «Выручай-комнате». Гермиона по подобию зачарованного пера создала фальшивые галлеоны для связи всех участников. В тот день, когда Драко подарил его, девушка дотошно изучила работу протеевых чар, а Малфой помог в идеале их освоить. Благодаря их тренировкам, для Гермионы не составило труда зачаровать подобным образом эти безделушки. Только все удивлялись и восхищались способностями Грейнджер, закономерно кивая, мол, не зря проводила много времени в библиотеке.

Спустя время, участники стали замечать, что за ними следил Филч с миссис Норрис и Инспекционная дружина. Гермиона стала слишком часто замечать Малфоя и остальных слизеринцев рядом, будто они специально отшивались рядом.

С Драко они стали видеться редко – у обоих было слишком много дел, как по старостату, так и личных, о которых они друг от друга умалчивали. Эта пропасть недосказанности разрасталась в геометрической прогрессии. И вот уже совместное молчание, приносившее раньше умиротворение, стало приносить дискомфорт. Застывшие в воздухе, не озвученные вопросы накаляли обстановку до состояния плотного желе, и лишь поцелуи разряжали их состояние. Малфой больше не заходил так далеко, ограничиваясь безобидными ласками, а Гермиона была слишком стеснительна, чтобы озвучить свои желания. Она все также млела под ним и таяла, как мороженое на солнце.

– Драко, зачем ты вступил в эту глупую дружину? – возмущалась Гермиона, не понимая его мотивов, – тебе ведь претит за кем-то следить, ты сам говорил, тебе на всех них плевать!

– Ты как-то говорила, что есть слова, которые должны быть произнесены и услышаны, – уклончиво отвечал Драко, – но также есть вещи, которые просто должны быть выполнены.

Он не мог сказать ей, что от его поведения сильно зависит благосклонность к его семье того, против кого выступает она и ее близкие друзья. Это произнесенное, озвученное враз сделает их врагами. Малфой этого не хотел. Его беспокоило, что они ходят на грани, каждая встреча – недосказанность – пропасть. И он не знал, как вернуть что было между ними, казалось, уже невозможно. Ровно, как и Гермиона.

***

Драко шел по направлению от слизеринской гостиной в сторону Большого зала, патрулируя школу в вечернее время, погрузившись в свои мысли. Этим утром отец прислал ему письмо, что Драко необходимо также раньше Хогвартс-Экспресса вернуться домой, буквально на днях, не дожидаясь окончания праздничного пира, его ждут дома и намечается что-то очень для него важное. Это известие заставило перебирать варианты, что его может там ожидать, и к сожалению, он понимал, что в связи с совершеннолетием его, скорее всего, примут в круг приспешников Темного Лорда. И эта ситуация парню виделась фатальной.

– Драко! – возбужденный голос Крэбба вывел Малфоя из задумчивости, – Быстрее, идем! Там Амбридж накрыла шрамоголового с кучкой последователей, на третьем этаже, около доспехов, они ломают стену!

Казалось, сердце Драко упало на пол и осталось лежать там, он от волнения не чувствовал собственного сердцебиения. Хуже быть уже просто не могло, не придумаешь.

– Я забыл палочку в гостиной, иди, я сейчас догоню, – отозвался Малфой, ни малейшим движением не выдав собственные эмоции. Он бегом рванул в гостиную за зачарованным пером. Он должен был успеть ее предупредить… Но черт побери, будет ли от этого толк? Попытаться нужно… Драко не помнил, как настиг собственной кровати и быстро достав из тумбочки перо, написал Гермионе, что надо уходить. Тут же развернувшись, он бегом полетел на третий этаж…

Драко подоспел аккурат к моменту, когда Амбридж сломала стену и он, ошарашенный не меньше тех, кто находился внутри, стоял позади всех участников инспекционной дружины, и казалось, он вместе со всеми участвовал в крушении стены… Амбридж с мерзкой, самодовольной ухмылкой вошла в Выручай-комнату, ведя перед собой Чжоу Чанг, все остальные вошли следом.

Драко вошел последний и, отыскав глазами Гермиону, увидел, как она смотрела прямо на него. В ее глазах сквозило отчаяние, разочарование, неверие в то, что сейчас произошло и чувствовал, что все эти эмоции относились к нему. Она была уверена, что он в этом участвовал. Драко накрыло чувство безысходности, он не мог ей ничего сейчас объяснить, но и обида охватила его – как она могла сразу на него так подумать?..

Малфой надел непроницаемую безэмоциональную маску.

– Схватить их всех! – скомандовала Амбридж.

Милисента тут же двинулась к Гермионе, и скрутила ей руки за спиной…

Драко стрельнул взглядом на Гарри. Чертов Поттер. В данную секунду Драко люто возненавидел его за то, что из-за него Гермиона постоянно попадала в опасные ситуации, из-за него постоянно происходили тупые, никому ненужные стычки, обстоятельства, как будто весь мир крутился вокруг этого сраного Поттера, и даже Темному Лорду нужен Поттер!

Драко скривился в злобном оскале. Злость – это то, что он позволил себе показать им всем. Драко схватил Поттера и повел вместе со всеми в кабинет Амбридж. Пусть нахрен из него выбьют всю дурь и оставшиеся мозги, потому что Драко хотелось просто заавадить его и чтоб никогда его не было.

К сожалению, действие отправленного сообщения через зачарованное перо длилось всего два часа, и Гермиона не успела прочитать то, что отправил ей Малфой. Выпутавшись из всей суматохи с Амбридж, Отделом Тайн и оказавшись в спокойной обстановке в Норе, Гермиона не смогла не попытаться связаться с ним. Игнорируя все предостережения Малфоя о том, чтобы она ему не писала, когда он находился в Мэноре, она все же написала…

***

– Это обязательно? – непроницаемая маска полностью отсутствующих эмоций прочно засела на лице Драко с момента, как он переступил порог отчего дома. Он не узнавал Мэнор: повсюду шастали неизвестные ему люди, замок превратился почти в балаган, и он больше не чувствовал, что это родное место. Чужое место.

– Это честь для вашей семьи, мальчик, – холодно, высокомерно ответил ему Снейп. Люциус сидел в Азкабане, но как он знал, это было ненадолго. Вот только за промашку отца в Отделе Тайн расплачиваться придется сыну. И в первую очередь, нанесением метки.

У Драко на мгновение дернулась верхняя губа: прорвалось отвращение к происходящему. Он не отключал окклюменцию ни на секунду, чувствуя себя под прицелом в стане врагов. Он сидел на кресле в малом зале Мэнора, а крестный медленной походкой вышагивал по периметру комнаты. Защита разума сильно высасывала силы, но Драко не мог позволить себе расслабиться. Если кто-то узнает…